Текст книги "Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)"

Автор книги: Дмитрий Шестаков

 
Немного слов и песен надо,
Когда кругом царит краса,
Когда на листья винограда
Нисходит сонная роса,
И над молчаньем южной ночи
8 лучах предвечного огня
Трепещут звезд живые очи,
Мечту туманя и маня.
 

15 ноября 1928

 
Какая тишина и нежность,
Как далеко от пылких бурь.
Забыта ты, весны мятежность,
И лета знойная лазурь.
Уж утром медленно и строго
Встает неяркая заря,
И шепчет сердцу много-много
Усталый сумрак сентября.
 

17 сентября 1928

 
Еще они прозрачны, дали,
И ясен купол голубой,
И без смущенья, без печали
Заря прощается с землей.
 
 
Еще в груди напевы юны,
Еще хотят они лететь,
И только ждут живые струны
Согласоваться и запеть.
 

23 ноября 1928

 
Порой взамен беспечной неги
Свирепо заревет тайфун,
И в стройный хор живых элегий
Ворвется хаос диких струн,
В такой безумной схватке фурий,
С таким стремленьем сокрушить,
Как будто ты, страна лазури,
Еще не бросила творить.
 

10 сентября 1928

 
Как ярко солнце ноября,
Как чисты синие просторы.
Неугасимая заря
Легла на каменные горы.
Легла и дышит без конца,
Как надышаться ей, не зная,
И лучезарного венца
Ни на мгновенье не скидая.
 

27 ноября 1929

 
И в зиму также небо сине
И над стихающей волной
Висит лазурною пустыней,
Дрожит бездонной глубиной.
И мнится, некий дух вселенной
Вот близко, близко, в миг немой
Прострется бездною нетленной
Над опустелою землей.
 

5 декабря 1929

 
Оно прекрасно и высоко,
Живое небо января.
От стран роскошного востока
Прикочевала к нам заря.
И над горами, надо льдами
Зимою скованных брегов
Легла воздушными волнами,
Вовек не ведавшими льдов.
 

16 января 1930

 
Наверно, вот в таких краях
Свои венки найдут поэты:
Всё горы, горы и в горах —
То дуб, то ель, да лип букеты.
Свергаясь долу, путь гремит
Под перегруженной телегой,
А там вдали как ясен вид,
Какой он дышит вольной негой.
Ручьи колей рекой слились,
Уж ночь в долу благоуханном,
Да, переваливая высь,
Недавний дождь ползет туманом.
 

19 июня 1930

 
Нам небом послан был тайфун
Чтоб духом мы не упадали,
Чтоб мы не ослабляли струн
В немом бездействии печали,
Чтобы не жались, как рабы,
Под дикие раскаты грома
И вдохновение борьбы
Нам было близко и знакомо.
 

18 июля 1930

 
Два камня на распутьи влажном.
Мы сели там в вечерний час,
И волны с грохотом протяжным
Бросались в сумерках на нас.
Я снова здесь. Раздумья полный,
Один я над водой стою,
И горько всхлипывают волны,
Взбираясь на скалу твою.
 

12 декабря 1930

 
Поникла ветхая ограда,
И от ворот одни столбы,
Но буйны плети винограда,
Как победившие рабы.
Да тучи бледного жасмина,
Освобожденного от пут,
Как одиночества картина,
Участье путника зовут.
 

23 июня 1930

 
Люблю басовые тона
С утра встревоженного моря,
Когда на всем его просторе
Гудит и рушится волна.
Как будто линия штыков,
Неотразима в дружной силе,
Встает и в брызгах снежной пыли
Марш-марш на приступ берегов.
 

4 мая 1931

 
Есть красота в тебе живая,
Когда и с шуйцы, и с десной
Лазурь задвинет золотая
Тебя хранительной стеной.
И широко и необъятно
По зыби млеющих прохлад
Рассыпят огненные пятна
Весна и вечер и закат.
 

27 мая 1930

 
Уж город все свои огни
Зажег на всех террасах горных,
И в море теплятся они,
Как перлы средь утесов черных.
И с негой каменный Нарцисс
Над морем замер до рассвета,
И звезды мира собрались
В урочный час кругом поэта.
 

3 января 1931

 
Забуду ль я вот эти горы
В туманный, ранний утра час,
И бухты свежие просторы,
И чаек крик, – забуду ль вас?
Иль при конце моем печальном,
Пред тем, как ступит жизнь во тьму,
Я вас, хотя б в виденьи дальном,
С тоскою сердцем обойму?
 

10 декабря 1930

Миги

 
Ни к чему не прилепляться,
Все мгновеньями любить, —
Вот как надо наслаждаться,
Вот что значит жизнью жить.
Только миг у брака брачен,
Жизнь и смерть – всегда чета,
Краткий срок цветам назначен,
Но какая красота!
И бесцельны, и безвластны,
В опьянении мечты,
Так мгновенны, так прекрасны
Легкой радости цветы.
 

14 июля 1925

 
На бревне, над речкой горной,
Чуть журчащей меж камней,
Сладок отдых, сладок сумрак
Еле шепчущих ветвей.
Говорят они: усталый
Путник, сядь к нам отдыхать.
Светлых сказок мы нашепчем,
Их с собой ты можешь взять.
В холод жизни, в путь далекий
Понесешь, как клад живой,
Свежий голос речки горной,
Говор леса над водой.
 

29 июля 1925

 
Я люблю эти ранние, робкие грезы,
Очертанья неясные тающих снов,
И распятье кривое застывшей березы,
Не мечтавшей о пухе грядущих листов.
Я люблю эту музыку смутных созвучий,
Чуть воскресших над темной могилой души.
И в траве, по росе, голубой и певучей,
Колокольчика зов в дорассветной тиши.
 

12 марта 1926

 
Чисто и ясно в душе заключить
Эту последнюю знойную нить,
Это смущенье и это прощай,
Этот цветов засыпающих рай,
Эту луну на скамье и у ног,
Этот весны ускользающий вздох,
Эти немые, как стражи, кусты,
Этот томительный миг красоты…
 

16 апреля 1926

 
Много звучит голосов, призывающих чуткое сердце,
Много задумчивых снов ночь навевает мечте,
Только призывнее всех для меня и волнует всех слаще
Свежий, как поздняя ночь, ночью подсказанный стих.
 

23 декабря 1926

 
Не говори, что ты устала:
Еще весна твоя светла,
И ночь так пышно раскидала
И звезд и песен без числа.
Лишь только щедро и глубоко
Еще всей жизнью ты живи
И сердце распахни широко
Для слез, и неги, и любви.
 

25 июля 1927

 
Сердцу и только ему на лазурно-прозрачном рассвете,
Тихий мой друг, отдадим робкую тайну свою.
Все и поймет, и простит молчаливый и грустный волшебник,
Чтоб на заре обронить знойный и сладостный стих.
 

29 марта 1927

 
Я бы рад не любить, я бы рад не мечтать,
Но такая весна, но такая заря,
И всю ночь соловьи не давали мне спать,
В безглагольном восторге дрожа и горя.
Я бы рад не любить, я бы рад не мечтать,
Но весь вечер вчера тот ручей под окном
Торопился бежать, торопился шептать,
Как смычок по струне, об одном, об одном…
 

30 марта 1927

 
Снова май. В овраге полном
С пеньем пенится вода.
Это май, а май безмолвным
Не бывает никогда.
Разбежалось в поле стадо.
Пастушонку лень бродить.
Знать, опять кому-то надо
Любоваться и любить.
Чу, над влажными листами
Всё желанней и звучней
Осмелевший под звездами
Запевает соловей.
Хорошо бродить свободным,
Петь и прыгать, как вода.
В сердце май, а май холодным
Не бывает никогда.
 

6 мая 1927

 
Светлы весенние просторы,
Тиха безоблачная даль,
Опять из сердца без укора
Уходит старая печаль.
И веет снами молодыми,
И думы легкие чисты,
И над могилами родными
Дрожат прозрачные листы.
 

15 мая 1927

 
Я сумел бы тебя и любить, и ласкать,
Только словом так трудно решиться сказать…
Я бы лучше сумел, если б розою был,
Если б тонким тебе ароматом кадил,
Если б облачком беглым я плыл над тобой,
Если б тайны ронял серебристой росой,
Если б тенью прохладной мог стан твой обнять,
Я сумел бы тогда и любить, и ласкать…
 

19 декабря 1927

 
Право, не надо нам долгих речей,
Будь только смутно журчащий ручей,
Будь только леса осеннего мох,
Будь только сердца затихшего вздох,
Будь только в темный тропинка овраг,
Будь только негой замедленный шаг,
Будь только ветер, взметнувший листву,
Будь только сказочный сон наяву.
 

14 сентября 1928

 
Пойдем сегодня побродить
Одни над мирными брегами,
Пойдем душою повторить
Созвучье ночи со звездами.
И в миг, как их померкнет рой
Пред набегающим рассветом,
Как сон расстанемся с тобой,
Чтоб белый день не знал об этом.
 

29 марта 1929

 
Опять весна, и негой сладкой
Обвеян мелкий пух аллей,
И узкий месяц встал украдкой
Смотреть сквозь прорези ветвей.
И тает даль, и всё как прежде:
И жизнь полна, и томны сны,
И любо молодость надежде
Отдать на празднике весны.
 

10 апреля 1929

 
Родная кроткая заря
Над мирной далью деревень,
Когда, задумчиво горя,
Беззвучно в ночь отходит день,
И над недвижною рекой,
Не колыхнувшей гладь струи,
Расстелет вечер золотой
Тенета мягкие свои…
 

20 мая 1929

 
Ты вся в звездах. В окне открытом
Твой профиль четко озарен,
А там, внизу, в логу забытом,
Весны светлеет тонкий сон.
Весна царит, бросая пенье
В затишье сада и села,
И в этом чистом озаренье
Ты так невинна и светла.
Мерцают звезды. Чуть росится
Плетень соседнего двора,
И сердцу хочется томиться,
Пылать и плакать до утра.
 

1 июля 1926

 
И праздник мой настал. Густою
Волною льется аромат.
Передо мною и за мною
Картины чудные лежат.
Но коротка, как сновиденье,
Моя роскошная весна,
И разве иней сожаленья
Оставит старости она.
 

29 августа 1929

 
Печаль и музыка – одно.
Как широка пустыня жизни,
Как душу спавшую давно,
Томит призыв былой отчизны.
Мечте мучителен покой,
Ей внятен голос вечно юный,
И кто-то сильный и живой
В душе натягивает струны…
 

20 сентября 1926

 
Как после тягостной разлуки
Красив и тих твой ясный свет,
Какие ласковые руки,
Какой пленительный привет.
Какая даль передо мною,
И как безоблачно чиста
Из сердца полного тобою
Струится песня на уста…
 

21 октября 1926

 
Право, иного я счастья не жду:
Столько огней в полуночном саду;
В небе высоком огни и в воде.
Искры росы и по листьям везде,
Да и в траве под ногой светляки
В теплом мерцаньи зажгли огоньки.
Да и в косе-то, гляди, у тебя
Звездочка, что ль, заблудилась, любя…
 

16 октября 1929

 
Люблю зеленое окошко —
Оно весь день свежо молчит,
Оно на старую дорожку
Седого путника манит, —
Дорожку топкую лесную,
Где снова он изведать рад
И сказку лета голубую,
И зной смолистых колоннад.
 

4 июня 1930

 
О волшебство природы летней, —
Леса под шумною фатой,
И всё знойней, и всё приветней
Улыбка прелести земной.
Рукой заботливою няни
Все пятна ветхие сняла
И пень кривой на той поляне
Как ризой брачной убрала.
Смотри, теснятся в дружной неге
И, хорошея с каждым днем,
Со всех сторон в листах побеги
Спешат сравняться с горбуном.
 

6 июня 1930

 
Есть в одинокой, ясной ночи
Такая грусть и пустота.
Глядят луны немые очи
На нелюдимые места.
Что ж это? Жизнь иль отраженье
Отживших дум в зерцале сна,
И в высоте, как привиденье,
Проходит мертвая луна?
О, будь лучом моей ты ночи,
Чтоб обезволенная мгла
Познала свет, открыла очи
И вновь дышала и жила.
 

7 июня 1930

 
Я поздно вышел. День счастливый
Уж догорел в костре лучей,
И затянул туман пугливый
Виденье зноя и огней.
И только там, где за мгновенье
Великолепный храм царил,
Чуть взору грезилось волненье
Сотлевших без возврата крыл.
 

8 июня 1930

 
Не знаю сам я, оттого ли,
Что сердцу воля дорога,
Люблю я праздник дикой воли,
Люблю речные берега,
Когда их ломит ярый грохот
Восставших вод, крушимых льдов,
И тяжек пьяный зык и хохот
Раскипятившихся борцов.
 

9 июня 1930

 
Здесь, под кущей винограда
Я присяду. Мне тепло.
Солнце – путнику награда,
Солнце гроздьям винограда
Даст прозрачное стекло.
 
 
Отчего ж на сердце тени,
И в груди, как ночь, темно? —
Солнце, солнце, добрый гений,
Разгони туман сомнений,
Дай палящее вино!
 

11 июня 1930

 
Уже березы полуголы,
А воздух всё лучист и чист,
И безмятежные глаголы
Лепечет падающий лист.
И в сердце нет сопротивленья,
И будь благословенно ты,
Хотя б последнее мгновенье,
В закатном золоте мечты.
 

16 сентября 1930

 
Как хорошо быть одиноким,
От всех бойцов равно далеким,
Любить свое, любить одно,
В живую цепь ковать звено.
Как хорошо по небывалым
Бродить стезям, по снам грустя,
Как хорошо бокалом малым
Испить от полного ручья.
 

25 февраля 1931

 
В мое окно вся жизнь людская
В разнообразии видна,
И улиц суета дневная,
Как вечный бег веретена.
Но как милей на миг к сторонке
С немою думой отступить
И слушать зов свирели тонкий
И грезы тающую нить.
 

11 марта 1931

 
Как хорошо под вечерок,
Едва погаснет дня волненье,
Пойти сложить у милых ног
Весь груз тревоги и сомненья.
Смелей прижмись к моей груди
Пред сном головкою усталой,
И речи мирные веди
О том, что было да бывало.
 

23 сентября 1931

 
Вчера, когда мы расставались,
Сбиралась за морем гроза,
И много высказать пытались
Твои безмолвные глаза.
Но мы и целая природа
Свершали молча договор,
И от востока до захода
Мерцал зарниц безмолвный хор.
 

16 июня 1931

 
Ты, предвесенняя, немая,
Чуть мартом тронутая даль,
И чаша неба голубая,
Как незапятнанный хрусталь.
И сердце бредит, сердце чует:
Вот-вот не месяцы, но дни,
И солнце знойно расколдует
Цветы, и песни, и огни.
 

18 марта 1932

Из старых тетрадей

 
Нет, полно пламенно дрожать и тосковать,
Напрасно рваться вдаль безумною мечтою!
Я знаю: прежних лет не пережить опять
С их дерзкой силою и гордой чистотою.
Зачем же плачет так забытая струна,
В переболевшую опять вонзаясь душу?
Ужель всё мертвое я разбужу от сна
И завоеванный так трудно мир разрушу?
Ужели вновь она вскипает и зовет,
И взоры темные неутомимо хмуря,
Сорвет мой бедный челн и грозно понесет
В седую даль валов – таинственная буря?
Что если призраком тревожным и родным
Виденья чистые очей моих коснутся,
Какая будет боль отдаться снам живым
И безнадежному в немой тюрьме проснуться!
 

1899

 
Грозно в кипучем бою он дышит отвагой и силой.
Как отступают враги перед летучим копьем!
Точно как молнии Зевса сверкают из смелого взора,
Черные кудри волной льются на мрамор чела.
Ах, оглянися назад, красавец, где солнце заходит,
Где над зубцами стены терем знакомый горит!
Скоро ль прохладная ночь рассыплет лазурные звезды.
Скоро ль герою венок тихо наденет любовь?
 

1899

 
Я коня оседлал, чтоб кручину избыть,
Чтоб от ворога злого бежать,
И лесною тропой я, как вихрь, полетел,
И закат предо мной, не сгорая, горел,
           И кручине меня не нагнать!
И дышал я, дышал, надышаться не мог
Благодатной свободой лесной,
И скакал, – лишь мелькали кусты да стволы,
И откуда-то веяло холодом мглы,
           Сладко веяло влагой ночной.
Тишина, тишина! Только ветер свистит,
Только желтый листок опадет…
Укачала мечта молодая меня,
И не знал я, куда погоняю коня
           И куда меня конь донесет!
 

1898

 
Из книг старинных и печальных,
Как из глухих подземных нор,
Я много дум и вздохов дальних
К тебе принес, родной простор.
 
 
Но в светлой неге возрожденья
Тебе неведома печаль;
С тобой воздушные виденья
И ускользающая даль.
 
 
И растворилась в чаше чудной
Вся наколдованная грусть,
И вновь бездумно и беструдно
Твоим объятьям отдаюсь.
 

1899

 
Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею,
Нашу скамейку в тени пышно сгустившихся лип?
Как заслоняли листы укромное наше местечко!
Бледная зависть луны нас не могла подглядеть…
В комнатке бедной моей с каким возраставшим волненьем
Я примечал из окна, как погасает закат…
Милая, с первой звездой вечернею ты обещалась
Выйти на нашу скамью… Как проклинал я тогда
Эти томительно-долгие, старчески-ясные взоры
Гаснущих солнца очей! Как я молил темноты!..
Как завидовал зимним, проворным сумеркам: чуть лишь
Лампу, бывало, зажжешь, – снег уж хрустит у ворот,
Лестница скромно скрипит под робким, задержанным шагом…
Зимние сумерки, вас благословляет любовь!
Но хороши вы и летом, – глядишь, затаивши дыханье,
Видишь, как сумрак растет… ждешь не дождешься звезды…
Вот загорелась… Бегу… Тревожно шаги ускоряю…
В милой, укромной тени падаю к милым ногам.
 

1891

 
Там, в аллее тенистой,
Между кленов густых,
Тенью легкой и чистой
Ты мелькнула на миг.
 
 
Не догнать мне плутовки, —
Только смех прозвенел,
Только с милой головки
Яркий розан слетел.
 
 
Солнце ниже и ниже…
Гаснет в пламени день…
Не мелькнет ли поближе
Эта милая тень?
 

1899

 
В просонках, утром озаренных,
Люблю кузнечиков возню
И за стеной неугомонных
Их молоточков трескотню.
 
 
Спорится бодрая работа,
Заря прозрачная легка,
И так светло долит дремота
Под стук воздушный молотка.
 
 
И, засыпая, вижу живо
И мост, и кузницу, и ров,
И хлеба спелые разливы
Под гомон бойких молотков.
 

1906

 
И вновь луна, и снова дышит сад
Таинственной и жуткой красотою,
И снова тени и лучи скользят
Над садом, над прудом и над тобою.
 
 
Ты поднимаешь к небу долгий взгляд,
Заплаканный туманною мечтою,
И звезды неба тихо говорят
И шепчутся с подругою земною.
 
 
О грустный друг! кругом такая тишь:
Едва дрожит у берега камыш,
Сквозь сон звенит вдали ночная птица;
 
 
С лугов туманы влажные ползут
И бледной ночи бледная зарница
Дозорами обходит темный пруд.
 

1899

 
И нежность, и туман осенних вечеров…
Усталые поля, задумчивые дали,
И месяц облачный, как долгий взор печали…
И нежность, и туман осенних вечеров.
И тени легкие невозвратимых лет, —
Минуты с вечностью таинственные звенья,
И сердца светлого истома и смиренье…
И тени легкие невозвратимых лет…
 

1899

 
Белая старуха
Под окном стучалась,
Завывала глухо,
Визгом надрывалась.
Вся, как лунь, седая,
Саваном одета,
Колдовала злая
С вечера до света.
К утру затихали
Вещие угрозы.
Как в пушистой шали,
Сосны отдыхали.
Лишь кой-где роптали
Зябкие березы.
 

1906

 
Мне порою нравится – без мечты, без мысли,
Вдоль забора длинного медленно брести.
Низко ветви голые надо мной повисли,
Снег хрустит и искрится на моем пути.
Странно сердцу близкие, тянутся и тянут
Переулки тесные в призрачную даль.
Капли света скудного там и здесь проглянут,
Да и снова спрячутся… да и тех не жаль!
Негой захолустного отдыха объято,
Сердце к серым сумеркам молчаливо льнет…
Так и жизнь протянется, не томя утратой,
Не тревожа памяти неподвижный гнет…
 

1900

 
К забору ветхому несмело путник льнет.
Дорожка узкая становится все уже.
И сделай в сторону один лишь шаг – и вот
Уж целою ногой затонешь в топкой луже.
 
 
Но, яркий фартучек перетянув потуже,
Болото вязкое преображая в брод,
Шалунья девочка с улыбкою бредет,
Как фея легкая. Смелей, герой мой, ну же!
 
 
Блеснула детских глаз живая красота,
Мелькнула высоко подхваченная ножка,
Все уже топкий брод, все призрачней дорожка,
 
 
Но ты уже не ждешь. Тебя влечет мечта,
Тебя ведет весна. Уж ты на все готовый,
Как Дант последуешь за Беатриче новой.
 

1914

 
Вечно мать больная, а отца нет дома, —
Без любви, без ласки с детства ты росла,
С одинокой думой так давно знакома,
Никогда не видя света и тепла.
И когда нежданно нежное участье,
Искреннюю ласку встретишь ты в чужом,
Бедный мой ребенок, ты не веришь в счастье,
Ты не смеешь верить никому ни в чем.
Диким и холодным взором отвечаешь —
А в груди-то сердце рвется на куски, —
Да забьешься в угол, да одна рыдаешь
Под наплывом тяжкой, давящей тоски.
О, моя бедняжка! без любви сердечной
Жизнь твоя уходит, вянет жизнь твоя,
Столько сил, быть может, столько бесконечной
Жажды быть счастливой скорбно затая…
Но, я верю крепко, на пути тяжелом
Тот тебя восстанет втайне подкрепить,
Кто Единый счастья светлым ореолом
Всякое страданье властен озарить.
 

1892

Букет цветов с родных полей

А. Р.

 
Ты пела, милая. Та песня пробудила
В моей душе давно безмолвную струну.
Ужель и мне блеснет мое светило?
Ужели снова я и вспомню, и вздохну?
 
 
Так, сердцу живо все, – глубоко и ревниво
На темном-темном дне оно хоронит клад
И этой свежести лукавой и счастливой,
И этих детских игр, веселий и досад.
 
 
Пусть все развеяно, пускай среди разгула
Кустов разросшихся и спутанных ветвей
Тропинка детская бесследно потонула,
Ты пела, милая, – мы встретились на ней.
 

1902

 
Вам, посвятившему детям столько рвенья,
           Правдивых строк, —
Вот на мои надежды и волненья
           Живой намек.
Была и третья… И ее желалось
           Послать портрет…
Росла она… ей сердце любовалось…
           Ее уж нет.
Но милый луч ее мелькнет случайно
           Из этих глаз,
И, может быть, и Вы вздохнете тайно
           Об ней, о нас.
 

1901

 
У могилы твоей, под печальным крестом
Не роняю я слез, не шепчу о былом,
И ревнивой судьбы я, собрат, не виню
За недолгую, грустную юность твою.
На печальном кресте всё мне грезится тот,
Кто всю кровь и любовь за людей отдает,
Чьи святые объятья от века зовут
Каждый алчущий дух, каждый искренний труд,
Кто незримый и нежный поникнул челом
Над могилой твоей, над печальным холмом.
 

1900