Текст книги "Закон проклятого"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Он и так и сяк крутился на жестких прутьях, резавших спину через жидкий матрац, но мысли все лезли и лезли в голову, не давая успокоиться и уснуть.

«И главное, взгляд у них. Что у адвокатши, что у психа на „сборке“… Ну ладно. Это не по теме. Он псих – ему положено. Пучеглазый вон тоже беньки лупит, пялится, будто я тёлка или чёртик из табакерки. Пучеглазый? А ну-ка, ну-ка…»

Иван встал со шконки и подошел к матрацу, на котором лежал очкарик. С пола блеснули испуганные глаза.

– Слышь, базар есть. Пойдем, перетрем за жизнь, харю потом давить будешь.

Существо на полу засуетилось, разыскивая свои очки.

Иван сел за стол, рядом, на краешек шконки осторожно опустился маленький, испуганный человечек.

– Ну рассказывай, друг ситный, какого лешего ты на меня всё время пялишься, будто я не твой сокамерник, а Кентервильское привидение?

Он явно брал очкарика «на понт», но что-то ему подсказывало, что этот странный тип имеет отношение к происходящему. И в душе Иван очень удивился, когда оказался прав.

Пучеглазый мялся, не зная куда деть трясущиеся руки, протирал очки и снова надевал их на тонкий птичий нос, боясь поднять на парня глаза.

– Ну давай уже, хорош лефендры полировать, – подбодрил его Иван.

– Видите ли, это трудно объяснить вот так сразу…

– А ты потихоньку, ночь длинная.

– Я начну сначала, ладно?

– Слушай. Начинай уже откуда-нибудь, а?

– Понимаете, дело в том, что я исследователь… – запинаясь и путаясь, начал тот. – Историк, член Российского общества по изучению тайн и загадок Земли и Шотландского общества древней истории. Мои работы печатались в английском журнале «Discovery», французском…

Иван зевнул:

– Ну я уже понял, что ты шибко крутой. Но хорошо было бы поближе к делу.

Ученый снова запнулся, уставился на парня немигающими и неестественно большими глазами, казавшимися еще больше из-за очков с толстенными линзами, беззвучно пошевелил губами, про себя проговаривая длинный список своих званий и заслуг, и начал снова:

– Всю жизнь меня интересовали аномальные явления, легенды, культовые обряды разных народов. С детства я собирал книги по истории магии, колдовству, необъяснимым явлениям, хотя у нас это тогда было чрезвычайно трудно достать, ставил эксперименты, после собрал в институте группу энтузиастов. Правда, у нас ничего не получилось, а после того, как я случайно разгневал вызванного мной духа, который почти совсем лишил меня зрения, все друзья меня бросили… Вы понимаете меня?

– Ни хрена, – честно ответил Иван. – Но все равно здорово. Мети дальше, сказочник…

– Это не сказки, поверьте, – заволновался очкарик, – но я по порядку… Так вот, я закончил геологоразведочный институт, и, в связи со специальностью, мне довелось исколесить почти всю Россию. Везде где можно я искал людей, сведущих в искусствах, которые меня интересовали. Почти в любой глухой деревне есть человек, умеющий снимать зубную боль, заговаривать кровь, лечить травами огромный спектр заболеваний. Я довольно быстро обучился несложным приемам деревенских целителей, но что-то мне подсказывало, что это далеко не предел и что в древности люди умели гораздо больше…

На соседней шконке заворочался Дмитрий.

– О, смотри-ка, Пучеглазый нашел свободные уши и, по ходу, конкретно на них присел, – сонно пробормотал он. – Ты с ним поответственней, Иван, а то загрузишься, как индийский слон, потом так крыша поедет – только кепочку держи…

Дмитрий зевнул и снова зарылся в подушку. Пучеглазый испуганно замолчал.

– Да не трясись ты, давай дальше, – подбодрил его Иван. – А что, и вправду кровь можешь остановить?

– Да, конечно…

Очкарик взял со стола «мойку» – лезвие, выломанное из одноразового бритвенного прибора:

– Я сейчас…

– Эй-эй, экспериментатор, попозже, – Иван остановил занесенную руку и отобрал лезвие. – Не гоношись, я тебе почти верю.

– Так вот, – возобновил рассказ Пучеглазый, – много лет я разыскивал и изучал исторические документы, повествующие об утраченных знаниях и способностях людей. Они были, эти способности, но остались от них лишь жалкие крохи. Людей, умеющих предсказывать судьбу или заговаривать грыжу, сейчас считают колдунами. А в старину это умел почти каждый.

– Да ладно? – усомнился Иван. – Каждый, ага. Это в какую же такую старину, что мы ни черта об этом не знаем? Историю в школе учили небось…

– Ну где-нибудь в пятом-шестом тысячелетии до нашей эры. А может быть, и раньше, – невозмутимо ответил Пучеглазый. – Об этом осталось множество свидетельств. Например, священная книга индейцев киче «Пополь-Вух» говорит, что первые люди «преуспели в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли. Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте; они сразу видели весь мир, не делая даже попытки двигаться; и они видели его с того места, где они находились. Велика была мудрость их…»

Но боги возроптали: «Разве они тоже должны стать божествами?.. Разве они должны стать равны нам?..»

И ревнивые боги решили отнять у людей их высокие способности и знания…

«Пусть их зрение достигает только того, что близко; пусть они видят лишь немногое на лице земли!» [3]3
  «Пополь Вух». Изд. Ладомир, Наука. 1993.


[Закрыть]

Слушать Пучеглазого было интересно. Забитое существо в очках вдруг выпрямилось, в глазах появился блеск, и даже показалось, будто ученый подрос на несколько сантиметров. Теперь это был совсем другой человек.

Иван усмехнулся про себя, дивясь столь неожиданной метаморфозе, и, откинувшись на подушку, приготовился к бессонной ночи. Пучеглазый, похоже, заканчивать и не собирался. Он сыпал цитатами из давно забытых книг, перемежая легенды с вполне современными научными понятиями, и в результате его безумная история казалась на удивление правдоподобной.

– Боги наслали на землю потоп. Этот факт неоспорим и научно доказан. Боги или не боги были виноваты в катастрофе, но выжили после неё лишь немногие из людей. И уж совсем мало осталось тех, кто был сведущ в тайных искусствах и обладал силой, равной богам. Эти люди, естественно, решили скрыть от высших существ свои способности. Так образовались различные тайные общества, скрывающие свои знания от непосвященных. Но, видимо, высшие существа, которых нам удобней называть богами, догадывались о том, что люди кое-где сохранили свои способности и периодически посылали на землю… Ну, скажем, ангелов, которые должны были уничтожать тех, чья сила превышала установленные ими стандарты.

Может, так оно было и к лучшему. Ведь, если дать человеку в руки такое оружие – кто его знает, что он может натворить. Это же полная власть над своим телом и психикой. К тому же Посвященный может внушить другому человеку все что угодно, и мать убьет собственного ребенка, принимая его за бешеную собаку… Помните легенды об оборотнях? Посвященный убедит вас, что вы видите перед собой волка… Мало того, он убедит себя в том, что стал волком… В этом состоянии он бежит со скоростью зверя, обладает его зрением и нюхом и с наслаждением пьет свежую кровь…

Вы знаете, что человеческий мозг активен в среднем лишь на пять процентов или около того? Посвященные, сумевшие укрыться от ангелов и сохранить божественные знания, задействовали его полностью и вытворяли то, что, я подозреваю, помогло выжить нашим далёким предкам среди мамонтов, саблезубых тигров и надвигающихся ледников, но никоим образом не радовало богов, стремительно теряющих власть над человечеством.

Пучеглазый всё больше воодушевлялся, размахивал руками. Милиционер, дежуривший в коридоре, заглянул в глазок, послушал, покрутил пальцем у виска и отошел от двери.

– Да тише ты, людей разбудишь, – перебил рассказчика Иван, и тот понизил голос:

– Кто были эти боги – мы можем только догадываться. Может быть, такие модные сегодня пришельцы, может, первые фараоны или суперлюди мифической Лемурии – кто знает… Но следы их деятельности отражают манускрипты и священные тексты абсолютно всех народов мира. Да и ныне существующие пирамиды в Египте, Чёрная Пагода, Баальбекская терраса, статуи острова Пасхи подтверждают…

– Эй! – перебил Иван рассказчика. Он уже битый час слушал лекцию по древней истории, но так ни на йоту и не приблизился к решению собственных проблем. – Слышь, сказочник, всё это очень мило. Но я-то во всё это каким боком уперся?

Пучеглазый заморгал:

– Вы же не дослушали… Видите ли, как только вы вошли, я сразу обратил внимание на рисунок на вашем левом предплечье…

– Рисунок? Где?

Иван машинально посмотрел на свою руку, но на ней ничего не было, кроме сеточки застарелых шрамов и новой, только этой ночью полученной свежей царапины от тюремной «шубы», в том месте, где пытался лизнуть его в кошмарном сне язык демонического создания.

– Приглядитесь внимательнее. Шрамы на вашей руке уже почти образовали вот такой рисунок.

Пучеглазый взял ручку и на листе тетрадной бумаги нарисовал маленький кружок со стилизованными крылышками по бокам.

– Это Крылатый Диск, знак Бога Солнца, который в мифологии почти всех народов фигурирует как Верховный Бог, олицетворение жизни и порядка. Такой символ за несколько тысячелетий до нашей эры носили жрецы этого бога, которых по неизвестным причинам называли Меченосцами. Сначала я думал, что у вас этот знак нанесен нарочно, но вот сегодня ночью, казалось бы абсолютно случайно, прибавился ещё один штрих.

В голове у Ивана завертелись воспоминания. В детстве он несколько раз случайно поранил предплечье левой руки. Еще дед ругался, мол, это ж умудриться надо, в одном и том же месте… В армии дембель пряжкой его рассек. И опять там же. И почему-то именно в том месте резал он себя по ночам армейским штык-ножом, воспитывая волю и презрение к боли. Тарелка стальная, когда Машку от бандитов спасал, кусок стекла в предплечье попозже маленько… А как дед кинжал передал, так сразу два раза подряд им резался, причём один раз – снова в то же место.

– И что это значит? – холодея, спросил Иван. Сейчас ему показалось, что учёный и вправду не такой уж придурок, как кажется на первый взгляд, и ему отчего-то стало жутковато.

Пучеглазый пожал плечами:

– Не имею ни малейшего представления. У многих народов мира существует миф о борьбе Мирового Змея и Бога Солнца в образе птицы, символически – Крылатого Диска. Я очень подозреваю, что в этих мифах нашли отображение реальные события – борьба богов и их посланцев с Посвященными, которая, подозреваю, закончилась уничтожением и тех и других. Из-за амбиций двух великих наций погибла суперцивилизация… Знакомо, не правда ли? А какое вы имеете к этому отношение? Не знаю. Право, не знаю. Но постепенно проявляющийся у вас знак… Возможно, вы далекий потомок тех самых высших существ. Или Меченосцев. И наверняка сейчас с вами происходят странные вещи, которых вы не можете объяснить. Ведь так?

Ученый пытливо заглянул в глаза Ивана. Тот сглотнул комок и кивнул:

– Не только сейчас. Считай, где-то с год уже чёрт-те что творится…

– Вот видите. Я всегда знал, что тогда дело не закончилось полным истреблением друг друга.

– И чего теперь-то?

Ученый пожал плечами снова:

– В священной книге древних иранцев «Зенд Авеста» подробно описан обряд посвящения в Меченосцы. Боги исчезли, но их культы сохранились в памяти людей, утратив свою функциональность и став религиями. Хотя, возможно, где-то сохранились и знания. В древности жрецы по одним им ведомым признакам выбирали подходящего человека и в течение месяца готовили его к службе теперь уже мифическому Богу Солнца. В основном это было обучение магии и всяческим обрядам. После этого человек становился не просто человеком, а носителем воли божества. Бог Солнца, или, возможно, кто-то из его потомков, которому люди поклонялись как богу, давал Меченосцу магическую силу. Тот мог сражаться любым оружием, рубиться двумя мечами, стрелять из лука так, будто он посылает не стрелу, а частичку себя. В результате такой воин всегда поражал цель что мечом, что копьем, что стрелой. Взамен же Меченосец был обязан выполнять волю божества.

– И чего ж там надо было тому богу?

– Тексты очень запутанны, многое выражено в аллегорической форме. Но основной функцией Меченосцев, как я уже говорил, были поиски сверхспособностей и тайных знаний среди обычных людей. И их уничтожение.

– Кого уничтожение? Людей или знаний?

– Судя по всему, и тех и других, – невозмутимо ответил Пучеглазый.

– Забавно! – хмыкнул Иван. – Слушай, ладно, чёрт с ними, с богами и со знаками. Может, ты и прав, а может, всё это сказки. Но вот то, что ты про остановку крови сказал, это и вправду интересно. Ты небось за столько лет и не только этому научился?

Пучеглазый кивнул:

– Не только. «Бог дал людям магию для того, чтобы помочь им защитить себя». Назидание отца фараону Мерикара, конец восьмой династии, – процитировал ученый слова древнего манускрипта.

Иван откинулся на «шубу», прикрытую ковриком из старой телогрейки, осознавая услышанное.

– Слышь, учёный, а сюда-то ты каким макаром попал? – спросил он.

– Понимаете, я без ведома хозяина взял у одного человека очень ценный для него документ…

– Паспорт, что ли, спер? – хмыкнул Иван.

– Да нет, что вы. Древнеегипетский папирус…

– Понятно. А тебе пришили сто пятьдесят восьмую, – продемонстрировал Иван знание Уголовного кодекса, почерпнутое из разговоров арестантов.

– Ну, в общем…

Пучеглазый повесил голову.

– Ладно, не переживай. Что там говорил твой отец фараона по этому поводу? Бог не выдаст – свинья не съест? Или по-другому как?

Стоящая на телевизоре карманная электронная игрушка тетрис, снабженная часами, пропикала три часа ночи.

– Ну да ладно, – подвел Иван черту под разговором. – Стало быть… Стало быть, по ходу, с сегодняшнего дня ты меня обучаешь всей этой мудоте… то есть мудрости. Если не брешешь, конечно. Всё равно тут больше делать нечего.

– Хорошо, – ответил Пучеглазый. – Мне нетрудно.

– Ну вот и ладушки.

Иван зевнул.

– Слушай. А что надо было сделать продвинутому Меченосцу для того, чтобы стать как там… носителем воли Бога Солнца?

– Предпоследний этап посвящения – это принятие человеческой крови, – ответил Пучеглазый.

– В смысле «принятие»? Это выпить, что ли?

Пучеглазый кивнул.

– Ну нет, это не по мне, – покачал головой Иван. Перед глазами живо нарисовался покойный дембель с разорванным горлом. – Что я, вампир, что ль, какой? Ладно, про последний этап не спрашиваю, и так понятно, что все это тема нездоровая. На этом завязываем. Давай-ка лучше спать.

Очкарик покорно кивнул и поплёлся к своему матрацу. Иван завалился на шконку.

– Меченосец, фараон, книги иранские… Ну охренеть можно, – пробормотал он, заворачиваясь в жиденькое тюремное одеяло.

* * *

Сергей, тридцатилетний боевик бандитской группировки, находящийся в следственном изоляторе по весьма популярной в его профессии сто шестьдесят второй статье УК, стонал и ворочался на жёсткой шконке, временами всхлипывая во сне и размазывая по подушке непроизвольно текущие слезы. Такое непотребное поведение даже во время сна было совсем несвойственно для двухметрового «шкафа» с плечами, свободно проходящими далеко не во всякую дверь. Но его можно было понять.

Ему снился кошмар. А может, это и не было сном. Так случается порой, когда человек уже приоткрыл глаза и видит сквозь ресницы свою комнату, узоры на стенах и слабый свет луны, пробивающийся сквозь оконные стекла, но сам ещё находится в стране ночных миражей, на границе между сном и реальностью.

Сергей смутно видел камеру, привинченный к полу массивный стол, синие одеяла, повторяющие изгибы тел спящих сокамерников. Картина дрожала, в красном свете ночного фонаря, привинченного над дверью, расплывались контуры предметов, странно искажаясь и теряя свою привычную форму.

Слабо скрипнула створка окна, со стороны улицы перечёркнутого решеткой. Но легкий сквозняк не принес пахнущей морозом прохлады, как это бывало раньше. В камере вдруг запахло сыростью и какой-то могильной гнилью.

Снова шевельнулась оконная створка. Но нет, это не был порыв ветра. Через частую сетку из металлических полос ползло что-то тонкое и живое. Оно извивалось, текло по шершавой стене, ощупывая неровности и постепенно двигаясь дальше.

Сергей попытался дернуться, заорать, но окаменевшее тело не слушалось, и бестолково трепыхались лёгкие, рождая вместо вопля слабый, клокочущий хрип.

Вот блестящее щупальце осторожно погладило плечо спящего Дмитрия, скользнуло вдоль по одеялу и перебралось на соседнюю шконку. Вот оно уже на подушке Сергея. Он чувствует удушливый запах подземелья, и вместе с запахом в его голову проникает ужасный гость, холодными прикосновениями лаская мозг, облизывая его, обволакивая тонкой пленкой прозрачной ядовитой слюны…

Сергей открыл глаза. Ничего… Только крупные капли пота на лице и насквозь мокрая подушка под головой.

Он осторожно повернул голову. Окно было плотно заперто.

Сергей шумно выдохнул, вытер лицо простыней и ещё долго смотрел в потолок, боясь признаться самому себе, что с ужасом ждёт – не скрипнет ли снова трижды проклятое окно.

* * *

Иван проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он вынырнул из трясины весьма запутанного сновидения и с трудом разлепил глаза. Над ним стоял Сергей.

– Тебе чего?

– Вставай, Снайпер, на прогулку выводят.

– А Димон чего, не пойдет, что ли?

– Видишь, дрыхнет человек без задних ног, не будить же…

Действительно, вся хата спала как убитая. Иван зевнул, потянулся и спустил ноги со шконки.

– Ну пошли… Чего-то раньше за тобой не замечалось особой любви к прогулкам.

– Ну так то было раньше… – криво усмехнулся Сергей.

…Худой и длинный, как жердь, дежурный вывел парней в прогулочный дворик и захлопнул за ними дверь. Иван, еще не до конца пришедший в себя после сна, начал помаленьку разминать затекшие суставы. Сергей стоял, подпирая спиной стену, и не шевелился.

«Странный какой-то. Разбудил ни с того ни с сего, а теперь памятник мученикам „Матроски“ изображает», – думал Иван, отжимаясь от шершавых плит дворика, слегка присыпанных мокрым снегом.

– Слышь, братан, может, разомнемся…

«И голос у него сегодня… Или это я вчера Пучеглазого наслушался, а теперь мерещится невесть что?..»

Сергей отделился от стены и медленно пошел к Ивану.

– Это ты насчет побоксировать? – Иван удивленно пожал плечами. – Ну давай, в лёгкую можно…

Он неплотно сжал кулаки, готовясь к легкому спаррингу, где удары лишь помечают, не нанося их в полную силу. Да и как иначе работать без перчаток так, чтобы не травмировать друг друга? Хорошо, хоть на эти тренировки охрана закрывает глаза…

…Огромный волосатый кулак просвистел в миллиметре от лица. Иван еле-еле успел убрать голову. Второй удар предплечьем наотмашь пришелся по уху. Иван не успел его нормально заблокировать, лишь слегка ослабил ладонью. И вместе со своим блоком отлетел к стене, с размаху отколов от неё собственным затылком кусок неровного известкового покрытия.

В голове зашумело, очертания дворика поплыли перед глазами. Пошатываясь, Иван приподнялся. Дворик продолжал вертеться. Усилием воли парень немного сфокусировал взгляд и со всей дури вогнал ногу в надвигающуюся фигуру Сергея.

С таким же успехом он мог попытаться остановить паровоз. Здоровенный бандит даже не попытался защититься. Он принял животом страшный удар, способный переломать рёбра и разорвать желудок, а потом просто смял Ивана и прижал его к стене. Широченные ладони сомкнулись на шее парня.

Глаза… На него смотрели пустые, немигающие глаза.

«Адвокатша… Точно такие же рыбьи беньки» – мелькнуло в голове.

Сергей медленно открыл рот. Тонкие ниточки слюны растянулись между губ:

– Где-е-е?..

Из живота здоровенного бандита шел чужой голос. Абсолютно чужой. Глухой и натужный, силящийся пробиться сквозь неподвижные голосовые связки:

– Г-д-е-е-е?..

Голос оборвался. В горле Сергея что-то булькнуло, из раззявленного рта свесился кончик безвольного языка.

Живая удавка на шее сжалась сильнее. Иван почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Но сдаться так просто? Нет уж, хренушки…

Он дернулся, просунул руку между волосатых граблей, душивших его, и, вогнав большой палец в рот сошедшего с ума сокамерника, рванул что было сил.

Сергей страшно заревел и, залившись кровью из разорванной щеки, на секунду ослабил хватку.

Этого было достаточно.

Воздух со свистом ворвался в легкие. Иван вдохнул и резко, на выдохе, будто дрова колол, саданул Сергея кулаком в кадык. Тот захрипел и, схватившись за шею, тяжело упал на колени…

Во дворик толпой ввалились люди в камуфляжах и черных масках. Иван тут же упал на каменный пол лицом вниз и сомкнул руки на затылке. Он еще успел увидеть, как Сергей поднимается с коленей, как люди в масках тыкают его электрошокерами, как разряды отбрасывают сумасшедшего назад, а он всё равно рвется к тому месту, куда упал Иван. А потом вдруг как-то сразу силы оставили громадного мужика, и он, мешком повалившись на пол, скрылся за пятнистыми спинами омоновцев.

* * *

Ивана ввели в хату. Четверо омоновцев хмуро и подозрительно осмотрели Ивановых сокамерников через прорези в черных масках, после чего, не говоря ни слова, повернулись и вышли, громко хлопнув железной дверью.

Дмитрий, татарин и Пучеглазый сидели за столом. У всех были кислые лица, а Дмитрий еще и поглаживал огромную шишку, вспухшую чуть выше виска.

– О, Снайпер вернулся, – кривясь от боли, сказал он. – Тебя этот крышотечный, я гляжу, тоже приложил нехило?

На шее у Ивана наливались синим следы от пальцев Сергея, и на затылке все ещё сочилась сукровицей небольшая рана.

– Ага, во дворике. Как жив остался – сам не пойму. И что это на него нашло, вроде был нормальный пацан?.. А с вами-то что случилось?

– На него не нашло…

Дмитрий прикурил «Приму» и выпустил в потолок клуб вонючего дыма:

– Он все заранее спланировал. Знал, что на прогулку только мы с тобой ходим. Ну и вырубил меня, пока вся хата харю давила.

Дмитрий внимательно посмотрел в глаза Ивана.

– Мочить он тебя собирался, братан. Только вот за что – не пойму. И не пойму, зачем он тебя во двор выводил? Не проще ли было «мойкой» по шее полоснуть? Может, выведать чего хотел? Вы по воле с ним не пересекались?

– Если бы… Сам ни черта не понимаю. Его там электрошоком остановить не могли… И глаза у него были такие… Как у трупа.

Маленький татарин качал головой, беззвучно шевеля губами и призывая на помощь своего бога.

* * *

Ночью, когда все заснули, Пучеглазый сам подкрался к шконке Ивана и осторожно потянул за одеяло. Иван приподнялся на локте:

– Чего тебе?

– Вы понимаете? – возбужденно зашептал маленький человечек. – Всё, что произошло сегодня с вами, неслучайно! До сих пор африканские шаманы умеют делать из людей зомби, похищая их души и управляя телами. А в совершенстве владели этим искусством египетские жрецы бога Сетха, олицетворяющего слепые, разрушительные силы природы. Клан тех самых, избранных, которых, как я думаю, так и не смогли истребить до конца посланцы богов. Сетх изображался в образе змея, и папирусы говорят, что последователи культа могли управлять людьми на расстоянии, даже не видя их. Я очень подозреваю, что вас пытались сегодня убить именно так, сделав из Сергея живую куклу и натравив её на вас!

– Бред какой-то, – поморщился Иван. – Почему же тогда напрямую не сделать куклу из меня и не заставить сказать, где…

Иван запнулся. На него из-за толстых стекол глядели большие внимательные глаза.

– Я так и знал, что всё это неспроста – сказал Пучеглазый. – Конечно, вам есть что скрывать…

– Да в общем-то не особо… Ну есть у меня одна странная вещица – круг стальной со звездой, крылышками и лезвием, которое из него вылезает помаленьку… Так тут адвокатша приходила, обещала свободу в обмен на… Ты чего глаза вылупил, Пучеглазый?

Ученый, похоже, совсем рехнулся. Он ринулся к столу, сметая на своем пути пустые кружки, схватил листок бумаги и начал быстро на нем что-то чертить. Через полминуты он сунул Ивану под нос рисунок.

На листочке был наспех нарисован диск с распахнутыми крыльями по бокам, примерно такой, какой он показывал раньше, но вычерченный гораздо более подробно и с пентаграммой в центре.

– Это? Скажите, так это выглядит?

– Ну да, в общем, похоже…

– Ясно.

Ученый устало присел на край шконки.

– Надо же, столько лет искать подтверждение теории… И здесь, в тюрьме, найти то, на что потрачено полтора десятилетия, – бормотал он.

– Да хорош тебе сопли жевать, давай рассказывай, в чём дело, – нетерпеливо пихнул его в плечо Иван.

– Я уже говорил, что существует миф о борьбе Бога Солнца и змея Сетха, олицетворения тьмы. И если вчера у меня ещё были сомнения, то сейчас… Вы, молодой человек, либо прямой потомок жрецов культа Бога Солнца, так называемый Меченосец, либо… Вы говорите, из амулета постепенно растет клинок? Теперь понятно, почему Меченосцев назвали именно так, несмотря на то что они в совершенстве владели и другим оружием… В общем, как я понимаю ситуацию, сейчас вас преследуют последователи культа Сетха, используя свои парапсихологические, или, если хотите, магические способности. Говоря современным языком, вы – их конкурент. А может быть, и палач. Сделать из вас зомби они не могут в силу ваших защитных рефлексов, о которых вы, скорее всего, и не подозреваете. Вас можно либо уничтожить физически, либо узнать, где вы спрятали Крылатый Диск, и отнять его у вас. Что сегодня они и попытались сделать.

Иван верил и не верил. Трудно принять за истину подобную чушь, но другого объяснения происходящему у него не было.

– И чего же теперь делать? – Совсем уже запутавшийся в именах забытых богов и вконец обалдевший от нахлынувшего парень с надеждой посмотрел на ученого.

Тот почесал переносицу:

– Помните, вы вчера решили попробовать обучиться некоторым обрядам? Давайте потратим на это некоторое время. Я не уверен, что реально смогу помочь, но вдруг мы сумеем высвободить силу, дремлющую в вас?

– Ладно, давай, педагог, обучай. Все равно других вариантов нет. Только сначала скажи – тебе это надо?

– А как же? – Ученый удивленно поднял вверх брови. – Плохой бы я был исследователь, если б прошел мимо такого знаменательного события.

* * *

И потянулись долгие бессонные ночи. Пучеглазый рассказывал Ивану об искусстве магии, рисовал различные знаки и объяснял значение хитрых символов, ритуальных предметов и заклинаний. Иван верил и не верил, но, так как в тюрьме всё равно особо делать нечего, он всё-таки вполуха слушал бред Пучеглазого. И странно – никогда не отличаясь хорошей памятью, наутро он помнил дословно текст каждого заклинания и смысл каждого магического знака.

Прошло два месяца. И вот однажды ночью Пучеглазый торжественно положил перед Иваном исписанный лист:

– Читай вслух.

– Зйвесо, уэкато, кеосо, Хунеуэ-руром, – прочел Иван. – Менхатой, Зйвефоросто зуй… Это еще что?

– Это твое посвящение, очень старое заклинание, – сказал Пучеглазый, лишь совсем недавно решившийся перейти с Иваном на «ты». – Этим ты принимаешь наследство Древних и отрекаешься от всего мирского. Скорее всего, это и необязательно, но, может быть, так мы разбудим твою Силу…

– И это все? – поинтересовался Иван.

– Нет, – покачал головой Пучеглазый. – После этого надо причаститься человеческой кровью. Меч пьет кровь и растет. Меченосец, для того чтобы вырасти над собой и стать воином, тоже должен выпить крови. Таков закон, написанный в древних трактатах.

– Ага, и буду я на выходе местный тюремный Дракула…

– Не шути, Иван, читай, – Пучеглазый пододвинул листок.

Иван вздохнул и дочитал написанный на латыни текст до конца. Вдруг Пучеглазый откуда-то выхватил «мойку» и полоснул себя по руке. Чёрная в тусклом свете красного ночного фонаря кровь закапала из раны.

– Пей, быстрее.

Иван хотел заорать и ударить безумного, но странно – вид и запах человеческой крови не вызывал у него отвращения. Наоборот. Всё его существо потянулось к пульсирующей струйке, и губы сами припали к окровавленной руке. Тёплая, солоноватая жидкость разлилась по нёбу, коснулась языка, вызывая давно забытые ощущения. Но если кровь из прокушенной шеи убитого им десантника вызывала дикую тошноту и отвращение, то сейчас не было на свете более вкусного напитка…

– Пей… Ешь… Так было, так будет… Ход вещей нельзя изменить… – раздался исступленный шепот над его головой.

Он пил, захлебываясь и вгрызаясь зубами в живую плоть, пережёвывая волокнистое, подрагивающее мясо. Всё внутри него ликовало, безумное пиршество захлестнуло его существо. Оно проснулось в нем, встрепенулось и припало к кровоточащей ране, как младенец припадает к материнской груди.

Иван ощущал себя персонажем какой-то дикой фантасмагории, марионеткой, которую кто-то невидимый, но неизмеримо более сильный дёргает за веревочки, заставляя биться в приступе неистовой, кровавой тарантеллы. Он откуда-то издалека слышал всхлипы и исступленное бормотание Пучеглазого: «Я был прав… Они живут! Они действительно существуют!» – видел свое отражение в осколке зеркала над раковиной, утирающее ладонью со рта кровавые усы, видел воду, льющую из крана, которая чистой, прозрачной струей касается его лица и рук и течет дальше уже бурым и грязным потоком, расплываясь по дну раковины жуткими узорами…

Он упал на шконку. Его трясло, потолок камеры кружился перед глазами, к горлу подкатывала тошнота. Он желал только одного – умереть, сдохнуть сейчас и сразу, чтобы прекратились эти адские муки, эта выворачивающая наизнанку головная боль, полёт потолка над головой и лихорадка, колотящая его тело об железные полосы шконки. Он молил всех богов и демонов, имена которых отпечатались в его мозгу о смерти, и, видимо, кто-то из них сжалился над Иваном, бросив его в пучину глубокого и мрачного сна, мало отличимого от настоящей смерти…

Ему снилось широкое, гладкое как стол поле до горизонта. Тяжёлое, непроницаемое небо без звёзд освещала узкая полоска света от уже закатившегося за край земли солнца. Он уверенно шёл вперед. Он знал путь, хотя вокруг не было ни малейшего намёка на какие-либо ориентиры. Какое-то строение показалось вдали, и Иван ускорил шаг.

Старая, покрытая мхом покосившаяся хижина предстала перед ним. Он протянул руку и коснулся шершавой двери. Медная дверная ручка легла в ладонь гладкой прохладной поверхностью.

«Слишком реально для сна», – подумал Иван, входя в дом.

За убогим столом сидела женщина с красивым и смутно знакомым лицом. Большие, внимательные глаза смотрели в упор, морщинистые руки в переплетении разбухших вен перебирали костяные четки, странно не соответствуя молодому, пышущему здоровьем лицу.

– Здравствуй, внучек, – сказала женщина. – Заходи, давно тебя дожидаюсь…

– Бабушка…

Иван никогда не видел ни только бабушки, но и своих родителей. У деда Евсея Минаича не сохранилось даже фотографий. Но эту женщину он узнал сразу.