Текст книги "Сопроводитель"

Автор книги: Дмитрий Красько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но долго высидеть перед телевизором таки не сумел. Тоска по мирной жизни оказалась совсем не такой всеобъемлющей, как хотела показаться сначала. Не смотря на все ее нежелание покидать насиженные места, конкуренты оказались сильнее. Сперва кровь взбудоражило похожее на электричество чувство азарта, потом к нему присоединилось нетерпение – то самое, из серии «раньше сядешь…». Все равно ведь отступать поздно. Да и не смог бы я – гордость мешала. Так что глупо было рассиживаться перед экраном, оттягивая момент начала. Чего – там видно будет.

Так что я проскакал в кухню и бросил недоеденный кус колбасы в холодильник. Биться – так биться.

Прокравшись в подвал, где у меня была оборудована коморка для хранения разных овощей, включая картошку, я выкопал зарытый в углу армейский ящик. НЗ. Заначка на черный день. Четыре гранаты Ф-1, простому народу больше известные под именем «лимонка». Отобрав парочку понаваристей, я распихал их по карманам. Потом подумал и решил, что обойдусь без огнестрельного оружия. А то бес попутает, стрелять начну. Сбегутся охранники – поди, объясни им, что ты не верблюд. Не поймут ведь. А гранатой жахнешь – и объяснять ничего не надо. И так понятно.

Вернувшись в квартиру, я обул более практичные кроссовки вместо домашних тапочек, запер дверь на ключ и, благословленный Зевсом и его многочисленными родственниками, отправился совершать подвиги. Мстить за многократные утренние обстрелы меня и за свою больную голову. По пути, правда, вспомнил, что Змей Горыныч, передавший мне документы на машину, забыл приложить к ним ключи от оной. Это был серьезный прокол с его стороны. Оставалось надеяться, что ключи торчат в замке зажигания. И я надеялся.

Как оказалось, не зря. Они действительно были там – вместе с красивым брелоком в виде львиной головы и еще какими-то ключами, возможно даже, от квартиры, где деньги лежат. Если это поставщик забыл, то сам дурак. Разыскивать его сейчас среди миллиона с изрядным гаком горожан я не собирался. Были дела и поважнее.

«Субару Леоне» – машина хорошая. Я влюбился в нее с первого взгляда. Четыре ведущих и все такое. Правда, бензин кушает пригоршнями, но, рассудив здраво, я решил, что хороший раб и питаться должен хорошо, и успокоился на этом. Да и, по совести, дареному коню в зубы не смотрят. Пипусу надо сказать «спасибо» уже за то, что он соизволил сделать мне такой подарок – а это подарок, натурально, пусть и на несколько дней. В любом случае, он изрядно сэкономил мне деньги и, возможно, время.

И – везет, так везет. Механик с нижнего этажа, каким бы тупым ни был, в конце беседы все-таки с изрядной точностью обрисовал мне домик генерала Коновалова и его местонахождение. Ошибиться я просто не мог. На дачной стороне действительно громадился только один коттедж. И был он, как лихо выразился сосед, похож на замок рыцаря. Уж на что я не психолог, и то в моей душе заколыхалось желание поставить генералу диагноз. А чтобы скучно не было – и второй сразу. Итак, по порядку номеров. Первый: в детстве он был жутко избиваем и часто мечтал о том, как вырастет большой, купит себе меч и лошадь и почнет крушить своих супротивников – безоружных и безлошадных – направо и налево, отчего в его неокрепшем детском подсознании прочно укоренился образ Средневековья, как лучшего времени в истории человечества, в каковое ему не довелось родиться. Так что, став генералом, он отыгрался, соорудив себе подобие детской мечты. Второй диагноз: власть шарахнула генерала в голову и он перепутал своих подчиненных с крепостными и прочими вилланами. А чтобы утвердиться в роли феодала-деспота-герцога, построил себе такое жилище.

Какой из этих двух диагнозов верный, я не знал, но, в моем понимании, они в чем-то исключали друг друга. И я слегка запутался.

Чтобы окончательно распутаться, необходима была беседа с пациентом. Поэтому, загнав машину в какой-то невообразимый дачный переулок, я отправился к коттеджу пешком.

Ать-два, левой-правой. Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! Меня был не отряд, я вовсе даже был в единичном экземпляре, если не считать дачников и разных прочих огородников, но они были не я, а я был не они, и интересы у нас были разные. Их интересовала картошка-капуста, а меня – бравый авиатор, поэтому я и не обращал на них внимания – быстро прошел по дороге и остановился только у коттеджа. Но не перед воротами, а слегка сбоку – так, чтобы не очень бросаться в глаза, если таковые здесь окажутся.

В коттедж генерала Коновалова просто так, за здорово живешь, было не проникнуть. Если, конечно, ты не друг его безоблачного детства или не Дед Мороз с миллиончиком в «сидоре». Желательно, в долларах. Моя беда была в том, что я не был ни первым, ни вторым. А потому стоял перед замком, разглядывал его и озадаченно почесывал подбородок.

Похож, ничего не скажешь. Я имею в виду архитектуру. Когда-то давным-давно, когда я еще не стеснялся ходить в штанишках розового цвета, имел бесцветную челку и крутую рогатку о двух рожках, я прочитал занятную книжицу под названием «Айвенго». Вы будете смеяться, причем совершенно зря, но я запомнил ее на всю жизнь. Наверное, я натура тонкая и впечатлительная, хотя и сам об этом не подозреваю. Так вот, представьте, когда я читал этого «Айвенго», я представлял себе именно такой замок. Может быть, генерал Коновалов представлял его точно также. Может, мы с ним – родственные души. Астральные братья, потерявшиеся в раннем детстве. Ну, да ладно – на фиг мне еще один брат? Своих девать некуда. Слава Богу, что лет пятнадцать не общаемся уже. А тут еще этот в братья примазывается. Жил без него, и дальше проживу. Скучно, думаю, не станет.

Стены красного кирпича уходили высоко вверх. Сама неприступность. Сколько денег ушло на их возведение – даже предположить не берусь. Концы каждой стены были отмечены изящными угловыми башнями, еще по башне было встроено в срединную часть пролета. Само собой, и ворота. Я, правда, видел их мельком, проезжая мимо на машине, но они были шикарные. Дубовые, чтобы выдержать удар тарана или прямое попадание атомной бомбы. С утолщениями по бокам. Почему-то я сразу подумал о привратной страже. Наверное, помещения для нее тоже были предусмотрены. Полная клиника.

И над всем этим великолепным грибом-роговиком возвышался сам замок-коттедж со множеством башен, башенок и смотровых площадок. Не удивлюсь, если окажется, что на мир конца второго тысячелетия смотрят пятисот-семисотлетней давности пушки. Почему нет? Судя по всему, Коновалов был с приличным прибабахом в голове.

Но все это лирика. Суровая проза жизни требовала от меня принятия решительных мер по отношению к этому чуду зодчества, проникновения внутрь оного и откровенной беседы с его хозяином.

«Где же он свои цветы разводит?» – недоуменно подумал я. Но потом решил, что, скорее всего, вряд ли за этими могучими стенами все сплошь кирпичное. Даже наверняка там есть внутренний дворик, вполне земляной и, может быть, весьма плодородный, где авиагенерал и производит свои опыты a-la Мичурин. Но эта догадка в смысле возможности проникнуть на вражескую территорию мне ничего не давала.

И вообще, судя по всему, попасть туда можно было только с воздуха. А я, к стыду своему, не был ни дельтапланеристом, ни даже парашютистом. Стыдуха сказать, но я и как птица летать не умел. У меня вообще в этом смысле зиял огромный пробел в образовании. Так что необходимо было выбирать какой-то другой способ проникновения в коноваловский замок.

Только вот какой? Я, на всякий случай, прикинул высоту стены. Ничего, собственно, душераздирающего – метров шесть. Для обычного забора, конечно, много, но для замковых стен, поймите меня правильно, мелковато. Хотя, с другой стороны, не будет же генерал, при всей его спеси, возводить посреди современной страны настоящий рыцарский замок – государство может не вполне правильно понять его тягу к истории, напустит ревизоров, налоговую инспекцию с такой же полицией, а там, глядишь, и прокуратура с милицией подтянутся. Вот и доказывай потом, что ты всего лишь воздухом старины подышать захотел. Там люди серьезные работают, могут и посочувствовать, натуральной стариной любоваться отправят. Тюрьмы-то у нас тоже все сплошь старенькие. В общем, хотел генерал того или нет, а пришлось ему уменьшенной копией детской мечты обходиться. Ну, не все коту Масленица, есть и Великий Пост.

Но копия была хоть и уменьшенная, а голову меня поломать изрядно заставила. Все-таки я приперся в такую даль совсем не для того, чтобы архитектурными красотами восторгаться.

План попадания вовнутрь – плохой ли, хороший, не играло роли, поскольку он был единственным – сложился в голове минут через двадцать, и к этому времени я успел отбить себе ноги о крупный щебень, которым было уложено пространство вокруг коттеджа, и меня изрядно покусали комары. Они, эти гнусные кровососущие гады, превратили мое нежное тело, натурально, в дуршлаг, а потому я принялся за воплощение своего плана в жизнь незамедлительно.

А именно – выхватил из кармана гранату, вырвал из нее чеку и швырнул ее, похожую на китайскую грушу или африканский ананас, как только мог высоко. А мог я, как оказалось, солидно – раза в три выше, чем требовалось для перелетания через забор.

Гранату, конечно, было жалко. Не подумавши хорошо, я захватил в дорогу только парочку, и теперь с одной пришлось расстаться. Обидно до слез, но что делать – искусство требует жертв.

За стеной громыхнуло. Судя по воплям, раздавшимся следом, жертвы были. Значит, будет и искусство, хотя у меня, честно говоря, и в мыслях не было никого убивать или калечить. Я рассчитывал, что на таком огромном пространстве, какое занимал замок, в такое позднее время да при таком обилии комаров, мой экспромт никому вреда не причинит. Громыхнет и соберет вокруг себя любопытствующих. Что получилось на самом деле – не знаю, сквозь кирпичную стену видно было хреново, лучше сказать – вообще нихрена не видно. Поэтому я поступил так, словно все прошло по плану – подобрав руки в ноги, рванул прочь с этого места, показавшегося вдруг очень ненадежным.

Впрочем, куда бежать, я толком не представлял. В моем плане на этом месте расположилось стыдливое «авось». Я просто предположил, что к месту взрыва сбегутся все, кто в состоянии бегать (таких должно быть подавляющее большинство – не станет же генерал-мафиози держать притон для инвалидов, это было бы против правил), а я тем временем постараюсь проникнуть внутрь. Скажем, через ворота.

В плане, кстати, так и значилось: «скажем, через ворота». Но этого было явно мало, досконально продумать этот вопрос я так и не удосужился, а потому ничего не оставалось делать, кроме как действительно бежать к воротам. И я побежал.

У ворот, однако, меня ждало предвиденное разочарование. Мало того, что их забыли распахнуть перед моим приходом, так они еще, как оказалось, были опасны – в верхних углах, над створками, крутились черные коробочки видеокамер – всевидящие и всезапоминающие.

Мне же, по секрету, совершенно не хотелось, чтобы мою физиономию увидели и уж тем более – запомнили. Тщеславием я не страдал, а потому быстро нырнул за угол, откуда выпрыгнул пару секунд назад, и крепко задумался.

Хотя думать, собственно, не стоило. Потому что думать надо было раньше, сейчас на это уже не оставалось времени – нужно было действовать.

Вспоминая свое золотое детство и тихо всхлюпывая носом в приступе ностальгии, я набрал полные карманы камней, снова вышел из-за угла и открыл огонь из всех орудий.

Первую камеру я расхерачил сразу же – уж больно мне этого хотелось. Вторая успела-таки прихватить фрагмент моего лица и передать его по инстанциям, прежде, чем автомат отвел ее в сторону. Но мне, честно говоря, было уже глубоко плевать на то, что она успела, а чего нет. Во-первых, было уже изрядно темно – только тусклые фонари со стен замки что-то там пытались осветить, но получалось у них не ахти, так что, если подлая машинка и успела продемонстрировать кому мою хулиганскую физиономию, то вряд ли меня можно было узнать. А во-вторых, судя по тому, что выскакивать из ворот для борьбы со мной никто не спешил, камера вообще работала впустую – с наблюдательного пункта все ускакали переживать за своих, поврежденных взрывом.

Приняв это, как факт, я поднялся во весь рост и пошел атакой на второго видеошпиона. И в тот момент я себе очень нравился, потому что был похож на героя Шипки или, на худой конец, Перекопа.

Расстрелять камеру с близкого расстояния труда не составило. Правда, первое попадание пришлось по штативу, и он выдержал. Зато второе и третье похоронили дорогую видеотехнику навечно.

Я ухмыльнулся во весь рот и принялся освобождать карманы от камней, которых набрал куда больше, чем потребовалось. Развеселившись, чуть не выкинул и гранату, но в последний момент сообразил, что делать такой широкий жест ни к чему – граната может еще пригодиться. И как раз в тот момент, когда я засовывал ее поглубже в карман, в воротах распахнулась маленькая и почти неприметная – я ее, во всяком случае, не увидел – калитка, и голос, в котором сквозил антарктический лед, потребовал:

– А теперь вынь руки из карманов и медленно повернись ко мне лицом. Никаких слов, никаких лишних жестов – только то, что я сказал, иначе расстреляю, как врага народа, без суда и следствия.

Я не хотел, чтобы меня – без суда и следствия. У меня были несколько другие планы на сегодняшний вечер. Да и на завтрашний тоже. А голос был такой гадкий. В нем чувствовался металл профессионализма. Обладателю такого голоса меня пришить – все равно, что прикурить на ветру. Не без усилий, но можно. Коновалов, кажется, себе вообще людей исключительно серьезных подбирал – вон, все утро на меня, за компанию с Леонидом Сергеевичем, охотились. Вечер – вторая серия? Ведь вряд ли люди генерала к этому времени миролюбивее сделались. У меня даже ладони вспотели.

– Ну, и долго ты будешь так стоять? – поторопил меня голос. – Давай скорее, смерть не ждет.

Неприметным движением я нащупал на лимонке кольцо и содрал его. Помирать, так с грохотом. Пусть все знают, что в душе я таксистом остался. Осторожно, как и требовал голос из калитки, я вынул руки из карманов и медленно повел ими вверх. И тут в голове родилась еще более удачная мысль. А, в самом деле, зачем помирать? Граната ведь не сразу взрывается, правда? Какие-то секунды еще остаются? То-то и оно!

Я, как перепуганный, сиганул в сторону, бросив лимонку в распахнутый зев калитки и молясь всем подряд богам, чтобы она попала, куда нужно.

Странно, но мои молитвы в кои-то веки были услышаны. Она попала. Свидетельством тому стал угрожавший мне голос, который на сей раз произнес сам для себя:

– Мать твою! Граната! А-а-а!!! Б-У-М!!!!!!

«Бум» сказала граната. Я поднялся и отряхнул штаны. Конечно, всякое может статься, но я почему-то был уверен, что профессионально-стальной голос мне больше угрожать не будет. Поэтому особенно не переживал. Хотя и поторапливался. Кто их, натурально, знает – может, бросят охать и ахать на месте старого взрыва да соберутся сюда, чтобы поглазеть на новую катаклизьму.

Поэтому я поторопился проскочить в калитку, по пути заглянув в сторожку, которая действительно имела место быть. Взрывом гранаты дверь ее распахнуло, и, навалившись на нее, с подломленными под себя руками, там лежал человек. Очевидно, тот самый, что грозил мне стрельбой на поражение. Жив он был или граната таки доконала его, я не разобрался. В любом случае – утром со мной особо не церемонились. Оказалось, вечер – время аллаверды.

По левую сторону от парня – левша, что ли? – валялся пистолет. Вернее, револьвер. Системы «Смит и Вессон». Такими я еще никогда не пользовался, но справедливо сомневался, что эта система сильно отличается от любых других, к примеру, «Нагана». А потому пистолет подобрал, мазнул взглядом по окружающему миру, приметил два с недавнего времени потемневших экрана, но соображать, где тут может храниться записывающее устройство, не стал – время поджимало. И, с трудом удержав желудочную спазму, возникшую при виде огромной красной лужи, что натекла из охранника, выскочил вон.

Я оказался прав – внутри замка отнюдь не все было уложено кирпичом. Имелся и дворик, засаженный цветами. Правда, по всему выходило, что с фантазией у генерала-цветовода плоховато. Куча астр и немного лилий по контуру. В такой ботанике даже я, с моими аховыми знаниями флористики, легко разобрался.

А чего тут разбираться, в самом деле? С разбегу нырнул в гущу двухметровых астр и застыл там. Рассматривал револьвер. Пока разбирался, что к чему, (калибр, судя по всему, 357-магнум, зарядов кот наплакал, и то в засуху – всего пять, модель черт его знает, какая; просто не разберешь, но тяжелый, гад), послышался топот. Скакала легкая кавалерия.

Обитатели генеральского замка. С целью посмотреть, что гремело с этой стороны.

Я порадовался за себя, разумного, не ставшего задерживаться в привратницкой. Что ни говорите, а пребывание в зарослях астры было куда более безопасным, чем у всех на виду.

Ахалтекинцы появились в количестве шести голов. Первым в поле зрения попала особь смуглой масти с аккуратной бородкой. Ошарашено повертев туда-сюда башкой, особь набрала полную грудь воздуха и заорала:

– Эй, братва! А тут еще интереснее! Джона замочили!

Из-за его спины выскочили еще пятеро, и я окончательно раздумал стрелять. Да, собственно, и не очень собирался. Глупо было затевать перестрелку, когда в стволе всего пять патронов – убиенный мною Джон выстрелить ни разу не успел, я проверил. Так что даже будь я сто раз Эйнштейном, а разделить пять патронов на шесть человек все равно не сумел бы. Последнему пришлось бы объяснять вручную, зачем я сюда пришел. И то при условии, что все пять выстрелов лягут в «яблочко», что далеко не факт.

В общем, я остался сидеть в окружении цветов, наблюдая за ахалтекинцами и терпеливо снося комариные укусы – отмахиваться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, не решался. Пусть, гады, пьют, я потом отыграюсь.

Шестеро молодцев разбрелись по всему пространству перед воротами, осматривая последствия прямого попадания гранаты и время от времени присвистывая или тихонько переговариваясь.

Генерала я среди них не обнаружил. Даже при том, что в лицо его не знал, среди этой толпы столь заметная фигура вычислялась несложно. Хотя бы потому, что из уважения к его сану все остальные стали бы обращаться к нему с должной долей почтения. А здесь не было и речи о каком-то почтении. У ворот царили «мать-перемать» и прочая нецензурщина.

Если разобраться, то оно, конечно, правильно. Какой настоящий охранник позволит выползти своему подопечному туда, где опасно? Нет таких, потому что им деньги не за это платят. А платят им за то, чтобы клиент оставался жив. Даже если вокруг свистят пули и рвутся гранаты.

Скорее всего, генерал Коновалов сидел сейчас в своем замке, смотрел на происходящее в бойницу и раздраженно сосал губу. Знаю я их, этих генералов, они все время губу сосут. И дожидаются, пока подчиненные все дерьмо разгребут. Только тогда появляется он, главный, на белом коне и при полном параде, чтобы отдать последние распоряжения относительно похорон погибших. Такая у них работа.

Кто-то из шестерок, нетрадиционно умный, догадался выскочить за ворота и заметил разбитые видеокамеры. Офигевшим голосом он поделился своим открытием со всеми:

– Мужики! А видешники-то кто-то попортил!

«Кто-то»! Смешно слушать. Я, натурально. Но выбираться из кустов и хвастаться этим не стал. По головке не погладят.

Шестерки в полном составе выскочили наружу и столпились у ворот. Я с чувством законной гордости слушал их голоса.

– Вот сволочи! Эта же аппаратура тысячи баксов стоит!

– Да я сразу говорил, что их надо замаскировать.

– А толку? Вся эта ихняя электроника ненадежная. Вот наша – другое дело. Хоть молотком бей, ничего с ней не случится.

– Ну, ты скажешь тоже!

– Тихо, мужики! – снова подал голос нетрадиционно умный. – Если запись кого ухватила – потом проверим. А сейчас надо следы посмотреть. Может, кто-то на территорию пробрался.

Я усмехнулся. Смотрите-смотрите. Мысль, конечно, верная, но слегка припоздавшая. После того, как по полю пробегает стадо, поле становится дорогой. И искать на ней что-нибудь бессмысленно. И запись проверять тоже бессмысленно – я вдруг полностью уверился в этом. Моя верная рука сработала без осечек. Так что маскировать надо было камеры, да-с. Умные советы по бороде пускать не следует.

– Да кому надо внутрь-то ломиться? – возразил какой-то пессимист. – Швырнуть гранату, чтобы потом самому лезть под взрыв?

– А вдруг переждал?

– Ну и что? Мы-то почти сразу прибежали, никуда бы он спрятаться не успел, – отрезал пессимист.

Затекла нога, но я не шевелился. Мне доставляло удовольствие слушать их умственно отсталую беседу. На их фоне я выглядел гением мысли, Кантом и Сократом в одном лице. Правда, никто и никогда этих двух монстров от философии скрещивать не пытался, но почему бы не попробовать, в самом деле?

Полаявшись друг с другом, ахалтекинцы сошлись во мнении, что внутрь я проникнуть никак не мог, слегка успокоились и, зайдя во двор, закрыли калитку. Мне стало интересно – собираются ли они вызывать милицию? В наличии имелся труп, от которого не было возможности избавиться, не вызывая ненужных вопросов. Но, привлекая милицию, придется объяснять ей, какого черта на территории замка рвались гранаты, есть ли у генерала враги и прочую ерунду. И потом, я не сомневался, что при внимательном рассмотрении здесь можно обнаружить и массу других любопытных вещей, к которым я никакого отношения не имел. Хотя, конечно, наша милиция не особенно дает волю глазам, когда ей приходится работать на территории таких состоятельных граждан, каким является генерал Коновалов. Но встречаются нетрадиционные экземпляры, которые суют свой нос повсюду и задают лишние вопросы, так что состоятельные граждане в большинстве своем все равно не любят вызывать милицию.

Однако, рассудив здраво, я решил, что встречи с ней, родимой, коноваловцам, да и самому Коновалову, не избежать. Если бы они жили в пустыне или если бы я пользовался какими-нибудь бесшумными гранатами – и чтобы да, так нет. Вокруг торчало множество дач, по случаю летнего времени буквально нашпигованных дачниками, а гранаты у меня взрывались по-взрослому, с грохотом и разными прочими осколками, так что, надо полагать, панику я навел не только среди обитателей замка. И какой-нибудь особо перепуганный дачник наверняка уже метнулся к телефону и настучал куда надо о том, что на территории коттеджа ведутся несанкционированные взрывные работы. И, скорее всего, откуда надо уже выехала машина с полной обоймой людей в сером и штатском, которым на месте предстояло выяснить, какая это сволочь нарушает патриархальную тишину дачного поселка.

А в это самое время эта самая сволочь, то есть я, сидела в цветах и соображала, что встреча с работниками правоохранительных органов в ее сволочные планы не входит. Ежели они приедут без собаки, это одно, это будет мне на руку и у меня еще будет шанс укрыться. А вот если они припрут с собой какого-нибудь Джульбарса, у которого нос хуже всякого рентгеновского аппарата, то это будет полный караул. Собака найдет меня в зарослях астры в два счета, и ей будет плевать, как, собственно, я сам к этому отнесусь.

Но, пока милицией еще и не пахло, меня интересовало другое: смогут ли шестерки Коновалова додуматься до того, до чего додумался я. Ведь если милиция нагрянет неожиданно, им нужно будет отвечать еще на один вопрос, который, пожалуй, будет неприятнее всех других, вместе взятых: почему сами не сообщили о трупе?

Коноваловцы решили не рисковать. Нарушать законы, судя по всему, они привыкли только в самых крайних случаях. К примеру, когда очень захочется курятины, а единственная курица в округе окажется соседской. Или когда вдруг, где-нибудь над Атлантикой, нестерпимо захочется порулить самолетом, а пилот встанет в позу. В общем, когда другого выхода нет. А нарушать закон из-за такой мелочи, как труп коллеги, им не хотелось.

А посему, когда остальные рассосались в разных направлениях, единственный оставшийся в поле моего зрения ахалтекинец вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер и, поднеся к уху, сказал в трубу:

– Милиция? Разбойное нападение на коттедж генерала Коновалова. Есть жертвы – один труп. Остальные живы. Приезжайте и сами увидите. Адрес? Дачный кооператив «Надежда». Тут единственный коттедж. А я хрен его знает, какие тут улицы! Они как-то по-дурацки называются – циферками. Да один тут коттедж, ты что там, в уши балуешься?! Издалека видно! Че я ору?! У нас тут труп! Да, протухнет!!! – разговор закончился на весьма мажорной ноте, подняв настроение обоим собеседникам.

Сплюнув на землю, охранник с силой хлопнул по трубе, выключая ее, и, не пряча в карман, ускакал куда-то, оставив меня в гордом одиночестве.

Выбираться из кустов сразу я не стал, предпочитая посидеть и пораскинуть мозгами на предмет дальнейших действий. То ли остаться на территории противника и продолжать наступательные действия, то ли, от греха подальше, отступить, пока менты не приехали и пока калитка оставлена без присмотра? Решил, что глупо было затевать всю эту бодягу с метанием гранат и сидением в цветочной засаде только для того, чтобы при первой представившейся возможности подобрать руки в ноги, и это есть признак полного идиота. Тем более, что по новой провернуть такую операцию вряд ли получится – в одну воронку бомба дважды не падает, ахалтекинцы будут настороже. А поскольку другого способа проникновения в замок я не изобрел, нужно использовать создавшуюся ситуацию на все сто. Ну, или, на худой конец, на девяносто – меньше никак нельзя, мне, как саперам, это было противопоказано.

Придумав эту замечательную мысль, я развернулся и на четвереньках пополз к темнеющей громаде замка. Правда, предварительно пришлось, изображая лягающегося конягу, долго дрыгать ногой – до тех пор, пока в ней не восстановилось нормальное кровообращение. А то, знаете ли, ползти неудобно – нога ведет себя так, будто ее и вовсе нет, отчего постоянно преследует ощущение проваливания под землю. Малоприятное ощущение.

Заросли оказались не особенно велики. Хотя, конечно, как сказать. Для пшеницы площадь пять на пять была смешной, для астр – вполне солидной. Правда, мне стало слегка обидно за генерала, начиненного столь убогой фантазией. При его-то погонах мог бы и гладиолусов каких-нибудь насадить, гиацинтов.

Обосновавшись на опушке цветника, я осторожно, не высовываясь, осмотрел подступы к замку. Впрочем, небо давно полностью потемнело, лишь на западе еще еле-еле багрянилась закатная полоса, так что можно было не опасаться, что меня заметят.

Ахалтекинцы теперь толпились у входа в замок. Они переговаривались между собой – все так же возбужденно. О чем – я не расслышал, расстояние было великовато, а они, как истинные джентльмены, переговаривались вполголоса. Зато я имел возможность хорошо видеть их – выстроившись на крыльце в почти правильный кружок, они были ярко освещены светом фонаря.

Больше таких светильников я не приметил. Все было погружено в сумрак сгущающейся ночи. Лишь светлые квадраты окон – были в замке, оказывается, и такие – дробили тьму на кусочки.

Я прикинул, куда мне двинуться дальше. И вдруг страстно возжелал посмотреть, как выглядит строение с тыльной стороны. По жизненному опыту знал, что тыл – самое незащищенное место у всего, что есть под луной, исключая, разве что, тачанку. Но, поскольку жилище авиагенерала на тачанку было непохоже, рискнуть стоило. И я рискнул.

Правда, при этом пришлось покинуть ароматное и довольно надежное укрытие в зарослях астры, но рано или поздно все равно пришлось бы это сделать. Генерал, лентяй и крайне непредусмотрительный дядька, решил обойтись всего одной плантацией цветов. Впрочем, почти сразу за ней начиналась плодово-ягодная рощица. Почти – потому что одно от другого отделялось выложенной из кирпича дорожкой.

Дорожку эту я пересек быстро, правда, при этом едва не попал под тяжелые башмаки какого-то субъекта. Субъект меня до определенного момента не замечал, потому что был жутко увлечен решением практически нерешаемой задачи – застегиванием собственной ширинки, наверняка с испорченной молнией.

И я бы успел спрятаться, но он вдруг по особенному ловко вжикнул застежкой, и ширинка оказалась закупоренной. Оставшись без дела, субъект наконец чуть приподнял голову и посмотрел себе под ноги. Раньше он этого не делал, так что удивляюсь, как ему удавалось не упасть.

Но он не упал. А подняв глаза на дорожку, вместе со всем прочим увидел и меня, который по-змеиному пытался скрыться среди деревьев и вишневых кустарников.

– Уп! – сказал субъект удивленно. Я приложил палец к губам, и он машинально кивнул головой. Рефлекс, сохранившийся с детства – наверное, интересная проказа! а меня с собой возьмешь?

Я не стал брать его с собой. Ткнув правой ногой в голень, подсек левой сзади и, прежде, чем он, упавший, успел возмутиться моим неспортивным поведением, оказался рядом и дважды опустил на его лоб тяжелую рукоятку револьвера. Борец с неисправными ширинками затих. Я протер лицо рукой – вспотело.

А потом призадумался. Это было не сказать, чтобы глупо – вырубать первого встречного. Тут у меня просто не было выбора, и мое счастье, что он не успел созвать братков на предмет их ознакомления с моей тушкой. Но все случившееся совершенно не входило в мои планы. Более того, оно в некотором роде даже разрушало их. Потому что, если обездвиженное тело найдут – а менты его обязательно найдут, – начнутся поиски меня на территории замка. Любой младенец, даже после троекратного падения вниз головой на бетонный пол, сразу скажет: человек не станет сам себя стучать рукояткой револьвера по лбу для того, чтобы испытать блаженство бессознательного состояния. Тем более два раза. Одного хватит.

В общем, получалось, что мне, не отходя от кассы, нужно выдумывать какой-то финт, который сбил бы с толку и ментов, и ахалтекинцев – если они наткнутся на своего дружка раньше.

Мозги ломать я не стал. Развернулся и по собственному следу пополз к воротам, от души надеясь, что там никого не окажется.

Ворота действительно коротали время в полном одиночестве. Коноваловские хлопцы, зацепившись друг за друга языками – благо, был повод, – разбегаться по рабочим местам не торопились.

Все так же, на четвереньках, возюкая руки и брюки и сбивая коленки, я подбежал к калитке, приподнялся и, обмотав руку полой рубахи, открыл задвижку. Оставлять отпечатки пальцев почему-то не хотелось. Проделав все это, я принял исходное положение и рванул обратно в заросли астры, надеясь, что теперь, даже обнаружив туловище, особой бури они поднимать не станут, благополучно решив, что я перепугался содеянного и подорвал когти. Оно, конечно, было немного не так, но им-то какое дело?