Текст книги "Идущий вопреки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сначала я хотел убить их быстро и профессионально. Удар в шейную артерию острым кинжалом почти мгновенно закончил бы их существование в этом Разломанном мире. Это гуманно практически к любому животному. Но что сделает отец с волком, если тот загрыз их детей, даже не притронувшись к мягкой плоти для пропитания? Такая аналогия казалась мне подходящей сейчас, и я широко улыбнулся. Я улыбался во весь рот, оголяя белоснежные зубы. По-отечески я расстегнул кожаную куртку гнума и заботливо снял с него плетеную кольчугу. Я стал отсчитывать ребра гнума снизу-вверх, проводя по ним лезвием кинжала и оставляя тонкую, кровавую полосу. Храп гнума прервался. Он начал постанывать и попытался почесать свою волосатую грудь, но я бесцеремонно наступил на нее ногой.

– Так легко ты не проснешься, – улыбаясь прошептал я гнуму, – А вот если так…

Молниеносным движением руки я вогнал гнуму кинжал между ребрами. Эфесом кинжала я почувствовал конвульсию чужого сильного сердца, а также резкую боль в собственном теле. Мой организм еще недостаточно восстановился.

Гнум вздрогнул всем телом и открыл глаза. Растерянными и непонимающими глазами он просмотрел на окровавленный кинжал в своей заросшей груди. Я уже стоял в трех шагах от него и наслаждался процессом. Ты помучаешься. Совсем немного. Несравненно меньше, чем все твои жертвы.

Поразительно, но гнум довольно быстро сориентировался и встал. Последние секунды жизни уходили из него.

– Ты-ы-ы..?! Тхе-кха-хк, – кровь брызнула изо рта Харна. Легкие я тоже постарался задеть.

Гнум, быстрее, чем возможно было в его состоянии, оглядел себя и окружение. Он точно понимал, что происходит и сколько ему осталось. Он схватился за рукоятку моего кинжала и потянул его от себя. Глупо. От этого ты умрешь практически сразу же, а так мог бы хотя бы попытаться…

Гнум вытащил кинжал из груди. Густая кровь брызнула фонтаном и раскрасила волосатый рыжий живот багровыми цветами. Изо рта у него пошла слюнявая красная пена. Он не упал мгновенно и не пошел на меня с оружием. Он развернулся лицом к своему другу человеку и свалился на него лицом вперед. Его рука крепко держала мой кинжал, который сейчас торчал в ляжке человека. Протыкая широкую ногу человека острым лезвием, Харн, напоследок, позаботился не задеть ни одной жизненно важной артерии. Гнум был мертв и истекал кровью и слюной на своего давнего друга. Огромный клаахат Тарек открыл глаза.

Глава 3. Ошибка

Клаахатами называли изгоев, мародеров, убийц и просто неугодных тем, кто жил в Срединном Поясе. Темницы считались привилегиями богатых и влиятельных преступников. Только те, кто оплачивал свое пребывание в заточении – оставались в Срединном Поясе. Остальных же, незаконопослушных представителей цивилизации, отправляли в изгнание в Низинный Пояс. Зловонные и глубокие топи, москиты и ядовитые змеи – вот что ждало преступников без денег. Разумеется, если ты своровал яблоко на рынке, то можешь вернуться домой всего через месяц. Убийце же грозило десятилетие пребывания в гиблых болотах. Сотнями лет Строгас, Владена и Хашаар отправляли преступников на болота, где Время было очень благосклонно ко всем: за год пребывания там, ты старел лишь на полгода. Короли не могли нарадоваться своей гениальности. Это очень удобно и не требует вложений, а содержание немногочисленных тюрем оплачивают сами же заключённые. Тем более, выжить в Низинном Поясе – огромное достижение; а значит и преступников будет меньше.

Но однажды все изменилось. Серийный убийца и каннибал из Хашаара – Клаах-Тар, был осужден на пожизненное изгнание. Он не помер на болотах через месяц-два как все остальные. Он ждал у границ других преступников. Молодых и слабых бродяжек, что по глупости своей крали с прилавков финики хашаарских торговцев. Они должны были вернуться домой через неделю, отделавшись лишь небольшим малокровием из-за многочисленных москитов. Но судьба решила по-другому.

Их сожрали. Развести огонь в топях было крайне тяжело, поэтому употребили их в сыром виде. Первый клаахат Клаах-Тар был человеком весьма и весьма аморальным. В сфере своих профессиональных интересов, он прекрасно понимал, как нужно поедать того или иного представителя цивилизованной расы, чтобы он подольше оставался живым. Ведь мертвая плоть так быстро портится в тёплом и влажном климате болот.

С сильными мира сего он вел себя хитрее и представлялся мелким торгашом, что задолжал банку ссуду за аренду рыбацкой шхуны. После знакомства и понимания того, с кем он имеет дело, Клаах-Тар принимал решение. Разойтись с миром или принять в ряды единомышленников-каннибалов?

Как это ни странно, но очень многие присоединились к Клаах-Тару. В Низинном Поясе, у границ государств, образовались охотничьи угодья клаахатов. Неудачливые преступники и те, кто пытались обойти Строгасский Разлом через топи – пропадали без вести. Когда политиканы поняли, что они натворили, то перестали высылать нарушителей за границу, но ничего уже не изменилось. Многочисленные клаахаты стали охотиться друг на друга. Перенаселенный Срединный Пояс теперь был заполнен бандитами, которых приходилось содержать за счет королевской казны. Мало того, каннибалам каким-то образом нередко удавались вылазки в Срединный Пояс. После нескольких реформ пытались ввести смертную казнь, но доля тех, чей приговор оказывался смертельным, была незначительна, а рубить головы за ворованные яблоки было чревато последствиями. Темница все равно были переполнена мелкими преступниками и рыночными воришками.

Наш Известный Мир стал «цивилизованным». Благодаря серийному убийце, красть финики никто больше не хочет. Уж лучше помереть с голоду в экскрементах канализации Нырата, чем на клаахатской кухне, где месяцами от тебя будут отрезать кусочек за кусочком. Говорят, что их кулинарное мастерство впечатляет. Из мигающей пустыми глазами головы с открытым ртом торчит позвоночник. Хребет этот представляет собой подобие виноградного стебля. Плоды – это пульсирующие свисающие органы, которые все еще можно срывать до определенного момента. Когда это тело умрет? Мертво ли оно уже? Если мертво, то, когда эта смерть наступила? Что для него является смертью?

Правда это или нет – мало кто знает. Я считаю, что ни один организм не в состоянии пережить такое. Но зерно истины в этой истории есть – клаахаты поедают людей, и так как еды крайне мало, то она не должна портиться. Поэтому дикари сильно преуспели в том, чтобы жертва не помирала достаточно долго. Как это ни печально, но именно эти обстоятельства стали инструментом манипуляции сознанием цивилизованного общества – преступности в перенаселённых государствах практически нет. Люди больше не преступники не потому, что осуждают аморальные поступки. Они не преступники, потому что боятся.

* * *

– К-какого?.. – Тарек вылупил глаза на окровавленное тело гнума. Он совершенно не обратил внимание на кинжал в своей кровоточащей ноге. – Харн, дружище? Ты…

Я, молниеносным движением страдающих от боли ног, ринулся на проснувшегося врага. Если он успеет сориентироваться – мне конец. Я слишком слаб для того, чтобы бороться с огромными клаахатами. Насколько я помню – он сильный, но медлительный…

Я попытался ударить его ногой в челюсть. Он не смотрел на меня, но успел подставить обе руки для защиты. Похоже, что чувством дезориентации при столь болезненном пробуждении из наркотического сна Тарек не страдал. Он оказался всесторонне быстрее чем я думал. А я оказался безмозглым идиотом. Может быть в лесу он лишь изображал неуклюжесть?!

«Дурак! Истукан! Кретин!» – полоскал я себя в отчаянии. «Рыцарь мести чертов! Гнумья мать! Разбирайся теперь с клаахатом!» – выругался я про себя фразами убитого гнума.

Я отскочил в сторону, а окровавленный чужой кровью человек, как ни в чем не бывало поднялся. Бездыханное тело гнума свалилось навзничь. Перед смертью он закатил глаза, поэтому виднелись только желтые белки.

– Знал же, что убить тебя надо было… – человек не смотрел в мою сторону. Его глаза были направленны на гнума. В них как будто бы даже читалась тоска. – И почему он тебя так испугался? Может ты расскажешь, гаденыш? – Тарек резко развернул голову в мою сторону. Глаза его горели злобой.

На кинжал в своей ноге он, как будто бы, совершенно не обращал внимания. Кровь медленно стекала по его штанам. Я не ответил человеку, а пытался думать. Голова пыталась найти решение проблемы, в которую я, по глупости своей, влип. Убежать, а потом попытаться избавиться? Потеряю очень много времени, а человек уже будет наготове. Притом, он никак не должен уйти отсюда живым. Слишком много я наследил. Застрелить, когда отвернется. Из метательного оружия у меня есть только утяжеленное воронье перо. Убить этой игрушкой крепкого и настороженного человека очень тяжело. Не вариант.

Была не была. К моему счастью, на клаахате не было никакой защиты, кроме обшитых наплечников. Преодолевая боль во всем теле, я ринулся вперед. Человек попытался ударить, но промахнулся. Попытался еще раз. Опять промах. Все мое страдающее тело было напряжено как струна, глаза следили за каждым движением врага. Шаг в сторону, вперед, шаг назад, перекат. Я попытался выдернуть свой кинжал из ляжки Тарека. Не получилось – он догадался, что мне нужно и ударил здоровой ногой. Я мгновенно прижался к холодной земле и услышал свист над головой. Тарек попытался схватиться за свой огромный меч, но я, не вставая с холодной земли, кинул в него лежащий рядом камень. Тот удачно попал в локтевой нерв правой руки.

– Р-р-рыы… – зарычал человек и разжал рукоятку меча. – Убью!!!

Он прыгнул. Если бы я не успел перекатиться в сторону, то огромным весом меня вдавили бы в землю ноги громилы. Ногтями я вонзился во влажную траву – между пальцами отчаянно зашевелились дождевые черви. Черная грязь полетела в лицо человека и попала в глаза. Он зажмурился и стал плеваться. Шанс! Я вернул свой кинжал обратно. Кровь сильнее пошла из раны. К моему сожалению, недостаточно сильнее. Гнум точно знал, как разбудить своего друга, не слишком ему навредив при этом. «Слишком уж он оказался умным», – мелькнуло подозрение в голове.

– Ы-ы-ы, – человек упал на одно колено передо мной.

– Умри, – холодно прошипел я ему. Взмах.

Я целился в горло. На этот раз никакой мести. Только забвение.

Как быстро! Он успел подставить руку. Кинжал насквозь пробил податливую плоть ладони… человека? Пальцы стали слишком длинными, а суставы между фалангами слишком большими. Ногти, на моих глазах, отваливались с тощих конечностей, а на их мясистом месте разрастались… тупые когти. Ненормально худой кулак сжал намертво застрявшее в ладони лезвие кинжала. Кровь существа брызнула мне под капюшон, и я отшатнулся. Лицо пылало огнем и болью. Быстрыми движениями я попытался стряхнуть с лица ядовитую субстанцию и спасти хотя бы один глаз. И поплатился за это…

Удар! Ребра хрустнули и сломались в нескольких местах. К горлу подступили рвота с кровью и вырвались наружу. «И зачем я съел Шенины бутерброды перед этим», – мелькнула ироническая мысль. Такое ощущение, что я летел бесконечно долго, а не секундное мгновение. Никогда меня так не били. Или били?

В глазах мелькнул образ из прошлого:

«Маленькая клетка в которой сидит очень худой ребенок. Волосы очень черные, а уши длинные. Он сжался калачиком в углу и плакал. Ему было очень больно. За решеткой на него смотрел высокий мужчина и улыбался»

Болезненный удар о ствол дерева проявил настоящее. Плечо неестественно вывернулось в сторону. Правый глаз ничего не видел. И, судя по боли, не увидит больше никогда. Так болят только умирающие навсегда нервные окончания.

Если уж и говорить о боли, то сейчас я сам был БОЛЬЮ. Десяток сломанных костей в, и без того уже, обессиленном теле. Щеки и руки горели ядовитым огнем. Ослепшее око умирало в предсмертных мучениях.

Я не стал открывать единственный оставшийся мне глаз. Я держал его закрытым и не смотрел на существо, что называла себя Тареком.

Я звал внутреннего себя. Того себя, что помнит все и знает все. То чудовище, что живет во всех подсознаниях. Чудовище, с которым некоторые из нас разговаривают ночами в сновидениях. Его любят и черпают в нем знания и мудрость. Я же вижу в нем Страх, но сейчас не могу без него выжить. Не смогу вытерпеть эту боль. Не могу без Страха?

Внутренний я не хотел приходить. Я сказал ему, что тогда мы оба обречены на смерть.

Тогда он поднял на меня два голубых глаза и улыбнулся.

«Что?» – спросил он меня равнодушно.

«Мне больно», – ответил я.

«Я понял».

А я сразу же понял, что нужно делать.

Первое. Прими себя без Страха: сломанного, раненого, кровоточащего и немощного. Ты в крови и слюне, а твои сломанные кости издают мерзкий скрежет при малейшем движении. Пусть кровь течет, а кости скрипят. Смотри на свою оголенную плоть и улыбайся ей – ведь она не предаст. Она любит тебя и умрет за тебя. Люби ее в ответ. Откройся.

Второе. Осознай, что ты ничего не сможешь изменить сейчас. Твое состояние в этот момент Времени – безмолвное состояние идеала. Твоя Боль подсказывает тебе и намекает, что нужно делать. Услышь боль и полюби ее также, как она любит тебя; и вы вечно будете прикрывать друг другу спины.

Третье. Двигайся. Шевелись. Быстрее. Сильнее. Когда тебе больно, сделай еще больнее. Чем сильнее боль – тем больше силы. Сила в боли. Сила в любви к боли, к крови, к сломанным костям, к лицу с водянистыми волдырями, к оголенной плоти… Полюби себя именно сейчас, и ты станешь сильнее.

Я открыл глаз и резко встал. Я улыбался чудовищу в десяти шагах от меня и резким движением здоровой руки вправил вывихнутое плечо обратно в суставной паз. Я принял себя с множественными переломами по всему телу. Я принял себя с выжженным ядовитым огнем лицом, ослепшим на один глаз. Я принял себя обессиленным и уставшим. Я осознал себя таким, каким я должен быть сейчас. Я люблю себя таким, какой я есть. И я люблю боль, что беспощадно овладела всем моим телом и поглотила его без остатка. Чем мне больнее, тем я больше испытываю ненависть к врагу. Чем мне больнее, тем я сильнее. Моя боль и ненависть заставит врага испытать Страх.

* * *

Что ж… По крайней мере, я так думал. Судя по всему, чувства страха для этой твари чуждо. Сопротивляемость сфере страха это уже подтверждало. Я мог бы догадаться и раньше, что этот здоровый парень не так прост. Я упустил столько подсказок и наделал так много ошибок. В мыслях секундой пролетели моменты, на которые я не обратил особого внимания: «Хотя ты и есть животное…» – сказал когда-то гнум Тареку у костра; сила и выносливость чуждая обычным людям; беспечный выбор защитного обмундирования. Даже аппетит у человека был неестественный – он ел за четверых.

Я догадывался, что это за тварь, но мой мозг отказывался принять жестокую реальность. Реальность, в которой это существо окажется так далеко от родных краев и именно здесь. За сутки до зачистки? Очередная случайность или чье-то планирование? Второй вариант казался более правдоподобным. Я был зациклен на простых вероятностях, а не на чьих-то планах и заговорах. Теперь расплачиваюсь за свои ошибки. Кто-то сказал бы, что на ошибках учатся, но мне тошно от такой логики. На всех ошибках не научишься. Умрешь раньше, чем поумнеешь.

Боль больше не была проблемой, а подвижность переломанных конечностей временно восстановилась. Кровь из вновь открывшихся ран стала гуще и текла медленнее. Сейчас проблема была в другом.

Передо мной стояло нечто, что сильно напоминало великана Тарека. Точнее, от великана у него остался лишь рост. Человек был страшно худым и от него шел красный горячий пар. Видно было что он горит изнутри, и это доставляет ему страдания. Кучерявые волосы загорелись и пропали, оголяя идеально круглые очертания черепа. Паленый запах неприятно ударил в нос. Широкие кости, обтянутые розовой человеческой кожей – вот как можно было описать это существо. Кровавый дым слишком резко растворился в воздухе, а краснота лица стала меняться на трупную бледность. Одежда сползла с обтянутого кожей скелета, полностью оголяя его. Вместо человеческих зубов во рту был двойной ряд кривых игл, а пальцы-палочки украшали тупые когти. Я не мог понять человек стоит передо мной или нет. Одно я знал точно. Несмотря на свой вид, эта тварь нечеловечески сильна. Одним ударом в грудь она переломала мне ребра и отправила в полет, впечатав в ствол дерева. Если бы в момент удара я не успел бы инстинктивно отпружинить назад, то сломанными костями не отделался бы. Костлявая рука сейчас держала бы мое пульсирующее сердце.

Судя по красному пару, которое испускало существо: обожгло меня не ядом или огнем, а лишь крайне горячей кровью. Сжав пронзенную кинжалом ладонь, существо, специально пустило себе кровь и ослепило меня. Альвы в состоянии воспринимать мир каждым глазом по отдельности, и теперь я лишился этой привилегии. Сейчас я больше не полуальв. Я – получеловек.

– Ну и урод же ты, – хмыкнул я существу, ощупывая лицо в волдырях. – И теперь я тоже урод. Спасибо.

Я ненадолго избавился от восприятия боли, а пустыми словами избавлюсь от Страха. Я не буду бояться или погибну. Выбор невелик.

Существо либо не ответило, либо не могло ответить. Сутулое, оно стояло неподвижно. Худые руки обвисли вдоль его тела. Металл кинжала, все еще торчащий в ладони твари, покраснел, но она не обращала на это внимания. Похоже, что бывший Тарек сейчас был немногим холоднее раздутого кузнечного горна. Я не мог к нему даже прикоснуться. «И какие у меня шансы?» – скривился я про себя.

Быстрым движением руки я достал утяжеленное метательное воронье перо из поясной походной сумки. Подумав мгновение, я встал в позу «Кара». Левая нога – столп и надежная опора. Правая – напряженная до предела пружина, что мгновенно выведет меня из-под удара врага. Корпус отклонен назад. Руки подняты над головой и в напряжении согнуты в локтях, словно неоперенные черные крылья. В такой позе под удар попадали сначала напряженные до предела ноги. Они в любой момент готовы сорваться в спасительную сторону. Руки под ударом окажутся в самый последний момент. Корпус не так важен для кавасара Академии. Тело может функционировать какое-то время даже разорванным, а вот повреждение нервов или суставов рук означает конец. Ты не сможешь ни отомстить врагу за свою неминуемую гибель; ни убить себя, чтобы не попасть в плен. Откусывать самому себе язык – крайне неприятное занятие.

* * *

«Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…» – страдало существо.

«Убил… Убил… Убил…» – в голове промчались образы окровавленного гнума.

«Не могу убить… Сделал больно… Больно…» – образ юркой фигуры в черном, что ловко уворачивается от ударов и не дает насладиться своей плотью.

Все тело горело болью и огнем, поедая так долго накапливаемые силы.

«Хотел убить… меня… Убить… Убить…»

«Убью… Сожру… Кусок… Мяса…»

Существо сжало кинжал, проткнувший насквозь спасительную ладонь. Если бы оно не решилось обернуться, то сейчас человек Тарек умирал бы на земле с перерезанным горлом. Кровь из, сжимающего лезвие, тощего кулака брызнула во все стороны и попала в лицо под капюшон ненавистной Тени.

Тень зашипела от боли и отпустила кинжал. Руками она схватилась за лицо, в попытках стряхнуть горячую кровь.

«Сердце…» – костлявая рука стремительно замахнулась для удара. Существо не сжимало для этого кулак. Оно било тупыми когтями животного. Все пять костлявых пальцев крепко сведены вместе в жесткую ладонь. Тупые животные когти стремились пробить кости и вырвать трепыхающееся сердце.

«Вырву…» – раскалённый воздух засвистел. Удар был быстрым и стремительным.

Но недостаточно эффективным. Из-под черного капюшона мелькнул голубой огонек. Единственный огонек. Второй уже никогда не разгорится. Этот маленький голубой огонек лишь мгновение взглянул на существо, что горело адским пламенем.

Тень отклонилась назад, а по пальцам размахнувшейся руки что-то несильно ударило. Тварь Тарек ухмыльнулась.

«Мурааавей…» – мелькнула мысль в обтянутом кожей черепе.

Рука ощутила Тень. Но эти приятные ощущения прервались слишком рано. Существо почувствовало только кости. Ни крови. Ни сердца. Почему?

Уже не человек посмотрел на свое орудие убийства в виде ладони и увидел… кулак. Ненавистная тень успела ударить по верхним фалангам пальцев существа, тем самым лишив возможности тупым когтям пробить грудную клетку.

«Убью…» – обтянутый кожей скелет пока не мог сойти с места. Обращение еще не завершено, и все тело страдало. Поэтому существо лишь смотрело на распластавшуюся у толстого ствола дерева темную фигуру. Обессиленная, вмятая, кровоточащая….

«Тень слаба… Убью… Добью… Сожру…» – мысли путались в голове существа. Движимый болью и яростью, скелет смотрел на кусок свежего мяса, до которого, пока что, был не в состоянии дотянуться: – «Еще немного… Брат… Отомщу…»

Невозможно. Мясо встало. Почти убитое, сломанное и истекающее мясо смотрело в глаза существа и ухмылялось. Мясо сошло с ума.

Темная фигура положила здоровую руку на вывихнутое плечо и что-то хрустнуло. Вправлять кости должно быть очень болезненно, но она не дрогнула не единым мускулом и продолжала ехидно улыбаться. «Мясо меня не боится?» – мелькнуло в голове Тарека.

«Убью… Ненавижу…» – боль отступала, огонь внутри затухал. Еще немного и существо будет упиваться теплой кровью и плотью ненавистного врага, который посмел насмехаться над клаахатом Тареком.

Не переставая улыбаться, фигура в черном зашевелилась и отклонилась назад. Полусогнутые и побитые руки тени взлетели над головой и замерли. В правой конечности у мяса что-то блеснуло. Еще один нож?

Боль почти прошла. Худое тело отозвалось готовностью рвать и кромсать. Истязаемый болью и ненавистью разум немного просветлел.

– Т-ты у-у-мрешь. – протянуло существо. – Медлен-н-но.

Тень не ответила. Ее верхнюю половину лица закрывал капюшон. Как она вообще видит? Можно было разглядеть лишь неприкрытую кривую улыбку на изуродованной ожогами нижней половине. Это улыбка нервировала. Почему она улыбается?

Существо, которое никогда ранее не боялось, слегка вздрогнуло. Но не успев осознать причин этого, скелет сорвался с места. Два прожжённые огнем угольных следа от стоп Тарека остались на земле.

Быстро. Очень быстро. Мало кто в состоянии уследить глазами за чем-то столь быстрым. Размытое пятно было в шаге от врага, когда в сумерках солнца что-то блеснуло серебряным металлом. Отработанным движением кисти, с черных рук сорвалось тяжелое черное перо ворона…

Тварь врезалась на лету в острие. Своей же скоростью придавая оружию убойною силу. Пронзенный очередной порцией боли Тарек взревел, но не остановился. Тень отомстила. Теперь и у него не было одного газа. Какое-то мгновение он ничего не видел, но кровь с лица мгновенно смылась обтекаемым его ветром.

Удар!

Мимо!

Мгновение назад ухмыляющаяся Тень стояла на расстоянии руки. В момент, когда кровь застелила взор, она пропала. Рука прорубила пустоту и прочертила ствол дерева полосками от тупых когтей, оставляя на нем кровоточащие древесной смолой следы.

Тварь Тарек ударила рукой наугад. Инстинктивный взмах наткнулся на свою беспечную жертву.

Темная фигура не проронила ни звука. Она стояла за спиной обтянутого скелета уже без левой руки. Запах крови безумным экстазом ударил в нос существу. Перерезанные словно острым ножом артерии отдавали жизнь земле многовекового леса. Отрубленная и умирающая рука лежала в ногах твари и какое-то мгновение цеплялась пальцами за воздух. Тень пошатываясь отступила на несколько шагов.

«Д-д-аааа», – прохрипело существо, отплевываясь от густой кровянистой жидкости лопнувшего глазного яблока. С рыком вырвав тяжелое острое перо из пустой глазницы, оно выбросил его в сторону.

«Т-т-еперь ты умр..» – существо замерло на месте не веря своему глазу. Затягивая зубами и здоровой рукой окровавленную культю поясным ремнем, мрачная фигура продолжала улыбаться. Венозная кровь больше не фонтанировала.

Зрелище это было настолько неестественным для жертвы, что повергло обезумевшего от метаморфозы Тарека в некоторое подобие ступора. Ярость стала тухнуть под проблесками разума. Зачем он улыбается? Почему не страдает и не молит о пощаде? Почему не просит о быстрой смерти? Он должен понимать, что я намного сильнее! Почему, черт побери, он не убегает?! Почему слабый… не боится сильного? Кто он?

Существо вспомнило, как организм отреагировал на ухмылку темной фигуры, прежде чем он впервые бросился на странного врага. Оно тогда вздрогнуло. Небольшая дрожь пробежала по костям. «Неужели это я…»

– …слабы-ы-ый?!! – проревев, закончило мысль существо и кинулось на врага.

* * *

В здоровой руке у Тени что-то блеснуло. Круглое и стеклянное. Оружие? Она сжала ладонь и блестящий шарик пропал. Тень замахнулась и как будто бы что-то бросило в лицо бегущему навстречу существу, но… ничего не произошло. «Что это было?» – успело спросить себя существо прежде чем настигло ненавистное мясо.

Тень сломана, разбита, почти убита… Но продолжала двигаться, не отвечая на удары. Она только уворачивалась и… ухмылялась.

Существо попало один раз. Потом второй. Третий… Кровь дурманила. Кровь была повсюду. Единственная рука у темной фигуры обвисла и больше не шевелилась. Разорванная грудь оголила плоть красных внутренностей. «Я побеждаю?» – уже судорожно задавало существо себе вопросы. Все удары уходили вскользь или поверхностно, оставляя незначительные, но многочисленные раны.

Тень слабела и двигалась медленнее. Но улыбаться не переставала до самого конца. Наоборот, казалось, что она вот-вот рассмеется неуклюжести своего врага.

Удар окровавленной ладонью прошелся по лицу Тени, срывая черный капюшон.

Лохмотья ткани разлетелись во все стороны, раскрывая личину улыбающегося личности.

Изуродованное лицо молодого альва из таверны смотрело равнодушным, но горящим синим пламенем глазом. Незаметный альвеныш, что кланялся Харну и убирал со стола наши объедки. По всему его лицу были огромные волдыри. Белесый пустой и мертвый глаз в глазнице истекал багровыми слезами. Кровь, омывала все это уродство. Разорванное только что длинное ухо висело на кусочке кожи. И губы. Улыбающиеся губы. Голубым пламенем глаз изучал душу существа, выражая… сострадание? Откуда-то в голове Тарека возникли образы понимания ранее неизвестного ему слова.

Страх!

Тень обессиленно завалилась на спину. Сейчас! Убей! Порви! Избавься!

Страх!

Ноги не могли сдвинуться с места. Они боялись подходить в окровавленному и умирающему куску мяса.

Окровавленный и разломанный увечьями альв пробудил у существа дремлющее инстинктивное чувство. Чувство ужаса. Если тварь подойдет ближе, то умрет. Навсегда.

СТРАХ!

Тарек не мог пошевелиться. Не мог даже убежать. Голубой оттенок чужого глаза запечатлелся в памяти и слепил сейчас взор ярче полуденного солнца. Усиленные кости отказались слушаться. Тень не двигалась на земле и давно уже перестала дышать, но ужас и непонимание происходящего никак не проходили.

Жгучая боль прошлась по иссохшей спине. Что-то ударило один раз, второй, третий… Спина Тарека была утыкана тяжелыми перьями ворона. Сердце же пробило насквозь необычным белым оперением.

Человек, клаахат и метаморф Тарек умирал и почему-то был рад этому. Страх уходил.

– Траш-Ма-а-Кхар… – последние непонятные слова слетели с тонких губ убийцы и насильника. Пустота.

* * *

Я сидел на гнилом стуле за стойкой таверны «Старый Дубок». Борак натирал деревянные чарки и улыбнулся мне. Огромный ожог на щеке и черная впадина вместо глаза его не беспокоили.

– Хорошо же ты себя покалечил, альв. Мог бы и убежать, – трактирщик ухмыльнулся мне. По краям губ потекла небольшая струйка крови. – Сдалась тебе эта Академия. Тьфу! – Борак сплюнул на пол. По гнилым половицам застучал пожелтевший зуб.

Крыса Огрызок подбежала на маленьких ножках к зубу, схватила лапкам и в миг проглотила нежданную добычу. В ее рваном животе показалась белесая косточка.

– Он бился как настоящий мужчина. Молодца, – обнаженная Шеня сидела рядом и заталкивала в кровавое отверстие ячневую кашу с кусочками мяса. Ее пухлое, но миловидное тело было все в царапинах и синяках. Многочисленные ссадины кровоточили. – У меня муж также бился с этим дерьмом. Сыночка защищал… Эх… не защитил только.

Кап… Кап… Кап…

– Я умер? – спросил я.

– В смысле ты умер, альв? Головушкой ударился что-ли? – вылупил на меня единственный глаз трактирщик.

– Ха-ха-ха. Не выспался поди наш работничек. Может тебе кашки добавить? – тело Шени передергивалось в такт звонкому смеху.

Кап… Кап… Кап… Кап…

– Обойдется. Харчи еще на него тратить. Вдруг гости придут, – в страхе потерять порцию каши, затараторил Борак. – Что ж так холодно то… Ты мне обещал дыры заделать? И?

– Да. Обещал… Ладно, пойду… – ответил я. Странные ощущения неправильности не покидали меня. Я отбросил эти мысли и улыбнулся хорошему дню.

Кап… Кап… Кап… Кап…

Я встал со стула и почувствовал резкую боль в спине. Обернулся.

Шеня стояла. Она воткнула мне между лопатками столовую вилку и оскалилась опухшим лицом.

Огрызок вцепился в дырявый сапог и пытался догрызаться до вкусной плоти. Не успел я хоть что-то сказать или сделать, как трактирщик схватил Шенину тарелку с горячей кашей и плеснул мне в лицо. Лицо обдало горячим, во рту почувствовался вкус ячневой каши и… какой-то копошащейся дряни. Я сплюнул. На полу извивались розовыми телами дождевые черви.

– Ты убил нас!!! – леденяще завизжали в один голос Борак и Шеня.

За окном таверны у старого дубка стояла длинноволосая красивая фигура Хеллора и улыбалась уродливому Хеллору в таверне.

Кап… Кап…. Кап…

Под стулом, на котором сидела Шеня, растекалась багровая лужа.

«– А-а-а-а-а!!!» – хотел я прокричать, но не смог. В глотке застрял шевелящийся комок.

* * *

– А-а-а-а!!! – крик пронзил темноту. Я открыл глаза. Ничего не вижу. Не могу пошевелиться. БОЛЬ!!! – А-а-а-а-а!!!

Чьи-то шаги. Свет. Какой белый. Никогда не видел такого света.

– Он не выживет, – спокойный голос болью отдавался в ушах. – Гуманней будет закончить его страдания. Инфекция попала в кровь. Рука загноилась. Ему конец.

Инфе… что? Никогда не слышал о… «А-а-а-а!!!». Мысли путались и терялись. Я горел огнем. Пот стекал с меня огненными ручьями.

– Дайте ему анти….. – голос словно в тумане.

– Вы не имее… – второй голос возмущался.

– Под мою отв…. – глухим эхом отдалось последнее, что я расслышал.

Темнота.

* * *

Я проснулся в просторной и светлой хижине. Набитый соломой матрац согревал больные конечности. Запах свежеиспечённого хлеба и лука приятно кусал за нос. В животе заурчало.

Как же все болит. По мне, как будто, прошлось стадо коров. Левая рука, к моему превеликому сожалению, не отросла. Культя была обмотана тряпками и страшно болела. Кто-то со мной знатно повозился. Я попытался вспомнить, что же произошло в лесу. Последнее, что осталось в голове – это момент, когда я свалился в обморок перед Тареком. Странно, но похоже, что я еще жив. Клаахат бы точно меня сожрал. Значит ли это, что на этот раз сфера страха все-таки сработала и тварь в страхе убежала? Не зря же я старался. Или же?..