Текст книги "Страж Порога"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3. Разборки первого уровня

Закат горел в последний раз

Светило дня спустилось, тучи

И их края в прощальный час

Горели пламенем могучим.

А. Блок

Вернувшись домой, Николай задумался о том, как лучше спрятать опасный подарок. Мысли путались, стоящий вариант никак не приходил. Традиционные детские крики из квартиры выше отвлекали. Отчаявшись, бесцельно бродил по квартире. Взгляд упал на посылку, которую, придя домой, оставил на столе. «А, почитаю пока, может, какая дельная мысль и придет», – подумал Николай, устраиваясь с рукописью в кресле. Начиналась книга с вынесенного на отдельную страницу «Предупреждения неведомому брату». Автор явно испытал в жизни немало невзгод и ударов судьбы, предупреждение прямо дышало эмоциями и воспоминаниями о пережитом: «Обретающий врата надежды, тот, кто читает мою книгу, прошу тебя и заклинаю именем Творца всего сущего, утаи эту книгу от невежд. Тебе открою я тайны, но от прочих я утаю их, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы смотрят заискивающе и вместе с тем надменно на Великое Делание, потому что им оно недоступно. Храни тайну также от тех, кто называет себя Посвященными, ибо снедаемые завистью к обладающему истинными тайнами и могуществом, они попробуют погубить тебя. Никому не открывай секретов своей работы! Остерегайся посторонних! Будь осмотрителен, и только тогда откроются перед тобой врата знания, врата надежды на обретение Истинного Камня…». Резкий звонок телефона прозвучал, словно будильник в шесть утра, Николай вздрогнул. Чертыхнувшись, отложил книгу и взял трубку.

– Добрый вечер, – незапоминающийся, какой-то бесплотный голос выползал из трубки холодной змеей.

– Добрый вечер, – ответил Николай.

– Я разговариваю с Николаем Сергеевичем Огревым? – в голосе звонившего причудливо смешивались интонации крайнего интереса и равнодушия, разбавленные льдом вежливости.

– Да, это я.

– Вас беспокоят из библиотеки Рижского университета. Мы имеем основания полагать, что одна из книг, завещанных нам вашим дядей, находится у вас.

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – Николай похолодел, неожиданная осведомленность незнакомца напугала его. – Я не привозил из Риги никаких книг.

– Может, она попала к вам раньше? Постарайтесь вспомнить.

– Не, еще раз нет. Вынужден вас огорчить. Нет у меня никакой книги. Ничем не могу вам помочь.

– Надеюсь, что вы отдаете себе отчет в том, что если мы найдем доказательства, что книга у вас, то вы можете получить очень крупные неприятности, – несмотря на отказ Николая, собеседник сохранил вежливо-равнодушный тон.

– Приносите свои доказательства, тогда и поговорим! Всего хорошего! – Николай понимал, что сорвался зря, но сдержать себя уже не смог. Он швырнул трубку и вновь принялся бродить по комнате, окончательно выведенный из себя.

Долго не мог успокоиться, досадовал на себя, злился за то, что не сдержался, дал раздражению вырваться наружу. Посреди разгула эмоций безобразия неожиданно родился вариант сохранения «Безумной мудрости», выскочил, словно драгоценность, вынесенная на берег бурей. Николай замер на секунду, нервное напряжение неожиданно исчезло. Успокоенный удачной мыслью, смог вновь приняться за чтение. Дочитав «Предупреждение», перешел к «Рассуждению первому. Об очищении». Главу предваряла гравюра, выполненная очень тщательно, на ней можно было различить мельчайшие детали. На гравюре семеро людей, покрытые профессионально прорисованными язвами, понурив головы, брели к огромной печи, в которой ярко пылало пламя. Печь странной круглой формы, по бокам из нее били струи пара, а сверху возвышалось большое ветвистое древо, в густой кроне которого удобно расположились солнце и луна. Пока Николай рассматривал рисунок, у него неожиданно заныли почки, сердце пронзила острая боль, глаза начали слезиться. «Ну вот, донервничался» – промелькнула мысль. На здоровье он не жаловался никогда, ничем серьезным не болел, простужался редко, а тут почувствовал себя настолько плохо, что пришлось несколько минут просто лежать, оторвавшись от чтения. Но боли прошли, слабость отступила, глаза перестали слезиться, и Николай опять принялся за чтение. Начиналось первое рассуждение следующим образом: «Помни, о брат мой, что выше всех тел – сущность души, выше всех душ – мыслительная природа, выше всех мыслительных субстанций – единое, и это единое есть Творец. Помни же о нем, приступая к работе своей, и держи эту мысль в сердце своем постоянно, начиная работу первого этапа Великого Делания. Уразумей, во-первых, о брат мой, что если ты преобразуешь в тела субстанции, лишенные телесности, и не лишишь тела их телесного состояния, то ты не достигнешь цели». После столь четкого и ясного вступления Николай опешил, затряс головой, пытаясь извлечь смысл из прочитанного. Получалось плохо, но, вспомнив название книги и предупреждения дяди, продолжил читать. На протяжении нескольких страниц автор рассуждал в том же ключе, но ближе к концу главы стало легче: «…И уразумей, брат мой, что ничто нечистое и порочное несовместимо с нашей работой, ибо тело лепрозное бесплодно, любая нечистота есть благу преграда. Потому с тем же тщанием, с каковым врач очищает телесные внутренности и извлекает оттуда всяческую грязь, дабы телеса очистились, и нам следует усовершенствовать род наш. Пока ты черен, смерть пожрет тебя, и страдание будет твоим спутником. Не очистившись, нельзя вступить во врата небесные. Возьми свою семеричную нечистоту и ввергни ее в очистку». На этом месте заканчивалось теоретическое вступление, ниже стоял подзаголовок «Извлечения из первого рассуждения, на практике применяемые». Решив, что практическая часть будет проще, Николай подавил зевок и погрузился в текст, хотя за окнами уже давно стемнело, и холодный ночной ветер стучался в окно. «Огонь есть основа нашей работы. Без огня невозможно совершить делание. Но наш огонь не есть простой огонь, как наше золото не есть просто золото. Наш огонь минерален, равномерен, продолжителен, не исчезает, если не чрезмерно возбужден. Основа его есть сера. Чтобы его обнаружить, требуется искусство, он всюду проникает, тонок, воздушен, не обжигает, он вместителен и един. Сам он содержит в себе все наше искусство. Огонь этот естественный, противоестественный, неестественный и не огненный вовсе, он тепл, сух, влажен и холоден. Размышляй об этом, брат, и упорно трудись, тогда ты достигнешь успеха. Любое очищение производит этот огонь, он удаляет из тела оскверняющую и заражающую тело субстанцию. Чтобы перейти к другим стадиям нашей работы, необходимо очистить все тела, ибо любое очищенное тело легче поддается растворению и возгонке, чем тело неочищенное». Далее весьма подробно и обстоятельно излагались принципы и технология прокаливания семи металлов: золота, серебра, свинца, олова, железа, меди и ртути. Николай так и не понял, как можно прокаливать ртуть. Завершалось «Рассуждение об очищении» рисунком: лилия, окруженная другими цветами, вырастала из навозной кучи. Рисунок сопровождался надписью: «ex foctido purus» – «из смрадного чистое». Николай уже сильно хотел спать, а когда рассматривал рисунок, закружилась голова. Изображение неожиданно приблизилось, заняло все поле зрения, стало столь реальным, что он даже ощутил запах навоза, смешанный с ароматом цветов. В себя помогла придти боль, что раскаленной иглой вошла в солнечное сплетение. Когда оторвался от книги, болела голова, горло саднило. «Ну и зачитался, – думал Николай, пробираясь к кровати. – В час ночи и не такое примерещится». Через десять минут он уже спал.

Снилась ему пляска дикарей посреди густых джунглей, полная страсти и пыла. Одним из танцующих вокруг огромного костра чернокожих был сам Николай. На шее у него висело ожерелье из камушков, в руке он держал копье с каменным наконечником. Николай и прочие негры вместе подпрыгивали и вертелись в такт ударам невидимых барабанов. Николай кричал, тряс копьем, проходя полный круг вокруг пламени. От танца его отвлек неяркий свет, который пробивался через густые кусты на краю поляны. Золотисто-розовое сияние манило, и, заинтересовавшись, он вышел из круга танцующих. Остальные не обращали ни на свет, ни на Николая никакого внимания, продолжая танцевать. Николай раздвинул ветви; под кустом, на земле, на изумрудной траве светилась огромная, в кулак размером, жемчужина золотистого цвета. Николай протянул руку и взял сияющее чудо в ладонь. Приятное тепло мгновенно согрело кисть, побежало по предплечью и постепенно заполнило все тело. В сердце стало так горячо, что казалось, там пылает костер, столь же огромный, как и на поляне. Но внезапно возникшее чувство тревоги заставило Николая поднять глаза к небу. Там, из беззвездной, бархатистой тьмы, на него смотрели два огромных глаза. Располагались они так, что было ясно, глаза эти не принадлежат одному огромному существу, скорее двум одноглазым. Первый глаз был кругл, зрачок его темнел багрянцем на фоне белка, и столько гнева и ярости было в его взгляде, что Николай вздрогнул. Другой глаз был вообще треугольным, а зрачок его вмещал в себя, казалось, весь холод и все равнодушие ценнейшего из металлов – золота. Глаза вразнобой озирали землю, Николай почувствовал, что ищут именно его. Едва он успел спрятать находку за спину, как два взгляда сошлись на нем одновременно…

Проснулся резко, сон запомнился в мельчайших деталях. Ощущение того, что кто-то могучий ищет его из неведомой дали, ищет, но не может найти, не проходило.

Придя на работу, Николай сразу осуществил в жизнь план по сокрытию дядиного подарка. Он наведался в библиотеку, куда ходил часто, имел хорошие отношения с библиотекарями и мог распоряжаться там как хозяин. Отыскал одну из тех полок, куда не заглядывают годами, где со времен застоя стоят громоздкие фолианты классиков марксизма-ленинизма. Пыль с них вытирают один раз в полгода, а до следующей уборки оставалось еще пять месяцев. Так что Николай просто изъял из одной книги сердцевину, а на ее место вставил «Безумную мудрость» и вновь аккуратно поставил книгу на полку.

Предстоящая операция, другие врачебные заботы отвлекли Николая, и о книге он вспомнил только вечером, возвращаясь домой. Почти сразу из глубин памяти всплыл рисунок, завершающий первую главу. И вновь перед его умственным взором цвела великолепная лилия, вырастая из благоухающего навоза. «Из смрадного чистое» – повторил про себя Николай, но тут какое-то движение во внешнем мире вырвало его из грез.

Поперек тропинки, по которой шел Николай, стояли четверо. Обычно он ездил домой на троллейбусе, но сегодня, желая подышать свежим воздухом, пошел напрямик, через парк. Тропинка здесь петляла среди легкомысленных желтых берез и сурово-зеленых елей, пахло хвоей и мокрыми листьями. Но, нарушая общее благолепие пейзажа, четверо здоровенных парней, на голову выше Николая, загораживали дорогу и явно не собирались ее освобождать. Они ждали жертву за поворотом тропы, и Николай заметил их, только почти уткнувшись в переднего. Осознав характер ситуации, Николай поскучнел, на душе стало тоскливо и муторно. Бежать было поздно, жалеть о том, что пошел этой дорогой – тоже. Поэтому он просто остановился, ожидая развития событий.

– Закурить не будет, земляк? – с усмешкой спросил самый высокий из громил. Пока Николай думал, что ответить, двое обошли его с боков. Ответить Николай не успел, в разговор вмешалось новое действующее лицо. Из-за спины Николая раздался спокойный, уверенный голос:

– Шли бы вы, ребята, домой. А то, не дай бог, случиться с вами чего.

– Сам вали отсюда, дядя. А то что-то нехорошее может случиться именно с тобой, – вожак кивнул головой и последний из четверки, до этого державшийся позади, молча скользнул навстречу говорившему. Николай отнесся к появлению нежданного избавителя совершенно равнодушно. «Ну вот, еще кто-то влип», – подумал он, даже не оглянувшись посмотреть. Однако события развивались совсем не по стандартному сценарию: послышался звук удара, затем сверкнуло так ярко, что стали видны все листики на ближайшей березе, и в поле зрения Николая появился напавший на неведомого прохожего. Он шел нетвердо, постанывал и закрывал руками глаза. Глаза самого высокого округлились от удивления и налились кровью, что было заметно даже в сумраке. Но сделать он ничего не успел, кусты за его спиной зашевелились, и оттуда появилось еще одно действующее лицо: маленький коренастый человечек, глаза которого закрывали, несмотря на вечернее время, солнечные очки.

– Назад, придурки. Не трогайте его ни в коем случае, – здоровяки дисциплинированно подхватили под руки пострадавшего товарища и быстро отступили к кустам, где и скрылись во мраке. – А ты, Ранмир, еще поплатишься, – прошипел коротышка за спину Николая, – и тоже исчез за пологом вечернего сумрака.

Только тут Николай смог преодолеть сковывавшее его оцепенение и обернулся. За его спиной, под темной елью, стоял высокий, стройный мужчина и улыбался. В позе его чувствовалась уверенность и внутренняя сила. Возраст его Николай определить сразу не смог: седые волосы на голове и борода говорили о зрелости, но легкость движений и ясные, молодые глаза наводили на размышления о ранней седине.

– Что, напугали они вас? – спросил мужчина.

– Нет, не успели. Спасибо вам.

– Не за что. Пойдемте. Нам по дороге. А они больше не вернутся.

Николай послушно шагал по тропинке за своим спасителем, гадая, откуда он взялся в столь поздний час в парке и чем смог напугать четверых здоровенных бандитов. Никаких рациональных соображений придумать не удалось, на бегуна или собачника, что иногда встречаются под сенью деревьев парка, он не тянул, оставалось поверить в счастливый случай, что свел Николая с чемпионом по карате.

Когда грунт под ногами сменился асфальтом, а впереди замаячил гриб троллейбусной остановки, новый знакомый повернулся к Николаю:

– Теперь мне в другую сторону.

– Еще раз спасибо вам, – протянул руку Николай.

– А, ерунда. Если вам действительно нужна будет помощь, то найдите меня, – в ладонь Николая легла карточка плотного картона, – всего хорошего.

Николай наклонился так, чтобы свет фонаря падал на визитку, и прочитал: Волков Анатолий Иванович. Центр эзотерических исследований «Вартекс». Директор. Далее следовали адрес, телефон, факс, электронная почта. «А почему тот, маленький, назвал его Ранмиром?» – удивился Николай, но когда поднял голову, то улица была пуста, Волков исчез.

Вернувшись домой, Николай совершенно случайно обнаружил, что квартиру обыскивали. Вещи в шкаф незваные гости сложили немного в другом порядке, чем это делал он сам. Тут хозяин добрым словом помянул свою, обычно несвойственную холостым мужчинам, аккуратность, и тщательно осмотрел квартиру. Удалось найти еще ряд следов обыска: малозаметные швы на обивке мебели, свежие царапины на ящике со старыми вещами, в который Николай не заглядывал уже давно – его явно открывали ножом. Но ничего не пропало, и Николай, удивленный и немного напуганный, отправился спать.

Глава 4. Дракон и солнце

К ногам презренного кумира

Слагать божественные сны

И прославлять обитель мира

В чаду убийства и войны.

А. Блок

Следующим утром после нападения, во время поездки на работу, Николай обнаружил за собой слежку. Соглядатаи не скрывались совсем, – не заметить двух мужиков в карикатурных плащах и шляпах было просто невозможно. Ходили они за Николаем постоянно, контролируя все перемещения по городу. Слежка нервировала, пару раз он пытался избавиться от нее, но безрезультатно. Пересаживаясь из автобуса в автобус, из метро на трамвай, он отрывался от топтунов, но новые, или те же самые, встречали у входа в дом или на работу. Но нападений и обысков больше не было, и Николай быстро привык к наблюдению, не обращал на него внимания, разве что не здоровался со шпионами, выходя из дома. Гораздо сильнее, чем слежка, беспокоили Николая сны, что начались со дня прочтения первой главы «Безумной мудрости». К книге он с того дня не притрагивался, но фантасмагорические видения терзали каждую ночь. Кошмары были полны пламени. Николай видел и ощущал себя куском металла в горне. Фонтаны огня опаляли его тело, меняя свой цвет от красного к желтому, от синего к фиолетовому, металл растекался. Чувствовать себя кипящей сталью было больно, Николай просыпался весь в поту, каждый раз в ужасе мерил температуру, не начался ли жар. Неделю терпел, надеясь, что все пройдет само, но потом не выдержал. Отыскал визитку, подаренную ему после памятной встречи в парке и позвонил.

– Слушаю вас, – такой профессионально вежливый голос может принадлежать только высококлассной секретарше.

– Добрый день, – слегка робея, сказал Николай. – Можно Анатолия Ивановича к телефону.

– Секундочку, – в трубке мелодично замурлыкало, потом щелкнуло, и знакомый уже баритон произнес:

– Да, Волков у телефона.

– Здравствуйте, Анатолий Иванович. Вы меня, наверное, не помните. Мы с вами познакомились в очень необычных обстоятельствах, неделю назад, – Николай понес ту чепуху, которую несут обычно люди, пытаясь начать разговор с плохо знакомым собеседником.

– Ну что вы, конечно помню. Рад, что вы позвонили. Эти негодяи к вам больше не приставали?

– Нет, все хорошо, – ответил Николай. Голос Волкова звучал приветливо, радость по поводу звонка выглядела вполне искренней, но что-то мешало Николаю полностью довериться психологу, что-то кололо глубоко в сердце, портя все представление о собеседнике. Но сны сильно досаждали, обратиться больше было не к кому, и Николай продолжил разговор, преодолевая внутреннее сопротивление: – Меня другое заставило вам позвонить.

– Что именно?

– Сны, очень странные сны.

– Сны? Да, с этим я смогу вам помочь. Почему бы нет? Приходите, потолкуем. Когда вам удобно? Завтра в пять устроит? Отлично. Ах да, я же так и не спросил, как вас зовут, вот балда, – чувствовалось, что Волков улыбается. – Огрев Николай Сергеевич, очень хорошо. Тогда до завтра.

– Всего хорошего, – Николай положил трубку. Ощущение гадливости не проходило, на коже после разговора словно остался липкий противный налет. Видимых причин к таким ощущениям не было, и Николай постарался выкинуть все глупости из головы, обратившись к работе.

Утро и день следующего дня прошли под знаком ожидания. Слежка была на своих местах, в больнице все шло по порядку, но нетерпение было таким, что Николай просто не мог нормально работать. Хорошо, что на тот день не назначили операции. Около полудня он сдался, перестал ловить за хвост выпадающие из рук обязанности, отложил недописанную историю болезни, и отправился в библиотеку. Для маскировки пришлось взять с собой общую тетрадь, ручку. В читальном зале Николай выбрал несколько толстых англоязычных журналов, среди которых и замаскировал рукопись «Безумной мудрости».

Гравюра перед второй частью книги, перед «Рассуждением о разложении», была не менее интересна, чем перед первой. Орел на ней терзал льва на фоне равнины, заваленной человеческими костями настолько густо, что почти не было видно земли. Особенно живописно смотрелись кучи черепов, холмиками разнообразившие плоский рельеф. Кости на переднем плане были прорисованы так тщательно и верно, что вполне годились бы для анатомического атласа. Тот, кто рисовал, явно знал толк в анатомии, и не раз видел человеческий костяк в натуре. Правее и выше битвы царя воздуха с царем зверей из земли вырастало цветущее дерево, судя по форме цветов и листьев – акация. Поле рисунка справа и слева ограничивали огромные свечи, в рост животных, стоящие в огромных фигурных канделябрах. Подивившись напоследок фантазии художника, ведь орел явно одолевал, Николай перешел к тексту. Начиналась глава с выписанного крупными буквами лозунга: «Horrida mentis purga tenebras». «Освободи дух свой от гнетущей тьмы» – призывал автор и продолжал далее более спокойно:

«Помни, брат мой, о том, что душа после падения попадает в заключение и опутывается узами тяжкими. Но когда она обращается к разуму, то сбрасывает оковы и воспаряет к силе и славе. Помни, что говорит отец нашего искусства, Гермес Триждывеличайший в “Изумрудной скрижали”: “Отдели землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством”. Ибо, не отделив одно от другого, не можешь ты даже очищенные вещества растворять и возгонять. Отделяй и расчленяй, пока не останется у тебя семь остатков сухих, пока из остатков этих не возродится Феникс и не выведет птенцов из пепла». После столь ясного и четкого вступления автор долго и нудно рассуждал о необходимости смерти, только которая и есть источник новой жизни. В рассуждениях этих Николай изрядно запутался, пришлось даже оторваться от книги и несколько минут отдыхать, глядя в окно. «Смерть одних есть порождение других» – единственное, что осталось в голове, когда Николай перешел к практической части. «Извлеченные из огненного крещения тела возьми и подвергни их смерти. Обработанные по всем правилам искусства тела превратятся в пепел и отдадут тебе свою соль, которая и есть истинное вещество. Препарируя эту соль, ты сможешь отделить в ней серу от Меркурия, а потом вновь их воссоединить. Благодаря огню, соль станет такой же, какой была прежде. Никто не может с помощью искусства получить соль, не используя пепла. Так же и без соли наша работа над веществом невыполнима – ведь только соль осуществляет сгущение всех веществ. И как простая соль защищает пищу от гниения и распада, так соль мастеров оберегает металлы, которые благодаря ей не могут быть уничтожены или разрушены. Заметь же, о ученик нашего искусства, что соль, извлеченная из пепла, оказывается самой сильной, однако и она бессильна, если внутренние свойства ее не станут внешними, а внешние не будут собраны во внутренний центр». На этом месте Николай взглянул на часы. Обнаружив, что через полчаса выходить, проглядел остаток главы, не вникая в подробности. Перед глазами прошли способы изготовления щелочной соли, нашатыря, аурипигмента, универсальной соли, винного камня, соли нитрум и зеленой меди, которые все автор именовал солями. Завершалась глава традиционным рисунком: ощерившийся дракон обвивается вокруг пылающего солнца. «Non comburetur» – гласило пояснение, «Не будет попрано». Закончив чтение, Николай спрятал рукопись опять в тайник, побежал в ординаторскую – переодеваться. Но перед глазами все пылало и пылало яростное солнце, бессильно шипел от гнева и боли черный ящер.

К назначенному часу Николай успел на прием. Остались позади бег за автобусом, толпа озлобленных пассажиров, оторванная в сутолоке пуговица на плаще. Он стоял перед зданием недавно выстроенного бизнес-комплекса, где и размещался центр эзотерических исследований «Вартекс». Робея, толкнул дверь тонированного стекла, охрана проводила профессионально подозрительными взглядами, но останавливать и проверять не стала. Поднялся на лифте на второй этаж. В приемной встретила секретарша, улыбнулась приветливо:

– Чем могу помочь?

– Мне к Анатолию Ивановичу. Назначено на пять часов, – ответил Николай, безуспешно пытаясь выкинуть из головы вновь нагло уместившуюся там картину из «Безумной мудрости»: дракона, терзающего солнце. Секретарша заглянула в бумагу на столе, и улыбка ее стала еще приветливее:

– Ваша фамилия Огрев? Проходите, плащ вот сюда, пожалуйста, – и в переговорное устройство: – Анатолий Иванович, к вам Огрев.

Дверь гостеприимно распахнулась без скрипа. Стандартно оформленный офис предстал пред глазами посетителя. Компьютер на столе, факс, несколько телефонов, принтер, пахнет почему-то ароматическими палочками, сандалом. В углу небольшой сейф, на нем удобно расположился мини-холодильник, шум улицы почти не слышен сквозь современную звукоизоляцию. Шкафы с книгами и репродукции на стенах дополняют интерьер. Из-за стола навстречу посетителю вышел хозяин, последовало крепкое рукопожатие. Костюм на Волкове был подобран, видимо, в тон оформлению, одеколон отдавал тем же сандалом, и Николаю показалось, что он попал в гости к улитке, панцирь которой по неведомой прихоти природы врос в городское здание.

– Добрый день, Николай Сергеевич. Присаживайтесь. Рад вас видеть, – радушные фразы короткой очередью вылетели из хозяина, и Николай опустился в удобное мягкое кресло.

– Я… – начал он, но тут на столе Волкова противно заверещал зуммер вызова.

– Я на минуту, подождите, – Волков улыбнулся слегка напряженно и вышел из кабинета.

В ожидании хозяина Николай принялся рассматривать картины на стенах. Это были не репродукции с мировых шедевров, какие обычно висят в бедных офисах, не оригиналы авангарда, что позволяют себе богатые бизнесмены. Это было нечто совершенно иное, с таким стилем живописи Николай столкнулся впервые. Все картины представляли собой портреты. Первый изображал мужчину восточного типа, в тюрбане и голубом роскошном халате, с курчавой, густой бородой и ярко-синими, очень необычными для жителя востока, глазами. Глаза эти сияли, подобно ярчайшим звездам, Николай невольно отпрянул, встретившись с взглядом портрета, такой силы и энергии был полон взор голубоглазого. Мужчина со второго портрета выглядел более мягким. Светлые длинные волосы, бородка, светло-голубые глаза выдавали в нем европейца. Облако света окружало его на портрете, а на груди на цепочке висел огромный фиолетовый камень. Но больше всего Николаю понравился третий портрет. На нем женщина в пронзительно-синем облачении, держала на ладонях земной шар. Чело ее, именно чело, а не лоб, украшала диадема с камнями цвета морской волны. Темные волосы водопадом струились по плечам, взгляд кротких зеленых глаз устремлен на Землю в ладонях. Чувство покоя, защищенности навевали картины и сам кабинет, возникло желание остаться здесь навсегда, под присмотром сильных и добрых людей, чьи портреты висят на стенах. От мечтаний Николая отвлек вернувшийся хозяин:

– А, гляжу, вам понравились картины? Это портреты Владык, что ведут человечество по дороге эволюции, к свету, к Порядку. Мои речи пока вам могут быть не очень понятны, но потом вы поймете, обязательно.

– Ну не то чтоб совсем не понятны, наполовину, – ответил Николай, хотя не понял и четверти сказанного. Что за владыки, что за эволюция?

– Но вы пришли сюда совсем не для мировоззренческих разговоров, перейдем к вашим проблемам. Потом поговорим обо всем, что вас заинтересует. По телефону вы говорили что-то о снах.

– Они очень странные, эти сны… – запинаясь, начал Николай. Ему никогда раньше еще не приходилось открывать душу, говорить было тяжело, словно раздеваешься перед незнакомым человеком.

– Чем больше вы мне расскажете, тем больше шансов, что я смогу вам помочь, – с нажимом прервал его Волков. – Не бойтесь, говорите смелее. Вас мучают кошмары?

– Нет. Просто сны очень реалистичны, повторяются каждую ночь.

– Повторяются в точности? – голос Волкова был сух и спокоен, на лице читалось внимание. Перед Николаем был настоящий психолог за работой.

– Нет, детали меняются. Но я ранее никогда не запоминал снов, а тут помню все в деталях. Во снах я попадаю в какое-то очень жаркое место, может, это ад, – шутка вышла плоской, а улыбка кривой. – Там жарко, очень жарко, настоящее пекло. Даже просыпаюсь я в поту, словно мне на самом деле жарко. Странно, правда?

Рассказ получался сумбурным, картинка с драконом все мелькала в мозгу, мешая сосредоточиться.

– Кого вы встречаете в своих снах? Там есть еще люди?

– Нет, никого.

– Ну ладно, пока информации достаточно. Потом вы сможете рассказать больше. Ведь вам трудно рассказывать?

– Трудно. Сам не знаю почему.

– Это естественная реакция подсознания, не желающего выдавать свои тайны. Кстати, давно это началось?

– Неделя, может, немного больше.

– Это сразу после нашего с вами знакомства?

– Примерно.

– В общих чертах мне ясны ваши проблемы. Будем с ними работать, – улыбнулся Волков. – И без ложной скромности можно сказать, что меня к вам направила сама судьба, – дракон в мозгу Николая оскалил пасть и зашипел. – А сейчас я немного расскажу вам о нашем центре, о том, чем мы занимаемся и чем сможем вам помочь. Я создал центр «Вартекс» пять лет назад, в настоящий момент под моим руководством работает более двадцати человек: психологи, астрологи, специалисты по фэн-шуй, народному целительству, йоге, цигун, иглоукалыванию, валеологии. Недавно из старого дома на окраине мы смогли переехать сюда, в центр. Проводим семинары, тренинги, читаем лекции, основная наша задача – ввести так называемые «эзотерические» дисциплины в круг официальной науки. Ведем индивидуальное консультирование, обучаем людей разрешать психологические и жизненные проблемы, использовать скрытую энергию организма, помогаем развить творческий потенциал, поправить здоровье. Что из вышеперечисленного подойдет вам? Вы эзотерикой никогда не занимались?

– Никогда, – честно ответил Николай.

– Ясно. Но встретились мы с вами при очень необычных обстоятельствах, согласитесь? Это знак судьбы, знамение свыше, знак того, что вы внутренне готовы изменить свою жизнь, готовы к полнокровной жизни, готовы вырваться из прозябания в путах материализма и атеизма, готовы встать с нами плечом к плечу в последней битве с силами Зла, – произнося эту пламенную речь, Волков все больше и больше воодушевлялся, встал из-за стола и принялся ходить по комнате, выразительно жестикулируя. – А сны даны вам как сигнал к пробуждению. Это ваша душа говорит вам, все, хватит спать, пора проснуться. Не проснувшись, вы рискуете попасть в ад, в пекло, под власть дьявола, – говоря, он излучал ощутимую силу, энергию, уверенность в себе, оптимизм, и Николаю до нытья в сердце захотелось встать рядом с этим человеком, работать с ним, учиться у него. Волков тем временем подошел к Николаю, положил руку на плечо. – И принимая во внимание вашу готовность сразу к высокой степени обучения, приглашаю вас в группу продвинутых учеников, которую веду я сам. Это большая честь! – через руку на плече к Николаю передавалось тепло и защищенность, он чувствовал себя подобно маленькому ребенку, когда-то давно потерявшего, а теперь вновь обретшего отца. Лишь только маленькая колючая песчинка, неведомо откуда возникшая в сердце, не давала полностью поддаться обаянию Волкова. С трудом разлепив губы, он почти прошептал:

– Я согласен.

– Великолепно! – довольная улыбка осветила лицо Волкова, он снял руку с плеча Николая и вернулся за стол. – Мы собираемся по воскресеньям. Где, я не могу вам сказать, место держится в тайне. Да и без меня вы туда все равно не доберетесь, – легкое самодовольство послышалось Николаю в этой фразе, немного подпортив впечатление от директора «Вартекса». – Договоримся встретиться послезавтра, в два часа, у станции метро «Автозаводская», у выхода к магазину «Книги». Знаете, где это? Хорошо.