Текст книги "Дневник Феликса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 21. Дневник Феликса, 7 мая, 13.40, часть вторая

Я не знал, что буду делать, до того самого момента, когда ко мне притащили Данилу на очную ставку. Сказать, что мой раб совершил ошибку, это ничего не сказать. Даже пустить пулю в лоб было бы не таким надежным способом самоубийств, как начать меня шантажировать. Я, конечно, понимал, что Данила никогда не сделает ничего против меня, но даже самой мысли о бунте, которая родилась в его голове, да еще сказанной вслух, было достаточно, чтобы я смог принять решение. Правильное решение.

Когда меня выпустили, и я вернулся домой, меня посетил Дмитрий Владимирович. Это был допрос по полной программе и, признаюсь, мне стоило огромного труда убедить мафиози в том, что моя встреча с Данилой носила случайный характер, что когда я понял кто такой Ленский, то первой и единственной целью моей было выяснить всю правду и провести собственное расследование.

– Почему ты не сообщил ментам или мне?

– Я хотел на этом побольше заработать, – я усмехнулся, – Я же не знал, что Данила сбежит...

– Хорошо, оставим это. К какому выводу ты пришел? – Дмитрий Владимирович не верил, что у нас с Данилой могло быть что-то наподобие романтических отношений. К тому же, как человек довольно традиционных понятий, он искренне не понимал, как можно любить того, кто тебя бьет и насилует. Что же касается меня... Тут он с полным правом верил в любовь еще меньше. Наше знакомство длилось уже около десяти лет, и за это время Дмитрию Владимировичу приходилось неоднократно расплачиваться за мои услуги жизнью красивых юношей, которых я с удовольствием убивал. У нас так было заведено. Либо мне перечисляли деньги на карту, либо я просил мальчика. На один раз.

– Я думаю, что сам Данила за рулем не находился...

– Так и менты говорят, но, черт побери, – мафиози развел руками, – Слишком сложно получается. Да я не верю, что этот Ленскиий непричастен, чтобы не говорили. Ну какая подстава?!

– А если найдем подставу?

– Слушай, – Дмитрий Владимирович уставился на меня своими серыми глазами. Я заметил, что с момента нашей последней встречи его лицо покрылось глубокими морщинами. Точнее, они были и раньше, но теперь мафиози не выглядел бодрым мужчиной, он постарел, – Я завалю всех, кто может быть причастен к гибели моей семьи!

– Я вас понимаю...

В это время раздался телефонный звонок. Мой собеседник отошел в угол комнаты и взял трубку, а я отвернулся от него в сторону, раздумывая над тем, что из этой истории Даниле не выпутаться. Хотя, хотел ли я сейчас его спасти? Сердце мое рвалось на части, но голова... Нет, я был спокоен.

– Твою мать, эти ослы упустили Ленского! – Дмитрий Владимирович сел на свое место, бледный от гнева, с подергивающейся жилкой под глазом, – Он у них сбежал! Они решили, что Ленский псих, ослаблен, а он от них сбежал! И теперь мне они будут говорить, что он не виновен?! Да эти сатанисты, они психи, я их всех убью. И его! Замучаю и убью!

Я молча слушал, никак не реагируя на новость о бегстве моего раба. Я, кажется, догадывался, что им двигало. Он заявится сюда, рано или поздно, глупец.

– Значит, он виноват действительно, – я пожал плечами.

– Я хочу его живым или мертвым, – мафиози поднялся.

– Хорошо. Кстати, заметьте, благодаря мне смогли задержать сатанистов, а ведь никто мне простого человеческого «спасибо» не сказал, – я проводил мафиози до входной двери, за которой его ждали телохранители.

– Я скажу тебе "спасибо, если ты поймаешь Ленского.

– А в чем будет выражаться «спасибо»?

– В чем хочешь, ты знаешь, я не жадный. Но мне нужен Ленский, – с этими словами Дмитрий Владимирович сел в автомобиль, а я вернулся в дом, где закурил, хотя делаю это крайне редко.

Глава 22. Дневник Феликса, 10 мая 13.50

Я не спал в ту ночь, просто не смог заснуть. То решение, которое я принял, заставляло меня просыпаться в холодном поту, я снова смотрел в потолок, я думал о Даниле. Его тонкие пальцы, бледное лицо, глаза... Его дерзость, затем разговор с Дмитрием Владимировичем. Я принципиально не пью успокоительных, но сейчас я жалел об этом, потому что ночь так и не дала мне ни капли покоя.

Уже под утро я вырубился. И мне приснился замок Эргеме. Огромные владения... Я гулял между соснами, возле самой стены и видел таких как я, всё, как говорил демон. Я чувствовал себя как дома. Люди, демоны, кто в кольчугах, кто просто в каких-то древних одеждах, а некоторые, чаще всего это были существа, которые я бы назвал полудемонами, были практически без одежды. Со звериными лицами, покрытые шерстью, со свернутыми возле лопаток небольшими крыльями... Но стоило им захотеть, и на них появлялась одежда, какую они только пожелают. Они меня видели, но не обращали внимания. Я посмотрел на свою руку, она была также покрыта шерстью, а еще я заметил у себя хвост с железным наконечником. Меня это почему-то не удивило. Я зашел во внутренний двор, где тоже ходили жители этого места.

– Кто ты? – ко мне подошел какой-то демон, внимательно меня рассматривая.

– Я Феликс Апостол, – я не знал, как еще можно тут представиться, но, как выяснилось, этого оказалось достаточно.

– А где твой раб? Рабы должны приходить вперед хозяев, почему ты один?

– Я еще не пришел сюда, я на экскурсии, – иначе я сказать не мог, но демон покачал головой и показал мне жестом уйти.

– Тебе еще рано тут находиться. Я смотритель этого замка...

– Но Эргемест меня сюда пустил... – не знаю почему, но уходить я не хотел, и это демону не то чтобы понравилось, но он ухмыльнулся и скрестил руки.

– Ты пришел сюда, потому что захотел, никто тебя не пускал. Местечко присматриваешь. Иди к своим трупам, тебе еще рано переселяться. Всё надо делать в срок.

Замок Тевтонского ордена начал растворяться в воздухе, а я проснулся от стука во входную дверь. Наспех одев джинсы, я пошел открывать, гадая, кого могло принести в шесть утра. Хотя, что гадать? На пороге стоял Данила. Замерзший, грязный, уставший. Увидев меня, он опустился на колени и обнял мои ноги, прижимаясь к ним лицом. Я стоял не шевелясь. Мой сон еще стоял перед моими глазами.

– Уходи... – я знал, что надо делать, но давал ему шанс. Зачем? Всё равно всё будет так, как должно случиться.

– Я готов понести наказание... – мальчишка терся лицом о ткань джинс, сжимая мои ноги еще крепче.

– Наказание за неповиновение, за бунт – это смерть.

– Знаю... Мой господин, накажите меня, и я навсегда останусь с вами.

Я молча поднял с колен Данилу и повел сперва его в ванну, где обмыл всего, вытер, затем отвел на кухню и дал ему красного вина с сыром. Я сидел напротив него и видел, как он улыбается, глядя на мне в лицо. Не знаю, зачем, но я вдруг сказал.

– Ты должен придти вперед меня и всё устроить...

– Я знаю, вы там были уже?

Я отвел глаза... Неужели он говорит про то же место, что и я думаю? Неужели он всё знает?

– Ты готов?

– Готов.

– Не бойся.

Данила поднялся, и я повел его в подвал, где обычно лежали у меня инструменты для истязаний. Он шел послушно, но я видел, что он боялся. Его руки дрожали и, наверно, ему стоило больших усилий, чтобы не попытаться сбежать. Когда мы спустились, я остановился посреди полутемной комнаты, где попахивало свежей землей, и взял Ленского за подбородок.

– Ты мой самый лучший раб. Был, – с этими словами я коснулся губами его губ. Он прикрыл глаза и издал что-то, наподобие стона, его руки коснулись моей груди, а по щекам покатились слезы. Я целовал его очень нежно, наслаждаясь каждой секундой, каждым отпущенным мгновением.

Вдруг я отстранился от него и, резко вывернув ему руки, поставил на колени. Раздался щелчок наручников. Мальчишка затих, а я достал нож и срезал с него одежду, попутно оставляя кровавые раны на его теле. Он внимательно следил за моими движениями, не смея подать голос, но я уже был на взводе. Я отошел к шкафу, откуда достал несколько игрушек. Данила по-прежнему не сводил с меня своих карих глаз. Признаюсь, мне не хотелось разговаривать, но приговор прочитать я должен был.

– Я тебя обвиняю в неповиновении мне. Ты должен подохнуть, мразь.

Я застегнул кожаный ошейник на шее мальчишки, затем повернул его раком и стал вводить в него огромный фаллоимитатор, слишком большой даже для такой разработанной попки, как его. Смазкой я решил не пользоваться из принципа. Только смазал самый кончик, чтобы игрушка смогла войти. Данила заорал от боли, но я потянул ошейник на себя, отчего крики сменил хрип. Я запихивал фаллоимитатор всё глубже, понимая, что делаю ему адски больно. Когда игрушка вошла полностью, я как следует ударил его в живот ногой, отчего он захрипел и зажмурился от боли.

– Вылизывай мне ботинки.

Раб неуклюже коснулся губами кожаной поверхности, а я нагнулся и включил игрушку внутри него. Данила завалился на бок, но я его поднял обратно на колени, и он продолжил. Но мне этого было недостаточно. Я опустился на четвереньки и коснулся рукой его члена, который стал твердеть.

– В глаза смотри, мразь.

Он смотрел, и я видел в них слепое, дикое обожание прирожденного мазохиста. Когда его член стал достаточно тверд, я грубо перевязал его веревкой, так, что мальчишка не смог бы кончить, пока я этого не не захотел.

– Соси, – я расстегнул брюки и ткнул его лицом в промежность. Данила, морщась от боли, чувствуя работающую игрушку внутри себя, вобрал в себя мой член и начал отсасывать. Его бледные, почти что синие губы плотно обхватывали ствол и он насаживался так глубоко, как только мог. А я, запустив руку ему в волосы, ускорял темп, намереваясь кончить в его очаровательный ротик. Я намерен был помучить его подольше, но и разрядиться очень хотелось. Наконец, я ввел член максимально глубоко и, не замечая, как Данила трепыхается у меня в руках, излился ему в горло. Мне было очень хорошо. Я смотрел полупьяными глазами на мальчишку, понимая, что буду по нему скучать.

Он закашлялся, а я выключил игрушку на какое-то время и дал рабу немного выпить воды. Он жадно стал глотать ее, полуприкрыв глаза. Мне это не понравилось. Я отобрал воду, пихнул Данилу и, переступив через него, снова направился к шкафчику. Мне нужны были парочка английских булавок. Я оглянулся на мальчишку. Он лежал на спине, согнув ноги в коленях и прижав их к груди, чтобы уменьшить дискомфорт от инородного тела внутри себя. Я вернулся к нему и, с силой опустив ему ноги, сел сверху. Он закричал, его глаза были уже красными от постоянно идущих слез. Он попытался приподнять корпус, но я не позволил ему это сделать. Я нажал ему рукой на плечо, потом сжал пальцами его сосок и проколол его булавкой. Мальчишка дернулся, но я тут же ударил ему по лицу.

– Господин, – Данила дергался и метался, – Больно, мне больно.

Я в ответ ухмыльнулся и проткнул мальчишке второй сосок. Из ранок тут же побежали капельки крови, а я снова возбудился. Теперь мне хотелось овладеть мальчишкой полностью. Я вытащил игрушку из его ануса и, закинув его ноги себе на плечи, резко вошел в него. Но его дырочка была так хорошо теперь разработана, что боли он почти что не почувствовал. Мне это не понравилось. Я снова вышел из него и, перевернув на живот, провел лезвием ему по спине. Данила молчал, а меня возбуждали его округлые ягодицы, между которых тоже появилась кровь. Мой мальчик... Я протянул лезвие вдоль спины, оставляя кровавые полосы. Его спина то выгибалась, то мальчишка упирался головой в пол. Его плечи дрожали, и мне это страшно нравилось. Но мне хотелось услышать его крики. Я зажег свечу и поставил рядом с собой, затем приподнял бедра своего раба и снова вошел в него. Его горячее нутро заставило меня громко застонать. Я обхватил его рукой, затем взял свечу и стал капать воском на свежие раны. Данила вскрикнул, колечко сфинктера сжалось, а я провел языком по его спине, слизывая кровь. Я дурел от этого вкуса, такого сладкого и возбуждающего.

Сделав несколько фрикций, я приподнял его его еще больше и просунул руку вниз, трогая его член. Он почти упал, всё-таки боли было слишком много. Тогда я перевернул Данилу и развязал веревки на гениталиях. Затем, проведя ладонью по его бедрам, начал ласкать рукой яички. Член снова отвердел, хотя я видел, что парень уже устал, его лицо было измучено. Я еще раз плавно вошел в него и, нагнувшись, начал снова целовать его губы, нежно, как в начале. Он с трудом отвечал, а я набирал темп, и мои ласки становились все грубее. Но при этом я не забывал скользить рукой по его стволу, отчего бедра парня начинали приподниматься, а сам мальчишка хватал ртом воздух.

– Ты готов умереть? – шепнул я в его губы, чувствуя, что он приближается к разрядке.

– Да, мой господин, – его мученическое лицо было немного испуганным, я почувствовал новую волну страха и напряжения, но теперь я его успокаивал.

– Не бойся, малыш, тише... – когда его член в моей руке был готов разрядиться, я взял в правую руку нож и аккуратно коснулся лезвием кожи на его груди. Данила уже не мог себя контролировать, он изгибался и стонал, и в тот момент, когда горячая жидкость обожгла мне руку, мой нож резким ударом вошел в грудную клетку парня, по самую рукоятку. Я смотрел в глаза мальчишке, видя, как наслаждение сменяется болью, удивлением, и вскоре взгляд потухает и тело ослабевает в моих руках. Только стон, тихий... И будто из приоткрытых губ вылетает душа мальчишки. Я кончил уже в него мертвого, и когда оргазм, наконец, отпустил меня, я вышел из его тела и коснулся губами его губ, остывающих, послушных. Глаза его были чуть приоткрыты, и я смотрел на его лицо, понимая, что Данила был потрясающе красив, настолько красив, что даже моя тоска от его потери ушла куда-то на второй план. Он никогда не был настолько привлекателен, как сейчас. Я провел рукой по ему мертвому телу, задевая булавки на его сосках. Как же он изгибался буквально полчаса назад, когда я вонзал их, а теперь...

Теперь я снова хотел его. Мертвого. Я снова начал лобызать его губы, пропихивать язык в рот, чувствуя, как послушное тело с еще связанными за спиной руками никак не отвечало на ласки, и от этого я начинал кусать его губы, вводя член и снова его трахая, обняв за плечи и беспорядочно целуя.

Сколько у нас с ним было сеансов? Я не помню, не знаю. Устал я уже к ночи. Оставив расцарапанный и изуродованный труп на полу, я пошел в ванную, потом позвонил Дмитрию Владимировичу, который практически сразу же приехал.

– Вот зачем ты его убил? – раздраженно спросил мафиози, гладя на истерзанный труп Данилы.

– Из удовольствия.

– Другого ответа я и не ждал, – мужчина брезгливо коснулся ботинком тела мальчишки, – Что ты хочешь за проделанную работу?

– Мазерати. Черный.

– Это дохрена...

– Я нашел Данилу, я нашел его дружков. Я продвинул расследование так, как весь ваш следственный комитет этого бы никогда не сделал. Этого что, недостаточно? – я скрестил руки и уставился на криминального авторитета, который хмуро покачал головой, затем развернулся и вышел из комнаты.

Машина стояла у меня под окном уже на следующее утро, а я никак не мог расстаться с телом Данилы. В какой-то момент я подумал, что надо его заспиртовать – совершенно безумная мысль. Я этого не сделал. Обмыв его и обмотав белой простыней, я похоронил тело на своем участке возле дома. Теперь мой раб всегда будет рядом со мной, хотя больше и не сможет мне служить. Возможно, я безумец, что не избавился от трупа каким-то иным образом, но я знал, что пока я угоден Дмитрию Владимировичу, никто не посмеет меня тронуть.

Заключение. Дневник Феликса, 25 июня, 2012 года

Я забросил свой дневник, что со мной случается крайне редко, но сегодня... Произошло что-то, что заставило меня снова к нему вернуться. Как я прожил эти несколько недель? Дмитрий Владимирович сообщил, что следователи вышли на группу каких-то католиков, которые подозревались в организации ДТП. Но мафиози всё равно винит во всем сатанистов и Данилу. Точнее, он винит всех и каждого, ему сложно оправиться от потери.

А я... Я спокоен, я жду.

У меня хорошая машина. Черная мазерати, с трезубцем на капоте. Хороший символ, как раз соответствующий моему характеру и настроению. Я сегодня ездил в Сочи, и, проезжая серпантин, решил обогнать едущую впереди меня фуру. Я всегда езжу очень борзо, что позволяет моя исключительная реакция. Именно благодаря ей я остался жив, вовремя затормозив и прячась в свой ряд. До сих пор не знаю, каким чудом я увернулся от встречной машины, которую я, как ни странно, не заметил. Меня спасло чудо.

Я чувствовал, как капли пота покрыли мне лоб, когда боковым зрением увидел на пассажирском сиденье отчетливую тень. Данила... Он смотрел на меня, я это чувствовал, но не поворачивал лицо, глядя на дорогу.

Ты зовешь меня? Ты уже всё подготовил? Я чувствовал его энергию. Он меня ждал, он скучал по мне, по нашей любви. А я смотрел перед собой, думая о том, что это был первый сигнал, что пора собираться. Потому что где-то за гранью жизни, за пределами видимого мира стоит средневековый замок Тевтонского ордена, замок Эргеме, и в нем уже готова комната, где меня ждет мой раб, Данила Ленский.