Текст книги "Варианты стихотворений"

Автор книги: Дмитрий Мережковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Пятая картина

Зал в королевском дворце[21]21
  В автографе этой картины имеются фрагменты, не вошедшие в печатный текст. Так, продолжение реплики Шута в начале сцены (слова «Я Шут…» и т. д.):
  С моим горбом, в моей ливрее
  Я здесь один здоровый меж калек:
  Я при дворе твоем, где все душой лакеи,
  Единственный свободный человек.
  Также имеется фрагмент после слов Первого Министра («Великий государь…») и перед репликой Верховного Судьи:
  Сильвио
  Шут, что мне делать с ней?
  Шут
  На голову надень.
  Пусть на чело твое зубцы короны славной
  Кидают царственную тень.
  Вот так, теперь, мой друг, ты царь самодержавный,
  Теперь, хотя б ты был ослом среди ослов,
  Народ перед тобой падет во прах смиренно;
  И миллионы дураков
  Провозгласят тебя властителем вселенной.
  Первый министр
  Мы все твои рабы – по слову твоему
  Пойдем мы радостно на муку,
  Пойдем на плаху и в тюрьму
  И будем целовать карающую руку.
  Нам боль и гнет твоих цепей
  Дороже счастья и свободы
  И можешь ты, как Бог, по прихоти своей
  Казнить и миловать народы!
  Сильвио
  Не верю я очам: их – много, я – один,
  Они сильней меня – к чему им властелин?
  Ведь дикий зверь в лесу, и тот от жизни
  вольной
  Для гнета рабского ярма
  Не отречется добровольно:
  Тяжеле смерти нам – оковы и тюрьма!
  Не правда ль, шут?
  Шут
  Увы! Они боятся воли,
  Как мышь летучая полуденных лучей,
  Они привыкли к рабской доле
  И не умеют жить без гнета и цепей.
  Они безропотно все муки переносят,
  Но только б никогда собой не управлять,
  Но только бы всю жизнь пред кем-нибудь дрожать,
  И спины чешутся у них и плети просят:
  Нужна им деспота железная рука,
  Они без вечного испуга
  Пред силой грубой кулака,
  Как звери хищные загрызли бы друг друга.
  Им все равно, кто царь, и если б не тебя,
  Они б меня торжественно венчали,
  И кандалы свои любя,
  Они б шута царем избрали.
  А после песни Шута («Я видел грозного судью…» и т. д.) вместо отточия идет следующий фрагмент:
  Верховный судия
  Ты мудростью, монарх, от Бога одарен,
  И слово уст твоих – незыблемый закон.
  Шут
  О, да, не может быть противоречий.
  Какую б не изрек ты глупость или ложь!
  И, если белое ты черным назовешь,
  Должны мы с верою внимать правдивой речи.
  Когда бы, царь, ты вздумал утверждать,
  Что не четыре дважды два, а пять,
  Мы эту истину тотчас бы записали
  В неистребимые гранитные скрижали,
  Заставили б в трубу герольдов возглашать,
  Что дважды два отныне пять.
  Завершает сцену (после ремарки «Король и придворные уходят») монолог Шута:
  Шут (оставшись один)
  Птенец во вкус вошел.
  Он сразу опьянел, почуяв произвол,
  Все путы он порвет законов и условий.
  Теперь уже ничем пожара не залить.
  Как тигр, отведав нашей теплой крови,
  Он должен до конца свой голод утолить.
  Закусит удила – и к бездне, торжествуя,
  Помчится дикий конь, и всех нас увлечет,
  О камни вдребезги, ликуя,
  Он колесницу разобьет!


[Закрыть]

после реплики Виночерпий (подает Сильвио кубок)

Сильвио: Вина отведай, царь…

«Так вот, где

ключ…» u Сильвио (выпив вино)

перед репликой Божественная влага!

Виночерпия: Мне так легко, я счастлив – вновь.

«О дай мне В груди – надежда и отвага,

только знак» Огнем по жилам льется кровь![22]22
  В автографе перед этим фрагментом и после слов Сильвио «Так вот, где ключ к сердцам людей…» и т. д.:
  Казначей
  Увидишь скоро сам: за деньги продают
  У нас любовь, свободу, честь и труд.
  Сильвио
  И вам не стыдно?
  Казначей
  Нет! Кто золотом владеет,
  Тот может сладко, мирно жить
  И дни в веселье проводить.
  Он на полях не жнет, не сеет,
  Сбирая в житницы плоды.
  Другие за него работают, чтоб вечно
  Он наслаждаться мог, не ведая нужды.
  Сильвио
  Но те, кто отдает свои труды
  Губителям, пирующим беспечно,
  Зачем же те живут в цепях,
  Кто заставляет их работать?
  Казначей
  Страх
  И голод.
  Сильвио
  Стыдно мне за всех: металл бездушный
  Признали над людьми вы грозным божеством,
  Свободу продали и золоту послушны
  Гордитесь, как рабы, блистательным ярмом.


[Закрыть]

после слов Шепот среди придворных

Сильвио: Мы спасены – он наш!

«Да здравствует Мы приручить его сумеем…

веселье…» В пирах, под звон заздравных чаш,

(вм. отточия) Мы юным принцем овладеем.

между репликами Дама

Третьей дамы: Как он красив, как полон сил!

«Боже мой…»

и m. д. и Второй: Кавалер

«Как порох

вспыхнул…» Природы милое дитя! Без разговоров,

Жеманства глупого, гримас и томных взоров,

Он прямо к делу приступил.

Дама

Клянусь – от всей души такого властелина

Мы будем обожать…

Вторая

Вот истинный мужчина,

Как порох вспыхнул…

вм. последней Маршал

реплики Сильвио О посмотри на них, великий государь,

(«И это – не Как латы их горят, как очи грозно блещут.

мечта…») Поверь, им за тебя не страшно умереть;

Перед лицом твоим от счастия трепещут

Их львиные сердца, закованные в медь.

Ты можешь на врага их бросить в бой кровавый

Одним движением властительной руки, —

И ринутся на смерть, как зверь тысячеглавый,

Твои железные, гремящие полки!

Сильвио

И это не мечта, не ложь, не сновиденье…

Я – царь, и предо мной все падает во прах.

Бесчисленных сердец послушное биенье

Я чувствую в моих трепещущих руках.

Падите ниц, рабы: я – царь!.. В самозабвенье

Как сладко повторять мне гордые слова,

Захватывает дух от шири необъятной,

И кружится над бездной голова.

О, если чудный сон умчится невозвратно —

Упьюсь, хотя на миг, чтоб ни было потом,

До пресыщения моим блаженным сном!

Смелее же вперед! Рабы, я принимаю

Ваш блещущий венец бестрепетной рукой,

И над простертою у ног моих толпой

Я меч высоко подымаю.

Шестая картина

Зал во дворце[23]23
  В автографе: Тронный зал во дворце.


[Закрыть]

Первый

продолжение Уж эти мне пиры! Того гляди – убьют

первой реплики За картами, в попойке безобразной,

Первого Иль где-нибудь, в углу таверны грязной

придворного Седую голову бутылкой разобьют.

(«Каков

наш принц…»)

после (Расходятся. Входят две дамы).

реплики

Второго Первая

придворного: Где совершилось злодеянье?

«Шаги…

Прощайте…»

Вторая

Увы! Не в тайном сумраке ночей,

Здесь, на виду у всех в полуденном сиянье:

Жестокий Сильвио – убийца и злодей!

Держа в руках букет магнолий белоснежных —

Подарок жениха, невинна и светла,

Как чистый херувим, полна мечтаний нежных,

Из сада во дворец Эстрелла тихо шла.

Навстречу Сильвио – с попойки возвращаясь,

Он с наглым вызовом подходит к ней, шатаясь.

Объята гневом и стыдом

Эстрелла вырвалась из рук злодея,

По анфиладам зал бежит она, бледнея,

Как трепетная лань, гонимая орлом,

В одну из мраморных остроконечных башен

Она кидается – уж бездна перед ней —

Ступени дрогнули, бежит он дик и страшен,

Его дыхание все ближе, горячей.

И в бешенстве кричит он: «Будешь ты моей!»

И пронеслось предсмертное стенанье,

«Прости мне, Господи!» – цветы на грудь, прижав,

Эстрелла с башни кинулась стремглав.

В лазури белое мелькнуло одеянье —

Погибло счастье и любовь…

Удар о камни членов нежных, —

И обагрила девственная кровь

Цветы магнолий белоснежных!..[24]24
  В автографе далее имеется изъятый при публикации фрагмент:
  Зовет на помощь, но в пустынной зале,
  Где, прячась по углам, придворные дрожали, —
  Звучит лишь короля бесстыдный, пьяный смех.
  И сладострастный, ненасытный
  В порфире и венце за девой беззащитной,
  Как за добычей зверь, он гонится при всех.


[Закрыть]

Первая

Молчи – король!

(Входит Сильвио, придворные и Шут).

Сильвио

Всему граница есть —

Вина, любви не вечно опьяненье —

Вот в чем беда – спать, пить и есть —

Нельзя всю жизнь без пресыщенья.

И надо чем-нибудь наполнить скучный день,

Бессмысленный и длинный.

Чего бы пожелать? В душе моей пустынной

Все тихо; говорить и думать лень,

И я теперь готов завидовать животным,

Их грубым радостям, простым и беззаботным.

Тоска! О если б кто-нибудь нашел

Источник свежих новых упоений,

Нетронутых, безвестных наслаждений,

Я разделил бы с ним порфиру и престол![25]25
  В автографе имеется еще несколько изъятых фрагментов, так, вм. ст. 9 первой реплики Канцлера в автографе:
  Законодательства бездействует машина,
  Слабеет страх и дисциплина
  В свободомысленных умах.
  Повсюду ропот недоверья.
  А в канцеляриях, конторах, должностях
  Покрыты плесенью чернильницы и перья.
  Вот кипа пыльных старых дел
  Взглянуть на них царю не будет ли угодно?
  Вм. реплики Сильвио: «Подать мне свитки»:
  Сильвио
  Ужели нет у вас отваги
  Без лицемерья взятки брать,
  И сильный слабого не может угнетать
  Без длинных рапортов и гербовой бумаги?
  Все, все зверями рождены —
  Меж мной и вами нет различья,
  Как я, под маскою приличья
  Вы дикой похотью полны.
  Такими создали нас боги, —
  Не бойтесь! В полной красоте
  Явись пред миром зверь двуногий
  В первоначальной наготе!
  Долой все маски и котурны,
  Стыдиться нечего порок!
  На волю – страсть, на волю – бурный
  Плотины свергнувший поток!
  Пример найдете в государе,
  Как жить без рапортов, бумаг и канцелярий.
  Подать мне свитки!
  А вм. реплики Старого слуги: «Побойся Бога…»:
  Старый слуга
  Побойся Бога, царь! – четвертый день похмелье;
  Ведь утро на дворе – взгляни – рабочий люд
  По улицам спешит на мирный честный труд —
  А здесь – грешно сказать – бесовское веселье,
  Да пьянство!..
  Сильвио
  Берегись, старик!


[Закрыть]

Слуга

продолжение

второй И царь, твой батюшка, нас жаловать изволил.

реплики Слуги И слуг, – дай Бог ему здоровья, – никому

(«Чего / Беречься Он оскорблять бы не позволил, —

мне…» и т. д.) Ни даже сыну своему.

Слуга

перед

началом третьей Спроси, в кровавой сече

реплики Слуги Когда-нибудь, перед лицом врага,

(«Мой долг Дрожал ли старый твой слуга?

свершу…») Ему ль унизится до рабской льстивой речи!

После Слуга

ст. 4 в монологе

Старого Слуги: Она мне сердце жжет и рвется на свободу!

«Молчать мне ………………………………………………

поздно…»

(вм. cm. 5–8)[26]26
  Вм. отточия в автографе:
  Так вот, могучий царь, как служишь ты народу:
  Насилье гнусное, убийство и разврат…
  И все позор отчизны видят,
  И только прячутся и молча ненавидят,
  Как трусы шеи гнут, и терпят, и дрожат.


[Закрыть]

Сильвио

Держи его, палач!

Слуга

Палач не нужен…

Я стар, и хил, и безоружен.

Но, видишь, радостью горит мой взгляд,

И слезы светлые в глазах моих дрожат:

Всю правду я сказал, как совесть мне велела,

И так теперь легко, и что мне муки тела, —

Нет! Счастья у меня не можешь ты отнять,

И мне не страшен мрак могилы.

Благодарю тебя, Господь, что дал мне силы

Мне, недостойному, за правду постоять!..

А ты, безумец, знай, – не защитят от Бога,

Ни грозные полки, ни шайки палачей,

Господень гром найдет и за стеной чертога

Тебя, убийца и злодей!..[27]27
  В автографе последние четыре ст.:
  Тебя же, гордый царь, не защитит корона,
  Ни грозные полки, ни шайка палачей,
  И знай, что гром небес найдет под сенью трона
  Тебя, убийца и злодей!


[Закрыть]

Сильвио

Так вот тебе, умри!

(Закалывает слугу).

Слуга

Умру за правду Божью!

Придворные

Спасайтесь, горе нам!..

(Разбегаются, на сцене остаются только Шут и Сильвио).

Сильвио

(над трупом старика)

Проклятый пес издох!

Уж холодеет труп; а жаль, что я не мог

Упиться досыта его предсмертной дрожью.

Нет, то ли дело барс иль раненый медведь:

У нас в лесу – так есть на что смотреть,

Чем насладиться: зверь, от боли воя,

Измученный, облитый кровью весь,

Без судорог отчаянного боя

Мне жизни не отдаст! А здесь —

Чуть пальцем тронешь их – покорно и бездушно

Трусливые, как зайцы, мрут они,

Так под секирой валятся послушно

Червями съеденные пни.

(Встает, чтобы уйти и ногою отталкивает труп старика).

Прочь, падаль мерзкая, с дороги!

(Входит Базилио).

Базилио

Кровь на руках его – о боги!

Мой сын – убийца; прав ваш приговор

Святые звезды! Горе и позор!..

Сильвио

Уйди, оставь меня.

Базилио

Так вот слепая сила,

Царящая над участью людей!

Так вот судьба!.. Она твой разум ослепила,

Мой сын, молю тебя, не отдавайся ей!

Борись, дитя мое!..

после Сильвио

последнего ст.

в монологе И ты в глаза смотреть мне смеешь,

Сильвио: И не дрожишь, и не бледнеешь!

«Не рок и не Или твой сын, отец, до мщенья не дорос.

светила…»

Базилио

Дитя, не оскорбляй моих седых волос…

Сильвио

Седые волосы, любовь и добродетель…

Неправда ли за них я должен все простить?

И не прикажешь ли мне голову склонить

К твоим стопам, мой царь и благодетель?

Так знай: одна лишь страсть – закон души

моей,

Я голос крови презираю,

И что мне власть отца, и что мне суд людей,

Их трусости в лицо мой вызов я бросаю.

Вас, сумасшедших стариков

Щадить нельзя, и я на все готов,

И перед кровью не бледнею…

О, проучить я вас сумею —

Упрямых старых дураков!

(Король уходит).

После Сильвио

последней Постой!

реплики Базилио Что молвил ты, старик? Зловещая угроза

(Короля) («Мой сын, В душе отозвалась смятеньем и тоской…

Ты опьянен») Что, если прав отец, и власть моя лишь греза,

И только снится мне, что Сильвио-дикарь

На троне золотом великий государь?..

Но нет! Ведь Божий мир не призрак, не виденье,

Еще я скиптр держу, еще я грозный царь…

А если так – зачем, зачем в душе сомненье?

О, я действительность так крепко охвачу

Всем существом моим, прижму ее так смело

К груди, как теплое, трепещущее тело,

Прильну устами к ней, из рук не отпущу,

Пока в душе моей не заглушу сомненье

И не почувствую, что жизнь не сновиденье, —

А плоть и кровь… Я докажу себе,

Я докажу мечом вселенной и судьбе,

Что я воистину – король!

(Уходит).

Шут

(один, над трупом слуги)[28]28
  В автографе монолог Шута имеет дополнительный фрагмент перед ст. 1 «Нет, не буду унижать»:


[Закрыть]

Шут

В порыве смелом

С улыбкой на устах ты умер, как солдат,

Лицом к лицу с врагом, усопший бедный брат.

А я, пока злодей над беззащитным телом

Глумился, я молчал, молчал стыдом объят,

О горько мне – тебя старик, Клотальдо вдохновенный,

Любит<ель> простоты и девственных лесов,

Гонитель знания и мысли дерзновенной,

И книг, и душных городов, —

Привел бы я сюда, чтоб ты, очам не веря,

Взглянул на бешеного зверя,

На первобытное дитя твоих дубров.

Дикарь твой муками сознанья не томился,

Но смел ли бы ты в нем признать ученика,

Когда возлюбленный питомец твой глумится

Над мертвым телом старика?

Седьмая картина

Пир[29]29
  В автографе после слов Второго придворного («Как, вы не знаете?..») и перед монологом Беатриче – реплика Сильвио:


[Закрыть]

Сильвио

Песни, песни, Беатриче!

Но не краткой и унылой,

Нет, чтоб в ней, как в бранном кличе

Все дышало грозной силой!

между Беатриче

ст. 12 и 13 Хорошо тебе бледной весталкою быть,

монолога О заря, ничего не желать, не любить

Беатриче: «Что Хорошо тебе, чистой богине,

боитесь…» Презирать наше счастье, над миром царя,

и т. д. Ты улыбкой бесстрастья сияешь, Заря

И сиять будешь вечно, как ныне.

Мы же, – мы на земле лишь мгновенье живем,

Так чего нам стыдиться? Скорее возьмем

Все, что взять только можно от жизни!

Озаряй же, денница, мне радостный лик,

Я очей пред тобой не склоню ни на миг, —

И, не внемля твоей укоризне,

Я пороком моим насладиться спешу,

Мой кипящий бокал я до дна осушу;

Поцелуям отдамся я смело,

Не боясь твоих чистых холодных лучей;

А потом… Пусть потом будет пищей червей

Молодое цветущее тело![30]30
  В автографе перед этим ст.:
  Посмотрите, я смело в лицо ей гляжу,
  И в позоре моем пред зарей не брожу
  Я – разврата безумная жрица.
  Негодуй и румянцем, о небо, гори —
  Целомудренно ясной богине зари
  Гордый вызов кидает блудница.


[Закрыть]

Сильвио

О, милая: склонюсь благоговейно,

Подобно робкому, влюбленному пажу,

И на пурпурную подушку положу

Я пальцы белые руки твоей лилейной.

Вот так. А вы, рабы, сюда, сюда скорей,

Князья и рыцари, падите ниц пред ней…

Пусть кто-нибудь из вас мне мужество покажет:

Открыто выступит вперед и громко скажет:

«Я смею презирать блудницу – я честней!»

(Молчание)

Вы видите, я прав, молчите вы позорно,

Так на колени же пред ней!

Целуйте руку ей покорно.

Целуйте все!..………..………………[31]31
  В автографе вм. отточия:
  Целуйте все – бароны и князья,
  И канцлер, и министр – я грозный судия:
  Правдивей, лучше всех продажная блудница!
  Смелей красавица, на троне гордо стой
  С высоко поднятой главой,
  Как всемогущая царица,
  Над этой чернью золотой!


[Закрыть]

Беатриче

В смятенье пред тобой поникла я очами,

Прости, не знаю, как и чем благодарить,

Могу лишь край твоей порфиры оросить

Горячими безмолвными слезами.[32]32
  В автографе после этого ст.:
  Король, в твоем лице мелькнули мне черты
  Какой-то чудной, высшей красоты.
  Пока ты говорил – я видела героем
  Тебя в огне пред грозным боем.
  Я слышала, как шум грохочущих валов,
  Победный гул твоих полков:
  «Да здравствует наш юный император!»
  И страшен, и велик ты мчался над толпой,
  Богоподобный император
  На колеснице золотой!


[Закрыть]

вм. ст. 9 в Сильвио

последнем Я весь мир победил – небеса и земля

монологе Пред денницей моей трепещите,

Сильвио Пирамидами трупов покройте поля —

после ремарки Бейте, бейте врагов, не щадите!

«Чаша падает…» Я парю – всемогущ и бессмертен, как Бог.

ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

Картина восьмая

Обнаженные скалы в пустыне

после слов Клотальдо

Сильвио: «Боже, Забудь их Сильвио…

Я видел…» и т. д.

и перед фразой Сильвио

Сильвио: Забыть,

«Нет, лучше – Забыть, и в трусости смиренно —

смерть!» Мне, повелителю вселенной,

Главу венчанную склонить

Сильвио

между словами

Клотальдо: Мне тяжко, тяжко!..

«Мой друг…»

и последним Клотальдо

монологом

Сильвио Сын мой милый,

Приди ко мне!

Сильвио

Не подходи,

А то сдержать не хватит силы

Безумной ярости в груди!

К чему теперь твое участье?

Старик, что сделал ты со мной?

Отдай мне девственный покой,

Отдай мне мир, отдай мне счастье!

Но ты бессилен, и с тоской

Поник лишь дряхлой головой…

Так для чего ж мечтами славы

Ребенку душу ты смутил,

И для кощунственной забавы

Источник светлый возмутил?

Скажи, зачем в тот миг отрадный,

Когда над бездной я уснул,

Ты лучше в пропасть не столкнул

Меня рукою беспощадной!..[33]33
  В автографе после этого ст.:
  О лучше б мне совсем не жить,
  О камень череп размозжить,
  Чем испытать такие муки.
  Долой же с глаз моих злодей —
  Иль омочу в крови твоей
  Я мщенья жаждущие руки!
  Клотальдо
  Прости ему, Господь!
  (Уходит)
  Сильвио
  Один,
  Один! ни звука… спит пустыня…
  Где твой венец, твоя гордыня,
  Непобедимый властелин?
  Кроме того, в автографе в последнем монологе Сильвио вм. ст. 5 и отточия:
  Насмешка горькая! Судьбой,
  Как розгой школьник, я наказан
  И вот лежу, поруган, связан —
  Бессильный, жалкий и смешной.
  Кричу, взываю – мщенья, мщенья!
  Но все бесстрастно, и хранит,
  Безмолвье мертвое гранит,
  Не внемля крикам исступленья.
  Позор, позор – терпеть, молчать —
  Как женщина, без сил, без воли —
  И только руки грызть от боли,
  И только в бешенстве рыдать.
  Между ст. 21 и 22 в том же последнем монологе в автографе:
  Где ж истина, чему мне верить?
  Куда укрыться? Что ни шаг
  Повсюду пропасть, тайна, мрак,
  И мыслью страшно их измерить.


[Закрыть]

Картина девятая

Внутренность пещеры

перед Клотальдо

началом Это ли прежний счастливый мой Сильвио. Как он

первого измучился, как похудел! Помню тот день, когда он

монолога пришел ко мне и сказал: «Клотальдо, я хочу учиться,

Клотальдо хочу знать, есть ли в мире что-нибудь, кроме обмана,

видений и снов». Я стал учить его, и с тех пор он

проводит дни и ночи в этой пещере, читает, читает,

не смыкая глаз, не ест, не пьет, боится воздуха и

света дневного… При свете дрожащей лампады по

челу пробегают тени мучительных дум.

вм. Клотальдо

последних Дитя, о чем ты горюешь? К чему тебе тайна природы?

реплик Надо ли знать сущность того, что люди зовут теплотою,

Клотальдо и чтоб развести огонь в зимнюю стужу и согреть свои

и Сильвио члены? Надо ли знать сущность того, что мы называем

движением, чтобы пустить стрелу из лука и настигнуть

бегущего зверя? Надо ли знать сущность материи,

чтобы хлебом утолить свой голод? Удел человека —

работа, а для работы тебе довольно и того, что ты

можешь познать. Отрекись же навсегда от бесплодных

попыток проникнуть в сущность явлений.

Сильвио

Отречься, отречься от того, что одно только делает меня человеком,

от самого святого, что есть в моем сердце… Нет, лучше убью себя,

уничтожу сознанье, но не отрекусь ни на одно мгновенье от моей

безумной жажды… Для меня нет другого исхода – или проникнуть

в тайну, или погибнуть!

Картина десятая

Народ. Площадь перед дворцом.

после Горожанка

реплики Купца:

«И мне не Ох, захватило дух…

терпится…»

Горожанин

Эй, бабы, прочь с дороги,

Не то раздавят вас как мух.

В одной из групп

Набат, набат!

В другой

Куда бежишь?

В третьей

Бог весть!

В четвертой

О чем они кричат?..

В пятой

Сам черт не разберет!

Герольд

На площадь!

Чиновник

Как мне быть,

Привык начальству я служить;

В конторе, верен долгу чести,

Писал бумаги тридцать лет

Я на одном и том же месте,

И вдруг – беда, начальства нет!

Я одинок, я брошен всеми,

Грущу средь буйных мятежей,

Как о покинутом Эдеме,

О канцелярии моей.

Конторы нет… Куда деваться?

Мир опустел – кому служить,

Кому теперь повиноваться?

Лакей

(переодетый в платье вельможи)

Вы не дитя: старайтесь жить

Своим умом…

Чиновник

Ах, что вы, что вы, как возможно,

Храни нас Бог! Живем мы тихо, осторожно…

Смиряться, угождать начальнику во всем —

Вот наш удел на белом свете…

Куда нам жить своим умом,

Мы – люди робкие, – жена ведь, сударь, дети…

Лакей

Бедняк, хочу помочь я горю твоему:

Уж так и быть, тебя в чиновники возьму,

Твоим начальником я буду.

Беги же поскорей в толпу, кричи повсюду:

«Да здравствует король наш молодой —

Наш принц-изгнанник – старого долой!»

Чиновник

Признаться – я боюсь…

Лакей

Вы смеете бояться,

Когда ваш долг прямой велит повиноваться

Законному начальнику! Сейчас

За дело!

Чиновник

Но сеньор…

Лакей

Исполнить мой приказ

Не медля!

Чиновник

Слушаю-с!

Лакей

Ужели

Ты думал, что народ волнуем мы без цели?

При новом короле вольней и лучше жить…

Признаться, ведь и ты порой не прочь от взятки;

А в мутной-то воде, в смятенье, в беспорядке,

Куда как легче рыбу нам ловить…

Послушай, если мне сумеешь угодить —

Я к ордену тебя представлю!

Чиновник

Ваше

Превосходительство! Бегу, бегу,

Опомниться от счастья не могу!

Мне – орден! Это цель, мечта всей жизни

нашей…

(Про себя)

А птица важная, должно быть. Да такой

Особы слушаться не стыдно:

Уж по наружности одной

Лицо начальственное видно:

Какие брови, что за бас!

(Громко)

Лечу, сеньор, лечу исполнить ваш приказ.

(Уходит).

Придворный

(переодетый в платье рабочего)

Эй, мужичок, ты за кого?

Крестьянин

Я, батюшка, в делах не смыслю ничего,

Картошки два куля привез я на продажу,

Да ярмарки-то нет – вот горюшко! Брожу

По городу весь день – купцов не нахожу.

Не купишь ли хоть ты? Уж я тебя уважу!

Картошка славная, ядреная!

Придворный

Дурак!

Ужели ты к судьбе отчизны равнодушен?

Стыдись!

Крестьянин

Нет – времени терять нельзя никак!

Нужда – не свой ведь брат: мужик земле

послушен,

Одно лишь на уме – пшеница да овес.

Подохнешь с голоду, как хлеб не уродится,

А тут еще пора корове отелиться!

Придворный

Здесь государственный решается вопрос,

А у тебя в уме – корова да овес.

Крестьянин

Ты, братец, не серчай, хозяйственное дело.

О пользах родины нам ведать не дано:

Что старый государь, что новый – все одно.

Того, кто по душе, вы выбирайте смело.

Мне что? Мне только бы скорей картошку сбыть.

после Мальчик

завершающей (ведет за руку слепого старика)

реплики солдат Вот слепенький, вот Божий человек!

(«Где принц…» и

т. д.)[34]34
  В автографе после заключительного ст. (реплики солдат) и перед репликой мальчика:
  Солдаты
  (смешиваются с толпою, распевая)
  Окопы, решетки
  И крепость – мечом,
  А сердце красотки
  Мы лаской берем.
  Творите молитву,
  Уж в зареве – твердь.
  Товарищи – в битву,
  Победа иль смерть!
  Буржуа
  Крамола, бунт! Где верность, где присяга?
  Расплатишься ты, чернь безумная, – смотри!
  Порядок, собственность, религия – вот три
  Столпа незыблемых общественного блага.
  Спасем отечество, усердием горя,
  Умрем за веру и царя!
  Мы кровью против вас оборонять готовы
  Самодержавия священные оковы!
  Крики в толпе пьяных поденщиков
  Нет, братец, дудки, нас не проведешь!
  Одно у вас в уме – насильство да грабеж:
  Вишь, брюхо отрастил – туда ж – закон, порядок,
  Он оттого тебе так сладок,
  Что охраняет твой карман.
  Нет, не дадимся мы в обман.
  Эй, голь кабацкая – вперед! Долой богатых,
  Долой грабителей, жидов проклятых!
  Ворвемся в их дома, взломаем сундуки,
  Распорем золотом набитые мешки.
  На виселицу всех мучителей народа!
  Да здравствует наш принц! да здравствует свобода!
  Шут
  (вскочив на место для ораторов)
  Нет, не могу молчать, ведь воля так близка.
  Я путь вам укажу, лишь дайте на мгновенье
  Мне сбросить маску дурака.
  Провозгласим народное правленье,
  Провозгласим республику, друзья —
  Не надо нам царей: доколе, как и я,
  Ты, чернь, у деспотов была шутом бесправным,
  Но час настал: один порыв – и в тот же миг
  Воспрянешь ты, народ, царем самодержавным,
  И будешь грозен и велик.
  Вперед же, братья…
  Народ
  Ай да шут!
  Куда хватил – в своем ли ты рассудке?
  Туда ж, республика – да за такие шутки
  Вас, юродивых, розгами секут.
  Шут
  К чему вам царь? На миг забудьте предрассудки!
  Народ
  Мы разве нехристи, чтоб жить без короля?
  Протри глаза, дурак! Так деды наши жили:
  Престол, отечество и веру свято чтили,
  Ведь батюшкой-царем лишь держится земля,
  Дворяне без него б нас с косточками съели.
  Шут
  Народ, я из любви к тебе…
  Народ
  Ужели
  Позволим мы шуту монарха оскорблять?
  Бей, братцы, бей!.. Кнутом его сильнее!
  Чтоб не в свои дела не мог ты нос совать.
  Вот за республику тебе, дурак, по шее…
  (Бьют шута).
  Шут
  Друзья – спасибо за урок!
  Я веровал в народ так пламенно и чисто!
  За простодушные мечты идеалиста
  Меня наказывает рок.
  Признаться, кнут у вас здоровый! Раз-то в жизни
  Я роли собственной увлекся красотой,
  И блага искренне желал моей отчизне,
  И чувству страстному отдался всей душой;
  И вот судим кнутом за глупый, благородный
  Мальчишеский порыв; с какой насмешкой злой
  Нам выливает жизнь на голову порой
  За пылкие мечты ушат воды холодной.
  И вновь непонятый, я спрячусь в скорлупу,
  Пусть втайне плачу и тоскую,
  Одену на лицо я маску шутовскую:
  Смеши, смеши, дурак, бездушную толпу!


[Закрыть]

Слепой

(к народу)

Бог помочь вам, поклон от нищих и калек.

Прослышал я, что принц обиду терпит злую;

Я старичок простой, не смыслю ваших дел,

Но правду Божью сердцем чую:

Ведь за обиженных Господь стоять велел.

Вперед же, мир честной! Восстанем дружно,

смело,

За принца Сильвио, ребятушки, горой!

Он мученик-король, он, братцы, нам родной,

Невинного спасем, умрем за Божье дело!

Народ

(в сильном воодушевлении)

Ты правду говоришь, спасибо, старичок!

Костьми мы ляжем все за дорогого брата.

Мы за гонимого страдальца, с нами Бог!

Всем миром постоим за Сильвио, ребята.

На смерть за правду, с нами Бог![35]35
  В автографе сцена завершается фрагментом, следующим за этим ст.:
  Шут
  Вот он, вот сфинкс-народ, загадка роковая,
  Не ты ли был еще за миг,
  Во мне порыв любви камнями побивая,
  Так беспощаден, груб и дик.
  И я смотрю теперь, очам своим не веря,
  Преобразился ты из бешеного зверя
  В героя-мстителя: я проклинал тебя,
  И должен снова возвратиться
  К тебе я, веря и любя,
  Пред красотой твоей и мощью преклониться.
  Кто ты? Ответь, иль сам не знаешь ты себя.
  Своих заступников в каком-то рабском страхе
  С безумной радостью возводишь ты на плахи,
  Глашатаев любви, пророков гонишь ты.
  Но, если так, зачем в толпе слепой и грязной,
  Бессмысленной, тупой и безобразной,
  Порой блистает луч нежданной красоты,
  Сознанье вечное добра и правоты?
  Народ
  За Сильвио, умрем за Сильвио!..


[Закрыть]

Картина одиннадцатая

Пустыня

Сильвио

после первой

реплики Развейтесь призраки, исчезните виденья!

Военачальника Прочь пурпур и венец, не верю вам, о нет!

(«Царем мы…») Вы не действительность, вы мой безумный бред,

Вы мимолетная игра воображенья…

Прочь с глаз моих!

Военачальник

Король, опомнись, пред тобой

Не призраки – взгляни: народом и войсками

Покрыты все холмы. С надеждой и мольбой

Искали мы тебя. О смилуйся над нами,

Прими венец!

Сильвио

вм. реплики

Сильвио Прочь, прочь! Престолы ваши – западня,

«Уйдите Я знаю вас, предатели! Вы лжете,

прочь!..» Хотите опьянить могуществом меня,

Но только что на миг забудусь я в дремоте,

И власти и любви божественным вином

Упиться захочу на троне золотом —

Вы в бездну с высоты, смеясь, меня столкнете,

Прочь, прочь!..[36]36
  В автографе после этого ст.:
  Чтоб гулу моего падения внимать,
  Когда ж я вновь проснусь, разбитый и бессильный
  На дне той пропасти, один, во тьме могильной,
  Как стая злых духов, сберетесь вы опять,
  Над гибелью моей бесследной ликовать!


[Закрыть]

Военачальник

вм. реплики

Военачальника: Ужели, принц, оставишь ты без мести

«Ужель, Обиды и позор? Ужель склонить готов

монарх…» Ты гордое чело к стопам твоих врагов,

Низверженный монарх, лишенный прав и чести…

О, нет, ведь ты не трус, ты – воин, ты – герой,

Ты – прежний Сильвио с великою душой![37]37
  После этого ст. в автографе продолжение реплики Военачальника:
  Довольно гнусного насилья и обмана,
  Смерть, смерть изменникам за стыд родной земли!
  Веди нас в бой с отцом и накажи тирана,
  И местью страшною нам сердце утоли.


[Закрыть]

Сильвио

перед ст. 1

монолога Ты прав – еще в бою не дрогнут эти руки…

Сильвио: Корону мне скорей – я снова полон сил,

«Мстить – Ты злобу дикую мне в сердце пробудил,

для чего?..» Я прежний Сильвио, – я отомщу за муки!

Вот счастие, вот жизнь!..

(После раздумья)

Глупец, глупец,

Кому ты хочешь мстить? Видениям бесплотным,

Как утренний туман, как греза мимолетным?..[38]38
  В автографе после этого ст.:
  Трубит сигнал, поднять знамена, – и летим,
  Летим, как ураган, низвергнем все преграды.
  Я прежний Сильвио, мой дух непобедим:
  Долой изменников – рубите без пощады.
  О, дайте услыхать мне крики матерей
  И снова ощутить, как острые копыта
  Мой конь вонзит в тела раздавленных детей,
  И кровью будет сталь подков его омыта,
  И старцев седина и мозг прилипнет к ней.
  Месть, месть – отныне цель всей жизни в этом слове,
  Еще я власть мою и силу покажу,
  О камни с хохотом младенцев размозжу,
  И запахом упьюсь горячей, алой крови!


[Закрыть]

Далее – вариант монолога Сильвио из основного текста: «Мстить – для чего?..»[39]39
  После этого монолога в автографе:
  Военачальник
  Утешься, государь. Великие несчастья
  Твой светлый ум грозой нежданной потрясли,
  Но бесконечного полны к тебе участья:
  Ты видишь, мы с мольбой смиренною пришли.
  Прими венец, и вновь сквозь черное ненастье,
  Как солнце, твой престол над миром заблестит.
  И больше дней твоих ничто не омрачит.
  Сильвио
  Ужель ты думаешь, что я грущу о троне,
  О жалком пурпуре, о призрачной короне?
  Не гордой власти – нет, мне жаль моей мечты,
  Незнанья детского блаженной простоты.
  Победы, славу, мощь, дворцов великолепья, —
  Мысль разрушает все, едва коснется к ним,
  Мир разлетается, как пепел, прах и дым,
  Как нищенских одежд истлевшие отрепья.
  Стою над пропастью, от ужаса я нем,
  Навеки детская утрачена беспечность,
  И тайну грозную я чувствую за всем,
  И в очи мне глядит зияющая вечность.
  Где простодушное доверье, где они —
  Первоначальные младенческие дни?
  Мысль, как расплавленный металл в кипящем горне,
  Мысль точит, роет <и> подтачивает корни.
  Напрасно от нее в отчаянье бегу,
  Как раненый олень, ловцами утомленный…
  Жжет, жжет она мне мозг, как уголь раскаленный,
  И ни на миг нигде забыться не могу.


[Закрыть]

Сильвио

после ст. 6 Не гордой силы, нет, мне жаль моей мечты,

монолога Незнанья детского блаженной простоты.

Сильвио: Мысль, как расплавленный металл в кипящем горне,

«Мне все Мысль точит, роется, подкапывает корни,

равно…»[40]40
  Вм. этой реплики основного текста в автографе идет следующий монолог Сильвио:
  Теперь душа моя, как мягкий воск – я раб
  Неодолимых сил, напрасно, как ребенок,
  Ты рвался, человек – беспомощен и слаб,
  В руках у мачехи-природы из пеленок.
  Бежать? Куда, зачем? Под сумраком лесов
  В пещере дикаря иль в роскоши дворцов, —
  Одни страдания, одна судьба повсюду.
  Довольно! – я устал, противиться не буду:
  Неведомого длань я чую над собой,
  Как мышью хитрый кот, она играет мной,
  Она незримые раскладывает сети,
  Как бабочку иглой прокалывают дети
  И крылья с похотью общипывают ей,
  Так небо тешится над гибелью моей.


[Закрыть] Напрасно от нее в отчаянье бегу

Как раненый олень, ловцами утомленный,

Жжет, жжет она мне мозг, как уголь раскаленный,

И ни на миг нигде забыться не могу![41]41
  После последнего монолога Сильвио в автографе следует продолжение:
  Сильвио
  Гляжу со злобою, с глубоким отвращеньем
  На чернь, дрожащую в пыли с благоговеньем,
  На распростертый ниц у ног моих народ!..


[Закрыть]

Картина двенадцатая

<Без загл.>

Сильвио

после реплики

солдат: «Монарх, Родитель любящий! Давно ли

мы привели…» Ты мучил, гнал свое дитя?

и т. д. Давно ль, судьбой моей шутя,

Играл ты, изверг? На престоле

И там, в неведомых степях,

Я был твой раб, без дум, без воли…

Но изменились наши роли —

И ты у ног моих в цепях,

Твой сын – палач тебе и мститель:

Дрожи, тиран, – пади, мучитель,

Челом развенчанным во прах![42]42
  В автографе перед этой репликой солдат фрагмент начала сцены:
  Сильвио
  Я смерти жаждал – ей навстречу
  Я, как возлюбленный, бежал,
  Кидаясь в бешеную сечу,
  Ее, тоскуя, призывал.
  Но стрелы воздух наполняли
  Лишь праздным шумом вкруг меня,
  И колья острые, звеня,
  Над головою пролетали.
  Я невредим был и здоров
  И с жадностью глядел на раны,
  На умирающих бойцов —
  Для них исчезли все обманы.
  Блаженны мертвые! А я…
  На что мне молодость моя,
  На что мне жизнь? Ведь крепость тела
  Нарочно дал мне злобный рок,
  Чтоб глубже чувствовать я мог
  Страданья духа без предела.
  Могучей жизнью грудь полна,
  Чтоб в ней душа рвалась от муки,
  Как тетива на крепком луке,
  Как напряженная струна.
  Крики Войска
  (слышатся издали)
  Ура, ура! Победа!..
  Сильвио
  Чернь тупая.
  Я в этот миг для них божественный герой.
  Они к ногам моим падут, во прах склоняя
  Окровавленные знамена предо мной.
  Войска
  Привет царю, привет!..
  Сильвио
  Торжественно и плавно
  За легионами проходит легион.
  И в мощном звуке труб – восторг победы славной,
  Но что мне в том? Мой дух печалью омрачен.
  Так вот, что подвигом зовут они и славой,
  Так вот – величие, бессмертные дела:
  Насилье, ужас, смерть, гниющие тела,
  И смрад, и коршуны над бойнею кровавой,
  Мне стыдно за людей…


[Закрыть]

Базилио

Я жду… Не трать насмешек даром,

Кончай скорей, одним ударом,

Я не боюсь твоих угроз.

Так дуб спаленный – жертва бури,

Чернеет в блещущей лазури

И не страшится новых гроз.

Не ты, а я здесь победитель!

Пред торжествующим врагом

Стою, ваш царь и повелитель,

С высоко поднятым челом.

А ты бессилен!..[43]43
  В автографе после этого ст. слова Базилио:
  Что мне мученья, беды, страсти?
  Все испытав, коснувшись дна
  Людских страданий и несчастий,
  Душа моя теперь ясна.
  Как солнце горнее за тучей —
  Пока в долине гром гремит —
  Неодолимой и могучей
  Она над бездною царит.


[Закрыть]

Сильвио

На колени!

Базилио

Я не склонюсь ни перед кем,

Из уст ни жалости, ни пени,

Палач, не вырвешь ты ничем.[44]44
  В автографе после этого ст. имеется следующий фрагмент:
  Сильвио
  Я укротить тебя сумею:
  Во прах, безумец, предо мной!
  (Кидается на отца и бросает его на землю).
  Вот так! Железною пятой
  Я наступил тебе на шею.


[Закрыть]

Сильвио

(Заносит над ним меч)

Невозмутимо ждет он казни…

Проклятье![45]45
  В автографе после этой ремарки:
  Сильвио
  О мщенье сладкое! Клянусь
  Мир ужасну я злодеяньем,
  Твоим позором и стенаньем,
  И кровью досыта упьюсь.
  Ну что ж? Попробуй встать из праха,
  Гордись могуществом своим,
  Монарх, не правда ль, чужд ты страха,
  Ведь ты, как Бог, непобедим.
  О, я вопить от мук заставлю
  Тебя, презрительный мудрец,
  Позорной пыткой обесславлю
  Твой ужасающий конец.
  Базилио
  Небес веленье роковое
  Приму без гнева, без борьбы:
  Мой сын – оружье лишь слепое
  В руках таинственной судьбы.
  Сильвио
  О, что мне делать? Без боязни,
  Невозмутимо ждет он казни…


[Закрыть]

Фрагмент окончания

картины Базилио

после последних

слов Базилио Но я погибну, примиренный;

(«Не ты Как из кадила фимиам —

казнишь меня, От всех цепей освобожденный

а Рок!») Мой дух помчится к небесам.

Прости мне, Сильвио!..

Сильвио

О муки!

Стою в молчании немом,

И обессиленные руки,

Как плети, падают с мечом.

О где же, где порыв тот страстный?..

Ищу в груди моей напрасно

Хоть искры злобы… Он остыл,

Смешной, ребяческий мой пыл,

В душе все холодно, безгласно.

Казалось, был могуч и дик

Я, прежний Сильвио, на миг;

Но и тогда ведь лицемерил,

Кричал, грозил – и сам не верил,

Не верил гневу своему.

Потухло сердце, омертвело,

И, как бесчувственное тело,

Я равнодушен ко всему.

Ты прав, ты прав! Что значит мщенье?

Едва забыл я на мгновенье —

И ты напомнил мне, что бред —

Вся наша жизнь, любовь и злоба,

Ведь только призраки мы оба,

И мстить ни сил, ни воли нет.

Пред ужасающею тайной,

Как я беспомощен и слеп —

Непознаваемых судеб…

Ты был игрушкою случайной

И жажду мстить, но не могу

Я беззащитному врагу.

Нет виноватых! Гнев бесплоден…

Снимите цепь с него… Старик,

Ты был в несчастиях велик —

Иди… прощаю, ты свободен…

(Занавес).

ЧЕТВЕРТОЕ ДЕЙСТВИЕ

Картина тринадцатая

Терраса над морем. Лунная ночь. Пир.

Сильвио

между ст. 4 и 5 Ты убаюкиваешь горе

первого монолога Обманом сладостным, но все ж

Сильвио («На что И в ослепительном уборе,

певец…») И в блеске красоты – мне ненавистна

ложь.[46]46
  В автографе этого монолога после ст. 8 основного текста зачеркнутый фрагмент:
  Едва лишь красота – всю душу ты отдашь,
  Едва гармонии поверишь благодатной, —
  Она рассеется – блистательный мираж
  В пустыне мира необъятной.
  Ты с тайны бытия печати не сорвешь,
  Ты усыпляешь только горе
  Обманом сладостным, но все ж
  И в ослепительном уборе,
  И в блеске красоты мне ненавистна ложь!
  Умолкни же, певец! Не верю я тебе!
  Довольно! Песнь твоя не утолит мучений…
  Пусть лучше я паду в отчаянной борьбе,
  Но никогда, ни в чем я не солгу себе:
  Я жажду истины, – не лживых утешений!


[Закрыть]

Беатриче

после ст. 2 Пока хоть капля есть в бокале золотом,

реплики Мы выпьем все – до дна, потом, без

Беатриче («Ко сожаленья,

мне!..» и т. д.) С безумным смехом опьяненья

О землю кубок разобьем!..[47]47
  Перед этим ст. в автографе:
  Такие глубины и тайны сладострастья
  Тебе дерзну я показать,
  Что в сладком ужасе ты будешь трепетать
  Пред неизвестностью томительного счастья!


[Закрыть]

Сильвио

Я твой… Прижми меня к твоей груди сильней,

Руками нежными властительно обвей…

О, только бы убить сознанье роковое:

Не думать, не желать, не помнить ничего,

И, в одиночестве, у сердца своего

Почувствовать на миг хоть что-нибудь живое.

Вот так.

(Обнимает ее).

Пускай вся жизнь – неуловимый сон,

Пускай весь мир – ничтожное виденье —

Я докажу себе, что есть один закон,

Одна лишь правда – наслажденье!

(После минутного раздумья отталкивает Беатриче).

Обман, и здесь обман! Оставь меня, уйди…

Потухла страсть; в душе лишь ужас без предела…

Мне показалось вдруг, что я прижал к груди

Холодное, как лед, безжизненное тело…

Увы! погибнет красота,

И кудри выпадут, и череп обнажится…

Где ныне вешних роз свежей твои уста —

Там щель беззубая ввалившегося рта

Бессмысленной, немой улыбкой искривится.

Оставь меня! Прочь, все уйдите прочь!

За пышной трапезой, сияющей огнями,

Мне кажутся теперь все гости – мертвецами,

И давит грудь, как склеп, томительная ночь.[48]48
  В автографе после этого ст.:
  Где некогда мерцал твой лучезарный взгляд,
  Где некогда я пил росинки слез алмазных
  И шелк ресниц лобзал, – там черви закишат
  В костлявых впадинах, слепых и безобразных.


[Закрыть]

Сильвио

вм. ст. 4 Скорей, безумцы, пир кощунственный прервите!

реплики

Сильвио:

«Довольно!

Факелы…»[49]49
  В автографе после этого ст.:
  К чему обманывать себя? Я обнажу
  Все бездны: здесь в глаза кончины я гляжу.
  И над открытою могилой утешенья
  Я не ищу, как все, я не хочу забвенья.
  Не прячу, как дитя, за блестки и цветы
  Зияющей у ног бездонной пустоты.
  И, что бы ни было со мною,
  Пред истинной, как трус, лица я <не> закрою.
  Прочь, прочь, уйдите все!..


[Закрыть]

Базилио

после ремарки: Мой час теперь настал.

«Гости Не в наслажденьях смысл и цель существованья,

уходят…» Не все погибло, есть великий идеал.

и перед Он мог бы утолить души твоей страданья,

монологом Не все разрушены сомненьем алтари…

Базилио: Но, сын мой, жаждешь ли ты Бога?

«Умом

бесстрастным…»

и т. д.

Сильвио

Говори.

после ст. 4 Сильвио

реплики

Сильвио: Наука даст ли ключ к разгадке мировой,

«Скажи, Пойму ли я, что там, за призрачной вселенной,

достигну За всеми формами, за дымкой жизни тленной?

ли…»

между ст. 4 Сильвио

и 5 монолога И, если истина навеки мне чужда, —

Сильвио: Зачем о ней грущу, и если все, что стражду,

«Если Лишь детский бред, зачем мучительную жажду

так…» Не в силах я убить ничем и никогда?

Зачем Творец не скрыл, что мысли есть граница,

Зачем на волю рвусь, как пойманная птица?

Клотальдо

Между Предай всю мудрость ложную проклятью,

репликой Забудь все книги – дух твой омертвелый

Клотальдо: Обвеется теплом и благодатью —

«Наука – ложь…» Из сумрака избушки закоптелой,

и т. д. u С нагретой солнцем ржи на ниве зрелой

монологом Трудись – и все печали ты забудешь,

Сильвио: Как птица вольная под кровом неба,

«О пусть в груди Трудись – и горд, как бог, и счастлив будешь

моей…». Ты каждой крошкой трудового хлеба…

Вернись к земле! Здоровие, природа

И тяжкий труд – иного нет исхода!

Сильвио

Бороться с нищетой, изнемогать, трудиться,

Потом, когда бедняк в сырой земле сгниет,

Удобрив чернозем, из почвы хлеб родится,

Из хлеба – жизнь людей, но люди возвратиться

Должны к сырой земле, – и снова хлеб взрастет:

Из жизни – смерть, из смерти – жизни

всходы, —

Таков круговорот бессмысленной природы.

Но если б знал его счастливый твой мужик,

Но если б он свое ничтожество увидел

И не был бы так груб, невежествен и дик, —

Он проклял бы судьбу, он жизнь бы ненавидел.

Так вот твой идеал? Отречься от всего,

Уснуть животным сном, убить в себе рассудок,

Весь век в поту, в грязи работать для того,

Чтоб завтра чем-нибудь наполнить лишь желудок.

между ст. 4 и 5

этого же Ведь жизни внутренней незримые богатства,

монолога Сокровища ума, следы наук, искусств, —

Сильвио Их истребить нельзя, и я во имя братства

(«О пусть в Отречься не могу от прежних дум и чувств.

груди моей…» В деревне, за сохой, я в нищенской одежде,

и т. д.) Останусь богачом, изнеженном как прежде,

С народом не сольюсь в неведомой глуши.

Я сброшу горностай, забуду трон, величье,

Но что все внешние ничтожные отличья

Пред этим внутренним неравенством души!

Идти в народ шутом в наряде маскарадном…

Но сам мужик мое стремление к добру

Сурово заклеймит укором беспощадным,

Как недостойную игру.

Мечту для бедных быть товарищем и братом,

Бежать из городов, в полях найти приют,

Нужду, и черствый хлеб, и деревенский труд —

Ты можешь сделать все утонченным развратом.

Наружностью бедняк – ты клад душевных сил,

Ты роскошь внутренних неравенств сохранил,

А между тем в глазах глупцов ты вдохновенный

Апостол-труженик, могучий и смиренный.

И вот, не жертвуя, не тратя ничего,

Твой праздный ум пленен роскошною забавой,

И беспредельного тщеславья твоего

Ты жажду утолил легко добытой славой.

Так прихотливый сибарит

Суровой пищею искусно раздражает

Уснувший, дряхлый аппетит

И на мужицкий хлеб все пряности меняет.

между Пора покончить с шуткой глупой,

ст. 4 и 5 Пора мне вырваться из пут:

монолога Честней совсем не жить, чем тупо

Сильвио: И подло жить, как все живут.

«Теперь мы,

скорбь…»

между ст. Зачем же медлю я? Не ты ли,

16 и 17 того же Надежда, вновь зажглась? Умри,

монолога Умри навеки: до зари

Я буду горсть холодной пыли.

И я ведь знаю: чуть отдам

Всю душу – страсти и желаньям,

Как разрушать начну их сам

Неумолимым отрицаньем.

И снова веру мысль убьет,

Исчезнет воли напряженье,

И мне всю душу обольет

Смертельным холодом сомненье.

Нет, жить нельзя; так дикий конь

Из-под узды на волю рвется,

И весь он трепет, весь огонь,

Как будто вихрем унесется —

Но всадник опытный вонзит

Ему в бока стальные шпоры,

И никнет грива, меркнут взоры,

И кнут он терпит, и дрожит…

между ст. 20 и 21 того же монолога

Жду от них я чего-то, мучительно жду,

И зовут меня волны: «Приди к нам, приди,

Та же скорбь, как твоя, в нашей вольной груди»[50]50
  В автографе перед этим ст.:
  Я не хочу с моей глубокою печалью
  Бороться глупою игрой,
  Игрою в сельский труд, наивной пасторалью,
  Закрыть на все глаза и лгать перед собой,
  Бояться разума, скрывать свое неверье,
  Как будто можно быть искусственно простым,
  Казаться мужиком и стать вдвойне смешным,
  И презирать себя за ложь и лицемерье.
  Отречься я могу от тонких яств и вин,
  От роскоши, от книг и статуй, и картин.
  В автографе после этого ст.:
  Так с ложа пышного развратник, утомлен
  Цветущей юностью, тайком бежит в притон,
  И для пресыщенного ока
  Под грязным рубищем в приюте нищеты
  Он ищет пьяного бесстыдного порока
  И безобразной наготы.
  В автографе перед этими ст. еще четыре:
  Нет смысла в жизни – наслажденья,
  Добро, искусство, знанья, трон —
  От одного прикосновенья
  Все разлетается, как сон.


[Закрыть]

Сильвио

Вм. второй

части Лишь шаг – и смерть…[51]51
  В автографе далее:
  Лишь шаг – и смерть, но чья-то сила
  Опять невидимой рукой
  В последний миг остановила
  Меня пред бездной роковой.
  Иль трус я. Нет! Могуч и светел
  В борьбе за веру и любовь,
  За мысль – я отдал бы всю кровь
  И смерть без ужаса бы встретил.
  Но умереть во тьме ночной,
  Чтобы предсмертного стенанья
  Не услыхал никто живой,
  Но не оставить за собой
  Ни одного воспоминанья,
  Чтоб жизнь оборвалась, как звук
  Над мертвой степью замирает,
  Погибнуть от бесславных мук,
  Как зверь в берлоге издыхает.
  Чье сердце ужас ледяной
  Не сжал бы вдруг во тьме глубокой
  Пред этой смертью одинокой —
  Никем не зримой и глухой.
  Ложь, ложь… Без фраз, без глупой роли
  Ужель нельзя себя убить,
  Ведь подлый страх, ведь трусость воли,
  Хочу я доблестью прикрыть.
  Не лицемерить (невозможно,)
  И мысль горит в душе моей,
  Чтоб показать еще ясней,
  Как все в ней пошло, мелко, ложно.
  И безобразья своего
  Нельзя не чувствовать, не видеть.
  Могу всю жизнь я за него
  Себя лишь праздно ненавидеть.
  Не от возвышенных скорбей,
  Не от мучительных загадок,
  Нет, потому что слишком гадок
  Себе я в пошлости своей.
  Умру я, полон отвращенья,
  И жизнь бесцельную мою
  С весельем диким разобью
  В слепом порыве озлобленья
  Себя, как изверга, убью!..


[Закрыть]

картины

после последнего

(21) ст. того

же монолога

u перед

последним

монологом

Сильвио

(«Солнце над

морем…» и т. д.)

(За сценой – шум, доносятся голоса).

Голос Женщины

Король, отец родной, помилуй, защити!

Голос Пажа

Напрасны все твои мольбы и крики

Я не пущу тебя.

Голос женщины

Пусти,

Иль силой я ворвусь.

(Вбегает женщина бледная в разорванной одежде, за нею паж с факелом).

Паж

Король, прости.

Я удержать не мог…

Женщина

Пощады, царь великий,

Пощады мне!

Сильвио

Кто ты?

Женщина

Я – мать.

Сильвио

Чего ты хочешь?

Женщина

Царь, нет больше силы

ждать,

Пощады! Я весь день у твоего порога

Свидания с тобой молила ради Бога.

Солдаты пьяные смеялись надо мной

И вдовьи жалкие седины оскорбляли,

И надругались, и прогнали.

Тогда прокралась я, как вор, во тьме ночной,

О, я на все теперь готова:

Казни, убей меня, позволь лишь молвить слово!..

Сильвио

Кто право дал тебе нарушить мой покой?

Женщина

Обида, царь!

Сильвио

(презрительно)

Но есть у вас суды, законы

……………………………..

Женщина

…………….Сурово требует уплаты.

Он вправе повелеть, чтоб выгнали солдаты

На улицу с детьми несчастную вдову.

И негде преклонить мне скорбную главу.

Ведь судьям дела нет до наших слез и муки;

Меня, сирот моих, мой труд,

Последний нищенский приют

Ростовщику безжалостному в руки

Не ваши ли законы отдают.

О, защити меня, я требую иного —

Закона жалости, великого, святого…

Ужель замрет у ног твоих мой стон?

Сильвио

Уйди. Напрасно все. Ненарушим закон.

Женщина

Неправда, Сильвио, не верю я обману…

Тебе ведь жаль меня… Я вижу, как в очах

Сияет доброта… Я вся в твоих руках,

Попробуй, оттолкни… но я живой не встану,

Пока не вымолю пощады…

Сильвио

Что со мной?

Не властен победить я в сердце тайный трепет…

С какою жадностью я вслушиваюсь в лепет

Мольбы невинной и простой…

Женщина

О, сжалься, сжалься!

Сильвио

Как? Сквозь муки и усталость

Из сердца жгучею волной

Еще готова хлынуть жалость…

Нет, нет! Оставь меня!

Женщина

Я не уйду…

Пощады!

Сильвио

Эй, солдаты!..

Женщина

Нет, несчастной

Ты не гони – к твоим ногам я припаду

С такою верою, что будешь ты напрасно

Бороться!.. Жалостью душа твоя полна,

Ты добр, ты понял все, я победить должна.

Сильвио

Солдаты!..

Женщина

Сильвио, мой милый…

Сильвио

Горе, горе!..

Без слов, лишь искрою в немом, глубоком взоре

Я побежден, и вот стою пред ней без сил,

И, против воли и сознанья,

Порыв слепого состраданья

Меня, как буря, охватил,

Мутится разум, нет спасенья,

И я не в силах удержать

Непобедимого волненья…

На эти слезы и моленья

Слезами должен отвечать.

Уйди, – иль снова жизнь начнется…

Оставь, не мучь меня, в груди

На части сердце разорвется…

Уйди, молю тебя, уйди!

Женщина

Я победила, ты согласен…

Ты пожалел меня… смотри —

От благодарности я плачу; как прекрасен

Ты в светлой милости, мой царь; но повтори,

Что ты простил меня, что снизошел ты к мукам,

Чтоб мне насытить слух прощенья сладким звуком.

Сильвио

Увы! Противиться нет сил твоим мольбам,

Ты победила… чем – пока не знаю сам…

Пусть так, исполню все, о чем меня ты просишь…

Но разве будешь ты счастливее, скажи?

Как можете вы жить в позоре, рабстве, лжи?

Зачем ты столько мук и горя переносишь,

Не легче ль умереть? Смотри: я царь, венец

Сияет на челе, и пышен мой дворец,

Я молод и силен, над миром величаво

Царю могуществом и славой.

А между тем в груди не знаю чем убить

Безумную тоску, и жизнь такая пытка,

Что тороплюсь скорей мой кубок я разбить

И оторвать уста от горького напитка.[52]52
  В автографе после этого ст.:
  Но вы, – ведь ваш удел лишь беды и позор
  В цепях, болезнях и работе,
  В грязи, во тьме зловонных нор —
  И чем вы дышите, скажи мне, как живете?


[Закрыть]

Женщина

Господь велел…

Сильвио

Молчи, я докажу, что разум

С усталых плеч стряхнуть велит

Все бремя горя и обид,

И с глупой шуткой кончить разом:

Убить себя…

Женщина

Мой царь…

Сильвио

Нет, нет, я докажу,

Что гадко, подло жить, я все тебе скажу.

Пойми – мне тяжело, не знаю, что со мною,

Но больше не могу молчать я и терпеть,

И, перед тем, чтоб умереть,

Тебе всю душу я открою.

Пусть я король, пусть ты раба —

У нас одна печаль, у нас одна судьба!

И я когда-то жил, метался, жаждал света,

Искал, надеялся, изнемогал в бою…

Теперь я вижу – нет ответа,

Теперь я проклял жизнь мою!

Из сердца вырвал я сомненье,

Ведь есть покорности предел.

Пред тем, как ты пришла, в безумном исступленье

Я здесь убить себя хотел…

Ты помешала… прочь! Не утешай, довольно!

Ужель не видишь ты, как тяжко мне, как больно?

Нет, смерти, смерти!..

Женщина

Жаль тебя мне, жаль.

Сильвио

Прочь!..

Женщина

Я сейчас уйду и не скажу ни слова;

Сама ведь плакать я готова;

Я поняла твою печаль.

Что горести мои перед твоим страданьем…

И как я, глупая, могла к тебе придти

С докучливой мольбой, но ты меня прости…

О, Господи, душа полна одним желаньем —

Хоть чем-нибудь помочь тебе, родимый мой;

Но я беспомощна в любви моей простой.

Уйду…

Сильвио

Нет подожди…

Женщина

О, Боже, если б смела

Я подойти к тебе, тихонько приласкать,

Твое б сердечко я согрела

Слезами теплыми, как мать.

Но ты ведь царь… Прости, забылась я…

Сильвио