Текст книги "Времена выбирают (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– У вас есть лупа? – вдруг спросил он. Через пять минут коллективных поисков лупу удалось обнаружить. Он ещё раз всмотрелся в карточку, на этот раз через лупу.

– Это не Машка Егорова, – уверенно заявил Ковалёв. – У неё над правым глазом небольшой шрам – подралась в детском доме. А здесь ничего нет. Это не она, просто похожа.

– Хорошо, а здесь посмотрите, – полковник протянул ему пожелтевшую газету «За родину». Статья называлась «Девушки-зенитчицы». Под фотографией подпись: «Командир зенитного орудия Мария Климова и её подчинённые бьют фашистских стервятников без промаха». На переднем плане смеющаяся Машка Егорова, на её груди – медаль «За отвагу». Ковалёв поглядел через лупу – над правым глазом едва различимый шрам. Да, это действительно Машка Егорова!

– Товарищ полковник, что надо подготовить к завтрашнему совещанию? – спросил лейтенант.

– Какое, к чёрту, совещание?! – рассердился Ковалёв. – Мы тут совещаемся, а её там убили! Вытаскивайте её оттуда!

– Старший лейтенант, не забывайтесь! – одёрнул его полковник.

4

Дверь в кабинет без стука распахнулась, и вошёл Арнольд Оскарович.

– Докладывайте! – не поздоровавшись, коротко бросил он.

– Участвующая в эксперименте Мария Егорова успешно переместилась в 1943 год. По нашим сведениям, там натурализовалась как Климова Мария Тимофеевна, воздушный стрелок. Потом оказалась в войсках противовоздушной обороны, участвовала в боях, награждена медалью «За отвагу», спустя два месяца героически погибла за Родину.

Представитель ЦК стоял молча, ноздри раздувались от переполнявших его эмоций.

– Пока это всё, – виновато добавил полковник.

– Это всё! – за ним повторил Арнольд Оскарович. – И что мы имеем в итоге? Мы отправили нашу лаборантку на войну, которая закончилась более двадцати лет назад, и там она погибла. Вы понимаете, что произошло? В результате вашего эксперимента погиб человек! Наш сотрудник, на рабочем месте! И как мы будем это объяснять?

– Егорова детдомовская, сирота, – ответил полковник. – Это немного упрощает проблему.

Ноздри представителя ЦК раздувались уже от ярости.

– Предлагаю её наградить, – робко предложил полковник. – Посмертно.

– Вы хоть понимаете, что говорите?! – взорвался Арнольд Оскарович. – Война давно кончилась, а у нас люди продолжают погибать! Разве мы для этого воевали?! Двадцать миллионов погибло, и это всё никак не прекратится!

Он принялся молча расхаживать по кабинету. Полковник и Ковалёв терпеливо ждали. Немного успокоившись, Арнольд Оскарович остановился и сказал:

– Простите, войну вспомнил. Ладно, давайте ближе к нашим делам. Первое – будем считать, что опыт по перемещению во времени прошёл успешно. В причинах того, что не в будущее, а в прошлое, разберитесь и потом доложите. Второе – наша участница эксперимента успешно натурализовалась и даже достигла определённых успехов, судя по награде. Третье – никакого существенного влияния на происходившие события она оказать не смогла.

– Последний пункт спорный, – возразил полковник. – Она не смогла выйти на людей, принимающих ключевые решения. Да и её познания как в области техники, так и в других, оставляют желать лучшего.

– Я сужу по тому, что нам сейчас известно, – ответил представитель ЦК. – А известно нам крайне немного. Поэтому я хотел бы послушать её лично, и почитать её отчёт.

Полковник глядел на него в изумлении.

– Арнольд Оскарович, она погибла!

Представитель ЦК тоже удивлённо поглядел на него.

– Михаил Алексеевич, в вашем распоряжении машина времени! Значит, выберите тот момент, когда она жива, и доставьте её сюда. Во-первых, мне не нужны погибшие на рабочем месте. А во-вторых, мне нужен её отчёт. Подробнейший отчёт обо всём. Вы меня поняли?

Полковник кивнул.

– Тогда работайте! – представитель ЦК обернулся к Ковалёву. – Товарищ старший лейтенант, у вас всё в порядке?

– Так точно!

Представитель ЦК шагнул к двери.

– Арнольд Оскарович, когда будет совещание? – вдогонку спросил полковник.

– Когда будут результаты. Сейчас не о чем совещаться.

Представитель ЦК давно ушёл, а полковник всё никак не мог успокоиться.

– Вернуть её назад! Пойди туда – не знамо куда, принеси то – не знамо что! Ну, допустим, временной отрезок, на котором её следует искать, нам известен. А вот как определить географические координаты? Кроме того, придётся заново пересчитывать траекторию возвращения, ведь раньше мы считали исходя из координат реперной точки. А сейчас от каких координат отталкиваться?

Подчинённые слушали монолог начальника отдела молча. Лишь молодой лейтенантик со сбившимся набок галстуком сидел на столе и что-то торопливо писал в блокноте.

– Лейтенант Макаровский! – в сердцах закричал полковник. Лейтенантик соскочил со стола и вытянулся по стойке «смирно». Полковник принялся его отчитывать. – Когда вы научитесь следить за своим внешним видом?! И почему вы вечно сидите на столе?! Вам что, стула мало? И почему вы пишете в каком-то левом блокноте? Вы что, не знаете, что все листы положено секретить?! Отвечайте!

– Виноват! – лейтенантик приложил руку к голове.

– О, господи! – воскликнул полковник. – К пустой голове руку не прикладывают. Кто вам только звание дал?!

– Вы, товарищ полковник! – опустив руки по швам, ответил лейтенантик.

– Как это? – опешил начальник отдела.

– Вы были в экзаменационной комиссии, когда мы в институте на военной кафедре сдавали государственный экзамен!

– Всё, свободен! – устало махнул рукой полковник.

– Товарищ полковник! – лейтенантик не уходил.

– Ну что ещё?!

– Я знаю, где её искать.

– Повтори!

– Я знаю, где искать Марию Егорову, то есть Климову, чтобы вернуть её назад.

– Говори! – подался вперёд полковник.

– Мы знаем, что Мария погибла в бою. Мы знаем, в каком подразделении она служила. Следовательно, мы можем выяснить, где и когда был этот бой. Попытаться найти очевидцев того боя, уточнить время. Выехать на место – уточнить координаты. Поставить небольшое упреждение, пока она ещё живая, и забрать её отсюда.

Полковник немного помолчал, потом обвёл взглядом сотрудников отдела.

– Ну чего стоите?! Выполняйте!

5

Лейтенант Макаровский карабкался по железнодорожной насыпи, глядя вслед уходящему поезду. Изначальный план у лейтенанта был прост – от станции дойти до моста, там найти позиции зенитчиков, где в 43-м погиб расчёт Марии Климовой, и снять точные координаты этого места. Но этот план стал рушиться с самого начала. Оказалось, что от станции до моста почти четыре километра. Дойти до него, разумеется, можно только по железнодорожным путям. Но сделать это непросто, так как каждые десять минут проходит поезд, и, заслышав стук колёс и сердитый гудок, приходилось спускаться с насыпи, а потом забираться назад. Сначала лейтенант попытался не спускаться с насыпи, а пережидать прохождение поезда на путях. При этом ему приходилось стоять, обхватив один из стоящих вдоль путей столбов, чтобы не скинуло воздушным потоком от мчащегося поезда. Но когда рядом с его головой просвистел увесистый кусок угля, вылетевший из товарного состава, он решил больше не рисковать.

Наконец через два часа мучительного пути взору лейтенанта открылся вид на мост через реку. Подходы к нему с берега были перекрыты забором из колючей проволоки, но лейтенанта Макаровского это не смутило – ведь он шёл по железнодорожному пути. Не смутила его и будка охраны, стоящая справа от пути, и даже плакат «Стой! Запретная зона!». Лейтенант насторожился, только когда из будки вышел боец вневедомственной охраны с карабином. На радостный крик Макаровского:

– Вот вы-то мне и нужны!

Вохровец взял карабин ни изготовку и ответил:

– Стой! Стрелять буду!

То, что это не простые слова, Макаровский понял только после выстрела в воздух, после чего послушно улёгся на живот на склоне насыпи. Начальника караула пришлось ждать полчаса – пока тот по мосту придёт с противоположного берега, по дороге пару раз прячась от проходящего поезда на специально сделанных для этого балкончиках. Наконец старший вохровец проверил у лейтенанта Макаровского документы и не спеша отправился в будку охраны, где стоял телефон. Назад он возвращался уже трусцой.

– Товарищ лейтенант, что же вы сразу не сказали? Мы бы всё организовали в лучшем виде!

Макаровский степенно поднялся с насыпи, с важным видом отряхнулся, и сразу перешёл к делу:

– Тут у вас в 43-м году во время бомбёжки погиб расчёт зенитного орудия. Немедленно покажите мне это место!

Рядовой вохровец покрепче сжал карабин и опасливо покосился на лейтенанта. Но начальник караула, видимо, до этого по телефону услышал нечто такое, после чего уже ничему не удивлялся.

– Вообще-то я тут недавно, войну не застал. Но, думаю, это здесь. Пройдите сюда!

Он показал на большую яму у самого забора, заросшую травой. Лейтенант стал расхаживать вокруг, пытаясь в траве разглядеть следы событий 25-летней давности.

– Смотрите, какое-то железо! – обрадовался он, вытащив из травы ржавую железяку.

– Тут весь берег такими железяками усеян, – ответил начальник караула. – Видать, серьёзные бои за мост были.

– А вот остатки обваловки орудийного дворика, – лейтенант показал на только ему понятные приметы. Он вдруг упал на колени и стал пальцами разрывать корни травы. – Есть!

Он поднял над головой скрученный взрывом кусок металла.

– Что это? – не понял начкар.

– Гильза от выстрела к 37-миллиметровой зенитной пушке образца 1939 года. А теперь мне нужно определить точные координаты этого места. У вас есть план территории?

– Сейчас принесу, – с готовностью отозвался начкар.

– И на опоре моста должна быть геодезическая марка, чтобы мы смогли привязаться к сетке. Пойдёмте посмотрим.

Взгляд начкара с пренебрежительного тут же сменился на подобострастно-уважительный. А лейтенант достал из портфеля фотоаппарат и сделал несколько снимков местности.

6

Определить время гибели расчёта зенитки оказалось сложнее. Сначала даже не удалось выяснить точную дату – в одних документах стояло одно число, в других другое. Но с этим в конце концов разобрались. А вот точное время по документам выяснить не удалось. Оставалось только искать очевидцев. Но с тех пор прошло четверть века – даже если очевидцы событий ещё живы, подробности могут стереться в их памяти. Но лейтенант Макаровский был полон энтузиазма.

– Михаил Алексеевич, вы представляете, я нашёл начальника охраны моста! И он сказал мне, что помнит тот день!

– Макаровский, ты когда-нибудь привыкнешь к армейской манере общения? – проворчал полковник, подписывая ему командировочное удостоверение. – Погоди, что тут у тебя написано? Владивосток? При чём тут Владивосток?

– Я же говорю – я разыскал начальника охраны этого моста. Он живёт во Владивостоке.

– Макаровский, ты меня в гроб загонишь! Ступай! – кивнул полковник и в сердцах воскликнул. – Чтобы я ещё когда-нибудь связался с пиджаками-двухгадючниками!

Бывший начальник охраны моста оказался ещё крепким мужчиной. Он охотно согласился поделиться воспоминаниями.

– Какое число, говорите? Да, я помню тот день до минуты. И пока жив буду – буду помнить. Такое не забывается. Тогда готовилась наступательная операция, а через наш мост шло снабжение двух армий. Поезда один за другим шли. Командование очень нашим мостом дорожило, потому что уничтожь его немцы – сорвалась бы вся летняя кампания. Мне командир так и сказал: не станет моста – вся охрана пойдёт под трибунал. Понимаете, что это в то время значило?

Лейтенант молча кивнул. Ветеран продолжил рассказ.

– Мои ребята только от наземных атак могли защищать – ну там от диверсантов или парашютного десанта. А от авиации нам дали батарею МЗА – малокалиберной зенитной артиллерии. Мало, конечно, но надо же было ещё и станции защищать. Средний калибр – 76, 85 миллиметров, – там был без надобности. Немцы с малых высот бомбили, чтобы наверняка. В батарее зенитчиков – одни девчонки молодые. Ну мужики, понятное дело, на фронте. А командира этого орудия я хорошо помню – боевая девчонка, медаль у неё ещё была, «За отвагу». Я чего её запомнил – поцапались мы с ней немного. Она мне так жёстко ответила, я ей ещё говорю – сержант, ты у меня под трибунал пойдёшь. Я тогда уже старлей был. А она мне отвечает – пойду, если жива останусь! Как чувствовала.

Макаровский достал из портфеля старую газету.

– Посмотрите, это она?

Ветеран, только мельком взглянув на фотографию, тут же воскликнул:

– Точно, она! Что тут написано? Мария Климова? Точно, её девчонки Машкой называли. Боевые девчонки были! Немцы сначала хотели нахрапом взять, сразу взялись мост бомбить. Обычно они сначала ПВО подавляли, а тут сразу на мост стали заходить. Ну девчонки им дали прикурить! Первый же, не дойдя до моста, задымил и отвалил в сторону. Вот тогда-то они стали по зениткам бомбы кидать. Девчонки ни одна не ушла, до конца стреляли. А потом прямое попадание бомбы в орудие – и всё. Двое только уцелели – одна была у склада боеприпасов, вторую взрывом аж в реку отбросило. А командира их убило, потом только обрывок гимнастёрки нашли, с медалью. По ней и опознали. А мост цел остался.

– А сколько времени было, когда это случилось? – нетерпеливо спросил лейтенант.

– Времени? – задумался ветеран. – Погоди, я тебе сейчас точно скажу. Значит, налёт начался в 9.30. Я помню, потому что я потом в рапорте писал. А потом быстро всё случилось – минуты три-четыре, не больше.

– Огромное вам спасибо! – вскочил лейтенант.

– А чего вдруг спохватились? Четверть века уже прошло. Может, наградить девчонок хотят? Они заслужили.

Но лейтенант Макаровский его уже не слушал.

Спустя десять минут весь переговорный пункт оборачивался на его крик, разносящийся из переговорной кабинки:

– Дежурный! Запиши: девять тридцать три – девять тридцать четыре! Записал? Повтори! Всё правильно! Начинайте считать переход.

7

О том, что отдел математиков получил какую-то новую информацию, Ковалёв догадался по судорожно замигавшим лампочкам на консоли управления ЭВМ. Математики загрузили машину по полной, разве что дым из процессорной стойки не шёл. Он снял телефонную трубку:

– Математический отдел? Начальник ВЦ старший лейтенант Ковалёв. Соедините с начальником. Товарищ полковник, как долго вы будете считать? Мне оставлять дежурную смену?

– Ковалёв, голубчик! – голос у полковника был взволнован. – Конечно же, оставляйте! Сейчас очень важно, чтобы счёт прошёл без сбоев. Вы же понимаете, что мы считаем?

Они нашли Машку!

– Товарищ полковник, есть надежда?

– Сплюньте три раза, постучите по дереву и что там ещё положено.

Ковалёв положил трубку и радостно закричал:

– Дежурная смена! Остаётесь до особого распоряжения! Следите за техникой внимательнее.

Всю ночь техники следили за машинами, но техника не подвела. Точнее, сказались заранее предпринятые меры, в том числе и рационализаторские предложения самого Ковалёва. Поэтому 16 часов подряд ЭВМ отработали без единого сбоя. Наконец мигание лампочек на консолях управления замедлилось, и следом позвонили из математического отдела – расчёты выполнены, техников можно отпускать, оставить только дежурного инженера.

Ковалёв внимательно следил за освещением, и, наконец, заметил, как лампы чуть заметно мигнули. Он снял телефонную трубку:

– Математический отдел? Как у вас дела?

Несмотря на неуставной вопрос, полковник не возмутился, а ответил:

– Всё прошло по плану!

Но голос у него был встревоженный.

– Я могу подойти? – спросил Ковалёв.

– Я закажу вам пропуск, – ответил полковник.

Торопливые шаги по извилистым коридорам, и вот он уже перед гермодверью блока, где находится отдел математиков. Часовой проверил пропуск и открыл гермодверь, но при входе в отдел его остановил дежурный.

– Нельзя!

– Но я… – начал было Ковалёв, тут выглянул начальник отдела и приказал: – Пропустите!

В кабинете начальника суетились люди в белых халатах.

– Что случилось? – шёпотом спросил Ковалёв, но полковник не ответил. К ним подошёл один из врачей.

– Товарищ полковник, она всё ещё без сознания.

– «Скорую» вызвали?

– Да, уже стоит наверху.

– Несите!

Трое встали у носилок, не хватало ещё одного человека.

– Разрешите? – шагнул вперёд Ковалёв. Никто не возразил, и он встал к носилкам, у ног лежащей на них Марии. Она была до подбородка укрыта полковничьей шинелью, глаза закрыты, волосы разметались по брезенту носилок. Ковалёв вгляделся в её лицо, на мгновенье оно даже показалось ему незнакомым. Да, война не красит!

– Поднимаем! – скомандовал доктор. Носилки качнулись, и Мария открыла глаза. Ковалёв встретился с ней взглядом. Она не отрываясь глядела на него и вдруг произнесла:

– Я дома!

– Что случилось? – обернулся доктор. – Поставили носилки!

– Я дома! – повторила Мария и протянула к Ковалёву руки. – Лёшка, я дома!

Шинель свалилась, и стало видно, что она совершенно голая.

– Доктор, в чём дело? – возмутился начальник отдела.

– Товарищ полковник! – обернулась к нему Мария.

– Ну ты мне тут ещё докладывать начни! – проворчал начальник отдела и поднял упавшую шинель. – На, прикройся! Куда вы дели её одежду, когда она отправлялась…

– Как себя чувствуешь? – наклонился к ней доктор.

– Хорошо, только холодно и хочется есть.

– «Скорая» не нужна, – крикнул доктор. – Дежурный, организуйте горячий чай.

Нашлась и форма Марии, которую она сняла перед путешествием во времени. И вскоре она уже сидела за столом в кабинете начальника отдела и пила чай.

– Почему мне не доложили?! – раздался грозный окрик представителя ЦК.

– Я не стал докладывать, пока не было полной уверенности в успехе, – стал оправдываться полковник.

– Ну ладно, победителей не судят! – Арнольд Оскарович шагнул к Марии, обнял её и расцеловал.

– Ну и заставила ты нас поволноваться! Рассказывай – где была, чего видала?

Глава 7

1

После возвращения Марии Егоровой из командировки во времени последовало несколько событий. За то, что разведчика вместо 1993 года отправили в 1943-й, командиру части объявили выговор. После чего начались разбирательства на более низком уровне. В результате выговора достались всем – и начальнику математического отдела, и начальнику ВЦ. Благодарность в приказе получил только лейтенант Макаровский – за то, что выяснил, куда попал разведчик во времени, и за ключевые предложения по его возвращению назад. Вообще-то Макаровского хотели представить к медали или даже ордену, но когда его увидели в строевом отделе, этот вопрос отпал сам собой. Из всех участников операции награду получила только Мария – её наградили орденом Ленина, как космонавта, но без присвоения звания Героя Советского Союза. Попутно возникла проблема с награждением её в 43-м году медалью «За отвагу». С одной стороны – подвиг совершила она, с другой – наградные документы выписаны на Марию Климову. В конце концов вопрос решился положительно.

Марию это, конечно же, обрадовало. Но особенно её впечатлило, что ей оставили медаль «За отвагу». Она вспомнила сон, где настоящая Мария Климова сказала ей: «Живи за себя и за меня». Или это был не сон?

Новое совещание представитель ЦК назначил на вторник. Последние дни Арнольд Оскарович ходил хмурый и недовольный, из чего все сделали вывод, что ему тоже перепало, но на уровне Центрального Комитета. На самом деле причина его недовольства была в другом. Хоть операция и завершилась успешно, она не принесла тех результатов, на которые он рассчитывал.

– Товарищи! – говорил он. – Конечно, мы достигли определённых успехов. И самый главный из них – что разведчик успешно вернулся назад. Но намеченная цель не была достигнута. Поэтому необходимо готовить новую операцию. Ещё раз уточню её замысел. По имеющимся сведениям, в 90-е наша страна столкнётся с серьёзными трудностями. Последствиями этого может стать распад Советского Союза. Мы не должны этого допустить. Поэтому необходимо разведать в будущем – как развивались негативные тенденции, что или кто стал их причиной. И на основании этого выработать рекомендации руководству страны. Возможно, мы даже выясним, в какой момент времени появились негативные тенденции, и что их вызвало. Это упростит нашу работу.

Арнольд Оскарович перевёл дух, оглядел зал и продолжил.

– План операции тот же – разведчик отправляется в будущее на месяц, собирает максимум информации, и возвращается назад. Здесь мы всё анализируем, и принимаем решения. Конечно же, можно получать через временной канал какие-то предметы – книги, газеты. Но нельзя ограничиться только этим. В открытых источниках описание действительности деформировано. Попробуйте, например, составить объективное представление о нашей экономике по публикациям в «Правде». К тому же эти материалы пишут современники, а их взгляд замылен. Поэтому и необходим разведчик. Им снова будет Егорова – она уже прошла процесс подготовки и имеет опыт перемещения во времени. Поэтому ещё неделя отдыха, потом неделя занятий, чтобы освежить знания – и вперёд!

2

На следующее утро представитель ЦК снова собрал совещание начальников отделов. Потрясая свежими газетами, он сокрушался:

– Мы опоздали! Теперь руководство страны будет занято другим, и на наши сообщения может не отреагировать. Это в газетах всё выглядит так безобидно, а в Чехословакию вошли войска стран Варшавского договора. Но сейчас есть здоровые силы, которые могут справиться с угрозой контрреволюции. А если подобное случится в нашей стране?

«Это именно та наша военная операция в Европе, о которой говорили математики ещё год назад» – про себя подумал Ковалёв. Но, судя по уверенному тону представителя ЦК, всё должно закончиться благополучно. Сегодня Ковалёв хотел провести вечер с Машкой, но в связи с последними событиями было назначено партийное собрание.

Как обычно, собрание затянулось. Ковалёв с тоской поглядывал в тот конец зала, где сидела Егорова. После награждения её приняли в партию без прохождения кандидатского стажа. После её возвращения он так и не смог поговорить с ней – она была занята то медицинскими обследованиями, то многочисленными отчётами – устными и письменными. Подробности перемещения во времени интересовали всех – обычную медицину, психологов, математиков, технарей и даже военных историков. Внешне Машка заметно изменилась, и дело даже не в ордене Ленина. Она как-то возмужала, в её поведении уже не было той девичьей беззаботности. Зато появилась жёсткость и решительность.

Наконец приняли резолюцию по Чехословакии и объявили выговор одному офицеру, который вздумал разводиться. Ковалёв подождал Марию на выходе.

– Не торопишься?

– Мне теперь торопиться не нужно – всегда успею куда надо, – пошутила Мария, намекая на машину времени.

Они не спеша пошли по дорожкам городка.

– Дома хорошо! – она вдохнула вечерний воздух.

– А как там? – спросил Ковалёв.

– Там – это в прошлом? Или на войне?

– В прошлом на войне.

Мария задумалась.

– Ты знаешь, там всё по-другому, – после паузы произнесла она. – По-настоящему, что ли? Жизнь на полную катушку. Без страховки. Я думаю, мои девчонки погибли. Потому что последнее, что я видела – как бомба летит прямо на нас. И вот я здесь, а они… Их нет.

Она замолчала, Ковалёв тоже не произнёс ни слова.

– Понимаешь, – вдруг торопливо заговорила она. – Я-то думала – мы тут более развитые, более образованные, у нас новейшая техника. Пыталась их чему-то учить. А у них есть всё, что им нужно. И они справятся без нашей помощи. Мы им не нужны.

– Но ведь можно уменьшить жертвы? – спросил Ковалёв.

– Я тебе одну вещь скажу, только ты никому не рассказывай. Я медикам не сказала, а то бы они меня сочли ненормальной. Я разговаривала с девушкой, по документам которой там жила – с Марией Климовой. Уже после того, как я её похоронила. Она пришла ко мне, я видела её так же, как вижу тебя. Она мне сказала – живи за себя и за меня. Так что я ей теперь должна.

Ковалёв задумчиво молчал. С одной стороны – это звучало невероятно, а с другой – он видел её фамилию в списке погибших, а она идёт рядом с ним, можно протянуть руку и потрогать. Но он не решался её обнять. Почему? Он чувствовал, что она была бы не против. Но почему-то у него было ощущение, что это не его судьба, а просто так играть в отношения он не хотел.

– Ты не боишься снова путешествовать во времени?

– Нет, теперь уже не боюсь. Это не так страшно. И к тому же я отправляюсь в 1993 год, когда нет войны. А знаешь, что самое трудное?

Ковалёв вспомнил слова Арнольда Оскаровича: «Самое трудное на фронте – это ждать».

– Самое трудное для меня было поверить в реальность происходящего, – продолжила Мария. – Сначала кажется, что ты попал в кино, что кругом всё ненастоящее. Даже когда я увидела, как погиб мой отец, это не прошло до конца. А когда дошло – такой ужас накатил! Но потом было чувство, как будто заново родилась. И это уже было моё время. Наверное, какая-то моя часть осталась там, на войне, с моими девчонками.

Они шли мимо офицерского общежития.

– Зайдём к ребятам? – вдруг предложил Ковалёв.

3

– Какие люди пожаловали в нашу берлогу! – смущённо воскликнул Николай.

– Я ненадолго, – тоже смутилась Мария.

– Нет, быстро мы тебя не отпустим. Ты же почти как Юрий Гагарин! Я потом внукам буду рассказывать – вот сижу в общаге, а в комнату заходит Мария… Как тебя по отчеству?

– Сергеевна.

– Заходит Мария Сергеевна Егорова – первый путешественник во времени!

– Николай, кончай шутить, ты меня в краску вгоняешь!

– Да какие шутки! Лёшка, зови соседей, сейчас поляну накроем. Да и награду надо отметить! – он кивнул на орден Ленина на груди Марии.

Через минуту в комнату ввалились Гарик с Вадимом. Гарик протянул Марии букет цветов, а Вадим поставил на стол бутылку сухого вина.

– Ребята, откуда вы это взяли? – удивилась Мария.

– Настоящий офицер всегда должен быть в боевой готовности! – гордо ответил Гарик.

Николай откупорил бутылку.

– Ребята, пьём за Марию – первую путешественницу во времени, героиню и просто красавицу!

– За это надо бы что-нибудь покрепче, – предложил Вадим.

– Будет тебе и покрепче, – кивнул Николай.

– Ребята, у меня режим, – возразила Мария, пригубив вино. – Мне скоро снова в командировку.

– Да, сегодня на совещании Арнольд Оскарович наметил цели и задачи, – объяснил её слова Ковалёв.

– Назад в будущее? – подмигнул Гарик.

– Маш, расскажи, как там – в прошлом? – попросил Вадим.

– На войне как на войне, – коротко отшутилась Мария. Ковалёв вспомнил своего отца – он тоже не любит рассказывать про войну.

– Что-то мне показалось, что представитель ЦК сегодня какой-то особенно озабоченный, – поделился наблюдениями Николай.

– Станешь тут озабоченным! – Вадим кивнул на стопку газет на подоконнике. – Чехословацкая контрреволюция поднимает голову. Там сейчас, наверное, серьёзная заварушка. Только ведь в газетах всего не напишут.

– Не напишут, – согласился с ним Ковалёв, вспомнив сегодняшние слова представителя ЦК про газету «Правда».

– Тогда попытаемся обратиться к альтернативным источникам информации, – заговорщицки подмигнул Гарик, сбегал в свою комнату и принёс радиоприёмник. – Что тут вражеские голоса врут?

Сквозь шипение и треск донеслось:

«Танки идут по Праге

в закатной крови рассвета.

Танки идут по правде,

которая не газета».

– Похоже, там всё не так однозначно, – сказал Николай.

– А кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят, – задумчиво произнесла Мария.

– Это ты о чём? – не понял Гарик.

– Так, мысли вслух. Ребята, я пойду, а то уже поздно.

– Я провожу, – поднялся Ковалёв.

– Лёш, спасибо. Я хочу побыть одна.

Когда она ушла, Гарик спросил:

– А я не понял, что она про коней сказала?

– В школе не учился? – пристыдил его Ковалёв. – Некрасов про русскую женщину – коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт.

– И чего?

– А того! – за Ковалёва ответил Николай. – Пока мы тут сидели, она успела на войне повоевать. И даже погибнуть. А теперь отправится в будущее какие-то проблемы расхлёбывать. Хотя я не понимаю – какие проблемы могут быть в 1993 году? Вон Хрущёв вообще к 1980-му году коммунизм обещал.

– Хрущёва сняли за волюнтаризм, – тут же встрял Гарик.

– Сванидзе, в моей комнате попрошу не выражаться! – осадил его Николай. – Коммунизм это не отменяет.

– А вот интересно – как это будет на практике выглядеть? – спросил Вадим.

– Вот Машка вернётся – спросишь, – предложил Гарик.

– Нет, ребята, Машка оттуда не вернётся, – неожиданно заявил Ковалёв.

– Лёшка, ты чего?! По дереву постучи!

– Да я не о том! Вот скажи – если бы ты в коммунизм попал, ты бы захотел оттуда свалить? Вот то-то!

– Нет, ребята, всё-таки в удивительное время мы живём! – воскликнул Николай. – Всё никак не привыкну.

И он достал бутылку со спиртом.

4

– Я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятные известия! – сурово оглядел присутствующих представитель ЦК.

– К нам едет ревизор! – в тишине послышался чей-то шёпот.

– Смешно?! – воскликнул представитель ЦК. – Ну давайте теперь посмеёмся вместе. Известие первое – в нашу часть назначен новый командир. Ещё не смешно? Тогда известие второе – «соседи» высказали мнение, что вместо нашего разведчика во времени надо послать профессионального разведчика. Из их конторы, разумеется!

Нового командира части представили на следующий день. Это оказался довольно молодой и даже симпатичный генерал-майор. Начал он с того, что вызвал для разговора наедине начальника математического отдела.

– Товарищ полковник, – сказал новый командир с ходу. – Я далёк от специфики части, поэтому попрошу вас первое время взять на себя решение специальных вопросов. Я же пока буду заниматься общими вопросам.

Эти общие вопросы появились довольно быстро. На следующий день к штабу подъехала чёрная «Волга», из которой вышли трое в штатском. Через минуту дежурный по части разыскивал представителя ЦК. Когда Арнольд Оскарович вошёл в свой кабинет, приехавшие уже расположились за столом для посетителей. Представитель ЦК побагровел от такого нахальства, но сдержался.

– Здравствуйте, товарищи.

– Здравия желаю! – поднялся один из приехавших. И представился: – Генерал-лейтенант Кромин.

– Из КГБ, насколько я помню? – слегка прищурился Арнольд Оскарович.

– Так точно! А это полковник Нечаев и…

Третий приезжий, совсем молодой человек, вскочил:

– Лейтенант Нечаев!

– Внимательно слушаю вас, – представитель ЦК уселся за свой стол.

– Арнольд Оскарович, – не спеша начал генерал-лейтенант Кромин. – У вас запланирована операция по перемещению во времени. Кто на этот раз будет разведчиком во времени?

– Тот, кто был первый раз – сержант Егорова.

– Арнольд Оскарович, есть мнение, что ТУДА надо отправить офицера – профессионального разведчика.

Представитель ЦК не стал уточнять – чьё мнение, а только внимательно поглядел на лейтенанта в штатском.

– Вы знаете, – начал он издалека. – Когда я учился в школе, а было это давно, ещё перед войной, была такая традиция – приходили лётчики и рассказывали о своей героической профессии. К нам тоже как-то пришёл лётчик, но рассказал совсем не героический случай. Поскольку уже тогда самолёты летали на приличные расстояния, то решили, что лётчикам надо осваивать навигацию по звёздам. А чтобы их научить, позвали профессора-астронома с во-о-от такой бородой. И чтобы тот понял авиационную специфику, посадили его в тихоходный биплан, плавно подняли, сделали кружок вокруг аэродрома и аккуратно сели на лужайку. Вытащили профессора из самолёта, и когда он стал не такой зелёный, спросили: «Ну как, смогут лётчики освоить навигацию по звёздам?» На что профессор заявил: «Ужас и смятение, которые охватывают наблюдателя в кабине самолёта, делают невозможным какие-либо астрономические наблюдения». К чему я это рассказал? Я не уверен, что профессиональный разведчик после перемещения во времени будет способен на осмысленные действия. А в нашем человеке я уверен, потому что она уже это делала.