Текст книги "Адмирал Империи – 38 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коровников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Демид резко развернулся и решительным шагом направился своему шаттлу…

Глава 3

Место действия: звездная система HD 60901, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Ладога» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Черноморским космическим флотом.

Точка пространства: орбита планеты Санкт-Петербург-3.

Борт флагманского линкора «Москва».

Дата: 2 июля 2215 года.

Когда Демид покинул дворцовый комплекс, у него в голове уже созрел четкий план своих дальнейших шагов. Несмотря на то, что глаза Зубова горели яростным огнем, а рука непроизвольно тянулась к эфесу плазменной сабли, жаждущей вонзиться в жирное тело адмирала Самсонова, он подавил в себе порыв вернуться в конференц-зал. Там по-прежнему веселился опьяненный властью и вином диктатор в окружении раболепствующих приспешников, упивающихся милостью своего господина.

Вместо этого контр-адмирал быстрым шагом направился к офицерскому вельботу – небольшому, но маневренному кораблю, словно созданному для срочных перемещений между флагманами. Скользнув в открытый люк, Зубов опустился в мягкое кресло пилота, его пальцы запорхали над сенсорными панелями, настраивая оптимальную траекторию. Через пару мгновений вельбот рванул ввысь, прорезая смолянисто-черное небо. Искусственная гравитация мягко прижала адмирала к сиденью, но Демид, привыкший к космическим перелетам, не замечал перегрузок. Его мысли уже были там, на орбите, среди боевых кораблей Черноморского космического флота и Гвардейской Эскадры.

Всего десять минут, пролетевшие для адмирала как одно мгновение – и вельбот пристыковался к громадине лейб-линейного «Москва». Не теряя ни секунды, Зубов выбрался из люка и стремительным шагом направился к узлу транспортных капсул, игнорируя вытянувшихся по стойке смирно часовых и младших офицеров, отдававших честь высокому начальству. Демид лишь коротко кивал в ответ, не сбавляя темпа.

Еще через пару минут контр-адмирал ворвался на мостик, едва не сбив с ног дежурного офицера. Тот вытянулся перед командиром, но Зубов нетерпеливым жестом оборвал рапорт и перешел сразу к делу:

– Все дивизионные адмиралы Самсонова на своих местах? – отрывисто бросил Демид.

– Так точно, господин адмирал! – чеканным голосом отозвался молодой капитан-лейтенант, старший помощник командира линкора. – Командиры подразделений и старшие офицеры согласно приказу находятся на своих кораблях. Объединенный флот завершает заключительную фазу учений, линкоры и крейсеры отрабатывают маневры и слаженность действий в составе эскадр.

Адмирал кивнул, не скрывая удовлетворения. Он знал, что и в такой час большинство офицеров будут на своих кораблях – ведь он сам несколькими часами ранее отдал приказ о завершающем этапе широкомасштабных маневров. Что ж, отлично, офицеры привыкли неукоснительно исполнять распоряжения именно Зубова.

Демид удовлетворенно улыбнулся. Он знал, какие усилия приложил, чтобы довести боевую выучку и техническое оснащение объединенного флота до совершенства. И сейчас наглядно видел плоды своей работы. Но впереди ждало главное испытание, и медлить было нельзя.

– Отлично, тогда вызовите весь комсостав объединенной эскадры на мой линкор! – бросил Зубов помощнику. – Я желаю видеть их не по локальному каналу связи, а лично…

Несколькими точными касаниями сенсорных экранов адмирал вызвал нужный код-сигнал и замер в ожидании. В этот момент на гигантском голографическом дисплее над пультом одно за другим начали появляться объемные изображения людей в военной форме – командующих дивизиями Черноморского флота…

Авторитет Зубова среди военных объединенной эскадры Самсонова, как мы уже говорили, был сейчас крайне высок, возможно даже выше, чем даже у самого Иван Федоровича, если учесть тот факт, что адмирал-регент последнее время полностью отстранился от дел. Причину столь глубокого уважения к Демиду Александровичу понять было несложно. В отличие от диктатора, погрязшего в оргиях и прожигающего жизнь в бесконечных увеселениях, Зубов был настоящим космофлотоводцем, не мыслящим себя без космоса и сражений. Он всегда находился в расположении флота, разделяя со своими людьми все тяготы военной службы. Демид постоянно был рядом со своими космоморяками – на учениях, в ремонтных доках, в казармах и кают-компаниях. Он знал каждого капитана и старшего офицера в лицо, помнил их имена и биографии, не оставаясь равнодушным, если у его подчиненных возникали какие-либо проблемы и нужды.

А Самсонов… Он лишь изредка, в минуты царственной милости снисходил до личного общения, и то только с высшим командным составом, как правило, ограничиваясь адмиралами–«черноморцами», игнорируя остальных командиров своего невероятно разросшегося космофлота.

При этом, если такая «честь» и выпадала на долю кого-то из военачальников, то общение это носило крайне специфический характер. Самсонов упивался собственным величием и не упускал случая унизить или оскорбить подчиненных, указать им на их место. Многие офицеры – гордые и достойные люди, принадлежащие к аристократическим родам Империи, прошедшие не один десяток кровопролитных кампаний, с трудом сносили подобное пренебрежительное отношение регента. Конечно, они были верны присяге и безропотно подчинялись главнокомандующему, но в душе многие проклинали высокомерного временщика.

Зубов же напротив, несмотря на свой непререкаемый авторитет и высокое положение, оставался истинным рыцарем, примером благородства и достоинства. Он был вежлив и корректен со всеми без исключения подчиненными, от адмиралов до последних матросов. Нет, Демид вовсе не был добряком или либералом, отнюдь. Его требовательность и умение жестко взыскать за малейшую провинность вошли в легенды космофлота. Но его строгость никогда не переходила грань оскорбления личности, унижения человеческого достоинства. За это Зубова и уважали, ему верили, за ним готовы были идти в огонь и воду.

И сейчас, глядя в лица офицеров и адмиралов, прибывших по его приказу на лейб-линкор, Демид Александрович видел в их глазах готовность выполнить любой, самый безумный приказ своего командующего. И всем им ведь сейчас, несмотря на то, что они этого еще не знали, предстояло сделать нелегкий выбор. Но Зубов надеялся – нет, он был твердо уверен, что совесть и честь возьмут верх над слепым подчинением официальной власти. Оставалось лишь озвучить то, что витало в воздухе.

– Господа, я собрал вас на этом корабле, чтобы открыто заявить о своих дальнейших действиях, – торжественно произнес Демид Зубов, обводя взглядом обступивших его адмиралов и старших офицеров, которых собралось в конференц-зале линкора «Москва» почти с сотню человек. Его голос, усиленный динамиками, разносился под сводами огромного помещения, вызывая легкую вибрацию переборок. В полной тишине, нарушаемой лишь гудением механизмов и ровным дыханием собравшихся, слова Зубова звучали как приговор.

– Я больше не намерен служить диктатору Самсонову, и в связи с этим немедленно покидаю нашу объединенную эскадру вместе с двумя своими гвардейскими дивизиями…

Это заявление, сделанное без малейших колебаний, прозвучало как гром среди ясного неба. На суровых, закаленных в боях лицах космофлотоводцев появилось недоумение, но они продолжали молчать, ожидая, что контр-адмирал Зубов объяснит свои слова. В воздухе повисло напряжение, почти осязаемое, словно перед грозой. Каждый из присутствующих понимал – то, что прозвучит сейчас, может полностью перевернуть их жизни и судьбу всей Российской Империи.

Демид Александрович, казалось, ощущал эту звенящую тишину всем своим существом. Он сделал короткую паузу, окидывая цепким взглядом лица соратников. В некоторых читалось замешательство, в других – робкая надежда, в третьих – мрачная решимость. Но ни на одном пока не было видно осуждения или несогласия. Это придало Зубову сил. Он глубоко вздохнул и продолжил, с каждым словом все больше распаляясь праведным гневом:

– Я обвиняю этого недостойного человека в жестокости и кровожадности по отношению к мирному колониальному населению Российской Империи! Наш долг – защищать гражданских, а не убивать их и разорять их дома. Но посмотрите, во что превратились наши «умиротворяющие» рейды по приказу диктатора… В бессмысленную бойню, в кровавый кошмар! Самсонов упивается властью и ведет нас к пропасти!

Голос Демида креп, наливаясь металлом. Казалось, он бросает обвинения не просто человеку – самой судьбе, само̆й истории.

– Я также обвиняю диктатора в мародерстве и грабежах чужого имущества, в том числе и государственного, во время так называемой эвакуации из «Новой Москвы». Эти бесчинства творились на ваших глазах. Это не достойно имперского офицера, это низко и подло!

Зубов на мгновение умолк, переводя дыхание. В зале стояла гробовая тишина. Демид чувствовал, что его слова попадают точно в цель, находят отклик в душах боевых товарищей.

– А еще я обвиняю Ивана Федоровича Самсонова в многочисленных смертях невинных мирных жителей. В том, что он утопил в крови Новую Москву и другие наши колонии, подавляя малейшее инакомыслие. В том, что он превратил цвет нации, наших лучших воинов – в безжалостных карателей и палачей! Я уже не говорю, что именно по его прямому указанию был жестоко убит наследник престола – Великий Князь Артемий Константинович и офицеры, поддерживающие его, там, во дворце Императора на Новой Москве-3…

При упоминании цареубийства по рядам прокатился гневный ропот. Преступление против Государя, сколь бы юн и неопытен он ни был – это святотатство, немыслимое кощунство для любого русского офицеров.

Уж кому-кому, а не Демиду, нужно было включать данный пункт в свою обвинительную речь, после того, как он самолично смертельно ранил Императора Константина Александровича. Но сейчас Зубов, впрочем, как и остальные собравшиеся, заворожено слушающие речь своего командующего, об этом инциденте не вспоминали. Потому, как их больше волновало ближайшее будущее, которое после слов контр-адмирала Зубова грозило кардинально поменяться.

– Ну, и наконец, я обвиняю адмирала Самсонова в неумелом управлении нашей Империей, которая, как мы все видим, катится в пропасть, – между тем продолжал свою яркую речь Демид Зубов. Его голос гремел под сводами конференц-зала, отражаясь от стен и порождая гулкое эхо. Казалось, сама обшивка могучего линкора вторит словам своего командира, подтверждая их весомость и правоту.

– За все эти деяния он должен понести суровое наказание…

В этот момент Зубов сделал эффектную паузу, обведя притихший зал тяжелым взглядом. Его глаза, обычно холодные и спокойные, сейчас пылали жарким огнем праведного гнева. Подбородок был решительно вздернут, губы сжаты в тонкую линию. Вся его поза, каждый жест излучали непреклонную волю и уверенность в своей правоте.

В конференц-зале линкора сейчас стояла гробовая тишина, адмиралы и капитаны как завороженные слушали и не отводили глаз от этого высокого статного гвардейца, возвышавшегося над ними на помосте, взгляд которого прожигал их насквозь. Казалось, время остановилось, замерло, подчиняясь магнетической силе личности контр-адмирала.

Собравшиеся затаили дыхание, боясь пропустить хоть слово. На их лицах застыло выражение напряженного ожидания.

– Наше с вами положение день ото дня все ухудшается и ухудшается. После нескольких месяцев изнурительной гражданской войны мы потеряли почти весь старый состав Черноморского флота и Гвардейской Императорской Эскадры, а главное, – лишились контроля над большинством звездных систем внутреннего сектора пространства, включая столичную, – продолжал дожимать присутствующих контр-адмирал Зубов. – Птолемей Граус и его союзники копят силы и окружают планету Санкт-Петербург-3, на орбите которой мы сейчас находимся, со всех направлений. Несмотря на победу в рейде к «Новой Москве», наше положение в этом противостоянии ухудшается с каждыми стандартными сутками…

Он говорил резко, отрывисто, словно военные сводки с секторов сражений зачитывал. Слова падали как выстрелы, как разрывы гранат, заставляя слушателей мысленно содрогаться от осознания масштаба катастрофы. Лица офицеров помрачнели, на них проступила печать тревоги и скорби по погибшим товарищам, по утраченным мирам, по былому величию.

– В это же самое время наш обожаемый лидер – Иван Федорович Самсонов предается пьянству и разврату, полностью игнорируя свои прямые обязанности главнокомандующего, а именно – возглавить объединенный космофлот, обучить новые экипажи и атаковать наших врагов немедленно, до того момента, как они первыми не прибудут сюда…

В голосе Зубова явственно послышалась боль – боль адмирала, видящего, как из-за глупости и эгоизма командира гибнут его «моряки» и космопехи. Эта боль находила живой отклик в сердцах слушателей, срывая с них цепи дисциплины и молчаливого подчинения.

– Сколько раз за последнее время диктатор посещал координаты нашего космофлота на орбите? Я отвечу за вас – ни одного… Чем диктатор помог вашим дивизиям, когда те по-прежнему остро нуждаются в скорейшей реорганизации, пополнениях экипажей и кораблей⁈ Вы снова знаете ответ – ничем…

Последние фразы Демид почти выкрикнул, вложив в них всю свою страсть, всю накопившуюся горечь и разочарование. Динамики взвыли, не выдерживая звуковой нагрузки. А по залу пронесся первый ропот, то ли одобрения, то ли возмущения.

Многие из присутствующих действительно к облегчению Зубова одобрительно закивали, соглашаясь со его словами. В их глазах вспыхнули искры решимости, кулаки невольно сжимались, словно в предвкушении скорой схватки. Демид видел это и знал – его слова попали точно в цель, разбудили дремавшие в душах товарищей гнев и жажду перемен.

Он чуть расправил плечи и шагнул вперед, вплотную к краю помоста. Его фигура, подсвеченная мощными софитами, отбрасывала на стену гигантскую тень – тень воина, готового повести за собой космофлот к победе или к гибели. Голос зазвучал ниже, проникновенней, с хрипотцой, словно в величественном завершающем аккорде:

– Все вы хорошо знаете меня, и знаете, на что я способен. Друзья, мои боевые товарищи, мы с вами прошли не одну космическую битву, где наши корабли сражались борт к борту с превосходящими силами противника… И теперь я прошу у вас поддержки моих дальнейших действий…

– Но, что вы собираетесь делать, господин адмирал? – недоуменно спросили сразу несколько человек в первых рядах. Их голоса прозвучали почти одновременно, сливаясь в единый взволнованный хор. На лицах офицеров читалось смятение пополам с надеждой – надеждой на то, что у их командира есть четкий план действий, способный вывести флот из того тупика, в котором они оказались.

– И как мы можем вам помочь? – добавил кто-то из глубины зала, выражая общее стремление поддержать своего адмирала в этот критический момент.

Зубов медленно обвел взглядом собравшихся, словно оценивая степень их решимости и верности. Его глаза, прищуренные и цепкие, казалось, проникали в самую душу, выискивая малейшие признаки колебаний или страха.

– Сейчас, в этот самый момент, находясь перед вами, я назначаю самолично себя новым диктатором Российской Империи и командующим Черноморским космическим флотом! – громогласно воскликнул Зубов, и его голос заполнил каждый уголок огромного конференц-зала. Эти слова прозвучали подобно приговору и одновременно обещанию – обещанию избавления от хаоса, в который ввергла всех их преступная политика прежнего лидера.

– И объявляю Ивана Федоровича Самсонова изменником и преступником! – продолжал Демид, чеканя каждый слог, словно вбивая гвозди в крышку гроба ненавистного диктатора. – Прошу всех, кто думает так же и поддерживает меня, последовать за мной… Обещаю, что не брошу вас на произвол судьбы, как это постоянно делает Самсонов! Я повышу каждого своего адмирала и капитана в звании, предоставив тем, кто его еще не имеет – дворянство…

В этот момент Зубов раскинул руки в стороны, словно желая обнять каждого из присутствующих, разделить с ними тяжесть принятого решения и ответственность за судьбу Империи. Его адмиральский мундир сверкал золотым шитьем в свете ламп, а лицо, обычно сдержанное и суровое, сейчас озарилось почти мальчишеской улыбкой – открытой, искренней, полной надежды и веры в лучшее будущее.

И эта улыбка стала спусковым крючком, разрядившим царящее в зале напряжение. Крики радости и поддержки на устах одних смешались со вздохами и ропотом недовольства у других. Большинство присутствующих с энтузиазмом поддержали Демида Зубова, готовые идти за ним, куда скажет этот храбрый адмирал. В основном то были командиры «резервных» имперских дивизий и гарнизонных эскадр, а также практически все капитаны гвардейских кораблей. Они вскакивали с мест, потрясая кулаками и выкрикивая здравицы в честь нового диктатора.

Однако дивизионные адмиралы самого Черноморского флота и некоторая часть командиров их кораблей, как и предполагал Демид, заняли сторону своего прежнего командующего – Ивана Федоровича Самсонова, не решаясь его предать и пожелавшие остаться ему верными. Они сбились в тесную кучку в дальнем углу зала и о чем-то возбужденно перешептывались, бросая на Зубова настороженные, полные тревоги взгляды. Некоторые уже потянулись к кобурам на поясе, готовые в любой момент пустить оружие в ход. Возможно, дело дошло бы до кровопролития прямо здесь и сейчас, если бы Демид не пресек эту попытку мятежа в зародыше.

– Я так и думал, что не найду поддержки именно у вас, господа «черноморцы», – обратился к ним Зубов, смерив непокорных адмиралов хмурым, тяжелым взглядом. В его голосе прозвучали стальные нотки, не предвещавшие ничего хорошего тем, кто вздумает перечить новоявленному диктатору.

– Но, тем не менее, я не намерен вас ставить к стенке или каким-либо образом наказывать за данный выбор, – продолжал Демид после короткой, напряженной паузы. – Лишь на время задержу на «Москве», чтобы вы не предупредили моего главного врага и вашего бывшего командующего.

– Очень благородно с твоей стороны, Демид Александрович, не убивать нас, – зло рассмеялся вице-адмирал Хиляев, командующий 15-ой «линейной» дивизии, и в данный момент по сути негласный лидер всех «черноморцев». Его низкий, раскатистый голос прозвучал как пощечина в наступившей после слов Зубова тишине. Глаза Дамира Ринатовича сверкнули недобрым огнем, губы искривились в презрительной усмешке. Весь его облик дышал вызовом и неприкрытой враждебностью к новоявленному диктатору.

Как мы помним, этот отважный адмирал один из немногих, кто остался в Черноморском флоте и поддержал Самсонова, когда тот решился на открытое противостояние с центральной властью и устроил мятеж. В отличие от остальных, таких как Василий Иванович Козицын, который перешел на сторону первого министра Грауса, или тех же Красовского с Гулем, которые хоть и поддержали в итоге своего командующего, но сделали это лишь после того, как поняли, что Самсонов одерживает верх и на его стороне сила. Дамир Ринатович Хиляев действительно видел в Иване Федоровиче лидера, способного удержать Российскую Империю от развала и до конца оставался рядом с ним, хоть и был не менее других расстроен моральным и интеллектуальным падением своего командующего, произошедшим с диктатором-регентом в последнее время.

Хиляев сделал шаг вперед, выйдя из рядов своих товарищей. Вице-адмирал скрестил руки на груди, расправил плечи и вскинул подбородок, бросая Зубову откровенный вызов. Его пронзительный взгляд будто вонзался в лицо бывшего гвардейца, стремясь прожечь в нем дыру.

– Истинным изменником и мятежником являешься именно ты, Демид Зубов, – продолжал говорить Дамир Ринатович. – Именно ты, а не наш командующий Самсонов, так привык предавать и убивать, и это для тебя уже не является чем-то необычным… Напомнить тебе о твоих скелетах в шкафу?

Эти слова, полные презрения, словно хлыстом полоснули по нервам присутствующих. По рядам офицеров пронесся приглушенный ропот – кто-то явно был согласен с Хиляевым, кто-то возмущался его наглостью. Несколько рук непроизвольно дернулись к кобурам с оружием. Казалось, еще мгновение – и в зале вспыхнет открытая схватка между сторонниками адмирала-диктатора и его противниками.

Однако Зубов сумел сдержаться и тем самым удержать своих сторонников. Лишь невероятным усилием воли он подавил в себе желание выхватить плазменную саблю и одним ударом снести наглецу голову. Демид понимал – сейчас не время и не место для разборок. Слишком многое поставлено на карту, слишком хрупко еще его положение нового лидера. Нужно действовать дипломатично, разделять и властвовать. Поэтому, сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, Зубов смерил своего визави ледяным взглядом и процедил сквозь зубы:

– Можешь и дальше плеваться ядом, Дамир Ринатович, и до конца своих дней лизать руку своего хозяина. Я же впредь больше не намерен служить такому недостойному человеку, как командующий Самсонов… Благородно прощаю тебе твою дерзость, вице-адмирал, потому что не желаю раскола в нашем космофлоте. Мы и так слишком слабы в сравнении с нашими настоящими врагами…

Эти слова, хоть и сказанные с нарочитым спокойствием, прозвучали как приговор. В них слышалась непреклонная решимость Демида идти избранным путем до конца, невзирая на любые преграды. И одновременно – упрек тем, кто в час испытаний думает о распрях и склоках вместо единения перед лицом смертельной угрозы.

Большинство присутствующих явно разделяли позицию Зубова. Дивизионные адмиралы и старшие командиры одобрительно закивали в знак поддержки, поочередно вставая за спиной Демида Александровича. Их суровые, закаленные в боях лица выражали непоколебимую веру в своего нового лидера. Взгляды, устремленные на кучку приспешников Самсонова у дверей, были полны неприязни и презрения. Стало ясно – чаша весов окончательно склонилась в сторону Зубова.

Демид почувствовал эту всеобщую поддержку каждой клеточкой своего существа. Его сердце затопила волна благодарности и любви к верным соратникам. Теперь он знал, с такими людьми можно свернуть горы, покорить галактику, совершить невозможное. Поэтому, вскинув голову и расправив плечи, Зубов решительно отвернулся от Хиляева и его сторонников, словно они уже перестали для него существовать. И обратился к своим истинным друзьям и единомышленникам:

– Остальных же я от всей души благодарю за поддержку! Вместе мы преодолеем все трудности и вырвем нашу великую Империю из пучины хаоса, поведения ее к новым свершениям и победам!

Эти простые, но искренние слова потонули в громе аплодисментов и восторженных криках. Офицеры, еще минуту назад напряженные и настороженные, теперь улыбались, хлопали друг друга по плечам, обменивались рукопожатиями. Их лица светились надеждой и уверенностью в завтрашнем дне. Они смотрели сейчас на Зубова как на мессию, спасителя, единственный луч света.

– Какими же будут наши дальнейшие действия, господин командующий? – вопрос, заданный одновременно несколькими голосами, прозвучал как нетерпеливая мольба. Все взгляды обратились к Демиду, ловя каждое его слово, каждый жест.

Новоявленный диктатор окинул собравшихся орлиным взором и коротко кивнул, принимая бремя верховной власти и ответственности за судьбы Российской Империи. В его глазах полыхнула несгибаемая воля и решимость победить любой ценой.

– Для начала – вы немедленно приведете в полную боевую готовность свои подразделения, господа, и будете ждать на дальних орбитах Санкт-Петербурга-3 моих дальнейших указаний, – ответил на это контр-адмирал Зубов. Голос его звучал твердо и властно, не допуская и тени сомнения. – Я же прямо сейчас вернусь во Дворец императора и совершу то, что должен совершить…