Текст книги "Не вернёмся, не свернём (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

У Костика камера давно разложена была. Он деловито (не привык пресмыкаться перед чиновниками) начал расставлять аппарат в кабинете. Власьев схватился за грудь. Никак сердце прихватило?

В результате приказ по заводу и его филиалам о сокращении рабочего дня оказался у меня на руках через полчаса. Первым делом довёл его до Шелгунова и на этом решил закругляться. Сразу и всё я от этого вояки не получу. Борьба предстоит долгая.

Глава 10

Как я и ожидал, первым «на ковёр» меня вызвал Столыпин. Он курировал мою работу в качестве главы комиссии. И отчего-то Пётр Аркадьевич начал с наезда. Его трактовка событий один в один повторяла версию господина Власьева, что это я спровоцировал выступления рабочих. Министр считал, что нельзя обеспечивать высокий уровень жизни своим рабочим, в то время как другие промышленники настолько влачат жалкое существование, что вынуждены урезать зарплаты.

Слушать отповедь пришлось минут сорок. Только и я не с пустыми руками пришёл на встречу. Друзья помогли подготовить солидный доклад с графиками и схемами. У нас имелись сводки из другой реальности, которые хоть и претерпели изменения, но не настолько критично, чтобы совсем их отрицать. Прежде всего я продемонстрировал зарплаты рабочих в Германии, которые были в два-три раза выше российских. Добавил в отчёт климатические условия, транспортную систему и прочие показатели, демонстрирующие, что трудящиеся немцы находятся в гораздо более выгодном положении, чем наши.

– Вы сами себе противоречите, – возразил министр внутренних дел.

– Ваше высокопревосходительство, – снова взял я слово, – обратите внимание на то, сколько революционных кружков наличествует в Европе. – Это настоящая идеологическая война.

Георгий I не зря приблизил к себе Столыпина. Честно говоря, мы подобных кадровых перестановок на самом верху не ожидали. Изменения в истории начались с момента убийства Николая Александровича. Новый государь мог выбрать совсем других людей, и вдруг появилось «знакомое лицо» в окружении государя. Как ни крути, но Столыпин был неординарным и умным человеком, которого оценил и Георгий I. Если кто-то и нашептал государю о моих «проделках», то Петра Аркадьевича так просто было не сбить с курса. Он имел своё мнение, и мне повезло, что в основном оно совпадало с моим.

– Таким образом у вас получается, что в России социальная обстановка гораздо хуже? – проанализировал Столыпин мои выкладки. – Отсутствие стачек и демонстраций обусловлено только тем, что в стране мало подстрекателей?

– Именно так, – подтвердил я и перешёл к ситуации в Баку.

Знания будущего помогли составить доклад-прогноз. Артём заверял, что вероятность того, что армяно-татарская резня случится, составляет примерно восемьдесят процентов. Варьироваться может только дата этого события.

– Причиной возможного конфликта послужат национальные и религиозные разногласия. Кроме того, среди армянской молодёжи много сторонников революционных идей, – перечислял я.

Эти революционеры в кавказских регионах действительно могли стать проблемой. В Петербурге и в центральной части России не было такого обилия кружков и партий. Вначале мы успешно доносили, потом власти сами гоняли. Дальше стало «модно» заниматься классовой борьбой в Европе. Своими политическими убеждениями лидеры всех этих партий предпочитали делиться из Ниццы и прочих курортов. Артём в своё время потратил немало средств, стараясь держать все эти партийные верхушки подальше от России.

Про Дон и Кубань я сам мог сказать, что там некому такой ерундой заниматься. Возможно, мелкие группы и существовали, но их перебивали энтузиасты радио, инженерно-технические кружки и прочие.

И только Кавказ с его непростыми взаимоотношениями оставался неохваченный нашим вниманием. Столыпину я озвучил правду о том, что тот регион сейчас представляет настоящую пороховую бочку. Полагаю, что он и сам в курсе, но продемонстрировать цифры и предоставить прогнозы лишним не будет.

– По предварительным оценкам может погибнуть до десяти тысяч человек армянской и азербайджанской национальности. Мелкие поселения будут полностью вырезаны. Простите, ваше высокопревосходительство, но у власти нет возможности поддерживать межнациональное равновесие, – завершил я речь.

Последняя моя фраза Столыпину совсем не понравилась, и он скривился.

– Отчего же такое недоверие к власти? – задал министр вопрос.

Пришлось отвечать, снова напирая на межнациональные конфликты и историю.

– И что вы предлагаете?

В ответ я только пожал плечами. И в двадцать первом веке это было непросто решить, а в начале двадцатого и подавно. Силовой метод, конечно, годился, и к нему придётся прибегнуть, а вот как утрясти мирным путём…

– Я составил своё мнение и доведу его до Его Императорского Величества, – подвёл итог трёхчасовой беседы Столыпин, убирая мой доклад в папку. – До владельцев предприятий Петербурга это будет доведено.

Сомнения у меня, конечно, оставались, несильно я верил в изменения, но и как-то повлиять по-другому на ситуацию не мог, оставалось только ждать. Очередной фильм снять, что ли? Артём эту идею поддержал. У нас же совместное предприятие с Великим князем Михаилом Александровичем. И поскольку завод частично относится к концерну «Русь», то социальные льготы касались рабочих завода. Те вообще-то считали, что им столько всего перепало только по той причине, что работают на единственном автомобильном заводе страны. Но мы-то знали, как обстоят дела на самом деле.

– По-хорошему, надо бы добавить в фильм европейских кадров, – рассуждал Артём.

– Хватит для контраста Обуховского завода, – возразил я. – Очень даже всё понятно: Путиловские, рабочие концерна «Русь» и для контраста Обуховский вместе с демонстрацией и требованиями.

– Не настучат нам по шапке за такую пропаганду? – справедливо опасался Сергей. – Здесь не намёки, а прямое обвинение.

Сомнения на сей счёт имелись, и серьёзные. Фильм к концу октября был собран и скопирован, но пускать его в прокат мы не спешили. Слишком много вопросов могло появиться у заинтересованных лиц. И только мы решили положить ленту на полку, как газеты порадовали новым указом государя «О поддержании рабочих больших и малых предприятий».

– Во как оно закрутилось, – читал Артём указ. – Такого в нашей реальности точно не было.

– Не начнут ли теперь промышленники выступать? – снова проявил Сергей здоровый скептицизм.

– Это уже проблемы Георгия I, – возразил я. – Меня больше смущает то, что в феврале состоится Второй Всероссийский промышленников.

– Не хочешь лишиться своей должности главы комиссии? – с удивлением посмотрел на меня Сергей.

– Должность хлопотная, а я опасаюсь того, что вместо меня поставят какого-нибудь замшелого пенька. Мой авторитет не такой большой, а желающих получить это место найдётся немало. Это я взятки не беру и не намекаю. Другой глава комиссии может быть с иными моральными принципами.

– Не занижай свою значимость, – не согласился Артём. – Ты у нас скоро станешь звездой мирового масштаба. Кого снова номинировали на Нобелевскую премию?

– Деевы не поедут, и я тоже, – сразу обозначил свою позицию.

– Надеюсь, Василий отправится получать премию за своё радио, – пробурчал Артём.

– Начинайте уже сейчас подавать заявку на организацию съёмок вручения Нобелевской премии, – встрепенулся Серёга.

– Подадим, и обязательно через императорскую канцелярию. Что пишут про войну с Японией? – перешёл Артём к следующей теме обсуждения.

– Как всегда, короткие сообщения на пять-десять строк, – показал я газету.

– Отчего же, есть и курьёзные происшествия, – хмыкнул Сергей и перевернул страницу. – «Вчера в Петербург доставлена из Любани переодетая солдатом крестьянка Богданова, которая собиралась совершить путешествие на Дальний Восток. На допросе Богданова заявила, что на Дальнем Востоке не имеет родственников и, тем не менее, жаждет туда попасть и сразиться с японцами».

– Это как раз тот случай, когда нужно что-то написать о войне, а информации нет, – заметил я.

– И ещё про слухи, – взял Серёга другую газету. – «По известиям из Парижа Россия собирается взять новый внешний заем в 1200 миллионов франков». Это вроде произойдет в будущем году не ранее апреля.

– Нужно поддержать страну золотом, – обозначил позицию Сергей.

– Неплохо бы государю при случае папочку подсунуть, – «размечтался» Артём и хитро подмигнул. – Вера тут прислала кое-что на выбор. Пуджгорское месторождение титаномагниевых руд велела оставить себе, а остальное государю «на блюдечке». Рекомендует сосватать Северо-Онежский бокситовый рудник.

– И что, мы вот просто так отдадим знания? – не поверил я.

– Обещать – не значит жениться, – назидательно сообщил Артём. – Пока суд да дело, пока акционерное товарищество, то да сё… Не так-то просто организовать работу. А в нашем деле главное – произвести приятное впечатление на государя. Ну и самим заработать немного на этом.

– Вера Степановна прикупила тот участок в станице Холмской, что собиралась? – припомнил я.

– Купила, – подтвердил Артём. – Весной начнёт стройку, чтобы было где своих работников разместить. В идеале хочет задействовать станичников.

Располагалась эта станица между Крымской и Екатеринодаром. Когда я расселял крестьян, что прибывали из средней полосы России, несколько семей смог пристроить в этой станице, поскольку она удобно расположена по пути следования поезда. Вера Степановна тогда не смогла вспомнить, почему ей знакомо название станицы. Позже покопалась в книгах и с удивлением сообщила, что в восьмидесятых годах двадцатого века здесь разрабатывалось небольшое месторождение ртути. Объёмы непромышленные, но нам хватит.

Насчёт Северо-Онежского бокситового рудника, который решили «подарить» государю, у меня также имелись большие сомнения. Алюминий в начале двадцатого века мало используется. Потребуется доказать необходимость его добычи.

– Менделееву напиши, – советовал Сергей, – и Жуковскому. Ему можно сразу подать информацию в нужном ключе, намекнуть, что это материал для постройки летательных аппаратов.

– Алюминий нужен, – согласился я. – Мне бы на консервный заводик баночки из него…

– Да! – припомнил Артём. – Вера велела оформить на тебя патент дюралюминия.

– Его разве не изобрели? – усомнился я, поскольку точно помнил, что в прошлом году читал одно из немецких обозрений и там упоминался метод добавления меди в алюминий.

– Патента на изобретение нет, – уверил меня Артём. – А мы его свойства подробненько опишем, как и область использования. Вояк должно заинтересовать применение его для постройки дирижаблей, но основной упор сделаем на сам алюминий. Это не только посуда и провода. Прорекламируем аммонал, взрывчатое вещество, где необходим алюминиевый порошок.

Просто так попасть на приём к государю я не рассчитывал. У меня, конечно, имелись определённые льготы, но наглеть не стоило. Зато имелся господин Витте с его мечтами видеть меня зятем. Так-то я давно не получал приглашений от четы Витте и рискнул сам напроситься в гости. Графиня особо довольной не была. К тому же я сразу написал, что у меня конфиденциальный разговор с Сергеем Юльевичем.

Артём был в ударе, когда готовил эти документы. Две трети объёма занимали рисунки: тазики, кастрюли, миски, солдатские фляги, «фантастические» изображения самолётов и всевозможные конструкции из алюминия. Также прилагалось письмо с мнением Менделеева о развитии этой области промышленности.

Та часть, что была посвящена золотоносным месторождениям, выглядела скромнее. Зато мы постарались снабдить её выдуманными фактами – якобы сведения позапрошлого века с точными координатами и климатической картой региона. У министра вопросов насчёт того, как мы получили эти данные, не возникло. Надеюсь, что и остальные господа, ознакомившись с данными, не смогут возразить без предварительных исследований.

С другой стороны, всё это потребует немалых вложений, а о прибыли в ближайшие несколько лет можно и не мечтать. Пока акционерное общество создадим, пока акции выпустим, пройдёт несколько лет. Нужно было этим вопросом ещё раньше заняться. Только не имелось достаточного авторитета, чтобы к нам прислушались на высоком уровне.

Даже сейчас я предпочёл подстраховаться и привлечь Менделеева. Раньше у меня этот выдающийся учёный ассоциировался с областью химии, а тут я с большим удивлением узнал, что в основе программы индустриализации России Витте-Столыпина лежат экономические концепции Менделеева. Экономические работы Менделеева касались сельского хозяйства, промышленности, транспорта, освоения морей и океанов, торговли, демографии и так далее. В каждом номере журнала «Наука и жизнь» обязательно печатались статьи Менделеева, и это была капля в том море трудов, что имел учёный.

Артём не без основания называл Дмитрия Ивановича великим русским экономистом. Подобной ему величины в стране не было. Примечательно, но введение Витте высокого таможенного тарифа и привлечение иностранных инвестиций – это идея Менделеева. Дмитрий Иванович стоял на позициях защиты русской промышленности от конкуренции со стороны западных стран, и мы его в этом всячески поддерживали.

Одно то, что продукцию станкостроительного завода концерна «Русь» покупают в большинстве своём иностранцы, говорит о многом. Как ни печально, но наши соотечественники предпочитают работать на допотопном оборудовании, чем покупать новые станки. Кризис, конечно, служил оправданием, хотя мы ожидали чего-то большего. С другой стороны, мы обеспечили свои предприятия современным станочным парком. В одной из своих работ Дмитрий Иванович отметил наши успехи и много чего лестного написал.

Письмо Менделеева, приложенное к нашим выкладкам об алюминии, мы с Сергеем Юльевичем подробно обсудили. В этот раз дамы (жена и дочка) в кабинет не заглядывали, и разговор получился более продуктивным. Витте заинтересовали те детские сады и ясли, что я организовал на Путиловском заводе. О том, как важно обучать ремеслу молодёжь, министр знал лучше меня. Другой вопрос, что найти средства и всё это внедрить получалось с трудом. К примеру, Витте ещё в 1897 году продавил закон о «Сельских ремесленных учебных мастерских», и толку? За первые пять лет после издания закона удалось организовать по одному училищу в северных регионах России, дальше это начинание застопорилось.

Насчёт детских садов я подробно объяснил министру. Прежде всего мы освобождаем молодых мамаш, которые не имеют бабушек для присмотра за детьми. Женщины получают возможность устроиться на работу. Резинотехнический завод с удовольствием привлекает именно «слабый пол».

Второй и не менее важный факт состоит в том, что за детьми не только присматривают, но и дают первичные навыки гигиены, а также следят за здоровьем. Что ни говори, но детская смертность сейчас очень высокая. Тут я не преминул в очередной раз прорекламировать витамины. От темы золотодобычи мы ушли далеко. Витте, похоже, уже смирился с тем, что Веру я в качестве своей невесты не рассматриваю, главное, что наши совместные коммерческие дела идут хорошо. Немного я затронул тему рабочих выступлений. Хоть и получил заверения от Столыпина, но с Обуховским заводом всё было не так просто. Единственное, чего я добился, – это сокращение рабочего дня и небольшое повышение зарплат.

– Николай Иванович, не сравнивайте Обуховский с Иваново-Вознесенскими фабриками староверов, – заметил Витте. – Здесь вам вряд ли удастся привлечь к ответственности генерал-майора.

С этим я согласился и пообещал, что буду разоблачать его работу только в кинолентах. Вдруг да сработает такая критика? Встреча с Витте закончилась к обоюдному удовольствию. Министр обещал и впредь меня поддерживать во всех коммерческих операциях. А насчёт выступлений и митингов решать придётся самим.

Серёга с Артёмом на тему улучшения жизни рабочих много думали, не о наших – этим и так хорошо живётся. Артём напомнил, что в Петербурге не только мещане, но и многие дворяне живут, снимая квартиры в доходных домах. Иметь доходный дом выгодно по всем показателям. И если уж мы решили что-то менять, то почему бы не построить парочку доходных домов упрощенного типа для рабочих? Они же в любом случае снимают жильё. Только в каких условиях живут – словами не передать.

– Давай, пока снега нет, пошлём операторов снимать как было, как жили, а потом новые условия для контраста? – загорелся Артём новой идеей.

– С операторами мне идти придётся, – вздохнул я в ответ. – У меня полномочия главы комиссии. И ты прав, кто его знает, что там, на съезде, изменится, лучше поспешить.

Кроме оператора и помощников, мне дали пять человек охраны. Сразу я и не понял, зачем их столько. В Петербурге начала двадцатого века я ориентировался с трудом. Меня же просветили, что расположен Обуховский в рабочих предместьях, и пусть экономически пригородные участки принадлежали столице, но фактически их статус отличался от «городских».

По административным вопросам пригородные районы подчинялись градоначальству столицы, а по уездным – земским. Это сказывалось на всём: отсутствии водопровода, электричества, канализации, нехватки больниц и школ. Власти, может, и хотели присоединить участки к городу, да только значительная часть рабочего населения не способна была платить городские налоги. Там где бедность, там и криминал. В общем, мне настоятельно рекомендовали особо не высовываться и не отходить от охраны.

Выехали мы на трёх автомобилях «Нева». Я бы вообще предпочёл трактор, но водители заверили, что с утра подмораживает, и мы должны проехать по дорогам.

Ха! Дороги эти – отдельная история. На сам завод поставки осуществлялись в основном со стороны реки Невы, где имелись крепкие причалы. Облагораживать то, что за пределами предприятия, никто не спешил. Там были такие колдобины, что словами не передать. Впрочем, сейчас такое повсеместно, кроме центральной части больших городов, где имеется брусчатка и «чистая публика».

Глядя на ту нищету, что предстала перед моим взором, невольно вспоминал свои хутора на Кубани. Безусловно, такой жизни, как у моих крестьян, местные не скоро достигнут, но то, что творилось на окраине столицы, заставляло сжимать кулаки от бессилия. Как они ещё не передохли все?

Про общую антисанитарию я вообще молчу. Выбрали мы для съёмок выходной день, и народа возле лачуг хватало. На нас косились, но не приставали и не цеплялись с вопросами. Заходить куда-то внутрь я не рискнул. Костик рвался заснять что-то в ночлежке. Еле притормозил его, пояснив, что окон внутри этого заведения нет, снимать он ничего не сможет, зато насекомых и какую-нибудь заразу подцепит легко.

По случаю выходного дня обитатели ночлежки были уже выпивши. Парочка разухабистых мужиков дралась неподалёку, но как-то без особого азарта. Один абориген пинал ногами под зад особь женского пола. Особь удаляться от ночлежки не хотела и цеплялась руками за ступени крыльца.

– Пшла, пшла вон! – не пускал мужчина «даму» внутрь помещения.

Костику сцена показалась занимательной, и он решил, что стоит это запечатлеть, хотя вмешиваться в разборки никто из нас не собирался. Мужчина скорее всего местный начальник ночлежки. Стоимость пребывания в таком заведении колеблется от пяти до пятнадцати копеек. Судя по всему, женщина не заработала столько, оттого её и выгоняют. Чем может промышлять подобная особа, даже гадать не нужно.

Проститутка наконец оставила в покое ступеньку и предприняла попытку встать вертикально. Её заметно шатало, и подняться женщина смогла, только используя подпорку крыльца. Никак всю выручку за сексуальные услуги спустила на выпивку и на оплату ночлежки денег не осталось. Наконец проститутка выпрямилась, смахнула какой-то мусор с юбки и оглянулась.

– Николай Иванович! – неожиданно заголосила эта бомжиха и кинулась ко мне.

Охранники среагировали вовремя, остановив женщину за пару шагов до меня.

– Николай Иванович! Родненький, поможите! – продолжала вопить женщина.

То, что меня многие знают, я предполагал и вначале решил, что конкретно эта женщина видела фильм или слышала обо мне.

– Это я, Груша! – продолжила попытку прорваться ко мне женщина.

– Груша? – искренне изумился, пытаясь в этом оплывшем от синяков лице найти знакомые черты. Честно, не опознал. Разве что седые с рыжей проседью волосы напоминали о той жгучей красавице, что некогда была содержанкой Сергея.

– Костик, собирай аппарат, – скомандовал я.

Мне только сцены со стороны этой проститутки не хватало. Рубль я ей всё же дал. Наверняка пропьёт или отнимут «доброжелатели». Вникать и как-то помогать Груше желания не было. Она имела две возможности изменить свою жизнь. Всё же бывших проституток не бывает. Попробовав один раз то, как проще всего получать деньги, женщина честно работать не смогла.

Вечером я пересказал Серёге сцену встречи.

– Се ля ви, – отмахнулся друг. – Бог ей судья. Всех мы не изменим и не поможем.