Текст книги "Магфиг. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кружевский

О том, как юные маги пытаются освоить пилу и молоток, а у главного героя чуть не появляется невеста

Мой первый урок труда. Как сейчас помню, я тогда еще был практикантом, и мои попытки объяснить ученикам принцип изготовления совка для мусора вызывали здоровый смех у всего класса. Эх… ностальгия. Теперь попробуйте представить, как объяснить подобную тему детишкам, которые на пилу‑то смотрят точно на меч необычной формы. Энтот герой, ну точнее, сынок героя, светлого властителя и прочее… вон уже размахивает ножовкой як эскалибуром, того и гляди в бой кинется. Ребята от него подальше места занимают – магия магией, а уши и другие части тела – они, знаете ли, не лишние, приращивай их потом.

А вообще над темой урока мне пришлось голову поломать. Ну скажите, чему учить этих магических гениев? Выточке волшебных палочек с дальнейшей распиской оных под хохлому? Только вот я в энтом мало понимаю – в смысле в палочках… в волшебных, да и не видел я их тут ни у кого. Кстати, не совсем понимаю, зачем они нужны: ну для тех, у кого магических способностей отродясь не было, еще можно понять применение данного девайса, – а вот для настоящих магов… У них же эта сила, как я понимаю, где‑то внутри обитает, в чакре там какой‑нибудь или правой половине мозжечка, а может, в левой пятке, ну да не суть важно, ему эту магию применить – что мне плюнуть, на фига ему для этого палка? Хотя с трубкой тоже плевать получается подальше, да еще если бумажку зажевать… короче, не знаю, но нету их тут ни у кого, хотя вот посох у одного пацана видел – большой такой, резной, правда, может, он им просто мух гоняет или еще чего.

 
Ой, опять отвлекся.
Ну короче, я долго думал, какое задание дать моим ученичкам на первом уроке. Надо было придумать что‑то такое простое, объемное и чтобы занять их на несколько уроков, к тому же хоть чему‑то научить. В общем, решил: пусть мои архаровцы стругают скамейку. Тут тебе и рубанок, и ножовка, и молоток с гвоздями, и заноз полная… короче, все тридцать три удовольствия от созидания. А если честно, то больше ничего в голову просто не пришло – да и как тут придет, если рядом эта техномагичка ошивается. Буквально после нашей встречи прописалась у меня, ходит, точно хвостик, и все бубнит про верительные грамоты и налаживание контактов. Ну насчет контактов я в принципе не против, особенно близких… но ведь девушка явно не их имела в виду, ну в смысле не те, которые в моей голове крутились. Однако особа упорная попалась и всю субботу протаскалась за мной, хорошо, что в виде огонька, хотя встретившийся по дороге домой Крис как‑то недобро на нее покосился. Ох, чую, этот парень не только от встреч со своей сестренкой меня защищает. Как бы там ни было, эта огненная леди приперлась ко мне домой и за вечер как‑то умудрилась наладить отношения с моей домоправительницей. Хотя когда в первый момент она раскомпенсировалась (блин, ну и словечко – язык сломаешь), то Глафиру чуть удар не хватил, а уж сковородку она метнула, точно Чингачгук томогавк, – хорошо, хоть у этой рыжей реакция как у мангуста. Мало того что увернулась – еще и сковородку словить прямо за ручку смогла, после чего потупила так глазки и протянула ее назад Глафире. Ну я не стал дожидаться развязки, а потихоньку смотался к себе, крикнув, чтобы меня не беспокоили.
Лучше бы остался с ними, потому как когда я спустился на обед, то обнаружил в своей столовой странную семейную идиллию. Глафира сидит себе в уголочке и, сложив большие руки на, не побоюсь этого слова, своей великой груди, с умилением смотрит, как наша гостья накрывает на стол. Сестра Рейнерны, сменив свою обтягивающе‑эротичную одежду на что‑то типа бриджей и просторной блузки, носится по кухне как маленький ураган. Короче, уселся я за стол, а женщины пристроились в сторонке и смотрят, как я ем. Ну тут у меня уже кусок в горло не лезет – в конце‑то концов, не музей ведь, да и я на статую Геракла не очень тяну, так что не фиг на меня так таращиться. А они все смотрят, причем эта рыжая таким виноватым взглядом, а Глафира нахмурилась и зыркает в мою сторону, точно Батон на Дорофеича, когда тот ему сметану зажал. Наконец мне это надоело, и я, отложив вилку, которой без особого аппетита уже минут пять ковырял в салате, спросил:
 

– Ну и что происходит?

Женщины переглянулись. Рыженькая быстренько отвела глаза, а Глафира встала и молча принялась убирать со стола.

– Что происходит? – повторил я свой вопрос.

– Что происходит? – Домоправительница со стуком поставила тарелку обратно. – Он еще спрашивает. К нему, понимаете, невеста приехала, а он мало того что ее не встретил – так еще и на порог пускать не хочет.

– Невеста? – Я непонимающе уставился на Глафиру.

– Да, невеста!

Домоправительница бросила взгляд в сторону рыжей бестии, которая тут же сделала вид, что это вообще ее не касается и она тут просто вся такая невинная и вообще ни при чем.

Не, ну это уже ни в какие ворота… Без меня меня женили, полюбили и родили, в смысле – родили не меня, а от меня, хотя, тьфу ты, слава богу, хоть в этом пока не обвиняют.

– Какая на фиг невеста!? – взбеленился было я, но Глафира меня резко оборвала, ткнув пальцем в потупившуюся техномагичку:

– Эта самая. Девочка приехала из такой дали, а он ее даже на порог пускать не хочет, признавать не желает…

– Естественно! – прервал я изливания своей домоправительницы. – Глафира, какая к черту невеста – мне что, проблем мало, да и не знаю я ее, точнее, знаю, но всего пару часов…

– Стыдитесь, Ярослав Сергеевич, не ожидала я такого от вас: запутали девушке голову – и смотались. Сатрап вы и самодур!

Блин, приехали, я же еще и самодур, а девочка, оказывается, еще та проходимка – и какого, спрашивается, ей от меня надо? Ну не хочу я никаких контактов с другим миром устанавливать, не хочу. Я в дипломаты не подавался, хотя, конечно, признаю, самолюбию моему это польстило, однако и только. Пусть вон в МИД заявку отправляет, или еще как, хотя представляю лица наших чиновников, когда к ним придет такая красава с предложением о контакте. Не знаю как насчет работников дипломатического фронта, но добрые дяденьки в белых халатах точно на контакт пойдут, а может, просто пошлют эту девушку в такие дали контакты устанавливать, что потом ее днем с огнем не отыщешь. Ну это в принципе не мои уже проблемы.

Пока все эти мысли мелькали у меня в голове, Глафира все разорялась, укоряя меня в жесткости, равнодушии и, прости господи, либерализме, причем значения данного слова она явно не понимала, однако применяла его с каким‑то садистским удовольствием. Виновница же этого шума сидела, скромно потупя глазки, пунцовая, точно свежевымытая редиска, и еще умудрялась, ухмыляясь, иногда зыркать в мою сторону. Вот ведь су… гавкающее животное женского пола, но не лиса.

В это время откуда‑то из‑за спины раздалось скромное покашливание, я резко обернулся. В дверях гостиной с ошалелым видом топтался Дорофеич с какой‑то авоськой в руках, а позади него с не менее обалдевшим видом маячил Крис.

– А вы‑то откуда? – буркнул я, прикидывая, сколько из разговора они слышали, хотя, если исходить из голосистости Глафиры, об энтом скандале уже знают все окрестные кузнечики.

Дел‑а‑а‑а. К тому же взгляд у Криса какой‑то не очень хороший – смотрит так нахмурившись и приценивающе, точно измеряет количество калорийности в моей бренной тушке. Ему‑то я чем не угодил?

– Все, хватит, – грохнул я кулаком по столу, обрывая словоизлияния своей домоправительницы (в конце концов, мужик я или просто погулять вышел?). – Говорю всем и в последний раз: эта дама – не моя невеста, и вообще я эту техномагичку увидел только сегодня утром, а…

– Так она техномагичка, то‑то я смотрю… – Гном как‑то облегченно вздохнул и с радостной улыбкой переглянулся с драконом, на физиономии которого тоже явственно проступило чувство облегчения (не того облегчения, а то сразу уже, поди, представили).

Вот, блин, еще одна загадка: и что не так с этими техномагами? Может, опять какая‑то особенность менталитета или они просто все потенциальные вруны и им тут уже ни на грош не верят, хотя, судя по непонимающему взгляду Глафиры, она тоже не совсем в курсе. Ладно, позднее разберемся.

Гном тем временем быстренько переместился к Глафире и, ласково приобняв энту могучую женщину где‑то за талию (ну или в близком талии регионе), что‑то прошептал ей на ушко, косясь в сторону моей незваной гостьи. Правда, чтобы прошептать на ушко, ему сперва пришлось взобраться на стоящую в уголке табуреточку, но ведь для нежных нашептываний это не помеха?

Короче, через пару минут Глафира повернулась к нашей гостье и так зыркнула в ее сторону, что ластившийся у ее ног Батон (и откуда он только вылез, женолюб, блин) сразу сдал задним ходом в сторону двери.

– Так, мужчины… – Глафира посмотрела в нашу сторону. – Идите‑ка пока погуляйте, мне с этой девочкой парой слов надо переброситься.

Мы дружно взяли под козырек и спешно покинули место будущей битвы, ибо, судя по решительному взгляду рыжей бестии, просто нравоучением здесь не отделаешься. Однако за Глафиру я спокоен, а вот за незваную гостью… бедная девочка.

Мы втроем поднялись наверх и расположились на балконе, где у меня стоял небольшой столик с парочкой плетеных кресел. Я и гном поместились в них, а Крис пристроился у перил балкона, изредка что‑то рассматривая внизу. Через пару минут приковылял взъерошенный Батон, который молча тукнул лапой вниз и затем провел ею по горлу, высунув под конец язык. Похоже, внизу шла настоящая битва, отзвуки которой доносились даже сюда.

Короче, через часок все утряслось, к моей великой радости и одновременно горю. Глафира отсчитала рыжую по полной, признала, что ошибалась, а значит, я не сволочь, не сатрап и прочее «не» по тексту. Однако все равно девочка прибыла ко мне с важным правительственным поручением, а значит, я должен ей помочь выполнить это задание и пойти на энтот самый контакт. Причем все окружающие с энтим согласились – ну гном понятно: он с Глафирой хошь в чем согласен, за что сейчас и получил порцию чего‑то мясного и жует, изредка поддакивая. Но вот от Криса, ей‑богу, такой подлости не ожидал. Даже гад Батон, который уже пристроился на коленях техномагички и вовсю терся мордой в районе грудных выступов девушки, – и тот пошел против меня. В результате все дружно решили, что с сегодняшнего дня и до установления полного контакта (интересно, сами‑то они поняли, на что меня толкают?) девушка должна проживать у меня в доме на полном гостевом обеспечении. Глафира к тому же пообещала приглядеть, чтобы я чего непутевого не натворил (нет, эта компашка явно меня на что‑то подбивает), а то у меня, дескать, глаза какие‑то блудливые и вообще не туда смотрят. Блин, я вообще‑то на Батона смотрел и не виноват, что он своими усами не там шарит.

Все это я им и высказал, пока мы шли на следующий день в академию. Воскресенье, конечно, но вот оставаться в доме вместе с этой вздорной барышней, которая с самого утра заявилась ко мне в комнату и стала расспрашивать меня об истории и культуре моего мира… а‑а‑а‑а, все, сегодня ночую у Дорофеича. Там, на его сокровищах, хоть и жестковато, зато спокойно… как в склепе. Крис, кстати, тоже с утра приперся – прямо, видимо, всерьез взялся за охрану моей бренной тушки, правда, у самого вид какой‑то помятый и взъерошенный, но молчит как партизан и улыбается. Сволочь чешуйчатая, знает ведь, что от его улыбки даже у моих мурашек мороз по спинному хребту и волосы везде дыбом.

Гном же молча выслушал мои претензии и, откусив здоровенный кусок пирога, которые ему Глафира на дорожку сунула (кормит бедного, чтобы не похудел), ответил философским вопросом:

– А что, она тебе не нравится?

И такие невинные глазки состроил – представить себе не можете. Не, хотя бы попытайтесь. Значится, гном, невысокий, широкий в ширшину, страшно бородатый, с красной рожей и… невинными глазками, хлоп ресничками, хлоп из‑под кустистых бровей, ножкой смущенно шарк, шарк. Блин, я не знал – ржать мне или заливаться слезами. Выбрал нечто среднее, то есть стиснул зубы и отвернулся, вытирая выступившие слезы. А внутри у меня только копчик от смеха не трясся – судя по тому, что Крис тоже отвернулся, ему было не легче. Невинные гномьи глазки… не, картина еще та, не для слабонервных.

– Ладно, – наконец смог выдавить я. – С этой девицей разберусь, пусть там Глафире помогает, а как надоест – валит куда подальше. Ты мне одно скажи: как ты определил, что она врет?

– Дык она же техномаг.

– И что? – удивленно посмотрел я на гнома.

– Ну техномаг… – Дорофеич посмотрел на меня не менее удивленными глазами, затем как‑то тяжело вздохнул: – Ах да, все забываю, что ты тут недавно.

– Так объясни.

– Ну. – Гном отправил огрызок яблока в полет и смахнул с бороды прилипшие кусочки. – Все дело в их традициях. Дело в том, что когда они там у себя обручаются, то девушке на лоб ставится метка в виде небольшого синего треугольничка.

– А когда женятся, то над этим треугольником рисуется треугольник поменьше и красного цвета – у мужчин соответственно наоборот, – влез Крис.

– Вот‑вот, – кивнул гном. – А ни у тебя, ни у нее ничего подобного на лбу нет, так что…

– Понятно, – вздохнул я облегченно.

Однако девочка авантюристка, – ну меня‑то она быстро просчитала, что я тут новенький и, скорее всего, об этом не знаю, но ведь Глафира могла знать… Да, рисковая деваха, чую, проблем с нею будет – мама, роди меня обратно.

Так что, как вы понимаете, на первый свой урок я вышел слегка помятый и невыспавшийся: зря у Дорофеича ночевать не остался. Хотя, может, и нет: гном ведь к вечеру послал Криса куда‑то с дружеским заданием, и тот вернулся, притаща в когтях здоровенный бочонок с каким‑то гербом на крышке. Гном при виде его просиял как новенький золотник и чуть ли не кинулся лобзать нашего дракошу. Видя это, я по‑быстренькому навострил лыжи до дому, хотя гном настаивал и даже обещал найти мне матрас потолще.

Домой я пробирался как советский разведчик в немецкий тыл – оглядываясь и пригибаясь, как под обстрелом, только что по‑пластунски не пополз, но тут уж виновата моя выступающая над ремнем трудовая мозоль: что‑что, а ползать на ней не очень удобно. Эх, совсем я себя распустил, а тут еще и Глафира, как назло, помогает, – нет, надо с этим завязывать и браться за гантели (хе, обещание, данное в тысячу… какой‑то раз).

Мимо кухни я прошмыгнул со скоростью бешеного кролика, увидевшего самку (блин, что за аллегории на ум приходят – не, женщины меня когда‑нибудь погубят, а может, их полное отсутствие, эх…). Дамы, что‑то неспешно обсуждающие за столом, даже не среагировали на мое перемещение, и до них долетел лишь удаляющийся глас, говоривший, чтобы меня не тревожили.

Ага, жди. Я только стал набрасывать план уроков на месяц, как заявился наш рыжеволосый дипломат. Минут двадцать словесной перепалки – и я все‑таки выставил эту красавицу из своей комнаты, после чего буквально рухнул, не раздеваясь, на кровать – настроение было совершенно нерабочее. Всю ночь мне снились соблазнительные драконши в обтягивающих одеждах, с рыжими волосами, росшими прямо поверх чешуи, которые буквально наводнили мой дом и, гоняясь за мной, шаловливо мне подмигивали.

– Нер.

Я вздрогнул и вопросительно посмотрел на ребят, которые уже заняли рабочие места, и даже Гай больше не размахивал ножовкой, а внимательно смотрел в мою сторону.

– Что ж, если все собрались, то, пожалуй, начнем. Перво‑наперво возьмите в шкафу рабочие халаты, а то форму замараете, – кивнул я в сторону шкафа, стоящего у двери класса.

Пока ребятки переодевались, я быстренько набросал на доске схему скамейки и примерные размеры. Конечно, надо было бы сделать это до урока, но Батон меня разбудил почти перед звонком – и то, судя по его взъерошенно‑обозленному виду, удалось это далеко не с первого раза.

Закончив свое художественное творчество, я вновь повернулся к классу и тут же попытался придать своему лицу прежнее деловитое выражение. Блин, сказка «Тысяча и одна ночь» в действии. Не, когда я просил Дорофеича сделать мне пару десятков рабочих халатов – не думал, что результат будет подобным. Наш завхоз, конечно, парень прижимистый и экономный, но такое… Представьте себе халат какого‑нибудь Аладдина – представили? – теперь добавьте немного современной гламурности и приплюсуйте чуток от хламид каких‑нибудь фэнтезийных магов, теперь все это перемешайте – и вуаля… форма для уроков труда. Короче, нечто напоминающее банный халат, украшенный блестящими каббалистическими знаками, какой‑то вытачкой, затейливым восточным рисунком и стразами. Батон аж с дуба рухнул, причем в прямом смысле этого слова – рухнул и в истерике забился под деревом, правда, для того чтобы громко не смеяться, набил полный рот травы и молча ржал в торчащий из пасти пучок оной – ажно усы со свистом вибрировали.

Ну, Дорофеич, где он только эти халатики добыл – поди, валялись в куче с незапамятных времен, а тут такой случай втюхать и списать с баланса.

Ладно, проехали, хотя, судя по мрачным лицам моих ученичков, эти наряды мне еще аукнутся. Интересно, сколько мне молний, или чего похуже, в спину прилетит? Хотя некоторым даже понравилось: вон дриад с удовольствием оный примеряет и даже маленькое зеркало откуда‑то достал и себя разглядывает. Зато Теодор (ну, который оборотень) ажно кипит от злости, уши уже вытянулись, и клыки из рта торчат сантиметров на пять. Я вздохнул – опять, поди, что‑то с традициями.

– Эф, если что‑то не так, можешь халат не надевать, только если порвешь или замараешь форму – то твои проблемы. Остальных это тоже касается. В дальнейшем каждый может сам подобрать себе рабочую форму, но к следующему уроку чтобы она была у всех.

Во, вот такой я демократ, пацифист, активный миротворец и вообще лапочка. Судя по взглядам в стиле одобрямс, молнии в спину сегодня отменялись, хотя трубкой мира еще не пахло. Наш оборотень быстро стянул с себя блестящую хламиду и как‑то облегченно вздохнул. Вот и хорошо.

Ну в общем где‑то с час я объяснял им процесс изготовления скамейки, правила пользования ножовкой, рубанком, молотком и измерительными инструментами, а после, дав отмашку началам работ, отправился к себе в каморку выпить кофейку. Спать очень хочется, а десять минут – они погоды не сделают, пусть пока доски попилят, тем более что там и делать‑то нечего. Два куска бруса вертикально – и пара досок, что на сидушку, горизонтально, и все. Не бог весть что, но пусть хоть пилить и строгать поучатся, а там, глядишь, начнем прогрессировать и до совков для мусора дойдем, что нам стоит‑то. Вот примерно таким макаром я думал, наливая в кружку божественного напитка, именуемого кофе. Кстати, кофе здесь несколько другого плана, я это еще у ректора заметил. Не, по вкусу, цвету и прочему это типичный кофе, но выпьешь пару глотков – и все, ты прямо не человек, а тот розовый кролик из рекламы с батарейкой. Прямо – ух, ах, ага и вообще, а также ого‑го.

Ну, значит, сижу я, спокойно стаканюсь (каюсь, больше десяти минут), как тут вваливается Батон и жестами начинает что‑то мне изображать, показывать, пританцовывать – короче, кошачья пантомима в действии. Сказать, видно, бедный, ничего не может, глаза уже большие, красные, слезятся, я грешным делом уже про несвежую сметану подумал… Не, оказалось, просто от смеху сказать ничего не может – упал тут же, рядом со стулом, и ржет как лошадь. Значит, мои горе‑трудяги опять чего‑то учудили, хотя кот у меня страшно смешливый (а также обжорливый, блудливый и прочее по списку), хотя, может, где и валерьянку пробил или что‑то подобное, – как‑то слишком уж его плющит.

Я вздохнул и, отставив недопитый кофе, вышел из своего закутка. Бли‑ин, м‑дя‑а и ёпрст в одном флаконе. Все хуже, чем я мог себе представить. Ну вот скажите мне, как бы вы делали скамейку из двух чурбачков и пары досточек? Правильно, замеряете и отпиливаете от бруса парочку кусков нужной длины для ножек, то же с досками для сидушки. Строгаете, последние особенно тщательно, чтобы, значит, не очень повредить мягкое место коварной занозой, а дальше – молоток с гвоздями в зубы и с диким криком «банзай» скрепляете все вместе. Вуаля. Сиденье типа «подзаборное место люкс для лузганья семян подсолнечника» готово – пользуемся.

 
Ага, это я так думал, оказалось… гм, ладно, начнем по списку.
Итак, Колайс Эльдурейз – темный эльф. Сидит в позе лотоса и, поскребывая доску ногтями, что‑то напевает. Потом берет ножовку, пару раз вжик ею, вжик по досточке – и опять в позу лотоса, причем, судя по глубине пропила, он эту доску будет резать до моей пенсии.
Ом Кум – мальчик‑волшебник. Что‑то отпилил, правда, кривенько – и теперь пытается собрать данный пазл. Однако, судя по количеству гвоздей, вбитых под разными углами и даже в верстак, – безуспешно, но старается. Хотя то, что у него получается, на скамейку вряд ли похоже, – конечно, если у вас не три (пардон) задницы, причем все на разной высоте, и вы к тому же не йог‑мазохист, – но конструкция еще не завершена, так что у местного Церетели есть все возможности в конце концов создать шедевр.
Теодор Эф – оборотень. Ну тут я чуток офигел, ибо у верстака сидел здоровенный бобрина. Да‑да вы не ослышались – обыкновенный бобер, правда, ростом мне почти по пояс, а кругом валялось несколько острозаточенных кусков бруса, как будто собрался частокол строить или плотину, хотя фиг его, бобра, знает. Сидит так и, почесывая лапой промеж ушей, задумчиво смотрит на очередной кусок дерева. Блин, я даже не сразу врубился, что это за зверюга, пока не увидел, что на нем надет знакомый форменный пиджак с гербом академии. Бобер в пиджаке – это еще та картина. Кстати, что‑то про оборотней‑бобров я ничего не слышал, оборотни – они же вроде волки или как? Да и паренек до этого вроде как в волка преображался, а здесь… эх, гении, все не как у людей. Нет чтобы оборотни отдельно, а бобры отдельно, – так тут все вперемешку – не академия, а сумасшедший дом.
Тори Гай – наш незабвенный герой. Нет, этого, по‑моему, учить бесполезно. Ведь показал, как ножовкой пилить надо, – так нет, рубит ею, как топором, только щепки в разные стороны. Правда, так самозабвенно мочалит он по брусу – прямо загляденье. Сколько мощи, силы, благородства и… тупости. Двухметровую брусину практически на лучины порезал, да еще, судя по довольному лицу, во вкус вошел: теперь пока совсем в груду щепок не превратит, шиш оттащишь. Блин, а я еще удивлялся, когда Дорофеич мне сказал, что ножовки он заказал особые – неломающиеся, мол, Мангалычу даже специально куда‑то ездить пришлось, чтобы лично договориться о таком странном заказе.
Не, они, блин, надо мной издеваются. Нельзя же быть настолько… или можно? Хотя, с другой стороны, они же маги, на фиг им с таким заморачиваться. Да и за мою учительскую карьеру всяких учеников навидался, но такого… Нет, сто процентов, ребята просто симулируют острый приступ шизофрении, хотя в отношении Гая я в этом не уверен.
Пожалуй, только дриад и энтот сынок злодея что‑то путнее изготовили. Дриад вообще рубанком как заправский столяр работает, аж любо‑дорого посмотреть, только как‑то увлекся, и теперь ножка для его скамейки больше походит на какую‑то резную жердочку. Уж как он это рубанком умудрился, даже представить боюсь. А вот Грей – тот уже заканчивает сборку, причем не отрываясь от чтения книжки, – и ведь всего‑то полчаса прошло от того момента, как я решил спокойно выпить кофейку. Правда, получилось что‑то кособокое, едва стоящее и с гвоздями, торчащими из седалища (их спишем на злодейскую натуру: парень – сынок сами знаете кого, или просто читать во время работы надо меньше), но в целом нужное подобие конструкции присутствует.
А вообще все ужас и кошмар, да еще Батон из каморки высунулся и рожи строит – смешно ему, видите ли. А вот мне хоть плачь – ладно, пора выйти в народ и, так сказать, личным примером, а также тяжелой рукой…
Сперва я подошел к бобру – осторожненько так, чтобы не спугнуть, – тот как раз начал затачивать очередную деревяшку, да так смачно грызет, мне аж самому захотелось попробовать.
 

– Теодор.

Моя тяжелая длань опустилась на его макушку – и опля… Не, все‑таки он не тот оборотень, что в наших фильмах, у тех что‑то с генами намучено, а тут бабах – и на меня изумленно взирает обескураженный мальчишка с доской в зубах.

– Вкусно? – поинтересовался я.

– Не, – мотнул он головой, отплевываясь. – Пересушено.

– Понятно. – Я пальцем указал на пилу, затем на большие часы над дверью. – У тебя еще полчаса, иначе… – Я помахал двумя пальцами в воздухе.

Нет, конечно, я не зверь какой‑то и сразу двойки направо и налево лепить не собираюсь, если честно, первые занятия вообще оценки ставить и не думал, но простимулировать парня в нужном направлении как‑то надо.

Кстати, насчет часов. Мне их Крис придарил. Часы такие большие, круглые, весят что трактор, но дракоша их сам закрепил над дверью. Превратился, значит, прямо в классе – благо, место позволяло, – достал откуда‑то металлический штырь и, всобачив в стену над дверью, повесил туда эти куранты. Я было испугался, что они будут бить, как их кремлевские сородичи, но Крис меня успокоил, сказав, что в них данного механизма не предусмотрено, а то, судя по их размеру и местной акустике… да я бы первый в ближайшую форточку выпрыгнул. Ну а так вполне нормально. Мои‑то Дорофеич подрезал – сказал, что будет изучать нашу технологию, а по‑моему, они ему просто приглянулись. Хотя часы, конечно, не «Роликс», но все равно без них как без рук. Был у меня еще старенький мобильник, но батарея села на второй день, а подзарядить… если только в кабинет к Мангалычу наведаться, но в принципе зачем он мне? Видать, придется все же гнома растрясти на свою собственность. Ну так вот… ах да, забыл еще сказать, что уроки тут не как в нашей школе – скорее больше на институт похоже. Урок идет час тридцать, с пятиминутным перерывом на пробежку до туалета, причем это надо еще умудриться за пять минут сделать, особенно если учесть, что у нас в крыле туалет был один… в прямом смысле один. То есть один толчок типа унитаз. И слава богу, что уроки только у мальчиков и классы не сдваивают, хотя ректор что‑то намекал по этому поводу, но и Дорофеич обещал все починить, – теперь оставалось гадать, кто быстрее выполнит свое обещание.

Ну что‑то я совсем отвлекся. Так вот, после того как я чуток разобрался с Теодором и даже вместе с ним распилил пару досок, направился к медитирующему эльфу. Дела у того явно прогрессировали, пропил увеличился эдак миллиметра на полтора, Теодор как раз вышел из очередного своего похода по нирване и не торопясь двигал пилой по доске со скоростью буквально пару миллиметров в час.

– Шустрее!

Бедный мальчик, его острые уши, по‑моему, чуть в трубочку не свернулись, а пила задвигалась с такой скоростью, что ажно паленым запахло. Хе, такой вывод из нирваны еще наш сержант Рыбачко практиковал. Ходишь, бывало, на посту весь такой в нирване, бровями астрал щупаешь, а он как рявкнет: «Не спать!» – все, до конца дежурства как зеленый огурец, даже с пупырышками по всему телу. Похлопав ободрительно по плечу уже готового к дальнейшим подвигам эльфа, я отправился к Гаю. Наш герой как раз заканчивал заготовку дров из очередного куска бруса.

– Солдат, отставить! – рявкнул я, заставив Гая замереть с занесенной над головой ножовкой и, кстати, не только его одного. Лишь бедный эльф еще больше ускорился – м‑дя, похоже, с ним я чуток переборщил… Ниче, отойдет.

– А вы продолжайте, – махнул я рукой остальным и вновь повернулся к застывшему герою. – Так, Тори, я что сказал делать?

– Ну… – Гай смутился. – Извините, нер, увлекся.

Я вздохнул. Ну что этому непутевому детине скажешь, да и времени до конца урока минут двадцать осталось.

– Ладно, все прибрать, и сострогай мне хоть одну досточку, понятно?

Тори кивнул, а я, бросив на него пристальный взгляд, молча отобрал ножовку и направился к дриаду, по пути пару минут полюбовавшись на творение Ома. А очкарик явно вошел во вкус и уже присобачивал к своей абстракции какие‑то дополнительные элементы, делающие ее похожей на, на… да не знаю на что, но смотрится прикольно.

Дриад тем временем с тоской рассматривал то, что у него получилось, а именно – две резные жердочки. Не, для сидения они явно не годились, но талант у парня есть. Поэтому я его похвалил и одновременно отчитал за израсходованный материал. Две доски метровой длины и тридцатисантиметровой ширины превратить в плашки двадцатисантиметровой длины и десятисантиметровой ширины – экономия, блин.

 
Да, чую, тяжело мне придется.
Кстати, я тут как‑то подумал – что мне делать, если решу вдруг родительское собрание устроить? Вот разбушуются мои архаровцы, и потребуется им ласковая родительская рука, приводящая обычно (по себе знаю) мозги во вполне вменяемое состояние путем приложения оной к определенной точке тела ниже копчика, а как мне их вызвать? Телефонной связи здесь как‑то не наблюдалось, а с магическими прибамбасами я не особо лажу. Правда, Гоймерыч пообещал что‑нибудь придумать, но особой надежды на него я не питаю. Не, в том, что он что‑то придумает, я не сомниваюсь, главное – чтобы это что‑то мне боком не вылезло: очень уж он любит меня в качестве объекта для своих экспериментов. Эх, сплошные проблемы и вопросы.
 
 
Короче, когда закончился урок, мы с Батоном долго сидели на верстаке и взирали на разложенные перед нами на полу поделки. Точнее, сидел я, а кот нарезал круги вокруг произведения нашего очкастого скульптора, гадая, что это. Поделку Грея он сразу отнес к пыточным инструментам и даже предложил испытать ее на гноме, на что я, усмехаясь, заявил, что спасать его не буду, а гвоздей на этом изделии много. Наконец кот угомонился и, пристроившись рядом, вопросительно посмотрел на меня, я посмотрел на него, затем мы дружно еще раз оглядели изделия моих учеников – и так же дружно вздохнули.
 
 
 

Глава 12