Текст книги "Севера. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Наутро Бородулин, проснувшись, никого не обнаружил рядом с собой. В первую минуту он даже решил, что ему все, произошедшее накануне, не то почудилось, не то приснилось. Но подушка все еще сохраняла легкий аромат духов, а на простыне обнаружилось несколько бурых пятнышек. Он стиснул зубы. Ну как, как он мог вчера… Ведь совсем девчонка, ведь двадцать лет разницы в возрасте, ведь она ему в дочери годится. Ну бывает ведь такое: романтическая натура, придумала себе черт знает что. А он? Ему надо было тактично вправить ей мозги, успокоить и отправить восвояси, вместо того, чтобы… Что вчера на него нашло? Прошлое всплыло, старые болячки заныли, а тут еще Михайленко со своей Изольдой. Да надо уже признаться себе: он просто извелся от одиночества. Как бы он не загружал себя работой, какие бы у него ни были дружеские отношения с мужиками, насколько бы ни были занимательны интеллектуальные беседы с тем же заместителем, но это все не могло заменить простого человеческого… нет, именно женского тепла. Может, если бы не вышло так с Мариной, он бы не настолько маялся. Но вот случилось все именно так, и все это время в душе копилась глухая тоска. Дома бы он уже давно нашел подходящую женщину. Пусть не для души, так хотя бы для тела. А тут… вот и снесло крышу на раз. И что теперь делать? Как людям в глаза смотреть? А как с этой девочкой разговаривать? Тут и думать не надо – все всё уже знают. А он… царь хренов.

Ругая себя на чем свет стоит, Андрей прибрал постель, оделся и собрался в столовую за чаем. Но едва он сделал шаг к двери, как она распахнулась сама. На пороге обнаружилась Света с подносом в руках. Уже одетая, умытая и причесанная, вся буквально светящаяся от счастья. Бородулин не успел не то, чтобы сказать хоть слово, а даже издать хоть какой-нибудь звук, как она вошла в комнату, плотно закрыв за собой дверь, и во мгновение ока сгрузила с подноса на стол чайник кипятка, обернутый полотенцем заварник, розетку с клюквой в сахаре, вазочку со свежим печеньем и две отмытые до идеальной чистоты чайные пары. Андрей от неожиданности буквально потерял дар речи, а девушка, до крайности довольная произведенным эффектом, подошла вплотную, приподнялась на цыпочки и легонько чмокнула своего мужчину в небритую щеку.

– Доброе утро! – почти пропела она и уселась у стола на любимое место Андрея. – Давай пить чай. А то Уржумов уже дважды тебя спрашивал.

Все слова, которые Бородулин планировал сказать, застряли у него в горле. Он, ошарашенный, растерянно хлопал глазами и открывал рот, пытаясь что-то произнести. Видимо, вид у него был презабавнейший, потому что Света слегка прыснула в кулачок, а потом поднялась, подошла к нему и серьезно, очень по-взрослому и немного виновато сказала:

– Так вот вышло, я влюбилась в тебя. Глупо, наверно, но как уж есть. Я сперва думала – блажь, честно пыталась как-то себя побороть, но вот не вышло. И ты тоже ведь маялся, я видела. Плохо тебе было одному, я знаю. Но ты первым никогда бы не подошел, поэтому я решилась и взяла все на себя. И теперь ничего не поделаешь, тебе придется с этим смириться. Ты не переживай, я не буду тебе в тягость. Я знаю, у тебя много дел, ты часто занят – я ничего не хочу. Просто когда тебе понадобится, я буду рядом.

В ее глазах сверкнули бесенята и она, уже с ехидным прищуром продолжила:

– В общем, я тебя выбрала, и ты с этим вчера согласился. Все, теперь ты мой.

И, опять посерьезнев, закончила:

– Уржумов правда торопит, что-то у него срочное. Давай быстренько почаевничаем, да беги. А я здесь все приберу.

Через два часа, трясясь в седле снегохода, Андрей пытался обдумать все произошедшее, разложить для себя по полочкам, проанализировать и понять. Но нынче груза было много, а людей мало, пришлось самому садиться за руль. Груз был тяжелым, маршрут – извилистым, встречный ветер – холодным и резким, и думать получалось плохо. В конце концов он махнул рукой и сосредоточился на дороге.

Приехал в Озерный. Народ встречает, радуется – еще бы, большой начальник прибыл, да еще от новогодних пирушек люди толком не отошли. А настроение – ни к черту. Намерзся, задубел, лицо снегом посекло, несмотря на очки и подшлемник. Но это еще полбеды. Главное – в душе погано, все кажется, что он не по-людски со Светой поступил, не по-честному. И, вроде бы, девчонка на себя все взяла, его совесть должна быть спокойна, однако же дерет что-то. Хочется напиться до зеленых чертей, а приходится махать приветственно, руки жать, улыбаться, слова правильные говорить. Уржумов в баньку принялся зазывать – Бородулин отказался: вперед дела делать надо. Двое парней, что с караваном пришли, однако, отказываться не стали. Ну да пусть их, они свое на сегодня отработали. Местные сами и груз приберут, и технику обиходят, а им можно и отдохнуть.

Олешков видно не было, паслись, видать, где-то поодаль. А начальник оленеводов стоял здесь же, на берегу, чуть в стороне. Бородулин подошел, остановился. Гость смотрит на него, он – на гостя, оценивают друг друга. Хотя что тут оценивать? Типичный житель Севера. Немолод. Лицо морщинистое, темное, словно из кости резаное. Глаза узкие, раскосые, как у всех северных народов. Скулы широкие, а подбородок узкий, отчего кажется, что щеки ввалились. Одет в расшитую малицу, меховые штаны, унты.

Насмотревшись, гость сдернул меховую рукавицу:

– Ивкавав Николай Сергеевич.

– Бородулин Андрей Владимирович.

Рука у гостя была сухая и твердая, как деревяшка.

– Пойдем в тепло, Николай Сергеевич, потолкуем.

Без малицы и меховой оленьей шапки с длинными ушами главный оленевод оказался невысоким и сухощавым. Он сел за стол напротив Бородулина, сложив руки перед собой.

– Спрашивайте, Андрей Владимирович.

Бородулин внутренне хмыкнул.

– Рассказывайте, Николай Сергеевич. Когда вы сюда попали, сколько у вас народа, чем живете, какие у вас планы, как видите наше дальнейшее сотрудничество.

Гость помолчал некоторое время, собираясь с мыслями, потом начал говорить:

– Ну, лично я попал сюда два месяца назад. Пошел на охоту и попал. Думал, заблудился. Представляете, какое позорище для коряка?

– Представляю, – кивнул Андрей.

– Я неладное-то заподозрил, когда первую косулю добыл. По всем признакам молоденькая, а размером больше матерого самца. Но до конца разобрался только вчера. Спасибо, Борис Тимофеич просветил. А в первые дни… до паники, конечно, не доходило, но седых волос у меня прибавилось.

Андрей с легкой завистью глянул на черную, как смоль, шевелюру коряка без малейшего намека на седину. У него самого в голове серебро уже густенько проблескивало.

– Плутал я по лесу, плутал, а ни одного знакомого места так и не нашел. Зато домик отыскал. Побольше заимки. Человек восемь может разместиться. Там мебель была, посуда, ружьецо со всем припасом, но древнее больно, дульнозарядное, хотя выглядело как новое. Ну да ничего, зверя добыть и таким можно. Продуктов еще было немного. Хозяев вот никого не было. Ни палочкой дверь не подперта, ни веточка в пробой не вставлена. В общем, я в доме этом и обосновался. А через день начали из леса люди выходить. Разные, но все – из северных народов. Ненцы, долгане, юкагиры, коряки тоже. Чукчей вот только не было почему-то. Мало-помалу два с лишним десятка человек набралось. Мужчины, женщины, дети тоже есть. Еды хватало. Зверь тут непуганый, рыбы в реках полно. Одно плохо – соли нет, крупы нет, муки нет, сахару и чаю тоже нет. Опять же, всех в одном домике не поселишь, и начали мы ходить в разные стороны, искать других людей. На север ходили – там океан. Тундры мало, полоса вдоль берега километров, может, двадцать-тридцать. Олешек стадо нашли, к себе пригнали. На запад пошли – там китайцы и японцы. Мы на них издалека посмотрели, решили им пока не объявляться. А вот на юге увидели озеро, поселок, вот и решили познакомиться.

– То есть, кормитесь вы, в основном, охотой.

– Я бы сказал, не в основном, а исключительно охотой, больше здесь зимой ничего нет. И это становится проблемой. Кроме мяса нужны крупа, мука, детям хорошо бы фруктов…

– И порох, поди, на исходе, – в тон гостю добавил Бородулин, – и нормальное ружье хочется, и карабин...

Ивкавав помрачнел.

– Вы сами прекрасно все понимаете. Но мы к вам не с пустыми руками пришли. За продукты, за оружие и патроны мы честно расплатимся.

– Чем платить собираетесь?

– Мехами.

– Как я понимаю, ничего другого на обмен у вас нет?

– Что вы имеете… А чем вам меха не угодили? Соболь, чернобурка, песец, куница, норка? Все шкурки высшего сорта и обработаны исключительно качественно.

Бородулин вздохнул.

– Видите ли, Николай Сергеевич, есть один момент: соболя – это, конечно, хорошо. Но это, по сути, предметы роскоши. А роскошь может себе позволить тот, у кого уже есть все жизненно необходимое. И, желательно, с запасом на пару лет. Вот если бы вы предложили нам теплую меховую одежду – торбаса, унты, шубы, шапки и прочее, мы бы взяли все это с радостью. Даже если шуба будет, скажем, волчья, а шапка – заячья. Впрочем, меха мы тоже возьмем. Только, уж извините, не за ту цену, за которую вы рассчитывали их продать.

Коряк стиснул зубы так, что на щеках вздулись желваки.

– Жаль, мне казалось, что мы сможем договориться, – процедил он и принялся подниматься из-за стола.

– Подождите, Николай Сергеевич, мы с вами обязательно договоримся. Во-первых, вряд ли кто-то даст за ваши шкурки больше, чем я. Можете предложить хоть китайцам, хоть евреям. Не встречали еще? Нет? Они от вас на юго-востоке. А кроме того… Да сядьте вы!

Эта последняя фраза прозвучала практически приказом. Ивкавав помедлил и с видимой неохотой опустился на свое место. Бородулин продолжил:

– Давайте я вам расскажу о нас, о нашем анклаве.

– Мне господин Уржумов уже кое-что рассказал.

– И все-таки послушайте меня. У нас на сегодняшний день сложился сильный анклав немалой численности. В основе – русскоязычное население, хотя нации, конечно, имеются всякие. Есть укрепленные поселения, есть некоторое количество оружия, есть врачи, даже стоматолог есть с ассистенткой. И есть возможность регулярно получать от тех, кто нас всех сюда засунул, некоторое количество дефицитной продукции: патроны, чай, лекарства и прочее. По форме управления у нас фактически военный коммунизм. Мы собираем с поселений все излишки и взамен обеспечиваем людей всем потребным: боеприпасами, техникой, запчастями, топливом, радиосвязью. Детей централизовано обучаем в школе. Медицина – бесплатно. Транспорт – бесплатно. Самая большая проблема у нас – это люди. Их мало. Слишком мало. Вот поэтому я вам и хочу предложить присоединиться. Ваша группа вливается в анклав, вы получаете все запрошенное в обмен на все привезенное, с вами в стойбище съездит врач. У меня есть на выбор три здания, в которых два с половиной десятка людей запросто поместятся. Захотите – выбирайте любое. Нужны снегоходы – я вам их дам. Бензин тоже дам. Гладкоствол – сколько надо, столько и дам. Винтовки… их мало, но одну-две наскребем. Что скажете?

Коряк слушал этот монолог с нескрываемым скепсисом на лице.

– Что-то больно гладко стелете, Андрей Владимирович.

– Я вам раскладываю все, как есть. Не верите мне – походите, поспрашивайте у людей.

– Вы так все разрисовали – можно подумать, что у вас просто рай. Одно это уже сомнения вызывает.

– У нас не рай. У нас – выживание.

Бородулин прямо и жестко посмотрел на собеседника.

– Люди пашут, как проклятые, по двенадцать часов в день. А я стараюсь обеспечить им максимально комфортные условия жизни, чтобы им было за что пахать. Мы три месяца при лучине сидели, пока свою солярку не добыли, зато теперь везде электричество. Поперву бревна на плахи клиньями раскалывали, как при царе Горохе. А теперь у нас есть лесопилка, по весне начнем строиться. Уголь нашли, теперь не дровами – углем печи топим. А начинали так же, как и вы – два десятка человек в одном бараке.

– Неплохо, неплохо вы поднялись. И сколько нам придется заплатить, чтобы мы тоже получили все эти блага цивилизации?

– Я же вам говорил – раз вы занялись мехами, делайте меха. Зимы тут холодные, теплая одежда нужна всем. Оставляйте себе, сколько нужно, остальное привозите сюда, в Озерный. И еще нужно вот что: у вас все мужчины – люди лесные, опытные, по тайге ходят как по своей кухне. Вот и заходили бы они в те места, где раньше еще не бывали, да мне об этом рассказывали. Мне нужно знать, что и где у нас вокруг находится. Где-то какой-то склад может найтись, где-то домик типа вашей заимки, где-то поселок чужой обнаружится. А вот прямо сейчас мне позарез нужно пару человек, хороших лесовиков-охотников. На нас турки серьезно наехали. Ответку получили, но никак не успокоятся. Мы пытаемся это дело разрулить, я их под корень вырезать не хочу. Но прежде, чем идти к ним на разговор, хорошо бы посмотреть на них поближе. Я думаю, у вас найдутся люди, способные незаметно к их поселку подойти и посмотреть, как там и что. А потом вернуться и рассказать.

Недоверие в глазах собеседника изрядно поубавилось, но до конца не исчезло.

– Вы, Николай Сергеевич, сейчас сидите и думаете – стоит ли за чужие интересы посылать своих мужиков на рискованную операцию. – продолжил Андрей. – Вижу, так оно и есть. И я думаю точно так же. У меня почти полтораста человек, но лишних среди них нет, я никого терять не намерен. Если вы к нам присоединитесь, ваши люди будут и моими тоже, и отношение к ним будет соответственным. Вот только в том, что касается моей задачи, лесовики-охотники имеют во много раз больше шансов разведать и вернуться, чем вчерашние студенты. Да, собак у турок нет. И у нас, к сожалению, тоже. Вот если бы у вас каким-то образом оказались собачки, мы бы с огромным удовольствием взяли щенков в обмен на те же продукты.

Ивкакав внезапно улыбнулся. Глаза его, и без того от природы не слишком широкие, превратились в узенькие щелочки.

– Мы дадим вам собак. Двух месячных щенков. Кобелей. Но вам они будут стоить очень дорого.

– А мы поторгуемся.

Торговля была долгой и упорной. Да, собачки были нужны, взять их было больше негде – только у Ивкавава. Конечно, жили как-то и без них, но с ними и удобней, и веселее. Коряк гнул за них – чуть ли не все продукты хотел получить за пару щенков. Но и у него было уязвимое место – нужен был врач, причем срочно. И взять его тоже было больше негде. Так что, в конце концов, договорились: собачек за лечение и лекарства. Ну а продукты, так уж и быть, Бородулин махнул на меха. Может, найдется умелый человек, порадует девчонок воротником из чернобурки на ватник.

В общем, встречу можно было считать успешной. Хотя договориться о присоединении новой группы к анклаву и не удалось, но все же контакт был налажен, торговые отношения установлены. Постепенно, понемногу, они все равно придут к нему. Через год, через пять лет – придут. Но тогда уже не они будут выставлять условия. Вот только вопросы разведки так и не решились. Придется, хоть и не хочется, идти разговаривать со Старым Юрой. Просить его, уговаривать. Он, хоть и живет рядом, а все-таки не считает себя частью анклава: вроде и вместе, а вроде и сам по себе.

Коряк ушел, а Бородулин еще некоторое время сидел, собираясь с мыслями и с духом. Наконец, придумав примерный план разговора, поднялся и пошел искать якута.

– А его нет, ушел, – сказал Уржумов, когда Андрей после безуспешных поисков перешел к опросу местного населения.

– Как ушел? Куда?

– Да кто ж его знает? Как гости к нам пожаловали, так его и след простыл. Никто не видел, никто не слышал. Вечером был, а утром фюить – нет его. Как есть, в лес ушел. Одёжи его нет, лыж нет, ружья нет. И следов тоже нет – ночью снег шел, все засыпало. Насилу дома-то откопали, про лыжню и говорить нечего. Да Юра-то, сам поди знаешь, захочет – и не найдешь его в лесу. Рядом стоять будешь, и не увидишь ни его самого, ни следа. Что с него взять – вольный человек, сам себе хозяин. Тут у него никаких зацепок нету. Ни кола, ни двора, ни ребенка, ни котенка. Разве что пацан тот, тезка его, так он в Форте поселился. Не трать времени, не ищи Юру. Все одно не найдешь.

Глава 20

Андрей возвращался домой груженый, как самосвал. С одной стороны, контакт удался, торговля наметилась успешная, опять же собачки будут очень даже кстати. Он все же выгрыз у хваткого коряка не двух кобельков, а кобеля и сучку. Теперь лет через десять каждому желающему можно будет завести собаку. С другой стороны, Ивкавав так и не согласился присоединяться. Какие у него были к тому резоны – непонятно. То ли его не убедили приведенные доводы, то ли ему не понравился сам Андрей. А вернее всего – и к этому выводу Бородулин все больше склонялся – главный оленевод не хотел делиться властью.

Погруженный в раздумья, механически ведущий свой снегоход по проложенному передовой машиной следу, Бородулин не сразу увидел появившуюся за очередным – вторым или третьим по счету от Озерного – поворотом знакомую фигуру.

Подкатившись к старому охотнику, Андрей заглушил двигатель снегохода. Остальные машины тоже остановились.

– Юра? Ты откуда здесь? Я тебя в поселке обыскался.

Якут в ответ лишь хмыкнул.

– Что ж, ты там искал, а я здесь был. Так бывает, однако.

– Бывает, вопросов нет. Только чего ты из поселка-то так шустро сдернул?

Юра, против своего обыкновения, молчал, отвернувшись к лесу. Ну да ничего: раз сам на реку вышел, значит у него дело есть. А раз дело есть, значит, сам все и расскажет, торопить его не надо.

Якут вынул из-за пазухи расшитый бисером мешочек, достал из него свою трубку, повертел в руках и убрал обратно.

– Начальник, пусть он уедет подальше, – кивнул Юра на головную машину. – С тобой говорить буду.

Андрей пожал плечами, махнул рукой. Передний снегоход взвыл мотором, выбросил из-под гусеницы снежное облако, шустро откатился на полсотни метров и замер, чуть слышно тарахтя на холостом ходу.

– Слушай, начальник…

Юра, как будто, отчаянно стеснялся чего-то. Стоял, мялся, морщился и, наконец, выговорил:

– Однако, возьми меня с собой в крепость.

– Да без проблем, садись – место, вон, свободное. А что случилось-то? С Ивкававом поцапался? Или – Андрея внезапно осенило – ты с ним раньше знаком был, ТАМ?

– Умный ты, начальник.

В голосе Юры не было слышно обычного ехидства. Скорее, угрюмая обреченность.

– Знаком я с ним. По-плохому знаком.

– И что ж такого промеж вас вышло? Ты его обидел? Или он тебя?

Андрей говорил серьезно, с ноткой сочувственного интереса в голосе.

– Должен я ему, – через силу выдавил якут.

– И много должен?

– Много. Себя.

Юра, кривясь, как от зубной боли, говорил скупо и в сторону.

– То давно было, я молодой был, глупый, водку пил много. По пьяному делу играл с Ивкававом. Всё тогда проиграл. Все шкурки проиграл, ружье проиграл. А когда ставить нечего стало – себя поставил. Проиграл. Когда протрезвел, понял, что сделал – и сбежал. С тех пор ни капли водки не выпил. Но долг остался.

– Ты думаешь, он долг твой помнит?

– Помнит, не сомневайся, начальник. Возьми меня, я лучше тебе должен буду, чем ему.

– Что, Ивкавав такой плохой человек?

Юра опять поморщился, но уже не отводя взгляда.

– Что ты заладил – плохой, хороший… Для кого-хороший, для меня – плохой.

– Ладно, ладно, не кипятись.

Андрей сделал примирительный жест.

– Садись лучше, да поедем. Нам до полудня нужно в крепость вернуться.

Возвращение было… будничным. В Форт-Россе шла обычная жизнь. Часовые бдели, работники работали, лесопилка дымила в отдалении. Вроде, с виду все в порядке, но Бородулин въезжал в ворота крепости с ожиданием проблем. Чем ближе он подъезжал, тем больше думал о Светлане. Все-таки, без малого два десятка лет разницы. У них с Мариной дочка могла быть такого возраста… если бы та согласилась на детей. А тут… А, может, Света решила себе таким образом жизнь устроить? Сразу запрыгнуть на самый верх, и получить все полагающиеся супружнице главного начальника блага. А даже если и не так – все равно неловко. Девчонок и без того меньше, чем парней, конкуренция, однако. А он у молодых потенциальную невесту умыкнул. Опять же все дамы, каких он знал, очень любили демонстрировать окружающим свой статус – и, соответственно, статус мужа. И это ему ну очень не нравилось. А ну как выскочит сейчас эта девчонка и повиснет на шее, изображая радость. И ведь не пошлешь ее лесом. Весь анклав, поди, уже знает о том, что монашество главного начальника закончилось. И как-то еще люди к этому отнесутся. Что-то совсем не хочется терять их уважение, которое завоевывалось, буквально, кровью и потом. И только чудом да удачей объяснить можно, что кровь эта была лишь чужая.

В этих сумбурных размышлениях и страхах Андрей остановил свой снегоход посреди крепостного двора. И сразу нормальная циркуляция людей в крепости нарушилась. Набежала уйма народа, забросала Бородулина вопросами, и он принялся отвечать, указывать, распоряжаться, за суматохой дел вмиг забыв о своих переживаниях. И лишь мельком увидел в приоткрытой двери донжона невысокую фигурку Светы. Она улыбнулась ему и исчезла в здании. А он даже улыбнуться в ответ не успел, снова втянутый в водоворот текучки.

Отбившись от встречающих, перепоручив снегоход и груз встречающим, Андрей взбежал на свой четвертый этаж и остановился на верхней ступеньке лестницы. Все его переживания, все опасения разом нахлынули вновь. Он уже был почти готов развернуться и сбежать, но тут дверь его комнаты открылась, и на пороге возникла Света. Она, оправдывая свое имя, буквально светилась счастьем.

– Ну заходи же!

Девушка ухватила Бородулина за рукав куртки и буквально втащила его в комнату.

– Ты как не к себе пришел.

За спиной хлопнула, закрываясь, дверь, вжикнула «молния» «аляски». Света, встав на цыпочки, стащила с него шапку, сняла куртку, повесила ее в углу на гвоздик и обняла своего мужчину, тесно прижавшись к его груди и уткнув лицо в теплый свитер.

– Я так по тебе соскучилась! Вроде, и времени прошло всего-ничего, а вот…

Она подняла голову и, глядя снизу вверх, провела ладошкой по щеке.

– Да ты же замерз! А я, глупая, тебя у порога держу. Проходи скорее, садись за стол. У тебя есть еще целых двадцать минут, как раз успеешь перекусить.

Ошарашенный и отчаянно тормозящий Андрей послушно прошел к столу, опустился на свое место. Тут же перед ним появилась исходящая паром чашка, до краев наполненная свежим горячим чаем, розетка с вареньем, блюдо с выпечкой. Он взял чашку, обнял ее ладонями, согревая руки. Отхлебнул глоток. Чай и вправду был выше всяких похвал – крепкий, чуть терпковатый, да еще – он потянул носом – с малиной. Откуда же она узнала, что он изо всех травок предпочитает именно листья малины? А где добыла? Андрей глотнул еще, ощущая, как по телу разливается блаженное тепло. Пожалуй, за все последние годы в обоих мирах это был первый раз, когда женщина его вот так угощала. Да, Марина предпочитала, чтобы он ухаживал за ней. Да и готовить, по сути, не умела. Ее потолок был – разогреть в микроволновке какие-нибудь полуфабрикаты или сварить пачку пельменей. И, все-таки, его не покидало смущение, словно бы он попытался взять то, на что не имел права.

– Ты пей, а то остынет. Намазать тебе булочку вареньем? Давай, я быстро.

Голос Светланы выдернул его из раздумий. Действительно, время идет, а он тут рассусоливает…

После сеанса, когда все заказанное было утащено в закрома, Андрей вернулся к столу. В два глотка дохлебал недопитый полуостывший чай и откинулся на спинку стула, прикрыв глаза.

– Совсем устал…

Теплая ладонь легла ему на макушку, легко прошлась по волосам, всколыхнув в душе ответное тепло.

– Устал, намерзся, и даже чаю толком не попил. Сколько же у тебя дел! Ты ведь так себя совсем загоняешь. А давай, я сделаю тебе массаж. Нет, не целиком, просто плечи разомну. Снимай свитер и ложись на топчан. Ты не думай, я умею, специально на курсы ходила.

Бородулин и в самом деле чувствовал себя уставшим. Торговля с оленеводами утомила его до крайности. А потом еще несколько часов дороги, сомнения и раздумья, суета по прибытии… Так что он просто позволил стянуть с себя свитер и отдался блаженству.

Проснулся он от того, что Светлана теребила его за плечо.

– Вставай, к тебе пришли.

Это что, он уснул? Стыдобище-то какое!

– Да не переживай ты так!

Видимо, все эмоции настолько красноречиво отобразились на его лице, что прочесть их не было труда.

– Всего-то полчасика вздремнул!

Девушка явно не видела в этом ничего криминального. И готова была охранять покой своего мужчины – если только дело не касалось серьезных вещей.

Бородулин сел, потер ладонями лицо, встряхнулся, прогоняя остатки сна, откинул легкое одеяло… А ведь это Светлана его укрыла. Заботится девчонка, старается. Причем у нее хватает ума и такта делать это совершенно ненавязчиво. А он копается, смыслы ищет. А скорее всего – Андрей вдруг отчетливо это понял – он просто боится. Боится новой привязанности и нового разрыва – уж больно тяжело ударило его расставание с Мариной. Он поднял голову, девушка стояла рядом. Он ухватил ее за руку, потянул к себе, усадил на колени, обнял.

– Спасибо, Света, – искренне поблагодарил он девушку сразу за все: и за первую ночь, и за этот недолгий отдых, и за все остальное, что не мог пока назвать, но ощущал всем своим существом. Он крепко поцеловал ее в мягкие теплые губы, и она ответила ему. Руки сами собой потянулись, попытались забраться под пушистый свитер к соблазнительным женским округлостям, но были твердо остановлены и безжалостно изгнаны. Света проворно вскочила и отступила на шаг.

– Не торопись, дождись вечера и все тебе будет. А сейчас тебя человек ждет.

– А кто пришел-то?

– Да тот якут, которого ты вчера привез.

Старый Юра сидел за столом. Он с хрустом грыз пожелтевшими, но крепкими еще зубами куски рафинада и шумно запивал их чаем из большой фаянсовой кружки. Его и без того от природы узкие глаза прижмурились от удовольствия и вовсе превратились в щелочки – куда там коту.

– Хорошую девку ты нашел себе, начальник. Умеет правильно чай заварить.

– Это верно, – согласился Андрей, радуясь, что Света вышла из комнаты и не слышит Юриных обидных для неё слов. Не мог он относиться к женщинам так же утилитарно, как якут, да и не хотел этого. Но, вместе с тем, не мог и запретить Юре говорить вслух то, что он думает.

Он налил чаю себе, и некоторое время они с якутом молча чаевничали. Наконец, Юрина чашка опустела. Он поглядел в пустую посудину, вздохнул и отставил ее в сторону.

– Однако, шумно у тебя тут, начальник. Людей много. Все туда-сюда бегают. Суета!

– А что ж ты хочешь: в конце концов, это столица, – усмехнулся Бородулин. А людей здесь еще мало. Мне больше нужно. Дел множество, на всё рук не хватает.

– Тебе мало, а мне – много, – возразил Юра.

– Это не проблема. У нас жилья больше, чем людей. Хочешь – к полякам иди, хочешь – к Снежане на пристань, хочешь – в болгарский поселок или в македонский, они сейчас и вовсе пустые. Или, вон, в Баязет перебирайся. Там людей вчетверо меньше, чем здесь. Корнев тебе очень рад будет. А то подожди недельку, да в Озерный возвращайся. Ивкавав не вечно там сидеть будет. Завтра к нему врача отправлю, и он с ним к себе в стойбище уйдет.

– Завтра уйдет, послезавтра вернется. Ты нужен ему, он покочевряжится еще немного, и к следующей зиме сам к тебе придет. А наезживать в поселок будет и вовсе регулярно.

– Баязет от Озерного дальше всего. Если хочешь, неподалеку от него по весне поставим тебе избушку. Но как ни крутись, а по лету начнется навигация, наш пароходик будет ходить от Озерного до Баязета. Узнает про тебя Ивкавав – все равно найдет. Откупаться тебе от него надо.

– Да пытался я! – помрачнел Юра, – много раз пытался. И деньги предлагал, и шкурки, и песок золотой – ничего не взял.

Андрей задумался.

– А ты знаешь, есть у меня вариант, – сказал он минут через пять. Чем расплатишься, если откуплю тебя у Ивкавава?

Якут недоверчиво посмотрел на Бородулина.

– Что ты сможешь ему предложить?

– Это уж мое дело. Но если мне это удастся, я хочу, чтобы ты людей учил. Учил, как в лесу жить, как зверя и птицу добывать, как следы читать и все остальное. Мало мне одного молодого Юры, нужен хотя бы десяток таких людей. А основы должны, по идее, все знать. Ну а я тебе буду патроны давать, табак, чай, сахар – все, что понадобится.

Минут пять старый Юра морщился, жевал губами, хмурил редкие брови.

– Хорошо, я буду учить твоих людей, – выдавил он наконец.

– Тогда готовься, завтра с утра пойдет машина в Баязет. Только у меня к тебе просьба одна есть. Там по дороге турецкий поселок стоит. Его бы посмотреть повнимательней. Подробно, но без фанатизма и без стрельбы. Ты ведь слышал – у нас с ними небольшая войнушка случилась. Мы им, конечно, наваляли, но они общаться не желают и, сдаётся мне, жаждут реванша. Понятное дело, для нас это неприемлемо, но идти к ним наобум не хочется, нужно подготовиться. В том числе, и разведать немножко. Тебя у своротки высадят, ты там погляди вокруг поселка, и дальше к Баязету иди. Я предупрежу Корнева, он тебе комнату оборудует. Договорились?

Какое-то время Юра сидел, что-то прикидывая в уме, потом резко махнул рукой.

– Хорошо, начальник, сделаю.

После новогодней ночи, которая так резко и внезапно перевернула его личную жизнь, Андрей с некоторой опаской ждал косых взгядов, шепотков в спину, легкого ехидства ближников – и, к своему удивлению, ничего такого не дождался. Только Хорин, увлекши его в закоулок своих владений, буркнул:

– Обидишь девчонку – наизнанку выверну.

И, не дожидаясь ответа, перевел разговор на другое, не давши Бородулину возможности ни переспросить, ни ответить.

Ближе к вечеру от Изольды вернулся Михайленко, довольный, как объевшийся сметаны кот. Света как раз была на дежурстве в радиорубке, так что можно было вести нормальный мужской разговор, свободный и откровенный. Вот мужчины, управившись с делами, и засели в креслах у камина.

– Ну что, Андрей Владимирович, затворник вы наш, – сказал безопасник после первых глотков чая с бальзамом, – добралась-таки до вас Светочка? Ей давно бы уже стоило быть понастойчивей. А то ведь глядеть больно было на то, как девка мается. А она, между прочим, вам намеки делала, и чем дальше, тем прозрачней. Все, решительно все это видели, и только вы упорно ничего не замечали. Ну, или не хотели замечать, что, в общем-то, почти одно и то же. И дружеские намеки своих товарищей вы тоже напрочь игнорировали. Только дело, только работа. Но нельзя же так себя загонять! Недолго ведь и перегореть.

– Так это…

Бородулин, наконец, сообразил.

– Это что же, это все ваша работа?