Текст книги "Сердце Пламени"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Жуткие сны и неприятные видения не смущали душу Олена, знойная равнина не возвращалась. Чужие памяти вели себя тихо, почти не напоминали о себе, нервировала только холодность Саттии. Та держалась так отстраненно, словно не было ни скачки по Великому лесу, ни ночи в Безарионе, ни всего остального, будто они познакомились вчера.

Бенеш ухитрялся на ходу изучать книжки, шелестел страницами. Несколько раз чуть не падал из седла, но не обращал на это внимания. Зато спал плохо, беспокойно вскрикивал и стонал. Разбуженный, невнятно лопотал, что пошатнулись основы мира, а утром не помнил ничего из сказанного. Несколько раз, когда лошади выбивались из сил, колдовал над ними, и животные вновь становились бодрыми.

Гундихар казался вполне довольным жизнью. Рассказывал истории, не замечая, что его никто не слушает, сам смеялся над ними. Когда ночевали в лесу, готовил из припасов такие вкусные блюда, что хотелось проглотить сковородку. Мешок гнома выглядел безразмерным, в нем хранилось все, что может понадобиться в дороге, от сапожного молоточка и дратвы до рыболовного крючка.

Рыжий, по обыкновению, то исчезал, то появлялся. Иногда по нескольку дней держался рядом с роданами, а затем пропадал в чаще. Исправно приносил диких уток, грелся у костра, моргая золотистыми глазами. Иногда давал себя погладить, почесать поросшее светлым мехом пузо.

След вел на юг, и везде, в любом селении путешественники спрашивали, не проезжали ли здесь двое хирдеров? Выяснили, как выглядят те, за кем гонятся – один с очень темной кожей, высокий и носатый, второй – маленький и рыжий. Расстояние, судя по рассказам селян, понемногу сокращалось.

На седьмой день позади осталась еще одна граница, путешественники въехали в пределы Тердумеи. И первая же деревня заставила гнома удивленно покачать головой – дома тут были не из бревен, как везде на севере, а из кирпичей – одинаковых кусков обожженной глины.

Одежда у жителей восточного королевства тоже выглядела странно. Мужчины носили широкие, раздутые штаны из блестящей ткани, алые кушаки и белые рубахи, на голову хитрым образом наматывали полосы разноцветной ткани. Женщины ходили в длинных, широких платьях, напоминающих по форме колокол, а волосы заплетали во множество косичек. Говорили тердумейцы на том же наречии, что и люди, живущие вдоль Дейна, только смешно растягивали слова.

Попавшийся навстречу разъезд королевских воинов – в доспехах из толстой кожи, с короткими пиками и луками – устроил чужакам настоящий допрос: кто такие? куда едете и зачем? Все уладилось, только когда Гундихар упомянул знакомых в Бегендере, столице королевства.

Горы пропали из виду, затем дорога вышла к озеру Бетек, похожему на небольшое море. В зарослях тростника у берега гнездились тысячи разных птиц, на серо-зеленой глади виднелись рыбачьи лодки, противоположный берег и вовсе терялся в серебристой дымке.

В поселке, где остановились на ночлег, гостей угостили жареной рыбой и развлекли байками. Рассказали о том, что озеро глубиной чуть ли не в милю, а шириной – в полсотни, что в его водах обитают древние чудовища. Ну а затем начались сказки о Восставшем Маге, которого в этих местах помнили очень хорошо.

Бетек пришлось объезжать с запада, а через несколько дней показалось второе, и куда более известное озеро Тердумеи – Торисо. Его гладь покрывали сотни островков, а протоки между ними образовывали настоящий лабиринт. Вода пахла миндалем и была ярко-оранжевого цвета.

– Это можно пить, – заявил Бенеш, отвечая на вопрос Саттии, – и не отравишься, да…

Несмотря на его уверения, попробовать воду никто не рискнул.

Торисо обогнули с востока, въехали в городок, стена которого оказалась возведена из тех же кирпичей. Здесь немного задержались – заново подковали лошадей, а заодно посетили баню и цирюльника. Ночь провели на самом настоящем постоялом дворе, а утром снова пустились в путь.

Чем дальше на юг, тем меньше становилось лесов. Непролазные чащи оставались на севере, уступая место обработанным полям, фруктовым садам и лугам с шелковистой, сладко пахнущей травой.

Кирпичные дома, цветастые тряпки на голове у мужчин и широкие платья женщин стали привычными, когда Тердумея закончилась. Дорога уперлась в стоящие в чистом поле деревянные башенки с воротами посредине.

– Это еще что? – удивилась Саттия.

– Граница империи, – вздохнул Олен, вглядываясь во вьющийся над правой башенкой флаг – черное полотнище с синим полумесяцем.

– Это мы почти приехали! – обрадовался Гундихар. – Здорово! А то как мне надоело задом о седло колотиться!

– Куда приехали? – угрюмо поинтересовался Бенеш, вчера подвернувший ногу и по этому поводу очень злой. – След ведет дальше, а до Терсалима от этих мест еще не одна сотня миль.

Судя по тому, что сказали жители поселка, где путешественники ночевали три дня назад, похитители кольца опережали погоню дней на десять.

– Ой, надо же! – на одной из башенок появился широкоплечий молодец в криво сидящем шлеме. – Ой, люди!

– И не только они, клянусь моей бородой! – рявкнул гном, а Саттия, хоть и промолчала, гордо вскинула подбородок.

– Да кто угодно, – улыбнулся молодец. – Ой, сейчас ворота открою, всех пущу…

Он исчез, из-за створок донесся грохот отодвигаемого засова, и они неторопливо пошли в стороны. Стала видна дорога, уходящая к самому горизонту, зеленеющая степь по сторонам от нее. Открылся дом, пристроенный к правой башенке, какой-то кривой и осевший.

– Проезжайте, роданы добрые, – пригласил стражник, скалясь не хуже разозленного волка. – А то что-то тошно в последние дни, пусто как-то…

На плечах его болтался халат цвета пыли, из-под которого выглядывали лиловые шаровары. Ржавый шлем выглядел так, словно его долго и упорно избивали молотком, а на поясе стража границы висел короткий изогнутый меч.

– Ты один тут? – спросил любопытный гном. – И вообще, зачем эти ворота? Ведь их легко объехать?

– Ой, надо же! Он не понимает! – стражник закрыл за всадниками створки и водрузил на место засов. – Только злодеи и враги попадают в пределы империи помимо разрешенных въездов! А приятели мои дрыхнут, ибо сильно устали…

– Понятно, – кивнула Саттия, учуявшая запах перегара. – А как станет ясно, что мы не злодеи?

– А я вам выдам разрешение! – гордо заявил широкоплечий. – И запечатаю печатью! Такое нигде нельзя получить, только на заставе!

Дверь дома открылась, из нее выглянул еще один стражник, бледный и опухший, как страдающее водянкой привидение. Солнечные лучи упали ему на лицо, похмельный вояка издал стон и исчез из виду.

– Так, обождите немного, – широкоплечий не обратил на явление приятеля внимания. Он торопливо убежал в башню, а вернулся со свитком пергамента, футляром для перьев и медной чернильницей с крышечкой. – Так, сколько вас… четыре всадника на лошадях… нет, три на лошадях, один на муле… и один кот…

– А кота точно надо записывать? – поинтересовался Олен, с трудом удерживаясь от смеха.

Рыжий, понимая, что речь идет о нем, издал протяжный мяв, подошел к стражнику и принялся тереться о его ноги.

– Конечно! – убежденно проговорил широкоплечий, нагибаясь, чтобы почесать оцилану за ухом. – Положено записывать всех! Чтобы было ясно, что это не какой-нибудь разбойный или незаконный кот! Так, – он вытащил из кармана халата круглую коробочку, извлек из нее печать. Долго дышал и только затем приложил к пергаменту, – вот теперь все, имеете право находиться в империи! С вас – динар!

– Слушай, братан, с деньгами сложно… – задушевно проговорил гном.

– Ничего, можно заплатить в тердумейских солидах, – кивнул стражник. – Бесплатно я вас пустить не могу. Это же получится незаконно! – и простецкое лицо отразило величайшее горе.

– А если в безарионских цехинах? – в голосе Саттии прозвучало презрение.

– И это возьмем. Один цехин – не больше и не меньше, – широкоплечий поймал монетку в воздухе. – Ох, спасибо, мессана! Счастливой вам дороги! Только будьте осторожны – по слухам, на южной границе неспокойно…

– Что там такое? – собравшийся пришпорить коня Олен замер.

– Орки из степи лезут. Что-то у них там творится непонятное. Да и в самом Терсалиме, говорят, странные вещи происходят… Вот недавно купец на север проезжал, так он…

– Нам некогда слушать байки! – Саттия нахмурилась.

– И то правда. Торопимся, – Олен забрал пергамент. – Бывай здоров.

– Ага, и вы тоже, – кивнул широкоплечий.

Разрешение на въезд оказалось написано ровным, красивым почерком. Количество въезжающих стражник приписал внизу жуткими корявыми каракулями, и тут же поставил печать – оттиск полумесяца, окруженного кружком из звезд. Звезды напомнили Олену кляксы.

«Благоухающий» перегаром стражник исчез из виду, скрылись за горизонтом башенки с воротами. Потянулась степь, гладкая, как стол, и совершенно пустая. На стук копыт из норок выскакивали суслики, с опаской поглядывали на всадников, а затем вновь прятались.

– Орки зашевелились, – проговорил Бенеш задумчиво. – Неужели они могут забраться так далеко к северу?

– Ха! Сорок лет назад степняки дошли до Дейна! – сказал Гундихар. – Для их конницы сотня-другая миль – не расстояние!

До первого городка доехали к вечеру, а дальше селения начали попадаться одно за другим, большие и маленькие, но одинаково покрытые кирпичной пылью. Голопузые дети бежали за всадниками, кричали что-то, размахивали руками. Работающие на прорезанных оросительными канавами полях селяне отрывались от дела, чтобы посмотреть на чужаков. Гостей угощали печеными в листьях колбасками, кашей из кукурузы, тонкими сдобными лепешками и виноградом.

Через несколько дней выбрались на широкую дорогу, соединяющую Терсалим с Бегендером. Вклинились между двумя караванами, окунулись в облако пыли, запахов конского пота и навоза.

Тракт жил бурной, несколько вонючей жизнью. Громыхали большие телеги с высокими колесами и бортами, ругались возчики. Ржали лошади, сердито ревели мулы и ослы. Скакали всадники, по обочинам брели пешие странники. И все дружно шарахались в стороны, когда мимо проносился отряд императорских стражников, в черных туниках поверх кольчуг, с саблями у пояса и арканами у седла.

Разрешение на въезд у Олена с друзьями потребовали в первый же день, когда глаз одного из воинов заметил людей, одетых не по-местному. Вид украшенного каракулями куска пергамента породил на лицах стражников гримасу разочарования. Помянув толстое брюхо Азевра, они пришпорили лошадей и умчались на запад.

Наступила осень, но здесь, далеко на юге, ее приход остался незамеченным. Листья на растущих вдоль дороги корявых карагачах и не подумали желтеть, а солнце – умерять жар.

В тот день, когда впереди показался Теграт, напоминающий исполинскую канаву с желто-коричневой водой, по тракту расползлись слухи о том, что началась война. Давясь словами, возчики, купцы и бродячие мастеровые пересказывали друг-другу, что полчища орков из Западной степи вторглись в пределы Лузиании, и что с севера в ее земли вошли таристеры Харугота из Лексгольма и он сам во главе Чернокрылых.

– Я совсем не удивлен, – проговорил Олен, услышав новость. – Помню, еще в замке он говорил что-то о какой-то великой цели, к которой стремится. И вот первый шаг к ней.

– И что за цель? Завоевать весь мир? – нахмурилась Саттия, убирая со лба выбившиеся из челки волосы. – Это никому не под силу! Даже Восставший Маг не справился, хотя могуществом почти сравнялся с богами…

– Не знаю, как насчет мира, а землю Лузиании он, считай, захватил, – вмешался Гундихар. – Нападения с двух сторон никому не выдержать! А империя, хоть я является союзником Лузиании, не рискнет вмешаться в войну. Решит, как обычно, отсидеться в стороне…

Несколько дней ехали вдоль берега Теграта, сначала на запад, а затем – на юг. Река, начинающаяся по преданию в логове Безымянного, текла величаво, мутные волны лениво перекатывались по поверхности. Казалось, что в русле плещется не вода, а густой напиток из смолы дерева нол.

В шестой день первого осеннего месяца, именуемого в землях людей солнцеедом, показался Терсалим. Из-за горизонта выдвинулись башни, а за ними – и городская стена, сложенная из тех же кирпичей, что и дома селян. При виде столицы Серебряной империи Рыжий, до сего момента ведший себя спокойно, замяукал, выражая беспокойство, а хвост его нервно задергался.

– Чего это с ним? – удивился Олен.

– Кажется, это… город ему не нравится, да, – заметил Бенеш, – и он не хочет туда идти…

– Мяу, – подтвердил оцилан.

– Я думаю, что внутри мы обойдемся без тебя, – проговорила Саттия. – Беги, только не потеряйся!

Рыжий моргнул и, сбежав с дороги, исчез в густых зарослях кукурузы. Закачались, отмечая его путь, увенчанные зрелыми початками стебли.

– Скорее у меня голова отвалится, чем этот зверь потеряется, – заметил Олен. – Похоже, мы приехали…

Они пристроились в хвост громадной очереди, упиравшейся в ворота Терсалима. Простоять на знойном солнце пришлось несколько часов. К тому моменту, когда путешественники вошли в тень от надвратной башни, они готовы были нырнуть в Теграт, чтобы охладиться.

Толстый стражник с полумесяцем на высоком шлеме и с саблей на поясе внимательно изучил полученный на границе пергамент. Получил украшенную тем же символом золотую монету и отступил в сторону, освобождая проход. Странники проехали в город. Проплыли мимо чудовищно огромные, покрытые пылью створки, осталась позади стена.

– Куда теперь? – поинтересовался Гундихар, ногой отпихивая нищего, бормочущего что-то о собственной немощи и восьми скорбных умом детках. – А ну отстань, гнида лысая!

Нищий обиделся и ответил такой тирадой, что гном выучил глаза и восхищенно цокнул языком.

– След ведет вон туда, – ученик мага показал на уходящую влево улочку, скорее даже узкий проулок.

– Тогда чего мы ждем? – и Саттия пришпорила Чайку.

Несмотря на то, что между домами царила тень, тут было так же жарко, как и на солнце. Воздух казался густым и тяжелым из-за обилия запахов – пота, овечьей шерсти, кожи и кислого молока. Окна закрывали тяжелые занавеси, дети и собаки путались под ногами у лошадей. У лишенных вывесок лавок кричали зазывалы, их голоса звучали монотонно и пронзительно. Из-под копыт поднималась пыль, жужжали мухи, черные, маленькие и кусачие.

– Теперь я понимаю, почему Рыжий не захотел сюда идти, – пробурчал Олен, в очередной раз хлопая себя по щеке и ощущая под пальцами склизкую мякоть. – Видимо, когда-то он побывал в этом городе…

Кривые улицы изгибались и пересекались самым необычным образом, взбегали на холмы, опускались в ложбины. Дома, отличавшиеся лишь цветом занавесей и рисунком на входной двери, сменяли друг друга. Бенеш вел спутников по настоящему лабиринту, причем лавок и зазывал становилось все меньше. Далеко на юге над скоплением плоских крыш поднимались стены и башни императорского замка, серо-красные, как обагренная кровью волчья шерсть.

Проехали очередной перекресток, и тут путь вперед оказался перекрыт. Не меньше дюжины голых по пояс молодых людей в белых шароварах и круглых синих шапочках высыпали из подворотни и встали поперек улицы. Красноречиво заблестели окованные железом наконечники дубинок.

– Это никак по нашу душу? Попробуем развернуться? – Олен придержал коня и оглянулся.

Но дорогу к отступлению загородили одетые и вооруженные точно таким же образом добры молодцы.

– Эй, гоняки! – крикнул один из них, с черными усами над верхней губой и мускулистыми руками кузнеца. – Оставьте лошадей, оружие и деньги, и сохраните жизнь!

– Мы… ну, всего лишь хотим проехать! – заявил Бенеш, еще не понявший, что именно происходит.

– Так проезжайте, никто вас не держит! – усмехнулся усатый. – Только оставьте лошадей, оружие и деньги! Терсалим – город гостеприимный, а уж в нашем квартале гостям всегда рады!

Ученик мага удивленно захлопал ресницами. Саттия потянулась к висящему на поясе мешочку с тетивой, но уличные грабители правильно растолковали ее движение.

– А ну не балуй! – гаркнул усатый. – Вперед, парни! Покажем гонякам, как с деревом целоваться!

И молодые люди, потрясая дубинками, ринулись на северян. Гундихар рявкнул что-то неприличное, спрыгнул с мула и выставил перед собой «годморгон». Саттия вытащила клинок, Олен последовал ее примеру и развернул коня, чтобы встретить тех, кто нападет сзади.

Сражаться совершенно не хотелось, тем более убивать – в памяти слишком хорошо сохранились воспоминания о жаркой равнине. Первый удар Рендалл отвел, потом отрубил наконечник одной из дубинок, отразил тычок, направленный в шею Кусаке. И после этого закрутил перед собой меч, не подпуская атакующих близко.

Из-за спины доносились неразборчивые ругательства, крики, дробный стук. Гном, судя по ним, развлекался вовсю. Саттия отбивалась молча, иногда Олен краем глаза видел ее стремительные движения. Бенеш держался между спутниками, в драку не лез, руки держал наготове.

Уличные молодцы не ожидали упорного сопротивления. Они наскакивали, толкались и мешали друг другу. Махали дубинками и выкрикивали оскорбления, но без первоначального азарта. На смуглых лицах все сильнее проявлялась растерянность.

– Эй, может, хватит!? – крикнул Олен, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ткнуть особо рьяного юнца в шею. – Вы пойдете своей дорогой, а мы – своей!

Но его то ли не услышали, то ли неправильно поняли. Усач заверещал укушенным в зад поросенком, его соратники издали дружный рев. Один из них споткнулся и просто налетел на меч Олена. Клинок повел руку за собой, с хрустом погрузился в человеческую плоть.

Черные глаза мигнули и остекленели. Дубинка выпала из ослабевшей руки, следом упал и ее хозяин. Ледяной меч вспыхнул неистовым сине-белым пламенем, оно прянуло к рукояти, обожгло пальцы.

– Колдовство! – истошно заорал кто-то и почти ослепший Олен услышал топот ног. Через мгновение он прозвучал и с другой стороны.

– Что это было? – поинтересовалась Саттия.

– Он, – Олен поднял руку с внезапно потяжелевшим клинком, внутри которого сверкали голубые искорки. – И я… я не хотел, но он сам ударил… и убил…

Отчаяние душило не хуже обернутой вокруг шеи веревки. Хотелось отшвырнуть проклятое оружие в сторону и заорать на всю улицу, на весь Терсалим, что он не хочет быть рабом! Не желает делать то, что нужно вырезанному из кости йотуна лезвию!

– Не стоит винить себя, – участливо проговорил Бенеш. – Ты, это… ведь не мог ему противиться, да…

– Мог, клянусь Селитой. Человек может сопротивляться чему угодно, если он – человек… А я не сумел, и нечего меня оправдывать…

– Эх, а меч-то светится! – восторженно перебил Гундихар. – Надо же! А я не поверил твоим россказням. Думал, что это обычный пвартер! Ха-ха! Это же здорово! С таким клинком тебе не страшны никакие враги!

– Ты полагаешь? – Олен горько усмехнулся и после короткой внутренней борьбы убрал меч в ножны. – Скорее, они просто не нужны. Рано или поздно я прикончу себя сам.

– Не страшись! – сказал гном с гордостью, достойной всех таристеров Норции. – Гундихар фа-Горин знает все о волшебном оружии! Мои предки ковали его еще в те времена, когда в Алионе о людях никто ничего не слышал!

– Боюсь, к этому клинку гномы не имели отношения, – Олен дернул удила, заставляя Кусаку повернуться. – Если помнишь, я нашел его в Вечном лесу…

– О! – гном выпучил глаза, но заметив, что спутники могут уехать без него, торопливо полез в седло.

С той стороны, где отбивались Гундихар и Саттия, трупов оказалось трое. Один из молодых терсалимцев погиб от колотой раны в горло – тут постаралась девушка. Голова второго после столкновения с цепом стала напоминать раздавленный орех. Третий, с поломанными ребрами, умер после того, как ему перерезали горло – тупым зазубренным клинком.

Объехав погибших, путешественники свернули направо и направились по идущей под уклон улице.

Вечер в Стритоне, крупнейшем городе острова Калнос, наступает много раньше положенного. Сумрак опускается, когда солнце заходит за высящийся на западе конус Искрия. Тень исполинского вулкана накрывает княжеский замок, порт и вонзается в море широким, все удлиняющимся треугольником.

Местные жители давно к этому привыкли, а уж содержатели таверн и вовсе рады ранней темноте. В сумерках гоблинам хочется пойти туда, где весело, где льются вино и нол, где можно поговорить в хорошей компании, сыграть партию-другую в «Волшебные корабли».

Хозяин таверны «Морская крыса», расположенной у самого порта, хотя и обладал унылым характером, редко жаловался, что его заведение пустует. Столы под навесом заполнялись быстро, а сам Третий Грич-Нас и трое его помощников бегали, как угорелые, исполняя желания гостей. Кувшины пустели, карван не успевали забирать с печки. Бело-розовые раковины таури, исполняющие на Калносе роль денег, одна за другой падали в кошель на поясе, стуком радуя слух хозяина.

Но сегодня все почему-то пошло не так, как обычно. Первые посетители, четверо матросов, явились только к ночи, мрачные и угрюмые.

– Вина, – бросил один из них.

– Что-нибудь покушать? – заюлил Третий Грич-Нас. – Не годится пить без закуски.

– Это уж нам решать! – отрезал матрос. – Неси быстро, клянусь зелеными сиськами королевы гиппаров!

Хозяин поспешил за вином, а когда вернулся, то обнаружил, что народу стало больше. Любимый столик в углу заняли мастеровые с улицы Каменщиков, а у входа расположились трое стражников. Третий Грич-Нас поставил вино и чашки на стол к матросам, отправил помощника к мастеровым, а сам поспешил к стражникам.

– Славной ночи, вооруженные родичи, – сказал он. – Чего желаете?

– Да как обычно, – отозвался старший из троицы, Холт-Пас. – Что-то пусто у тебя сегодня.

– Увы, чем-то я прогневал богов, – хозяин «Морской крысы» развел руками и поспешил на кухню, заваривать нол. Но вынужден был вернуться под навес почти сразу, едва услышав громкие крики.

– Это безумие, это полное безумие! – орал один из матросов, со шрамом на лбу. – Еще рейс, и мы утопим корабль!

Третий Грич-Нас несколько успокоился, поняв, что никто никого не бьет, но счел нужным вмешаться.

– Извините, плавающий родич, но не могли бы вы…

– Не мог! – рыкнул матрос, и лицо его перекосилось. – Если наш князь сошел с ума, то об этом должны знать все!

Хозяин таверны почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а гребень на голове зачесался. За такие речи в подземелья под замком могли угодить все, кто их слышал.

– Тихо ты, чего орать? – неожиданно миролюбиво заявил Холт-Пас, не спеша хвататься за меч. – Об этом и так все говорят.

– А если не заткнешься, то мы тебе поможем, – добавил второй из стражей, носатый, по имени Трик-Рес. – Понял?

Третий Грич-Нас несказанно удивился, когда буян послушно сел на место и затих, будто вовсе исчез из таверны. Хозяин «Морской крысы» облегченно вздохнул и ушел на кухню.

Слухи о том, что с рассудком у властителя Калноса не все в порядке, поползли по острову давно. Если верить им, сто седьмой в роду правитель увлекся магией, и не обычным, доступным многим гоблинам Искусством Ветра, а неким тайным колдовством, требующим ночных обрядов, кровавых жертв и самоистязаний. Но самые завзятые болтуны быстро ознакомились с дыбой, клещами и прочими инструментами княжеского палача, и сплетни затихли. Новую силу они обрели полтора месяца назад, когда в гавань Стритона один за другим стали приходить корабли с чужаками: людьми, эльфами, орками, гномами…

Князь же, вместо того, чтобы изгнать непрошенных гостей, встретил их радушно, отвел земли для поселения у самого подножия Искрия. Местные жители начали роптать, но это ни к чему не привело. А несколько дней назад капитаны всех находившихся в порту судов получили приказ – заняться перевозкой мраморных блоков из каменоломен на южном берегу острова. К этому делу приставили даже те корабли, никак не годившиеся для транспортировки камня.

И это вызвало вполне понятное недовольство среди моряков.

Наполнив горячим напитком кувшин, Третий Грич-Нас поставил его на поднос, рядом с чашками и блюдечком с сахаром, и поспешил к гостям.

– О, отлично, – кивнул старший из стражников, едва хозяин объявился рядом с их столом. – Давай сюда…

– Доброго вкуса, вооруженные родичи, – приговаривал хозяин, выставляя на стол чашки. – Может, еще чего-нибудь принести?

– Поесть надо бы, – вздохнул младший стражник, Блунч-Лис, – что-нибудь вроде жареного осьминога, зубатки или камбалы… А может, акульей вырезки?

– Есть и то, и другое, и третье. Выбирайте. А почему, кстати, вы больше не заходите ко мне по утрам?

Обычно трое стражников патрулировали район порта рядом с «Морской крысой» и Третий Грич-Нас кормил их несколько раз за день. Но в последнее время куда-то пропали, оставив улицы без присмотра.

– А то ты не знаешь? – Трик-Рес потряс ушами, выражая недовольство. – Сидишь в конуре, как улитка в раковине. Половину городской стражи теперь гоняют на Слатебов холм, стройку охранять!

– Что за стройку? – удивился хозяин таверны.

Поросший оливами и кустарником холм, неизвестно почему названный в честь богини ремесел, находился к северу от города. Между ним и княжеским замком лежал неглубокий ручей, и никто никогда не проявлял интереса к этому заброшенному куску земли.

– Вот уж точно – улитка, – проворчал Холт-Пас. – Зачем, думаешь, мрамор в Стритон возят? Улицы мостить? Нет, князь из него на Слатебовом холме что-то непонятное возводит. А работают там чужаки, люди, гномы да эльфы. Хотя есть и наши, те, что из строителей…

– А камни через нас проходят, – подали голос из-за стола, где двое мастеровых-каменщиков расставляли по сине-зеленой доске для «Волшебных кораблей» игровые фишки. – С каждым днем работы все больше. Скоро времени и на то, чтобы в таверну сходить, не будет…

– А что вы с мрамором делаете? – спросил Блунч-Лис.

– Обтесываем, ровняем, шлифуем, – отозвался мастеровой, невысокий и кряжистый, с большой родинкой под правым глазом. – А еще выбиваем на каждом блоке рисунок. Крылатую рыбу, большой глаз с тринадцатью зрачками или созвездие Молота. По трафарету, что от самого князя доставили. И если малейшая ошибка в рисунке, то оплошавшего мастера бьют плетьми…

По таверне прошел удивленный гул – телесные наказания на Калносе применяли только для преступников.

– И что это значит? Рыба? Глаз? – Третий Грич-Нас высунул язык, показывая, что сильно удивлен.

– Кто бы знал? – каменщик ожесточенно почесал щеку и понизил голос. – Только поверьте мне, от рисунков этих ничего хорошего ждать нельзя… Ходи, что ли!

Его сосед по столу потряс стаканчик и вывалил на игровое поле кубики. Когда они замерли, сосчитал, сколько выпало очков, и двинул на четыре поля вперед белую фишку с тремя шпеньками-мачтами, изображающую большой парусник.

– Точно, не к добру это строительство, – сказал один из матросов, тот, что орал или другой – хозяин таверны не разобрал. – Как только оно началось, в море принялись твориться всякие чудеса. Туман в солнечный полдень! Или вон Тралк-Пок Зеленый Зуб говорил, что видел у мыса Пирстенос гиппаров!

– Он их всегда видит, – презрительно фыркнул Холт-Пас, – когда обопьется или дариума покурит.

– Но ведь гоблинов Золотого Нарч-Лиса кто-то погубил? – покачал головой матрос. – А через туман мы плыли сами!

На это возразить было нечего. Белую дымку, поднявшуюся над морем среди жаркого дня, видело очень много жителей острова. А судно Золотого Нарч-Лиса, одного из опытнейших капитанов, десять дней назад нашли выброшенным на берег в бухте Ла-Роднес. Не обнаружили ни малейших следов команды, зато увидели потеки крови на палубе.

Выглядело это очень странно, поскольку гиппары, разумные обитатели глубин, не показывались у Закатного архипелага очень давно. Только далекие предки сегодняшних обитателей Калноса помнили те времена, когда люди и гоблины плечом к плечу отражали натиск из моря.

– Э… ну так что, осьминог или акулья вырезка? – Третий Грич-Нас решил вернуть беседу в привычное русло.

Ответить никто из стражников не успел. Пол закачался, волны с шумом ударили в берег, заходили ходуном стоявшие у причалов суда. На воду гавани упал багровый отблеск, и раскат грома ударил из вышины, где не было никаких облаков, только крупные белые звезды.

– Что это? – завопил хозяин таверны, с ужасом глядя, как по стене ползет трещина. – Боги, что это?

– Боюсь, что хозяева Небесного Чертога и Великой Бездны тут не при чем, – сказал Холт-Пас. – Разве что Аркуд…

Вновь загрохотало так, что показалось – остров разваливается на части. Багровый отблеск стал ярче, земля затряслась. С игровой доски посыпались фишки, Третий Грич-Нас шлепнулся на задницу. Но забыл об ушибленном седалище, когда на соседний дом с грохотом рухнул черный, объятый языками пламени камень размером с телегу. Он проломил крышу, в стороны полетели доски.

– Вперед! – рявкнул Холт-Пас. – Надо тушить, пока не перекинулось!

Блунч-Лис, самый шустрый, вскочил первым. Вылетел из-под навеса на улицу и замер, открыв рот. Глаза его выпучились, уши встали торчком, а кожа на лице посерела, став цвета старого кирпича.

– Искрий извергается… – проговорил молодой стражник. – Над ним столб огня… Лава на склонах…

Посетители «Морской крысы» смотрели друг на друга, и на лицах у всех было одно и то же – страх.