Текст книги "Слуга короны"

Автор книги: Дмитрий Швец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22
ВСТРЕЧАЙТЕ, ШЕПОТ!

Шепот не вошла, она впорхнула, разогнав затхлый воздух комнатенки ароматом дорогих духов. На пороге она обернулась и отослала кому-то воздушный поцелуй. Поцелуй попал в цель, и восторгу улюлюкающей толпы новобранцев не было предела. Я улыбнулся и склонился над картой. Лерой тяжело вздохнул и убавил свет.

Шепот подлетела к нам. Подобрала юбки безумно дорогого, небесно-голубого, расшитого золотом платья и, усевшись на лавку, заглянула в карту.

– Чего высматриваете, мальчики? – спросила она, обдав меня запахом вчерашнего веселья.

– Так, ищем кое-что, – ответил я и поднял на нее глаза.

Шепот ойкнула, подавилась, закашлялась и принялась затравленно озираться.

– А г-где Мол-лот? – заикаясь, спросила она.

– Я вместо него, – ответил я. Кровожадная улыбка сама собой всплыла на моих губах. – А зачем он тебе? Неужто хочешь снова украсть его у нас? Знаешь, всякий раз, когда ты появляешься, он исчезает и мы так по нему скучаем. Он же сердце, голова и кости отряда, а мы лишь мышцы, нарастающие вокруг него. Так зачем он, говоришь, тебе нужен?

– То есть как это ты вместо него? – растерявшись еще больше, спросила она.

– А вот так, – слегка приподнял я брови. – Хочешь, чтобы я объяснил, я объясню. – Я сменил кровожадную улыбку на снисходительную и продолжил: – Как ты знаешь, Молоту несколько не повезло в Длалине. Видать, встретил он там человека покрупнее себя. Вот им воздуху на двоих и не хватило. – Я замолчал, разглядывая ее выпученные глаза и открывшийся рот. Она молча смотрела на меня, слегка шевеля губами и силясь что-то сказать. – Я вижу, ты ничего не поняла, ладно, объясню попонятней. Порезали Молота, сильно порезали. Едва на тот свет не отправили.

– Ну? – побледнев, выдохнула она. – То есть это? То есть как это? Где? Когда?

– В Длалине, – терпеливо повторил я. – Там, куда ты его отправила, или я что-то не так помню?

– Но он живой? – еле выговорила она.

– Я же сказал, едва. Живой он, можешь не нервничать.

– Слава богу, – выдохнула она, промокнув вспотевший лоб кружевным платочком. – Я должна его навестить, – пробормотала она. Ее лицо постепенно обретало краску, но вот голос уверенней стал.

– Давай! – едва не засмеялся я. – Он сейчас на соленых озерах. Пешком пойдешь или тебе лошадь дать?

Она не ответила. Ее пустые глаза смотрели перед собой, а губы беззвучно шевелились.

– Вот, значит, как, – наконец произнесла она, – а мне сказали, тут командир сидит, такой суровый и страшный.

– А я что, по-твоему, нежный и красивый?

– Ты можешь быть и таким, если захочешь или если тебя завести, – с потерянным видом произнесла она и, подняв на меня взгляд, обрела уверенность. – А вот на командира ты не очень похож. – И она засмеялась.

– Я, быть может, и не похож, но Молот решил, что для новобранцев вполне сойду. Как видишь, никто не возражает.

– И Метис молчит? – недоверчиво спросила она.

– Молчит? – переспросил я. – Не знаю, может, и матерится, да только отсюда не слыхать. Он вместе с Молотом.

– Ясно. – Она опустила глаза в пол, похоже, все ее планы рухнули и теперь она не знает, что делать дальше.

– А ты, я вижу, деньжищами разжилась? – Я кивнул на ее платье. – Рискуешь в таких тряпках ходить. Тут кругом люди простые и за такое платье запросто убьют. Да что там платье, одна твоя перчатка стоит больше, чем я получаю за год. Рискуешь!

Она подняла на меня злой взгляд. Ее челюсть мелко дрожала, еще чуть-чуть – и она, грозная вербовщица, разревется.

– Ты что, Медный? Ты что же думаешь, что это я Молота? Ты думаешь, я имею к этому отношение?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Ты мне расскажи, а лучше не мне, лучше расскажи всем.

– Рассказать что?

– Расскажи все. И куда ты отправила Молота, и что ты делала в Длалине, и откуда у тебя деньги на такие платья. Куда ты влезла, Шепот?

– Тебя это не касается, – вяло произнесла она.

– Не уверен, – я покачал головой, – еще недавно это бы меня не касалось. Это была бы головная боль Молота, но теперь его здесь нет и старший тут я. А меня касается все, что касается моего отряда и людей, входящих в него. Ты, хочется тебе это признавать или нет, часть отряда, а значит, меня касается все, что касается тебя. Выкладывай все без утайки.

– Тебя заботит, с кем я сплю?

– Если этот субъект мне интересен, то да.

– Ты вторгаешься на чужую территорию, – с вызовом произнесла она.

Я тяжело вздохнул.

– Позволь мне кое-что тебе объяснить. – Я встал и, обойдя стол, присел на его край прямо перед ней. – Ты ведь не дура. Ведь не полная же ты идиотка, а, Шепот? Ты же сама должна понимать, что у меня, и не только у меня, у всех нас к тебе огромная куча вопросов. Вот я и пытаюсь их прояснить. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты оказалась причастна к ранению Молота, но, если это так, тебе объяснениями со мной не обойтись.

– Я ухожу! – решительно произнесла Шепот и не менее решительно поднялась.

– Ты останешься, – усмехнулся я. – Останешься до тех пор, пока все не станет на свои места. Окорок!

Окорок вышел из тени и, загородив дверь, стал чистить ножом ногти.

– Это что еще такое? – взревела Шепот.

– Это, – я перегнулся и через нее глянул на дверь, – это Окорок, аль ты уже его забыла?

– Я вижу, что это Окорок, – простонала она. – Что все это значит?

– А значит это то, что тебе теперь здесь никто не верит. Даже я, несмотря на то, что ты тетя моей невесты. – За моей спиной хрюкнул герцог, но я не повернулся, а очень хотелось. – Тебе придется многое объяснить, чтобы мы вновь смогли верить тебе. Я бы очень хотел тебе поверить, я бы хотел, чтобы ты благословила Адель на брак со мной. – Герцог хрюкнул, я едва сдержал смех. – Ты, конечно, можешь уйти, тебя никто держать не будет, но боюсь, что при следующей встрече любой из нас не полезет тебе под юбку, боюсь, они полезут за ножом и твое беленькое горлышко пострадает. Клянусь, Шепот, я этого не хочу, но такова жизнь. Ты отказываешься говорить с нами, и что мы должны думать?

– Убедил, – Шепот села. – Спрашивай!

– Вот и славно, – улыбнулся я. – Гробовщик, иди сюда! Расскажи нам еще раз, что случилось в Длалине.

Гробовщик вышел на середину комнаты, картинно откашлялся и с видом школяра, не выучившего урок, начал рассказ. Он не понимал, зачем я все это устроил, не понимал, для чего напрягает мозги, воссоздавая картину ранения Молота. Весь его вид говорил об этом, но он послушно исполнил свою роль и довел рассказ до конца.

Собственно, самого ранения Гробовщик не видел. Они шли назад после успешного налета с сундуком добра, когда Молот вдруг вспомнил о книжке, что видел в доме ювелира. И вспомнил, что это за книжка.

– Ты же знаешь, как он помешан на этой легенде, – опустив глаза и виновато улыбаясь, произнес Гробовщик.

– Какой еще легенде? – нахмурился я. – Это о замке, где фонтаны из вина и голые девицы еду на серебре разносят?

– Ну да. – Гробовщик глупо хихикнул.

– Но ведь это всего лишь легенда.

– Молот так не думает.

Да, сумасшествие Молота иногда заходит слишком далеко. Он сбегал за книгой и вернулся назад. Припрятав ее среди украденных ценностей, он побежал разведать дорогу и пропал. Потом за Гробовщиком пришел Дед и они донесли сундук до дома. Где та книга, Гробовщик не знает.

– А еще, – уже замолчав, вдруг продолжил он, – еще Метис стряс Медному мозги.

– Это не имеет отношения к делу, – быстро сказал я.

– Зато многое проясняет, – хмыкнула Шепот.

– Давай не будем отвлекаться, – примирительно улыбнулся я, – о моих мозгах мы можем поговорить и потом. Ежели желание будет.

– Очень интересно говорить о том, чего нет, – прыснула Шепот.

– Вот я и предлагаю говорить о том, что есть. А есть у нас удачное ограбление, богатая добыча и не менее удачная засада, в которой и ранили моего брата. Как видишь, их ждали. Я думаю, ждали именно Молота, и если бы не Треска, он был бы уже мертв. Есть разумные объяснения? Ведь не ювелир же дал ограбить себя, чтобы потом отбить свое добро.

– Да сколько хочешь, – хмыкнула Шепот, – или ты думаешь, что за всю жизнь только этот ювелир пострадал от рук Молота? Кто угодно мог подкараулить его.

– Кто угодно не мог знать, что именно Молот потащит чертов сундук. Кто-то же должен был сдать его.

– Послушай, Медный – уставшим голосом проговорила Шепот, – ты же сам признал, что я не полная дура. Так какого черта я, по-твоему, приперлась сегодня сюда в поисках Молота? Если бы я знала, что его порезали, я бы не пришла. А уж если это все по моей наводке, так я бы постаралась, чтобы он не выжил. Зачем мне все эти допросы? Я же не дура.

– Очень может статься, что и так, – не согласился я, чувствуя, как поплыла моя незыблемая позиция. – Но все же, где ты была?

– К Адельке ездила. Смотрела, все ли с ней в порядке, не подкатывает ли кто к твоей будущей женушке. Я не возражаю оказаться с тобой в родстве, вот и приходится контролировать ее жизнь. До сего дня не возражала.

– А теперь?

– И теперь возражать не буду, если не будешь так на меня смотреть и дурацкие вопросы задавать! – почти закричала она. – Твое счастье у меня в руках, а ты его не ценишь.

– Почему-то я тебе верю, – пропустив ее последние слова мимо ушей, проговорил я, – Не знаю почему, но верю. Может, мне просто не хочется, чтобы ты оказалась причастна к этому. А может, потому что ты и в самом деле не дура.

Я и не сомневался, что это не она, но надеялся, что она прояснит это дело или сболтнет чего лишнего. Ни того, ни другого не произошло.

– Ну а Молот-то тебе зачем? – широко улыбнувшись, спросил я.

– Работу ему хотела подкинуть, – буркнула она и, выстрелив в меня глазами, прокричала: – А тут ты со своими дурацкими вопросами!

– Что за работа? – Не скажу, что сильно этим заинтересовался, но и без дела сидеть тоже не хочется.

– Груз сопроводить. Интересно?

– А сама-то как думаешь? За это платят, значит, это интересно. Мне интересно все, что позволит убраться отсюда подальше.

– Что так?

– Да вот так. Не сработались мы с маршалом. Разозлился он на меня. Так что хоть Молота и нет, но рассказать, что за работа такая, ты можешь. Мы внимательно тебя выслушаем и подумаем, стоит ли за это браться.

И мы внимательно выслушали и, не думая ни секунды, согласились. Шепот слегка успокоилась, а когда напилась, то и вовсе целоваться полезла. Она висела на моей шее и нахваливала мои командирские способности. Я говорил, что опыта у меня нет, вот и ее заподозрил, а она утверждала, что все это не страшно и не стоит переживать из-за пустяка. Я и не стал переживать.

В середине пьянки вернулся пропавший было герцог и присоединился к нам. Шепот моментально утратила ко мне всякий интерес и целиком посвятила себя его светлости. Я не сопротивлялся и не ревновал, но и остаться одним им тоже не позволил. Едва только Шепот решила повиснуть на нем, я утащил герцога прочь и, уложив спать, вернулся.

– Знаешь, Медный, – заплетающимся языком проворковала она, – ты все же сволочь порядочная. То меня в покушении на Молота обвиняешь, то уводишь моего мужчину. Мне показалось, он был не против.

– Ты сама была бы против, кабы знала, кто это, – засмеялся я.

– И кто это? – равнодушно осведомилась она и побледнела, когда я сказал.

– Что, сам? – Хмель оставил ее.

– Именно! – Я гордо выпятил грудь и подбросил ей несколько ужасных подробностей.

– Вот уж не думала, – задумчиво обронила она, и мы переключились на Адель.

Все шло не так, как задумано. Как нарочно. Словно сговорились все. Интенданты не желали выдавать нам жалованье и провиант, монахи зажали одежду и оружие. Я потратил целый день, доказывая лысому, расплывшемуся монаху, что это именно мой меч, а не их святыня припрятана в подвале. Я ругался, угрожал, извинялся, вымаливал, требовал, ничего не помогало, только вмешательство все еще дувшегося на меня за испорченный халатик настоятеля помогло решить вопрос в мою пользу. Он лично отдал мне оружие с презрением, которое приберегал именно на этот случай. На прощание же предупредил, чтобы я не смел более осквернять его храм своим присутствием. Вот в этом мы с ним сошлись. Мне тоже не шибко хотелось осквернять свою кожу их бритвами.

С интендантами возни было больше, и, кабы не Лерой, мы бы просидели в Станрогте до зимы, но герцог включил связи и власть, и все решилось за два дня.

Сам герцог решил не ждать и, сославшись на срочные дела в Восбуре, укатил. Но мы и без него обошлись, его имени хватило.

Тем временем Шепот прислала весточку. Сообщила адресок купца и как нам его найти. Мы нашли и работу выполнили, а вот полученные деньги прогулять не успели. Шепот еще разок отписалась. И вот эта весть была поприятней. Она писала, что все дела свои уладила и может устроить мне свидание с Аделью. Вот только место странное выбрала. Форт Агмен, есть такой на краю Миарских болот. Старый и заброшенный, говорят, там призраки водятся.

Я туда не рвался, да и никто не рвался, а отказаться не получится. Письмецо без обратного адреса. Только приписка в конце «Встречайте. Шепот!», и все.

Тяжело вздохнув, я приказал Карманнику собрать новичков и гнать их в Беррой. Сам же с остатками отряда направился к форту.

Глава 23
ФОРТ АГМЕН

Форт, это, пожалуй, слишком для сарая, стоящего на самой границе Миарских болот. Это когда-то, давно, был настоящий пограничный форт со всей необходимой ему инфраструктурой.

Но государство ширилось, укреплялось, и скоро он стал никому не нужен. И не был нужен до тех пор, пока не был построен Лесфад и тамошний князь не повелел проложить дорогу, соединяющую его вотчину и внешний мир. Тогда-то и вспомнили о форте, но ненадолго.

Болота штука непостоянная, не сидится им на месте, все куда-то надо ползти, чего-то затапливать. Постепенно они подтопили дорогу, а затем и проглотили ее. Тогда другой лесфадский князь проложил дорогу по северной границе болот. Дорога эта соединила Лесфад с Берроем, врезаясь в Берройский тракт там, где он огибает Ухорский котлован и уходит далеко на север от прямой линии. О старой дороге все забыли и о форте тоже.

Он снова оказался никому не нужен. Разве что иногда приходили сюда колдуны, желающие наловить болотных духов для своих экспериментов. Одно время их, колдунов, было даже слишком много, но то ли духи повывелись, то ли колдуны передохли, о форте опять забыли, и на сей раз основательно.

О нем вспоминают, когда путешественникам негде укрыться от дождя. Или надо его использовать как место для казней разгулявшихся бандитов. Оно и правильно, так дешевле, ни тебе судов, ни содержания этой братии, потопили – и дело с концом.

Говорят, по ночам духи утопших и утопленных здесь вылезают из болота и набрасываются на все живое. Поэтому здесь нет даже птиц.

– Святые ляжки! – выдохнул Окорок.

– Ну и жуть! – добавил Треска.

Еще бы не жуть, мы же ночью к нему подошли. Он и днем-то не слишком привлекателен, а в сумерках так вообще похож на жилище ополоумевшего старика-мага, который и не живет уже, и сдохнуть не может. Странное место для встречи выбрала Шепот. Но, с другой стороны, это даже неплохо, в стороне от посторонних глаз.

– И нам там ночевать? – с надеждой, на то, что это была моя неудачная шутка, спросил Треска.

– Ты чего, испугался, что ль? – засмеялся Блоха.

– Ну вроде того, – затрясся Треска. – Я призраков с детства боюсь, – пояснил он, – с тех пор как меня чуть не утащил под воду дух одного старого хрыча. Дело было так. Пошли мы с отцом на рыбалку. Я же рыбацкий сын. Так вот…

– Заткнись, а? – попросил его кто-то, и Треска умолк. Черт, мне тоже не по себе вблизи такого дома, того и гляди, все россказни правдой окажутся.

– Ну и че вы встали? – Следопыт отделился от стены. – Че стоите, говорю? Бояться нечего, домик крепкий, выдержит даже Гробовщика с Молотом на руках. Давайте вперед, – смело сказал он и… мелко задрожал.

Я медленно слез с коня, понимая, что никто, кроме меня, не будет этого делать. Такая уж моя командирская доля. Это в бою они побегут впереди и, если что, грудью своей меня закроют, а в таких делах, если где чего проверить и нос свой сунуть, так это на меня. Мол, ты же командир, ты самый бесстрашный, а мы все просто люди.

Шел я медленно, осторожно ступая и стараясь не создавать лишнего шуму. Ну что, Следопыт, хороший у тебя ученик вырос?

– Смотри, – пискнул Треска, – там внутри свет мигнул.

Все заворчали, кто-то отвесил ему смачный подзатыльник. Я выматерил рыбацкого сына и смело ступил на порог. Дом задрожал, как и мои коленки, прогнившая доска жутко скрипнула, на спине выступил пот. Я сделал еще шаг, и дверь распахнулась. В лицо ударил свет, на миг лишивший меня возможности видеть и соображать. Я отскочил и трясущимися руками пытался поймать рукоять меча.

– Ну и что вас так задержало? – спросил знакомый и такой милый голос. – Вы, наверное, через Станрогт ехали?

Адель хихикнула и бросилась мне на шею. Я ощутил ее тепло и растаял.

– Исчезни, дух проклятый! – завопил Треска. Он бросился к нам, размахивая оружием, но, сделав пару шагов, признал Адель и попытался остановиться.

Боже, что это был за полет! Ноги его взлетели туда, где не летают даже птицы, и, громко матерясь, Треска рухнул на землю. Со всех сторон раздался хохот. Треску подняли и, похлопывая по спине, увели прочь. Адель, намертво вцепившись в руку, потащила меня внутрь.

Убого – это слишком мягко сказано, чтобы описать, что ждало нас внутри. Из всей мебели там была только лестница, ведущая на второй этаж к офицерским комнатам. О том, что это казарма, я догадался сразу. Уж слишком большое помещение, ну не балы же они тут устраивали. Ни столов, ни стульев, ничего, что бы хоть отдаленно напоминало их подобие, зато вон за той дверью кухня и из нее идет потрясающий запах свежего мяса.

Вот что мне сейчас нужно, вот что всегда нужно солдату: сытный ужин, немного тепла и женской ласки. Вот тогда он будет драться за четверых. Я медленно двинул к кухне и услышал:

– Медный, – жалобно позвал Пони, – надо бы о лошадях позаботиться. А, лейтенант?

Не хотелось это признавать, но коротышка с лошадиной физиономией чертовски прав. И как же ему не быть правым, если живым людям он предпочитает лошадей. Он заботится о них, холит, лелеет, можно сказать, любит. Вот о чем, к примеру, говорят на привале или за кружкой вина нормальные солдаты? Ну конечно же о бабах и своих любовных приключениях. Пони не из их числа, он говорил о лошадях, всегда о лошадях и только о лошадях. Я сильно сомневаюсь, была ли у него когда-либо баба. Он и спит, похоже, с лошадьми.

– Вот и займись, – приказал я, но тон получился просящий, невозможно говорить по-другому, когда на руке висит такой приятный грузик, что зовется Аделыо. И не просто висит, а не сводит глаз с твоего лица, заглядывает тебе в рот, ловит каждое твое слово. Да и ее губки шепчут чего-то. Так что я скорее попросил, чем приказал.

Но для Пони достаточно и просьбы. Он вообще не понимает, когда его просят, а когда ему приказывают.

Ему вообще на это плевать, лишь бы с лошадками побыть.

Обрадованный таким приказом, он просиял и скрылся с гордым видом. В этот раз никто не будет над ним смеяться, в этот раз у него приказ.

Я вновь попытался свернуть к кухне, но Адель потащила меня совсем в другую сторону. Я сопротивлялся, как мог, я упирался, я скулил, я хватал ртом запахи, но все было бесполезно. Она завладела моим телом. В дальнем углу нашлась-таки одинокая скамейка. На нее мы и присели.

– А где Шепот? – спросил я, вдруг осознав, что до сих пор не видел ее тетку.

Адель прекрасна, и лучше, чем ее общество, и желать трудно, но ее тетка чертовски занимательная личность.

– Шепот? – переспросила Адель без вечного «тетя». – Она уехала на пару дней. Скоро вернется.

– Что? Она что, бросила тут тебя одну? – Моему возмущению не было предела.

– А что? – Адель вскочила, ее глаза злобно блеснули. – Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться. Какой же ты все же неблагодарный. Я вам ужин на всех приготовила, сама мяса настреляла.

– Это как? – Я не удержался от улыбки.

– А вот так! – Адель уперла руки в бока. – Ты знаешь, как я из лука стреляю? Нет. Да и откуда тебе знать. Забыл ты меня, Медный, совсем забыл.

Забудешь тебя, как же! И хотел бы, да напомнят. То Треску увижу, то Лероя, а то на медальон полночи смотрю. Так и живу всеми мыслями только о тебе. Нет, девочка моя, не забыть мне тебя никак. Пока тебя не коронуют, точно. Хотя, когда коронуют, тем более не получится. Я надеюсь, став графиней, ты не забудешь свою первую любовь и одаришь замком, ну, или хотя бы домиком комнат на пятьдесят. Или петлей и палачом, что вероятней.

– Ну что ты, – выдавил я.

– Не ври мне, Медный! Не смей мне врать! – Она сменила одну обиженную позу на другую, но голос не повысила. – Я все про тебя знаю. Ты только тем и занимаешься, что волочишься за грошовыми юбками.

– Когда это я за юбками волочился? – Я тоже хочу обидеться.

– Не ври мне! – Она еще раз сменила позу, но ее глаза уже оттаяли. – В Станрогте небось всех баб перещупал. Я все знаю. Я все вижу. Я же ведьма и слежу за тобой.

– Чертовски привлекательная ведьмочка, – улыбнулся я и подмигнул ей.

– Вот, вот, – уже тише сказала она, – так ты и заманиваешь женщин в свои сети. Неблагодарный. – Она всхлипнула. – Права была тетя Шепот. Все вы мужики одинаково неблагодарны. – Одарив меня злобным взглядом, Адель развернулась на пятках и решительно направилась к лестнице.

В проеме единственной комнаты с дверью она обернулась и подарила мне надежду на прощение своей улыбкой. Я не стал искушать судьбу и, сославшись на необходимость личной проверки окрестностей, слинял из форта.

– Сволочь ты, Медный, – произнес увязавшийся за мной Следопыт.

– Вот как, – я оторвался от созерцания звездного неба, – это с чего ты сделал такой вывод?

– Да сволочь ты и есть, – повторил он, – как ты можешь так девку изводить?

– Какую девку? – не понял я.

– Какую девку, какую девку? – передразнил меня Следопыт, скорчив рожу. – Адель! – выдохнул он и умолк.

– Ну. – Нетерпение росло, я аж привстал. – Поясни!

– Чего тут пояснять. Она же без ума от тебя, а ты на нее ноль внимания.

– А-а. Понятно. – Ничего мне понятно не было, но я снова развалился на земле. – Ты же знаешь почему.

– Знаю. И что с того? – не унимался Следопыт.

– Как что? Она дворянских кровей и не чета такой дырке от бублика, как я.

– Ой, когда это тебя останавливало.

– Не понял. – Я сел и уставился на него. – Ты что, предлагаешь мне затащить ее в постель?

– Не предлагаю, а прямо говорю. – Он повернулся в мою сторону.

Даже сидя рядом, я не мог разглядеть его лица.

– Не пойму я тебя что-то. То ты смотришь на меня как на врага, думаешь, что между нами что-то было, и готов мне горло перерезать, то вдруг сам к этому толкаешь.

– Да тут и понимать нечего. – Он сорвал травинку и сунул ее в рот, я последовал его примеру. – Пользуйся, говорю, моментом, пока время есть.

– Это ты так шутишь, – догадался я и попытался вытянуться.

– Ни хрена, мне не до шуток, – грустно сказал он, я завис, не закончив движение. – Как ты думаешь, сколько людей поверят в то, что между вами ничего не было?

– Пожалуй, немного, – признал я, снова садясь. – Но вот ты, ты же веришь.

– Я знаю, что не было. Я знаю тебя, знаю ее. Но не верю.

– Это как: знаю и не верю? Такого не бывает.

– Поверь мне, бывает. И если не верю я, то сколько поверят? Ни один! А уж коли не поверят, – продолжал он, – то уж точно вздернут тебя, обвинив в измене родине. Или объявив на всю страну, что ты ее снасильничал. Короче, придумают что-нибудь. Не могут они, не смогут поверить и понять ваших с ней отношений. А замуж ее выдавать надо. И желательно с выгодой для государства. Так что…

– Да брось ты. – Я махнул рукой и снова улегся. – Она же девственница.

– Среди солдатни? Не смешите мои пятки! Не глупи, Медный! Тебя повесят раньше, чем удосужатся проверить это. И будешь ты потом, стоя на эшафоте, жалеть о том, что умираешь за то, чего не совершал. А вот если ты решишься, тогда сможешь плевать на всех и смеяться над ними и с петлей на шее.

– Веселую картинку ты мне нарисовал, – сказал я и, закрыв глаза, задумался.

А ведь он, черт бы его побрал, прав. До последнего слова прав. Как ни смотри, я бы тоже не поверил, что девка, проведя несколько лет в среде таких, как мы, сохранила свою честь. Вот дерьмо!

– Слушай, а может, тогда перебросить ее через седло и дать деру?

– Дурак ты, Медный, хоть и лейтенант. Лероя ты куда денешь?

– Вот в этом болоте и утоплю, – ответил я и никогда не был столь серьезен.

– Дурак ты. – Да что ж такое, он так и будет оскорблять меня весь вечер? – Ты что же, всерьез думаешь, что он один ее ищет. Да таких, как он, – пруд пруди, и каждый норовит урвать кусочек пожирнее. А что может быть жирнее богатой невесты без папаши, но с деньгами и землей. Нет, не стоит его убивать. Он не самый плохой вариант, а если честно, то, боюсь, он лучший. Нам-то один хрен конец. Не выберемся мы из этого, а потому надо подумать о ней.

– Меня ты похоронил, и ладно, я не в обиде, а себя-то ты чего хоронишь?

– Кто оставит жизнь тем, кто знает тайну новоявленной графини? Я бы не оставил.

Пришлось признать, что я тоже.

– Они наверняка придумают, – продолжал Следопыт, – какой-нибудь маленький остров и темную башню, где она ждала, когда за ней приедет принц на белом скакуне. Или сочинят про сестер ордена семи девственниц, что втайне от всех хранили ее добродетель. – Он замолчал и с остервенением сплюнул. – Ну ладно, – сказал он после долгого молчания, за время которого в моей голове не побывало ни одной приличной мысли, – пошли, а то светает уже. Делать-то что будешь?

– Посмотрим, – сказал я и в сердцах выплюнул разжеванную и невкусную травинку. – Пошли!

Форт встретил нас гробовым молчанием. Постовые молча проводили взглядами, а потом долго смотрели вслед, не издавая не звука. Внутри же люди были похожи на каменные статуи, что провожают тебя глазами, куда бы ты ни шел, но не говорят ни слова. И лица у всех одинаковы, каждый хотел выскочить передо мной и, взмахнув руками, заорать «ага», но никто не шевелился и не отводил взгляд.

Четыре десятка глаз в упор уставились на меня, иссверлили мое тело насквозь, не оставив живого места.

Я остановился в центре зала. Народ медленно поднимался с лежаков, садился, вставал на ноги и окружал меня и Следопыта.

– Чего? – спросил я у ближайших глаз, уже не различая их лиц.

Глаза молчали.

– Да что, мать вашу, случилось? С Аделью что? – Нервы не выдержали, и я разорался.

– С Аделью все в порядке, – тысячью голосов отозвалась толпа. – Мы все знаем, Медный.

– Что знаете? – Голова начала кружиться, эх, предупреждал Грязнуля, что лучше долечиться и жирного не жрать. – Что знаете?

– Все! – ответила толпа.

– Да что все? – Я вытащил из толпы первого попавшегося, им оказался Блоха. – Отвечай! – заорал на него я. – Что вы, бесовы отродья, знаете?

– Оставь его, Медный, – гремел Гробовщик, – перестань буянить.

– Ну тогда ты скажи. Что здесь происходит?

– Это моя вина, лейтенант, – вперед вышел Треска, – я и не знал, что по ночам разговариваю.

– И что? – осторожно спросил я. Чувствую, мне не понравится, что он ответит.

– Я разговорился и…

– Да не тяни ж ты, твою мать! – не выдержали нервы у Следопыта.

– Все вокруг знают, кто есть Адель, – выпалил Треска одним духом. А выпалив, вжал голову в плечи и, согнувшись пополам, повернулся ко мне спиной.

Я обвел людей глазами, и, к моему огорчению, все вокруг согласно и как-то радостно кивали.

Ноги подкосились, в глазах стало темно, в голове пусто. Я падал в бесконечную пропасть и падение продолжалось бесконечно долго, пока задница не ткнулась в сырой и шершавый пол преисподней. Тогда мне позволили открыть глаза. Жаль, это не сон. Ко мне тянут руки, меня стараются поднять, хотят выдрать из моих рук Блоху. Черт, какой же маленький Блоха, а я и не замечал.

– Ты в порядке, командир? – прорвался в уши голос, и тут же навалилась масса звуков, криков ободрения, на плечи обрушились радостные шлепки, словно я одолел в бою злобного древнего демона.

– На воздух, – выдавил я.

Гробовщик поднял меня на руки и понес.

– Стой, – прорычал я, он послушно встал. – Следопыт, встань у дверей Адели, если кто пойдет к ней, убей! – Сухим горлом говорить невозможно, но я рычал, я срывался на крик, я хватал держащего меня на руках Гробовщика за одежду и только-только начавшие отрастать волосы. – Ее не выпускай. Головой отвечаешь!

Следопыт подмигнул мне и, обведя народ глазами, демонстративно вытащил меч.

– Пошли, – сказал я Гробовщику. – Треска, за мной!

Втроем мы вышли на воздух. Я попытался слезть с рук Гробовщика, но тот покачал головой и не выпустил меня, пока мы не зашли в конюшню. Пони встретил нас, показал, где можно усесться, и быстренько слинял. Я не сомневался, что он будет подслушивать, как и большинство парней, но не стал ничего делать.

– Ты в порядке, командир? – серьезно спросил Гробовщик, боясь опустить мое тело на землю.

– Как тебе сказать, чтоб Треску не обидеть? – ответил я. – А что?

– Когда ты упал там, я уж подумал, что ты умер. Испугался я.

– Да не, – улыбнулся я, – в порядке все. Как он ни пытался, – прорычал я в сторону Трески.

Не ожидал я услышать это от Гробовщика, не ожидал. И мне это польстило, значит, я еще кому-то нужен на этой земле, значит, кто-то еще волнуется за меня, переживает. Адель не в счет, она в меня влюблена, хотя и сама не знает почему. Молот тоже, он все же мне брат. Но чтоб из подчиненных… Их забота и беспокойство куда как ценнее и приятней. Для души приятней.

– Еще раз, – сказал я, упав на кучу сухих камышей, – как это произошло?

– Я не знал, что говорю во сне. – Треска сидел, обхватив голову руками и зажав ее между колен. – Я забыл об этом, – сквозь слезы говорил он. – Отец меня потому и выгнал с корабля. Он сказал…

– Не отвлекайся. – Бывает, Треску иногда заносит, и он начинает вспоминать свое прошлое или выдумывает, какая разница, сейчас не до его историй. – Говори по делу!

– А бить не будешь? – серьезно спросил он.

– Я когда тебя бил? Да и что уже толку. Ну давай!

– Так вот, во сне я рассказал о том, что Адель графиня, и что ты в нее безумно влюблен, и что ее ищут, и что, когда найдут, нам всем будет или награда или плаха. Понимаешь, Медный, – надрывным голосом, почти срываясь на крик, заревел Треска, – мне снился Трепа. И он же меня и разбудил. Я продолжил с ним разговор, а потом, когда проснулся…

– Ума не хватило все отрицать, – закончил я за него.

– Ну знаешь, – обиделся он, слезы разом высохли, – не все такие умные, как ты.

– Да, это жаль, – согласился я, – представь, насколько проще было бы жить, если бы все обладали мозгами. А ты что, – обратился я к Гробовщику, – заткнуть ему пасть кулаком не догадался? – Гробовщик виновато пожал плечами.