Текст книги "Сердце Пламени"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Вечером с запада принесло черную, рокочущую и плюющуюся молниями тучу. Первый шквал заставил «Дракон» качнуться, матросы бросились сворачивать паруса. По палубе ударили струи настоящего ливня. Речная гладь посерела, пошла пупырышками волн, на них появились барашки. Пассажиры спустились в каюты, но мощь бушевавшей над Дейном бури ощущалась и там. Корпус вздрагивал, клокотала стекавшая по борту вода.

Бледный Гундихар, мучимый тошнотой, лежал на койке и громко стонал.

– Ну вот, – сказал Бенеш, глядя на него. – Это… А говорил, что опытный путешественник, что все тебе нипочем…

– Когда иду пешком – да, клянусь своей бородой. А так мы, гномы, не предназначены для всякой болтанки. Ой-ей-ей…

Но буря закончилась, и Гундихар быстро вернул себе отличное расположение духа. Выбравшись вместе со спутниками на палубу, пришел в обычное громогласное состояние, принялся рассказывать анекдоты и хохотать над ними громче всех.

Поэтому момент, когда гном неожиданно стал серьезным, все упустили.

– Вон, глядите, – сообщил он, указывая за левый борт, где в вечернем сумраке прятались поросшие лесом холмы. – Если пойти на север, то через пять миль выберешься к очень странному месту. Там поляна большая, так на ней по ночам трава светится. Зеленым таким огнем. Сам видел!

– Ничего удивительного, – Саттия гордо задрала нос. – Там когда-то располагался главный храм альтаро. Еще в те времена, когда о людях в Алионе никто ничего не слышал.

– Храм? – удивился Гундихар. – Да ну? Там даже развалин нет!

– Откуда они возьмутся? Наши храмы располагаются внутри стволов огромных деревьев!

– Наши? Так ты что – эльф? – гном хмыкнул. – В таком случае я – большой жуткий тролль, а…

– Заткнись, тупой коротышка! – рявкнула Саттия, глаза ее блеснули, на щеках вспыхнули алые пятна. – Что бы ты понимал! Кроме баек и мыслей о пиве, в твою пустую голову не поместится ничего!

Бенеш удивленно открыл рот, Олен невольно отступил на шаг. На носу удивленно повернулся Харен, замолчали шушукавшиеся за надстройкой матросы.

– Э, ну… – Гундихар выпучил глаза. – Если…

– Я сказала – заткнись! – прозвучало это не только сердито, но и повелительно. – Еще одно слово, и…

Саттия умолкла, бешеным взглядом скользнула по лицам спутников. Повернулась и почти бегом направилась к люку.

– Мда… ну, я… как бы не знал, – по манере разговора растерянный гном стал напоминать ученика мага. – И чего это она?

– А того, что думать надо, прежде чем языком молоть! – сердито бросил Олен. – Дать тебе в рожу, что ли?

Гундихар засопел, широкие плечи его как-то поникли, весь обычный гонор исчез без следа.

– Ладно, чего уж там, – сказал он примирительно. – Кто же знал, что она так отреагирует? Пойду извиняться…

– Лучше утром, – покачал головой Олен. – Когда Саттия успокоится. Сейчас она пошлет тебя подальше, и все.

– Хорошо, как скажешь.

Заходящее солнце целиком опустилось за горизонт, и напоследок выпустило яркий, почему-то зеленый луч. Он метнулся через небосвод, на миг затмил висящую в зените луну, и исчез.

Закатный архипелаг – тысячи островов, протянувшихся широкой дугой от берегов Мероэ по просторам Алого океана. Есть среди них маленькие и пустынные, есть большие, населенные густо, точно большие города. Примерно половина архипелага принадлежит людям, вторая – гоблинам.

Именно во владениях каснокожего народа лежат Большие или Внешние острова. Их цепочка протянулась по самой границе архипелага, и дальше на запад, до Края Мира, закрытого для смертных, плещут волны. Крупнейший из Внешних островов называется Калнос. По форме он похож на сапог с широким голенищем и острым изогнутым носом. Именно у основания «носа» расположен главный порт острова – Стритон.

В его просторной гавани могут укрыться десятки больших кораблей, на торжищах с утра до ночи кипит жизнь. Над домами высятся иссиня-черные, как плащ Хозяйки Ночи, стены княжеского замка. Дальше, в глубине суши, к аквамариновым небесам вздымаются поросшие апельсиновыми рощами и буковыми лесами горы. Белеет вершина гигантского Искрия – спящего много столетий вулкана.

День для обитателей Стритона начинается до восхода солнца. Открывают лавки торговцы, берутся за дело ремесленники. В порт отправляются бравые капитаны, в чьих ушах посверкивают золотые, а не серебряные, как у простых гоблинов, серьги – знак отличия. Но раньше всех на улицах появляются городские стражники. Едва продрав глаза, они берутся за дело – начинают совать нос в чужие дела, гонять попрошаек и вымогать деньги.

В двадцать пятый день второго летнего месяца, именуемого среди краснокожего народа Верхушкой Зноя, трое доблестных стражей начали утро с обхода доверенного им участка порта. Осмотрев его и не обнаружив ничего интересного, они зашагали в сторону таверны «Морская крыса», дабы утолить пробудившийся голод.

– Отличный денек, – проговорил старший из стражников, гребень на голове которого начал уже белеть. – Эх, солнышко-то как греет… Очень полезно для моих старых костей.

– Ага, неплохой, – поддакнул самый младший, откликающийся на имя Блунч-Лис, – только вот жарко…

– Это разве жарко? – хмыкнул старший с чувством собственного превосходства. – Вот, помню, тридцать три… или четыре?… года назад, такой зной стоял, что рыба варилась прямо в море!

Средний по возрасту страж, с очень большим даже для гоблина носом, уныло зевнул. Разговор о погоде его не интересовал, хотелось забраться в укромный угол и вздремнуть.

«Морская крыса» была открыта, а под навесом, где располагались столы, суетился хозяин – Третий Грич-Нас. До него таверной по очереди заправляли дед и отец, носившие то же имя.

– Славного дня, вооруженные родичи, – сказал он, едва увидев стражников.

– И тебе славного дня, торгующий родич, – ответил, как положено, старший. – Нам – как обычно.

Троица уселась за крайний стол, из-за которого хорошо просматривалась бухта и ближние причалы, а хозяин засуетился вокруг стражников. Принес кувшинчик с молоком, три чашки из обожженной глины, блюдо с кусками желтого сахара, а в последнюю очередь – нагретый на жаровне кувшин с напитком из смолы дерева нол, что растет в Мероэ.

На островах Закатного архипелага его пили много чаще, чем вино или пиво.

– Взбодримся маленько, – проговорил старший, разливая по чашкам черную смолистую жидкость. – А то ты, Трик-Рес, какой-то сонный.

– Ага, – кивнул носатый стражник, но тут дремотное выражение исчезло с его лица, глаза с алыми зрачками расширились. – Ба, смотрите! Людское судно!

– Где? – Блунч-Лис торопливо повернулся. Старший сначала добавил молока себе в чашку, и только затем глянул в сторону гавани.

К одному из причалов медленно подходил большой корабль, построенный, судя по корпусу и такелажу, в окрестностях Деарского залива. На средней его мачте вился флаг с черно-золотым гербом Танийского союза. Штевень украшала вырезанная из дерева голова хищной кошки.

Человеческие суда не были такой уж редкостью в Стритоне. Но гоблины чаще всего имели дело с соседями по архипелагу, а те строили легкие и маневренные галеры, пригодные для плавания между многочисленными островами. Большие корабли с материка забирались так далеко на запад нечасто.

– Действительно, людское, – проговорил старший и задумчиво пошевелил ушами. Для гоблина этот жест означал примерно то же, что для человека – чесание в затылке. – Интересно, что им надо?

– Скоро узнаем, – Блунч-Лис отхлебнул нола с молоком и взял с блюдечка кусок сахара. Соратники последовали его примеру.

Корабль пришвартовался, на причал упали сходни. И по ним начали сходить люди – один за другим, с мешками за плечами, серьезные и сосредоточенные. Трик-Рес, сам не зная, зачем, принялся их считать, и остановился на числе пятьдесят четыре.

– О, еще приплыли… – заметил хозяин «Морской крысы», ставя на стол блюдо с тонкими сладкими лепешками, именуемыми карван.

Такие обычно едят со сметаной, соленой рыбой или мясным фаршем, накладывая их на лепешку и сворачивая в трубочку. Но на завтрак карван подают без начинки, разве что с острой приправой из перца.

– Что значит – еще? – удивился старший. – Были другие?

– Как, вы не знаете? – Третий Гринч-Нас всплеснул руками. – Вчера с пришедшего из Гормандии судна сошла толпа старших эльфов. Самых настоящих, с луками и мечами! Они поселились у моего троюродного брата, в «Черной короне» и заплатили за месяц вперед!

В голосе владельца таверны прозвучала понятная зависть – за толпу эльфов на месяц вперед можно столько золота содрать…

– Эльфы? Люди? – Блунч-Лис высунул длинный узкий язык, выражая недоумение. – Чего им нужно у нас? Сидели бы в своих землях и не высовывались.

– Надо донести князю, – солидно заметил старший, взяв карван и обмакивая в приправу. – Он прикажет изгнать чужаков с Калноса! Ведь они не купцы и не послы. Нечего им тут делать.

– А мне брат сказал, – затараторил Третий Гринч-Нас, – что эльфы сами отправили гонца в замок.

– Да? – Трик-Рес покосился в ту сторону, где люди, выстроившись цепочкой, двинулись прочь от причала. – Невероятно, клянусь утробой Искрия!

– Вот и я о том же, – кивнул хозяин таверны. – Ну что, подавать завтрак?

– Подавай, – разрешил старший, а когда Третий Гринч-Нас отошел, мрачно добавил: – Но в любом случае нам теперь придется глядеть в оба! Хорошего от олдагов ждать нельзя! Это я вам говорю!

Его молодые приятели дружно кивнули.

Глава 5. Ледяная ловушка

До полуночи Олен торчал на палубе и героически сражался со сном. Боялся, что опустит веки и вновь окажется на высушенной зноем равнине, увидит дом из камней и торчащие из земли столбы.

Но затем усталость взяла свое, и он спустился в каюту. Открыл дверь, выпустив в коридор раскатистый храп Гундихара и посвистывание Саттии. Валявшийся в ногах у девушки Рыжий поднял голову и вопросительно муркнул. Олен шепнул ему «спи», сам забрался под одеяло, дав себе обещание, что только полежит и ни в коем случае не заснет. Глаза закрылись так стремительно, что даже испугаться не успел…

А потом Олен проснулся и понял, что благополучно пережил эту ночь, ничего не видел и отлично выспался.

– Ну ты дрыхнуть, – проговорил Гундихар, сидевший на койке Саттии и водивший точильным камнем по лезвию тесака. – Полдень почти, ха-ха.

– А… вон как, – голос со сна прозвучал хрипло. – Где остальные?

– Загорают, где же еще? – хмыкнул гном. – Кстати, мы с твоей девицей помирились. Я ей даже камушек подарил.

– Это какой?

– Черный хелидоний. Его еще называют ласточкиным камнем. Якобы он появляется в брюхе у птиц. Говорят, что хелидоний вызывает доверие к тому, кто его носит и тем самым помогает в делах.

– А тебе он помогал? – Олен поднялся, помассировал ноющий после сна затылок.

– Ну, роданы мне доверяли, – на лице Гундихара возникла проказливая улыбка, – помню, как-то раз…

Сверху, с палубы, донеслись крики. «Дракон» вздрогнул, точно ударенная хлыстом лошадь. Долетел топот, возмущенные голоса, скрип и хлопанье опускающихся парусов.

– Что там такое, клянусь Селитой? – корабль вильнул, и Олена боком шарахнуло о стену. Гнома бросило на пол, он лбом ударился о койку с такой силой, что та хрустнула. Тесак с лязгом улетел в угол. – Эй, ты жив?

– Жив… – просипел Гундихар, щупая лоб, где вздулся здоровенный синяк. – Голова у меня крепкая. Но что творят эти убогие отпрыски синюшных каракатиц, я хотел бы знать… А ну пойдем.

Шатаясь, он поднялся и нагнулся за тесаком. Олен схватил меч, торопливо натянул сапоги. Вдвоем пробежали к лестнице, забрались наверх, оскальзываясь на мокрых перекладинах.

Никаких признаков нападения или катастрофы видно не было. Развернутый левым бортом по течению «Дракон» мирно покачивался на волнах. Паруса на обеих мачтах были спущены. Около носа кучковались матросы, из их толпы доносился зычный голос Харена и тонкий – Бенеша. У борта вытягивали шеи выскочившие на палубу пассажиры из других кают.

– Укуси меня сколопендра, ничего не понимаю, – пробормотал Гундихар.

– Я, кстати, тоже, – сказал вышедший из надстройки капитан Шлурс, невозмутимый, как всегда. – Пойдем, разберемся.

Вслед за капитаном миновали заднюю мачту, обогнули створки большого люка в грузовой трюм, где испуганно ржали лошади. При приближении Шлурса болтовня и смех в толпе смолкли.

– Боцман, доложить обстановку, – приказал капитан.

– Да, мессен, – Харен вышел вперед, огладил усы. – Это звучит невероятно, но впереди лед.

Гундихар издал громогласное «Ого!», Олен крепче стиснул рукоять меча, ощутил, как от нее по коже поползли холодные мурашки.

– Что ты несешь, боцман? Ты пьян?

– Ни в коем случае. А сели не верите, то поглядите сами, мессен.

Матросы отхлынули в стороны, освобождая дорогу к борту. Стала видна мрачная Саттия, растерянно моргающий Бенеш. Шлурс сделал шаг вперед, Олен и гном – тоже. Открылась гладь реки, серая вода и… начинающаяся полусотней шагов выше по течению полоса льда.

Она перегораживала Дейн от берега до берега и выглядела так, словно в этом месте морозы трещали не меньше месяца. Виднелся уходящий в глубину край толстой льдины, бурлящая около него вода.

– Я сплю? – спросил гном, ожесточенно дергая себя за бороду.

– Судя по всему, нет, – самообладанию капитана можно было только позавидовать. – Так, в этом деле не разобраться без магии. Где Нрек-Вас?

– Я здесь, – проговорил шепчущий голос прямо за спиной Олена, так что тот невольно вздрогнул. Гоблин вышел вперед, некоторое время смотрел на лед, а затем раздельно проговорил. – Айма теос![11]11
  Кровь богов!


[Закрыть] Это странно, но я не чувствую магии. Словно кусок зимы перенесли в лето. Но это вода – чуждая для меня стихия. Может быть, он скажет что-нибудь? – и алые глаза обратились на Бенеша.

Тот мгновенно покраснел, сплел пальцы и захрустел ими.

– Мессен, вы тоже колдун? – впервые в голосе капитана прозвучало хоть какое-то чувство – удивление.

– Э, ну… как бы да… – ученик мучительно разрывался между правдивостью и желанием выглядеть могучим магом, – немного знаю… А тут я просто ощутил, как впереди есть… опасность…

– Поясню, – вступил боцман. – Молодой человек бросился к рулевому и начал кричать, чтобы тот развернул корабль. Тот, естественно, отказался. Тогда девушка вынула меч, пообещала выпустить матросу кишки… Промедли мы хоть чуть-чуть, врезались бы в льдину и затонули.

Бенеш покраснел еще сильнее, став цвета спелой вишни. Саттия мило улыбнулась.

– Понятно, – кивнул Шлурс. – Мессен, благодарю вас. Вы спасли мой корабль и множество жизней. Это хорошо. Но будет много лучше, если вы уберете лед с дороги. Ждать, пока он растает сам, мы не можем. Нрек-Вас, или это сделаешь ты?

– Нет, – гоблин покачал головой, шевельнулись его длинные уши. – Вряд ли чем смогу помочь.

– Это… да, я бы попробовал… – сказал Бенеш, – но только мне понадобится дотронуться до льдины…

– Харен, ты слышал? – капитан даже не повернул головы. – Спускайте лодку!

За надстройкой, на самой корме, на козлах стояла прикрытая рогожей лодка. Она выглядела недостаточно большой, чтобы послужить для спасения экипажа, и Олен все гадал, зачем лодка вообще нужна.

– Да, мессен, – кивнул боцман. – А ну зашевелились, вонючие крысюки с оторванными яйцами! Быстро! Ревень, Штап, вы поплывете с ним, будете на веслах!

Понукаемые воплями матросы дружно ринулись к корме, оттуда донесся треск и грохот. Капитан увел туда же Бенеша, гоблин, бросив многозначительный взгляд на меч Олена, ушел следом.

– Ничего себе история! Это же надо? – Гундихар выглядел так, словно наелся крапивы вместо щавеля. – Кому расскажи – не поверят! – он понизил голос. – Это, кстати, не ваши враги учинили?

– Вряд ли, – сказал Олен, думая о том, что от ледяного клинка так или иначе придется избавляться. Тот, похоже, решил сменить носителя простым и решительным образом – уничтожив старого.

– Похоже, что не они, – подтвердила Саттия. – Корни и листья, как же и в самом деле это дико выглядит!

Солнце сияло, сероватый лед сверкал под его лучами. В глубине полупрозрачной толщи шевелились тени, будто там копошились неведомые существа. Волны плескали у края льдины.

От кормы долетел звучный плеск, полные воодушевления вопли. Забулькали весла, небольшая лодка обогнула корпус «Дракона» и направилась вверх по течению. Сидящий в ней Бенеш приветственно махнул друзьям. Гном в ответ громко заулюлюкал, прыгая, как сумасшедший.

– Это ведь его дело, да? – шепнула подошедшая к Олену Саттия, осторожно коснувшись ножен из коричневой кожи.

– Похоже на то, – так же негромко отозвался он. – Эта штука слишком могущественна и непредсказуема, чтобы рядом с ней чувствовать себя спокойно. Но отделаться от меча просто так тоже не выйдет… Нужно что-то придумать…

– Опять воркуете, голубки? – ухмыльнулся Гундихар. – Может быть, я вам мешаю, ха-ха?

– Нет, не мешаешь, – Саттия взглядом обратила гнома в таракана, наступила и как следует потопталась.

Лодка с Бенешем подошла к краю льдины. Ученик мага с помощью матросов-гребцов перелез через борт и принялся расхаживать туда-сюда по ледяному полю. Опустился на корточки, снял с пояса короткий нож и начал вырезать на блестящей поверхности знаки Истинного Алфавита.

Неожиданно под ногами у него что-то засветилось. Вспышка оказалась настолько яркой, что затмила солнце. Оранжевое пламя окутало фигуру Бенеша. Он нелепо взмахнул руками, попытался встать, но поскользнулся и шлепнулся на задницу. Льдина на глазах начала темнеть, покрываться трещинками, с нее побежала вода.

– Вытаскивайте его! – заорал боцман так, что испуганное эхо заметалось меж берегов.

Один из матросов прыгнул на лед, схватил ученика мага за шиворот и потащил к лодке. Успел передать его в руки товарищу, и тут льдина раскололась. Матрос без плеска ушел под воду, но тут же вынырнул. Одним движением подтянулся, перелез через борт и уселся на место, как ни в чем не бывало.

– Вот и все, – заметила Саттия. – Обычная магия справилась в этот раз. Кто знает, что будет в следующий?

– Это вы о чем, елки зеленые? – встревожился Гундихар.

– О своем, – уклончиво ответил Олен.

Весла вновь пошли в дело, лодка поплыла к кораблю. На борт подняли очумело моргающего Бенеша, двух матросов – сухого и мокрого, а в последнюю очередь – само маленькое суденышко. Купцы ринулись поздравлять ученика мага, капитан принялся отдавать команды. Гоблин махнул руками, ветер наполнил поднятые паруса, «Дракон» развернулся и продолжил путь.

До самого вечера, несмотря на солнечную погоду, Олен просидел в каюте. Лежал на койке, глядя в дощатый потолок и вслушиваясь в плеск волн за бортом. Мысли ходили по кругу, одни вопросы сменялись другими: что делать с клинком? Просто выкинуть за борт? Но кто поручится, что его не вынесет на берег, и что кто-то другой не подберет страшное оружие? Чего добивается меч, перенося носителя на знойную равнину? Что произойдет, если пустить его там в ход?

Когда на смену яркому дневному свету пришел вечерний сумрак, явилась Саттия, а за ней – Рыжий.

– Все валяешься? – спросила девушка, а кот вспрыгнул на кровать к Олену и стал его обнюхивать.

– Думаю, что делать. Вроде бы нужно от меча избавляться, а с другой – как выпустить из рук такое оружие? Без него я не выстою в схватке с Харуготом.

– Почему? Главное – не клинок, а тот, кто его держит. Ты и с обычным ножом опаснее, чем десяток хирдеров.

– Так то хирдеров… – Олен отпихнул оцилана, залезшего носом человеку в ухо. – Где там остальные?

– Бенеш гордо расхаживает по палубе, задрав нос, – Саттия улыбнулась, лицо ее на мгновение стало мягким, исчезла надменная маска суровой воительницы. – Сегодня он у нас герой. Гундихар, судя по воплям, развлекает матросов в кубрике.

– Ага, понятно… Где бы найти человека, который хорошо разбирается в магии? В мечах из кости йотуна и во всем прочем… И спросить у него совета.

– Ох уж этот ваш людской видизм! – девушка нахмурилась. – Почему человека? На этом корабле есть маг, довольно опытный, как мне кажется. Может быть, он тебе что подскажет?

– Гоблин? – Олен потянул себя за мочку уха. – А что, интересная мысль. А где он обитает?

– Каюта рядом с капитанской. Время до ужина еще есть, так что иди прямо сейчас.

– А, да… пойду, – он торопливо встал, принялся натягивать сапоги. Рыжий улегся на нагретое место, вытянул лапы и блаженно заурчал. – И спасибо большое за совет.

– Ладно хоть поблагодарить не забыл, – вздохнула Саттия, когда дверь каюты закрылась.

Он прошел до лестницы, поднялся на палубу. У двери в надстройку на мгновение задержался, но тут же отогнал непонятно откуда взявшийся страх и шагнул внутрь. По узкому коридору прошагал мимо двери в капитанские апартаменты и остановился у следующей. Чувствуя, как мощно и судорожно бьется сердце, поднял руку и постучал.

– Заходи, – донесся изнутри голос, похожий на человеческий и все же отличающийся так, что нипочем не спутаешь.

Олен толкнул дверь и вошел. Оказался в просторной комнате, чьи стены украшали раскрашенные в алый и желтый цвет циновки. Они же, только толстые и бурые, лежали на полу. Напротив двери стоял небольшой столик из темного дерева, слева от него – сундук с окованной металлическими полосами крышкой, а справа – широкая тахта, застеленная зелено-алым покрывалом.

На ней и сидел гоблин, отзывавшийся на имя Нрек-Вас. На круглом лице блестели алые глаза. Рубаха из некрашеного холста была расстегнута, виднелась безволосая грудь.

– Что ты хочешь? – поинтересовался маг.

– Помощи и совета.

– Ага, понятно, – гоблин почесал ухо, треугольное и мохнатое, как у собаки. – Вынь меч из ножен и положи на стол.

Обнаженный клинок мягко засветился в полумраке, внутри него забегали синие и белые огоньки. Когда лег на стол, то раздался мягкий костяной стук, а свечение немножко ослабело.

– Так, так… – гоблин поднялся, сделал шаг и склонился над мечом. Глаза его заискрились отражением живущего в лезвии пламени. – Эта вещь настолько опасная, что мне лучше к ней не прикасаться…

– А мне что с ней делать? – вздохнул Олен.

– Знаешь, что… – ноздри длинного носа зашевелились, маг принялся с шумом втягивать воздух, – избавиться от него у тебя не получится… ты не просто его владелец, ты стал частью этого клинка… Рукоятью, способной наносить удары.

– Но почему тогда он хочет меня убить? Для чего создал лед на реке?

Гоблин посмотрел на человека с удивлением, тонкие губы его тронула улыбка.

– Ты думаешь, что безмозглый предмет способен на то, чтобы посреди лета заморозить кусок Дейна? Я в этом сомневаюсь. Тут что-то другое…

– А сны? Что мне делать со снами? – и Олен рассказал про видение каменистой равнины, посещавшее его после убийств, совершенных ледяным мечом.

– Ты слишком многого хочешь от меня, – хозяин каюты протянул к лезвию четырехпалую руку, клинок в ответ замерцал тревожным голубым огнем. – Я обычный маг-ремесленник, умею запрягать ветер, но и только. Я чувствую опасность и могущество, исходящие от этой вещи, но не могу понять, какая сила в ней сокрыта и как именно она себя проявляет. Тебе мог бы помочь кто-нибудь из гномьих колдунов, они хорошо разбираются во всем, что связано с оружием.

– А где можно найти кого-нибудь из них?

– Под горами, – гоблин улыбнулся, обнажив зубы, похожие на человеческие. – Маги-гномы очень редко выходят на поверхность. Расспроси своего приятеля, может он подскажет чего.

– Это вряд ли. Но в любом случае, спасибо, – Олен взял меч, засунул его в ножны и зашагал к двери.

– Пожалуйста, – прозвучало это почти виновато.

В каюту Олен вернулся в глубокой задумчивости. Если не оружие из кости йотуна виной тому, что на могучей реке посреди лета появился лед, то кто? Кто вообще способен на такое? Боги? Но что им за дело до наследника безарионских императоров, лишенного власти? Или тут постарался кто-то из могущественных магов, обладающих властью над стихией воды? Но для этого он должен находиться рядом с кораблем или на нем, а эльфов в окрестностях не наблюдалось.

Следующие два дня прошли безо всяких событий. Утром второго «Дракон» на несколько часов пришвартовался в Виле, небольшом городке в пределах герцогства Вителия. После того, как на борт взошло двое купцов и были погружены их товары, отправился дальше. Пассажирам, севшим на корабль еще в Нюренге, плавание с одной стороны несколько поднадоело, а с другой – они привыкли к тому, что без усилий двигаются вперед.

Ученик мага листал книжки, гном развлекался как мог, веселил себя, команду и соседей по каюте. Девушка откровенно скучала, частенько наведывалась в трюм, дабы проведать Чайку. Солнце палило так, что над палубой стоял душный запах плавящейся смолы, а по утрам идущая от воды прохлада проникала внутрь каюты, заставляя кутаться в одеяла.

Олен загорел еще больше. Бенеш прекратил облезать, а кожа его из красной стала наконец просто смуглой. Саттия и Гундихар сохранили цвет кожи, присущий обоим от рождения. Рыжий, пристрастившийся к охоте на крыс и визитам в кубрик, где его всегда чем-то угощали, растолстел. Один раз забрался на самую верхушку мачты и, слезая, едва не свалился.

До самого вечера потом просидел в каюте.

А на следующий день показался Танненг. Сердце Олена забилось, когда из-за поворота реки явился знакомый город. «Дракон» проплыл устье Милавицы. Оставил позади укрепления, двенадцать лет назад показавшиеся Олену величественными, а ныне – слабыми и обветшавшими.

А затем повернул к берегу.

– Ну что, прибыли? – сказал подошедший к пассажирам Харен, когда «Дракон» пристал к одному из причалов. – Клянусь утробой Дейна, это плавание было интересным благодаря вам!

И он первый раз с самого Нюренга снял шляпу, обнажив круглую лысину в обрамлении жиденьких кучеряшек.

– Это уж точно! – самодовольно кивнул Гундихар, синяк на лбу которого за два дня из лилового стал желтым. – Со мной не соскучишься!

– А вам спасибо, что все-таки довезли, – сказал Олен.

– А что, могли и не довезти? – улыбнулся боцман. – Ладно, мне пора. Сейчас будет очень много работы…

Он отошел, над палубой понеслись зычные и изощренные ругательства. Матросы засуетились, заскрипели вороты, открывающие створки большого люка. Когда опустили внутренние сходни, путешественники отправились за лошадьми. Кусака встретил Олена сердитым ржанием, Чайка радостно затрясла гривой при виде Саттии, а мерин Бенеша равнодушно махнул хвостом.

Коней во время плавания чистили каждый день, хорошо кормили, поэтому выглядели они ухоженными, даже несколько отъевшимися.

– Ну, потолстела, – приговаривала девушка, седлая кобылку, – ничего, скоро ты у меня жирок-то растрясешь…

Вывели животных наверх. С надстройки пассажирам помахал капитан, кто-то из матросов пожелал удачной дороги, и они сошли на берег.

– Ну что, теперь куда? – спросил Бенеш, когда шумный порт остался позади, и потянулись извилистые улочки, застроенные одинаковыми убогими халупами.

– Нам нужна лавка оружейника, – Саттия вопросительно посмотрела на Олена.

– Увы, в этом городе я знаю, где находится рынок, – он улыбнулся и покачал головой. – А там продают репу, брюкву, но не мечи и копья…

– Гундихар фа-Горин не подведет! – вмешался гном. – Я в Танненге ориентируюсь не хуже местных! Следуйте за мной и, видят боги, мы скоро достигнем цели!

И он решительно затопал на север. Ведя лошадей в поводу, путники прошли мимо торговых рядов, где стоял неумолчный гам. Через Воротную башню проникли внутрь Старого города, где стояли дома посолиднее, в два этажа, а улицы кое-где были вымощены бревнами. Миновав короткую улочку с несколькими пекарнями, оказались на главной площади Танненга.

Тут было людно и шумно. Стрелки висящих на ратушной башне часов показывали то ли полдень, то ли полночь, но при этом точно врали. Прямо под ними цирюльник лихо щелкал ножницами над головой сидевшего на стуле клиента. Тот жмурился, опасаясь за целостность собственных ушей. Голосили, предлагая горячие пирожки и колбаски, разносчики с лотками. Рядом со святилищем Всех Богов дергал струны менестрель, а в центре площади, вокруг помоста, украшенного парусиновым занавесом, толпились люди.

– Что там такое? – заинтересовался Бенеш. – Представление?

– Ага, бродячие актеры, – кивнул остановившийся Гундихар и завертел головой. – Что-то я позабыл, куда именно идти…

– Пока ты вспоминаешь, мы пойдем, посмотрим, – и Саттия решительно повернула к помосту.

Актеры, судя по всему, разыгрывали сценку из фаблио. Один, в торлаке из алого бархата и шлеме из фольги, размахивал деревянным мечом, изображая таристера. Другой, в рванье и с дубиной, прыгал вокруг него, уворачивался от ударов и время от времени отвешивал противнику хорошего пинка.

Над толпой разносилась его звучная декламация:

– Когда ты злато жрать горазд, готовься ты к поносу! Коль любишь деньги ты и власть, лови, дружок, по носу!

И дубинка обрушилась на шлем. Тот развалился под смех зрителей. «Таристер» с утробным воем упал на помост и задергался, изображая дикие мучения. Но ему на смену явился «патриус» с невероятно толстым брюхом, на которое пошло не меньше трех подушек.

– Грех! – густым басом завопил он. – Пагуба, несчастье и рыданья! Но боги не простят такого беснованья!

– Э, я спросил… ну, вспомнил, куда идти… – проговорил Гундихар, дергая Олена за рукав. – Пойдем, или вы досмотрите до конца?

– Пойдем, – кивнул тот.

Вслед за гномом обогнули ратушу и оказались на узкой улочке, где едва проехала бы телега. Дома теснились, нависали над головой, на многих висели вывески. Меж бревен мостовой хлюпала грязная жижа, пахло сырым деревом и гнилой парусиной. Рыжий шел осторожно, дергал шкурой на спине и всем видом показывал, что ему тут не нравится.

– Так, нам сюда, – гном остановился у двери, висящий над которой меч из дерева был бы по руке троллю или йотуну. – Клянусь своей бородой, это лучшая оружейная лавка в Танненге!

– Посмотрим, – Саттия сунула поводья Бенешу. – Подержи лошадей. Все равно в мечах ничего не понимаешь.

Ученик мага только печально вздохнул, глядя вслед уходящим спутникам. Олен похлопал его по плечу и вслед за Гундихаром и Саттией прошел через дверь. Зазвенел привешенный к ней колокольчик.

Лавка оружейника занимала просторную комнату. Свет, проникающий через узкие оконца, играл на десятках клинков. Они стояли в стеллажах вдоль стен, лежали на длинном столе. Тут были кинжалы широкие и узкие, фламберги в рост человека, а рядом с ними – тяжелые фальчионы. Имелись боевые топоры и чеканы, в углу на крюках, вбитых в стену, висели перевязи с метательными ножами. Под столом виднелись чурбаки со следами ударов.

Дремлющий на табурете у стены худощавый мужчина в темно-синем ремизе, вышитом золотой нитью, открыл глаза.

– Добро пожаловать, – сказал он неожиданно густым голосом. – Что угодно мессенам и мессане, во имя светлых и темных богов?

– Мы хотим кое-что поменять, – гном вытащил из мешка ножны с «жалом милосердия», бросил его хозяину лавки. Тот ловко поймал, вытащил клинок, тщательно осмотрел его, попробовал ногтем заточку.