Текст книги "Оружие Солнца"

Автор книги: Дмитрий Дудко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Дмитрий Дудко
ОРУЖИЕ СОЛНЦА

Профессор Лефевр раздраженно вытер лоб зеленым кепи. По склону холма поднимались туристы, предводительствуемые упитанным розовощеким монахом. Черт бы побрал этих шарлатанов с их умением извлекать выгоду из всего на свете!

– Этот холм, дамы и господа, называют Могилой Колдуна. По преданию, здесь стоял замок колдуна-язычника, предавшего мученической смерти святых Бриана и Секария, патронов нашего монастыря. Но кара небесная постигла мучителя: замок испепелила молния. Теперь здесь ведет раскопки экспедиция профессора Лефевра. Сейчас мы узнаем, что может сказать наука в подтверждение благочестивых преданий нашей церкви.

– Во-первых, господа, не ступайте в раскоп и не взбирайтесь на отвалы. Во-вторых, должен вас разочаровать: это не заколдованный замок, а позднеримская укрепленная вилла. И разрушил ее не гром небесный, а варвары. В первой половине пятого века. В-третьих, святой Секарий, похоже, имел к колдовству большее отношение, чем несчастный хозяин виллы. С помощью «мессы святого Секария» иные сельские кюре еще недавно «наводили порчу». Кстати, господин служитель суеверия, почему при вскрытии гугенотами гробницы ваших святых там оказался лишь один скелет, да еще с языческим амулетом на груди?

– Господин профессор! Господин профессор!

Молоденькая лаборантка проворно бежала между отвалами.

– В чем дело? Закончили расчищать северо-западную башню?

– Да, да … Там … Я знаю, вы не любите эти теории о пришельцах, но … Это невероятно, невероятно!

– Не лезьте в раскоп, господа! Мари, проведите их!

Расстегивая на ходу фотоаппараты, туристы устремились к башне. Завал обожженных камней уже был разобран, и глазам туристов предстало каменное кольцо нижнего яруса стен, внутри него – куча человеческих костей, раздавленных и обугленных («от двух скелетов» – отметил профессор), а среди них … Камни сильно повредили загадочный предмет, но при расчистке, как обычно, ничего не сдвигали с места. И теперь можно было разглядеть узкую трубку с расширением на конце, посредине – распавшийся надвое металлический цилиндр, внутри него – скипевшуюся массу расплавленного стекла, проволоки и мелких металлических деталей, а позади – какую-то черную массу трапециевидной формы. Самое странное – металл совершенно не окислился.

– Да, удивительный факт … Предварительно могу сказать одно: в пятом веке такого сделать не могли.

* * *

Как нелепо приходится погибать! В сотне шагов впереди спрятан планетолет, у подножия дерева остался мощный дезинтегратор, но вся эта техника бессильна против приветливой зеленой полянки, обернувшейся трясиной. Рука Таанаха дотянулась до ветки, но та сразу сломалась, и он еще глубже погрузился в болото. И тут в лесу послышались голоса людей и конское ржание. Забыв обо всем, Танах принялся звать на помощь на своем языке. Услышав крики, из чащи вышли пятеро обитателей планеты. Их предводитель, отличавшийся от остальных добротной и не лишенной изящества одеждой, что-то сказал угрюмому чернобородому верзиле, и тот протянул космическому разведчику тупой конец своего копья.

Выбравшись из болота, Таанах внимательно пригляделся к своему спасителю. Умное волевое лицо, гладко выбритый подбородок, аккуратно подстриженные темные волосы. Такие люди умеют сохранять твердость убеждений, здравый ум и достоинство, когда вокруг бушуют взаимная вражда и невежественный фанатизм.

Таанах включил телепатический переводчик. Теперь он и его собеседник, говоря на разных языках, понимали каждое слово друг друга.

– Я Публий Флавий Сервилий, экс-трибун Десятого легиона и владелец этих земель. Скажи, незнакомец, как зовут тебя и откуда ты?

– Я – странник и иду издалека. Имя же мне – Танах.

– Так ты странник! – прорычал бородач. – Нынче все странствуют … а по дороге грабят и убивают! Говори, откуда пришел?

– Если я скажу, что прилетел со звезд, вы ведь мне не поверите?

– Да уж видно, что ты родился не среди честных граждан Империи! Посмотрите-ка на эту черно-зеленую кожу, на этот дурацкий блестящий наряд! Эй, рабы, хватайте его!

Разведчик быстро схватил дезинтегратор и направил его на деревья. Раздалось гудение, и несколько стволов обратились в труху и обломки, а падавшие кроны едва не придавили перепуганных рабов. Чернобородый схватился за амулет, бормоча в ужасе: «Святой Гносис, спаси от злых демонов!». Рабы отзывались из-за кустов: «Не гневи его, может быть, это сам Юпитер-Тараннис или архангел Михаил!». Спокоен оставался лишь Сервилий.

– Не призывай, Олимпий, Гносиса-знания, которого у тебя нет. Чем-чем, а знанием жители звезд превосходят нас больше, чем мы – людей каменного века, о которых писал Лукреций.

– Но, господин, разве может на звездах жить кто-либо, кроме богов?

– Лукиан писал о жителях Луны, Солнца и звезд. А он не верил ни в какую чепуху. Перестаньте дрожать, зажарьте для нас оленью ногу и выстирайте одежду моему гостю. Юпитер велит заботиться о путниках.

За едой между Сервилием и Таанахом завязался разговор.

– Не обижайся на моих людей, почтенный гость. Время тревожное, и каждый пришелец подозрителен. Верно, мы кажемся тебе дикарями?

– Вовсе нет. Меня восхищает глубина вашей мысли, особенно при такой отсталой технике. Скажите, что вы считаете центром Вселенной?

– Большинство – Землю. Но Аристарх Самосский считал таким центром Солнце, а пифагорейцы – некий огонь.

– Центр Галактики … А знаете ли вы об атомах?

– Да. Демокрит …

– Удивительно! Но при этом у вас есть религия …

– Достояние невежд. Для мудрых боги – лишь символы высших сил, поддерживающих гармонию космоса.

– Мы называем это законами природы … В чем же вы видите счастье человека?

– В душевном спокойствии, которое достигается знанием, добродетельной и умеренной жизнью и бескорыстным служением обществу.

– Кто такие варвары, которых вы так боитесь?

– Человекоподобные скоты из диких лесов. Их счастье – пьянство, обжорство и грабеж. Под их мечами гибнет все – науки, искусства, города, законы … Мы побеждали варваров силой нашего знания, но теперь его чистый светильник гасят христиане.

– Кто они?

– Секта безумцев и невежд, основанная пройдохой-плотником. Они прославляют нищету, невежество и покорность злу, и за такую жалкую жизнь сулят блаженство после смерти.

Таанах задумчиво поглаживал ствол дезинтегратора. Как и во всей обитаемой Вселенной, здесь боролись две силы: разум и гуманность – против невежества и жестокости. Чем же он, космический разведчик второго класса, может помочь тем, кому обязан жизнью? Эта глухая окраина Галактики не скоро станет объектом освоения. Даже его контакт с туземцами – экспромт, не предусмотренный программой. Да его и не готовили для таких контактов … Невежество почитает только силу – так пусть же оно с нею столкнется! И разведчик протянул Сервилию дезинтегратор.

– Вы не сумеете изготовить такое оружие сами, но служить оно сможет долго. Это оружие разрушает силы сцепления в веществе. Чтобы зарядить его, сними эту крышку и подержи оружие на солнце. Целиться через эту трубку. А эта ручка регулирует силу удара.

– Оружие Солнца! Клянусь Митрой, я подниму его только в защиту правого дела!

* * *

– Согласен, я нарушил инструкцию. Но букву, а не дух ее! «Высшая цель Контакта – способствовать торжеству разума, прогресса и гуманности», не так ли? А чем поможет обитателям планеты коробка записей, которая будет сотни лет пылиться в нашем архиве?

– Контакт без предварительного наблюдения недопустим. Тем более вмешательство … Придет время, и сюда будет послана контактная экспедиция. Ей и пригодятся наши записи.

– Конечно. Через пару столетий. И увидит развалины городов, сожженные библиотеки, разрушенные обсерватории. И среди всего этого – тупых варваров, которым не будет дела до космического разума.

– Да вы понимаете, кому доверили мощное оружие? Рабовладельцам!

– Я не такой уж невежда в истории. Рабовладельческий строй прогрессивнее варварства. К тому же рабство преходяще, а достижения человеческого духа бессмертны.

– А вы подумали о том, какую бойню устроят с помощью вашего «подарка» Олимпий и ему подобные?

– Зачем же судить о цивилизации по худшим ее представителям? Да и что я им передал? Один-единственный дезинтегратор, который они даже не смогут воспроизвести. Он лишь послужит защите культурных ценностей от варварства.

– Довольно! До конца экспедиции отстраняю вас от исследования обитаемых планет. Наалу! Вы участвовали в контактных экспедициях – берите планетолет и любой ценой изымите или обезвредьте дезинтегратор.

* * *

Публий Флавий Сервилий лет десять назад оставил службу и обосновался в своем поместье. Не чуждаясь радостей жизни, он избегал, однако, излишеств, свойственных его эпохе. Это позволяло ему не переобременять колонов платежами. Он же часто защищал их от чиновников и сборщиков налогов, и многие крестьяне рады были отдать Сервилию землю в обмен на его покровительство. Два десятка ветеранов его бывшего легиона служили теперь надсмотрщиками и сборщиками платежей. Две сотни рабов, трудившихся на виноградниках и господском дворе, удерживались в повиновении железной рукой главного надсмотрщика – бывшего центуриона Олимпия. Сервилий не был жесток, но послаблений не допускал: на верность рабов надеется лишь глупец.

Сейчас, возвращаясь с охоты в приподнятом настроении, сенатор прикидывал, чем бы еще пополнить свою библиотеку. Теперь Оружие Солнца защитит этот островок знания от всех апостолов варварства!

Его размышления прервал стук копыт. Обернувшись, Сервилий не удержался от смеха: всадник в черной рясе настегивал мула, словно боевого коня. И всадник этот был степенный и смиренный аббат Секарий. В молодости они с Сервилием вместе изучали риторику и философию, да и теперь часто спорили за чашей вина о тайнах небес.

– Что случилось, Секарий? Вакх и Венера учинили набег на твой монастырь и увели всех монахов?

– Оставь свои нечестивые шуточки, Публий! Багауды идут к твоему имению!

– Какие багауды? Аэций разбил этих мятежников за Луарой …

– Толпа человек в четыреста перешла Луару и теперь уходит на юг, к готам. С ними шайка бургундов.

– Это уже серьезно! Олимпий, пошли гонцов по селам, пусть боеспособные колоны собираются с оружием к вилле. Рабов запереть в подвале.

– А как же Оружие, господин?

– Пока что ни слова о нем. Пусть оно ударит внезапно – тогда страх перед Оружием удесятерит его силу.

* * *

Мощеной дорогой на юг двигался отряд багаудов. Впереди ехала конная дружина бургундов. Именно эти молодцы, выросшие в битвах и отлично вооруженные, составляли костяк отряда, который без них давно бы разбежался. Дальше шел пеший отряд беглых рабов с каменоломен. Эти были хуже вооружены, но превосходили всех стойкостью, выработанной привычкой к совместному труду. За ними нестройной толпой брели кое-как вооруженные галльские мужики. Больше всего сковывал отряд шедший за ними обоз: десятки телег с женами, детьми и остатками домашнего скарба и добычи. Но оставить семьи багаудам негде – в их селах бесчинствуют каратели-гунны. Замыкали колонну конные багауды – прежние пастухи.

Во главе отряда под знаменем с волчьей головой ехали четыре всадника. Впереди предводитель отряда – Зигфрид Вельсунг. Коса, сплетенная с усом, обличала в нем знатного франка. В свои двадцать с небольшим лет он уже прославился среди всех прирейнских племен. Его называли конунгом – королем, хотя он владел лишь несколькими покоями в королевском дворце в Вормсе да сундуком золота, добытого в неведомой южной стране. Говорили, будто Зигфрид отнял это золото у дракона. Во всяком случае, никто не мог сказать, из черепа какого зверя сделан прочный шлем Зигфрида, украшенный рогами зубра. Неприхотливый, равнодушный к богатству и власти, конунг ценил лишь славу и честь и был любим дружиной за мужество и щедрость, а повстанцами – за справедливость и благородство.

Бывшими рабами командовал русоволосый, богатырски сложенный ант Ярослав. Три года назад большая часть его рода погибла, обороняя село от гуннов. Уцелело тридцать человек, которых кочевники продали работорговцу из Галлии. Из этих тридцати выжил в римской неволе один Ярослав. Теперь он нещадно мстил римлянам и гуннам за свой погибший род.

Третий всадник был в отряде жрецом, колдуном и лекарем. Все его звали кельтским именем Бриан. Поговаривали, будто он посвящен в древнее учение друидов. Трудно, однако, было понять, какую религию исповедует жрец. Галльские крестьяне верили в Таранниса, Тевтатеса, Езуса – и Бриан приносил им жертвы. Германцы почитали Водана и Донара – и Бриан умел заклинать их именем. Многие повстанцы верили в Христа – и Бриан служил обедню, венчал и хоронил. Его темная одежда напоминала монашескую, но на поясе висел кинжал, а на груди – золотой знак Солнца. Происхождения Бриана не знал никто; замечали лишь, что он свободно говорит с антом на его языке.

Четвертым был Меробауд – грузный, неторопливый крестьянин лет пятидесяти. Его спокойствие и рассудительность поддерживали в остальных крестьянах веру в успех трудного и опасного похода. Бесстрашный Зигфрид и внушавший суеверное почтение Бриан – все же чужаки. А Меробауд – свой, односельчанин, и не славы он ищет, а вольной земли, как и все багауды.

Всех четырех одолевали невеселые думы. Позади, всего в одном переходе, два самых страшных палача Империи – патриций Аэций и гуннский каган Аттила. Патрицию нет дела до сожженных сел, вытоптанных полей, угнанных в рабство крестьян. Эти «земнородные» скоты потеряли уважение к Империи и ее мудрым законам – так пусть же страх, дикий, животный страх держит их в покорности! И патриций с каганом пьют кумыс, любуясь своими лучниками, метко расстреливающими пленных мятежников … А на юге, за Ниорой, действует отряд, посланный королем вестготов Теодорихом, сыном великого Алариха. Соединиться с ним – и уйти за Гаронну, куда не смеют сунуться ни гунны, ни римские чиновники! Нужно лишь перейти Ниору … А над мостом через нее господствует замок Сервилия.

Но вот окончился лес, и слева показалась пустошь, а за ней – холм с замком. С юга, востока и запада виллу защищали крутые склоны холма, а с севера, со стороны пустоши – ров. Каменная стена в два человеческих роста, с четырьмя башнями по углам, надежно охраняла сельское убежище сенатора. Между зубцами были видны люди с копьями и луками, а над северными воротами торчал шест с позолоченной фигурой орла. У этого знамени стоял сам экс-трибун – в шлеме и панцире, с мечом у пояса. Ветер шевелил его красный плащ, а в руках блестел странный серебристый предмет.

Четыре предводителя багаудов и несколько дружинников подъехали к воротам. Зигфрид затрубил в рог.

– Кто вы такие и что вам надо в моих владениях?

– Я Зигфрид, сын Зигмунда Вельсунга, короля франков, и зять бургундских королей. Клянусь Воданом, мои воины не тронут твоего добра. Дай нам только перейти мост и разрушить его, чтобы задержать гуннов. Ты, сенатор, слывешь честным и справедливым, зачем же нам враждовать?

– Этот мост построен не для того, чтобы его разрушали невежественные варвары. Клянусь Митрой, твоя шайка не ступит на мост, пока стоят эти стены.

– Подлец же ты! – не выдержал Меробауд. – С нами женщины и дети!

– Вы сами выбрали для них такую участь. Но вы все же граждане Империи, и я согласен защитить вас от гуннов. Но сначала сдайте оружие и покиньте эту шайку варваров и беглых рабов, которые подбивают вас грабить и убивать вместо того, чтобы возделывать землю.

Глаза всех обратились на Меробауда. Крестьянин разгладил бороду и хитро прищурился.

– Ох и добрый ты, господин. Только армориканского мужика не перехитришь. Как же, станешь ты из-за нас ссориться с патрицием или глядеть, как гунны грабят твои земли.

– Честь Публия Сервилия стоит больше его владений.

– А у нас, по-твоему, чести нет? Наш конунг нас никогда не предавал, а мы отдадим его гуннам на расправу? А в награду нам позволят снова платить налоги и кланяться всякому дармоеду? Иуда, и тот получил больше!

Зигфрид обнажил меч.

– Публий Сервилий! Вызываю тебя на поединок. Падешь ты – я пройду через мост; погибну я – мои воины пойдут другой дорогой. Выходи, если ты мужчина! Не будем прятаться за спины воинов.

Сервилий презрительно усмехнулся

– Римская доблесть состоит не в поединках со всяким встречным бродягой. Когда я останусь последним защитником крепости, то приму твой вызов.

– Пусть же нас рассудят боги войны!

Зигфрид и его спутники повернули коней, и вскоре весь отряд скрылся в лесу.

Сервилий отдал дезинтегратор Олимпию (только его сенатор научил обращаться с Оружием Солнца), спустился со стены и направился ко входу в подземелье. Раб подал факел, чашу вина и хлебец. Сервилий сошел вниз. Ход направо вел в подвал, где были заперты рабы, ход налево – в языческую молельню. Богатый и могущественный землевладелец в Галлии мог позволить себе то, что преследовалось императорским эдиктом.

Небольшое помещение без окон напоминало пещеру. Сервилий зажег огонь на алтаре, и пламя осветило фреску: Митра, вечно юный бог Солнца, в развевающемся красном плаще, закалывает могучего черного быка. Эта картина всегда наполняла сердце Сервилия спокойствием и уверенностью в своих силах. Пусть невежды представляют Солнце молодым мясником – посвященные знают большее. Митра – это дух, добро, благородство, порядок. Черный Бык – материя, зло, низость, мятеж. Солнце каждый день, каждый год шествует по небу неизменным порядком. И такой же порядок, разумный и гармоничный, должен царить на земле. Врагов же его следует поражать мечом: зло не отступит перед молитвами и проповедями, царство Солнца не придет к трусам, не противящимся злому.

Сервилий совершил возлияние, возложил пол-хлебца на алтарь и съел остальное, запивая вином. Митра делил трапезу со своим воином. Христиане украли этот обряд, назвав его причастием.

– О Солнце, вечное и непобедимое! Да поразит твое оружие презренных земнородных, да восторжествует космический порядок над невежеством и беззаконием!

А в это время Секарий, потрясая крестом, витийствовал перед колонами:

– Возлюбленные братья! Господь в своем милосердии дает чудесную помощь в битве не только верующим в него, но и тем праведным, чьи глаза еще застланы пеленой язычества. Сегодня вашему господину явился муж в сверкающих одеждах и вручил ему непобедимое оружие, способное поразить целое войско. Сила этого оружия – от солнца, а Солнце – это спаситель наш Иисус Христос, хотя многие из вас и почитают светило под языческими именами Белена и Луга …

Жилистый старик с суковатой палицей в руках несмело прервал аббата.

– Прости, святой отец, только ведь багауды – такие же мужики, как и мы. Неужто и их покарает небесное оружие?

– Вы – из благочестивого и трудолюбивого племени сентонов, а мятежники – арморики, всем известные колдуны и воры. Я не говорю о прочих – бургундах и рабах, место которым на галерах. Опояшитесь же оружием, преисполните мужеством ваши сердца, и Господь предаст в ваши руки врагов со всеми награбленными ими сокровищами, и наградит вас раем в жизни вечной!

* * *

Багауды вышли из лесу, готовые к штурму. Посредине рабы катили таран – тяжелый дубовый ствол, привязанный к телеге. Другие повстанцы тащили вязанки хвороста, чтобы засыпать ров, и наскоро сколоченные лестницы. Спешившиеся бургунды прикрывали их, обстреливая из луков защитников виллы.

В окуляре прицела Сервилий видел Зигфрида. Нет! Пусть кичливый варвар увидит гибель своего войска. Сенатор поймал в прицел передний конец тарана, обделанный наподобие бараньего лба.

Раздалось гудение, и воздух странно задрожал. Таран вдруг стал таять, будто сосулька, и осыпаться трухой. Толкавшие его рабы не успели даже удивиться этому. Один за другим они стали оседать страшными грудами мяса и костей, как будто невидимые людоеды мелко рубили их для своего пиршества. Поверх этих груд валялись головы, руки … Незримый конус всеразрушающих лучей становился все шире и мощнее, поражал все новые жертвы. Щиты рассыпались трухой, панцири – железным порошком. В ужасе багауды бежали к лесу. В мозгу у каждого билась единственная мысль – дальше, дальше от страшного незримого врага! А позади раздавался победный клич людей Сервилия: «Вот Оружие Солнца!».

Охваченные паникой, багауды неслись через лес к своему обозу. За их спинами уже падали деревья. Германские женщины, бывало, останавливали бежавших воинов. Но галльские крестьянки своими воплями лишь усилили общую панику. Опрокидывая телеги, давя друг друга, мужчины, женщины и дети скатывались в глубокий овраг позади лагеря и, словно напуганное стадо, неслись вниз по оврагу. И вдруг передние ряды беглецов остановились. Поперек оврага, выставив вперед мечи и копья, стояли в несколько рядов воины Ярослава. Впереди, взобравшись на пенек, Бриан поднимал обеими руками свой золотой амулет.

– Остановитесь, во имя Солнца! Разве не видите: страшное оружие не всесильно, его незримые стрелы не достигают оврага. Не Солнце его дало сенатору, а злые демоны!

Оглянувшись, беглецы увидели бургундов, точно так же перегородивших овраг. Впереди с секирой в руке стоял Зигфрид.

– Трусы! Так-то вы защищаете свои семьи! Где ваше оружие? Женщинам и детям оставаться здесь, а мужчины пусть подберут оружие и поднимутся к обозу. Римляне уже идут!

Из толпы выступил рыжий мордатый верзила с вилами наперевес.

– Хватит тебе командовать, конунг! Пропади она пропадом, эта свобода, если из-за нее надо терпеть такие ужасы. Сдадимся доброму господину, так хоть живы будем. А ты воюй с драконами сам!

И тут рыжий с диким воем согнулся пополам: секира Зигфрида врубилась ему в печень. Второй удар раскроил верзиле череп.

– Туда тебе и дорога, трус паршивый!

К ним шел Меробауд, потирая ушибленную тяжелой веткой голову.

– Чего стоите, мужики? Подбирайте оружие. А из оврага выходить сразу не стоит. Устроим засаду, сверху ничего не видно. Придут со страшным оружием – ложитесь наземь, многие так и спаслись.

А главное, старайтесь поразить того, у кого в руках будет это оружие, – отозвался Ярослав. – Оно похоже на секиру и блестит, как серебро.

Опьяненные легкой победой, люди Сервилия шли пор лесу, не спеша, забыв об осторожности и выкрикивая оскорбления по адресу бежавшего врага. Увидев брошенный обоз, они тут же принялись грабить. Когда же с двух сторон на них обрушились рабы и бургунды, а из оврага вылезли мужики с косами и дубинами, незадачливые вояки во главе с Олимпием обратились в бегство.

Раздосадованный центурион предстал перед сенатором.

– Дай мне Оружие Солнца, господин, и мы уничтожим эту шайку!

– Зачем? Они скоро сами перегрызутся между собой и либо сдадутся, либо разбегутся. Главное, чтобы они разнесли весть о новом оружии. Распорядись лучше накормить и напоить колонов.

Колоны пировали, хвалясь друг перед другом вымышленными подвигами в лесу, а мысли Сервилия стремились все выше. Следующий удар – по гуннам Аэция. Привлечь на свою сторону всех галльских магнатов, все провинциальные войска. Поход в Италию, затем на Константинополь … Император Сервилий призовет философов к управлению государством, заменит упадочное христианство культом Митры. Былые римские добродетели воскреснут, и варвары отступят, как море после шторма …

А в это время в лесу тоже служили Солнцу. На дне оврага возле большого плоского камня была сложена куча хвороста. Перед ней, лицом к солнцу, стоял на коленях, с воздетыми руками, Бриан. На камне – кинжал, секира и серебряный котелок с изображениями богов. Все багауды, тоже коленопреклоненные, глядели с надеждой туда же – в сторону солнца. У жертвенника – двое связанных пленников: ветеран с изуродованным шрамами лицом и совсем молодой парень из крестьян. В напряженной тишине раздавался голос Бриана:

– О Луг-Белен, которого зовут Митрой, и Бальдром, и Аполлоном, и Хорсом! О вечный и справедливый, заступник и кормилец всех слабых и обиженных! О непобедимый воин, карающий зло! Открой, как победить Сервилия, владеющего оружием демонов? Прими нашу жертву и спаси нас, о Луг!

– Спаси нас, о Луг! – подхватили багауды. Бриан повалил ветерана грудью на камень и запрокинул ему голову. Тот успел еще крикнуть: «Я крестился и увижу рай, а вы все попадете черту в зубы!». И кинжал Бриана перерезал ему горло. Набрав полный котелок крови, жрец вылил ее на хворост, а затем отсек голову и возложил ее на камень. Тело жертвы бросили на кучу хвороста, и Бриан разжег костер. Черный дым тянулся в небо, несло паленым мясом, а колдун приплясывал вокруг огня, потрясая секирой и ритмично выкрикивая непонятные слова. Вдруг он резко остановился и упал навзничь.

– Слышу голос Луга! Он принял жертву. Мне открылось, как одолеть оружие демонов!

Теперь вера в свои силы окончательно вернулась к повстанцам. И они были готовы идти навстречу самым страшным лучам. Заиграла волынка, и мрачная тишина сменилась необузданным весельем.

Второй пленник, видя Бриана, идущего к нему с кинжалом, был уверен, что настала его очередь. Но тот лишь разрезал веревки и сделал насмерть перепуганному парню знак следовать за собой. В укромном месте их ждали Зигфрид, Ярослав и Меробауд. Бриан начертил на земле прямоугольник, затем разделил его посредине другим прямоугольником.

– Смотри: вот вилла твоего господина. Вот это господский дом …

– Да-да. Он делит усадьбу на два двора. Этот – господский, с деревьями и статуями, отсюда ведут двое ворот: на пустошь и к реке. А этот – хозяйственный … Я все знаю, мой отец был слугой в доме господина …

– Из крепости должен быть потайной ход …

– Он здесь, но его стерегут. Есть и второй, заброшенный. Он обвалился, но мальчишками мы лазали через него.

– Где у него вход и выход?

– Выход в камышах, у засохшей вербы. А вход в сарае для телег.

– Где рабы с виноградников?

– Они заперты вот здесь, в подвале … Вы ведь не убьете меня?

– Кому ты нужен! Скажи еще, где господин держит свои книги?

– Вот здесь, на втором этаже …

Теперь Бриан действительно знал, как победить Сервилия.

* * *

Часовой на юго-западной башне лениво смотрел на зеленые воды Ниоры, но не замечал ничего, кроме толстой коряги, плывущей к мосту. Гляди он внимательнее и с берега, мог бы заметить кожаный сверток, привязанный между камней. И две камышинки, торчащие из воды позади коряги. Вот коряга уткнулась в густые камыши и, не заметные даже для часового, Бриан с Ярославом выбрались на берег. В свертке была одежда, оружие и заступ. Расширив лаз, проделанный детворой, они пробрались подземным ходом в усадьбу. На их счастье, в сарае никого не было. Во дворе они расстались. Ярослав, прихватив для отвода глаз амфору с маслом, прошел в дом, Бриан же проскользнул на господский двор и стал пробираться ко входу в подвал. Поглощенные едой и выпивкой, защитники виллы почти не замечали их.

Бриан уже прикидывал, как бы незаметно оглушить часового у входа в подземелье, когда на жреца сзади навалились двое и скрутили руки за спиной. Чернобородый Олимпий самодовольно ухмылялся. Я тебя, бунтовщика, сразу узнал. Ты на базаре в Нанте предсказывал скорый конец света и падение Рима. Эй, все сюда! Глядите на колдуна мятежников. А ну-ка, предскажи, от какой пытки ты сдохнешь?

Колоны сбежались поглазеть на необычного пленника. Услышав шум, во двор вышел Сервилий с дезинтегратором в руках. Могучее оружие он старался не оставлять без присмотра.

– Так это ты священник багаудов? Что же написано в твоем евангелии? Что грабить и убивать лучше, чем работать?

– Что все должны быть свободными!

– Таких, как ты, сама природа предназначила для рабства.

– Знаем мы вашу свободу! Грабите чужие села, будто варвары, – поддержал своего господина старый крестьянин с палицей.

– Идите в свое село – мы не взяли там ни горсти зерна. А вас стоило пограбить, хотя бы за то, что вы жрали свинину и сосали пиво, пока мы бились с гуннами!

– Бунтовать нам незачем: мы люди мирные, господин у нас добрый: лишнего не берет и от чиновников защищает.

– Так вот за что вы продались! Служите Сервилию, как цепные псы, а что рядом с людей дерут три шкуры, вам и дела нет! Погодите, умрет сенатор – с вас взыщут недоимки сразу за десять лет, а тех, кто числится «рабами с хижинами», наследники продадут с торгов!

Старик, почесав бороду, несмело подошел к Сервилию.

– Ты, господин, того … пропустил бы их добром. Нам они ничего не сделали, а хорошо жить всем хочется.

И тут раздался крик: «Пожар!». Сервилий оглянулся: горела библиотека! Передав дезинтегратор Олимпию, он бросился в дом …

Что же делал в это время Ярослав? Почти все слуги были заняты во дворе. И он сумел незамеченным пробраться в библиотеку. Сотни свитков стояли и лежали на полках, но Ярослав не умел читать и думал лишь о том, как хорошо они загорятся. Вдруг взгляд его упал на развернутый свиток с замысловатым чертежом в виде кругов, вписанных друг в друга. Это была схема Вселенной по Аристарху Самосскому. Ярослав не знал о великом открытии самосца. Иная, страшная картина воскресла у него в памяти и наполнила сердце яростью. Он на коленях молит хозяина не отдавать Милицу толстому лысому развратнику, обещает быть самым послушным и проворным рабом. Но хозяин не слушает. Он уже углубился в свиток, за который только что отдал красивую рабыню. И в свитке – точно такой же чертеж …

Дрожащими руками Ярослав высекал огонь, бормоча сквозь зубы: «Упыри! Людоеды! Порази вас Перун вместе с вашими книгами, которые не могу научить вас добру!». Сухой пергамент загорелся быстро. И вскоре пламя охватило всю библиотеку. Ярослав схватил пылающую головню и побежал по комнатам, поливая маслом и поджигая все, что могло гореть. Людям Сервилия казалось, будто по дому носится целый отряд поджигателей.

Тем временем Олимпий принялся наводить порядок в гарнизоне виллы. Не тратя времени на уговоры, он включил дезинтегратор на минимальную мощность, направив ствол вверх. Услышав зловещее гудение, зароптавшие было колоны подались назад. Неожиданно центурион услышал за спиной лязг отодвигаемого засова и приглушенные голоса. Он оглянулся: часового у входа в подземелье не было.

В следующий момент будто морская волна обрушилась на него, повалила на землю, и град ударов обрушился на главного надсмотрщика. Толпа загорелых дочерна людей в грязных хитонах и набедренных повязках ворвалась во двор и бросилась на колонов. Поначалу невозможно было понять, кто и с кем дерется. Внезапность нападения позволила многим рабам завладеть оружием, и колонам поневоле пришлось обороняться. Беспорядочные схватки шли по всему двору, но вскоре ветеранам удалось собрать колонов и оттеснить рабов от ворот.

В это же время Сервилий, оставив слуг тушить пожар, подбежал к окну, выходившему на парадный двор. В бушующем людском море не видно было ни Олимпия, ни дезинтегратора, а главный вход уже охватило пламя. Сервилий увидел, как Ярослав с мечом в руках выпрыгнул во двор. Теперь у рабов появился опытный командир. Повинуясь его властному голосу, рабы стали прорываться к воротам. Сенатор выбежал на хозяйственный двор, собрал находившихся там колонов и с ними ударил в тыл рабам. От полного разгрома их теперь спасала только отчаянная храбрость да то, что колоны воевали без особого рвения, норовя оказаться подальше от схватки.