Текст книги "Проект "Ковчег" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лифановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Да ничего, я не обижаюсь. Спасибо вам за обед. Все было очень вкусно.

Волков же молча стиснув зубы, играя желваками на скулах, теребил скатерть, а потом произнес:

– Александр, я лично приношу тебе свои извинения за дочь и за себя, что не сумел ее воспитать, как надо! Я с ней поговорю, и она будет наказана, я обещаю!

– Не надо никого наказывать, Владимир Викторович. Я все понимаю. Все нормально, правда, – ему было неприятно и из-за поведения Лены и из-за извинений и из-за своего аппетита. Очень хотелось, чтобы всего этого вообще не происходило. Но в то же время он был благодарен этим хорошим людям за те мгновения семейного тепла всплывшие из его замороженной ядерной зимой памяти.

– Это уж мне решать, кого наказывать, а кого нет, – голос Волкова стал помягче, – ладно, Саш, сейчас уберем со стола и ты ложись тут в зале на диване, в 19-30 я тебя разбужу, собираемся и едем, тебе еще переодеться надо будет.

– Хорошо, Владимир Викторович, давайте помогу со стола все унести, – парню быстрее хотелось остаться одному.

Сашка лежал на диване и не мог уснуть. Все-таки девушка сильно зацепила его чувства. Он надеялся, что они смогут подружиться, начать общаться. В тайне, боясь признаться самому себе, парень рассчитывал, что, может быть, у них возникнут какие-то более теплые отношения, чем просто дружба. Но на такую реакцию, он точно не рассчитывал и не мог понять, чем ее заслужил. Сашке было очень обидно и горько. Он опять себя почувствовал одиноким и чужим в этом мире. Умом парень понимал, что обижаться глупо, Лена сделала какие-то свои выводы, ничего о нем не зная, но, тем не менее, несправедливые упреки больно ранили Сашкину душу. Наконец усталость взяла свое, и парень провалился в сон.

[1] 20 октября 1941 года меры, предпринятые для ликвидации паники, начали приносить свои плоды. Стали ходить трамваи, открываться магазины.

IX

«В течение 20 октября шли бои на всём фронте и особенно напряжённые на Можайском, Малоярославецком и Таганрогском направлениях. На Западном фронте немецко-фашистские войска, поддержанные крупными соединениями танков, предприняли несколько ожесточённых атак на наши позиции. Наши войска атаки немцев отбили.

За 19 октября уничтожено 23 немецких самолёта. Наши потери – 7 самолётов.

В одном из боёв был серьёзно ранен миномётчик товарищ Кандыба. Несмотря на ранение, товарищ Кандыба не бросил свой миномёт, а доставил его в часть.

Наша авиачасть, действующая на одном из участков Орловского направления фронта, за один день – 19 октября – уничтожила 23 вражеских танка, 6 броневиков и 31 автомашину. В тот же день лётчики этой авиачасти успешно бомбардировали аэродром противника, уничтожив на нём 20 немецких самолётов.

Храбро сражаются против фашистских войск на Орловском направлении наши танкисты, нанося врагу чувствительные удары.

Танкист Зеньковский в течение 19 октября уничтожил огнём орудий, пулемётов и гусеницами своего танка до роты пехоты противника. Танкист Шестопалов в этот же день уничтожил 4 немецких танка. Героически дерётся с врагом танковый экипаж лейтенанта Воробьёва. 18 октября танкисты обнаружили в деревне Ильково 14 немецких танков, заправляющихся горючим, и вступили с ними в бой, в результате которого было уничтожено 9 немецких танков.

Германские фашисты продолжают грабить Бельгию и терроризовать бельгийский народ.

По поступившим сведениям, немцы вывозят из Бельгии в Германию всё, даже незначительные запасы продовольствия, обрекая бельгийское население на голод, конфискуют у населения ценные и тёплые вещи, производят аресты среди бельгийской интеллигенции, которая в огромном своём большинстве настроена враждебно по отношению к гитлеровцам. Только в октябре месяце немцы арестовали около 400 бельгийских журналистов, учителей, служащих, священников. Более 50 человек из этого числа казнено, судьба остальных неизвестна. В Куртре немецкий чиновник заявил местному населению: «Вы должны понять, что с Бельгией всё кончено, как с самостоятельной страной. Поэтому пора забыть вам старые порядки и понять, что ваша обязанность производить продукты для немцев, обслуживать немцев, выполнять наши приказы и не думать больше о политике» [i]

Сталин слушал вечернюю сводку Совинформбюро и думал, правильно ли он делает, что беспощадно вымарывает из сообщений информацию о поражениях и бессовестно приукрашивает наши победы. Может лучше говорить пусть и горькую, страшную, но правду. Нет, все-таки нет, нельзя сейчас, когда враг подступил вплотную к Москве, когда вот-вот может замкнуться кольцо блокады вокруг Ленинграда, когда наши войска оставляют одни населенный пункт за другим, когда идет битва, которая решает быть или не быть советскому государству, подрывать моральный дух у народа. Нужны победы, как хлеб, как воздух нужны! Пусть они будут пока маленькие, незначительные в масштабе войны, но они показывают людям, что наша армия и флот сопротивляются и сдаваться не собираются. То, что на фронтах тяжело люди и так знают, как не лютуй армейская цензура, такие поражения не утаить. А как сказать людям, что сегодня немцы додавили наши окруженные части в районе Трубчевска, и только малая часть бойцов и командиров, прорвав кольцо, вышла из окружения, что советские войска оставили Сталино[ii], а в Крыму немцами прорваны Ишуньские укрепления. Такое говорить нельзя! А значит, все правильно он делает! Людям нужны хорошие вести с фронта, примеры героизма и самопожертвования!

И про то, что этот мальчишка из будущего сбил три немецких бомбардировщика, надо будет сказать в завтрашней сводке. Даже если он не подтвердит сбитые, а он подтвердит, Сталин был почему-то в этом уверен. Парень ему понравился. Немалую роль в его симпатии сыграло то, что Александр решил, не смотря на все трудности связанные с этим, выходить именно на него. А вождь ценил преданность, личную преданность ему, а значит и делу, которое он делает. А дело у него одно – строительство самого мощного, самого справедливого государства в мире, первого государства рабочих и крестьян. И ради этого дела, этой цели он не пощадит никого. Но и не забудет тех, кто идет рядом с ним, кто поддерживает все его стремления и идеалы. Сталин уже решил для себя, что парень будет именно таким. Мальчишка уже выбрал свою сторону и не предаст, не тот человек, а в людях Коба научился разбираться, жизнь заставила. И не важно, что Саша выбрал его сторону, руководствуясь советами умершего друга, важно, что он именно на его стороне. А парень очень перспективный и очень полезный. Но поговорить с ним по душам все равно надо, хотя бы для того, чтобы подкрепить первое впечатление или опровергнуть его. Тут раздался телефонный звонок, и Поскребышев доложил, что в приемной ожидают капитан государственной безопасности Волков и Стаин.

– Пусть заходят.

Сашка не выспался. Когда его пришел будить Волков, он кое-как заставил себя открыть глаза и встать. Умылся ледяной водой, сон отступил, но голова все равно была тяжелой. Быстро одевшись и, обжигаясь, выпив стакан горячего чая, он попрощался Марией Александровной, поблагодарив ее за гостеприимство, Лена из своей комнаты не вышла, а может, ее не было дома, Сашке это было уже не важно, впереди ждали другие дела и копаться в себе и своих чувствах он позволить себе не мог. Машина уже ждала их у подъезда. По дороге в Кремль они не разговаривали, обоим было неудобно за инцидент за столом. Прибыв на место, зашли в кабинет к Волкову и капитан, оставив парня, куда-то ушел, но буквально через несколько минут вернулся с бойцом, несущим в руках советскую форму и сапоги.

– Переодевайся, Саша, в этом костюме я тебя к товарищу Сталину не поведу, – улыбнувшись, сказал Волков.

– Что дали, то и надел, – обиженно буркнул парень, – я в этом костюме сам бы никуда не пошел, мне и моя форма нравится.

– Твою форму нельзя, чтобы видели, а в этой ты выделяться не будешь.

Сашка забрал у бойца стопку одежды и сапоги. Все очень знакомое, почти такую же форму он снимал с раненого Никифорова. Белая нательная рубашка, белые исподние штаны с завязками снизу, гимнастерка без петлиц с уже подшитым подворотничком, галифе защитного цвета. Рассматривая этот шедевр портняжьего искусства, Сашка иронично хмыкнул. Ко всему этому прилагался ремень, отличные фланелевые портянки и сапоги. Одевшись, парень удивился, как Волкову удалось так быстро подобрать ему одежду в размер, особенно сапоги, котрые сели, как влитые, нигде не жали и не болтались. Был, конечно, некоторый дискомфорт, присущий новой обуви, но все было вполне терпимо. Застегнув ремень, Александр привычно согнал назад складки, чем заслужил одобрительный кивок Волкова. Но все равно необмятая форма сидела, как попало. Сашке было интересно посмотреть на себя со стороны, но зеркала в кабинете не было, пришлось удовлетвориться поправками, которые внес в его внешний вид Волков.

– Ну вот, совсем другое дело! А то выглядел, как пугало. А сейчас образцовый боец!

– Я младший лейтенант! – Сашку обидело, как Волков отозвался о его внешнем виде и то, что он его самопроизвольно разжаловал в рядовые.

– Извините, товарищ младший лейтенант, виноват, товарищ младший лейтенант, обещаю исправиться, товарищ младший лейтенант! – Волков вытянулся перед ним, поедая глазами. Сашка видел, что капитан не ерничает, а шуткой хочет разрядить напряжение, которое не пропадало между ними с обеда и усугубилось неосторожными словами Волкова. Развивать конфликт парню тоже не хотелось, поэтому он, приняв игру капитана, вальяжно махнул рукой:

– Вольно, товарищ капитан государственной безопасности. На первый раз прощаю, но в следующий раз пойдете у меня на гауптическую вахту, за нарушение субординации, – мальчишка и взрослый мужчина рассмеялись. Этой шуточной пикировкой они закрыли неприятный момент, созданный на пустом месте Леной. Дальше начиналась совместная работа, и лишняя напряженность не нужна была ни одному, ни другому.

Зайдя в приемную, Волков доложился Поскребышеву, и тот, позвонив по телефону, кивнул на дверь:

– Проходите.

Александр зашел вслед за Волковым и так же, как капитан вытянулся по стойке смирно. Волков доложился о прибытии, Сталин кивнул, а потом неожиданно спросил:

– А почему одеты не по форме?

Оба посетителя недоуменно посмотрели на Верховного. Перед тем, как идти на прием они тщательно проверили друг друга на предмет небрежности в одежде, Сталин не терпел разгильдяйства. Верховный усмехнулся и сказал:

– Товарищу Волкову с сегодняшнего дня присвоено звание майора государственной безопасности с назначением на должность начальника отдела «26» с прямым подчинением Верховному Главнокомандующему, но приказ о назначении мог не дойти до товарища Волкова, поэтому будем к нему снисходительны. А вот Вас товарищ Стаин звания никто ни лишал, так что будьте добры в следующий раз озаботиться, чтобы знаки различия соответствовали Вашему званию. Хотя, учитывая обстоятельства, Вас тоже можно простить за такую небрежность, – Сталин еще раз усмехнулся в усы.

– Есть, товарищ Верховный Главнокомандующий!

– А теперь давайте перейдем к делу, товарищи, прошу садиться. Верховный сел за рабочий стол, Волков и Сашка пододвинув стулья, расселись с другой стороны. – В прошлую нашу встречу Вы, товарищ Стаин, хотели показать нам что-то в своем аппарате, – Сталин кивнул на ноутбук, – и принять меры по обеспечению связи между Вашим бункером и кабинетом товарища Сталина. Вы готовы?

– Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий. С чего начать?

– Мы в Вашей технике не разбираемся, так что тут все на Ваше усмотрение.

– На установку оборудования связи мне понадобиться несколько часов и ваш связист, для установки антенны на крыше здания. Предлагаю начать с ноутбука, а связью заняться после совещания, – и Сашка вопросительно посмотрел на Сталина.

– Принимается, товарищ младший лейтенант, что Вы нам хотели показать?

Сашка раскрыл ноут и включил кнопку запуска, параллельно объясняя Сталину, что он делает. Иосиф Виссарионович слушал внимательно, сокращенно записывая сказанное Сашкой. Этот момент Сашка не учел, надо было набросать для Верховного краткую пользовательскую инструкцию.

– Товарищ Сталин, собираясь к Вам, я загрузил на ноутбук, показавшуюся мне важной информацию. На самом деле я не знаю, что для Вас действительно необходимо в данный момент. Поэтому тут только минимум по базе и книги по истории Великой Отечественной Войны, насколько книги достоверны я сказать не берусь. Не уверен, что попал именно в наше прошлое, Игорь Викторович предполагал, что возможен перенос не во времени, а в параллельный мир.

– Игорь Викторович?

– Академик генерал-лейтенант Терещенко – начальник базы и руководитель проекта «Ковчег»

Сталин кивнул, но, тем не менее, заметил:

– Выражайтесь яснее, товарищ младший лейтенант.

– Есть, товарищ Сталин!

– Продолжайте.

– Материалы о войне хранятся в этой папке, – Сашка мышкой выделил, а потом открыл нужную папку. – Далее, здесь, – парень открыл следующую папку, – складская опись базы, включая сейфы с драгоценными камнями и золотом. Здесь перечень техники и оборудования с краткими техническими данными. Здесь видеоролики. Вертолеты, танки, боевые машины пехоты, автомобили. Ролики короткие, презентационные. Брал, чтобы доказать свое иновременное происхождение.

– Вы говорили, что есть запись Вашего боя с бомбардировщиками, можете показать? – Сталину, конечно, в первую очередь было интересно и жизненно важно то, чем располагает база в военном, техническом и информационном плане, но это он мог посмотреть потом сам. А именно сейчас ему нужен был этот парень, необходимо было понять, что он собой представляет, как он себя поведет, когда освоится в этом времени. Не предаст, не сдаст базу немцам, союзникам или политическим противникам внутри страны? Поэтому Верховный и уделял так много внимания лично Сашке. Может показаться, что это подло и не правильно использовать мальчишку, но Сталин так не считал, он даже не задумывался об этом. На его плечах лежала ответственность за огромную страну, от его решений зависели жизни миллионов людей и он не мог позволить себе ошибиться в человеке. Тем более в таком непростом деле, как информация и техника из будущего. Тут не стоял вопрос внутренней порядочности, тут приходится оценивать ситуацию с точки зрения целесообразности, и правитель огромного государства очень хорошо понимал это.

– Так точно, товарищ Сталин, могу. Только там боя не было. Они нас не видели, мы их видели, подлетели поближе и расстреляли. Они шли одним звеном без истребительного прикрытия, я даже не уверен, что шли на Москву, возможно, хотели отработать по тылам фронта.

– Это не важно, давайте посмотрим Ваше кино.

Сашка вытащил из кармана гимнастерки предусмотрительно захваченную карту памяти из фотокинопулемета и вставил в адаптер, на экране появилась серая муть ночного неба снятого ночной камерой и звук винтов рассекающих воздух. Вот стали отчетливо проявляться силуэты немецких самолетов, перекрестье прицела совпадает с квадратом и, с небольшим упреждением, в сторону ведущей вражеской машины пунктиром уходит очередь. Белое облако взрыва и прицел, качнувшись, перемещается на другую машину. От немецких самолетов в разные стороны потянулись нити трассеров. Очередь из вертолета. Мимо! Из динамиков раздался сочный Сашкин мат. Парень покраснел, он не помнил, чтоб во время стрельбы ругался, но видимо увлекся и не заметил. Сталин и Волков с улыбкой быстро взглянули на Сашку и опять внимательно уставились на экран. Еще очередь – второй самолет взрывается. Последний вражеский бомбардировщик пытается уйти, но тоже исчезает в облаке взрыва. Раздается радостный Сашкин вопль: «Йо-ху! Вот так вот! Получи фашист гранату! Петька…» и запись обрывается, парень выключил прицел. Александр только сейчас понял, как глупо было пытаться обмануть Сталина и Волкова, рассказывая, что самолеты сбил Никифоров, парень просто не знал, что при стрельбе пишется звук из кабины. Старшие товарищи не стали заострять внимания на его вранье, Сталин только восхищенно произнес:

– Надо же, несколько минут и три бомбардировщика, прекрасный результат! И много у Вас летающих аппаратов, способных ночью так эффективно сбивать немецкие самолеты?

– Таких именно всего два, есть еще один этого же класса учебный и один разведчик, в принципе их тоже можно использовать, как ночных охотников. Есть еще пять военно-транспортных вертолетов, про них пока ничего не скажу, ночью на них не летал, возможно, и они могут так же, но там вооружение навесное и как его ставить и регулировать я знаю только теоретически, на практике даже не видел, но имеются обучающие видеоролики, можно попробовать научится. Еще две машины метеорологические и две ремонтные. В воздух я их подниму, а что у них за оборудование понятия не имею. Я всего лишь был дублирующим пилотом и чаще летал за штурмана на транспортниках.

– Сколько времени Вам понадобиться, чтобы научить наших летчиков управлять вертолетами?

– Товарищ Сталин, меня учили полтора года и хорошие учителя, переучить с самолета на вертолет сложнее.

По хмурому лицу Верховного было видно, что он не доволен таким ответом.

– Ладно, эта тема преждевременна, все равно пока техника находится в немецком тылу, ни о каком обучении речи быть не может. Теперь Александр я бы хотел поговорить о тебе, – Сашка внутренне напрягся. – Как ты видишь сам передачу базы Советскому Союзу и что ты хочешь получить за это?

Сашка удивленно уставился на Сталина:

– Простите, не понял, товарищ Сталин.

Верховный раздраженно дернул рукой с трубкой:

– Что не понятного в моем вопросе? Ты же когда летел сюда, как-то представлял, что будет дальше, чем будешь заниматься, как жить.

Сашка замялся. Ну не говорить же Сталину, что он думал больше о том, как бы его не арестовали сразу по прибытию на аэродром, а если все-таки доберется до Кремля, главное передать эту опостылевшую ему базу правительству СССР. Дальше этого он в своих мыслях не забегал. Правда, Волков просил его подумать о том, кем он видит себя в Советском Союзе. Но подумать не получилось. Сначала закрутился с грузом, потом ссора с Леной. Из-за этого Сашке тоже стало стыдно. Вот у него взрослый человек, сам Сталин спрашивает, чего он хочет добиться, а он не знает, что ему ответить.

– Товарищ Сталин, я не знаю, не думал об этом. Я плохо знаю жизнь в Советском Союзе. Между тем, что я увидел здесь за эти сутки и тем, что я слышал о вашем времени там у себя большая разница. Единственное, что я хотел у Вас попросить, – Сталин поморщился, но Сашка этого не заметил, – не допустите того, что случилось с моим миром! – и парень с такой надеждой посмотрел на Иосифа Виссарионовича, этому сильному, жестокому, повидавшему жизнь человеку стало не по себе.

– Саша, как Верховный Главнокомандующий я не могу дать тебе такое обещание, если моей стране, советскому народу будет угрожать опасность, я, не раздумывая, применю это самое ядерное оружие, когда оно у нас будет, а оно будет у нас обязательно, это тоже не подлежит обсуждению. Я могу отказаться от разработок такого оружия, но капиталистические страны отказываться не будут и тогда все будет точно так же, как у вас, только нам нечем будет им ответить. Но, как товарищ Сталин лично, я обещаю тебе приложить все свои силы на то, чтобы избежать такой опасности. Я не знаю, как это сделать, но я буду думать над этим. Я сам не хочу, чтобы наши дети, наши внуки погибли из-за амбиций и алчности капиталистов. Тебя устроит такой мой ответ? – и Сталин прямо, как равный равному посмотрел в глаза этого взрослого мальчишки. Не ошибся в нем Сталин, стоящим человеком оказался парень.

Александр не торопился с ответом, обдумывая сказанное Иосифом Виссарионовичем. Это был не тот ответ, который он ожидал услышать. А с другой стороны, чего он ожидал? Что Сталин откажется от ядерного вооружения? Это не реально! А вот то, что один из влиятельнейших людей в мировой политике лично обещает приложить все усилия, чтобы не допустить ядерной катастрофы, это уже много для одинокого мальчишки из бункера. Даже то, что состоялся этот разговор, иначе, как вмешательством высших сил Сашка объяснить не мог. Хотя в Бога парень не верил. Существовал бы он на самом деле, не допустил бы того, что произошло в его мире.

– Устроит, товарищ Сталин.

– Ну, вот и отлично. Теперь, раз ты не знаешь, как тебе начинать жить у нас в стране, мы с товарищем Волковым, как старшие товарищи обязаны помочь молодому поколению. Так ведь, товарищ Волков?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Значит так, Саша, сейчас ты напишешь ходатайство о получении гражданства СССР на имя Председателя Президиума Верховного Совета товарища Калинина. Я думаю, твое ходатайство удовлетворят быстро. После нашего разговора напишешь заявление о поступлении на работу в отдел «26» в качестве инструктора по летной подготовке.

Саша удивленно взглянул на Сталина:

– Но,товарищ Сталин…

– Дослушай, – голос Верховного стал тверже, – учить людей все равно надо и кроме тебя этого делать просто не кому, начнешь со своего друга Никифорова, все, связанное с его переводом в отдел решит товарищ майор госбезопасности, – Волков кивнул. – Вопросы о зачислении тебя в органы НКВД со всеми необходимыми документами и сохранением звания я с товарищем Берия решу сам, вызову его сразу после нашего разговора. Теперь проживание. Товарищ Волков, товарищ Стаин у нас очень секретный товарищ, так что проживание его в общежитии НКВД исключено, я бы вообще не стал афишировать его принадлежность к вашему отделу, но, к сожалению, этого сделать практически невозможно, но уменьшить количество посвященных мы можем. Поэтому займетесь подбором жилья сами, из ваших фондов.

– Есть, товарищ Сталин, – Волков записывал все, что сейчас говорил Верховный.

– Так же подберете для Александра школу, легенда та же, Вы хлопочете о родственнике-беженце. Саша опять удивленно уставился на Иосифа Виссарионовича. – Саша, посещать школу необходимо, в первую очередь тебе самому. Тебе необходимо общение с ровесниками, нужен аттестат, плюс школа поможет тебе понять жизнь в нашей стране, так что это не обсуждается.

– Да я не против, товарищ Сталин, но как совмещать службу и учебу?

– А учеба и будет частью твоей службы. Тем более я не поверю, что советская школьная программа будет сложна для человека, который за полтора года в не самых благоприятных условиях освоил такое непростое дело, как управление вертолетом. С бытовыми вопросам все. Теперь по базе. Александр, сколько людей ты можешь с собой взять в этот раз?

– Никифоров летит с нами?

– Да. И начинай его обучение, хотя бы в теории.

– Есть начать обучение. Тогда, вместе с ним получается, девять человек возьму.

– Хорошо. Товарищ майор, Ваши люди готовы?

– Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий.

– Когда сможете вылететь?

Волков с Александром переглянулись. Сначала доложил Волков:

– Можем лететь хоть сейчас, но мне необходимо время с решением кадровых вопросов и обустройством Александра. За завтрашний день управлюсь.

– Меня держит только установка оборудования для связи с бункером и те же кадровые вопросы. Считаю лететь надо завтра в ночь. Днем высока вероятность обнаружения авиацией противника, отбиться, может, и отобьемся, но засветимся перед немцами.

– Хорошо, думаю, сутки особой роли не сыграют. Теперь о задачах. Вам необходимо проработать возможность передислокации вертолетов с оккупированной территории на аэродром Кубинка. Если для этого будет необходимо подключить нашу авиацию или партизан, подключим, но местоположение базы не должно быть рассекречено. Это ваша первоочередная задача. Александр, продумай, что тебе нужно забрать из бункера для организации процесса обучения наших летчиков, что понадобится от нас. Машины, которые вот так сбивают немецкие самолеты, нам нужны как воздух. Далее, товарищ майор, на базе имеется огромное количество технической информации, чтобы с ней разобраться Вам понадобится помощь специалистов, их привлекать только после согласования со мной.

– Товарищ Сталин, – Сашка, как школьник, поднял руку.

– Слушаю Вас, товарищ младший лейтенант.

– После установки аппаратуры связи и настройки доступа, Вы сами сможете получать любую информацию из архивов базы. В следующий прилет, я захвачу печатающее устройство и бумагу для него и покажу Вам, как работать с архивами, так же привезу технику получше, чем ноутбук, – Сашка решил, что Сталину надо установить стационарный компьютер. – Для подключения такого оборудования необходимо электропитание переменного тока в 220 вольт и частотой 50 герц.

– Хорошо, утром к Вам подойдет технический специалист, объясните все ему. Товарищ Волков, организуете электрика.

– Есть!

– Связь будете держать со мной напрямую через аппаратуру товарища Стаина. Резервный канал – как раньше шифром Западного фронта от товарища Александрова. Товарищ младший лейтенант, немцы подслушать наши переговоры через Ваше оборудование могут?

– Исключено, товарищ Верховный Главнокомандующий, сигнал идет кодированный и на частотах, которые сейчас не используются.

Сталин кивнул:

– На этом, пока все. Саша, пиши ходатайство о гражданстве, – Иосиф Виссарионович пододвинул к парню лист бумаги и дал перьевую ручку. Александр кое-как, ну не умел он писать пером, накарябал под диктовку Сталина требуемый документ. – Да, товарищ майор государственной безопасности, – Верховный с хитринкой посмотрел на Волкова потом на Сашку, – мы кое-что с Вами забыли.

Волков подобрался:

– Что, товарищ Сталин?

– А что у нас полагается согласно августовскому приказу[iii] за сбитые самолеты?

– Я плохо знаю Приказы, касающиеся ВВС, но если мне не изменяет память, то за каждый сбитый самолет денежная премия и за три сбитых правительственная награда.

– Память Вам не изменяет, товарищ майор государственной безопасности. Поэтому утром жду от Вас, как от непосредственного начальника представление на товарища младшего лейтенанта. Думаю, что за три сбитых немецких бомбардировщика в одном ночном бою товарищ Стаин достоин ордена Боевого Красного Знамени.

– Есть написать представление, товарищ Верховный Главнокомандующий.

А Сашка стоял и пытался осмыслить только что сказанное. Его наградят настоящим боевым орденом! Это же круто! У отца тоже были награды, и только одна боевая, правда, папа никогда не рассказывал, за что ее получил, а на вопросы Сашки всегда переводил разговор в шутку. И вот теперь Сталин хочет наградить его. Радость и гордость переполняли парня, лицо светилось улыбкой.

– Все, идите, работайте. Наладкой аппаратуры связи займетесь с утра.

– Есть!

– Есть!

И Волков с Сашкой покинули кабинет. Поскребышев взглянул на вышедших от Иосифа Виссарионовича посетителей и если озабоченное лицо капитана госбезопасности, было вполне обыденно, то вот радостная улыбка на лице Сашки вызвала у него недоумение. Второй раз подряд этот парень выходит из кабинета Сталина, радуясь неизвестно чему. Значит мальчишка в фаворе у Хозяина, надо его запомнить, странно только, что раньше он этого парня не видел.

– Ну что ж, Александр, поздравляю с первой высокой правительственной наградой, – зайдя к себе в кабинет, Волков крепко пожал Сашке руку.

– Спасибо, товарищ майор государственной безопасности, и Вас с очередным званием!

– Спасибо!

– А орден Боевого Красного Знамени это серьезная награда?

– Очень, Саша, выше только Орден Ленина и Звезда Героя. Считай, Иосиф Виссарионович тебя авансом наградил. Сейчас, вообще, награды редко дают, не та ситуация на фронте.

– Так, может, и меня не надо было? Неудобно как-то. Я же ничего такого не сделал.

– Ты сам это товарищу Сталину скажешь?

– Ну, уж нет! – Сашка поежился. Не смотря на хорошее отношение к нему Сталина, парень поостерегся бы возражать этому человеку, уж очень сильно он подавлял своей мощью. А внимательный взгляд желтых глаз, казалось, пронзал насквозь.

– Вот и носи свой орден с честью. Тем более ты действительно его заслужил, даже если подходить чисто формально. Еще и премиальные деньги получишь. Я, правда, не помню, сколько полагается летчикам за сбитые. А сейчас давай, садись, пиши заявление о приеме в отдел. Мне еще тебя оформлять, а у тебя и документов нет, придется пойти на должностное преступление, – Волков усмехнулся, – ладно, это не твои заботы. А на счет жилья, я утром посмотрю, что у нас есть, по-моему, в доме напротив были две свободные квартиры нашего ведомства, надо будет узнать в хозотделе. Ты как, не против, таких соседей?

– Нет, что Вы, Владимир Викторович, – и чтобы не было неверного толкования добавил, – конечно, не против.

– Ну, а в школу Ленкину тебя устроим, как моего родственника.

Сашка скривился, не хотелось ему встречаться с этой девушкой, обида все рано осталась, хоть он и старался ее в себе задавить. А тут еще и придется учиться вместе. Парень и так слабо представлял себя в школе, он уже успел забыть, что это такое. Сашка закончил шестой класс, когда случилась бомбардировка, а потом в убежище его обучение носило индивидуальный характер, правда гоняли его учителя жестко, особенно Игорь Викторович. И вот опять уроки, опять домашние задания, звонки. С одной стороны Сашке было интересно и хотелось вновь окунуться в эту беззаботную атмосферу школьной жизни, а с другой, парень уже не ощущал себя школьником, слишком многое пришлось пережить, слишком рано повзрослеть. Но приказ Сталина придется выполнять в любом случае. Волков, увидев Сашкину гримасу, понимающе и в то же время виновато сказал:

– Ты не сердись на нее, дура, она и есть дура, придумала себе, что ты от немцев бежал. Вот и накрутила себя. Она у меня боевая, в военкомат ходила тайком, на фронт просилась. Думает, я не знаю. Забыла, где я работаю, – он усмехнулся, – там же наше ведомство на особом учете, ну и родственники тоже. Мне в тот же день сообщили. Ты только не проговорись.

– Не проговорюсь, – Сашка улыбнулся, обида не уходила, но как-то стала спадать, а по отношению к Лене добавилось чувство уважения.

– А с Ленкой вы еще подружитесь, я уверен. Да и ребята у них в классе хорошие, я почти всех знаю, они у нас часто собираются. Ленка же комсорг класса, – в голосе Волкова почувствовалась гордость. А Сашка опять подумал, как мало он понимает этих людей. Для него там, в прошлом-будущем все эти партии, движения были ерундой, они в школе вообще не интересовались политикой, были совсем другие увлечения. А для людей, встреченных им здесь, партия, комсомол, были настолько важны, что они были готовы умереть за них. Перед глазами мелькнула картинка, как только что пришедший в себя Никифоров, вытребовав у него свои документы, радостно разглядывает свой комсомольский билет, а потом бережно прячет его под подушку. Как много ему еще предстоит узнать и понять. Прав товарищ Сталин, школа будет самым верным для него решением. На счет учебы Саша не переживал, предметы и раньше давались ему легко, а с такими учителями, как Терещенко, Анастасиади, Ванин он с программой сорок первого года играючи справится. Проблемы могут возникнуть только с гуманитарными науками, но и их он осилит, не беда.