Текст книги "Сопроводитель"

Автор книги: Дмитрий Красько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ты дома?

– Чертовски верно подмечено! – я удивился и восхитился одновременно. – А как ты догадался?

– Я звоню уже четыре часа, никто трубку не берет! В чем дело?!

– Тараканы отощали, – пояснил я. – Оставляю их одних дома, а у них сил не хватает даже телефонную трубку поднять. Вот и думаю: рацион, что ли, увеличить?

– Ты дурочку не валяй! – грозно потребовал голос. – Тебя дома не было?

– Вежливость и еще раз вежливость, – как бы между прочим заметил я. – Это основа человеческого общежития. Экономит, к слову, кучу времени и нервов. Еще вопросы есть?

– Где Леонид Сергеевич, ты, хер с бугра?! – взревела трубка.

– Так-так-так! Что говорил, что мочиться ходил. Результат тот же. Все свободны, все танцуют. – И повесил трубку.

За что люблю все телефоны в целом и свой в особенности – так это за возможность в любой момент прервать разговор. Когда он, к примеру, переходит в нежелательную плоскость. Ну, скажем, когда собеседник опускается до оскорблений в мой адрес, – чего я не терплю принципиально, или же начинает рассуждать на отвлеченные темы типа: что было бы, если бы Ньютону на голову свалилось не яблоко, а утюг, – чего я не понимаю.

Однако не успел я сделать и пары шагов в сторону кухни с твердым намерением возобновить прерванную трапезу, как телефон снова принялся звенеть, увлеченно подпрыгивая при этом.

Я далеко не так глуп, как могут подумать некоторые, взглянув на мой низкий лоб, и я сразу догадался, что на проводе тот самый невоспитанный крикун. Судя по голосу, парень с внешностью рояля. Раз он уже звонил мне четыре часа кряду, то ему никакого труда не составит набрать знакомый номер еще раз. Тем не менее, трубку я снял. Были причины. Но предупредил сразу:

– Только не вздумай орать. Я человек нервный, могу и матом заругаться. Говори мало и говори дело.

– Хорошо, – вздохнула трубка. – Извини. Забыл, какой ты эмоциональный. Сорвался. Но и ты меня пойми: мимо нашего эн-пэ ты должен был проехать четыре часа назад, но не проехал. Понятно, мы заволновались. Стали названивать тебе, чтобы выяснить, в чем дело.

– Да я минут пятнадцать назад вернулся, – вполне мирно сказал я. – Там, на дороге, неприятность нехорошая получилась. На семидесятом километре нас остановили менты, которые оказались совсем не менты, долбанули меня в темя и забросили в лес. Что там без меня было – не в курсе, когда в себя пришел, машина стояла на месте, Леонида Сергеевича в ней не было ни живого, ни мертвого. Что делать, я не знал, машину бросил, где стояла – может, заминированная, проверять не стал. Поймал попутку и поехал в город. Вопросы, претензии есть?

– Нет… – промямлила трубка.

– Кстати, из трех хипешей я вашего буквоеда успел вытащить целым и невредимым, даже без дырок. Так что аванс, думаю, отработал честно. Или как?

– Честно, – вынужденно согласился мой невидимый за дальностью расстояния собеседник.

– Вот и пришли к согласию, – резюмировал я и стал ждать, будут ли у него еще какие-нибудь деловые предложения.

– Ну да… – в голосе человека-рояля сквозила тоска оскопленного мамонта. – Пришли… Только хреново как-то все получилось…

Я не спорил. Глупо было бы. По большому счету, я и сам бы не стал возражать, кабы дорога была только дорогой. Без педиков с гнилыми зубами и пистолетами за пазухой. Без фальшивых лейтенантов Саркисянов и их напарников, готовых в любое время треснуть человека прикладом в темя. Чтобы я чисто и аккуратно довез клиента до места назначения, и честно и бескровно заработал десять тысяч баксов. Это был бы идеальный вариант, но жизнь далеко не идеальна, а потому и не стоит на нее за это сильно обижаться. Уж какая есть.

– Слушай, Мешковский, – нерешительно проговорила трубка. – Нас случившееся совсем не устраивает. Тебя, понятно, никто не винит, ты деньги сполна отработал, но мы бы не хотели, чтобы Леонид Сергеевич оставался в руках у этих ублюдков. Он нужен нам на воле, с развязанными руками, со свободой действий. Конечно, понятно, что вернуть его…

– Короче, доктор, – прервал я его, – скажите сразу: я жить буду сейчас или только после того, как работу поменяю? Говори конкретно: чего от меня надо?

– Предложение есть, – грустно проворковала трубка.

– Замуж не пойду, – сразу предупредил я.

– И не надо, кому ты нужен. Предложение деловое. Что, если тебе попробовать вызволить Леонида Сергеевича? Ты, помнится, говорил, что тебе опыта разных, как ты это называешь, хипешей, не занимать.

– Ну, предположим, – с интересом сказал я. – И что?

– Ведь для тебя это будет только очередной хипеш, не больше, да? Зато хорошо оплаченный. Да и людям услугу сделаешь. Это тебе в будущем зачтется.

– На том свете, что ли? – уточнил я. – Так мне, по секрету, на тот свет плевать.

– Да при чем тут тот свет? – с досадой отмахнулся голос. – Просто мы, даю гарантию, тебя не забудем. Тоже ведь когда-то в чем-то нуждаться будешь, вот и сочтемся.

– Звучит, – согласился я. – А вот как на счет шелеста?

– Ну, ты же понимаешь, что мы тоже не Рокфеллеры, – смущенно пробормотала трубка. – За поездку тебе было обещано десять тысяч, три ты уже получил. Что, если к оставшимся семи мы прибавим еще три, и все это в целом и составит твой гонорар?

– Я, конечно, понимаю, что вы не Рокфеллеры, – согласился я. – И три тысячи баксов я уже получил. Но я тоже с дочкой миллионера пока не сошелся, так что деньги считать умею. И десять тысяч звучит неплохо. Особенно, если три из них опять пойдут авансом.

– Пойдут, пойдут, – торопливо подтвердила трубка.

– Получается, я согласен.

– Ты когда за дело принимаешься? – спросил крепыш.

– А вот сейчас доем свои яйца, и примусь. – Трубка заткнулась, переваривая мой перл, а я, чтобы окончательно утрясти все вопросы, добавил: – Деньги можете просто засунуть в конверт и опустить в мой почтовый ящик. Надежно, как броненосец «Потемкин» – в нашем доме их не вскрывают, по мелочам не размениваются. Только желательно проделать это завтра утром.

– Хорошо, – сказал крепыш. – Значит, договорились? Ну, бывай.

– Всенепременно, – отозвался я и положил трубку.

Доедая свой ужин для чемпиона, я призадумался: а правильно ли сделал, согласившись? Я, конечно, парень – оторви да брось, что со мной многажды, кстати, и проделывали. Бился один на один с превосходящими силами противника и даже порой побеждал их. Кроме того, я хитрый, смелый и решительный. Меня любит удача и многие другие женщины. Да и здоровьем, откровенно говоря, природа не обидела. Опять же, в армии в свое время вовсе не в стройбате служил. И тем не менее, сейчас я – не больше, чем отставной таксист. Хипеши – хипешами, у кого их не бывает. Не каждый же после них бросается оказывать другим за деньги услуги определенного рода. Так чем я лучше других, с чего решил, что работа частного детектива, какой ее изображают в многочисленных детективных романах со счастливым концом, будет мне по плечу?

Однако при всем том, что я ничем не лучше других, причина согласиться с предложением музыкально оформленного человека у меня была. И причина довольно основательная – деньги. Пускай я зауряден, как равнобедренный треугольник, но в данный момент истории я сидел без работы, и на предложение оной, хоть и временной, но за приличное вознаграждение, обязан был прореагировать. В смысле – согласиться. Риск, говорят, дело благородное. Да будет так.

Задумчиво дожевывая сало-яйца-хлеб, я прикидывал, поздравлять себя или оплакивать. Сам же, помнится, клеймил себя позорными словами за то, что согласился отвезти Леонида Сергеевича. Дубль второй, получается? В любом случае – можно сказать, что мне выпало сыграть новую роль на сцене этого театра, который именуется жизнь. Роль Шерлока Холмса, помноженного на комиссара Катани. Оставалось только начать. А за этим дело не станет – спектакль уже начался, вводная часть позади, и зритель с нетерпением ждет выхода главного героя – меня, сердешного.

А я уже стою за кулисами, готовый, как пионер.

7

Но легко рассуждать, сидя за кухонным столом с набитым ртом и глядя, как неспешно испаряется кофе из чашки. А когда встаешь из-за стола, то оказывается, что не знаешь, с чего, собственно, и начать. Я, что ни говорите, все-таки не был ни Шерлоком, ни комиссаром. И вообще к сыску имел весьма отдаленное отношение. Года три назад, помнится, с пьяных глаз заныкал куда-то зарплату, так и ту не смог найти, хоть и перевернул трижды в доме все вверх дном. А потом вообще оказалось, что деньги я еще на работе под чехол сиденья упрятал. Весь таксопарк тогда безбожно ржал надо мной, отбив всякую охоту продолжать сыскную деятельность.

Однако на сей раз речь шла не о пропаже пачки сотенных купюр, а об уворовании живого и вполне упитанного человека с заднего сиденья автомобиля. А в поиске пропавших людей опыт у меня был побольше. Хотя чаще всего оказывалось, что зверь бежал на ловца, но ведь, с другой стороны, везет достойным, правда? И я не видел причин, которые могли бы мне помешать действовать в традиционном русле.

Тем более что кое-какими сведениями о предстоящей операции я все-таки располагал. Леонид Сергеевич, как ни извивался, как ни уворачивался, не смог отделаться от меня, настойчивого. Впрочем, вполне возможно, что за это мое излишнее любопытство он сам же меня в скором времени будет благодарить.

Данные задачи были просты, как камень «дубль-пусто» в доминошном наборе. Имелся некий генерал Коновалов, летчик и прочая, и имелись его люди, похитившие неугодного генералу Леонида Сергеевича. Среди других данных завалялись также место и время указанного происшествия, но они мне не то, чтобы не помогали, а даже и мешали. Действительно, оглушили меня довольно далеко от города, – в семидесяти километрах, – так что догадаться, куда направились похитители после, сложновато. Тем более, что времени на раздумье у них было хоть отбавляй.

С другой стороны, не имея возможности найти Саркисяна, я вполне мог взяться за дело с обратного конца – через генерала. Уж этого-то припогоненного субъекта гражданской наружности разыскать труда не составит. Ежику понятно, что сидит сейчас бравый летчик Коновалов в своем кабинете и составляет графики движения самолетов. Хотя спорить не буду – очень может быть, делает что-то другое. Говоря откровенно, в той области, какую он представлял, я разбирался слабо.

Как бы то ни было, а до генерала всегда можно было добраться. Может быть, и сложно, но можно. Вряд ли он станет прятаться – понадеется на свое положение, статус, охрану. Да и, в самом деле, не вломлюсь же я в его шикарный кабинет, чтобы, развалясь в гостевом кресле, поинтересоваться в лоб: «А куда вы, разлюбезный генерал, заныкали похищенного вашими шестерками адвоката?». Такой номер не пройдет. Во-первых, разлюбезный генерал взмахнет руками и запричитает что-нибудь типа: «Да что вы?! Да как вы такое могли подумать?! Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. И вообще, я просто до ветру выскочил!». А во-вторых, вызовет охрану – ну, или милицию, и еще неизвестно, что хуже, – и те выведут меня под белы рученьки. Куда – на их усмотрение. Причем летчик Коновалов в такой ситуации будет чувствовать себя совершенно неуязвимым, а вот какое самочувствие случится у экс-таксиста Мешковского – ба-альшой вопрос.

Значит, действовать нужно будет тоньше. Значит, следовало поднапрячь мозг.

Я выплеснул воду из кофейника, – все-таки, яйца варил, а пить кофе, заваренный на крутом яичном бульоне, это, извините, жлобство, – залил его наново и поставил на плиту. Ничто так не активизирует мыслительный процесс, как чашечка горячего, ароматного кофе. Я предпочитал без сахара.

Положение слегка осложнялось отсутствием под рукой машины. Крепыш, попроси я его об этом, наверное, не отказал бы, но я что-то сразу не догадался, а теперь поздно метаться. Они знали, как выходить на меня, я – нет. А приобретать автомобиль самостоятельно – при том, что сделать это можно было по весьма сходной цене, скажем, за тысячу баксов – не собирался. Во-первых, потому, что это однозначно будет развалюха – кто за такие деньги нормальные колеса отдаст? – а во-вторых, это будет все равно, что встать, подойти к окну и швырнуть деньги туда. Работа предстоит сложная, закононепослушная, и вполне возможно, что по ее окончании (если таковое состоится), менты будут разыскивать участников по косвенным приметам. В том числе и такой, как данные автомобиля. Так что от него надо будет избавляться, и чем скорее, тем лучше. И я останусь и без денег, и без машины.

Я, наконец, заварил кофе и почувствовал, что меня разбирает злость. Ну ладно, допустим, я дурак, в первый раз замужем и все такое, но эти-то шлимазлы, предлагая мне работу, могли догадаться оставить контактный телефон или хотя бы номер и серию своего паспорта, чтобы я им до востребования писал? Как-то ведь нужно поддерживать связь!

Заглотив изрядный шмат кофейного кипятка, я обжегся, подскочил к раковине и выплюнул его. Говорила мне бабушка – жадность фрайера сгубит, так, наверное, и случится. В голове у меня что-то щелкнуло, и я удивился, почему там не щелкало раньше. Оставив чашку с кофе на кухонном столе, я кинулся в спальню.

Какой идиот! Наверное, наследственное. Папу, директора овощебазы, тоже, помнится, за хищение гнилой картошки под суд хотели отдать. Явно не от большого ума папа на гнилую картошку повелся.

Выхватив из прикроватной тумбочки записную книжку, я раскрыл ее на букве «П» и принялся лихорадочно елозить глазами по странице. Партия любителей пива – явно не то. Палтус, Плинтус, продукты… Ага, вот! Пипус – Соломон Адамович Крейцер. Телефон имеется. Даже, при желании, сотовый.

Вот на сотовый я и решил ему позвонить. Вернее будет. Времени у меня не было. Точнее, оно было, но я его экономил. Исповедуя принцип «раньше сядешь – раньше выйдешь». Другими словами, чем быстрее начну раскручивать это дело, тем быстрее докручу его до конца.

Сотовый долго думал, потом сиплым голосом Пипуса ответил:

– Да?

– Соломон? – поинтересовался я.

– Да, – снова просипел он.

– Ну и наше вам с кисточкой, – усмехнулся я. – Кто бы, ты думал, это звонит? Это таки Миша Мешковский звонит.

– Я дико рад тебя слышать, Миша Мешковский! – искренне просипела трубка. Насколько я знал Пипуса, он действительно умел радоваться хорошим людям. Весьма ценное и редкое качество в этой жесткой, словно стальной штырь в заднице, жизни. Кроме этого, очень приятно было ощущать себя хорошим человеком. – Только вот недавно тебя вспоминал. Буквально три дня назад. Так что можешь надеяться, что богатым будешь. С тобой, кстати, деловой разговор уже как?

– Был, был, – успокоил я. – Очень деловой и очень разговор. И даже больше. Предложили работу. И я поработал.

– Представляю, – сказал он. – И как – живой?

– Чуть-чуть, – не соврал я. – Я, кстати, по этому поводу тебе и звоню.

– Как старый еврей старому еврею тебе скажу, Мойша… – осторожно начал Пипус, но я перебил его:

– Совершенно не еврей, Соломон, ты же знаешь эту мою слабость.

– Ай, Мойша, зачем ты меня расстраиваешь? Если ты хочешь обмануть человека, то пойди пойди торговать на рынок – там этого добра не переводится. А старый Пипус для этого не подходит – он болен и у него от расстройства может случиться нервный припадок. Ты этого хочешь? Нет, ты послушай на меня, я тебе умные вещи говорить буду. Я видел твой внешний вид, я слышал твой голос. Если ты не родился на берегу Иордана, то это сделали твои предки. Но это все история, Мойша. Я тебе про настоящее буду говорить. По этому делу – я тут совершенно не при чем, клянусь мамой моей жены. Ко мне подошел один мой хороший знакомый и задал вопрос – как найти человека? «Какого человека? – спросил я. – На Земле шесть миллиардов разных человеков, выбирай любого. Один совет – если хочешь жениться, выбирай женщину». Так я сказал ему. А теперь послушай, что он ответил мне. Он сказал: «Нет, дорогой Пипус, мне нужен смелый человек. Сильный и наглый. Он должен хорошо водить машину и пользоваться оружием. Он должен уметь из любой ситуации найти выход». Представляешь, Мойша? Стоял передо мной и рассказывал про тебя. Я даже ушам своим не верил.

– Спасибо, – смущенно пробормотал я. – Высокая оценка моей жизни. Выше может дать только прокурор.

– Извини, дорогой, – радостно просипел Пипус. – Я не заканчивал юрфака, я закончил Институт советской торговли. Я советский торгаш, Мойша! Но этому парню, моему хорошему знакомому, который Игорь, я сказал: «Я знаю такого человека. Это почти такой же старый еврей, как я, только моложе. Его зовут Миша Мешковский. Он любит поговорить, но еще больше он любит женщин. И ты его совершенно не обидишь, если предложишь заработать рубль-другой, можно в валюте». Так я сказал ему, Мойша, и теперь можешь бить меня за это ногами, ломать ребра, но я ничего плохого тебе никогда не желал и не пожелаю. А если что и случилось по моей вине, то это только старческий маразм и мне пора к доктору.

– Ой, Соломон! – возразил я. – Ну зачем ты говоришь на себя такие напрасные вещи? Ты же не дослушал то, что я хотел сказать тебе с самого начала, и получилась полная каша. Разве тебя кто-нибудь обвиняет в том, что я получил возможность поиметь небольшой гешефт? У меня к тебе есть другой вопрос, только не перебивай меня сразу, дай сказать. Твой адвокат, Леонид Сергеевич…

– Откуда ты знаешь Леню?! – очень удивилась трубка.

– Я же просил тебя не перебивать сразу. Пусть твои уши будут открыты, и пусть мои слова свободно в них падают – тогда ты разберешься во всем по порядку. Это будет лучше для твоей старой больной нервной системы. В общем, твои друзья не просто так дали мне денег – в наше время так уже не делается, вышло из моды, в курсе? Я взамен должен был отвезти твоего адвоката в Томск, чтобы с тем ничего плохого вдруг не случилось. Адвокат, кстати, мне не понравился. Но я, натурально, с ним жизнь строить не собирался, а потому повез. По дороге он разговорился и сказал, в частности, что страдает через тебя, вернее, через твою вражду с генералом Коноваловым, который летчик.

– Этот летчик, чтоб ему таки жить на одну тринадцатую зарплату, всех собак в городе на меня перевешать собрался, – ворчливо сообщил Пипус. – К твоему сведению, Мойша, я совершенно не знал, для какой цели ты понадобился моим друзьям.

– Я же тебе говорю: они тебе доброе дело сделать захотели.

– Ах, гимназисты! – выругался Соломон. – Я же их об этом не просил. Я летчику такую хохму подготовил, что пальчики оближешь, и мне Леня в городе нужен. А ты, получается, увез его в Томск. Ну, ничего, переживем. Поездом из Томска двое суток…

– Дудки, – оборвал я его. – Я его не довез. На семидесятом километре меня остановили три хуцпана в милицейской форме и долбанули в темя. Так что где сейчас находится Леонид Сергеевич, я не знаю.

– Лишай на их головы! – взревел Пипус. Впрочем, ревом это было нельзя назвать – имея с детства посаженный голос, он изобразил примерный вариант прощального пароходного гудка: так же сипло и с такой же тоской. – Чтоб им никогда от геморроя не вылечиться! Какая гадость в их черепах вместо мозгов плещется – подумать противно!

– Они меня снова наняли, – прервал я этот поток брани. – Именно для того, чтобы в максимально короткие сроки попытаться вызволить твоего однокашника.

– В максимально короткие? – переспросил он. – Что они имеют в виду под словом «максимально короткие», выблядки осла и мартышки? Он мне нужен уже послезавтра вечером!

– Думаю, если постараться, он будет у тебя послезавтра вечером, – успокоил я. – Живой или мертвый – другой вопрос.

– Мертвый он мне нахрен не нужен, – отрезал Пипус.

– Учту, – кивнул я. – Собственно, я тебе звоню вот по какому поводу. Этот твой друг, который меня нанял, не оставил своих координат. А они мне нужны, потому что я хочу разжиться машиной. На ней все можно провернуть гораздо быстрее, да и с удобствами.

– Зачем тебе его координаты? – удивился Пипус. – Нужна машина, ты так и скажи: «Соломон, дорогой, я тебе, как другу, говорю: «Нужна машина!». И – ты же знаешь Пипуса! – я тебе отвечу: «На!», и протяну ключи зажигания.

– Ты действительно можешь проделать такой фокус? – я проглотил довольную ухмылку и подпустил в голос недоверия.

– Ты живешь в той же развалюхе? – сердито – из-за того, что ему не поверили на слово – спросил Пипус.

– Это девятиэтажка! – оскорбился я.

– Два залпа прямой наводкой по этой девятиэтажке, и она станет гораздо ниже, – возразил он. – Сообщи мне данные твоего паспорта и водительского удостоверения, и через два часа машина прибудет. Только жди дома.

Я зачитал ему десятка два цифр и букв, после чего он отключился, недовольный. Впрочем, эмоции Пипуса можно было понять. Друзья-товарищи неожиданно, зато от чистого сердца, подложили ему изрядную свинью. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Теперь у него оставалась одна надежда, и этой надеждой был я. Сомневаюсь, чтобы он был особенно счастлив этим обстоятельством – расхвалить меня и подсунуть другу, как специалиста по разного рода хипешам – это одно, а самому воспользоваться моими услугами в этом качестве – совершенно другое. И потом, я неплохо знал Пипуса – он жутко не любил от кого-нибудь зависеть, а в сложившейся ситуации его зависимость была налицо.

Но, если на чистоту, это его проблемы. Мне же оставалось сидеть и ждать обещанную машину. Желательно, не без пользы. По возможности сообразить, как подобраться к генералу. Потому что другого пути вернуть Леонида Сергеевича горячо любящим его товарищам я по-прежнему не видел.

Однако с дельными мыслями была напряженка. Ничего удивительного – в этом суровом мире с дельными мыслями всегда напряженка. Поэтому я сходил в кухню за оставленным там кофе, разбавил остывшую жижу кипятком и пошел в зал. Включил телевизор и уселся смотреть футбол.

Я ничего не понимаю в футболе, но смотреть его люблю. Потому что, с одной стороны, есть повод бесплатно и беспричинно поорать, иногда даже и поматериться, а с другой – потому что я здесь, а они там, мне ничего не угрожает, а их постоянно лупят по ногам. Сам бы я по этой причине на поле никогда не вышел. И еще потому, что никак не соображу, какой кайф принимать на собственную – не казенную, прошу заметить – голову мяч, посланный вратарем куда подальше. Это, я подозреваю, больно и небезвредно – поподставляй-ка вот таким макаром башку под мяч лет двадцать, и у тебя вместо мозгов сливочное масло образуется.

Но это, опять же, не мои проблемы. Короче, люблю футбол по телевизору – за то, что они там, а я здесь.

«Динамо» – «Ротор». Крутой замес. Я глотнул кофе и залюбовался каким-то детиной в белой робе, косившим всех направо и налево у динамовской штрафной. Куда там Шварцу в боевиках.

Только мой кумир меня вдруг взял, да и разочаровал. Неизвестно откуда прибежал маленький и щуплый, сделал вокруг косильщика пару кругов, после чего тот растянулся на газоне, дрыгая от огорчения ногами.

И я вдруг тоже дрыгнул ногой. Е-мое, а ведь у Коновалова, хоть он и генерал, тоже есть какие-то увлечения! Тем более – если он генерал. У них у всех, я слышал, имеется сдвиг по фазе на какой-то своей теме. Кто-то крестиком вышивает, кто-то рыбу даже на портянку ловит, у кого-то футболом крыша сбита. На то они и генералы. Им можно.

Мысль была умная и даже дельная. Обладающая жуткой научной ценностью. Прямо бери и тащи ее в музей естествознания, чтобы другие смотрели и диву давались. Дело оставалось за малым – узнать, что же все-таки предпочитает генерал от авиации Коновалов. Однако как раз в этом ничего сложного не было – этажом ниже меня, в квартире, расположенной напротив, жил один такой красавец-мужчина, из дома даже с мусорным ведром выходивший при полном параде – синяя форма, голубые погоны. Разве что фуражку иногда забывал напялить. Хотя, если разобраться, неба он видел не больше, чем я – работал в аэропорту механиком или полотером взлетно-посадочной полосы. Я подробностей не помню.

Вот к нему-то я и спустился. Любой уважающий себя подчиненный должен знать хобби уважающего себя начальника. Чтобы иметь возможность время от времени делать ему приятные сюрпризы. К примеру, начальнику, коллекционирующему счета в швейцарских банках, три раза в год – на День Рождения, Новый год и – просто так, ни всякий случай, – к Восьмому марта, подносить по миллиончику в конверте. Пусть коллекция пополняется.

Стучать пришлось минуты две. Самолетный лекарь упорно не хотел открывать дверь, а я упорно продолжал долбиться. Война нервов, натурально. И я ее выиграл. Обитая дерматином деревяшка распахнулась и на меня уставились два пронзительно черных глаза.

Вообще-то, мы с этим товарищем раньше в контрах не были. Дружбы, впрочем, тоже не водили. И вообще, с тех пор, как три года назад он вселился в эту квартиру, мы поговорили только один раз – когда какая-то некультурная собака нагадила под его дверью, а я в это дерьмо наступил. Случилось это года полтора назад. С тех пор темы для беседы не находилось.

До сегодняшнего вечера.

На сей раз формы с погонами на нем не было, а был шелковый халат в стиле династии Цин, весь в дракончиках и прочих насекомых. Выглядел он из-за этой перемены в облике довольно непривычно, а потому я на всякий случай уточнил:

– Сосед?

– Че надо-то? – хмуро и грозно осведомился он.

Я, конечно, перепугался, но виду не подал:

– А у меня к тебе дело есть, сосед.

– Какое-такое дело, что, другого времени не нашел, да? – невежливо спросил черноглазый механик.

– А все. Времени больше не будет, – сказал я. – Отменили его. С завтрашнего дня и насовсем. Поэтому я к тебе и пришел. Пока время есть. – Он вытаращился на меня изрядно обалдевшими и даже слегка побелевшими глазами, наверное, просто слов подходящих найти не мог, чтобы выразить мне благодарность за эту весть. – Твой начальник, который генерал Коновалов, футбол уважает?

Сосед два раза хлопнул нижней челюстью, набирая полные меха воздуха, а потом выдохнул мне в лицо, ядовито и слегка с перегаром:

– Ка-акой фу-утбол?!

– Игра такая, – пояснил я. – Двадцать два паразита вокруг одного мячика бегают.

– Ты че, дурак, да?

– Нет, зачем? – я удивился. – Даже рядом не валялся.

– Ты че пристал?

– Да ты ответить-то можешь?! Все вопросы да вопросы. Тебя что, в школе не учили, что столько вопросов в один уши, если ты не милиционер – невежливо? Короче, Склифосовский, на счет раз-два-три: что предпочитает делать ваш главный начальник по выходным?

– Не, ну ты – ва-аще! – сказал непробиваемый механик.

– А я тебе рубль дам, – ласково подмазался я. – Даже пятьдесят. Мне просто позарез нужно. Жена, понимаешь, от любопытства подыхает, рога наставить хочет. С генералом. А как к нему подкатить – не знает. Ну, выручи по-соседски, а?

– Да ты серьезно?

Я вспотел. Парня, наверное, не раз лайнеры сбивали. Причем, целились исключительно в голову. Если до него только начало доходить, что я не шучу, – в тот момент, когда я уже много лет, как напрочь завязал шутить, – то плохи мои дела. Легче удавиться на шнурке от сливного бачка.

– Сосед! – торжественно сказал я, вынув из кармана сто баксов и протягивая ему. – Здесь, натурально, больше и в валюте. Как старый большевик старому большевику, скажи: какое хобби у Коновалова?

Он недоверчиво принял доллары, слегка пошуршал ими, зачем-то посмотрел на свет, потом нерешительно сказал:

– Цветы у него хобби. Над ним вся контора похохатывает втихушку: не мужское занятие себе выбрал. Ты это хотел узнать?

– Это, – промямлил я, совершенно не представляя, каким образом мне могут помочь цветоводческие наклонности главного гражданского летчика области. – Только ты уж, если начал рассказывать, то поподробнее.

– А че я тебе поподробнее расскажу? – он офигевше вытаращился на меня. – Ты думаешь, я знаю, чем он их удобряет или какие сорта с чем скрещивает?

– Да по тебе невооруженным глазом видно, что ты ничего ни в чем не понимаешь, – успокоил я. – Но ты можешь сказать, когда, как и где он этой ботаникой занимается?

– А везде. В собственном кабинете сад-огород развел. Дома у него, говорят, и вовсе заросли – через двор не проберешься.

– Двор? – я насторожился, чувствуя, что механик наконец подобрался к чему-то, что может оказаться для меня полезным. – Он что, в частном доме живет?

– Еще в каком частном! – сосед сделал такие круглые глаза, что сразу стало ясно – дом у генерала Коновалова о-го-го, какой частный! – Он, падла, себе на народные денежки коттедж выстроил. Они, падлы, все себе на народные денежки коттеджи понастроили. А у этого – самый большой. Вот он и развел себе во дворе заросли.

– А где у него коттедж – знаешь?

– На Вороньем ручье, – хмыкнул он. – А ты, часом, не в гости навострился?

– В они самые, – кивнул я. – Так что, если адреском располагаешь, подкинь, а?

– Ну, про адресок я тебе не скажу, а вот объяснить – объясню. Там, в принципе, ничего сложного нет. Как проезжаешь водохранилище, так слева сразу получаются дачи, а справа – коттеджи. Так вот, у Коновалова коттедж – на дачной стороне. Он там один, так что не заблудишься. На всякий случай ищи такую громадную фиговину, на средневековый замок похожую.

– Спасибо, сосед, – поблагодарил я. – Земля круглая, так что как-нибудь сочтемся.

Развернулся и пошел наверх. К себе домой. По дороге чувствовал, как потрескивают мозги. Механик оказался настолько туп, что попытка внедриться в его черепную коробку едва не свела меня с ума. Хорошо, что я парень крепкий, а то начал бы бегать по подъезду и стучаться головой о стены. Да, что ни говорите, природа порой такие шутки выкидывает, что потом сама в них разобраться не может.

8

В обещанное время, а именно – в районе восьми часов – в мою дверь забарабанили. Причем с такой силой, точно хотели проверить ее на бронебойность. Я тихо выругался, вынул изо рта недожеванный кусок колбасы и пошел открывать. К чертям собачьим. Еще вынесут, новую вставлять придется. Нашли столяра.

За дверью стоял вертлявый парнишка, похожий на Змея Горыныча, только с одной головой. Увидев, что я, собственно, его слушаю, он доложился:

– Пипус сказал тебе тачку подогнать.

– Гони, – кивнул я.

Он задумался, поковырял в носу гибким во все стороны пальцем и гнусаво протянул:

– А она-а внизу-у. «Суба-ару Лео-оне». Че-орного цвета.

– Прекрасно, – согласился я. А трудно, знаете ли, было не согласиться.

– Вот документы, – он вынул из-за пояса большой конверт и протянул мне. Я принял, осмотрел. Доверенность, техпаспорт. Все, как положено. Комар носа не подточит.

– Ну, и свободен, – сказал я.

Парень кивнул и, не вынимая пальца из носа, – застрял, наверное, – помчался вниз по лестнице, перескакивая через три ступеньки зараз.

Теперь я мог, если хотел. Мог, не возвращаясь в квартиру, спуститься вниз вслед за гуттаперчевым пареньком, сесть за баранку «Субару Леоне» черного цвета и отправиться к генералу Коновалову. Кстати, как его имя-отчество? Стоило бы узнать. В разговоре пригодится. Но я не хотел сразу с головой бросаться черт знает во что. Оно конечно – сам недавно торопил события, но есть такая русская народная примета – посидеть перед дорожкой. И не обязательно перед дорожкой. Вот и мне вдруг отчаянно захотелось посидеть. Еще несколько минут в теплом и уютном кресле, спокойно пожирая колбасу и глядя на чужую любовь в телевизоре. И как-то, знаете, слегка тоскливо стало, когда осознал, что через час, самое позднее, мне придется от всего этого отказаться – на время или навсегда, там видно будет, – чтобы поохотиться в цветочных джунглях на творца этих самых джунглей. А я совсем не кровожадный, поверьте! Миша Мешковский – он же ласковый, как кролик, он только лапками царапается, когда его за уши таскают. А когда у него полная кормушка и гнездо, набитое свежей соломой, он же никого, кроме блох, не трогает.