Текст книги "Здравствуй, любимая"

Автор книги: Дмитрий Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава XIV. Официальное предложение

Если до этого Настя в одиночку бегала по аллеям, то теперь вдвоем они ходили по едва заметным тропинкам, проложенным в парке без всякого плана и вообще как бог на душу положит. Они издалека всматривались в одиночек и в гуляющие пары. Анны Николаевны нигде не было видно. Настя и Данила установили друг с другом временное перемирие. Ругань прекратилась, но не было слышно и разговоров. Когда ребята уже решили вернуться назад, за кипарисом почти перед самой танцплощадкой они чуть не наскочили на Анну Николаевну и Кудеяра Ивана Ивановича. Настя вовремя схватила Данилу за руку. Спросил бы ее кто-нибудь – зачем? Выходило, чтобы подслушать чужую беседу.

– Не знаю, право, как подступиться к скользкой теме. Но, Анна Николаевна, я перед вами преклоняюсь, я вас боготворю.

– Вы повторяетесь.

– Я знаю. В наше время встретить женщину, способную взвалить на себя такое бремя, такой неимоверный груз, как непоседы мальчишки…

Анна Николаевна рассмеялась. У нее всегда было хорошее настроение.

– Вы вот о чем. Мне не в тягость, пусть купаются.

– Я не только об этом. Я подхожу к вам с другой стороны, с нравственной…

В это время Данила зашептал на ухо Насте:

– Вот козел, с какой стороны заходит.

А Кудеяр Иван Иванович продолжал:

– Много случалось мне встречать более красивых, может быть, даже более умных женщин, но никогда не встречал ни в одной из них я такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, а главное, человечностью. Каждый человек способен один раз в жизни на самый высокий героизм, но не каждый выдерживает ежедневную рутинную работу. А воспитание детей – самая тяжелая работа.

С иронией и горечью Анна Николаевна сказала:

– Спасибо за комплимент. Я всю жизнь мечтала, чтобы у меня были девочка и два мальчика. И сейчас, глядя на них, я просто счастлива.

– Вот видите, как вы просто смотрите на жизнь.

– А как я должна смотреть?

– Я и говорю. Нет в вас той практичности, расчета. Жизненные удобства для вас вторичны. А первична душа. Я сам идеалист по натуре, выбирал всегда стезю потруднее.

Данила снова зашептал на ухо Насте:

– Стезю он потруднее выбирал. А сам греет брюхо на море.

Анна Николаевна его перебила, одновременно покосившись на дерево.

– А вот тут я с вами не соглашусь. Радости жизни мне совершенно не чужды. С утра я радуюсь тому, что солнце взошло, что на столе у меня замечательная книга, что ребята сыты, одеты и обуты, что ничего не натворили. А здесь, на море, так вообще душа поет и радуется. Только никак не могу мальчишек засадить за книги. Сами понимаете, от купания в море умней не станешь, нужна усидчивая работа.

– Вот я и хотел поговорить с вами о Даниле, – раздался голос Кудеяра.

– Что-нибудь натворил? – спросила Анна Николаевна. – Не обращайте внимания, мальчишки – они и есть мальчишки. Ни минуты не могут посидеть спокойно. Одни приключения у них, вырвались на свободу. Вы о Даниле мне что-то хотели сказать?

Кудеяр замялся и продолжил:

– Данила – парнишка способный, схватывает все на лету. Но методика, по которой он язык изучает, совершенно неправильна.

– Да, с языком у него проблема, мы, кажется, с вами уже говорили об этом.

– Вы знаете, как ему его товарищ преподает английский язык?

– Как?

– Они с ним изучают его по вывескам. Данила думает, если прочитает «Гранд шоп», будет владеть английским.

– Вы это серьезно?

– Да, я его поправил, сказал, что правильней будет «Гранд-опера», а он теперь считает, что сможет овладеть и французским.

Анна Николаевна захохотала:

– Они вам так сказали?

– Нет, так считает Данила.

– Как, как вы сказали – «Гранд шоп», «Гранд-опера»? Ой, юмористы!.. Ой, Данила!.. Ой, Иван Иванович!..

Кудеяр Борода не мог понять причину смеха. Он подождал, пока отсмеется Анна Николаевна, и сказал:

– Ну так вот, я, Анна Николаевна, делаю вам официальное предложение.

– Мне? – из-за дерева вновь послышался заразительный смех Анны Николаевны.

– Именно вам.

– Вы это серьезно? Жаль, мои ребята вас не слышат, они бы по достоинству оценили ваш юмор.

А Кудеяр Иван Иванович продолжал гнуть свою непонятную линию:

– Я боюсь показаться нескромным, но это не юмор. Ваша бескорыстность подвинула меня на этот шаг.

Рядом снова зашептал Данила:

– Я тебя завтра так подвину, на костылях отсюда уедешь.

А ловец чужого счастья Кудеяр продолжал забрасывать сети:

– Только рядом со мною вы сможете дать ребятам приличное воспитание и подтянуть Данилу. У меня великолепная библиотека, не придется ему изучать язык по вывескам на палатках. А то, что трое ребят, не страшно, размещу всех как-нибудь. У меня таких недоразвитых, как ваш Данила, еще двое. С нуля начинают.

Настя с силой сжала Данилину руку.

Они тихо двинулись назад и, обойдя Анну Николаевну и Кудеяра стороной, вышли на освещенную аллею.

– А вот и мы, – как ни в чем не бывало заявила Настя.

Данила отвернул в сторону недоразвитое лицо.

– А вот и моя молодежь прогуливается, – засмеялась Анна Николаевна. – Мы тут о вас говорили. Данила, тебе учитель по иностранному языку нашелся.

– Почему только по иностранному, и по русскому тоже, – заметил Кудеяр.

В это время на танцплощадке заиграла музыка, и разбредшийся по разным сторонам народ снова потянулся на танцы. Анна Николаевна спросила Настю, что она собирается делать.

– Погуляем еще с Данилой.

Она потащила своего приятеля в сторону.

– Надо срочно дать отцу телеграмму. Пусть вылетает первым же рейсом.

– А текст? Что в тексте написать? – с беспокойством спросил ее Данила. – Не писать же, что вылетай скорее, иначе маму уведут.

– Пошли, придумаем.

На столе у портье они взяли несколько пустых бланков телеграмм. И направились к себе в номер. Данила достал свой блокнот.

– Что писать?

И вот тут перед ними встала дилемма, как лучше всего объяснить Настиному отцу непростую ситуацию.

– Адрес написал?

– Написал.

– Пиши, – скомандовала Настя, наблюдая за рукой Данилы выводящей строчки. Почерк его был совершенно не похож на почерк полученного ею письма. Она в этом и не сомневалась.

– Пиши. «Вылетай срочно, иначе потеряешь маму».

Данила недовольно посмотрел на Настю.

– Отец твой подумает, что ты белены объелась.

– Что подумает?

– Что с ней что-то случилось. Я предлагаю написать так: «Вылетай срочно. Ситуация под контролем. Замуж не отдадим. Старший, Данила».

– Нет, пиши лучше так, – сказала Настя: – «Объявился ухажер. Зовут Кудеяр. Сделал предложение маме. Подпись – Настя, дочка».

– Дочка или точка?

– Дурак, дочка. Точки сами на телеграфе поставят.

– А не добавить, что Кудеяр под колпаком?

– Под чьим колпаком? – не поняла Настя.

– Под моим, – гордо заявил Данила.

Они написали еще несколько вариантов, но ни один их не удовлетворил. Так и не придя к единому мнению, Настя предложила поискать Макса и Гарика.

– Макс в этих вопросах должен хорошо разбираться, – сказала Настя.

– А может быть, лучше позвонить? – предложил Данила.

– А что я скажу отцу? – вдруг запаниковала Настя. – Пусть лучше будет телеграмма.

– Пойдем пройдемся, обсудим последний вариант, – согласился Данила.

– Иди, я тебя догоню, – предложила Настя.

Она еще раз всмотрелась в почерк своего приятеля и поняла окончательно, что письмо писал не он. Портье не было на месте, и Настя положила ключ на стойку. Бросив мимолетный взгляд на стеллаж для корреспонденции, на полочке с номером шестнадцать она вдруг увидела точно такое же письмо, какое получило утром. На нем крупными буквами, красивым почерком было написано: «Анастасии». У Насти сердце готово было выпрыгнуть из груди. Дождалась, наконец. Написал он ей второе письмо. Она быстро схватила его и сунула себе за пазуху, пока не обернулся дожидающийся у выходных дверей Данила. Ни к чему ему знать про любовную переписку. Они вышли на улицу. И тут им встретился отец Гарика. Он обратился к Насте:

– Вы моего сына не видели?

– Они с Максом на ишаке катаются, – сказала Настя.

– Что?

– На ишаке, говорю, катаются. Повели, наверное, его обратно хозяину.

Отец Гарика внимательно посмотрел на Настю, не шутит ли она. Но ее серьезный и счастливый вид говорил, что не шутит. Данила поскорее отвернулся в сторону.

– Он и мне предлагал, но я отказалась.

– Правильно сделала, – заявил Авто Сашаевич. – Рано тебе своего ишака иметь.

О чем он, Настя не поняла. Она была просто счастлива. Письмо грело ей сердце, как грелка. Вскрывать его пока она не собиралась. Буря мыслей одолевала ее. Что на этот раз в нем? Что он пишет? Какой молодец! В доме такие неурядицы, а он про нее не забывает. Не то что ее друзья – Макс и Данила. Слово от них ласкового не услышишь, обращаются с нею, как с мальчишкой. Вот что значит Восток. И стихотворение утром подбросил, и следом сразу второе письмо прислал. Настя блаженствовала. Она потащила Данилу на танцплощадку. Перерыв закончился, и снова играла музыка. На этот раз это были современные ритмы. Молодежь, образовав в центре круг, с яростью топтала доски в центре площадки. Анна Николаевна сидела в сторонке и смеялась, а Кудеяр ей что-то с жаром втолковывал.

– Пройдемся, – предложила она Даниле. – Ситуация под контролем.

– Под колпаком, – поправил он ее.

Глава XV. Второе письмо

Из аллеи вынырнули Макс и Гарик.

– Живые, – подковырнул ее Данила.

Настя побежала им навстречу. Гарик был в своем традиционном одеянии – кроссовки, брюки и сорочка.

– Тебя отец искал, – сказала Настя сумрачному Гарику.

– Зачем, не знаешь?

– Не спрашивала.

– Если надо будет, дома найдет, – прохладно заявил он. – А где он сейчас?

– Да вон, территорию, наверное, обходит, – Данила кивнул в сторону танцплощадки.

– А-а-а, – Гарик потащил их в соседнюю аллею.

А Настя готова была смеяться, дурачиться и подпрыгивать до неба. Она, как генерал на параде, шла впереди их троицы. Ей захотелось сейчас же прочесть письмо, а еще лучше – услать куда-нибудь подальше Макса и Данилу и остаться наедине с Гариком. Пусть на словах скажет ей то, что написал на бумаге. Но благовидного предлога, как избавиться от двух старых друзей, она не смогла придумать, поэтому начала их спрашивать, где они были.

– Прошлись, вернули черкеску Гарика, – сказал Макс. – А вы что делали все это время?

– Танцевали, – заявил Данила.

И тут Настя от избытка чувств подпрыгнула и уронила конверт. Нагнулись за ним сразу все трое. Но быстрее всех оказался Гарик. Он держал в руках поднятое письмо и угрюмо смотрел на Настю. Все трое прочитали на нем ее имя. Наступила неловкая пауза.

– Анастасии, – не выдержав, первым хмыкнул Данила. – Как королевне тебе пишут, все буквы большие.

– А ты уже читать научился, «Гранд шоп», – огрызнулась Настя протягивая руку за письмом.

Гарик не торопился его отдавать. Его, видно, угнетало, то, что она снова демонстративно показала его остальным. Второй раз это не могло сойти за случайность. Гарик вертел в руках конверт, не зная, что с ним делать. Настя стояла с протянутой рукой.

– Гля, что творится, – засмеялся Данила, – не распечатала даже, ей пишут, бумагу изводят, может быть, даже стихи, а она пренебрегает. Интересно, что в нем?

Он протянул руку. Но Гарик спрятал конверт за спину и, защищаясь от Данилы, повернулся к нему боком.

– Убери лапы, сельпо, – воскликнул он.

Большего оскорбления придумать нельзя было. Данила, как медведь, обхватил его руками и постарался вырвать из его рук конверт. Но было поздно. Гарик, держа тяжелую массу на спине, разорвал конверт на несколько мелких частей. А когда изумленный Данила его отпустил, он забросил пачку белых листков в кусты.

– Ты письмо писал? – удивленно спросил Макс Гарика.

– Не ваше дело.

Настя хотела подойти к зардевшемуся в смущении Гарику, но он ее оттолкнул.

– Предательница.

Расстроенная тем, что пропало первое письмо, а второе оказалось непрочитанным, она вспылила:

– Что ты себе позволяешь? Не нравится мое общество, уходи, я никого не держу. И вы тоже проваливайте.

Данила, чувствуя за собой вину, обратился за поддержкой к Максу:

– Я же пошутил. Нужна была ты нам, как собаке пятая нога, со своими письмами.

Его поддержал Макс:

– Хочешь, я тебе тоже напишу, хоть в стихах, – шутливо предложил он Насте.

Но мир был разорван. Настя круто повернулась и заявила.

– С этого дня гуляйте без меня.

Она бегом бросилась к себе в номер. Издалека она слышала, как Данила заявил:

– Перебесится, успокоится.

А ей слезы застилали глаза. Какая же она несчастливая. Нет чтобы уединиться, прочесть письмо, а потом его спрятать, она его нечаянно уронила. Теперь Гарик будет подозревать ее в преднамеренности, в том, что ее интересует не само содержание, а только факт получения, внимания к ее персоне. Вот она второй раз перед ребятами и хвастается, демонстрируя его. Схватив ключ, она пулей влетела к себе в номер и упала на кровать. Слезы потоком лились из глаз.

Какой же противный Данила, везде сует свой нос. И Макс хорош, никогда не защитит ее перед своим дружком. Считает, что тот может ее спокойно обижать. Как он там заявил, Данила, про пятую ногу у собаки: «Нужна была ты со своими письмами»? Ох, страшная догадка как молния пронзила ее мозг. Если Данила заявляет, что не нужна она была со своими письмами, значит, он знает про первое письмо, иначе почему говорит о них во множественном числе. Проговорился. Так вот у кого его надо искать. Она прошла в комнату к ребятам и приступила к целенаправленному обыску. Результат был как и в прошлый раз – нулевой.

А Макс тоже хорош. Он, видите ли, тоже ей напишет стихи. Настя похолодела. Что значит «тоже»? Получается, что оба, и Данила, и Макс, читали стихотворение. Читали и, наверное, похохатывали. Ее даже бросило в пот. Вот свиньи, вот поросята. Сейчас еще, чего доброго, начнут измываться над Гариком.

Она стремительно вскочила с места и, забыв оставить ключ, побежала на ту аллею, где недавно оставила их. Никого там не было. Настя прошлась из конца в конец. Никого. Она еще раз оглянулась, проверила, что одна, что ребята куда-то ушли, и полезла в кусты. Если бы ее сейчас увидел Данила, он обязательно бы вспомнил пословицу про то, что любовь зла. Ползая на коленках, она по одной штучке собирала белые лепесточки.

Вот теперь точно завтра придется надеть брючный костюм: и на другой коленке появилась ссадина. Наконец ей показалось, что она собрала все листки. Ноги сами несли ее в номер. Она разложила на столе в гостиной разорванные листочки. Слезы застилали у нее глаза, и поэтому, пока не лег последний листок на место, она не могла прочесть написанного. Но когда прочла, слезы вообще хлынули в три ручья. Текст гласил:

«Анастасия.

Глядя на Вас издали, я всегда принимал Вас за умную и гордую даму. Не хотелось бы в этом ошибиться. С первого дня Вашего появления в отеле «Принцесса Черноморья» и последующего знакомства во мне возникло чувство восхищения и преклонения перед Вами, как перед Богиней, приносящей окружающим только счастье. Оказывается, Боги не всемогущи. Сейчас я вынужден обратиться к Вам совершенно по другому поводу. Не могли бы Вы, уважаемая сударыня, перенести Вашу благосклонность и повышенное внимание на другие фамилии, а нашу оставить в покое и забвении. Этим Вы окажете мне неоценимую услугу. Глупость может быть сделана один раз, ее повторение вызывает только грустную улыбку. К чему Вам такой шлейф пересудов. Уверяю Вас, что об этом письме не знает и не узнает ни одна живая душа на свете, если только вы сами не посчитаете нужным его разгласить. Будьте счастливы в другом месте, а не в отеле «Принцесса Черноморья».

Ваш покорный слуга, сын директора отеля

Гарик…»

Тот кусок, где должна была стоять фамилия автора, был оторван. Но он более не был нужен Насте. И так было понятно, что письмо адресовано ей. Она не захотела его перечитывать, а решила пока понаслаждаться своим горем. Пусть у нее будет вариант безутешной любви. На лавочке с ним она еще успеет посидеть. Ах, негодный мальчишка. Обиделся все-таки. Сразу взял и обиделся. Не захотел ни объясниться, ни поговорить. Гордый какой. Бедные, они всегда гордые. Интересно, а где он виноград достал? Неужели из-за нее лазил в чужой виноградник? И за туесок остался три рубля должен. Господи, какая я несчастная.

Настя счастливо вздохнула, несколько раз шмыгнула носом и не заметила, как уснула на мягком диване.

Глава XVI. Засада

Ребята после неожиданного ухода Насти, больше похожего на бегство, стояли в растерянности. Никто из них не ожидал такого конца. Обычно Настя никогда не сдавала позиции без боя и стояла насмерть, как бы тяжело ей ни приходилось. А на этот раз она сплоховала. Макс с Гариком осуждающе посмотрели на Данилу.

– Чего я, чего я, – оправдывался их дружок, – у женщин неправильная психология. Они сначала сделают, а потом подумают.

– А ты вообще не думаешь никогда, ни до, ни после, – упрекнул его Макс. – Утром извинишься.

– За что? – возмутился Данила.

– За нанесенные обиды.

– Да что я такого сделал?

– Всю жизнь над нею измываешься, как Тузик над тряпкой.

– А если она их не примет?

– На коленях поползешь! – настаивал на своем Макс.

– Ты это серьезно? – спросил удивленный Гарик.

– Ему не привыкать!

– Если вы и мне предложите, я не поползу! – Гарик отрицательно покачал головой.

– А тебе никто и не предлагал.

– Ты будешь выть! – обрадовался Данила. – А ты, Макс, речь толкать.

Когда роли на завтрашний день были распределены, Гарик спросил Данилу:

– Ты моего отца не видал?

– Видал, он куда-то собирался, вроде на работу, скандал на весь отель твоей матери закатил, что у него туфли не чищены и носки не свежие.

Данила, как всегда, брякнул не подумавши. Гарик закипел и взорвался.

– Я ему так не оставлю, весь отель уже знает, что он ночью дома не ночует. Матери говорит, что работает по ночам. Пойду сейчас проверю, где он работает. В казино его вчера ночью не было. Загулял. Мне мать сказала, с кем он был.

Данила понял, что сказал лишнее, что второй раз за сегодняшний день сведениями, добытыми совершенно случайно, превысил критическую массу терпения Гарика и вызвал ядерный взрыв возмущения. Он прикусил язык и виновато предложил:

– И я с тобой.

Максу ничего не оставалось, как присоединиться к их компании. Гарик шел и рассказывал историю обычных беженцев, заполонивших за последние десять лет все города и веси растревоженной страны.

– Нам еще повезло, что мы смогли здесь зацепиться и все живы и здоровы. Никакой квартиры у нас в городе нет. Живем пока в отеле, крыша над головой есть, не капает, чего еще человеку надо. Отец, правда, переживает, никак не может привыкнуть, что у него нету собственного дома. Надеется, что денег соберем, купим. Вот он у меня везде, где только можно, и подрабатывает. Все делает сам: он и директор отеля, и спасатель на станции, и плотник, и электрик, и рабочий, и сторож. А две недели назад сказал, что еще устроился на ночь работать в соседнем казино, там, мол, будут живые деньги платить. Мы сначала поверили, а потом мать что-то заподозрила, денег-то как не было, так и нет.

– Может быть, он их проигрывает?

– Он у меня не играет.

– Может, пропивает?

– Да нет, трезвый каждый день.

– Может быть, мать у тебя очень ревнивая?

– Есть такое. А сегодня хозяйка отеля уехала в пять часов утра, она в номере люкс жила, куда вас поселили утром, и отец через десять минут пришел.

– А почему на работу взяли твоего отца и мать, а не кого-нибудь из местных? – Данила увел разговор в сторону.

Гарик покраснел и на минуту замолчал.

– Разве непонятно?

– Нет.

– Мы же приезжие.

– Ну и что?

– Как что? Нам деваться некуда. Мы тут почти целый год работаем, вместе с рабочими ремонтировали отель, несколько номеров сделали люксовскими, а зарплату еще ни разу не получали.

– Да ты что?

– А что сделаешь? Хорошо мать на кухне работает, и повар и посудомойка. А он будет по ночам шататься черт знает где!

Данила рассмеялся.

– Для дома старается, контакты с хозяйкой налаживает.

– Не нужны нам его такие контакты. Пусть дома ночует.

– А сейчас куда идем? – спросил Данила.

План у Гарика, как все гениальное, был до примитивности прост.

– У ее дома засаду устроим. Посмотрю, куда он на работу ночью ходит.

План, предложенный Гариком, устроил Данилу на первые десять минут. Гарик потом сто раз пожалел, что взяли с собой Данилу. Будь он с одним Максом, ничего бы страшного не случилось.

Коттедж хозяйки в поселке новых русских Гарик нашел сразу. Они устроились напротив ворот в придорожных зарослях, так что обзор был великолепный.

– Я у нее все дорожки знаю, – опрометчиво заявил инициатор идеи похода, – сам помогал рабочим последний лоск наводить, а папа ей замки устанавливал.

– Да? – задумчиво переспросил Данила. – А чего же тогда мы здесь сидим? Если в доме никого нет, засаду проще изнутри устроить.

– На кухне, например! – подковырнул его Макс.

Данила не думал обижаться. Напоминание о кухне, наоборот, стимулировало у него мыслительный процесс.

– Нет, не на кухне, а в спальне, тогда не отвертятся, застукаем прямо на месте преступления. Им и крыть нечем будет.

Гарик неприятно поежился и как-то нехотя согласился:

– Только об этом потом никому.

– Да ты что! – заверил его Макс.

А Данила, посчитав, что он и так нем, как могила, деловито спросил:

– А ты мог бы в дом проникнуть?

Гарик непроизвольно сглотнул слюну и осипшим голосом ответил:

– Можно, но с другой стороны дома. Если в окошко просунуть металлическую линейку, щеколда поднимется. Однажды, когда дверь захлопнулась, чтобы ее не ломать, мы так и сделали.

Линейки не было, но у запасливого Данилы был с собой перочинный нож.

– Пойдет? – предложил он его Гарику.

Тот нехотя взял в руки орудие взлома.

– Должно бы!

– А собаки во дворе нет?

– Нет.

– А вдруг она сигнализацию поставила? – забеспокоился Макс, которому совсем не понравилась Данилина авантюра.

– Мы ее не ставили, – успокоил всех Гарик.

Через бетонный забор, помогая друг другу, они перелезли с ловкостью кошек. Шилом от перочинного ножа Гарик отщелкнул щеколду на окне первого этажа. Скрипнули ставни. Друг за дружкой, как нагулявшиеся коты, они прошмыгнули внутрь дома.

– Свет не зажигайте, я и так здесь все знаю, – предупредил остальных Гарик. – Пошли в спальню, там шкафов немерено, есть где спрятаться.

– А кухня где? – переспросил Данила.

– Слева от холла.

Однако они совершили тактическую ошибку. Им надо было бы сначала разведать укромные места, где можно спрятаться, а потом уже идти на кухню. По дороге Данила разглагольствовал:

– У философа Спинозы есть мудрое изречение: «Бутылка – не взятка, съеденная еда – не воровство», так что можно заглянуть и в холодильник.

Поскольку никто из них не был знаком с трудами мудреца, пришлось молча согласиться с Данилой. Только Гарик тревожно пробормотал:

– Не трогал бы ты здесь ничего.

– Не боись. Казанова, перед тем как идти в спальню, всегда подкреплялся.

– А это еще кто?

– Тоже философ?

– Не-е, альковый авторитет.

Глубокие познания Данилы в различных областях жизни и особенно непонятное слово «альковый» рядом с грозным словом «авторитет» избавили его от лишних вопросов. Слово «авторитет» в современном слогане уголовной направленностью почти вытеснило все остальные значения этого слова. В любом городе, деревне задайте вопрос, кто у вас местный авторитет, и посмотрите, что вам ответят. А «альковый» звучит круче, чем «местный». Так что авторитет стратега Данилы тоже поднялся на соответствующую высоту.

Пока Макс и Гарик тревожно озирались и выглядывали в окна, Данила по-хозяйски распоряжался на кухне. На жостовский большой поднос он разместил полхолодильника, начиная от икры и кончая непонятными напитками.

– Пошли в спальню, будем прятаться, – скомандовал он.

– Мы что-то не то делаем, – попробовал воззвать к рассудку трезвомыслящий Макс.

– Может, у ворот подождем? – поддержал его Гарик.

Однако разыгравшийся аппетит Данилы подавил в зародыше появившиеся было контрреволюционные мысли единомышленников.

– Сегодня с его отцом, завтра с Кудеяром-Бородой разберемся, – уверенно заявил он.

Грандиозность замыслов стратега заставила умолкнуть его приятелей.

– Ватерлоо не будет, – пообещал он им.

Гарик указывал дорогу в темноте, а Макс поддерживал под руку новоявленного Наполеона. В огромной спальне поднос с яствами кое-как уместился на небольшом журнальном столике.

– Угощайтесь! – предложил Данила друзьям.

Но тем было не до еды. Гарик тревожно выглядывал в окно, а Макс исследовал комнату. Спрятаться было негде, кроме как во встроенных шкафах. Не успел Данила приступить к трапезе, как послышался возглас Гарика:

– Приехали.

Они сгрудились у окна. Въездные ворота автоматически поднялись, и во двор въехал мощный автомобиль иностранного производства. Ребята как тараканы забегали по комнате.

– Куда прятаться? – первым заорал Данила.

– Раньше надо было думать куда.

– Идиот!

И вдруг во всем доме сразу вспыхнул свет. При его ярком освещении встроенные шкафы показались Даниле ненадежным убежищем.

– Лезем под кровать, – скомандовал он. Но на этот раз решались вопросы не стратегии, а тактики, и Макс с Гариком, не послушавшись его, юркнули в ворох женского белья и платьев. Данила, пыхтя, полез под кровать. Засада была готова, она ждала дорогих гостей. Данила только успел подумать о том, что не убрал со стола еду, как скрипнула дверь, и в спальне раздался незнакомый мужской голос. Голос не принадлежал отцу Гарика.

– Ах, дорогая, какая прекрасная жизнь у нас впереди.

На него отозвался другой голос – женский, воркующий и одновременно заботливый:

– Может быть, сначала поешь чего-нибудь? У меня холодильник забит деликатесами.

– Да уж, вижу, – в голосе мужчины послышалось раздражение. – Будь любезна, объясни мне сначала, что это такое и где ты ночевала вчера ночью?

Данила из-под кровати видел, как две пары ног остановились у журнального столика с предательским подносом.

– Я же тебе говорила, что всю ночь вместе с директором и бухгалтером отеля проверяла в «Принцессе Черноморья» баланс. Должна же я знать, когда мне отель начнет приносить доход. У меня там номер люксовский. Не сюда же их было приглашать?

– Гм-м, была там, а закусывала здесь. Интересно!

– Клянусь тебе, это не я.

– Я вижу, что это не ты, только голодный солдат может столько за один раз съесть или гренадер, как у Екатерины второй.

– Ты мне не веришь?

– Прикажешь верить тебе, а не своим глазам?

– Я не знаю, как мне объяснить.

– Ах, пресвятая дева Мария.

– Не оскорбляй меня.

– Я не оскорбляю, а требую объяснения, и если ты мне сейчас не ответишь на вопрос, что это такое, – мужчина со зла пнул поднос, – то считай, что видишь меня в последний раз в жизни. Еще до ЗАГСа не дошли, а ты мне рога примеряешь. Думаешь, если подарила мне «Альфа Ромео», то уже купила меня? Нет, дорогая моя, мне не машина нужна, а твое сердце, навсегда и безраздельно. Ну-у, я жду!

– Может быть…

– Может быть, твоя старая любовь, жалкий провинциальный актеришка? А что ты ему подарила? Костюм старого шута? – мужской голос огрубел и взял верхнюю ноту.

– Я с ним давно порвала.

– А он повсюду таскается за тобою!?

– Я его завтра же выкину.

– Завтра можешь его, а сегодня навсегда меня выкинь из своего сердца, – с пафосом, как тот неизвестный провинциальный актеришка, заявил мужчина и громко хлопнул дверью.

– Альбертик! – женский голос повис в опустевшей спальне.

За окном мощно взревел мотор заведенного автомобиля и через минуту затих вдали.

«Значит, ключи от дома у него были, – подумал Данила. – Жениха спугнули».

Вместо привычного в таких случаях женского плача послышался истерично-мстительный, угрожающий голос:

– Сцены будет закатывать… Что за оглоед тут пир устроил?.. Может, сам забыл убрать?.. Из-под земли достану.

Доставать из-под земли никого не пришлось. Когда владелица дома нагнулась, чтобы подобрать скатившуюся с подноса бутылку с содовой водой, под кроватью она увидела смотревшего в упор на нее Данилу.

– А ну, вылезай, голубчик! – последовал ее приказ. – Только без глупостей.

В руках владелицы дома сверкнул черной гранью небольшой пистолет. Данила, пыхтя, покинул свое убежище.

– Ты кто? – спросила его хозяйка.

– Я?

– Ты, ты! Не прикидывайся дураком, отвечай, как положено.

– Я? – снова переспросил Данила и тут же ответил: – Я – сирота!

Что хотела услышать молодая властная хозяйка дома, неизвестно, но ответ Данилы ее рассмешил.

– А я – твоя приемная мать, так ты хочешь сказать? – пистолет исчез в дамской сумочке.

Для Данилы наступили неприятные минуты. Ему нужно было срочно придумать, как выкрутиться из непростой ситуации и еще вытащить отсюда своих друзей.

– Я согласен! – спокойно заявил он.

Такой ответ кого хочешь поставит в тупик. С лица дамы, выглядевшей самое большее на тридцать лет, слетела улыбка. Она собралась устроить ему жесткий допрос, но не успела. Данила опередил ее.

– Вы не волнуйтесь, – нагло завил он, – мы вашего Альбертика вернем только так. И еще поставим на жесткий контроль. Он у нас за каждую минуту будет отчитываться, ревнивец. А мне чего… мне много не надо… тарелка супа в обед и вечером и кусок хлеба с сыром. Я вас не объем… Я согласен, считайте, что договорились!

Без приглашения он сел на диван рядом с хозяйкой дома. На лице у него не было ни тревоги, ни страха, ни хитрости, а блуждала счастливая улыбка.

– А в милицию не хочешь? – заявила озадаченная хозяйка.

– Зачем в милицию, звоните сначала Альбертику, объяснитесь.

Данила угадал. У девицы на первом плане был не он, а ушедший Альбертик. Она раздумывала.

– У него нет мобильного телефона.

– Тогда надо его догнать.

– Я не знаю, куда он поехал.

Данила снисходительно посмотрел на несмышленую даму. Кажется, буря миновала.

– Коли любит, то поехал проверять вас в отель «Принцесса Черноморья». И если подтвердится насчет вчерашней ночи, что вы подбивали там баланс втроем, то можно будет потом спокойно объяснить про рояль в кустах, про меня. Вот он я, ваш приемный сын, что тут непонятного? Где хочу, там и ем, хоть в вашей спальне.

– А не будет это слишком круто? – решила вслух посоветоваться хозяйка дома.

– Я же не претендую на имущество и подарки, как ваш Альбертик, – нашел железный аргумент Данила.

Хозяйка дома первый раз уважительно посмотрела на Данилу.

– А ты, я посмотрю, ухарь.

– Я что, мне до вас еще расти и расти. Чего сидим, – взял он инициативу в свои руки, – поехали в «Принцессу», пока Альбертик трезвый, не напился, а то натворит сегодня бог знает чего, тогда точно в милицию придется обращаться.

Хозяйка дома смотрела на благообразное лицо херувимчика Данилы и не знала, что делать.

– А ты не сбежишь по дороге?

Вот он, наконец, забрезжил свет в конце тоннеля. Данила мысленно с облегчением вздохнул, поблагодарив судьбу-злодейку, так легко обошедшуюся с ним и с его товарищами, и встал с дивана. Он веско заявил: