Текст книги "Бизнес-блюз"

Автор книги: Дмитрий Новоселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Нам нет резона его сажать.

– О какой сумме идет речь? – спросил отец.

– Всего они похитили товара на двести тысяч рублей. Семьдесят процентов от этой суммы, по его собственному признанию, забирал Кирилл. Значит с вас сто сорок тысяч.

– Так много! – воскликнула мать.

– На самом деле, они продавали наш товар раза в два дешевле. Поэтому, получил он на руки всего тысяч семьдесят – восемьдесят.

– Все равно, это – гигантская сумма, – не унималась женщина. – Куда он мог ее потратить?

– А на что тратят деньги наркоманы?

– Он что опять начал? – спросил муж у жены.

– Я не знала.

– Как ты могла не знать? Ты же мать!

– А ты?

– Но, ты ведь с ним живешь!

У меня было такое ощущение, что они вот-вот подерутся.

– Вы можете скандалить дома, – попробовал я их успокоить.

– Мы не живем вместе лет пятнадцать, – сказала женщина.

– У меня другая семья, – подтвердил мужик.

– Это ты во всем виноват, – с ненавистью произнесла мать Кирилла. – У мальчика должен быть отец.

– Когда он пришел из армии и чуть не погиб от передозировки, я тебе предлагал деньги на лечение.

– Нам не нужны твои деньги.

– Дура.

– Что делать-то будем? – попытался я вернуть их к теме нашего разговора.

– Раз он получил на руки всего семьдесят тысяч, почему мы должны возвращать вам сто сорок? – спросила женщина.

От такой наглости и глупости я на какое-то время потерял дар речи.

– Дура, – опять произнес мужчина.

– А если бы он наш товар бесплатно раздаривал, то вы, получается, не были бы нам ничего должны? – ехидно поинтересовался я.

– Дура она.

Отец откусил сухарик, с шумом отхлебнул и произнес:

– У меня будут деньги через две недели.

– У нас всего три дня.

– За три дня нам не найти.

– Через три дня менты обязаны передать дело в следствие. А там – прокуратура, отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, или как он там теперь называется? Никто с вами церемониться не будет. Могут еще что-нибудь повесить во время ломки.

– Это все понятно, – кивнул мужик. – Но, где их взять, если нету?

– Может, мы вам что-нибудь в залог пока оставим? – подкинула умную мысль мать Кирилла. Она стала моргать еще чаще.

– Что?

– Что?

– У тебя ведь есть машина, – обратилась она к бывшему мужу.

– Машина у меня есть, – согласился он.

– Какая? – поинтересовался я.

– «Октавия». Две тысячи второго года.

«Ни фига себе», – подумал я. Его внешний вид тянул максимум на «семерку».

– Она стоит дороже ста сорока тысяч, – гордо произнес мужчина.

– Нам лишнего не надо, – перебил его я. – Предлагаю сделать так. Завтра мы оформляем машину на меня. Ездить я на ней не буду. Мало того, ключи вы можете забрать себе, но поставим тачку на нашу стоянку. Когда вы принесете деньги, мы переоформляем ее обратно на вас, и все. Срок – месяц. Если вы за это время не находите деньги, я продаю машину, возвращаю вам разницу и рву расписку.

Мужик думал минут десять, потом попросил еще раз повторить схему.

Когда звуки моего голоса проникли, наконец, в его черепную коробку, он произнес:

– Годится.

«Слава богу», – подумал я. – «С одним должником определились. Где там наша корова»?

Гости допили чай, съели еще по сухарю и ушли. Подплыла Вероника и спросила, какую премию мы решили выдать ей за бдительность. Она сгорала от нетерпения и в мечтах уже примеряла какой-нибудь праздничный наряд или даже дубленку. Я сказал, что пока не знаю. Она очень сильно во мне разочаровалась.

По дороге домой я чувствовал, что мне должно было бы быть фигово на душе, но не помнил, почему. Потом всплыл сюжет с женой и напарником, и я опять принялся терзать себе сердце.

Дома я первым делом отправился в душ. Мой пенис походил на свернувшегося в клубок маленького котенка, который целыми днями ничего не делает, только спит и даже не играет.

Если моя жена мне изменяет, то данный натюрморт может служить ей веским оправданием.

Ближе к ночи позвонили из фонда «Право» и сообщили, что фигуранты подписали все нужные бумаги.

8.

Мелодия лилась откуда-то справа. Это была песенка АББы «Money, money». Причем звучал только припев и то не до конца. Проиграет несколько секунд и начинается снова. Мне нравится АББА. Около минуты я наслаждался, потом вспомнил, что вчера Аркашка, по моей просьбе, скачал мне на телефон новый полифонический сигнал. Я нашарил трубку.

– Здравствуйте, это отец Кирилла.

На часах – шесть тридцать.

– Здравствуйте.

– Я хочу перед вами извиниться. Сегодня в восемь у нас с вами встретиться не получится.

– Почему?

– Моя жена не согласна. В смысле – вторая. Чтобы продать машину нужно согласие жены, так она ни в какую. Мне, говорит, наплевать на твоего наркомана. У нас две дочери.

Спросонья я не сразу понял о чем речь. Когда мужик повторил свою беду еще раз, я подумал, что его нынешней жене не откажешь в логике.

– Тогда мы его посадим, – сказал я как можно тверже.

– Погодите, я сегодня в течение дня что-нибудь придумаю.

– Даю вам сутки.

День опять начался с плохой новости. Я уже понемногу к этому привыкаю. Само собой вспомнились вчерашние подозрения на счет жены и партнера. Опять захотелось выпить. Так рано желание выпить просыпается во мне только с глубочайшего похмелья. Или от тоски.

Мои женщины все еще находились в плену своих девичьих снов. Я умылся, достал с полки четыре фотоальбома на триста фотографий каждый и заперся в гостевом туалете. Предстояла встреча с Апрельцевым, нужно было отдать ему снимок жены, по которому он мог бы легко ее узнать. Я сел на унитаз и принялся рассматривать эпизоды нашей совместной жизни. Главной фотомоделью в нашем портфолио была Маринка. Вот она около пирамиды, вот на берегу реки с окуньком, вот на табурете читает стихотворение Маршака. Удивительно, но жена на снимках встречалась редко и неказисто. Я изрядно намучился, прежде чем нашел достойную фотографию. Причем, что интересно, запечатлена она на ней была рядом с Чебоксаровым. Вначале я хотел «Дальтоника» отрезать, но потом решил, что, наверное, наоборот, так оно даже правильней будет.

Я спрятал фотографию в карман, положил альбомы обратно на полку, глотнул кофе и, как нашкодивший школьник, свалил из дома до звонка будильника.

– Привет, – сказал генерал.

Я уже прошел мимо его двери и поэтому голос раздался за спиной. Скрипа открываемой двери я не слышал.

– Здорово.

Его облик кардинально преобразился. Голубые порочные трусы в обтяг фирмы “Dim”, красная шелковая майка. Я даже вздрогнул.

– Как дела?

– Средне.

– На фирме развитие есть?

– Приостановилось.

– Это плохо. Что не растет, то умирает.

– Тем не менее, я с оптимизмом смотрю в будущее, – я пока еще ни в чем плохом себе не.

– Веришь в светлое будущее?

– Пытаюсь.

– Светлое будущее чаще всего становится темным прошлым. Со временем.

– Что же делать?

– Живи настоящим.

Я не был согласен с Макарычем, но вслух ничего не сказал.

– А событие еще не случилось? – спросил генерал. – После которого все меняется?

– Пока нет. А у тебя?

– Кое-что изменилось, – он выразительно указал рукой на свои трусы. – Жду дальнейших проявлений.

Возможно, он надеялся на то, что я похвалю его внешний вид. Но мне не хотелось рассыпаться в комплиментах. Я подошел к соседу, зачем-то пожал ему руку, погладил Пулю, которая при этом так и не оторвала языка от своей промежности, и спустился в гараж.

По небу плыли рыбы и корабли, над землей летели машины. Все вокруг двигалось. Мне тоже нужно было двигаться. В наше время останавливаться боязно, можно куда-нибудь не успеть.

В офисе я объявился самым первым, даже разбудил охранника. На моем столе лежал лист бумаги, на котором аккуратным Колькиным подчерком было написано: «Выписка из газеты «Из рук в руки»». Выписка содержала пять пунктов, каждый из которых состоял из технических характеристик помещения, его месторасположения и стоимости. Я изучил все пять. На самом деле нам подходил всего один вариант, в самом центре, в недавно построенном доме, площадью сто пятьдесят квадратов. Стоило это помещение довольно дешево – три миллиона, но продавалось срочно, и аванс в размере пятисот тысяч нужно было вносить немедленно, до Нового Года. Конечно, складских маловато, но основную массу бумаги и товара можно держать в ангаре и подвозить по мере надобности. А в остальном – лучше не придумаешь. Только где взять деньги?

С другой стороны, если моя жена имеет отношения с моим напарником, то встанет вопрос о разделе всего бизнеса и тогда задача приобретения помещения может отпасть сама собой. На эту тему мне думать не хотелось. Просто было страшно, но, как чаще всего бывает, именно эти темные мысли и не выходили в данный момент из головы.

Чтобы сменить тему, я взял чистый лист бумаги и стал писать список людей, которым я должен купить подарки к Новому Году. Первой в моем списке появилась дочь. Раньше, для того, чтобы узнать, что она хочет получить к Новому Году, мы заставляли ее писать письмо Деду Морозу, потом делали вид, что отправляем и покупали подарки, которые предусмотрительно отдавали в мешок вызванным артистам.

Второй я написал жену. Здесь думать долго не пришлось. Я знал, какие она любит духи и уже проверил, что они у нее заканчиваются. Чебоксарову я назло всему решил подарить пару трусов. Причем – стрингеров. Если у них что-то есть с моей супругой, пусть поломают голову. Шамруку – «мерседесовский» брелок. Нужно поискать фирменный. Пришлось задуматься на счет Макарыча. Если знакомство с Беллой Тейтельбаум можно считать подарком, то вроде я ему уже ничего не должен, но, с другой стороны, сутенерство – уголовно наказуемое деяние. Подарю ему книгу. Историческую или политическую или с мыслями замечательных людей. После генерала оставались только мама с папой в Ноябрьске, которым я уже отправил посылочку, и разные двоюродные. Не так уж и много народу.

Кроме родни и друзей, были еще всякие нужные люди, которых курировал я. Вообще-то все начальство ублажал Чебоксаров, но и у меня были связи, про которые в Новый Год забывать никак нельзя. Над этим списком я бился минут двадцать, мне понадобилась записная книжка.

Крупных поставщиков и потребителей мы обычно поздравляли по факсу или через интернет. Этим занимался Аркашка.

Самой большой нашей головной болью было то, что у нас до сих пор не имелось своего человека в команде губернатора. А тот уже давно набрал силу и положил область в карман. Любой предприниматель не пожалеет никаких денег для того чтобы попасть в обойму, хотя бы приоткрыть дверь, хотя бы услышать звуки музыки, раздающиеся с их праздника жизни. Нам пока не удалось выйти на этот уровень, но мы не теряли надежды.

В конторе стали появляться люди. Захлопали двери, заскрипели половицы. В дверной проем заглянула Лариса.

– Здравствуйте, – сказала она. – А я смотрю, свет горит. Даже испугалась.

Потом позвонил и зашел Аркашка.

– Мне нужно сегодня дать подтверждение Деду Морозу. Все так же?

– Да, тридцать первого, шесть часов.

Сразу после Аркашки зашла Петровна.

– Мы будем, в конце концов, премию давать или нет?

– Наверное, будем. Я не знаю. Сейчас не до этого.

– А когда до этого? Народ ропщет.

– Кто именно?

– Все.

– Пусть придут представители народа.

Петровна схватилась за сердце и ушла.

Позвонил охранник.

– Тут к вам какой-то программист просится. А вы меня за того наругали. Что делать?

Я велел пропустить и подумал о том, что вот оно, началось. Если это какой диверсант, то нужно брать его тепленьким, незаметно позвонив Полупану.

Компьютерщиком оказался Федя из УВД.

– Я решил, что толку зря звонить, взял и пришел, пока время есть, – не вполне логично заявил он. – Мне нужно познакомиться с писюками, вникнуть в настройки сети а только потом приступить к изменению конфигурации программы.

– Я предупрежу всех, чтобы давали тебе доступ к машинам по первому требованию.

– Учтите, что мне придется работать по ночам. Сегодня – исключение, а так я все время занят.

– Ничего страшного. Это здание на охрану не сдается, тут всегда дежурит вахта.

– С чего начнем?

Я отвел Федю в кабинет к Чебоксарову, а на обратном пути дал Ларисе необходимые распоряжения о нем.

Откуда-то с улицы пришел слух о том, что привезли пихты. Я спустился во двор, где Аркашка вручил мне самую пушистую. Откинув заднее сиденье, я засунул дерево в машину. Руки испачкались смолой и стали пахнуть праздником.

Елки разошлись на ура. Петровна зачем-то взяла себе три.

– Хочу подарить Макарычу книгу, – сказал я Аркашке. – Посоветуй, какую?

– «Путин и КГБ», – не задумываясь ответил тот.

– Почему?

– У меня их три. – В штабе подарили.

– Каком штабе?

– Предвыборном. «Единой России».

– Не знал, что ты активен не только в оплодотворении коллег по работе, но и политически.

– А вдруг, когда-нибудь стану депутатом.

Я подумал, что это вполне возможно.

– Хорошо, тащи свою книгу.

Незаметно наступило время Апрельцева.

– Я сижу «У дедушки», что тебе заказать? – поинтересовался он.

– То же, что и себе. Только без спиртного.

– Давай, ехай, – он уже чем-то чавкал.

Переступив порог заведения, я подумал о том, что надо менять кабак. Черт с ними, со скидками. Все надоело.

На столе перед Апрельцевым не было свободного места от тарелок. Я очень засомневался, что мы вдвоем сможем, все это съесть, но про себя решил, что отступать не буду, тем более что платить все равно мне.

– Ну, что там у тебя? – осведомился частный сыщик.

Я протянул ему фотографию.

– Что за люди? А, вот этого знаю. Чебоксаров. Так ведь?

– Да.

– За ним, что ли следить?

– И за ним тоже.

– Отлично! Подсираешь партнера? А баба кто?

– Моя жена.

– Отлично!

– Ты в кого такой оптимист?

– Говорят, в дедушку по материнской линии, его расстреляли совсем молодым. На предмет чего будем работать объекты? По поводу встреч в рабочее время?

– Нет, они встречаются почти каждый день и вполне легально. Будем выявлять близость.

– Что будет отчетом? Фотографии, видео?

– Пока не знаю. Решим по ходу. Для начала распиши весь день поминутно.

– Основной объект дама?

– Да.

– Отлично. Только имей ввиду, мои услуги дорого стоят.

– К примеру?

– Сто баксов в час.

Я чуть не подавился куском курицы.

– Ты что, дурак?

– Нормальные расценки.

– Штука рублей.

– Согласен, – он живо протянул руку.

– В день.

– Не. Ты что, издеваешься?

– Тогда до свидания. Давай фотку.

– Хорошо, только прибавь накладные расходы, – охотно согласился он.

– Что в них входит?

– Бензин, подкуп персонала, еда и прочее.

Я подумал, что если он каждый день будет завтракать, обедать и ужинать, как сейчас, то получится даже больше основной платы.

– Но не более пятисот рублей в день, – предложил я.

– Годится, – он опять протянул мне руку.

Можно быть уверенным, что ему вполне хватит фантазии, чтобы эти пятьсот рублей сверх тысячи предъявлять мне каждый день.

Апрельцев стал задавать мне всякие вопросы, причем интимные. Я не был готов к этому и большинство из них игнорировал. Я продиктовал ему номер «десятки», на которой ездила жена, нарисовал схему маршрута, а вот с адресом больницы, в которой она работала, вышла заминка. Я его не помнил. Пришлось тоже объяснять на пальцах.

Между прочим, я ел абсолютно столько же, сколько мой собеседник. Не отставал ни на кроху. Единственное, что пропустил – пиво и вино, зато наверстал двумя стаканами сока. Под конец мне стало плохо, пуговица на брюках могла лопнуть в любую секунду. Я не представлял, как можно двигаться после такого перекусона. Этого прожору нужно свести с Чебоксаровым и устроить соревнования. Любопытное будет зрелище. У них совершенно равные шансы на победу.

– Когда приступишь?

– Прямо сейчас, как только получу аванс.

– Сколько?

– Тысяч десять.

– Вот тебе трояк на два дня, дальше будет видно. Я думаю, что все можно выяснить дней за пять, а может и меньше.

– Щедрость не является отличительной чертой твоего характера.

Мы пожали друг другу руки на прощание, но встать со стула я смог только со второй попытки. Для того чтобы переварить такое непомерное количество пищи кровь отлила не только от головы, но и от конечностей. Пока я двигал свое тело от крыльца ресторана до машины, телефон позвонил три раза.

– Я еду в офис, – сказал Дальтоник. – Ты где?

– Пытаюсь двигаться в том же направлении.

– Хорошо, нужно пообщаться.

Через секунду Лариса сообщила, что нас дожидаются московские представители страховой компании. Сразу за ней дал о себе знать Полупан:

– Тебе знакома фамилия Лобиков?

– Нет.

– Ладно.

– Что опять кто-нибудь сгорел?

– Да, петарда и алкоголь.

– Я считаю, что ты сейчас занимаешься глупостями.

– Я ищу связи, совпадения и повторы. Может выстрелить.

Я не стал посвящать его в свои подозрения относительно сексуальной распущенности своей жены. Тем более что в этом нет ничего странного.

Меня бросило в пот. Может быть, потеплело на улице и печка чересчур топила, а, скорее всего, это была моя собственная реакция на звонки. Чебоксаров не сказал, что все нормально. Он мог бы сказать: «Еду из «Госкомимущества», все в кайф, давай обсудим»! Он так не сказал, значит там полная лажа. В приемной сидят Московские страхователи, они уже вынесли вердикт и мне почему-то казалось, что он не в нашу пользу. И еще этот Полупан со своими пожарами! И так у меня от одной мысли об огне крыша едет.

На светофоре пришлось резко затормозить. Отвлекся. Никого не задел, но пихта на заднем сиденье сдвинулась с места и поцарапала кожаное сидение.

Мы с Колькой подъехали к офису одновременно. Я успел на лестнице спросить его:

– Ну, что там? Лажа?

– Полная. Я вызвал Спарыкина. Он обещал через час подъехать. Нужно принимать решение.

Я так и знал. Значит со страховкой тоже выйдет облом.

– Давай вместе пообщаемся с москвичами, – попросил я партнера.

– Ты ведь обещал, что сам будешь вести дела по страховке.

– Пожалуйста, – жалобно промычал я.

Чебоксаров посмотрел на меня осуждающе, как будто я пукнул при людях.

– Говорить будешь ты, – уточнил он.

– Конечно, – я бы подтвердил что угодно.

В приемной сидели два мужика. Одного из них я знал, у него была фамилия Егоров, он был местным представителем компании. Второй мужчина выглядел более представительно – широкие плечи, колющие глаза и дорогой костюм. Наверное, когда-то он служил в силовых структурах.

Мы все прошли в кабинет к Чебоксарову. Лариса принесла чай. Тут у меня случился провал. Я перестал понимать некоторые слова, и даже звуки. Я ощущал, что происходит, впитывал картинку, но смысла разговора не улавливал. Тупо кивал головой и улыбался. Колька строил мне рожи и подавал отчаянные знаки, но я молчал и продолжал находиться в сомнамбулическом состоянии, неотрывно смотрел на москвича понимая, что ничего у нас не выйдет.

Гости разложили на столе какие-то бумаги. Они что-то объясняли Дальтонику, тот говорил и всячески пытался вывести меня из ступора. Наконец я начал понимать некоторые предложения, но, услышав загадочные и пугающие слова: «испытательная пожарная лаборатория», опять впал в транс. Так прошло минут пять. Егоров встал и куда-то ушел.

– По бумагам у вас все сходится и все правильно, – сказал москвич. После этих слов я включился и опять все начал понимать. – По документам в момент пожара на вашем складе находилось товарно-материальных ценностей на один миллион восемьсот тысяч рублей. По входящим ценам. В результате пожара все эти ценности сгорели. Я хочу донести до вас пару моментов. Несмотря на то, что склад застрахован у вас на три миллиона, я прошу, чтобы вы отбросили мысль об этой сумме. Возмещать мы будем – если будем – только реальные убытки. Это вам понятно?

– Конечно, – панически согласился я.

Колька посмотрел на меня с презрением.

– И еще, несмотря на то, что все бумаги в порядке, у меня есть стойкое ощущение, что в вашем случае что-то не то.

– В каком плане? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Дальтоник.

– У меня огромный опыт, еще с прошлой работы. Если вагон с товаром только что пришел и сразу сгорел, то тут что-то не чисто. Возможно, вы не специально планировали ввести нас в заблуждение, скорее всего, просто все так совпало, вагон пришел, разгрузить не успели, тут как раз пожар. А почему бы и нет?

– Вы за кого нас принимаете? – возмутился Чебоксаров.

– Ладно, ладно, – москвич достал портфель и открыл замки. – Я специально отослал Егорова, – он достал какой-то прибор с антенной и положил на стол. – Я все предусмотрел, – он указал пальцем на непонятный предмет. – Не горят, значит в этой комнате микрофонов нет. Вы поймите, стоит мне поговорить со сторожем или любым другим аборигеном, все сразу станет ясно. Вы, парни, погорите.

Я чуть не грохнулся в обморок. Слово пожар встречалось в его речи слишком часто.

– Это все чушь, – опять сказал Колька.

– Возможно, – согласился москвич. – Но я вам предлагаю следующую вещь. Вы мне обещаете материальное вознаграждение, а я – быстрое поступление денег. Можем назвать это так. За скорость. Всего ничего – пятьсот тысяч. Причем после того, как деньги упадут на ваш счет.

– А если мы не уплатим? – спросил я.

– Я смогу возобновить расследование на основании новых фактов. Факты я организую. Поймите, парни, у меня скоро пенсия.

– У нас все законно, – упрямо повторил Чебоксаров.

– А я не тороплю. Вот мой федеральный номер, – он протянул визитку. – Сутки я еще здесь. Позвоните, скажете одно слово: согласны. Я сообщу Егорову, что вы оставили документы на ознакомление и подпишете только завтра.

С этими словами он покинул наши чертоги.

– Ты конченый мудак, – набросился на меня Дальтоник. – Сам заварил всю кашу и в кусты.

– Извини, заклинило.

– Ну, и что теперь делать будем?

– А че? Все нормально. Отвалим ему пятьсот штук. Наверное, можно и скинуть сотку. Два процента на обналичку. Навар – лимон. Нам даже уговаривать его не пришлось. Он все сделал за нас. При этом мы ничем не рискуем. Башляем только после поступления денег.

– Да дело не в этом, я изначально был против затеи. Ты все организовал, а выпутываться, как обычно, предоставил мне.

Он был прав. Я даже не злился за то, что он держал мою жену за руку.

– Я ему завтра позвоню и скажу, что мы согласны. Это я беру на себя.

– Тоже мне – герой.

Мне захотелось разрядить обстановку.

– С этой повязкой на руке ты прямо как Щорс из песни.

– У Щорса голова обвязана, – не согласился со мной Колька.

Пришел Спарыкин. От него веяло молодостью и энергией. Не смотря на десять лет разницы, он выглядел моложе меня. Он сразу приступил к делу.

– Давай, рассказывай, – обратился он к Кольке.

– Короче, нам в любом случае придется съезжать с завода. Ни с вьетнамцами, ни с Урожаевым никто за нас биться не собирается ни за какие деньги. Во-первых, я выяснил, что этот Урожаев какой-то там родственник губернатору. Вроде бы со стороны жены. Во-вторых, он из их среды, а мы засранные коммерсанты. Ничего страшного, говорят, переезжайте и начинайте на новом месте. Убытки никого не волнуют.

– А тот факт, что вьетнамцы вытесняют русских и лишают область налогов? – спросил я?

– Там все работают на свой карман. Если что-то и делается для области, только чтобы с работы не выгнали. Временщики. Попал в обойму – хапай! Его ведь туда и поставили для того, чтобы успешно все разворовал.

– Блядь, что у нас за страна такая!? – в сердцах воскликнул Спарыкин.

– А, твои-то менты не лучше, – напомнил я.

– Вот я и говорю. Ничего святого.

– Я почему-то так расстроился, – пожаловался Чебоксаров. – Даже давление подскочило до ста тридцати. Не знаю, что делать. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Хоть за границу сваливай.

Мысль про заграницу показалась мне знакомой.

– И еще, я понял самое главное, – продолжил Колька. – Мы с вами, дорогие друзья, оказывается полный ноль. Никому мы не нужны, никто за нас горой не встанет. Все наши связи – ерунда. И деньги тоже. Чтобы в этой стране что-то значить, нужна власть. Вот когда ты работал в ментовке, – Колька кивнул на Спарыкина, – у нас была власть, какая-никакая. А теперь вообще: за плечами одна пустота.

– Валить надо за кордон, – мне захотелось поделиться своими мыслями на счет теплого моря и пальм. – Все продать и валить.

– Или идти депутатом, – сказал Спарыкин.

– Мне кажется, что в этой стране никогда ничего хорошего не будет, – обречено сказал Дальтоник.

– Да не паникуйте вы, – полковник уже был не рад, что затеял этот разговор. – Все еще образуется. Смотрите, какой год был позитивный. Все налаживается. Россия возрождается.

– В этой стране никогда не было порядка. Никогда ничего хорошего не происходило.

– До революции не было лучше страны, – не сдавался Спарыкин.

– Ты вообще книжки читаешь? – поинтересовался Колька. – Ты в школе учился? Открой любого классика. Салтыков-Щедрин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Чехов. Мздоимство, воровство и вековая тупость. Черная дыра. Ни нам, ни нашим детям, ни нашим внукам не видать тут просвета. Не знаю как вы, а я каждый день жду подвоха. Кроме бабок ни о чем думать не могу.

– Я тоже ни о чем кроме работы не думаю. Надоело. Нужно купить пляж на острове. Дом. И косить капусту с туристов. Пальмы, солнце и голубые водопады.

– На острове пусть обезьяны живут, – сказал Колька. – Ехать нужно в Европу. Цивилизация, демократия, континент. Достопримечательностей до конца жизни не осмотреть.

– Ребята, – перебил полковник. – Давайте вначале здесь дела закончим с вьетнамцами, а потом, пожалуйста, кто куда, хоть на острова, хоть в Европу. Лично я остаюсь.

– Что с помещениями? – спросил у меня Дальтоник. – Ты смотрел мою выписку?

Я сбегал за бумажкой, и мы стали усиленно обсуждать описанную в ней недвижимость. Через двадцать минут все сошлись на мысли, что нужно покупать магазин в центре за три миллиона.

– Где брать деньги? – задал я риторический вопрос. – Продажа срочная. Риэлторы просят пятьсот тысяч сразу. И потом еще два с половиной лимона в течение двух недель.

– Ну, пятьсот штук мы заплатим мгновенно и без проблем по овердрафту, – стал размышлять Чебоксаров. – Остальное быстренько возьмем в кредит. Банк даст. Лишь бы из-за новогодних каникул заминка не вышла. А вот как отдавать будем? Вот это – вопрос. Не просадить бы фирму. Эти деньги истратятся, по существу, впустую, и прибыль приносить не будут.

– Выкрутимся, – сказал я. – Подойдет срок расчета, перезаймем в другом месте, рассчитаемся и тут же снова возьмем.

– Двести тысяч вытрясем с воров, – вставил Спарыкин.

– Что-то я очень сомневаюсь, – не согласился я.

– Запомни мои слова. Они принесут. Если у мужика есть хорошая машина, значит, деньги будут. Ты бы нашел для сына?

– У меня дочь.

На какое-то время все замолчали, раздумывая о том, откуда бы взять бабок.

– Получим лимон за страховку, – вспомнил Колька.

– Но, ведь нам, насколько я понимаю, придется пустить его на закуп бумаги, – сказал полковник.

Мы с Дальтоником переглянулись.

– Давай, рассказывай, – попросил я напарника.

Чебоксаров рассказал полковнику о том, какую аферу мы провернули со страховкой.

– Идиоты, – восхищенно пробормотал тот и почесал затылок.

– Идиоты – не идиоты, а этот лимончик нам в самый раз будет, – похвастался я. – Причем, там не чистый лимон, а еще триста штук сверху.

– Итак, – начал складывать Чебоксаров. – Двести штук выбиваем с воров, лимон триста получаем со страховой компании – вот уже половина суммы набралась. Нам бы еще штук пятьсот, а третий лимон как-нибудь за год заработаем.

– Обидно, что в связи с переездом нужны дополнительные капиталовложения, – пожаловался я. – Во-первых, придется делать ремонт. Во-вторых, увеличатся расходы на рекламу, новое место нуждается в усиленной раскрутке. В-третьих, из-за перемены адреса и номеров телефонов непременно потеряем процентов тридцать оборота.

Спарыкин все еще с остервенением чесал затылок. Я посмотрел на его бычью шею и не удивился бы, если вдруг увидел там потоки крови.

– Я знаю, как вытрясти с узкоглазых пол-лимона, – неожиданно громко сказал он.

Мы встрепенулись.

– Послушайте мой план, – сказал полковник. – Я его давно вынашиваю.

Его лицо приняло торжественное выражение. Из его повествования я узнал много нового. Например, для меня стало открытием, что в середине восьмидесятых вьетнамцев в Советском Союзе было уже видимо-невидимо. Они вкалывали на трудоемких рабочих местах, в частности на ленинградском фанерном комбинате и уже тогда сформировали преступные сообщества. Именно с этого комбината во времена молодости Спарыкина к нам в область приперлась стайка ням-нямов надеясь продать западные шмотки трудовому населению в спекулятивных целях. Полковнику уже тогда пришлось участвовать в их отлове, и он именно в те времена понял глубинную сущность азиатов:

– Основная черта их характера в том, что кроме своих земляков они никому не доверяют. Мало того, они путаются в наших госструктурах и слабо отдают себе отчет в том, кто и за что у нас отвечает. На этом мы их и поймаем. И еще, они – ссыкуны.

Его план был по-ментовски прост, прямолинеен и туповат. Но, он мог сработать, причем с высокой долей вероятности. Мы как-то все повеселели. Я даже заулыбался. Причем настроение у нас улучшилось совсем не из-за возможных денег, просто хотелось взять реванш.

– Только надо просить больше. Они не успокоятся, пока не сторгуют процентов двадцать, – продолжал напутствовать Спарыкин. – Вот тебе его визитка. Звони. И, пожалуйста, будь вежлив, – он протянул мне белый квадратик. Я набрал номер.

– Алло, – сказал мужской голос.

– Мне нужен Нгуен Зуй.

– Я вас слушаю, – он говорил почти без акцента.

Я представился и пояснил, что являюсь представителем арендаторов с завода геофизического оборудования.

– Хотелось бы с вами встретиться.

– Зачем?

– Поговорить.

– Я очень занят, до вашего Нового Года никак.

– Очень жаль. Просто мы хотели освободить помещение до праздников, потому что уезжаем отдыхать, – я мучительно перебирал в уме все известные мне курорты. Ничего солидней «Острова свободы» на ум не пришло, – на Кубу. До этого момента нам бы не помешало обговорить некоторые нюансы с новыми хозяевами, то есть с вами. Но, раз вам некогда, то придется встретиться после нашего приезда. В числах двадцатых января или в начале февраля. И только потом переезжать.

– С первого января у нас договор об аренде.

– Вот я и говорю. Зачем вам терять месяц? Возможно вы не в курсе, но ваш договор можно оспорить в арбитражном суде. Процесс может затянуться до марта.

Он молчал минуты три. Сообразительным парня назвать никак нельзя.

– Где вы хотите встретиться? – видимо перспектива затягивания открытия рынка его все-таки не устраивала.

– На заводе. Завтра в обед. Мы торгуем бумагой.

– Я приеду в два.

– Отлично, – сказал я и вздрогнул. Дурные привычки прилипчивы.

– Противно! – сказал Чебоксаров, после того, как я положил трубку, – Противно! С какой стати мы должны с ним любезничать? Надо валить из этой засраной страны. Здесь в любой момент могут кинуть, продать твое место какому-нибудь эфиопу или посадить ни за что ни про что. Надо валить, пока молодой. В Европу.