Текст книги "100 великих научных открытий"

Автор книги: Дмитрий Самин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

ТЕОРИЯ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

Социалистические доктрины – неотъемлемый элемент мечтаний человечества о счастливой и справедливой жизни. Одна из самых первых рационально обоснованных социалистических идей была высказана уже в философии Платона. С тех пор их возникало и исчезало огромное множество. Наиболее известны имена великих «утопических социалистов»: Сен-Симона, Фурье и Оуэна.

Увы, их взгляды в чисто научном плане не были состоятельны. В основном то была критика существовавшего в то время общественного строя, а также ряд интересных догадок о направлении будущего общественного развития. Однако работы Сен-Симона, Фурье и Оуэна в целом не имели серьезных теоретических оснований. Исправить этот недостаток взялся немец Карл Маркс.

Карл Маркс (1818–1883) родился в семье преуспевающего трирского адвоката. Отец отправил его учиться в Боннский университет. Там Маркс увлекся философией и вскоре стал активным участником семинара, руководимого профессором Ругге. Когда тот за прогрессивные взгляды был лишен кафедры, Маркс в 1836 году перебрался в Берлин.

После блестящей защиты докторской диссертации Маркса должны были оставить в университете для подготовки к профессорской должности. Однако он не был согласен с консервативной политикой руководства университета и отказался от столь выгодного для него предложения. После этого двери германских университетов для него были закрыты.

В 1842 году Карл покинул Германию и уехал в Англию, где впервые встретился с Фридрихом Энгельсом (1820–1895), ставшим его другом, соратником и соавтором.

Свою общественную деятельность Маркс начал в качестве журналиста, отправившись в 1843 году вокруг Европы. Затем он переехал в Брюссель, где встретился с Энгельсом. Вместе они создали Союз коммунистов и в 1848 году написали «Манифест Коммунистической партии», где, в частности, писали о том, что борьба рабочих может закончиться революцией, в ходе которой капиталистическая система будет заменена коммунистической.

Подобные идеи вызвали шок в правительственных кругах континентальной Европы, после чего Маркса выслали из Брюсселя, а затем из Франции и Германии. В 1849 году Маркс вместе со своей семьей перебрался в Лондон. Именно там с помощью Энгельса он и начал развивать свои коммунистические идеи. Энгельс владел ткацкой фабрикой в Манчестере, которая и дала исходный материал для экономических трудов Маркса.

В 1867 году Маркс опубликовал первый том «Капитала», который стал основным трудом его жизни. После его смерти Энгельс опубликовал второй и третий тома. В этой книге Маркс пытался предвидеть будущее и писал о том, что сосредоточение управления бизнесом в руках очень немногих богатых капиталистов вызовет экономический хаос. И тогда начнется революция, и рабочие одержат верх.

В основе экономической теории Маркса лежат представления о стоимости и прибавочной стоимости, разработанные Давидом Рикардо (1772–1823), из всех предшественников-классиков ближе всего находившегося к его позиции. Маркс видоизменил их для обоснования неизбежности торжества социалистических идеалов.

Краеугольный камень экономической теории Маркса – учение о прибавочной стоимости. Подходя к исследованию прибавочной стоимости, Маркс указывает: «Природа не производит на одной стороне владельцев денег и товаров, на другой стороне владельцев одной только рабочей силы. Это отношение не является ни созданным самой природой, ни таким общественным отношением, которое было бы свойственно всем историческим периодам. Оно, очевидно, само есть результат предшествующего исторического развития, продукт многих экономических переворотов, продукт гибели целого ряда более древних формаций общественного производства».

Прибавочная стоимость есть разница между стоимостью, создаваемой трудом наемного рабочего, и стоимостью его рабочей силы. Капиталист получает ее тогда, когда созданные трудом наемных рабочих товары будут реализованы и сумма денег, полученная от их продажи, превысит его затраты на производство этих товаров. Таким образом, капиталист получит свой доход после завершения кругооборота капитала. Доход капиталиста выступает как разница между продажной ценой товара и суммой капитала, затраченного на его производство, как порождение капитала.

Прибавочная стоимость, как показал Маркс, не может возникнуть из товарного обращения, поскольку оно знает лишь обмен эквивалентов. Она не может возникнуть и из надбавки к цене товаров, так как взаимные потери и выигрыши покупателей и продавцов уравновесились бы, а на деле обогащается весь класс капиталистов. Таким образом, возрастание стоимости денег, которые должны превратиться в капитал, предполагает, что владелец денег должен найти на рынке «такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, – такой товар, фактическое потребление которого было бы процессом овеществления труда, а следовательно, процессом созидания стоимости. И владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это – способность к труду, или рабочая сила». Капитализм есть высшая ступень развития товарного производства, на которой товаром становится не только продукт труда, но и рабочая сила человека.

Предшествовавшие экономисты отождествляли прибавочную стоимость с теми или иными ее конкретными формами – прибылью, рентой, процентом. Маркс исследовал вначале процесс производства прибавочной стоимости независимо от тех форм, в которых она проявляется на поверхности жизни буржуазного общества. Затем, рассмотрев движение капитала, он показал, как прибавочная стоимость выступает в форме прибыли, процента и ренты.

Являясь источником стоимости, труд сам не имеет стоимости. «Как деятельность, создающая стоимость, он также не может иметь особой стоимости, как тяжесть не может иметь особого веса, теплота – особой температуры, электричество – особой силы тока». Рабочий продает капиталисту не труд, а рабочую силу. Когда рабочая сила становится товаром – а это происходит лишь при определенных исторических условиях, – ее стоимость определяется трудом, общественно необходимым для ее производства и воспроизводства.

«Иными словами, – пишет В.А. Леонтьев в книге „К изучению 'Капитала' К. Маркса“, – капиталист обогащается не вследствие нарушения закона стоимости, а, наоборот, в результате действия этого закона, его дальнейшего развития и распространения, его наиболее полного господства, когда и рабочая сила человека становится товаром». Покупателю этого специфического товара «принадлежит и функционирование рабочей силы, границы которого отнюдь не совпадают с границами количества труда, необходимого для воспроизводства ее собственной цены». Именно этим обстоятельством обусловлено производство прибавочной стоимости. «Прибавочный труд рабочей силы есть даровой труд для капитала и потому образует для капиталиста прибавочную стоимость, стоимость, за которую он не уплачивает эквивалента».

«Только та форма, – пишет Маркс, – в которой этот прибавочный труд выжимается из непосредственного производителя, из рабочего, отличает экономические формации общества, например, общество, основанное на рабстве, от общества наемного труда».

При капитализме жажда прибавочного труда совершенно безгранична. Капитал обнаруживает «поистине волчью жадность к прибавочному труду».

«Выяснив сущность капитала и тайну его самовозрастания, Маркс переходит к рассмотрению производства абсолютной прибавочной стоимости, – отмечает Л.А. Леонтьев. – В этой связи он дает чрезвычайно важный анализ процесса труда в условиях капитализма, когда процесс труда является единством процесса труда и процесса увеличения стоимости, или производства прибавочной стоимости.

Маркс показывает, что стоимость товара – рабочая сила и стоимость, которую получает капиталист путем производительного потребления этого товара, представляют собой две разные величины…

…Маркс впервые раскрыл различие между постоянным и переменным капиталом: мертвый труд, овеществленный в постоянном капитале, противопоставляется живому труду, способному не только сохранять и переносить старую стоимость на продукт, но и создавать новую стоимость.

Деление капитала на постоянный и переменный имеет важнейшее значение в теории прибавочной стоимости Маркса. Благодаря этому отделяется та часть капитала, которой капитал обязан своим увеличением, от другой части, которая в своей величине не изменяется. Это деление капитала является естественным выводом и следствием анализа двойственного характера труда, данного Марксом…

…Капиталиста интересует не потребительная стоимость производимых на его предприятии товаров, а их стоимость, поскольку в ней содержится прибавочная стоимость, произведенная неоплаченным трудом рабочих. Его цель – не удовлетворение потребностей общества, а получение прибавочной стоимости, увеличение стоимости капитала».

К.Маркс: «Как единство процесса труда и процесса образования стоимости, производственный процесс есть процесс производства товаров; как единство процесса труда и процесса возрастания стоимости, он есть капиталистический процесс производства, капиталистическая форма товарного производства».

Производство прибавочной стоимости – такова цель всего процесса. Рабочий превращается в «персонифицированное рабочее время», подобно тому, как капиталист выступает как персонифицированный капитал.

Определив понятие относительной прибавочной стоимости, Маркс вслед за тем исследует три главные исторические ступени повышения производительности труда капитализмом: простую капиталистическую кооперацию, разделение труда и мануфактуру, машины и крупную промышленность.

Подобно всем другим средствам развития производительности труда, машины при капитализме призваны удешевлять товары и тем самым сокращать необходимую часть рабочего дня, чтобы могло расти прибавочное рабочее время: они представляют собой не что иное, как «средство производства прибавочной стоимости».

«Возникает вопрос: как в свете всего сказанного относиться к Марксу как к теоретику-экономисту? – пишет в своей книге В.Н. Костюк. – Является ли он великим ученым или „популистом“, стремящимся создать себе популярность раздачей невыполнимых обещаний всем тем, кто недоволен своим общественным положением?

При ответе на эти вопросы лучше всего… исходить из структуры самой теории Маркса, как она изложена в „Капитале“ и в других его произведениях. И тогда обнаружится, что его теория, весьма интересная в отдельных аспектах (переменный капитал, прибавочная стоимость, схемы воспроизводства и т. д.), в целом логически несовместима (т. е. все сделанные им утверждения не могут оказаться вместе истинными). Можно, как мы показали, принять либо его теорию прибавочной стоимости, либо его теорию экономического развития под воздействием НТП. Каждая из них имеет свои достоинства. Однако нельзя принять одновременно обе эти теории, поскольку их посылки несовместимы».

ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ СОССЮРА

С семидесятых годов XIX века развитие языкознания вступает в новый этап. Период глобальных философских систем и стремлений к широким обобщениям окончательно уходит в прошлое. Преобладающей доктриной в науке становится позитивизм.

В позитивизме не оставалось места ненаблюдаемым явлениям и не подтвержденным фактами концепциям. Широкие обобщения, свойственные Гумбольдту и его современникам, уже не находили отзвука у следующего поколения ученых.

Ведущим лингвистическим направлением тех лет становится школа немецких ученых, получившая название младограмматиков.

Их первоначальным центром был Лейпцигский университет. Оттуда ученые младограмматики разъехались по разным немецким университетам, создавая там собственные школы. Постепенно их идеи стали преобладающими не только в германской, но и в мировой науке о языке.

Впервые теоретические взгляды младограмматиков были четко сформулированы в книге Г. Остхофа и К. Бругмана «Морфологические исследования в области индоевропейских языков», вышедшей в Лейпциге в 1878 году.

Авторы писали: «Реконструкция индоевропейского языка-основы была до сих пор главной целью и средоточием усилий всего сравнительного языкознания. Следствием этого явился тот факт, что во всех исследованиях внимание было постоянно направлено в сторону праязыка. Внутри отдельных языков, развитие которых известно нам по письменным памятникам… интересовались почти исключительно древнейшими, наиболее близкими к праязыку периодами… Более поздние периоды развития языков рассматривались с известным пренебрежением, как эпохи упадка, разрушения, старения, а их данные по возможности не принимались во внимание… Сравнительное языкознание получало общие представления о жизни языков, их развитии и преобразовании главным образом с помощью индоевропейских праформ. Но разве достоверность, научная вероятность тех индоевропейских праформ, являющихся, конечно, чисто гипотетическими образованиями, зависит прежде всего не от того, согласуются ли они вообще с правильным представлением о дальнейшем развитии форм языка и были ли соблюдены при их реконструкции верные методические принципы?.. Мы должны намечать общую картину характера развития языковых форм не на материале гипотетических праязыковых образований и не на материале древнейших дошедших до нас индийских, иранских, греческих и т. д. форм, предыстория которых всегда выясняется только с помощью гипотез и реконструкций. Согласно принципу, по которому следует исходить из известного и от него уже переходить к неизвестному, эту задачу надо разрешать на материале таких фактов развития языков, история которых может быть прослежена с помощью памятников на большом отрезке времени и исходный пункт которых нам непосредственно известен».

К началу двадцатого столетия росло недовольство младограмматизмом. Впрочем, надо говорить о недовольстве всей сравнительно-исторической парадигмой. Младограмматикам удалось в основном решить главную задачу языкознания XIX века – построение сравнительной фонетики и сравнительной грамматики индоевропейских языков. Вместе с тем становилось понятно, что задачи лингвистики не исчерпываются реконструкцией праязыков и построением сравнительных фонетик и грамматик.

В XIX веке был накоплен значительный фактический материал. Но для описания большинства языков не существовало разработанного научного метода.

В конце XIX века к таким неутешительным выводам приходят У.Д. Уитни и Ф. Боас в США, Г. Суит в Англии, Н.В. Крушевский и И.А. Бодуэн де Куртенэ в России. Однако решающий вклад внесла книга Соссюра «Курс общей лингвистики», давшая начало новому этапу в развитии мировой науки о языке.

Фердинанд де Соссюр (1857–1913) родился и вырос в Женеве, в семье, давшей миру нескольких видных ученых. В 1876–1878 годах Фердинанд учится в Лейпцигском университете. Затем, в 1878–1880 годах, он стажируется в Берлине.

В 1880 году, защитив диссертацию, Соссюр переезжает в Париж. Здесь он работает вместе со своим учеником А. Мейе. В 1891 году ученый возвращается в Женеву, где до конца жизни был профессором университета. Почти вся деятельность Соссюр в университете была связана с чтением санскрита и курсов по индоевропеистике. Только в конце жизни, в 1907–1911 годах, ученый прочел три курса по общему языкознанию.

В 1913 году Соссюр умер после тяжелой болезни, забытый современниками.

Единственной книгой Соссюра, изданной при жизни, был «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках». Она была закончена, когда автору исполнился лишь 21 год.

Академик А.А. Зализняк так пишет о «Мемуаре»: «Книга исключительной судьбы. Написанная двадцатилетним юношей, она столь сильно опередила свое время, что оказалась в значительной мере отвергнутой современниками и лишь 50 лет спустя как бы обрела вторую жизнь… Эта книга справедливо рассматривается как образец и даже своего рода символ научного предвидения в лингвистике, предвидения, основанного не на догадке, а представляющего собой естественный продукт систематического анализа совокупности имеющихся фактов». В этом сочинении он делает принципиальный вывод, который, как отмечает Зализняк, «состоял в том, что за видимым беспорядочным разнообразием индоевропейских корней и их вариантов скрывается вполне строгая и единообразная структура корня, а выбор вариантов одного и того же корня подчинен единым, сравнительно простым правилам».

Ученый выдвинул гипотезу о существовании в праиндоевропейском языке так называемых ларингалов – особого типа сонантов, не сохранившихся в известных по текстам языках, вводившихся исключительно из соображений системности.

Уже в этой ранней работе появляется идея системности языка, впоследствии ставшая для ученого основополагающей. Посмертная судьба Соссюра оказалась более счастливой. На основе сделанных студентами записей его лекций Ш. Балли и А. Сеше подготовили «Курс общей лингвистики», изданный впервые в 1916 году. Книга не была лишь воспроизведением студенческих конспектов. Балли и Сеше не только перекомпоновали материал, но и дописали значительные фрагменты. Их вклад в знаменитую книгу был весьма значительным.

«Курс общей лингвистики» очень скоро обрел популярность. В наши дни некоторые историки науки даже сравнивают значение этой книги со значением теории Коперника.

«Ф. де Соссюр, крайне неудовлетворенный состоянием современной ему лингвистической теории, строил свой курс на принципиально новых основах, – пишет В.М. Алпатов. – Курс открывается определением объекта науки о языке. В связи с этим вводятся три важнейших для концепции книги понятия: речевая деятельность, язык и речь.

Понятие речевой деятельности исходно, и ему не дается четкого определения. К ней относятся любые явления, традиционно рассматриваемые лингвистикой: акустические, понятийные, индивидуальные, социальные и т. д. Эти явления многообразны и неоднородны. Цель лингвиста – выделить из них главные…

…Языку противопоставляется речь. По сути это все, что имеется в речевой деятельности, минус язык. Противопоставленность речи языку проводится по ряду параметров. Прежде всего язык социален, это общее достояние всех говорящих на нем, тогда как речь индивидуальна. Далее, речь связана с физическими параметрами, вся акустическая сторона речевой деятельности относится к речи; язык же независим от способов физической реализации: устная, письменная и пр. речь отражает один и тот же язык. Психическая часть речевого акта также включается Ф. де Соссюром в речь; здесь, впрочем, как мы увидим дальше, такую точку зрения ему не удается последовательно провести. Язык включает в себя только существенное, а все случайное и побочное относится к речи. И, наконец, подчеркивается: „Язык не деятельность говорящего. Язык – это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим“. Нетрудно видеть, что такая точка зрения прямо противоположна концепции В. фон Гумбольдта. Согласно Ф. де Соссюру, язык – именно ergon, а никак не energeia».

Соссюра считает, что язык – «социальный аспект речевой деятельности, внешний по отношению к индивиду» и что «язык, отличный от речи, составляет предмет, доступный самостоятельному изучению». Так формируется подход к языку как явлению, внешнему по отношению к исследователю и изучаемому с позиции извне.

Вот из чего согласно Соссюру складывается язык: «Язык есть система знаков, выражающих понятия, а следовательно, его можно сравнить с письменностью, с азбукой для глухонемых, с символическими обрядами, с формами учтивости, с военными сигналами и т. д. и т. п. Он только наиважнейшая из этих систем».

Отсюда лингвистика языка рассматривается Соссюром как главная часть еще не созданной науки, изучающей знаки вообще. Такой науке ученый дал название семиология. Если другие науки связаны с лингвистикой лишь косвенно, через речь, то семиология должна описывать основные свойства знаков, в том числе и языковых.

Несколько раньше подобные мысли высказывал американский ученый Ч.С. Пирс (1839–1914). Но Соссюр ничего об этом не знал. Пирс предложил для новой науки другое название – «семиотика». Оно в итоге и прижилось в наукознании.

По Соссюру, знак двусторонняя единица: «Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является… психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств».

Среди свойств знака он выделяет два основных: произвольность и линейность. Никакой естественной связи не имеют означаемое с означаемым. Звукоподражания и подобная им лексика, считает Соссюр, если и имеет иногда какую-то связь такого рода, «занимают в языке второстепенное место».

Другой важный вопрос – о противоречии между неизменностью и изменчивостью знака. Ведь знак навязывается по отношению к пользующемуся им коллективу. Соссюр считает, что «языковой коллектив не имеет власти ни над одним словом; общество принимает язык таким, какой он есть». Отсюда следует вывод о невозможности какой-либо сознательной языковой политики. Соссюр прямо пишет про «невозможность революции в языке».

Как пишет В.М. Алпатов, «выход между неизменчивостью и изменчивостью Ф. де Соссюр находит во введении диалектического принципа антиномии. Языковой знак может использоваться, только оставаясь неизменным, и в то же время он не может не меняться. При изменении знака происходит сдвиг отношения между означаемым и означающим…

…Ф. де Соссюр выделил две оси: ось одновременности, где располагаются сосуществующие во времени явления и где исключено вмешательство времени, и ось последовательности, где каждое отдельное явление располагается в историческом развитии со всеми изменениями. Важность выделения осей он считал основополагающей для всех наук, пользующихся понятием значимости. По его мнению, в связи с двумя осями необходимо различать две лингвистики, которые никак не должны совмещаться друг с другом. Эти две лингвистики названы синхронической (связана с осью одновременности) и диахронической (связана с осью последовательности), а состояние языка и фаза эволюции – соответственно синхронией и диахронией…

…Пожалуй, главным результатом появления „Курса общей лингвистики“ стало выделение круга первоочередных задач науки о языке. Разграничения языка и речи, синхронии и диахронии дали возможность выделить сравнительно узкую дисциплину с определенными границами – внутреннюю синхронную лингвистику. Ее проблематика ограничивалась одним из трех кардинальных вопросов языкознания, а именно вопросом „Как устроен язык?“. Проблемами „Как развивается язык?“ и „Как функционирует язык?“, конечно, занимались тоже, но они отошли на второй план. Ограничение тематики давало возможность в этих узких рамках поднять теорию и методологию лингвистики на более высокий уровень».

В произошедшем резком изменении характера науки о языке, понятно, сыграл роль не только Фердинанд де Соссюр. Однако именно у него в «Курсе общей лингвистики» новые подходы сформулированы наиболее четко. Именно поэтому влияние труда Соссюра на лингвистику оказалось наиболее значительным.