Текст книги "Последний Конец Света"

Автор книги: Дмитрий Половец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Все написанное в этом произведении является художественным вымыслом, навеянным непроверенными слухами, а любые совпадения имен, названий и событий являются случайными.

Последний Конец Света

Вера была, значит, быть и надежде.

А зло губит зло, убивая, как прежде.

Кто правильно внял – забывает о горе.

Князья меж собою давно уже в ссоре.

Бывает, что люди – пустые созданья.

Но начался штурм на границе сознанья.

Кто – то Посланье прочтет и завоет,

Другой же – в Пророчестве Чудо откроет.

Мишель Нострадамус о 2012 годе.

Глава 1. Звонок из будущего

7462 дня до Конца Света – 17 июля 1992

Санкт–Петербург

– Алло, Князь. Вы где сегодня? – Миша старался говорить тихо, чтобы родители не услышали.

– У Винта в Ручьях. Его предки уехали на месяц. К семи подходи. Бабки не забудь.

– Хорошо. – Миша положил трубку.

Накинул ветровку. Пошел к выходу. Столкнулся с отцом в коридоре.

– Ты куда?

– Пойду на дискотеку с ребятами. Буду поздно.

– Вы бы загород съездили. На рыбалку сходили. Торчишь целыми днями в городе. Скоро каникулы закончатся.

Дверь захлопнулась.

Миша вышел на Академической. Оттуда до конца Науки – на трамвае. Дальше пошел пешком. Дом Винта находился недалеко от железной дороги. «Главное – на местных не нарваться», – подумал Миша. Ускорил шаг. Прошел станцию. Оказался перед пустырем. На другом конце – облезлая «хрущевка».

От неожиданности Миша вздрогнул. Резко повернул голову назад. Вокруг никого. Между заброшенным ларьком и огромной лужей звонил телефон–автомат. «Тьфу!», – Миша сплюнул. Пару секунд помялся на месте. Подошел к телефону. Слегка дрожащей от волнения рукой снял трубку.

– Министерство культуры, – басом произнес Миша.

– Перестань паясничать и ни в коем случае не клади трубку, – голос на том конце провода показался очень знакомым.

– Ну что Вы?! Я и не собираюсь прерывать нашу беседу. На что жалуетесь?

– Вот идиот! Я же говорю тебе, перестань паясничать. У нас очень мало времени.

– У нас? Очень интересно! Слушай, а ты кто? – Миша вдруг осознал, что голос говорящего с ним человека очень напоминает его собственный, и даже интонации те же.

– Вот это другое дело. Теперь слушай. Я – это ты, только в другом измерении. Я как бы твой дубль, живущий в другом мире. Понимаешь?

– Ладно, мэн. Хватит прикалываться. Получается у тебя, конечно, классно! Леха, ты что ли? А как ты рассчитал, что я тут проходить буду? И номер узнал!

– Опять начинается. Я не Леха, я Ми–ша. Я – это ты. Хорошо, давай я тебе докажу.

– Докажешь?

– Да, докажу. Помнишь, как ты в Житомир к бабке ездил? Тебе лет пять–шесть было. И решил там петуха покрасить кисточкой. Чуть глаз ему не выколол.

– Ну, так это все знают, – неуверенно произнес Миша.

– Все знают? А то, что этот петух потом тебе снился постоянно, тоже все знают? Травма детства. Еще: ты в пятом классе был влюблен в Наташку Семанюк. Ты украл рубль у Миронова в походе, в шестом классе. До сих пор, наверное, совесть мучает. Даже на день рождения к нему не пошел, стыдно было в глаза смотреть. Но признаться побоялся. Продолжать?

Миша молчал. Его вывел из оцепенения вопрос незнакомца.

– Какое сегодня число? И год? Только не молчи. Времени очень мало.

– 17 июля, 1992 год, – выдавил из себя Миша.

– Ты восьмой класс закончил?

– Ну, закончил…

– Отлично! Значит, я не ошибся. Мне удалось найти место пересечения наших миров.

– Это типа Бермудского треугольника? – Этот глупый вопрос – первое, что пришло Мише в голову. Он задал его, чтобы как-то выйти из состояния шока и доказать себе, что он еще способен мыслить.

– Вопросы потом. Сначала о главном. Запомни! В 2012–ом году человечество окажется на грани катастрофы и попытается перейти в другое измерение. Но это не решит его проблем. Нужно искать другое решение! Ты должен что–то изменить! Индейцы племени лакота обладают дополнительной информацией…

Мимо пронесся автомобиль, обдав Мишу грязной водой из лужи. «Ка–азел!», – он инстинктивно отбросил трубку и подался в сторону удаляющейся иномарки. Через несколько секунд приступ ярости стих.

– Алло. Меня тут…

Гудки. Миша отпустил трубку. Она закачалась возле него, как маятник. Он стоял неподвижно. Прошло около пяти минут. «Бред. Может, показалось. Все, нужно с травой завязывать!» Он со всей силы ударил ногой по болтающейся трубке, развернулся и быстро зашагал в сторону дома Винта.

Квартиру нашел с трудом. Позвонил.

– Кто? – спросил прокуренный голос.

– Это я.

Дверь открыл Князь. На нем была рваная тельняшка, доставшаяся ему когда–то от старшего брата – десантника. Полуприкрытые глаза. Или полуоткрытые. Он явно был не в настроении. Но положение наркодиллера обязывало держать себя в руках. Он никогда не читал книг о правильном ведении бизнеса. Он вообще не читал книг, и, может быть, даже не догадывался, что его занятие можно назвать бизнесом. Тем не менее, внутренний голос подсказывал ему, что с клиентами нужно вести себя по возможности вежливо, хотя возможности Князя в этом вопросе и были ограничены. Несколько секунд он смотрел на Мишу, пытаясь понять, каким образом тот узнал, что он будет сегодня у Винта.

– А, Лунин, бабло принес? – наконец, Князь вспомнил о телефонном разговоре. Это стоило ему больших усилий.

– Принес.

Миша вошел в темную прихожую. Где–то в глубине квартиры гремела западная музыка.

– Тебе травы опять?

– А что? – насторожился Миша.

– Да, вроде, не пионер уже. Пора на Гарика переходить.

– Героин?

– Он самый.

– Ладно, я подумаю.

– Думай. У нас все добровольно.

– Вообще хотел что–то новое попробовать.

– Новое? Романтик, бля. Там на кухне Лысый с Винтом мульку варят. Вот и попробуй.

– А что это?

– Эфедрин трехпроцентный с марганцовкой за 10 копеек из аптеки.

– Это пьют, что ли?

– Пьют?! Ха! Ну, ты рассмешил! Ширяют, конечно.

– Прямо в вену?

– Криво в вену.

– И чего?

– Чего, чего? Сам потом расскажешь чего.

Миша пошел на кухню. В коридоре было темно. Под ногами шуршали старые газеты. Раздавался звон пустых бутылок.

– Ах! Хорошо пошло..., – послышался хриплый женский голос из кухни.

На столе, заставленном маленькими пузырьками, грязными стаканами и пустыми консервными банками, лежало два шприца. На полу сидело трое парней и две девушки. Все с засученными рукавами.

– Опоздал, чувак, – сказал налысо бритый парень с детским лицом. И закрыл глаза.

– Слушай, Винт, а какие приходы от этой вашей мульки? – Миша обратился к Винту, так как не знал больше никого из присутствующих.

– Ты кто? – поинтересовалась девица с панковской причёской.

– Миша.

– А я – Стрелка. Хочешь, анекдот расскажу?

– Ну, давай.

– «Сидят два панка, пьют пиво... К ним приближается мент. Один панк другому говорит:

– Вот сейчас будет документы требовать, в отделение заберет...

Подходит мент:

– Ребята, дайте пива!

– А мы уже все выпили...

– Ну, тогда – ваши документы, и пройдемте...»

Все, кроме Миши, дружно заржали.

– Ты не понял, что ли? – сочувствующе поинтересовалась Стрелка.

– Понял. Прикид у тебя классный.

– Давай еще раз, – предложил длинный детина из дальнего угла кухни.

– Муха, ты чего, паровоз?

– Может, мы этого зарядим в аптеку. Он не засвеченный, – не унимался Муха. – Слушай, как тебя?

– Миша.

– Миша…, – он задумался. – Откуда такая стремная кликуха?

– Это имя.

– Неважно. Идешь в аптеку. Здесь недалеко. Просишь эфедрин. Тебе тетка говорит: «Молодой человек, у нас есть двух-и трехпроцентный. Вам какой нужен?» Берешь несколько пузырьков трехпроцентного и приносишь сюда. Понял?

– Понял.

– Давай, Мишаня, – подбодрила Стрелка. – Одна нога здесь, другая – там.

Миша поплелся к двери.

– Ты куда, Лунин? – лениво поинтересовался Князь.

– Меня в аптеку послали.

– Хорошо. Прикид у тебя цивильный. Все, что попросишь – дадут. Хоть какую–то пользу принесешь человечеству.

– Пользу человечеству? – Мишино сердце бешено застучало. Он побледнел, вспомнив о разговоре с дублем.

– Ты чего, Лунин, готовый уже?

– Да так, ничего, – произнес он дрожащим голосом.

– Смотри мне тут, не окочурься, – для проверки Князь со всей силы ударил Мишу по плечу.

Князев Владимир Сергеевич:17 лет. Кличка – Князь. С трудом закончил 8 классов школы. На второй год не оставался. Состоит на учете в милиции. Продает наркотики. Зарабатывает больше отца. Отец, естественно, не догадывается.

Миша вышел на лестничную площадку. Кто–то подскочил сзади, заткнул рот и больно заломил руку. Миша даже не пытался вырваться. Князь еще не успел закрыть дверь на ключ. К ней подбежало четыре человека в униформе цвета хаки и черных масках. Один из них был с автоматом. Он сильно ударил по двери ногой. Князь отлетел в сторону и больно ударился о стену.

– Лунин, ты че! – взревел Князь, но не успел договорить. Ему, по–видимому, тоже заткнули рот.

Все произошло в считанные секунды. Из квартиры послышался шум. Там происходила какая–то возня. «Менты!» – заорал Муха, но тут же затих. – «Всем лежать! Руки за голову!»

Через двадцать минут, восемь обитателей квартиры Винта, включая Мишу, стояли внизу у милицейской машины.

– Руки положить на машину! – командовал мужик с автоматом. – Ноги на ширине плеч!

Их обыскали. Все содержимое карманов было вытрясено.

– В машине никаких разговоров! Ясно?!

В отделение ехали долго. «Это явно кто–то покруче простого участкового», – думал Миша. – «Может быть, захват оперативной группы по борьбе с наркотиками?», – мысли путались. – «Интересно, за использование – условно или… Нужно будет сказать, что случайно туда зашел. К другу. Зашел к другу. Зашел к другу».

– Ты навел? – ужасающим шепотом прошипел Князь, глядя Мише прямо в глаза.

– Разговоры! – заорал кто–то с переднего сиденья, отгороженного от задержанных решеткой.

Князь поднял правую руку и медленно, чтобы никто не заметил, провел большим пальцем поперек своего горла. Мише стало жутко.

– Это не я, – прошептал он, почти не открывая рта, но Князь уже не смотрел на него.

Глава 2. Допрос

7461 день до Конца Света – 18 июля 1992

Санкт–Петербург

– Лунин!

Миша подскочил на каменном холодном полу. Уже наступил день. Минут десять назад ему удалось задремать. Всю ночь он провел в камере с Мухой и еще тремя малолетками. Было холодно и страшно. Полная неопределенность. Он всегда знал, что это когда-нибудь произойдет. «Может, это и к лучшему. Теперь точно завяжу. Главное, чтобы в колонию не отправили. Нет, не смогут. Отец обязательно отмажет»

– Лунин!!!

– Да. – Миша, нехотя, повернулся. Его глаза были красными от бессонницы.

– Вставай, пошли со мной. – Дверь в камеру открылась, в глаза ударил яркий дневной свет. – Иди вперед.

Мишу привели в кабинет. За столом сидел усталый усатый мужик в штатском. Слева от него на стене висела большая карта города, размеченная какими–то значками. Он вяло посмотрел на карту и зевнул.

– Из Ручьев, значит, – сказал он. Затем, как будто собравшись с силами, потянулся, выпрямился на стуле, и произнес грозным голосом: «садись».

– Миша сел.

– Фамилия?

– Лунин.

– Имя, отчество?

– Михаил Александрович.

– Год рождения?

– 16 февраля 1976 года.

– Что делал в квартире?

– Я в гости зашел к другу, – выдал Миша свою домашнюю заготовку.

– Какому другу?

– Князю, Князеву Вовке.

– Чья квартира?

– Еременко, кажется. Сергея Еременко.

– Откуда с Князевым знаком?

– Мы в школе вместе учились. Я потом в 470-ю, физико-математическую, перешел. А он – еще раньше в ПТУ.

– Наркотики употребляешь?

– Нет.

– А это что? У тебя в кармане лежало. – Усатый показал пакет.

– Не знаю. Это не мое.

– Не твое?! Ты знаешь, что тебе только за ношение срок полагается! – Он со всей силы стукнул кулаком по столу.

Мишу всего трясло. Он не знал уголовного кодекса и не мог оценить правдивость слов Усатого. Но, попав в шоковую ситуацию, и не пытался что–то оценивать. Все мысли из головы улетучились. Максимум, на что он был способен в данный момент, – отвечать на задаваемые вопросы «да», «нет», или дать исчерпывающий ответ из трех–четырех слов. Усатый, конечно, это понял.

– Кто тебе продавал наркотики?

– Какие наркотики? – У Миши оставался совсем небольшой запас сил, чтобы сопротивляться.

– Или ты говоришь, у кого покупал траву, или сейчас отправляешься в колонию. Ты понял?! – заорал мужик. – Я лично тебя туда отвезу! С родителями не успеешь попрощаться. Они сейчас, наверное, тебя по всему городу разыскивают. По моргам.

Нервы Мишы не выдержали. Он расплакался. Усатый выдержал паузу и поднес ему стакан воды.

– Ладно, Лунин. Давай так – ты мне говоришь, кто продавал, а я постараюсь тебя отсюда выпустить как можно раньше. Поставим на учет. И все. За чистосердечное признание.

В этот момент в дверь постучали.

– Да, – раздраженно прокричал Усатый. Ему только что обломали примененный им впервые на практике метод под названием «хороший полицейский – плохой полицейский». О методе он узнал несколько дней назад из какого–то американского боевика, и сам сейчас с блеском сыграл обе роли. Ему не хватило нескольких минут, чтобы расколоть Мишу. Дверь открылась, за ней показался молодой парень в милицейской форме.

– Вениамин Прохорович, можно Вас на минуточку?

– Ну, что там еще? – Усатый недовольно встал и подошел к парню. Они о чем–то шептались. Миша пил воду.

Луценко Вениамин Прохорович:39 лет. Сотрудник отдела по борьбе с наркотиками. Регулярно выполняет план по изъятию. Сам не принимает. Сверхплановое сбывает. Считает удачей задержание детей состоятельных родителей. За таких можно получить откуп. Любимый фильм – «Рокки 4»

Через пару минут Усатый вернулся . Сел за стол. Почесал затылок.

– Повезло тебе, Лунин, с отцом. Человек он! С большой буквы «че»! Не то, что ты! А я и не знал. Отпущу тебя. К такому отцу на перевоспитание – не грех. И совесть моя чиста. Отцу скажи, чтобы зашел ко мне на днях. Очень хочу с ним лично познакомиться. Он поймет. Луценко моя фамилия. Запомнил?

– Да.

– Все, ступай. Вещи не забудь забрать. Он тебя на улице ждет, – Усатый попытался улыбнуться, но ничего эстетического из этой затеи не вышло.

Миша вышел на улицу. Он сразу увидел отца и заплаканную маму. Они сидели недалеко в машине. Мама увидела его, подбежала и обняла.

– Мишенька, ну как же так?! Ну, чего тебе не хватало? Ты не стесняйся. Скажи. Мы все для тебя сделаем, – мать снова расплакалась.

– Катя, я же просил, – сердито сказал подошедший отец.

– Да ну тебя! – она отошла в сторону, отвернулась и вытирала платком потекшую косметику.

Лунин Александр Владимирович:42 года. Юрист. Во время августовского путча в 1991 году поехал в Москву защищать Белый Дом, в котором находился Президиум Верховного Совета. В последние полгода серьезно занялся политикой. Демократ.

Лунина-Заславская Екатерина Николаевна:40 лет. Имеет два высших образования. Домохозяйка.

Домой ехали молча.

– Мишенька, ты голодный? Я твой любимый грибной суп приготовила.

– Не, я не хочу, мам. Я спать пошел. Они меня всю ночь в камере держали.

– Хорошо, сыночек. Конечно. Я тебе постелю.

Миша дошел до кровати. Лег и сразу уснул. Родители шептались на кухне.

– Это все твое воспитание! – тихо говорил рассерженный отец. – Избаловала его. Ему 16 лет. Я в 16 лет уже с родителями не жил. Сам всего добивался. А он привык, что все у него есть. Если что – родители все сделают. Наркотики – это бегство от действительности. Для слабохарактерных. Что–то не получается, они сразу к наркотикам.

– Мое воспитание?! – негодовала мать. – Да ты вообще никаким воспитанием не занимаешься! Тебе важна только твоя политика. На семью тебе наплевать. Ты когда последний раз с сыном разговаривал? Интересовался, как у него дела?

– Ты мою политику не трогай. Если бы все сидели дома, никакой демократии в стране бы не было.

– Какой демократии?! Это не демократия, а анархия. Одни бандиты. Сначала мы растим этих бандитов, а потом пытаемся их перевоспитывать. Но уже поздно. Воспитанием нужно с детства заниматься.

– Результат твоего воспитания провел сегодня ночь в КПЗ!

– Разговаривать с тобой по–человечески невозможно. Ты ведешь себя, как ребенок. Не видишь или не хочешь видеть то, что происходит вокруг. Иди, сражайся с ветряными мельницами. Твой друг Ельцин всегда поможет…

Миша проснулся под вечер. Поел суп. Дома был только отец.

– Миша. Я с тобой поговорить хотел.

– Давай. Только без нравоучений, если можно. Мне и так хреново.

– Давно ты это…?

– Полгода. Это несерьезно. Баловался немного. Все. Хватит, – отрезал Миша.

– Хорошо. Я не буду с тобой говорить о том, что произошло. Ты уже взрослый. Сам все понимаешь. У тебя все есть – способности, отличные родители, которые тебе всегда помогут. Весь мир перед тобой открыт. Не делай глупостей, о которых будешь потом жалеть всю жизнь.

– Тебя, кстати, Луценко просил к нему зайти.

– Хорошо, забудем об этом случае. Мы с мамой тебе полностью доверяем. Ты попал под влияние плохой компании. Я могу это понять. Все зависит от окружения. И я постараюсь тебе помочь.

– Как помочь?

– Именно об этом я и хотел поговорить. Страна наша сейчас развивается. Мы строим новое общество, в котором нам не будут диктовать, что делать. Каждый будет сам для себя все решать. Это настоящая свобода личности. Понимаешь? Но демократию нужно поддерживать и защищать. Кое–кому это не нравится. Они пытаются тянуть нас назад. В Москве сейчас все главные события происходят. Мне предложили перевестись туда. Мы с мамой подумали и решили, что так всем нам будет лучше. Короче говоря, на следующей неделе переезжаем в Москву.

– Я не поеду.

– Как не поедешь?

– Зачем мне Москва? Мне и тут хорошо. Что я там делать буду? У меня друзья в Питере.

– Видели мы твоих друзей!

– Это мое дело, с кем дружить! – Миша встал из-за стола.

– Не дури. Ты и так уже дел натворил!

– Я никуда не еду.

Он ушел в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью. Лег на кровать. Нажал на кнопку магнитофона.

 
Группа крови на рукаве.
Мой порядковый номер на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне-е
Не остаться в этой траве.
 

К горлу подступили слезы. «Это правда. У меня и друзей–то нормальных нет. Я ведь и наркотики эти чертовы стал употреблять из-за одиночества. А что мне было делать?», – думал Миша. Он всегда боялся себе в этом признаться. Мир рушился. Точнее говоря, Миша осознал, что и рушиться нечему. Это было еще страшнее. А тут еще этот странный разговор по телефону. Он как будто разделил его жизнь на две части. То, что он еще вчера считал вечным, всего этого на самом деле просто не существовало... Он пролежал полчаса, переводя отрешенный взгляд с чемпионского состава «Зенита»–84 на висевшую рядом на стене фотографию Виктора Цоя. Кассета закончила играть. Он полежал еще немного в полной тишине. Потом вышел на улицу.

Во дворе никого не было. Решил поехать в центр. Он любил гулять по Невскому. Это успокаивало. Вышел у Гостиного Двора. Пошел в сторону Дворцовой Площади. Масса людей, по каким–то неуловимым законам, разделялась на части, затем снова сливалась, перекатывалась с одной стороны улицы на другую и обратно, застревала на светофорах, топила его в своем встречном потоке, потом выбрасывала наружу, снова подхватывала сзади течением и оставляла через какое–то время. Мише это нравилось. Он прощался с городом, хотя и гнал от себя эту ужасную мысль.

– Лунин!

Миша обернулся и увидел Кирпича. Кирпич жил в Ручьях и был одним из предводителей местных гопников. Когда–то Князь познакомил Мишу с Кирпичем. Это давало почти стопроцентную гарантию безопасного нахождения в районе Ручьев. Не раз знакомство с Кирпичем спасало Мишу. На вопрос «кого знаешь?», можно было гордо ответить «Кирпича!». В большинстве случаев этого было вполне достаточно.

– Здорово.

– Я слышал, вас с Князем менты замели, – Кирпич шепелявил. Вообще, кличка Кирпич идеально подходила для описания его внешности и внутреннего мира. Каждый раз, услышав эту кличку, посторонний человек мог долго удивляться, как же он сам не догадался.

– Да, было дело.

– Князя скоро отпустят. Но ему срок грозит. Он на тебя очень зол. Говорит, что ты их сдал ментам.

– Неправда! Я никого не закладывал. Зачем мне это нужно? Сам подумай.

– Правда, неправда. Мое дело тебя предупредить. У Князя с башкой не лады. Это факт известный. Ты с ним лучше не связывайся. Ему один раз Архимедыч не доплатил, так он его чуть до смерти не забил.

– А что мне делать?

– Не знаю. Свали куда–нибудь, пока он не остынет.

– А сколько он обычно остывает?

– Не знаю. Пару лет.

– Ладно. Спасибо за информацию.

Кирпич исчез. Миша застыл посреди улицы. Его задевали прохожие. «Эй, ты что, заснул?», – закричал кто–то. Миша вышел из оцепенения. Решение было принято. Развернулся. Поехал домой.

– Па, ты дома? – закричал он с порога.

– Дома.

– Если в Москву ехать, то сегодня…