Текст книги "Символы. Песни и поэмы"
Автор книги: Дмитрий Мережковский
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
VIII. ПРОЗА ЛЮБВИ
О беззаботная, влюбленная чета!
Что может быть милей? Вы думаете оба,
Что жизнь – какая-то воздушная мечта,
Что будут соловьи вам песни петь до гроба?
Но ведь придется же заказывать обед,
С какой бы высоты на жизнь вы ни взглянули, —
Не меньше страстных клятв необходим буфет,
Белье и утюги, лоханки и кастрюли —
Эмблемы вечные супружеской любви.
Попробуйте пожить вдвоем, – увянут розы,
Потухнет свет луны, умолкнут соловьи
Под дуновением неумолимой прозы…
Бывало, с нежностью, поникнув головой,
Шептала ты «люблю», когда звезда в эфире
Струила тихий свет, а ныне… Боже мой!..
«Куда девался рубль и пятьдесят четыре
Копейки?» – юная хозяйка говорит,
Над счетной книжкою приняв серьезный вид.
Увы! таков наш мир… Но хуже всякой прозы —
Упреки в ревности, домашняя война
За первенство, за власть, и сцены, крики, слезы:
«Не хочешь ли гулять?» – мне говорит жена. —
«Я занят, не мешай!» – и мы не в духе оба…
Хандра, расстройство нерв… Из этих пустяков
Выходит глупый спор: предлог уже готов;
В душе – холодная, мучительная злоба.
И мне чрез полчаса, как злейшему врагу,
Жена в отчаянье кричит: «Меня ты губишь…
Уйди… оставь!.. Я жить с тобою не могу!..»
А я в ответ: «Теперь я знаю: ты не любишь!»
И грубые слова, и хлопанье дверей…
А Булька серая, любимый мопс, меж нами
В тревоге бегает, как между двух огней,
И смотрит умными, печальными глазами.
Не правда ль, ты жене весь мир отдать готов,
А кресла мягкого иль книги не уступишь;
Ей счастье на земле ценою жизни купишь,
А не простишь двух-трех пустых обидных слов.
Но тяжелей всего – болезнь: какая мука,
Едва заметив жар, в тревоге пульс считать,
Способность потеряв работать и читать,
И думать. А в душе – томительная скука…
Поставишь градусник, и страшно заглянуть
На цифру, и следишь, тревогою объятый,
Веселым притворясь, как медленная ртуть
Все подымается, и от одной десятой
Проклятых градусов – я чувствую порой —
Зависит жизнь моя, и счастье, и покой…
О, как вы далеки, таинственные встречи
И первая любовь, и безотчетный страх,
Признанье робкое в потупленных очах,
И торопливые, взволнованные речи!..
Вы не вернетесь вновь: простите навсегда!
Но как ни дороги утраченные грезы,
Я знаю: в пошлости, среди житейской прозы
И будничных забот, и скучного труда —
Все крепче с каждым днем, все глубже и сильнее
Моя печальная, спокойная любовь:
Нет, я бы не хотел, чтоб сделалась ты вновь
Такою, как была: ты мне еще милее!
Теперь – пред силою любви моей простой,
Пред этой жалостью друг к другу бесконечной —
Нам кажется почти ребяческой игрой
Тот первый сон любви неопытной, беспечной!..
IX. ОТЪЕЗД С ДАЧИ
Осенний день. В лесу – все мертвенно и пышно:
Ни томной иволги, ни зябликов не слышно.
И как в дому, людьми покинутом, полна
Чего-то грустного лесная тишина.
Порой волнуются дрожащие осины,
И солнце заблестит, и листья зашумят,
Как в летний день, но миг – и желтые вершины
Вновь успокоятся и сразу замолчат.
Не пролетит пчела над цветником унылым,
В аллеях падают увядшие листы
И блещут в сумраке, подобно златокрылым
Июльским бабочкам. Как алые цветы,
Два мертвых листика трепещут и краснеют
На голых сучьях. Дождь и карканье ворон,
Солома влажная на избах, небосклон
Туманный… озими лишь ярко зеленеют.
На даче холодно, и потолок течет,
И печки скверные дымят, из окон дует,
И даже булочник возить перестает
Свой хлеб, и тетенька на скуку негодует…
В тревоге девочки, – в гимназию пора.
Из ранца вынули учебник запыленный
Сегодня свой урок твердят они с утра:
Знакомый переплет, оборванный, зеленый,
С воспоминанием о страшных, злых глазах
Учителя, опять на них наводит страх.
«Лакедемоняне в бою при Фермопилах…» —
Выводит Таточка унылым голоском,
Зевая, морщится и лижет языком
Свой пальчик розовый, запачканный в чернилах.
Но вот уж ломовой приехал. На возу
Навален всякий хлам: там сундуки, игрушки,
Ногами вверх столы, матрацы и подушки,
И клетка с петухом у кучера внизу,
А в самой вышине, как символ дома, яркий
Блистает самовар в объятьях у кухарки.
И с высоты кричит она вознице: «Эй,
Смотри-ка, моего корыта не разбей!»
Собака, хвост поджав, должно быть, в мыслях грустных,
Сидит: увы! пора голодная придет,
Не будет ей костей, не будет корок вкусных.
А дворник, шапку сняв, двугривенного ждет.
С бутылкой молока, закупоренной тряпкой,
Одета в серенький поношенный бурнус,
Но с очень яркою, оранжевою шляпкой,
С подвязанной щекой (осенний дачный флюс),
Хлопочет тетенька и между двух картонок
В коляску бабушку старается втолкнуть.
Слепая, бедная старушка, как ребенок,
Покорна. Все теперь готово. С Богом – в путь!
Но Даша сердится и хочет верх коляски
Поднять: «Что если дождь? не думает никто
О детях!..» В шарфы, плэд, потом башлык, пальто
Она их кутает. Им душно: только глазки
Блестят… Поехали. Уж церковь – за холмом,
Вот роща, где грибов так много, вот паром…
Вдруг тетенька кричит в отчаянье: «Забыла!..
Ах, Боже мой, назад!.. Забыла башмаки!..
Я сбегаю: ведь здесь – недолго… пустяки!..»
Но Даша, полная воинственного пыла,
Вступает в спор, – она ликует больше всех,
Злорадствуя… И крик, и шум, и общий смех…
С улыбкой Таточка на все глядит практично,
И ей на даче ли, в Москве ли – безразлично.
Из хрестоматии французской наизусть
Твердит она урок. А Нате жаль природы,
Прогулок и грибов, и солнца, и свободы!
В задумчивом лице – недоуменье, грусть,
Как будто бы вопрос, зачем в глубокой думе
Так сумрачен и тих – там, на краю небес —
Волшебно-золотой и все же мертвый лес,
Зачем уныние – в поблекшем поле, в шуме
Осенних непогод, и в тучах, и во всем?..
Сердечко бедное в ней чутко встрепенулось, —
Кто знает, может быть, предчувствие проснулось
Того великого, что смертью мы зовем?..
Х. ЧИТАТЕЛЮ
Мне страшно на лицо читателя взглянуть:
«Где собственно герой, завязка, в чем же суть?
И как печатают серьезные журналы
Подобный вздор!.. Какой упадок небывалый!..»
Минутку погоди, мой строгий судия,
Не горячись: ты прав! Мы – слабы, мы – ничтожны.
Все эти новые поэмы – невозможны;
В них скука царствует! Но разве жизнь твоя,
Читатель, веселей? Ты умываешь руки
Во всем, но кто, скажи, виновник этой скуки,
Упадка, пошлости и прозы наших дней?
Ты ропщешь, а меж тем всю жизнь тебя нимало
Родной поэзии судьба не занимала.
Что книги!.. Для тебя отрадней и милей
Партнер за карточным столом, да оперетка!
Ты любишь фельетон забавный пробежать,
И если шуточка довольно зла и метка,
Привык ты гаэру газетному прощать
Всю пошлость. Ты не прочь от модного скандала,
И надо дерзким быть, чтоб угождать тебе…
Но что ты любишь? Чем душа твоя страдала?
Когда ты жертвовал, кому, в какой борьбе?..
С умом расчетливым, с душой неверной, зыбкой,
И с этой вечною, болезненной тоской,
И с этой мертвою, скептической улыбкой, —
Вот он, наш судия, читатель дорогой!..
Смотри: мы – казнь твоя, мы – образ твой. Меж нами
Есть непонятная, невидимая связь.
Ты знаешь: до сих пор она не порвалась, —
О, слишком крепкими мы связаны цепями!
Тебя не трогает наш робкий, бедный стих, —
Что делать? Видишь сам: наш мир угрюм и тесен,
Не требуй же от нас могучих, вольных песен, —
Они – не для тебя, ты недостоин их!
Теперь расстанемся… Но, кажется, с дороги
Я сбился и зашел Бог весть куда. Сейчас
Я кончу. Вот – вся мысль поэмы. В эпилоге
Я повторяю то, чем начал мой рассказ.
XI. ПОЭЗИЯ БУДНИЧНОЙ ЖИЗНИ
Где два, три дерева, там – целый мир пред нами,
Там всей природы жизнь, там вся ее краса,
И бесконечные синеют небеса,
Сквозя меж темными, поникшими ветвями, —
Так двух иль трех людей довольно, чтоб порой,
В житейской пошлости великое, святое, —
Что есть у всех, – любовь просветом в мир иной
Сияла, вечная, как небо голубое!
1890
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПРИРОДЕ
Драматическая сказка
Действующие лица:
Базилио – правитель страны. Сильвио – его сын. Клотальдо – приближенный Базилио. Шут. Придворные. Военачальник. Виночерпий. Казначей. Беатриче – куртизанка. Дамы, фрейлины. Пажи. Эстрелла – молодая фрейлина. Народ, ремесленники, воины, горожане и др.
Действие происходит во владениях Базилио, в сказочной стране.
Внутренность высокой башни[11]11
Основной сказочный мотив этой поэмы тот же, что и в известной пьесе Кальдерона «Жизнь – только сон» (Примеч. автора).
[Закрыть]
Перед открытым окном, в которое виднеется звездное небо, стоят Базилио и Шут.
Базилио
Неведомая творческая Сила
Во всех мирах бесчисленных явленья
В одну живую цепь объединила,
И в цепи той небесные светила —
Последние сверкающие звенья.
Туда, туда, к ночному небосводу
С несметными лампадными огнями
Летит чрез все века, чрез всю природу
Движение незримыми волнами, —
Так зыбь от камня, брошенного в воду,
Широкими расходится кругами.
Все выше, выше к сумрачной лазури
Возносится и детский слабый лепет,
И гром лавин, и рев могучей бури,
И над прудом плакучей ивы трепет.
В безмолвных звездах будущее дремлет.
Как в золотых клубках, в них скрыты нити
Изменчивых, неведомых событий…
……………………………………….
(Входит Вестник.)
Вестник
Поздравить я пришел, о царь самодержавный,
Тебя с наследником твоей короны славной!
Базилио
Вели скорей коня седлать!
Я к ним лечу, бегу обнять
Младенца милого и мать.
(Вестник уходит.)
Но нет, о сердце, не за тем
Сюда пришел я: глух и нем
К земному счастию мудрец.
Я не супруг, я не отец,
Я здесь не счастлив, не люблю
И радость в сердце подавлю.
Во тьму времен гляжу теперь,
Как в распахнувшуюся дверь.
И вас молю я в тишине,
О сонмы звезд, откройте мне
Новорожденного судьбу,
Науки верному рабу.
(Идет к окну, смотрит на звезды и составляет гороскоп.)
О горе мне! Среди небес,
Как в складках порванных завес,
Над краем сумрачной земли
Комета вспыхнула вдали.
И мир смятением объят,
Бледнеют звезды и дрожат
Пред тем, чтоб в ужасе упасть
В ее зияющую пасть.
Мой сын – злодей, мой сын – тиран
И, жаждой крови обуян,
Как зверь, кидается на всех.
Разврат… и оргий дикий смех…
Мятеж, – и царство, как в огне, —
В братоубийственной войне.
Но чем младенец виноват,
За что невинного казнят?
Пока беда висит над ним,
Он дремлет, чистый херувим,
Без дум, без воли и греха —
И колыбель его тиха.
Я не пророк, я не мудрец,
Я только любящий отец,
Но что порыв моей любви?
Что слезы жалкие мои?..
Все видеть, чувствовать и знать —
И покоряться и молчать!..
(Входит Клотальдо, королевский канцлер.)
Клотальдо
Тебя с наследником, мой царь,
Поздравить я пришел…
Базилио
Клотальдо, я не царь.
Ты знаешь ли пред кем, благоговея,
Колена ты склонил?.. Перед отцом злодея!..
Клотальдо
Кто лживый, дерзостный пророк,
Кто царский дух смутил лукавыми речами,
Кто нечестивыми устами
Судьбу ужасную наследнику предрек?
Базилио
Он тот, кому и мстить я не могу!
Что мой палач, моя секира
Созвездьям вечного эфира —
Неодолимому врагу!
Увы! от них какие брони,
Какие крепости спасут,
От их безжалостной погони
Какие бешеные кони
Добычу рока унесут?
Клотальдо
Тебе ли, царь, склониться в детском страхе
Под иго случая главой покорной?
Взгляни – ничтожный червь и тот во прахе
С врагом пред смертью борется упорно.
Ты сам себя, о смертный, будь достоин.
Коль надо пасть, – пади на поле брани,
Бразды судеб сжимая в твердой длани,
Лицом к врагу, как побежденный воин!
(Базилио в глубоком раздумье.)
Шут
(напевает про себя)
Если б капля водяная
Думала, как ты,
В час урочный упадая
С неба на цветы,
И она бы говорила:
«Не бессмысленная сила
Управляет мной.
По моей свободной воле
Я на жаждущее поле
Упаду росой!»
Но ничто во всей природе
Не мечтает о свободе,
И судьбе слепой
Все покорно – влага, пламень,
Птицы, звери, мертвый камень;
Только весь свой век
О неведомом тоскует
И на рабство негодует
Гордый человек.
Но увы! лишь те блаженны,
Сердцем чисты те,
Кто беспечны и смиренны
В детской простоте.
Нас, глупцов, природа любит,
И ласкает, и голубит,
Мы без дум живем,
Без борьбы, послушны року,
Вниз по вечному потоку,
Как цветы, плывем.
Базилио
(выходя из задумчивости)
Клотальдо, что же делать?
Клотальдо
Дай мне сына.
От мира надо скрыть ребенка твоего,
Народу возвестив, что ранняя кончина
Похитила его.
И тихо заживу я с ним в уединенье;
Мой царь, мой друг, доверься мне:
Его, как нежное растенье,
Я воспитаю в тишине,
Не будет горестной его простая доля:
Не лучше ль всех корон – сердечный мир и воля —
В глуши неведомых лесов,
Вдали от шумных городов?..
О, если гложут нас бессонные печали
На ложах пурпурных и в мраморных дворцах,
О, если мы одну, одну лишь скорбь познали
В заветах мудрости, в богатстве и пирах, —
Быть может, нет ли там от жгучих дум спасенья,
Здоровья, счастья и забвенья
Там, в простоте, в затишии лугов,
Где на заре последняя былинка
И одинокая росинка
Так жадно солнце пьют, так счастливы без слов!..
Отдай младенца мне!..
Базилио
Ты прав.
Мне долг велит – иного нет исхода —
Все чувства нежные поправ,
Пожертвовать младенцем для народа.
Но все ж я человек… о, слишком тяжело
Гнетет корона золотая,
И клонится к земле, изнемогая,
Под бременем венца усталое чело.
(Базилио и Клотальдо уходят.)
* * *
Скалы, покрытые лесом
У входа пещеры Клотальдо.
(После первой сцены прошло восемнадцать лет.)
Клотальдо
Уж вечереет; солнца луч
Не так отвесен, бел и жгуч;
И золотистый, мягкий свет
Какой-то благостью согрет.
Как пар, волнуясь над землей,
Еще тяжелый дышит зной
На голой, розовой коре
Огромных сосен на горе,
На серых мертвых лишаях,
На диких выжженных камнях.
А там – меж ясеней немых,
Дубов и вязов вековых —
Уж ночь зеленая: там – тень
И усыпительная лень;
Там на гнилой коре стволов
Наросты влажные грибов,
Там слышен вздох уснувших фей —
То между спутанных ветвей
Журчит невидимый ручей
И нежный мох кропит росой…
Но луч прорвался золотой
В ту ночь, – и блеском залита
Стрекоз влюбленная чета…
О, как прекрасен Божий мир,
Как чист сияющий эфир!..
Природа молится и ждет,
Что ангел мира снизойдет,
И небо говорит «прости»
Земле пред тем, чтоб отойти
Ко сну… пред тем, чтоб задремать,
Они целуются; так мать,
От колыбели уходя,
В последний раз свое дитя,
Чтобы спалось ему светло,
Целует в сонное чело.
(Вдали появляется Сильвио.)
Вот и Сильвио, под мехом,
С луком звонким и копьем,
Он добычу мчит со смехом,
С торжествующим лицом.
То с блестящими клыками
Окровавленный кабан;
С этой ношей над скалами
Мчится юный великан.
(Вбегает Сильвио.)
Клотальдо
С добычей, Сильвио!
Сильвио
Весь день среди болот
Сегодня я блуждал; в траве, во мхах, в трясине
Искал я с жадностью чуть видимых примет,
Стоял до пояса в гнилой зловонной тине,
Чтоб зверя в камышах найти пахучий след…
Но тщетно! тишь кругом; над головой жужжала
Лишь туча комаров; ни знака, ни следа;
И ослепительно недвижимо дремала
Под пленкой радужной стоячая вода.
И сон, и блеск в очах; ослабевало зренье…
Вдруг – шелест в тростнике… О, сладкое мгновенье!
Как сердце дрогнуло! едва сдержал я крик
Безумной радости, как зверь, могуч и дик,
Я к зверю кинулся, вонзил мой дротик в спину
И кровью обагрил косматую щетину.
От боли он завыл и прянул на меня;
Я спрятался за пень, – то был мой панцирь крепкий, —
И белые клыки, раскидывая щепки,
Вонзились в дерево расколотого пня.
Как змей, одним прыжком я бросился, проворный,
К врагу; хребет ему коленами сдавил —
И вепрь к земле приник: он из последних сил
Рванулся; но меж игл щетины непокорной
Я в ребра острый нож чудовищу вонзил.
И, сердце щупая, предсмертным трепетаньем
Упился с жадностью, и пальцы погружал
Во внутренности, в кровь, лицо к ним приближал
С неведомым, но сладким содроганьем.
Клотальдо
Опомнись, Сильвио… Я вижу в первый раз
Такой зловещий блеск у этих милых глаз —
В них что-то чуждое мелькнуло… Что с тобою?
О, сын мой, не давай ты овладеть душою
Жестокости…
Сильвио
Прости, увлек меня рассказ…
Клотальдо
Не правда ли, не мог ты наслаждаться кровью?
О, я воспитывал тебя с такой любовью,
Ты зла, людского зла не видел с первых лет.
Когда затравлен зверь и, раненный смертельно,
К тебе подымет взор с тоскою беспредельной,
Тот ясный, страшный взор, где мысли виден след,
Ты жалость чувствуешь к нему, не правда ль?
Сильвио
Нет!
Мне никогда рука не изменяет,
Не дрогнет верный меч!
Клотальдо
Но зверь страдает,
Страдает он, как ты…
Сильвио
Какое дело мне!
Кто хочет жить – борись в безжалостной войне!
Смерть – побежденным! Прав лишь тот, кто побеждает.
Клотальдо
Но жалость лучшее, что есть в сердцах людей…
Сильвио
В лесу я никогда не видел состраданья,
В лесу мы счастливы победою своей,
И падшего врага нам сладостны стенанья!
(Клотальдо в ужасе смотрит на Сильвио.)
* * *
Зал во дворце
Базилио и Клотальдо.
Базилио
Благодарю тебя за преданную службу,
Но я прошу, как царь и любящий отец,
Теперь в последний раз ты докажи мне дружбу
С царевичем скорей вернитесь во дворец.
Клотальдо
О сжалься, сжалься, друг, над нами…
Ужели в бездну мой цветок
Я брошу старыми руками,
Чтоб растерзал его волнами
Ваш мутный, бешеный поток!
Базилио
Он сын мой…
Клотальдо
Нет, он мой – по праву,
Я жизнь, я счастье дал ему…
Базилио
Я дам престол, отчизну, славу…
Клотальдо
Ты заточишь его в тюрьму.
Как будто здесь, в роскошной клетке,
В унылых мраморных дворцах,
Забудет птица о полях.
О колыхающейся ветке,
О беспредельных небесах!..
Базилио
Я должен на краю могилы
В последний раз обнять его…
Старик, терпеть нет больше силы —
Отдай мне сына моего!..
(Король и Клотальдо уходят. Входит толпа придворных, дам и Шут.)
Дама
Флакон, скорей флакон духов…
Я зверя видела: как лунь, седой, косматый,
Со взором бешеным, под шкурою мохнатой,
Он шел за королем; и от его шагов
Вся мраморная лестница дрожала.
Молодая дама
Едва я в обморок от страха не упала…
Кавалер
О да, синьора, видел я:
Позвали вы к себе хорошенького пажа,
Чтоб распустить шнурки атласного корсажа.
Царедворец
А между тем, вы знаете ль, друзья,
Что этот варвар, зверь двуногий —
Любимый канцлер короля!..
Старая дама
Не может быть! Клотальдо?
Царедворец
Да.
Старая дама
О, боги!
Куда стремишься ты, развратный век!
Увы! мне этот бедный человек
Воспоминаниями дорог:
Я помню времена – тому уже лет сорок —
Когда Клотальдо был блестящий кавалер,
Исполненный приятнейших талантов,
Ума, изящества и грации пример:
Он первый моду ввел из крупных бриллиантов
Носить большие пряжки на чулках
И к шпагам золотым серебряные ленты.
Бывало, как зефир, он мчится на балах;
Какие нежные шептал он комплименты —
И вдруг – Создатель мой – теперь, на склоне лет,
Он зажил диким зверем со зверями,
На общество волков он променял наш свет!
Какие времена! О, что-то будет с нами!
Царедворец
Осмелюсь ли, синьоры, перед вами
Его преступное ученье изложить:
В деревню он зовет работать с мужиками,
На лоне любящей природы жить;
Чтоб для какого-то неведомого братства
Мы бросили чины, и службу, и богатства,
Чтоб наравне с последним батраком
Мы, графы и князья, навоз в полях возили,
Чтоб фрейлины двора ходили за скотом,
И чтоб – простите мне – коров они доили!..
Старая дама
Какая дерзость!………………..
………………………………….
Молодая дама
Нет, вы сердитесь напрасно;
Охотно бы ушла я с ним в долины, в степь,
Мечтать, грустить, внимать свирели сладкогласной,
Глядеть на твой закат, о лучезарный Феб…
Плела бы я венки, пастушкою гуляла,
Соломенная шляпка мне пристала,
И, право, я люблю горячий хлеб.
Кавалер
Я буду спутник ваш, Анета, —
Уйдем туда, под тень лесов;
Хотя мне жаль немного света,
И маскарадов, и балов —
Но рад я скрыться от укоров
Родни озлобленной моей,
От беспощадных кредиторов
И от проклятых векселей!
* * *
Среди обнаженных скал над пропастью
Клотальдо указывает Сильвио на пролетающего орла.
Клотальдо
Взгляни, мой сын, орел над нами,
Покинув скучный дольний мир,
Стремится плавными кругами
В недосягаемый эфир.
Сильвио
Отец, я догоню орла,
Взберусь на каменные кручи,
Его настигнет в самой туче
Моя пернатая стрела!
Клотальдо
Он обгонять умеет бури;
Не раз он в вихре грозовом
Встречал, как ласку, Божий гром,
Дитя заоблачной лазури!..
Сильвио
Ужели робкий, пристыженный
Смотреть я молча осужден,
Как в небесах исчезнет он,
Лучами солнца озаренный,
И отомстить ему нет сил…
Клотальдо
О, если, друг мой, разлюбил
Ты нашей скромной жизни сладость, —
Есть мир иной, иная радость…
Сильвио
Как я беспомощен и слаб!
Клотальдо
О чем ты слезы льешь?
Сильвио
Я раб…
……………………
Клотальдо
Вина отведай…
(Подает ему кубок с сонным напитком. Сильвио пьет.)
Сильвио
Лучшей доли
Я не узнаю никогда!..
Среди томленья и стыда
Я должен вечно жить в неволе!..
Клотальдо
Скажи, о чем твоя печаль,
Чего ты хочешь?
Сильвио
Сам не знаю…
Я рвусь душой куда-то вдаль,
Но силы нет – и я страдаю…
О, если б мог, я б полетел
Туда, в заоблачный предел…
(Сильвио лежит на скале и молча смотрит на небо. Потом глаза его под действием сонного напитка смыкаются, и, засыпая, он говорит с улыбкой.)
Сильвио
Я крылья чувствую, и рада
Душа подняться от земли…
Прощай!.. Уж грохот водопада
Едва мне слышен издали…
Как сладко, страшно… Сердцем чую
Я беспредельное кругом,
Но выше… выше… и орлом
Лечу я в бездну голубую!..
(Засыпает; являются слуги и уносят его.)
Клотальдо
(один)
Дитя мое, прости!
* * *
В королевском дворце
Толпа придворных и дам. Сильвио. Шут.
Сильвио
О где я? Что со мной? Ужель все это сон?..
За миг лишь перед тем уснул я над стремниной,
Беспомощный, нагой, под шкурою звериной, —
И вдруг мелодией волшебной пробужден —
Я не в глухом лесу, а в царственном покое,
Над головой моей – не синева небес,
А складки голубых, таинственных завес,
Не камни подо мной, а ложе золотое…
И девушки, склонив серебряный сосуд,
Мне воду розовую льют.
Благоуханьями обрызганного тела
Их руки нежные касаются порой,
Мне кудри расчесал их гребень золотой,
И ткань пурпурная, как облако, одела
Мне члены мягкою, ласкающей волной.
Шут
Еще вопрос никем доныне не решен,
Где твой конец, о Жизнь, твое начало, Греза,
Где бред мечтателей, где будничная проза,
Где – истина, где – ложь, действительность и сон:
Все в этом хаосе подвижно, мутно, слито,
И вереницею полубезумных снов,
Как бледно-радужной гирляндою цветов,
Существование волшебно перевито.
Не вдумывайся в жизнь, разгадки не найдешь,
Коль можешь верить – верь в пленительную ложь.
Сильвио
Кто ты?
Шут
Я шут.
Так люди мудрецов непонятых зовут.
Сильвио
Но что ты делаешь?
Шут
Смеюсь я надо всем.
И ни любовью, ни врагами,
Как буревестник над волнами,
Как вольный вихрь, – не связан я ничем.
Смеюсь над верой и неверьем,
Смеюсь над глупостью людей,
Над рабством, злом и лицемерьем,
И над величьем королей.
Я полон дерзостной отваги,
Я здесь презреннейший из всех, —
Но прямо в сердце, лучше шпаги,
Разит ударами мой смех!..
Первый министр
(на пурпурной подушке подает Сильвио корону)
Великий государь, в благоговейном страхе
Позволь склониться мне и к трону подойти,
Чтоб здесь, у ног твоих, во прахе
Тебе корону поднести.
Верховный судия
(на подушке подносит Сильвио золотой скиптр)
Вот скиптр, могучий царь, твой грозный атрибут.
Пускай же под его хранительною сенью
Все добродетели в стране твоей цветут
И, длани царственной покорны мановенью,
К тебе, наш судия, на неподкупный суд
Земные племена, как воды, притекут!
Шут
Я видел грозного судью;
Упитанный и жирный,
Склонил он голову свою
С улыбкой детски мирной.
Недаром лик его так горд
И потом блещет ярко:
Он переваривает торт
И трюфели с пуляркой.
Очки сползли, и взор померк,
И на нос муха села;
Не слышит он, как тощий клерк
Пред ним читает дело…
Судья так громко захрапел,
Что вдруг прервалось чтенье дел,
И муха улетела…
……………………………………
Главный казначей
(подносит Сильвио червонцы)
Вот золото, мой царь.
Сильвио
Как блещут эти свитки,
Как весело звенят они в руках!
Казначей
В подвалах у тебя, в железных сундуках,
Мерцая, тихо спят нетронутые слитки
И только слова ждут, чтоб вырваться на свет
И загреметь дождем сверкающих монет.
Их схватят с жадностью протянутые руки,
Благословят тебя промышленность и труд,
Искусства вольные, ремесла и науки,
Как розы, – мертвые пустыни расцветут.
Возникнут фабрики, театры и музеи.
И смелый рудокоп во внутренность земли
За жилой золотой пророет галереи,
И с моря синего примчатся корабли.
Здесь, в золоте твоем, владыка всемогущий,
Таится, как зерно, весь этот мир цветущий!
Сильвио
(рассматривая золото)
Так вот где ключ к сердцам людей!
Но нет, не верю я, чтоб эта горсть металла
Игрушка жалкая, достойная детей, —
Такою властию над миром обладала…
Виночерпий
(подает Сильвио кубок)
О, дай мне только знак – и брызнет из бочонков
Кипящее вино, и в белых колпаках,
Над жаркою плитой, с кастрюльками в руках,
Забегает толпа проворных поваренков,
И чудный аромат из кухни долетит.
Под крышкой золотой дымящиеся блюда
На снежной скатерти заискрятся, и груда
Прозрачных хрусталей на солнце заблестит.
Великий государь, отпразднуй новоселье,
Вели устроить пир.
Сильвио
Да здравствует веселье!
Я всех на пир зову!………..….
(Придворные толкают друг друга и теснятся к трону.)
Первый
Быть стольником твоим мечта моя, король!
Второй
Фазанов поставлять на кухню мне дозволь!
Третий
В моих озерах водятся форели…
Четвертый
Гранаты у меня в садах давно созрели!..
Первый
Будь милостив, мои владенья округли…
Второй
Оклады увеличь слугам твоим покорным…
Третий
Назначь меня, король, поставщиком придворным…
Четвертый
Меня подрядчиком…
Пятый
Мне денег…
Шестой
Мне земли…
Шут
Мухи роем облепили
Сладкой патоки горшок,
Волки с воем обступили
Жирный лакомый кусок…
Придворный
Что думает король о женщинах?
Другой
А вот
Посмотрим: фрейлина к монарху подойдет,
Чтоб испытать его.
Молодая дама
(склоняясь перед Сильвио и целуя его руку)
О, дай рабе смиренной
Коснуться, государь, руки твоей священной.
Сильвио
(в волнении, наклоняясь к даме)
Прижать тебя хочу я к пламенной груди…
Дама
При всех, король?..
Сильвио
Так что ж?
Дама
(убегая)
Мне стыдно…
Сильвио
Погоди,
Красавица, вернись!..
Церемониймейстер
Опомнись, принц!
Сильвио
Прочь руки!
Бегу за ней!..
Церемониймейстер
Что скажет свет!..
Сильвио
Я полон сладкой муки…
Церемониймейстер
Ты нарушаешь этикет…
Кавалер
Бедняк!
Старая фрейлина
(тихо с ужасом)
Он пьян!
Кавалер
Но не вином, любовью!
Второй кавалер
К кому?
Первый
К той даме молодой.
Одна из фрейлин
Счастливица!
Вторая
Как быстро!
Третья
Боже мой!
Играть беда с такой горячей кровью!
Вторая
Как порох вспыхнул…
Третья
Да, не то
Что наши франты…
Четвертая
При дворе никто
Не мог бы с ним поспорить в этом деле.
Придворный
А ловко мы его на удочку поддели!
Другой
Он наш вдвойне: к нему нашли мы два пути —
Вино и женщин…
Церемониймейстер
(на ухо Сильвио)
Государь, прости, —
На пару слов: скажи, кого ты любишь боле,
Брюнеток иль блондинок? принц, по воле
Твоей доставить я готов
Красавиц лучших в целом свете
Всех возрастов, племен, наречий и цветов!..
Уж и теперь в моем букете —
Немало чудных роз и лилий на примете.
Маршал
(склоняясь и подавая Сильвио меч)
Солдаты ждут, возьми твой меч,
И за тобой пойдем мы следом…
Полки в огонь кровавых сечь
На страх врагам веди к победам.
Шут
(напевает)
«На чарку водки, куманек!» —
Робер зовет Жуана;
В таверне слышится: чок-чок,
Веселый звон стакана.
Но вот подрался царь с царем,
Робер Жуану стал врагом;
Уж не под звон стакана —
В лихом бою, как с зверем зверь,
Два друга встретились теперь
Под грохот барабана,
Робер приятеля убил
И крест за подвиг получил,
Робер убил Жуана…
Снопами валятся тела,
И не осталось ни кола
От вражеского стана;
Ура, победа! Но никто
Не объяснил бы нам, за что
Робер убил Жуана.
Маршал
Монарх, ты грозный вождь бесчисленных полков,
Явись же к ним на миг и взором их обрадуй!
За долгие года лишений и трудов
Да будет твой привет им лучшею наградой.
Взгляни, вот рать твоя!
(Отдергивает занавес, – и с террасы открывается вид на площадь, покрытую войсками.)
Войска
Да здравствует наш царь!
Сильвио
И это – не мечта, не ложь, не сновиденье!..
Я царь!.. В самозабвенье
Как сладко повторять мне гордые слова…
И кружится над бездной голова…
Рабы, я принимаю
Ваш блещущий венец бестрепетной рукой,
И над простертою у ног моих толпой
Я скиптр высоко подымаю!..
Все
Да здравствует наш царь!
(Король и придворные уходят.)
* * *
Зал во дворце
Входят двое придворных, разговаривая.
Первый
Каков наш принц!.. И день и ночь похмелье!
Не только всех вельмож – он дам перепоил,
В разбойничий вертеп чертог свой превратил:
Разврат, безумство, пьяное веселье…
Второй
Толпа гуляк, по городу блуждая,
Врывается порой, как бешеная стая,
В дома почтенных горожан, —
И бьет, что под руку попало, наш буян, —
Лакеев, рыцарей, посуду.
Беда красавицам и бочкам сладких вин:
И в кладовых, и в девичьих – повсюду
Хозяйничает он, как полный властелин.
Не быть добру…
Первый
А слышали вы новость?
Он с нашим добрым старым королем
Дерзнул выказывать надменную суровость.
Его поссорили с отцом.
Второй
За что?
Первый
Он раздражен интригами и сплетней;
Узнал он, что отец венца его лишил
По воле рока и светил;
С тех пор он каждый день мрачней и неприветней.
Второй
Шаги… Прощайте…
(Входят Сильвио, придворные и Шут.)
Шут
Таков удел земной: природа для людей
Заимодавец беспощадный.
И все один процент – сто на сто – платят ей
За каждый светлый луч, за каждый миг отрадный,
Кто б ни был должником – сапожник иль король.
Вчера любовь, вчера веселье, —
Сегодня скука и похмелье,
И мудрость поздняя, и головная боль.
Сильвио
Бездельники, льстецы и дармоеды,
Так вот как служат королю!
Где хохот, шутки и беседы?
Я лиц унылых не терплю.
Пляшите, смейтесь – чем хотите —
Умом иль глупостью – царя развеселите!..
Найдите для меня игру, забаву, труд…
Что делают у вас, когда не спят, не пьют
И не целуются с красотками?..
Канцлер
Великий
И доблестный порыв премудрого владыки
Мы все приветствуем; твой юный дух растет
И жаждет к подвигам направить свой полет.
Дерзну ль, монарх, к делам правленья
