Текст книги "Закон Меченого"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

СНАЙПЕР

Для того чтобы как следует вычистить пистолет, потребовалась полная разборка и полчаса усиленной возни. Я знал, что никакая тварь не помешает мне привести трофейное оружие в божеский вид. И не продуваемая всеми ветрами будка сторожа вселяла в меня такую уверенность. Просто, отойдя от кучи бетонных плит на полкилометра, я поднялся на пригорок и увидел место битвы. Видимо, двое повстречавшихся мне охотников за чужим баблом и артефактами – упокой их Зона – были остатками банды, которую кто-то расстрелял хладнокровно и безжалостно.

Передо мной лежало поле, заставленное насквозь проржавевшими БТРами, автобусами и остатками транспорта, который уже сложно было идентифицировать – настолько ржавчина и кислотные дожди разъели металл. Даже покореженный вертолет там имелся. Он стоял, грустно свесив вниз две оставшиеся лопасти, а его чудом уцелевшее бронестекло было вишневого цвета в белую крапинку. Похоже, кто-то из бандитов пытался спрятаться в кабине пилота, и его там пристрелили, грубо заляпав мозгами изнутри печальный памятник давней трагедии.

На самом поле я насчитал девять трупов. Оружия рядом с ними не наблюдалось, его унесли победители. Некоторые мертвецы были босыми, значит, при жизни у них имелись добротные ботинки. Двое лежали полностью раздетыми. Вывод – нечего без нужды форсить в Зоне модными бронекостюмами. Пулю «калаша» в упор держит только экзоскелет, а уж если вы по собственной глупости лезете туда, где засаду устроить проще простого, то, значит, судьба вам после смерти валяться под кустом в одних трусах и разодранной майке.

Люди забрали у мертвецов все ценное для себя. Теперь настал черед других обитателей Зоны.

К одному трупу, лежавшему на самом краю поля, примеривалась псевдоплоть средних размеров, на остальных сидели вороны, торопливо выклевывая куски еще теплого мяса. Почему торопливо, понятно – пройдет совсем немного времени, и здесь на поле соберутся мутировавшие твари разных весовых категорий, вследствие чего начнется грызня почище той, что недавно устроили люди. А это значит, что ночь я могу спать спокойно, лишь притворив хлипкую дверь. Мутанты не люди, и они не убивают потенциальную добычу, когда еды и так предостаточно. Люди же точно ночью не полезут туда, где слышатся многоголосый вой, визг, рычание и хруст костей.

Так что в качестве места для ночлега неплохо сохранившаяся будка сторожа на холме меня более чем устроила. Наломав в подлеске сухих веток для костра, я разложил его в черном от сажи большом тазу, стоявшем прямо на полу именно для этих целей, – видать, нормальное место, если не я первый здесь привал устраиваю.

Было еще довольно тепло, в окна щедро лился красноватый свет, порождаемый заревом заката, потому я пока решил повременить с костром. Тем более что свет был особо и не нужен – руки сами делали привычную работу. Собрав «Стечкин», я открыл рюкзак с целью заняться своим ВСК-94, также требовавшим чистки и смазки.

Я потянул на себя снайперский комплекс, аккуратно завернутый в тряпку защитного цвета, и на пол вывалилась стопка каких-то документов. Нормально, пойдет для растопки, когда ветки будущего костра окажутся не такими сухими, как сейчас. Я мельком глянул на пожелтевшую от времени бумагу… и мой взгляд невольно задержался на краешке фотографии, высунувшейся из-за корешка старой тетради. Так и не развернув свое оружие, я аккуратно положил его на пол, вытащил фото…

И замер, не веря своим глазам.

На переднем плане снимка, который я, сам того не ведая, принес из-за границы миров, был запечатлен Саркофаг. Ошибки быть не могло. Объект «Укрытие» был уникальной конструкцией, единственной на планете. За ним, словно ствол гигантской гаусс-пушки, нацелилась в небо знакомая всему миру белая с красными кольцевыми полосами вентиляционная труба ЧАЭС. А чуть левее трубы ввысь взметнулся столб белого огня, от которого во все стороны разливалось сияние, заполнившее половину снимка.

– Выброс, – прошептал я. – Кто-то сфотографировал Выброс…

Выброс. Самое страшное явление Зоны, начиная со дня Первого взрыва. Энциклопедия Зоны, встроенная в КПК любого сталкера, гласила: «Двадцать шестого апреля 1986 года, в один час двадцать четыре минуты, на Четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошел взрыв. Из недр разрушенного реактора вверх взметнулся километровый столб пламени, насыщенный плавящимися радиоактивными частицами…»

Тогда ценой множества жизней удалось остановить Выброс. Над дышащими радиацией руинами Четвертого энергоблока возвели Саркофаг. Но на этом дело не закончилось.

В Зону пришли люди в противорадиационных костюмах. Сначала это были инженеры и строители, создавшие комплекс подземных научных лабораторий. Потом – ученые, которые в обстановке строжайшей секретности стали трудиться в этих лабораториях. И, конечно, военные, обеспечивавшие эту секретность. Почему потребовалось создавать лаборатории на зараженной земле? Очень просто.

Во-первых, вопреки утверждениям прессы, никто и не думал останавливать действующие Первый, Второй и Третий энергоблоки – ведь для экспериментов в лабораториях требовалось очень много энергии. Во-вторых, для того чтобы эксперименты оставались секретными, требуется минимальное количество лишних глаз. Зона была в этом плане идеальным местом. Все жители эвакуированы, а для того чтобы мародеры и любопытные не лазили в Зону Отчуждения, вокруг нее возвели ограждения и блокпосты. Ни с какой стороны не подкопаться – лазить на зараженную территорию кому не положено опасно для жизни, мол, мы охраняем не Зону от вас, а вас от Зоны. А те, кому положено, вкалывают в подземных лабораториях. И чем они там заняты, догадаться не трудно – обычно люди в форме охраняют секретные военные объекты, другие им по барабану.

Но двенадцатого апреля 2006 года грянул Второй взрыв. Причем, что именно взорвалось, в Зоне никто не знал. Спутники зафиксировали мощнейшую вспышку в районе Чернобыльской АЭС, а дозиметры военных на блокпостах показали резко возросший уровень радиации, многократно превышающий допустимые нормы.

Разведгруппы, упакованные в противорадиационные костюмы и посланные в эпицентр взрыва, не вернулись. Зато из центра Зоны полезла какая-то плотоядная нечисть, из-за которой на юге пришлось возводить тройной Периметр, ближе к северу плавно перетекающий в одну-единственную Стену.

Но зато какую!

Дело в том, что пока вояки, напуганные экзотическими в те времена псевдоплотями и кровососами, спешно натягивали колючку, на скорую руку городили минные поля и усиливали блокпосты срочниками, прошедшими курс молодого бойца, страны НАТО предприняли неординарный ход.

Вспомнив зараженные облака 1986 года и теплый весенний дождичек, пролившийся из них на благодатную землю Европы, Северо-Атлантический альянс при безоговорочной поддержке Совета Безопасности ООН предложил правительству Украины бескорыстную помощь в строительстве Периметра. Предложение приняли с радостью, в результате чего на севере и северо-западе Зоны в кратчайшие сроки была возведена Стена – железобетонное укрепление, оснащенное самыми современными достижениями науки и техники тактической военной мысли, включая лазерные пушки с химической накачкой и новейших боевых роботов.

Но, несмотря на принятые меры, атаки мутантов из центра Зоны становились все яростнее, с каждым годом их становилось все больше и больше. В них стреляли, травили запрещенным химическим оружием, скопившимся на военных складах еще с Первой мировой войны, их тела разрывали мины и плавили в биомассу боевые лазеры – а они все шли из центра Зоны, и не было им конца.

Но особенно мощные волны мутантов накатывались на Периметр после того, как над Зоной проносился очередной Выброс. И, в отличие от выброса, много лет назад вырвавшегося из жерла реактора Четвертого энергоблока, до сих пор никто не знал, что же такое периодически проносится над Зоной, уничтожая людей и порождая ужасных монстров.

Центр Зоны был надежно защищен от людских глаз аномалиями, мутантами и бойцами загадочной группировки «Монолит» – чем ближе люди пытались подойти к центру Зоны, тем активнее и многочисленнее становились его защитники. И тем сложнее было защититься от Выброса. С недавних пор в нескольких километрах от центра Зоны смельчака уже ничто не могло спасти. Только под землей в заброшенных бетонных укрытиях нынче можно было уберечься от Выброса. Но укрытий было мало, а сталкеров, надеющихся заработать на жизнь, – много…

Я лихорадочно листал документы, которые вместе с фотографией принес из другого мира, – и ничего не понимал. Какие-то диаграммы, формулы, непонятные значки и очень много текста, в котором я мог разобрать лишь одно слово из трех. Понятно. Думаю, такую абракадабру в Зоне может прочитать лишь один человек. И путь к его базе, расположенной недалеко от озера Янтарь, тоже лежит через Дикие Территории, контролируемые группировкой Наемников…

Наемники напоминали мне средневековую секту хашшашинов, более известную в Европе как ассасины. Все в Зоне знали: на Дикие Территории со всего мира стекались заказы на ликвидацию неугодных – и выполнение этих заказов было лишь вопросом времени. Воин-наемник при вступлении в группировку получал очень неплохое по меркам Зоны снаряжение, поддержку товарищей в любых ситуациях вне зависимости от того, прав он или нет – если, конечно, это не вредило интересам группировки, – и татуировку на плече: «Рай покоится в тени винтовок». Именно эта татуировка, напоминавшая знаменитое изречение главы ассасинов Ибн Саббаха, навела меня на мысль, откуда скопированы основные устои и принципы группировки.

Зона была их неприступной крепостью, а Дикие Территории – ее цитаделью. Наемники не враждовали с группировками, окружавшими их владения, – зачем убивать тех, кто является естественным щитом между ними и остальным миром? Группировки же не связывались с Наемниками – себе дороже. Неведомые инструктора настолько хорошо готовили этих профессиональных убийц, что даже «долговцы», известные своими боевыми навыками, предпочитали обходить их стороной.

Неудивительно, что главари группировок решили провести Большую Сходку именно в цитадели профессиональных убийц, наверняка перед этим хорошо проплатив им хлопоты по обеспечению собственной безопасности. Но, тем не менее, на сходку пригласили Меченого с его группой, а Меченый пригласил меня. А еще меня позвала Зона. Двойное приглашение, от которого не стоит отказываться. Меченому все равно, нет так нет, а вот Зона не простит. К тому же в ее власти находится девушка, которая как-то незаметно стала слишком много для меня значить.

Теперь же у меня на ладони лежала фотография Выброса. В Зоне ничего не происходит случайно. Что же значит это фото и слова, произнесенные не мной моими губами: «На север…»?

Я откинулся спиной на дощатую стену сторожки и закрыл глаза. Передо мной плясали языки огня – я слишком долго смотрел на костер, и пламя отпечаталось на сетчатке. И сейчас на обратной стороне моих век разливалось белое сияние с фотографии Доктора. Что стало с тем человеком, который сфотографировал самое страшное явление Зоны? Кто принес это фото из Центра Зоны? И как оно оказалась в рюкзаке, принесенном мной из другого мира? Вряд ли я когда узнаю ответы на эти вопросы. И не стоит ломать голову понапрасну, если не имеешь ни малейших зацепок для того, чтобы распутать клубок загадок.

Лучше подумать о том, как удобнее добраться до Диких Территорий…

Я улыбнулся. Можно было, конечно, сделать вид перед самим собой, будто я только сейчас принял решение. На самом деле оно было принято в тот момент, когда Доктор спросил: «И куда ты теперь?» Поэтому сейчас нужно просто решить, каким маршрутом лучше идти.

Перед моим внутренним взором на фоне языков огня развернулась карта Зоны. Я знал ее слишком хорошо, для того чтобы лезть в КПК. Итак, любой здравомыслящий сталкер, не желающий лишний раз пересекаться с «Долгом» и рисковать попусту, чтобы попасть отсюда на Дикие Территории, даст солидного крюка по известным дорогам. Сначала на Агропром, потом на Янтарь и уже оттуда пойдет туда, куда собрался. Почему – понятно. В Зоне лучше ходить там, где прошли до тебя и остались в живых. Потому как в ней слишком много мест, через которые ходили и не вернулись.

Но на Агропром идти тоже не выход. По слухам, армейский спецназ неделю назад выбил оттуда плотно окопавшуюся сталкерскую группировку Ореста, а мне с военными тоже встречаться не с руки. Судя по тому, что написано в новостях даренного Меченым КПК, за мою голову они объявили серьезную награду, а мне пока продавать свою голову как-то жалко даже за очень хорошие деньги.

Итак, оставался один-единственный путь… не вызывавший во мне никакого желания по нему идти. Но я подбодрил себя пришедшим на ум высказыванием одного французского политика, цитатами из которого нас потчевали в Легионе: «Всегда выбирайте самый трудный путь – на нем вы не встретите конкурентов». Что ж, остается надеяться, что политик не ошибся и всех возможных конкурентов догрызают мутанты в полусотне метров от места моей дислокации.

С этими мыслями я завернулся в свою куртку и погрузился в сон. Нет в Зоне лучшей колыбельной, чем сытое ворчание стаи псевдособак, укладывающейся рядом с тобой на ночлег. Мутант с набитым брюхом никогда не бросится на человека, он ему на фиг сдался. Это люди вне зависимости от того, сыты они или голодны, имеют обыкновение убивать мутантов всегда и везде. И в этом, пожалуй, и есть их единственное принципиальное отличие от тварей, питающихся мертвечиной и теми, кто слабее.

КИЛЛЕР

Виктор перемахнул через невысокий забор. Далеко позади послышался собачий визг и треск пулеметной очереди, но он не остановился и даже не обернулся. Все равно за углом огромного серого и унылого здания уже не увидеть, что там произошло, к тому же Виктор не страдал праздным любопытством.

Он рассудил здраво – если на «Росток» ему соваться не стоит, то разумнее просто обойти территорию Долга. Судя по конфискованной сталкерской карте, закачанной военными специалистами на его наладонник, Дикие Территории почти рядом, рукой подать. Правда, в пояснениях к той карте имелась четкая рекомендация ходить только проверенными маршрутами, выделенными отчетливыми серыми линиями. Но рекомендации рекомендациями, а оперативная обстановка всегда вносит свои коррективы…

Он шел между коробками заводских строений, напоминающими гигантские бетонные блоки, на которые вылили изрядное количество серной кислоты. Одинаковые стены в потеках какой-то гадости, многие годы льющейся на них с хмурого неба Зоны…

Проход между зданиями был достаточно широким и без особых поворотов, – захочешь, не собьешься, но Виктор по привычке все же глянул на компас, встроенный в неубиваемые часы, сделанные по военному заказу для спецподразделений. И присвистнул.

Стрелка компаса задумчиво вращалась по часовой стрелке. А против часовой стрелки так же неторопливо крутились сами стрелки, причем часовая явно обгоняла минутную. Секундная же бешено крутилась на оси словно флюгер под порывами ураганного ветра – того и гляди оторвется.

Понятно. Навороченный хронометр сошел с ума. Что ж, наверно, это не самое страшное в мире, где собаки бегают с выпущенными кишками, а люди, попавшие в петлю времени, вечно стреляют в других людей.

Виктор оторвал взгляд от взбесившихся часов… и замер, пытаясь понять, что произошло с окружающим миром.

– Ксоо, – тихонько произнес он по-японски, оглядываясь вокруг. Дурацкая привычка в критические моменты негромко ругаться на иностранном языке, сохранившаяся со времен обучения в Школе клана якудза, – в те времена ему только и оставалось, что материться про себя да глотать вязкую слюну, часто имеющую привкус собственной крови. – Это часы с ума сошли или их хозяин тронулся?

Но ответить было некому.

Впереди до самого горизонта лежал абсолютно ровный, словно нарисованный, ковер жухлой травы. Его рассекало такое же ровное без малейшего изъяна асфальтовое полотно, сужающейся серой линией уходящее за горизонт. А немного в стороне от этого полотна стояла стена заводского корпуса, повернутая к Виктору под углом. Он мог различить окна, в большинстве своем застекленные, двери подъездов, трубы вентиляции под крышей. Вот только боковой стены у здания не было. Ничего вообще больше не было в этом мире – только плоская как стол земля, такое же свинцовое небо со словно нарисованными неподвижными тучами, дорога, неестественно ровная даже для нормального мира, и вот эта стена…

Виктору стало не по себе. Он обернулся, надеясь увидеть здания «Ростка», от которых он отошел не так уж далеко. Но позади него висел плотный туман, словно с туч до самой земли опустили сплошной серый занавес. Откуда-то Виктор знал, что, пойди он сейчас назад, вернуться уже не получится…

– Эй, парень, чего вертишься как потерянный? Иди сюда, присаживайся. Не так уж часто случаются у нас гости.

Виктор развернулся всем телом на голос. Он был готов поклясться – секунду назад за его правым плечом никого не было.

Но порой секунда – это очень много. Мгновения вполне достаточно для того, чтобы выпущенная пуля успела покинуть канал ствола и пробить сердце навылет. А в Зоне, похоже, за это время трое сталкеров вполне могут разжечь костер, расположиться возле него с удобствами, вскрыть консервы, откупорить прозрачную бутыль без этикетки и достать раскладные стаканчики.

Виктор встряхнул головой, но видение не исчезло. Посреди плоского мира как ни в чем не бывало сидели у костра абсолютно объемные трехмерные сталкеры и тривиально собирались раздавить бутылочку на троих.

При всей нелепости происходящего Виктор понимал, что особо идти все равно некуда, и если завсегдатаи этих мест приглашают, то лучше не выпендриваться – глядишь, что и прояснится.

Костер горел прямо на примятой траве, больше похожей на упругий ковер. Виктор скрестил ноги и сел на свободное место.

– А четвертый не лишний? – осторожно осведомился он.

– На литровый флакон – не лишний, а, скорее, помощник, – флегматично отметил кряжистый рыжебородый мужик в перешитом под себя летном немецком комбинезоне. Кажется, такое обмундирование здесь называлось «Ветер Свободы». Мужик и мужик, вид слегка звероватый, за плечом «Вал», на поясе нож выживания «Басурманин» – мечта любого туриста, на ногах десантные кирзачи времен распавшегося СССР со шнуровкой на голенище. Обычный сталкер, которых, судя по сводкам, десятки бродят по Зоне.

Второй мужик, сидящий рядом с ним, был слегка помоложе и внешне чем-то напоминал тридцатилетнего Аль Пачино, сбрившего бороду. Черные усы, изучающий взгляд исподлобья, мешки под глазами от хронического недосыпания, самодельный, но добротный сталкерский комбез, надетый поверх сухого, жилистого тела. Такие вот дяди интеллигентного вида обычно хорошо стреляют с обеих рук, но еще лучше планируют операции, в которых обученные ими молодцы, стреляя по-македонски, отправляют на тот свет менее расторопных противников.

Третий сталкер, уставившись на огонь, рассеянно крутил в пальцах свой стаканчик. Судя по плечам и застарелым наростам на костяшках пальцев, бывший боксер. Глаза немигающие, челюсть квадратная, над густыми бровями широкий лоб с едва заметным старым шрамом – не иначе головой кому-то по переносице заехал, да слегка не рассчитал. Хотя нет, что не рассчитал – это вряд ли. Люди с таким взглядом, способные не мигая смотреть на огонь и бережно хранящие в чехле свои «Винторезы», обычно рассчитывают все верно – что удар, что выстрел. Комбез тоже подобран с расчетом – максимально облегченный «Берилл-5М» со специальным хитрым подвесом под второй ствол – «Вепрь-12». Одно движение, доля секунды – и карабин в руках. Но этого мало. За голенищем правого «Коркоран-мародера» торчат роскошные ножны Sissipukko М95 с выглядывающей из них рукоятью шведского армейского ножа, весьма ценного для человека знающего и умеющего вскрывать горло вражьего часового с минимальным усилием и под правильным углом, чтобы тот, не пикнув, тихо и быстро ушел в мир иной – зачем лишний раз мучить человека? В общем, добрый и душевный сталкер, хорошо знающий военную науку, большая редкость в наше время дилетантов и непрофессионалов.

«В случае чего „добряка“ надо отработать первым», – сделал себе зарубку Виктор.

Тем временем «Аль Пачино» – не смотри что интеллигент с виду – деловито сунул в руку Виктора небольшую эмалированную кружку и ловко разлил из бутыли жидкость с характерным запахом.

– Ну что, за встречу, – сказал он и махом влил в себя содержимое своего стаканчика. Остальные последовали его примеру. Виктор уже несколько лет спиртное употреблял лишь по необходимости – но сейчас необходимость была налицо. Славянский обычай пить ради дружбы и солидарности из одной стеклотары давно уже стал интернациональным. И если не выпил со всеми, значит, не свой. Как говорят в Украине, «або хворый, або падлюка».

Виктор знал – на хворого он не выглядит. А быть «падлюкой» в мире без ориентиров опасно для жизни, потому как понятно, что одному отсюда не выйти. Ловушка. И как из нее выбраться, эти трое знают точно, иначе бы не сидели расслабленно у странного костра, не требующего подпитки топливом и сложенного из чьих-то костей. Поэтому надо было пить.

Жидкость обожгла пищевод, перехватила дыхание, от неожиданности вышибла слезу. Вот черт, не водка и даже не первач… Чистый спирт! И его еще целая бутыль! Может, проще сразу застрелиться? Или вон «добряка» попросить помочь, чтоб не мучиться?

– Ты закусывай, парень, – посоветовал «Аль Пачино», протягивая Виктору кусок черного хлеба с колбасой. – И давай знакомиться заодно, коль уж занесла тебя нелегкая в эти места. Меня Валерьяном кличут. Вон тот рыжий – Корень, а это Кэп. Ну а тебя как величать?

– Ма… – начал, было, Виктор и осекся. «Майора Савельева» у сталкерского костра могут не понять, потому он утер невольные слезы рукавом и сказал:

– Виктор.

– Так вот прям Виктор, без погоняла? – удивленно поднял брови Валерьян. – Новичок, что ли?

– Типа того, – сказал Виктор, откусывая от бутерброда.

– Зона еще не дала нового имени, – прояснил ситуацию рыжебородый. – Но приняла. Ты с Кордона пришел такой весь в белом, при шпаге и без единой царапины? И, поди, ни аномалий не встретил, ни голодных мутантов?

– Угу, – промычал Виктор. Вопреки опасениям колбаса оказалась не магазинным продуктом вторичной переработки, а вкуснейшим деликатесом домашнего приготовления.

– Значит, неспроста ты сюда пришел, – задумчиво произнес «добряк», которого Валерьян назвал Кэпом. – Зона позвала.

– Как и всех нас в свое время, – вздохнул Корень. – Вот ты, Валерьян, когда понял, что нужен Зоне?

– Когда труп свой в Рыжем лесу нашел, – отозвался «Аль Пачино», ловко кромсая шмат сала широким боевым ножом с надписью «Антитеррор» на клинке. – Я тогда рассудил, что Зона мне вторую жизнь дала. А вот зачем, пока не понял.

– И не поймешь, – сказал Корень. – Я вот тоже до сих пор ничего не понимаю.

– Его вообще, похоже, черт-те откуда к нам занесло, – доверительно сообщил Виктору Валерьян. – Фильм «Гостья из будущего» смотрел? Старый, который за тринадцать месяцев до Первого взрыва на экраны вышел.

Виктор кивнул. Как не помнить любимый фильм его детства про красавицу Алису Селезневу, неразделенную и несбыточную любовь всех тогдашних мальчишек?

– Так вот, Кэп говорит, мол, в Лиманске телепорт есть, точная копия того, что в фильме. И что он Корня без сознания возле него нашел и вытащил наружу. И, типа, с тех пор ни одна падла к тому телепорту попасть не может, хотя адрес известен, но дверку открыть и посмотреть, что за ней, пока никому, кроме него, не удавалось. Правда, надо учитывать, что Кэп у нас парень хоть и честный, но с фантазией, и, судя по тому, что Корень ни черта о своем прошлом не помнит, причесать он мог что угодно.

Виктор смотрел на этих людей и не понимал, издеваются они над ним или же он реально попал в компанию сумасшедших. Один труп свой нашел, второй – «гостья из будущего» с бородой и «Валом», который в лапах, густо поросших рыжей шерстью, наверняка смотрится как детская игрушка.

– Не веришь? – краем рта усмехнулся Кэп. – Кто не верит, может сам сходить посмотреть. Лиманск, улица Кракiвська дом тридцать семь с мемориальной плитой, [5]5
  Краковская (укр.).


[Закрыть]на которой надпись на рiднiй мовi: «Збудовано на честь п'ятидесятирiччя Великого Жовтня»… [6]6
  Построен в честь Пятидесятилетия Великого октября (укр.).


[Закрыть]

– Спасибо, Кэп, учтем, – с серьезным видом кивнул Валериан. – Кстати, давно хотел тебя спросить как местного жителя, почему в Зоне все говорят на русском, хотя от Чернобыля до Киева немногим больше ста километров?

– Ну, ти й спитав, – проворчал Кэп. – Да тому що нiякий нормальний украiнець до Зони не полiзе… Ось дивись! В мене на Батькiвщинi, в мiстi Кривий Рiг, е все, що треба для нормального життя: сало, цибуля, горiлка та гарнi молодицi! Нащо нормальному украiнцю до Зони пхатися? Це москалi-заробiтчани понаiхали артефакти шукати, ось Зона i почала по-москальскi балакати. [7]7
  – Ну, ты спросил. Да потому, что никакой нормальный украинец в Зону не полезет… Вот смотри! У меня на родине, в городе Кривой Рог, есть все, что надо для нормальной жизни: сало, лук, водка и хорошенькие девушки! Зачем нормальному украинцу в Зону переться? Это москали-гастарбайтеры понаехали артефакты искать, вот Зона и начала по-москальски разговаривать (укр.).


[Закрыть]

У костра грохнуло. Корень вообще повалился на спину, зайдясь в хохоте и задрав к хмурому небу рыжую бороду. Даже Виктор улыбнулся.

– А ты тогда что здесь делаешь? – посмеиваясь в усы, спросил Валериан.

– Але ж дуже цiкаво менi спостерегати, як кумедно москалi тi артефакти шукають. То в аномалiю залiзуть, то до сусiда в кишеню. Кiно та й годi [8]8
  – Так очень интересно мне наблюдать, как забавно москали те артефакты ищут. То в аномалию залезут, то к соседу в карман. Кино да и только! (укр.).


[Закрыть]– ответил Кэп.

Новый взрыв хохота пронесся над стоянкой, колыхнув языки пламени костра.

Наконец все отсмеялись и процесс выпивки-закуски вернулся к прежнему ритму.

– Ну, в карман к ближнему все горазды смотреть, и не только в Зоне, – сказал Корень. – И в спину более удачливому стреляют во всем мире вне зависимости от национальности. А насчет Лиманска вы Кэпа особо не слушайте. Туда нынче ходить – верная смерть. Блуждает Лиманск, и когда вернется – никто не знает. Сейчас на его месте трехмерная проекция, из которой выхода нет в принципе.

– А отсюда? – кивнул Виктор на стену, торчащую невдалеке.

– Из двухмерной проекции мира, то есть отсюда, выход всегда есть. Если знать, где его найти, – произнес Кэп.

– Ну что ж, давайте по второй. За знакомство, – сказал Валериан и, никого не спрашивая, разлил по стаканам спирт.

За знакомство не выпить – обидеть навек, любому известно, кто вырос на просторах бывшего Советского Союза. Виктор опрокинул в себя кружку, продышался, закусил душистым салом – и вдруг понял, что он давно так хорошо ни с кем не общался. Именно здесь, посреди странного, жуткого мира, в компании едва знакомых сталкеров, которых Льюис Кэрролл послушал бы – и еще одну нетленку наваял, Виктору было хорошо. Душа отдыхала – пожалуй, впервые за многие годы. Драки, перестрелки, предательства, враги, притворяющиеся друзьями, и друзья, ставшие врагами, – все это осталось далеко в прошлом. Здесь же, в настоящем, были лишь он, костер и эти люди в центре пустого мира, девственно-чистого, лишенного грязи, крови и ненависти…

– А… что значит «двухмерная проекция»? – спросил Виктор. В голове у него уже слегка шумело с непривычки, но мозги работали пока еще довольно четко.

– То, где мы сейчас так хорошо сидим, – сказал Корень. – Проекция Зоны, в которой осталось только то, что имеет значение на текущий момент времени.

– Небо, земля и вон та стена? – уточнил Виктор.

– Ну да, – кивнул Валерьян.

– Ну… а мы почему тогда… это… объемные?

– У Зоны спроси, – посоветовал Кэп. – Может, потому, что ты и мы важны для нее именно в таком качестве. Или же мы просто так друг друга видим, хотя на самом деле плоские и однобокие, как шутки Валерьяна.

– А дом… то есть стена почему там?

Спирт потихоньку делал свое черное дело, и четко выражать свои мысли становилось все сложнее.

– Так в той точке пространства, где это здание находится, Большая Сходка проходить должна, которая для Зоны существенное значение имеет. Потому и проекция налицо. Все остальное неважно, – ответил Корень, нанизывая на кончик ножа солидный кусок тушенки. – Ну, про нас вроде теперь все ясно, теперь ты расскажи, зачем в Зону пришел.

Хмель отпустил как-то сразу. В повисшей тишине было слышно, как потрескивают в костре расслоившиеся от жара кости.

– Найти людей, – медленно проговорил Виктор.

– Хорошая причина, – кивнул Валериан. – И что за люди? Может, мы про них знаем чего. Гладишь, подскажем заодно, где их найти.

– Я знаю, где их найти, – сказал Виктор. – За тем и шел на Дикие Территории.

Кэп бросил в костер пустую банку из-под тушенки. Машинально проследив взглядом полет банки с нарисованной Великой Китайской стеной на боку, Виктор увидел, как, лишь коснувшись пламени, металл мгновенно расплавился и потек по черным костям.

– Знаешь, – медленно проговорил Кэп, – в Зоне обычно люди ищут других людей для того, чтобы их убить, – и, как правило, в этом нет ничего предосудительного. У каждого человека есть много причин для того, чтобы умереть, и самая распространенная из них, это если он никому на этом свете не нужен. Даже себе. Тогда он просто уходит из этого мира в поисках своего предназначения. Но из Зоны некуда уходить. Если человек попадает сюда, то это и есть его предназначение. Так что здесь не стоит убивать людей, если они не сделали или не собираются сделать тебе ничего плохого. А если ты убиваешь того, кто спас тебя, не отдав ему Долг жизни, то Зона накажет обязательно. И очень страшно накажет. Просто учти это на будущее.

– Спасибо, Кэп, – вполне серьезно произнес Виктор. В общем-то, ничего нового не сказал сейчас этот сталкер, но почему-то за душу зацепило. Может, спирт не до конца выветрился?

Они посидели еще немного, даже говорили о чем-то, доедая тушенку из вскрытых банок и разливая оставшийся спирт по стаканам. Но Виктор, опрокинув третий стаканчик «за то, что хорошо сидим», от продолжения отказался и терпеливо ждал, когда закончится пиршество.

– Ладно, поели-попили, пора и честь знать, – наконец сказал Валериан, хлопнув себя по коленям. – Кто парня выведет? Кэп, ты как?

– Как что – сразу Кэп, – проворчал сталкер, поднимаясь со своего места. – Мусор в костер не забудьте свалить, лентяи. И огонь не тушите, а то спьяну забудете.

– Ну да, так я прям и бросился тушить Вечный костер, – буркнул Валериан, скармливая прожорливому огню остатки пиршества. – Типа, мне жить надоело.

– Да кто тебя знает, – хмыкнул Кэп. – Тот, в Рыжем лесу, по ходу знал, что в логово снорков прется, и все равно шел зачем-то. Но это я так, к слову.

– Ну, сталкерюга, я тебе это на Кордоне припомню, – беззлобно погрозил Валериан.

– Не вспомнишь ты ни черта на Кордоне, – сказал Кэп.

Виктор поднялся со своего места.

– Слышь, парень, – окликнул его рыжебородый Корень. – Ты это, не сочти за труд, если что про меня найдешь, дай знать. А то неуютно как-то жить без прошлого.