Текст книги "Последний из рода Грифичей (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шимохин

Соавторы: Алексей Владимиров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

ГЛАВА 19

К утру я нагнал лекарок у стен Алерона. И когда мы проезжали по улочкам города, люди искоса смотрели на девушек, облаченных в длинные плащи с капюшонами, которые скрывали их лица, а вслед нам неслись шепотки горожан.

Во внутреннем дворе замка нас ждал сэр Ален, он нервничал и нарезал круги. Увидев нас, он слегка улыбнулся.

Слуги помогли снять тяжелые сумки с коней, а рыцарь проводил девушек наверх, в комнату к графу. Сам же не стал заходить и остался в коридоре. В открытую дверь было видно, что, кроме Роберта и Карла, там никого нет, не считая сиделки, которая в этот момент обтирала хозяина.

Перрайн направилась прямиком к Карлу, не обратив внимания на Роберта и не склонившись перед владыкой этих земель. Но Роберту на это было плевать, он хоть и был суров, но глаза его выдавали, в них светилась надежда. Девушки зашли вслед за Перрайн. Отодвинув сиделку в сторону, она принялась за осмотр графа, а после скомандовала:

– Всем выйти из комнаты.

Роберт от такой наглости даже не мог слова сказать, но лишь взглянул с неодобрением, и, подчинившись, направился к выходу.

– У него осталось мало времени, если он доживет до утра, значит, все будет в порядке, если нет, увы, – проговорила Перрайн вслед выходящему из комнаты герцогу.

Роберт кивнул, остановившись у двери, и, дав понять, что они сделали все возможное, вышел.

Герцог сначала опустился на кресло, стоящее в коридоре недалеко от комнаты, в которой лежал его брат, но долго усидеть не смог и, поднявшись, начал вышагивать возле комнаты Карла, его шаги эхом разносились по пустому коридору.

Через пару минут из комнаты вышла Изабелла с маленькой сумочкой.

– Идем, проводи меня к инквизитору. Посмотрим, что с ним, – серьезным голосом проговорила она, обратившись ко мне.

– Я провожу вас, – сказал сэр Ален. При звуках его голоса герцог будто вздрогнул и направился с нами к инквизитору.

Пришлось немного пройтись по коридорам замка, ведь инквизитора расположили в другом крыле.

В комнате, где лежал Конрад Милфордский, мы застали неприглядную картину. Инквизитор лежал в постели, залитой кровью, слуги не успевали менять простыни, было впечатление, что кровь сочится у него из всех отверстий и пор.

Изабелла медленно подошла к инквизитору, достав маленький бутылек из сумочки, после чего запрокинула ему голову и влила содержимое ему в рот. Заткнула его рот и нос руками на несколько секунд. Инквизитор сглотнул содержимое, после чего она аккуратно уложила его голову обратно на подушку.

– Это замедлит кровотечение и даст ему дополнительный день жизни, он уже на пределе, – пояснила она свои действия для нас. – Если не остановить кровотечение, он завтра начнет выплевывать свои внутренности, но без ритуала ему все равно не помочь, это лишь продлит его агонию.

Про это мне говорила и Перрайн, подумал я про себя.

– Что нужно для обряда? – спросил сэр Ален, он словно пересиливал себя, задавая этот вопрос.

– Нужно животное средних размеров, на которое перейдет проклятье, – ответила спокойно Изабелла и отошла от инквизитора.

Мы все сидели напротив кровати Конрада на широкой лавке в ожидании какого-то чуда. Будто он должен был проснуться, встать и пойти, но ничего не менялось. Тут служанка, стоящая рядом с инквизитором, сказала, что у него кровь почти не сочится. Изабелла пояснила, что настойка подействовала, и хуже ему точно уже не станет.

Вспомнив о письме, которое я отправил Антуану, я обратился к сэру Алену, сказав, что ближе к вечеру привезут недостающий инвентарь с приспособлениями для лечения, и, чтоб лишних разговоров среди стражников не было, необходимо повозку пропустить без досмотра. Сэр Ален пообещал, что отдаст такое распоряжение, после чего удалился, я же вместе в Робертом и Изабеллой вернулся к графу.

За дверью слышались крики Карла, герцог ринулся в комнату, но я с трудом его удержал, повиснув на нем. Изабелла приоткрыла дверь и быстро юркнула внутрь, захлопнув створку перед нашим носом, не дав даже взглянуть, что происходит внутри.

Я же выпустил герцога из своей хватки, а он лишь зло и недовольно на меня глянул, впрочем, ничего не сказал.

Роберт нервно ходил возле двери, потирая рукой подбородок, время от времени он порывался вломиться в комнату, но перед дверью останавливался, будто не решаясь ее открыть.

Крики графа то затихали, то снова усиливались. Незаметно настал вечер, из комнаты вышла девушка, одна из помощниц Перрайн, и пояснила:

– У господина были сломаны многие кости, которые проткнули внутренние органы или сильно давили на них. Сестра Перрайн вправляла их на место, потом дала отвар для скорейшего срастания костей, ему нужно протянуть до утра, так что помолитесь за него, – девушка развернулась и вернулась в комнату, не забыв закрыть дверь.

Вспомнив о повозке, я оставил Роберта у дверей комнаты с братом, взяв с него слово, что он туда не ворвется и не будет мешать лечению, пока ему не разрешат лекарки. Герцог дал слово, после чего я направился в сторону главных ворот замка в ожидании повозки. Вышагивая из стороны в сторону, я увидел приближающуюся закрытую повозку, немного похожую на карету, кучером в которой был Антуан.

Его остановили стражи возле ворот, начав выяснять, кто он такой и зачем направился в замок. А один из стражи принялся обходить повозку, и было видно, что вознамерился в неё заглянуть.

Антуан же весь побледнел и попытался что-то пояснить стражам.

– Стоять, – разнесся мой крик по двору, и стражи и Антуан замерли.

Пара шагов – и я стою рядом.

– Вам сэр Алан что приказал? Какого хрена вы творите? – начал я заводиться.

– Так он про эту повозку говорил, что же ты, парень, сразу-то не сказал, – ответил страж, уходя с дороги. Антуан выдохнул с облегчением.

И Стражи свободно пропустили повозку на территорию замка. Запрыгнув на перед повозки к Антуану, мы сделали небольшой крюк по двору, чтоб подъехать и встать неподалеку от башни, где содержалась Виржиния.

– Сэр, прошу вас больше не давать мне таких заданий. Я ведь плохо читаю и не совсем понял, о чем вы писали, пришлось бежать к Марселю, чтобы он мне все пояснил. – Он мне и сказал, что необходимо сделать и кого взять с собой, так что ему обо всем известно, простите, сэр, что я вас подвел, – и он склонил передо мной голову.

– Все хорошо, Антуан, главное, ты здесь, – и я похлопал его по плечу.

– Да и эти, что внутри сидят, они же ни в какую не хотели ехать, не верили мне. Я ведь про них даже и не знал, что такие у нас есть, – нервным голосом сказал парень.

– Всех трех привез? – шепотом произнес я

– Да, ваша светлость. Я ведь в борделе был впервой, – опустил глаза Антуан.

Открыв заднюю дверь повозки, мне на шею прыгнула Мелиса, вцепившись в меня горячими губами, инстинктивно я тоже ее обнял, и в паху появилось легкое возбуждение. Оторвав свои горячие губы от моих, Мелиса улыбнулась.

– Я знала, что ты будешь скучать без меня, – с улыбкой произнесла девушка.

Век бы тебя не видеть, мелькнула у меня мысль.

Тут из повозки послышался легкий смех остальных девушек. После чего наружу вышли Милена и Мари.

– Девушки, мои дорогие Мелиса, Милена и Мари. Мне нужна ваша помощь, а именно, чтобы вы применили все свои чары на охранников в этой башне, ну и, разумеется, так сказать, перекусили. Но не просто так, а увели их с собой в комнату подальше, мне нужен свободный проход наверх и связка ключей от темницы. А для тебя, Мелиса, будет особое задание, но это позже. Вы готовы?

– Перекусить мы всегда готовы, – хихикающим голосом ответила зеленоглазая Милена.

Девушки, скинув с себя плащи и обнажив свои прекрасные тела, вошли в башню. Антуан, застыв на месте, еще некоторое время смотрел вслед скрывшимся за дверью красавицам и не мог прийти в себя от увиденного, так что пришлось отвесить ему оплеуху.

Спустя четверть часа из двери выглянула Мелиса и протянула мне связку ключей.

– Антуан, бери мешок, – отдал распоряжение парню.

Он взял мешок из повозки, тот самый, в который Изабелла положила голову ведьмы, и который я припрятал здесь заблаговременно.

Поднявшись наверх по винтовой лестнице, я открыл уже знакомую дверь. В свете масляного фонаря увидел силуэт лежащей на грязном полу без сил Виржинии со связанными руками. Она не подавала признаков жизни.

– Мелиса, можешь определить, человек она или ведьма? – спросил я у сопровождающей нас демоницы, на которую с вожделением косился Антуан.

Мелиса хихикнула своим очаровательным голосом и ответила:

– Я не могу знать, ведьма она или нет, но она точно не демон, она человек и достаточно красивый, – подойдя к Виржинии, присев возле неё на корточки, и убрала волосы с ее лица.

Приблизившись, я распутал узел веревки, которая связывала руки девушки. Проверил ее пульс, она была еще жива, но, видимо, без сознания.

Подняв ее на руки, приказал Антуану, чтобы он вытряхнул содержимое из мешка.

Антуан и вытряхнул отрубленную голову Глиндэ, увидев которую, я немного отпрянул назад. А Мелиса, смотря на это, залилась смехом.

Закрыв за собой двери, мы потихоньку начали спускаться вниз по лестнице. Когда проходили мимо соседней двери в темнице, раздался сильнейший удар, да такой, что створка содрогнулась. Спустив Виржинию вниз, аккуратно уложил ее в повозку. Мелиса сходила за остальными своими товарками, убедившись, что охранники в бессознательном состоянии после близости, они разместились в повозке.

Собрались уже уезжать, но меня внутри что-то остановило. Не давал покоя тот сильный удар в дверь, прозвучавший, когда мы спускались по лестнице. Кто же там мог быть заперт с такой неведомой силой, у меня разыгралось любопытство. Я колебался, на одной чаше весов было мое сознание, которое говорило, что надо ехать дальше и не лезть не в свое дело, на второй – жгучий интерес, было любопытно, кто там заперт, ведь о других пленниках этой башни я и не слышал.

Любопытство все же взяло вверх. Если меня не смог убить дух, то что может мне сделать тот, кто там заперт. Была не была.

– Ждите меня здесь и не высовывайтесь. Я скоро приду, – сказал я девушкам.

После чего мы вместе с Антуаном вернулись к той самой двери, за которой послышался удар.

Постояв недолго у двери и прислушиваясь, услышали такой же удар. Я предусмотрительно достал молот, поскольку, случись непредвиденное, им будет удобней действовать.

Я открыл дверь, и тут же на меня с ревом набросился здоровенный рыжеволосый и бородатый мужик ростом около двух метров, волосы взъерошены, глаза дикие. У него были черные брови, голубые глаза, правильной формы нос, широкие плечи и рыжая борода с усами. Но эти черты я подметил уже после.

Нырнув под его удар, я резко развернулся, ударил его со всей силы кулаком посреди лопаток, отчего он впечатался в стену. Но тут же развернулся и снова попер на меня.

Выставив левую руку вперед, правой я поднял молот вверх:

– Стоять, я сказал! Ты еще кто такой? – спросил рыжеволосого.

Мужик посмотрел на меня, после перевел взгляд на молот, потом на Антуана. Опустив руки, увидел, что я не стражник, сплюнув кровь с губы, наверное, ударился, когда я его впечатал в стену.

– Конор, а ты кто такой? На стражника не сильно похож, да и на прихвостня инквизитора тоже, – сказал здоровяк басом.

Тут вмешался Антуан:

– Перед тобой сэр Ратибор, приклони перед ним колено и останешься жив.

– Сэр?! Так ты рыцарь, значит, – с улыбкой ответил Конор.

– А ты за какие злодеяния очутился в этих шикарных апартаментах? – спросил я рыжеволосого, опустив молот.

– Монах я, точнее, был недавно, немного перебрал с вином, повздорил с настоятелем монастыря, ну и приложил его легонько. Я и убежал. А вот два дня тому назад по розыскной грамоте меня и поймали, грозились передать сегодня под суд, но что-то никто не пришел.

– Это ты на церковных харчах отъелся? Или с детства такой здоровый? – влез Антуан.

На что здоровяк оскалился в улыбке. Антуан же продолжил:

– Ну а за такие преступления у нас вешают. Настоятеля ударить, ишь чего удумал, да еще и насмерть, поди.

Рыжеволосый выдохнул, но продолжил говорить:

– Вот именно, что насмерть зашиб, но я ведь не специально. Он сам нас донимал, мол, ничего не делаем, хотя мы с раннего утра до вечера в храме на учении были, а через день после молитвы читали. А те, кто не читал, из сада не выходили, все работали, а сам он только и мог ходить и тыкать пальцем, что мы плохо работаем, и даже завтрак не заслужили.

– Ну вот как-то я забрел в погреб, где хранили вино, ну и не удержался, отведал. На беду, настоятелю взбрело в голову спуститься в погреб. Увидев меня, хлебающего вино, разорался, и давай меня бить библией по голове. Вы представляете, Библией по голове, святой книгой. Ну, я и отмахнулся от него и приложил, а он головой о бочку и ударился, вот я тогда и струхнул. Взял упавшую Библию из его рук и убежал. Я молитвами пытался замолить свой грех, – с грустью опустил голову Конор.

А после с какой-то детской не посредственностью добавил:

– Не хотел я, он первый начал.

– Значит, грамоте обучен? – спросил я, опуская руку с молотом вниз.

– А то как же. Я с детства при церкви, читать-писать умею, еще и в хоре пел, – ответил Конор.

Взглянув в его глаза, я видел, что он не убийца или какой-то недостойный человек. В его глазах было истинное раскаяние в случившемся.

Я убийц на своем веку повидал многих и мог по взгляду определить, врет мне человек или нет. В голове мелькнула идея взять его с собой, поскольку он читать и писать умеет, тем более может детей грамоте учить, а если что, так я его сдать могу в любое время церковникам. Решено, нужно брать его с собой.

– Пойдешь со мной? – спросил я здоровяка.

– Пойду, если будешь кормить и кроватью нормальной обеспечишь, а если еще и пару серебряников подкинешь и кружку вина нальешь, то я весь твой без остатка.

– По рукам, но учти, если вздумаешь шалить, вмиг очутишься тут же. И это в лучшем случае, – ухмыльнувшись, убирал я молот в проушину на поясе.

Закрыв двери темницы, мы спустились вниз, оставив ключи на ручке входной двери в башню. Антуан сел на перед повозки, Конор забрался внутрь, но в глубь, где сидели суккубки, не полез.

– Тут девка дохлая, и что-то волосатое шевелится, – вскрикнул Конор.

– Она не дохлая, она без сознания, а волосатое – это баран. Так что рот закрой, и чтобы ни звука от тебя не исходило, а то стража набежит, тогда нам всем конец, – прикрикнул я на рыжего.

Антуан дернул поводьями, и мы потихоньку поехали по узкой аллее в сторону конюшни. Приблизившись, я вытащил барана из повозки и занес его в конюшню, наказав конюхам беречь его как зеницу ока. Поскольку этот зверь принадлежит лично герцогу Линскому. Те покорно поклонились, не произнося ни слова.

Сев на перед повозки рядом с Антуаном, я сопроводил их до главных ворот, чтоб их так же не досматривали. Отъехав на сотню метров от ворот замка, попросил Антуана остановиться.

– Отвези троицу туда, где взял, а здоровяку ни слова пока ни о чем, – шепнул я на ухо Антуану. Тот в ответ кивнул.

Я заглянул в повозку, Конор в полусогнутом состоянии стоял над Виржинией.

– Я не могу так дальше ехать. Можно я сяду на перед? – спросил рыжеволосый.

– Разумеется, только смотрите, осторожней. Не попадитесь, – ответил я. И Конор вылез из повозки и сел к Антуану.

Сам же я вернулся в замок.

В длинном, широком и пустом коридоре были слышны шаги Роберта Линского, который все время ходил возле двери, за которой сидел его брат.

– Что-нибудь известно о состоянии графа Карла? – спросил я у напряженного Роберта.

– Нет, ничего, ждем, – ответил он мне.

В ожидании результата время тянулось, как резиновое. А ночью с Робертом мы не сомкнули глаз, ожидая развязки.

Пили вино, а герцог пытался вести со мной беседы и периодически скатывался на рассказы о своем детстве и их отношениях с Карлом.

И вот за окнами появились первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака. Дверь комнаты открылась, и вышла Перрайн.

Глава 20

ГЛАВА 20

– Жить будет, но восстановление займет долгое время, – сообщила она нам, а после уставилась на меня своим пронзающим взглядом.

Я же промолчал, рядом был герцог, и посвящать его в авантюру с Виржинией не хотелось.

Не дождавшись от меня реакции, Перрайн продолжила:

– Ближе к вечеру приступим к лечению инквизитора, а пока мне нужно отдохнуть, давненько я так не уставала.

И она пошла в соседнюю комнату, которую приготовили специально для нее и остальных девушек. Дверь в спальню, где лежал Карл, она оставила открытой, дав понять этим, что можно войти. Как только Перрайн отошла от двери, Роберт, словно ураган, ворвался в комнату к брату. Я же в комнату к Карлу не стал проходить, а наблюдал через открытую дверь.

Граф лежал в постели, глаза его были закрыты, на щеках появился небольшой румянец, тогда как днем ранее лицо Карла было бледным. Роберт присел на кресло рядом с кроватью и взял руку брата. Глаза графа слегка приоткрылись, и на лице появилась слабая улыбка.

– Брат, я узнаю тебя, – хриплым тяжелым голосом произнес Карл.

– Отдыхай, брат, набирайся силы, – ответил Роберт, и из его глаз побежали слезы радости.

После чего он смахнул их с лица, чтобы никто его таким не видел, и вышел. Подошел ко мне и крепко обнял. От этих объятий у меня потемнело в глазах.

Ослабив хватку и выпустив из своих здоровенных рук, он взял меня за плечи:

– Я этого никогда не забуду, проси, чего хочешь, все для тебя сделаю, – радостным голосом сказал Роберт, но из глаз продолжали непроизвольно катиться слезы.

– Ваша светлость, у меня есть все, чего бы я мог желать, и это все благодаря вам. Но все же имеется одна просьба. Я бы хотел на территории герцогства открыть лавки по продаже различных мазей, отваров и снадобий, чтобы люди могли лечиться. Я понимаю, что на это необходимо согласие инквизитора и церкви.

– Это пустяк, если эти лекарки и поставят его на ноги, у Конрада не останется выбора, кроме как подписать такое разрешение, а если и откажется, я ему сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться и он все подпишет, – с ироничной улыбкой на лице ответил Роберт.

После бессонной ночи мы разошлись в предоставленные нам комнаты. Улегшись в кровати, я еще долго размышлял о том, правильно ли поступил, выкрав Виржинию и отпустив Конора.

Часть меня говорила о том, что поступил правильно в отношении Виржинии, поскольку ее бы сожгли, в этом я был уверен.

Но вот насчет Конора меня терзали смутные сомнения. На какой-то конкретной мысли я не мог сосредоточиться, поскольку одна перебивала другую. Так в раздумьях я и уснул.

Встав поздним вечером с легкой головной болью, я направился в комнату к Карлу. Войдя в апартаменты, увидел рядом с Карлом сидящего в кресле Роберта. Так же в комнате был сэр Ален и барон Беннет.

После того как нашу компанию покинули сэр Ален и барон Беннет, Карл признался в том, что после того, как его супругу изобличили в измене, он был сам не свой. И искал других ее любовников, просто хватал молодых парней, похожих на братьев Даттон, и волочил их в подземелье к мессиру Морэ.

Где их пытали, выбивая показания.

Но после того, как он побывал на дне рождения маленького Людовика, где на его глазах голодные кабаны разорвали барона Вальдемара, это зрелище ему понравилось. И после пыток он начал бросать несчастных в клетки с голодными кабанами, которые разрывали бедолаг, а после и съедали их.

Я был в шоке от рассказа Карла, это же скольких людей он умучил таким образом?

– Позовите священника, хочу исповедаться и смыть с себя свои грехи, я виноват перед нашим господом и готов простить свою супругу, – тихим голосом проговорил Карл.

Незадолго до полуночи в комнату вошла Перрайн и вновь напоила своими снадобьями графа, уложив того спать.

– Пора и инквизитору помочь, – произнесла она ледяным голосом.

И я только сейчас заметил, что она избегала называть его по имени.

Сэр Ален распустил всю стражу во дворе и проверил, чтобы лишних глаз вокруг не было.

Внизу за конюшней собрались герцог Роберт, сэр Томас, сэр Ален и я, а также лекарки во главе с Перрайн.

– Принеси животное, – скомандовала Перрайн.

И я приволок заранее заготовленного барана.

А слуги уже тащили инквизитора на носилках к небольшой площадке. Как только инквизитора опустили на землю, слуги удалились, после чего Перрайн начала рисовать на земле магические символы и расставлять черные свечи в определенной последовательности.

– Положите его в центр круга, – командным голосом приказала Перрайн.

Я и сэр Ален перенесли инквизитора в центр круга. Рядом забили в землю деревянный кол, к которому привязали барана.

– Всем отойти от круга подальше и желательно не смотреть, – сказала Перрайн.

Она зашла в круг и в только ей известной последовательности зажгла свечи, после чего встала между инквизитором Конрадом и привязанным животным. Разведя руки в стороны, она произнесла несколько неразборчивых слов, после которых свечи начали гореть ярко-алым пламенем. Обернувшись вокруг себя три раза через левое плечо, она провела пальцем правой руки, словно сделав невидимый круг. Взяв огарок свечи, стоявший у ее ног, она в него воткнула четыре иглы крест-накрест и поставила в небольшой сосуд с какой-то жидкостью.

Поставив это сооружение у головы инквизитора, она начала читать заклинание.

– Causa est, tenebrae, maledictum est nigrum, a matris ore, a daemonum cogitationes, impetro off, get off, conversus in inferno. Quomodo candela tabescet, quam acus cadet, sic maledictum cadent a me Conradum et transibit ad hoc animal

Amen. Amen. Amen.

После прочтения пламя свечи у головы инквизитора начало колебаться в разные стороны, и вспыхнуло как бенгальский огонь и тут же погасло.

Взяв аккуратно этот стакан, она запрокинула голову барана и влила содержимое ему в горло. На удивление, в сосуде следов воска или игл я не заметил, только жидкость поменяла свой цвет с бледно-синего на почти черный. После чего Перрайн мигом выскочила из круга и, достав небольшой бутылек из сумки, что держала Изабелла, залпом выпила.

– Отцепите животное, уведите его и убейте скорей, после чего тушу сожгите. Нельзя, чтоб невинное животное испытывало такие муки, а инквизитора можете нести обратно, – тяжело дыша, сказала Перрайн.

Было видно, как непросто для Перрайн прошел данный ритуал.

Махнув рукой, позвав к себе Изабеллу и других девушек, она неспешно пошла в сторону замка, придерживаясь за плечи идущих рядом девушек. В то же время я отвязал барана от деревянного кола, вбитого в землю. Животное начало приседать на передние копыта. Баран шел с трудом, немного запинаясь, как будто пьян. Отведя его немного подальше, я достал меч и, размахнувшись, отрубил ему голову.

Я смотрел, как на земле растекалась темная кровь убитого мною животного, а сэр Ален уже нес охапку хвороста и масло для его сожжения.

Обложив тушку барана хворостом, я облил его сверху маслом и поджег. Пламя взмыло вверх, осветив окрестности. После чего мы с сэром Аленом направились в замок. Проходя мимо места, где только что закончился ритуал, увидел, что там уже никого и ничего нет. Все атрибуты были уничтожены.

Вернувшись в замок, я тихонько побрел по тихим коридорам в свою комнату. Подойдя к кровати, я рухнул на нее в полном одеянии и уснул.

Проснувшись ближе к обеду, первым делом направился к Карлу, дабы его проведать. Граф сидел на краю кровати, свесив ноги. Его поили мясным бульоном. Убедившись, что больной идет на поправку, я заглянул в соседнюю комнату.

Где в последнее время пребывал герцог в ожидании выздоровления брата. Я увидел одиноко сидящего в кресле Роберта, заметив меня, он приветственно кивнул и заговорил:

– О, заходи. Как раз о тебе думал. Вот, держи, это разрешение, как я и обещал. – И герцог протянул мне свиток. – А лично от себя я освобождаю их от уплаты налога на целый год, вот соответствующая грамота. – И также протянул мне второй свиток. Оба были запечатаны гербом герцога.

– Благодарю, – ответил я ему.

– Граф и инквизитор идут на поправку. Так что я еще раз благодарю тебя, ну и, разумеется, целительниц. Вот еще что, лично от графа, поскольку, я так понял, у нет лошадей, он дарует им повозку с парой замечательных скакунов. И еще, не захочет ли, как ее звать? Ну, такая в черном вся, а, вспомнил, Перрайн стать целительницей у меня в герцогстве? Спроси у нее при возможности. Ты ведь понимаешь, я не могу сам.

– Хорошо, я обязательно спрошу ее. Разрешите тогда идти?

– Да, конечно, иди.

Идя по коридору и завернув за угол, я лоб в лоб столкнулся с Перрайн.

– Я выполнила обязательство по нашей договорённости, теперь твоя очередь, – произнесла она.

– Ее не хотели отпускать, поэтому я выкрал Виржинию. Оно сейчас в Бартоне, в моем замке. Если не веришь моему слову, можешь сама туда съездить и убедиться. Более того, теперь вы можете в пределах герцогства открыть лекарские лавки, плюс к этому на год вас освобождают от уплаты налогов. Герцог Линский и Конрад Милфордский подписали соответствующее разрешение. Вот они, – и я протянул грамоты Перрайн. – А также лично от графа Алиронского возле конюшни вас ждет повозка, запряженная парой отличных лошадей, они ваши. Теперь вам не придется мучить вашу старую клячу.

– Хм, а за это тебе отдельная благодарность, я признательна, – протянула она, задумчиво. – Сестру я проведаю в ближайшее время, – уже более мягким голосом сказала Перрайн.

– Вот еще что. Герцог спрашивал, не хочешь ли ты быть у него при дворе?

– Вот ещё, чтоб мной кто-то командовал, нет уж, спасибо. Мне и в своей деревушке неплохо живется, а если что случится, так пусть сам к нам приезжает. Мы всех примем, – ответила девушка и пошла дальше по коридору.

После отъезда из города целительниц прошла пара дней, прежде чем граф смог самостоятельно встать на ноги и начал выходить в сад для прогулок. К нему присоединялся инквизитор Конрад Милфордский.

Я же эти два дня ходил по окрестностям замка и по городским улочкам, а также посещал торговые лавки, пытаясь разобраться, что пользуется спросом.

С утра я расположился за завтраком в беседке, а что, хорошо, солнышко светит и птички поют, лепота. И мое уединение неожиданно нарушил инквизитор Конрад.

– Не возражаете, сэр Ратибор, если я составлю компанию? – и он уселся в кресло напротив меня.

– Присаживайтесь, я только буду рад компании такого человека, – с улыбкой протянул я.

– Очень лестные слова, многие в герцогстве меня боятся, я рад, что вы не из их числа.

– Вы делаете богоугодное дело и боретесь с ведьмами и другими врагами рода человеческого.

– Я рад, что ты так считаешь, – и он склонил голову набок, внимательно меня рассматривая.

Я же медленно, по глоточку, тянул вино из кубка, пытаясь прикинуть, зачем это все. Хотя человек на такой должности, а я явно в последнее время привлек к себе много лишнего внимания.

– Ратибор, я знаю, что это ты освободил ведьму из башни, хоть у меня и нет никаких доказательств, но я уверен в этом, – заговорил он. Я чуть вином не подавился и даже закашлялся, а Конрад продолжал, словно не обратив на это внимание.

– Пойми меня правильно, возможно, ты считаешь меня чудовищем, что сжигает людей ради забавы, но это не так. Ты не смотри, что она красивая и милая с виду. Это чудовище. Не пройдет и пары лет, как ты сам потащишь ее на костер, – он прикрыл глаза на пару секунд и достал из своего одеяния деревянные чётки с крестом и начал их перебирать. А после медленно и неспешно заговорил:

– Есть одна легенда, которая рассказывает, что первой ведьмой стала целительница, которая лечила людей и была не согласна с божьим замыслом. Об этом говорится в старой рукописи из аббатств на севере.

– Я расскажу об этой легенде тебе вкратце. Эта женщина хотела большего, чтобы она могла лечить не просто травами, мазями, а силой собственного прикосновения к больному, словно святая, которой Господь даровал для этого силы. Но способностей у нее таких не было, а бог не слышал её молитв, и в один из дней она разуверилась в силах Господа нашего, обратилась к той силе, что низверг наш Господь, и заключила с ними соглашение, она продала им душу в обмен на силу. Поначалу все шло хорошо, и она лечила людей и животных прикосновением своих рук. Раны заживали на глазах. Но чем больше она пользовалась этой силой, тем быстрее было её падение в бездну.

– Целительницами не просто так становятся или рождаются. У них с детства проявляются способности к излечению живых существ, и родителям это поначалу нравится. Они считают, что к их ребёнку прикоснулась длань божья.

Но по достижении определенного возраста, как правило, это шестнадцать лет, они должны сделать выбор: либо отказаться от своего дара и остаться с людьми с возможностью иметь полноценную семью, детей, либо остаться со своей силой, но тогда они лишаются возможности иметь детей.

Я же внимательно слушал Конрада, не прерывая.

– Они могут лечить раны, в том числе смертельные, но многим хочется большего. Тогда они переступают этот порог, обращаются к темной магии, и неважно, во имя добра или зла, если ей воспользоваться, итог один, она сломает и поглотит разум.

Конрад замолк и внимательно на меня смотрел, словно взвешивая и принимая какое-то решение. Я же был поглощен его рассказом. То ли не дождавшись эффекта, то ли наоборот, он увидел то, что хотел, Конрад вновь заговорил.

– Ну да ладно, ты молод, она красива, но вот зачем тебе этот рыжий шотландец?

Я резко повернулся и посмотрел инквизитору в глаза.

– Не отрицай этого, – и он поднял ладонь, словно отбрасывал сразу все мои оправдания. – Я знаю, что это ты сделал, ты помог ему сбежать, – загадочным голосом проговорил Конрад Милфордский.

– Знаете, оправдываться и что-либо говорить на этот счет я не буду.

А инквизитор кивал в такт моим словам, не перебивая.

– Многие меня считают очень злым человеком. Так я вам скажу, что это не так, у меня есть чувство сострадания и милосердия. И, несмотря на мой возраст, я в этой жизни кое-что видел и могу по глазам понять человека. По его глазам я видел, что он это не со зла сделал. Он не убийца, полагаю, это произошло чисто случайно. Так сказать, несчастный случай, – я пожал плечами.

Тут инквизитор рассмеялся громким и звонким голосом.

– Так ты думаешь, его за убийство посадили в башню? Однако ты прав, он не убийца. Он настоятеля Талия не убивал, как ему было предъявлено. Он его неловко толкнул, и тот после падения ударился головой об пол, но он всего лишь потерял сознание. Монахи принесли его в келью и привели в сознание. – А разыскивают его, чтобы выпороть, и всего то, за то что забрал Библию с собой.

– Ладно, не буду тебя спрашивать, где он и для чего он тебе, но постарайся сделать так, чтоб его не нашли хотя бы первые полгода. Пусть это будет моей благодарностью тебе за спасенную мне жизнь.