Текст книги "Тени Реальности: Полночь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алкар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10

На улице опять было глубоко за полночь. Я сидел и, все больше бледнея, баюкал свою ладонь, залитую перекисью водорода и йодом. Не поскупился, вылил по полной бутылочке. Завывая от боли в процессе поливания и посредственной перевязки, нашедшимся в глубинах шкафа куском бинта, своей многострадальной руки. Как же больно-то, а.

Перед глазами плыло. Я, конечно же, понимал, что с такими ранами надо идти к врачу. Ведь мясо было распорото во многих местах, кое-где вообще до костей. Но не ночью же. Да и идти к врачам с такими странными ранами паранойя моя бы не позволила. Мало ли... Начнут выяснять откуда и почему со мной такое случилось.

Поэтому, в состоянии полного отупения и обессиленности, мне приходилось просто сидеть на кухне. Не было сил заснуть. Режущая и ноющая боль не давала мне сделать этого. Постепенно я впадал в некую прострацию на грани дремы и бреда, ловя окружающую действительность прикрытыми глазами. В ушах нарастал непонятный шум, перед глазами метались огненные пятна. Боль как-то странно искажалась, воспринимаясь волнами огня, плавающих по моему телу. Все вокруг было необычным и непонятным. Чашка чая, с трудом заваренная и поставленная на стол, казалась то башней, то озером. Обе руки онемели и начинали казаться мне своеобразными древними щупальцами. Иногда вдруг превращаясь в косы и серпы. Гудение в ушах звучало разными голосами, шепчущими невнятную ахинею.

Короче говоря, воспринимать окружающую действительность адекватно я уже не мог. Помню только, что в этом бредово-дремлющем состоянии я пробыл очень долго. Только один раз его разорвал звонок проклятущего мобильного телефона и, не выходя до конца из "состояния нестояния", я взял трубку, услышав искаженный искуственными помехами голос:

– Ты так умен что нашел базу? И ты еще жив? – Мне показалось, что звук в трубке преобразовывался в серую лоснящуюся змею, которая попробовала прыгнуть мне на шею и задушить.

После долгого молчания я ответил:

– Убери змею. – Еще помолчал. – Я же говорил, что с вами расправлюсь. А я всегда держу свое слово. И еще. Не надо мне звонить поздней ночью. Спать мешаете. Ясно?

Ответом мне было молчание. Явно удивленное молчание. Настолько, что змея, усевшаяся мне на плечи, странно посмотрела на меня, сверкнула алыми глазами, и, расплетясь, уползла в трубку обратно к своему хозяину.

Еще немного помолчав, я решил вдруг уточнить:

– И это... Что стало с предыдущим звонившим мне? Любопытно. Я редко использую символическую каббалу. Не очень знаю эффекты. Не отвечай сразу, подожди секунду, мне надо чаю глотнуть.

И, положив телефон на стол, беру чашку, бывшую в этот момент почему-то слоном, выпил через хобот сладковатой жидкости. Пожевав и выплюнув пару мелких листиков, попавших в рот вместе с глотком, снова беру трубку:

– Ну так вот. Дождался? Расскажешь?

– Ты чего, безбашенный? – Мгновенно услышал я ответ.

– О! Знаешь язык... Значит, ты наш, местный. Давно завербовали? Или старая ячейка? – Искренне интересуюсь я.

Ответом мне, к сожалению, были короткие гудки. Вот сволочи, а. Даже поговорить не хотят. Хотя звонят то ночью, когда уже не положено тревожить самым обычным этикетом. Интересно, я сказал это вслух?

Выронив трубку, я откинулся на спинку кухонного дивана и ушел в свое странное болезненное состояние еще глубже. Окончательно теряя связь с реальностью, которая так видоизменилась, что превратилась во что-то другое и унесла меня совсем далеко.

Где я оказался? Не знаю, ведь мои инструменты восприятия действительности оказались притуплены и воспринять, что я вижу и где я вижу, понять я не мог. Была ли это Тень? Или полноценное дерево Другой Реальности? Бред? Непонятный вид Другой Столицы очень глубоко?

Видел я поля. Светило, висящее низко и злобно. Красный зрачок огромного солнца изливал массу ядовитого света на растительность и города. Но это было в этом странном месте явно привычно. Меня же несло куда-то еще дальше. Тянет или затягивает? Не могу понять. Начинаю слышать неясный мне звук. Тонкий, но низкий. Гул колеблет пространство вокруг, и так вздрагивающее от солнечного огня, падающего с небес.

Щелчок. Водоворот. Рывком ощущаю себя, уже как будто телесно. Стою, подняв одну руку в повелевающем жесте и опустив другую на эфес крестообразного меча-посоха. Не могу пошевелиться? Кажется, да, не могу. Пробую и слышу некий скрежет. Да что со мной такое? И где я оказался? Кто я, в конце концов? Марево перед глазами внезапно падает, и я начинаю прекрасно ощущать происходящее.

Я огромен. Меня много и я тяжел. Я стою, потому что я как статуя. Нет, стоп. Я и есть статуя. В моем металлическом теле плещется живая кровь. Только-только. Тепленькая, свеженькая, жертвенная. Чтобы я ожил? Или кто-то появился здесь, в статуе? Это некий культ?

Опускаю взгляд. Передо мной, внизу, у пьедестала, находятся коленопреклонные фигуры в черных балахонах. От них веет чем-то знакомым. Слуги Тьмы.

Слышу голоса, сливающиеся в единый хор вопросительных интонаций:

– Ответь, о Великий...

Думаю, как же я могу ответить, если я состою из металла, и, неожиданно для самого себя слышу собственный тяжелый и гудящий голос:

– Что могу я вам ответить? – Мимолетно думаю, что очень хорошо: остаток фразы не произнесся вслух. А то бы эти товарищи что-нибудь не то о своем любимом истукане подумали бы.

– Мы сил собрали и готовы к войне! – Обрадованный хор прозвучал мне в ответ. – Вернешься ли ты, о Великий, чтобы возглавить свои верные силы Тьмы?

Судорожно думаю и быстро отвечаю, пытаясь привыкнуть к столь необычному способу озвучивания своих мыслей:

– Нет, не вернусь к вам я. Мало слишком крови. Не верны вы моим заветам! Уйду у от вас в чертоги Тьмы и не вернусь...

Меня прервал возмущенный и испуганный хор голосов. Пришлось импровизировать:

– Но если зальете вы кровью земли и покорите все, и уничтожите жизнь до края – одобрю вас я и подумаю над возвращением. А пока исполняйте следующее: верните меня обратно в чертоги, откуда пришел я. А второе: уничтожайте все! Не останавливайтесь ни перед чем, чтобы я смилостивился над вами! В атаку! – Прорычал я последние фразы на грани инфразвука.

Склонившиеся подо мной балахоны зашевелились и засуетились:

– Конечно, о Владыка! Мы в сей же цикл Багрового Светила начнем войну! И возвращайтесь обратно в чертоги, не гневитесь!

Я почувствовал радость от того, что, кажется, вернусь обратно домой. И действительно, фигуры начали перемещаться и выстроились в форме девятилучевой звезды, подняв руки и начав что-то шептать своим невнятным хором. Меня подернуло, зрение затуманилось и только успел я напоследок напутствовать их:

– Предайте все огню!

И очнулся от резкой боли у себя на кухне, кажется, выкрикнув эту фразу в слух. Потому что склонившаяся над моей рукой жена умыльнулась:

– Даже в бреду все в мечтах о всемирной власти?

Я дернулся, чуть не помешав вовсю шедшему, оказывается, процессу перевязки над моей рукой.

– Давно приехала? – Тупо спросил я, глядя постепенно фокусирующимся зрением на жену.

– Зрение отшибло? – Мило поинтересовалась девушка. – Я только сапоги снять успела, как смотрю – тело на кухне лежит. Даже не переоделась...

– Давно моей лапой занимаешься? – Кажется, еще более тупо спросил я.

– Полчаса как. Сначала почистить энергией. Потом антисептиками залить. Думала, очнешься. А тебя крепко накрыло. – Она разрезала ножницами бинт и быстро перетянула ладонь двумя концами ткани, крепко завязав. – Все, готово. Жить, возможно, будешь. – Она усмехнулась.

– Добрая ты... – Улыбнулся я, сделав порыв подняться на ноги.

– Сиди уж. Горе луковое. Я тебя тоже очень-очень люблю. А теперь рассказывай, что у тебя случилось и в какую именно филейную часть ты влез. – Она села рядом со мной, обняв за плечи.

– Боюсь, сразу во все. – Вздыхаю.

И начал рассказывать. Во всех подробностях, перемежая фактологию событий своими предположениями и, время от времени, отбиваясь от ехидных комментариев супруги. Пару раз пришлось отвлечься на завтрак и ранний обед. Под конец рассказа голова уже гудела: я много говорил и мало спал. Если вообще это бредовое состояние, посетившее меня ночью, можно было бы назвать сном. Поэтому, закруглив повествование, я вяло поинтересовался, как прошла ее поездка и, не успев выслушать даже несколько слов, отрубился, обмякнув на кухонном диване.

К моему превеликому счастью, на этот раз мне ничего не снилось. Совсем ничего. Мое измученное сознание наконец получило отдых, дарованный милостивым иногда подсознанием. Спал я долго, судя по всему.

Потому что очнулся я на том же диване, а за окном начинало светать.

Тяжко зевнув, едва не вывернув себе челюсть, я пожевал губами и потянулся. Всё тело, естественно, затекло. Единственное, что я был заботливо укрыт лёгким одеялом. Видимо, постаралась супруга. Не помню, чтобы я вставал перед тем как меня вырубило. Однако же и горазд я спать. И как же теперь всё болит. Включая голову. Хотя она, скорее, просто шумит, не давая внятно думать. Задумчиво ворочаю шершавым языком, пытаясь прикинуть, есть ли у меня сейчас силы встать или стоит обратно рухнуть головой на стол и, отдавливая себе щеку и нос дальше, отрубаться.

Наконец в мутном сознании возникла правильная мысль о том, что если я так сделаю, то мне станет ну совсем плохо. Переспать, к тому же в такой позе, это совсем нехорошо, а скорее неприятно. Надо подняться. Тут, собственно, я вспоминаю, что случилось и бесстрастно поднимаю ладонь к глазам. Она вся обмотана бинтами. С некоторым интересом срываю кое-где прилипшие бинты и вижу что произошло почти невероятное. Ладонь жива. В смысле, она вся покрыта рубцами и свежими шрамами, но уже зажившими. Такими розовыми, зазудевшими слегка от обволокшего их свежего воздуха. Значит, регенерация произошла и очень быстро. Тогда понятно с чем связана моя спячка. Да и жена, скорее всего в буквальном смысле, свои руки к этому тоже приложила.

Поднявшись, я потянулся и, помахав посвежевшей ладонью в воздухе, зевнул ещё раз, начиная озираться в поисках кружки. Сушняк был страшный. А кофе – решение всех проблем. Вместе с неизменной сигаретой забьет мне головную боль и зальет жажду. Оставалось только найти чашку. И решить пару проблем. Как-то разобраться с неведомой сектой непонятно откуда упавшей мне на голову. Ну и получить свои деньги, в конце-то концов!

Но так как большие дела начинаются с малого, а получение денег – это большое дело, я, в качестве первого шага, закурил спешно найденную сигарету. С которой направился на балкон. В комнате спала жена, поэтому я прокрался на цыпочках. Наверное, я бы мог идти и как обычно. Потому что всё равно по рассеянности, хлопнул балконной дверью так, что проснулась бы даже жертва некроманта. Ну, задумался я по дороге, задумался.

В мою многострадальную голову пришла мысль. И это была правильная, хорошая мысль. Которая мне сильно понравилась своей лаконичностью и разумностью. Наверное, первая разумная мысль за последнее время. Может на мои мыслительные способности так благотворно влияет присутствие благоверной?

Пытаясь не чувствовать своей спиной, явно обращенный на меня сонный и злобный взгляд супруги, которая пыталась прожечь в моей спине астральную дырку, я раскрыл балконное окно и наконец-то выпустил из легких дым резким толчком. Мысли окончательно побежали в нужном и деловом, как мне кажется, русле. А родилось у меня следующее. Надо звонить Александру. Причем не только для того, чтобы повышать оплату, это само собой будет сказано...

Дверь хлопнула и я вздрогнул, уронив на пол пепел. Оглянувшись, увидел любимую и рефлекторно выдохнул. Действительно, а кого я еще мог сейчас увидеть? Паранойя, будь она неладна. Но разве кто-нибудь может сказать, что она безосновательна?

– Чего шляешься ни свет ни заря? – Хмуро выдала любимая.

– Котенок, мне мысль в голову пришла. Пошел покурить, обдумать. – Виновато улыбнулся, думая куда бы спрятаться. Вроде некуда.

– Гм... Ясно. Думай себе дальше, а я дрыхнуть. Только час назад от тебя отошла. Пока руку не починила... Поэтому не мешай, понял? Голову оторву... – Она сладко зевнула и, чмокнув меня в щеку, прикрыла дверь и ушла спать.

Приложив голову к холодному стеклу, я продолжил думать, подавляя подступающее отупление. Мне надо думать, раз начало получаться. Так вот. Необходимо назначить встречу с Александром. Как можно быстрее, причем у него дома. И взять в руки вещи его дочери. И хорошо так их подержать, с правильными артефактами рядом. Считать по ним информацию. Выйти на местоположение девочки через них. Потому что этот путь мои дорогие и способные противники вряд ли смогли заблокировать. Привязка через самое ценное для человека обычно неснимаема. Надеюсь, что девочка действительно любила свои игрушки или что там у нее было и чем они там сейчас в таком возрасте увлекаются?

Если карты, выпадения в Тени и связи – бессильны. Значит надо идти самым тупым и энергозатратным путём от дурака. Я просто узнаю её местонахождение, что мне и нужно. Как первая часть. А Александру – чуть ли не как основная. Единственное, что они могли бы с этим выходом сделать... Дьявол, дьявол и ещё раз дьявол! Они же могут устроить пожар у клиента. Если додумаются, что я до этого додумался. Надо спешить!

Выкинув окурок из окна, плотно пртворяю окно и пытаюсь вспомнить где я оставил мобильный телефон. Кажется, на кухне. Значит, долго шастать по спальне, мешая спать любимой не придётся. Отлично. Может быть, когда она только проснётся, наверное к вечеру, у меня уже будет вся необходимая информация. Как всё просто. Лишь бы не спроектировать обратное. Как говорят в народе – не сглазить. Хотя сглаз, это, конечно же, несколько другое...

Ладно, не будем отвлекаться. Аккуратно прокравшись на кухню, выуживаю из-под наплоставаний бумаги, и прочего очень нужного мусора, мобильник. На секунду застываю, собираясь с силами. Внутри меня начался мандраж и активизировалось сильное волнение. Заплясали пальцы, как и обычно, когда я готов к важному поступку. Щелкаю по клавише вызова, когда в списке контактов найден нужный номер.

Гудок. Ещё гудок. И снова. Когда же он возьмёт трубку? Не помер ли? Иначе вообще всё это бессмысленно и я ввязался в опасное дело без надежды даже на оплату. Меня тогда убьют даже не добравшиеся сектанты, а земноводное зеленовато-бурых тонов, оплетающее мою грудь и уже шевелящееся в сторону шеи...

– Алло? – Раздался усталый и одновременный нервный голос в трубке.

Глава 11

Я держу в руках небольшого, но тяжелого металлического солдатика. Со смазанными чертами, но с очень отчетливой и достоверной винтовкой. Такой был у меня в детстве, подумалось и уплыло. Пытаюсь сконцентрироваться на нём, уже понимая, что это чуть ли не последний шанс для всего моего дела и попытки не только выпутаться из происходящего, но и получить своё уже давно заслуженное вознаграждение. Веки дергаются от напряжения, когда я вливаю в сталь энергию, порцию за порцией. Чтобы активизировать, сделать заметными, все возможные следы.

Выпускаю из пальцев щупы, которые продираются сквозь внешние слои защиты твердого металла. Вглубь, туда, где хранится информацию о том, кто его любит, кто с ним связан. На лбу выступают неприятные, жгучие капли пота, пока пылающие перед моим внутренним взором ленты вгрызаются внутрь солдатика и оплетают его структуру, охватывая каждый глубинный уровень.

Наконец где-то под куполом черепа, почти под самой макушкой, ощущаю щелчок и мне в мозг ручейком начинает втекать информация. Сначала тонким, но всё усиливаясь. Превращаясь в полноводную реку чувств, знаний, образов и обрывочных слов. Меня захлёстывает этой волной. Я забываю кто я и что я, плывя по потокам, заполнившим мой мозг.

На поверхность сознания успевает выплыть единственная собственная мысль: "покурить бы", но тут же тонет в водовороте моря новых образов, как будто в яркой вспышке. Я пропускаю всё это сквозь себя, ныряя в сей поток, как можно глубже. Забывая о том, что я стою посреди комнаты с обгоревшими обоями, что на меня напряжённо смотрит Александр, что по моим вискам и щекам стекают капли пота, что мои руки дрожат и ходят ходуном...

...Беру солдатика в руки, приподнявшись на цыпочки и сняв его с полки. Не понимаю, почему папе не нравится то, что мне он нравится. Он же такой хорошенький. И почему играть с ним это не для девочек? Он лучше чем эти куклы. Нет, их я тоже люблю, но он другой... Совсем другой. С ним часто и не поиграешь, только когда солдатиковое настроение, вот. Задумываюсь: а когда оно бывает, это солдатиковое ощущение?...

...Вроде папа с мамой спят уже. И не подойдешь к ним. Не спросишь: что это такое. Та война, которую вчера по телевизору показывали. Где взрывы, танки. Какие-то машины ездят. И над непонятным зданием солдатики, такие мой, личный, флаг поднимают. Да и не ответят, отмахнутся. Мама скажет, что мне рано. Как будто я маленькая! А папа вообще... Не для девчонок! Я что, хуже этих мальчишек, что ли?!

Вот! Надо у него и спросить. Он должен знать. И как раз все спят. Ругаться не будут, смотреть как-то странно, шептаться. Говорит он редко со мной... Но сейчас ведь у меня такой серьёзный вопрос! Он должен ответить! Он понимает! Он всегда отвечает когда мы одни и у меня такие вопросы, которые "не для девчонок!" Может мама ошиблась и это я должна была быть братиком! Которого они так и не нашли... А может нашли! Но со мной перепутали!

Вскакиваю с постели, аккуратно поправив одеяло, чтобы оно не упало, и приподнимаюсь, снимая его с полки. Темно, но я даже на ощупь знаю все свои игрушки! А он вообще не игрушка. Эти взрослые только ничегошеньки не понимают. Что игрушка, как любимые куклы, а кто – собеседник. Но это ведь мой маленький секрет, да?

Поправляю тяжеленную винтовку в его руках. Наш секрет, правда? Так вот, скажи мне, что это было такое, когда...

...И тут уже я, Ярт, колдун, мехашеф и многое другое в одном лице на мгновение выныриваю из потоков. Шок настолько силён, что в мозгу горит огненными буквами мысль: девочка не проста. Она медиум. И не только... Ещё она...

Но меня уже засасывает обратно и я погружаюсь в столь сильные эмоции и видения, что не могу додумать появившиеся идеи.

...Так вот, скажи мне, что это было такое, когда была эта война. Какая-то особая, которую по телевизору показывали. И там такие как ты были! Покажи! Скажи, слышишь! Топаю ногой в возмущении, потому что он молчит. Понятно всё с ним. Не ответит, пока его сильно не попросишь и не покормишь. А то у него сил, у лентяя, говорить нет.

Баюкаю солдата в левой руке, согнув правую ладонь лодочкой. Засыпаем, засыпаем, ещё немножечко... Такой вкусной светящейся и полезной кашки в ладонь... Вроде достаточно. Всё! Я хочу знать о том что в телевизоре! Поэтому ешь и говори. Сую солдату ладонь и каша исчезает с неё. Глупые родители сказали бы что это всё игра, как же.

И тут солдат наконец отвечает мне...

...Много-много солдатов и странных, плохих, других солдатов: бегут, стреляют из своих тяжеленных винтовок и ещё ружей, названий которым я не знаю. Хочется кричать, орать нашим солдатам: сзади подбирается махина! Она как танк! Может она и есть танк? Пока задумываюсь – хорошие солдаты уже падают и умирают. Что такое умирать я уже знаю. И не только когда умерла собачка... Как люди, в основном солдаты, умирают – я уже знаю. Пусть родители и не говорят. Считают что я девочка, ха! Я взрослая. Мне мой солдат уже показал все эти картины. Жалко солдатов... Которые хорошие. Они так падают и дёргаются. А потом и не дёргаются. И он мне объяснил, что это всё. Смерть. Этого даже мальчики не видели и не знают. С которыми я в подготовительный класс хожу. Но я не говорю. Это мой маленький секрет. Нет, большой. И не мой, а мой и солдата.

Что тут происходит? Ну вот, отвлеклась. Солдат же обидится. Он мне тут всё рассказывает и показывает. Присмотреться надо. Какой ужас. Хочется закрыть глаза. Но не получается, ведь это рассказ. Вижу какой-то странный подвал. Как чулан, но именно подвал. Взрослые и непонятные слова, но я их запомню и пойму. Две страшные фигуры стоят у камина и что-то обсуждают. Прислушиваюсь получше:

– Рейх падёт и это уже не обсуждается. – Сверху раздался гулкий удар, как будто в подтверждение его слов.

– Да... Поэтому надо что-то делать. Бесноватый ещё жив? Пока он жив, он не даст нам уйти и скрыться. – Отозвался собеседник первой фигуры.

– Он уже совсем неустойчив. Продолжает ждать что Тёмные Неизвестные ему что-то скажут. Но они с ним не говорят больше. – Усмешка. – Он ощущает пустоту и страх. Не контролирует себя. Скоро покончит с собой.

– И у нас есть время чтобы уйти. – Отчеканил фразу другой.

– Именно. – Пауза. – Меня интересует, уйдём ли мы одни... Или пусть все спасаются как хотят?

– Само собой. Главное, чтобы нам никто не помешал. То же Аненербе. Ведь мы же заберём с собой именно их артефакты, не так ли? – Смех, прерванный взрывом ещё одного снаряда.

– Не беспокойся об Аненербе. О них знают очень многие. А о том, что мы им, скажем так, помогали... Почти никто не знает. Поэтому до них доберутся, как бы они не убегали. Или русские, или евреи, или американцы. Им будет не до нас. Мы же... В их тени окажемся забыты.

– Отлично. Давай займёмся подготовкой прямо сейчас. Жалко, конечно, что Иоганес Максимилиан фон Вальденвольф не с нами. – Тяжелый вздох одной из фигур. – Поэтому всё будет совсем сложно.

Обе фигуры помолчали, допивая вино из ажурных бокалов. Наконец одна из фигур бросила пустой сосуд в камин. Раздался тонкий хруст.

– Кстати, мне кажется, что за нами кто-то следит...

Я ощутила испуг и обернулась в поисках солдата, чтобы он меня защитил. Странные слова и выражения застряли где-то в горле, вызывая тошнотворный привкус.

Очнулась. Стою, баюкая в похолодевшей ладони солдата...

...Очнулся. Выронив из окончательно ослабевших пальцев солдатика, упавшего на пол с гулким стуком, я опустился на корточки, выудив из кармана пачку сигарет. Александр всё также стоял и смотрел на меня.

– Подойди и прикури мне, дорогой клиент... – Тихо усмехаюсь дрожащими губами.

– Что ты увидел? – Вопрос обращенный ко мне сопровождается щелчком колесика зажигалки.

Втягиваю спасительную отраву в свои лёгкие, надолго задержав дыхание. В сознании мысли постепенно складываются в правильный узор, собирая паззлы, кусочки и загогулины в цельную картину увиденного и понятого мною. Грудь понемного начинает жечь и я резко выдыхаю струйки дыма через нос, запрокинув голову к потолку, покрытому разводами копоти.

– Я увидел не слишком хорошую картину, мужик. – Делаю ещё одну резкую затяжку. – Солдатика я беру с собой. И сейчас мы с тобой идём на кухню с этого твоего пожарища подальше. Там всё обсудим. Извини, но курить я буду везде.

– Кури сколько угодно. Уже всё равно. Если ты прекратишь этот кошмар, то я тебе ещё больше денег отбашляю, чем даже мы обговорили до твоего... экзерсиса с этой штуковиной. – Он указал на металлического солдата, валявшегося на полу.

Усмехаюсь. Вот это уже совсем лишние слова. Я то может и ничего. Но моя земноводная тварюга по имени Жаба это запомнит.

– Заметано. Двинули. – С ощутимым скрипом в коленях, поднимаюсь на ноги и, подхватывая несчастный артефакт девочки-медиума, отправляюсь за клиентом в коридор, часто затягивая дым как можно глубже. Внутри меня поселилось отныне серьёзное волнение, которое я пока не хотел показывать. Никому. До тех пор, пока не привыкну к новым знаниям и не успокоюсь.

Кухня была большой. Очень большой. Я бы её по размерам скорее столовой назвал. Вот и зачем людям, у которых есть хоть какие-то деньги такие большие размеры жилья, если они бессмысленны? Комплексы что ли свои сублимируют? Ладно, это не моё дело. Пусть живёт как хочет. Главное, чтобы деньги платил.

Усаживаюсь на попавшееся кресло, стряхивая пепел в пододвинутую мне пепельницу. Кивком благодарю Александра за это и сделав ещё пару глубокомысленных тяг, давлю сигарету о дно керамики. Мельком думаю, что онеплохо бы купить себе ещё и такую пепельницу как у него. Симпатичная.

– Так вот. – Поднимаю указательный палец и нацеливаю его на бизнесмена. – Теперь вы абсолютно точно сами понимаете что не вы главная цель. Главная цель – ваша дочь. И я вам объясню почему.

Александр молчаливо ждёт продолжения, заваривая себе кофе. Интересно даже, какую кружку за последние часы и ночь?

– Продолжаю откровения. – Усмехаюсь, жуя холодные губы зубами. Противная привычка. Не до крови бы искусать себя. – Ваша дочь – медиум. Сильнейший в России на данный момент несмотря на возраст. Возможно, при взрослении и обучении – сильнейший в мире. На всей нашей никчёмной планетке. Понятно?

Закуриваю следующую сигарету, уставившись на гигантский холодильник. В нём только жертв некроманта хранить, честное слово. Зачем ему такой?

– Молчание – знак согласия, да. Поэтому вы зря считали что с ней что-то не так. Вообще для правильной семьи иметь столь одарённое потомство всегда большое счастье. При правильном обучении...

– Мы не правильная. – Он выделил это слово жёсткой интонацией, перебив меня. – Семья. Мы самая обычная успешная семья. И в жизни не хотели ни медиумов, ни древних сект, ни ещё каких вещей. Пойми меня, Ярт. Мы не из вашей песочницы, где водятся сумасшедшие колдуны и черти пополам с бесами. – Александр выдохся на эту вспышку эмоций и только махнул рукой в завершение.

– Возможно. Но уже – из нашей песочницы. Поэтому слушай. – Не менее жёстко отвечаю ему я. – Не имея правильного обучения, она нашла себе артефакт, через который смогла видеть другие миры и времена. Этого самого солдатика...

– Всегда знал, что его надо было выкинуть ко всем чертям! – Вновь вспыхнул клиент.

– Заткнись! Идиоты, а! – Вспылил уже я. – Тогда ты бы убил её! Или себя! Или жену! Потому что Силе всегда нужен выход, понял? Вам уже как год повезло, что она нашла себе хоть что-то. Иначе тут бы всё уже рухнуло от возмущений в энергетических потоках. – Обвожу рукой кухню.

– Зато рухнуло сейчас... – Пробормотал быстро остывший от моей отповеди бизнесмен.

– А это произошло из-за солдатика, да. – Качаю головой, задумчиво катая в пальцах зажжённую сигарету. – Потому что ей остался только один артефакт, который она могла интуитивно найти. Который был сделан из правильного металла, с сильной энергетикой, нелюбимый никем кроме неё самой, что важно. Чем больше вы не любили её увлечение, считая это не женским занятием, тем сильнее была её связь с артефактом. Так-то, Саша. – Хмыкаю я, снова отправляя сигарету в рот и делая торопливую затяжку.

Александр переваривал мои слова, и я продолжил:

– С учётом же направленноти артефакта на войну... Даже не так: Войну. Ту самую. Великую Отечественную. Она видела картины из неё. Направляя свои способности медиума в опасное для своего возраста русло. К тому же без обучения...

– Я понял, что всё было совсем плохо. Какая связь с тем что началось? – Резко спросил клиент, медленно серея. Кажется, внутренняя нервозность, усиленная моими словами, начала его доканывать.

Приподнявшись, для большего эффекта, зачем же ещё, из кресла, тыкаю в него искрящим окурком:

– Прямая. Слушай. Я всегда отрабатываю свои гонорары. – И мешком картошки оседаю обратно в кресло, туша бычок в пепельнице. – Её почувствовала некая секта. Скорее всего, во время её хождений по прошлому. Решила похитить.

– Это уже понятно. Но зачем? – Просто спросил Александр.

– У меня есть предположения по этому поводу. Но для точного ответа. Кто её похитил. Зачем. Наконец: где она. Мне нужно совершить ещё одно считывание с этого артефакта. – Потрясаю солдатиком. – Для этого мне нужно кое-что. Не дополнительные деньги, нет. Это уже оплачено тобой при повышении оплаты при встрече, прости за почти что тавталогию.

– Тогда что?

– Отцовская любовь. – После некоторой паузы отвечаю я. – Ты ведь её действительно любишь?

Клиент откидывается на своём кресле, уставившись на меня во все глаза, как говорят в народе:

– Да... А что? В смысле... Зачем тебе это? Неужели, если бы я её не любил, я бы к тебе обратился за такие деньги?

– Не в том суть. Это хорошо. Значит, ты сможешь оказать помощь. Возьми его в руки. – Протягиваю через столик ему солдатика.

Александр принимает в подставленную ладонь фигурку.

– Теперь? – Повисает в воздухе его вопрос.

– Теперь ты возьмёшь его в обе ладони и будешь очень чётко и искренне. Только искренне! Задавать себе мысленно следующий вопрос: "где же моя любимая дочь?". Представляя её себе. Особенно в те моменты, когда вы были наиболее счастливы. Взаимно. Не знаю там... Торт на день рождения ели. Или ты ей сказку читал. Вспомни сам нужные моменты. Ясно?

– Да. Затем? – Задаёт новый короткий вопрос клиент.

– Затем ты отдаёшь его мне и молча следишь за моим состоянием. Если мне станет совсем плохо... Ты увидишь это как пену на губах, или очень серьёзные судороги... То начинаешь меня откачивать. И главное: приводить в сознание. Можешь даже бить! Главное, чтобы я очнулся. Хоть в лицо, хоть под дых. Это даже эффективнее. Понял?

Тот молча кивает.

– Представляй. Через пару минут отдавай мне. И что дальше – уже знаешь. А я успею выкурить крайнюю сигарету. – Ухмыляюсь, проведя ладонью по губам. Действительно прикусил до крови. Вот же ж...

Закуриваю, чувствуя себя ходячей пропагандой курения. Из серии: один против всего МинЗдрава. Сосредоточенно курю, концентрируясь на каждой порции никотина, всасывающейся в кровь. Мне нужны все резервы. Привет, шаманы доколумбовой Кубы. Время течёт незаметно. Только тихий треск прессованного табачного листа отмеривает оставшийся мне до очередного глубокого погружения срок. Мерное дыхание Александра, чуть не со слезами смотрещего на солдатика, сжимаемого его большими ладонями. Моя потихоньку успокаивающаяся паранойя. Она уступает место холодной и злой решимости продолжить дело, чтобы его наконец завершить.

– Всё. – Клиент пожимает плечами. – Я думал о том, как... Впрочем, для тебя это неважно.

Отдаёт мне обратно игрушку. Ставшую в руках малолетнего медиума сильным артефактом. Я принимаю солдатика в ладонь, глядя на него. Да... Он настроен на поиск. Всё же, как это ни удивительно для современного бизнесмена, на мой, по крайней мере, взгляд, он её действительно сильно любит. Настоящей отеческой любовью. Наверное, эта любовь – единственная отдушина для его эмоций. Не моё, однако, дело. Мне надо работать.

Прикрываю глаза, поудобнее устраиваясь в кресле. Утопаю в нём целиком, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов.

Перед моим взором быстро проносится весь прошедший день. Это необходимо для настраивания логической цепочки. Я же должен запомнить всё что увижу. Значит, подсознание должно не только видеть, но и быть чётко структурированно.