Текст книги "Приключения юного Хаггарда"

Автор книги: Дмитрий Исаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Сара давно уже перестала улыбаться и постоянно испуганно оглядывалась на Джона, не понимая, зачем это все нужно и, главное, зачем ей это все показывают?

Они спустились еще на один уровень вниз. Там было на удивление очень чисто и светло. Сначала они подумали, что попали в медицинский отсек, как потом оказалось верным только наполовину. Через стены–окна они рассмотрели многочисленные многофункциональные операционные и исследовательские лаборатории. Затем пошли залы с бесконечными рядами больших стеклянных емкостей чуть более роста человека, в которых плавали в физиологическом растворе люди в возрасте от младенческого до примерно двадцатилетнего возраста. Как понял Джон – здесь занимались запрещенным клонированием людей. На каждом сосуде был дисплей, на котором светилась надпись с именем и фамилией оригинала, с которого сделали клон, и его возраст. Были целые ряды какой–нибудь Мани Цфасман, потом шли ряды Бени Гусмана и так далее.

Джон с ужасом посмотрел на капитана Блейка, а тот, будто бы прочитав его мысли, ответил:

– Её здесь нет. Старый индюк будто бы заранее все предвидел и запретил её клонировать.

Они спустились еще на один уровень, у которого потолок был высотой не менее двадцати пяти метров и попали в Дисней Лэнд.

Весь уровень был огромными яслями, детскими садами, колледжами со всевозможными художественными студиями, танцевальными классами, спортивными сооружениями, парками, в которых были даже открытые водоемы, и велосипедными дорожками. Джон догадался, что здесь растили здоровые поколения новых рабов – художников, скульпторов, спортсменов, балерин, программистов и конструкторов. Злобных роботов–охранников здесь было не меньше, чем на других уровнях, а даже, кажется, поболее.

И наконец, ниже был уровень, где жили все эти рабы – как юные, так и годные к эксплуатации. Вдоль бесконечного коридора через никогда не зашториваемые окна были видны жилые комнаты довольно функциональной конструкции со всеми удобствами и даже экранами стереовизоров, но самое мерзкое было то, что ванные и туалеты были также открыты для обозрения.

В каждой такой мини–квартире жил, как правило, один человек, но иногда встречались пары, и вот, проходя по бесконечным коридорам, нашим буквально раздавленным видом такого ужаса друзьям была видна вся подноготная их повседневной жизни – люди ели, спали, совокуплялись, мылись и сидели на унитазах и биде и то ли они не знали, что за ними наблюдают, то ли они с этим смирились, но делали они это все буднично и неторопясь. Выглядели они вполне здоровыми, и у многих можно было даже заметить счастье на лице, когда они кушали или к примеру сидели на унитазе. Дети играли в компьютерные игры или переговаривались по внутренней связи друг с другом. Единственное, что было заметно – очень мало стариков, а если те встречались, то жили в более комфортабельных отсеках и, как правило, с ними на пару жил обязательно молодой раб, а у некоторых стариков было до трех молодых сожительниц…

Находившись вдоволь по этому Содому и Гоморре, наши спутники прошли в просторный зал с заранее установленными креслами и столиками с напитками, в центре был небольшой подиум, и когда все расселись, капитан Блейк предложил пообщаться с типичными представителями всех слоев населения подземного города.

Первой привели трехлетнюю очаровательную девочку. Она была опрятно одета и выглядела, как здоровый счастливый ребенок. Перед каждым из сидящих появились экраны, на которых была информация о ней – порядковый номер, имя, фамилия, возраст, номера родителей, довольно подробная родословная, предполагаемая специализация – художник–золотошвейка. В дополнительный обязательный курс специализации входили следующие дисциплины – горничная, кухарка, сиделка, танцовщица, массажист, парикмахер, спортивный инструктор, визажист, секс–модель и еще множество так ей необходимых навыков, вроде умения петь, музицировать, знать каратэ и художественно декламировать.

– Как тебя зовут, девочка? – как можно ласковей спросил её Билли Бонс, с трудом сдерживая рыдания.

– Жанна, – довольно бодро ответила малютка и улыбнулась.

– Как тебе живется здесь? – продолжил старый пират и смахнул набежавшую слезу.

– Очень хорошо, – довольно искренне ответила девочка и неуклюже–мило сделала реверанс.

– Тебя здесь не обижают? – поинтересовался капитан Блейк и тоже смахнул слезу.

– Нет, – довольно твердо ответила она и вдруг сморщила свой носик, – Вчера противный Яцек больно ударил меня совком в песочнице, так робот как даст ему током! – и, сделав совсем испуганное лицо, добавила. – Меня робот тоже ударил током, когда я опоздала на прогулку, но я больше не буду! Я буду хорошей девочкой! – и, не выдержав своего позора, заплакала.

– Где твои мама и папа? – спросил потрясенный капитан Блейк, крепко вцепившись рукой в кобуру бластера.

Девочка перестала плакать и непонимающе оглядела присутствующих.

– Ты знаешь, что такое мама? – продолжил допытываться Блейк, еле сдерживаясь, чтобы не заскрежетать зубами.

Девочка отрицательно покачала головой.

– Кто же тебя любит и жалеет, такую крошку? – спонтанно вырвалось у Билли Бонса.

– Вы, – показала она на присутствующих ручкой. – Мои Боги!

Все были потрясены.

– Она видимо принимает нас за бывших хозяев планеты, – предположил капитан Блейк.

Ну что было еще взять с трехлетней девочки, и её увели и привели шестилетнего мальчика.

Мальчик был голубоглаз, белокур и хорошо развит для своего возраста. В информации о нем значилось, что он имеет склонность к точным наукам, а как работник – не эффективен, малоусидчив и невнимателен, зато имеет хорошую память и образное мышление. Отмечались весьма хорошие спортивные перспективы, и непонятная характеристика – ласков. (?!)

– Как тебя зовут? – уже стандартно начал допрос Билли Бонс.

Мальчик удивленно посмотрел на него (мол, чего спрашиваешь, перед тобой на экране все мои данные?) и решительно ответил:

– Полл Шредер, порядковый номер – 66673648–58699876.

– Ты доволен своей жизнью? – продолжил разговор Билли Бонс.

– Конечно, доволен, – не задумываясь, ответил мальчик и пояснил. – Я успешно учусь, со старшими учтив, у меня все есть для нормального развития, – и уже с гордостью добавил, – я чемпион класса в этом месяце по компьютерным играм и третий по легкой атлетике! – и неожиданно строго добавил. – А если я буду недоволен своим счастливым детством, то вы должны меня отправить на эстафету смерти в назидание другим!

– Но это же нехорошо, когда убивают людей? – строго спросил добрый дяденька – старый пират Билли Бонс.

– Мы должны быть покорными и любить вас, – решительно ответил мальчик и стал взволнованно развивать свою (вбитую ему в голову) мысль. – Вы так добры к нам, заботитесь о нас, и если мы ответим вам черной неблагодарностью, то единственное, чем мы можем искупить свою вину – лютой смертью на глазах у всей планеты!

– Ладно, не волнуйся, ты ни в чем не провинился, это мы тебя проверяем, – успокоил его капитан Блейк и доброжелательно спросил. – Лучше расскажи, как ты живешь и что ежедневно делаешь?

– И подробно, с самого утра до самого вечера, – строго добавил Билли Бонс.

– В восемь часов подъем, зарядка, утренний туалет, – начал четко докладывать мальчик, – в девять молитва благодарности вам – нашим Богам, потом завтрак и подготовка к занятиям, с десяти до шести учеба в колледже, с перерывом с часа до двух на обед, в шесть часов полдник и до семи игры в парке со сверстниками, с семи до десяти личное время и подготовка домашнего задания с перерывом в восемь часов на ужин, с десяти до одиннадцати танцы на дискотеке и в одиннадцать всеобщая вечерняя молитва и отбой.

Все думали, что на этом закончился его рассказ, но они жестоко ошиблись – мальчик продолжал говорить:

– И если мне повезет, если я хорошо учился, отлично занимался в спортивном зале и красиво танцевал на дискотеке – я могу понравиться одному из вас, моему любимому Богу, и он пригласит меня к себе и будет всю ночь любить меня!

– Грязные пидорасы! – не выдержал Билли Бонс и выругался. Все остальные, по–моему, сделали то же самое, но про себя, а Сара, давно уже беззвучно рыдавшая, потеряла сознание.

– Неужели это тебе нравится? – практически прорыдал капитан Блейк.

– Да, – бесхитростно ответил мальчик, – Я люблю, когда меня угощают шоколадными конфетами и говорят ласковые слова, – рассказывал он обыкновенные детские радости, но потом стал говорить ужасные вещи. – Мне нравится, когда меня гладят по всему телу и целуют везде, мне нравится, когда трогают мою попку и лазят туда, – и вдруг пожаловался. – Мне иногда бывает больно, но я терплю как настоящий мужчина! – закончил мужественно свой диалог он и шмыгнул носом.

Находящиеся в зале мужчины почернели лицами, а спецназовцы вдобавок так стиснули свое оружие, что у них побелели пальцы (Сара опять упала в обморок, но никто её и не думал откачивать).

– И часто ты этим занимаешься? – строго поинтересовался Билли Бонс.

– К сожалению, нет, – ответил мальчик, – нас много, а вас, наших Богов, мало, – и радостно воскликнул. – Но мы регулярно тренируемся!

– Это как же? – не понял Билли Бонс.

– Наши наставники иногда разрешают нам спать всем вместе, – простодушно ответил мальчик. – А чаще мы это делаем в душевых на тренировках или в колледже в туалете, но наставники строго следят, чтобы мы не переусердствовали и всегда были в форме!

– А кто они такие, эти наставники? – спросил капитан Блейк.

– Как кто? – удивился мальчик. – Роботы–наставники! – видимо он имел в виду роботов–охранников. – Они всегда вместе с нами – смотрят, чтобы мы правильно себя вели, не то они сразу же наказывают нас.

– А какие у вас отношения с девочками? – неожиданно подал голос Джон, видимо его до сих пор интересовали эти проблемы.

– Девочки учатся в другом колледже, – ответил мальчик и засмеялся. – Они такие странные, всего боятся! – и тут же осекся и серьезно продолжил. – Мы с ними встречаемся, если хорошо себя ведем или же в наказание за плохое поведение! – и опять радостно доложил. – А бывает, к нам приводят провинившихся девочек, вот тогда умора!

– Уведите его, – не выдержал Джон. Ему уже давно осточертела эта «прогулка», но он понимал, что это все надо самому увидеть и услышать, да и Сарочке показать…

Мальчика, который не на шутку испугался таким суровым к нему отношением, увели и привели четырнадцатилетнею девочку.

Девочка была очень хорошенькая и необычайно развитая для своих лет. Одета она была в детские фасоны одежды, но на фоне её уже вполне женских форм это выглядело вызывающе сексуально. На лице девочки была еле заметная косметика, и она вела себя соответствующе – совершенно профессионально строила из себя полную невинность, не забывая при этом элегантно вилять попкой и строить всем подряд глазки.

– Уведите её тоже! («К этой матери!» – это про себя, в уме) – опять выразил всеобщее мнение Джон, и девочку увели, а привели восемнадцатилетнего юношу.

Молодой человек был атлетически сложен и имел весьма неглупое лицо. Одет он был с иголочки и не без изящества. Держался он спокойно–подчеркнуто, но с достоинством.

– Чем занимаешься? – по свойски спросил у него Билли Бонс, а на самом деле ему давно было ясно, чем он занимается с шести лет отроду.

– Программированием технологических компьютеров и бальными танцами, – ответил юноша и замер в ожидании следующих действий «хозяев».

– Танцуешь, небось, с таким же мужиком? – съязвил Билли Бонс, видимо насмотревшись кино про «Голубую устрицу».

– Нет, у меня шестнадцатилетняя партнерша, – спокойно ответил юноша и, видя, что «богов» интересуют его успехи в вальсировании с мужиками, пардон, с его партнершей, добавил. – Мы с ней танцуем уже три года и три раза становились призерами еженедельных чемпионатов города. Но я конечно не доволен своими успехами, и мы будем стремиться перейти в стриптиз–группу, но к сожалению её технические параметры пока не позволяют – уж больно она худая и недостаточно сексапильная.

– А любовью с «богами» часто занимаешься? – продолжал свое гнуть Билли Бонс.

– В нашей семье регулярно – и с хозяйкой, и с хозяином, и с их гостями, и с их сынком, и с их собакой, а с того года и с обоими дочками–близняжками, – гордо ответил он, но, вспомнив про свою какую–то провинность, торопливо добавил. – Правда, в том году я провинился – был недостаточно внимателен к хозяйке, и мне пришлось понести наказание.

– И что это было за наказание? – спросил капитан Блейк, припоминая бассейны с акулами и осминогами.

– Меня на неделю отдали на ринг мальчиком для битья, – грустно ответил юноша. – Но я был молодцом и продержался на нем четыре дня!

– И чем же тебя там били? – поинтересовался Билли Бонс.

– В основном ногами, – добродушно сообщил юноша. – Моя хозяйка любит меня и пожалела меня – отдала кикбоксерам к девочкам в возрастную группу от двенадцати до четырнадцати лет. Вы же знаете, – продолжал он, думая, что они ежедневно смотрят эти «спортивные» передачи, – когда их на ринге четверо, а ты один, хоть ты и разрядник по каратэ, все равно они уложили в больницу меня на полгода! – и гордо добавил. – Но я за четыре дня покалечил их девять дурех, а троих отправил на тот свет, за что мне дали премию!

– Уведите его! – захлебнулась в крике Сара и, не успев прийти перед этим в себя, опять отрубилась.

Его увели и привели двадцатидвухлетнюю молодую женщину.

Выглядела она вполне здоровой и опрятной, но в её глазах чувствовалась вековая усталость, и это старило её лет на десять.

– Кем работаешь, милая? – спросил для проформы Билли Бонс, видимо предполагая, что остальные не в силах после услышанного читать эту информацию на дисплеях.

– Кухаркой, – с натянутой улыбкой ответили она. – Варю домашним животным хозяйки еду.

– И за что же ты впала в такую немилость? – продолжал допрос Билли Бонс.

– Я, когда родила первого ребенка в девятнадцать лет, то легко перенесла разлуку с ним, – стала рассказывать бедняжка. – А в том году, когда у меня забрали второго моего малыша от груди, я стала плохо себя вести и симулировала сумасшествие, как мне потом рассказали, но моя хозяйка очень добрая женщина и не позволила меня строго наказывать, и я после полугодовой работы в стриптиз–шоу с крупными животными вернулась в семью и теперь кормлю зверушек хозяйки.

Джон невольно поинтересовался, что за крупные животные были в шоу, но на него сразу все зашикали, и бедняжку увели, а взамен привели богатыря – мужчину, лет двадцати пяти, неимоверно раздутые мышцы которого были в сплошных шрамах и рубцах.

– Чемпион города по вольной борьбе, – прочел вслух Билли Бонс, видимо побоявшись его самого об этом спросить – больно перекатывались желваки на суровом лице чемпиона, но сравнив его профессию и его вид, поинтересовался. – Что это за вольная борьба, в которой наносят колющие и режущие удары?

– Борьба без правил, – прохрипел борец. – Оружие выбирается произвольно, – и закончил. – Я предпочитаю электрическую косу или, в крайнем случае, наручные дисковые пилы, но могу и голыми руками грудь любому разорвать!

– Уведите его! – немедленно приказал Билли Бонс, будто бы чего–то испугавшись.

Косаря, а по совместительству, дископила увели и привели тридцатилетнюю женщину. Выглядела она неважно для своих лет, но бодрилась и неестественно заискивающе улыбалась.

На экранах говорилось, что работает она на ручной шлифовке мраморных плит и имеет одно замечание.

– За что получили замечание? – спросил капитан Блейк.

– Сама виновата, – стала оправдываться та. – Я запорола фигурную бороздку на половой плите, и справедливо меня учили уму–разуму в пыточной камере три дня, а потом сидела голая неделю в террариуме с неядовитыми гадами по пояс в болоте и ими же питалась, но я все усвоила и больше не буду так поступать, а то попаду в команду провинившихся для отправки на стадион к диким зверям!

– Уведите её, – приказал капитан Блейк, а Джон успел прочесть на экране, что она успела родить десять детей, из них две пары двойняшек и одну тройняшку, и тут сменилась информация на новую.

В зал ввели тридцатипятилетнего мужчину, явно интеллигентного вида и с такой же лакейской улыбкой.

– Ну, дорогой, расскажи нам про свои успехи, – лениво спросил его Билли Бонс и демонстративно развалился в кресле.

– Во вверенной мне лаборатории по трансплантации внутренних органов проводятся плановые исследования и операции без срыва графика и рецидивов, – гордо ответил мужчина, оказавшийся врачом–вредителем, и, поправив несуществующее пенсне, стал посвящать собравшихся в подробности. – Наметились определенные успехи в переработке отработанных тел в омолаживающие вытяжки, особенно из тушек выбракованных младенцев, но вот план по сдаче крови находится под срывом – наметилась тенденция противопоказаний по лейкоцитам у возрастной группы доноров от года до трех лет, но я связываю это с просчетами в рационе питания, на что я указал в своей докладной…

Закончить ему не дали. Все дружно встали и, указав на дверь, прорычали:

– Вон!

После чего они же пожелали потребовать закончить это безобразие, но капитан Блейк вовремя спохватился и вспомнил:

– Остался один, самый последний представитель слоев населения подземного города и самый главный свидетель, – и добавил, глядя на экран монитора. – Он хороший!

Все нехотя уселись обратно в кресла, бурча себе под нос, что, мол, они тут все хороши, и в зал ввели дряхлого старика.

– Один из величайших художников этой проклятой планеты, – с пафосом представил его капитан Блейк и добавил, – и, кажется, старейший из ныне живущих здесь.

Дедок кряхтя уселся на предложенное ему кресло и неожиданно довольно молодым голосом сам задал вопрос:

– Это правда, что планета захвачена флотом ХДК, как мне только что сказали охранники?

– Да, это так, – ответил ему Билли Бонс, наивно думавший, что все узники до сих пор прыгают от радости, что их не ведут «наставники» на фабрику или же в парк на карусели.

– Вы меня обманываете, – не поверил осторожный старик, видать много обмана повидавший на своем веку. – Вы хотите проверить меня и решили пошутить?

– Да ты что, старый, нам не веришь?! – возмутился Билли Бонс и показывая на присутствующих, стал их перечислять, – Я самый известный на всю галактику пират ХДК и гроза МДК адмирал Билли Бонс (забыв уточнить, что в отставке), это вот капитан ударного крейсера ХДК «Энтерпрайз», замаскированного под… ну это неважно, как он теперь называется, растудыт его в флагшток, короче это контр–адмирал Блейк, это жена сына м-ра Хаггарда, дочь самого… ну это неважно, чья она дочь, растудыт его в пейсы, а это сам сын м-ра Хаггарда – Джон Хаггард, – вон какие важные люди с тобой разговаривают, а ты им не веришь, растудыт тебя в мольберт!

– Очень приятно познакомится, – расшаркался старик и подытожил. – Хотя нарядить в форму можно кого хошь и потом говорить, что это сам господь Бог!

– Ну, если вы не верите нам, то, может, поверите этой свежей сегодняшней хронике? – пришел на помощь ненастоящему Билли Бонсу так же ненастоящий капитан Блейк, и на большой экран показали основные моменты блестящей операции по нейтрализации планеты БОНЖУР с завершающими кадрами взятия под стражу президента планеты – подлого кровопивца Ицека Леви.

– Красиво, как в сказке! – прокомментировал старик увиденное и даже прослезился, – Все равно не верю! На компьютерах можно все что хочешь нарисовать, хотя анфас у Ицека был потрясающе гениален! Особенно налитые кровью глаза! Кто же это так научился у нас рисовать, ну–ка расскажите дедушке?..

Видя, что старик продолжает юродствовать и ничему не верит, даже злобным лицам спецназовцев, капитан Блейк предложил самый простой выход:

– А давайте поднимемся наверх и все увидим сами?!

Все радостно закивали головами, а старик вжал голову в плечи, видимо решив, что пришел его последний час, и поднимут его наверх, на этаж лабиринта смерти, а поверить, что его приглашают еще выше – на поверхность планеты, ему даже в голову не пришло!

Выйдя на свежий воздух (хотя я здесь лукавлю – уже в те времена кондиционеры стопроцентно восстанавливали атмосферу в закрытых помещениях), все вздохнули облегченно, что вырвались из жуткого подземелья, и тут старику–художнику стало капитально плохо.

Его нежно подхватили спецназовцы и, уложив на заднее сидение лимузина, сделали необходимые манипуляции с имеющимися у них медицинскими аппаратами, и те вернули дедка к жизни. Тот только открыл глаза, так сразу стал улыбаться и шептать, что всю жизнь мечтал увидеть хотя бы перед смертью голубое небо…

Везя старика по городу, наши друзья видели вереницы конвоируемых десантниками преступных жителей проклятой планеты с узлами и шанцевым инструментом под мышками по направлению к транспортным шлюпам, но старик этого будто бы не замечал, а во все глаза глядел на проносящиеся мимо машины дворцы и бормотал себе под нос какие–то имена, видимо своих учеников, построивших их.

Остановились они возле президентского дворца, и к старику вывели (!) бывшего президента Ицека Леви, который к этому времени уже протрезвел и соображал, в какую передрягу он влип, а тут еще этот старый хрыч, надо было его давно в крематорий отправить…

Видимо старик был лично знаком с Ицеком, судя по реакции обоих – Ицек стал заискивающе улыбаться старику, а тот аж вытянулся в струну и стал тянуть к Ицеку руки, видимо желая обнять в дружеском крепком захвате его горло, но передумав, старик сел обратно в кресло лимузина и презрительно сказал:

– Ну что, по–твоему вышло, или по–моему?

– По–твоему! По–твоему, дорогой мой брат Абрам! – стал кудахтать Ицек, неожиданно оказавшийся родным братом старого узника. – Ты им скажи, ты подтверди, что мы проводили интересный социальный эксперимент на своих же братьях – и уточнил, – евреях! Вспомни, сколько нас было? Три миллиона! А теперь нас сколько? Пятнадцать с половиной миллионов! Это за какие–то шестьдесят лет! А какие мы были? Все больные и поголовно уроды! А теперь посмотри на наш народ?! Все красивые и здоровые! – и все более распаляясь, стал почти кричать. – А моя гениальная технология воспитания идеального человека?! Посмотри, каких универсальных людей мы растили! А что не выпускали их на свободу, так это же эксперимент! Они же экспериментальные – кто знает, что у них на уме?! Это теперь мы знаем, что они покорные, а тогда кто мог поручиться? А что перегибы были в воспитании, то это можно исправить, мы все не без греха! Тебе вон поди было неплохо иметь сразу трех молодых любовниц, ты же не отказался? Если бы не этот проклятый христопродавец Моисей Давыдович, то мы бы сами все исправили и лет так через двадцать показали бы всему миру как надо жить!

Ицек так наорался, что практически захлебнулся своим ором и на секунду замолчал, а старый Абрам в образовавшейся паузе с презрением спросил у него:

– Ты все сказал?

– Нет не все, но могу рассказать остальное потом!

– Тогда слушай теперь сюда, – неожиданно твердо сказал Абрам,

– Ты забыл сказать, как мы тебе доверились, а ты нас обманул. Ты забыл сказать, что на заработанные нами деньги и взятые тобой у нас в долг, ты нанял этих гнусных пиратов, и они устроили из планеты сплошной Освенцим. А что к тебе присоединилась часть нас, так это не лучшая часть! Ты посулил им вечный рай, и вот теперь их дети попадут в ад! Ты развратил весь наш народ и проклял его на веки вечные! Мало тебе было этого, – ты хотел завоевать всю Галактику! Для чего тебе нужно было клонирование и технология воспитания послушных тебе людей? Ты хотел наделать миллионы солдат и начать мировую войну! А Моисей правильно поступил. Как ты ему отдал, наверное, приказ начать осуществление плана по строительству промышленной базы для создания непобедимого галактического флота, так он трезво оценил твое сумасшествие и сдался на милость ХДК! И к тому же, никакие мы не уроды!

Старик устал говорить эту жуткую правду и умолк, а Ицек, воспользовавшись этим и не имея больше ничего сказать, процедил сквозь зубы:

– Надо было тебя сразу прикончить.

Тут оживился Билли Бонс и, достав свой верный бластер, обратился к Абраму:

– Хошь, старик, я его здесь же прикончу?! – и уже обращаясь к десантникам, – Подкиньте его, я его влёт шлепну!

У всех было такое же желание, а у капитана Блейка, в этом даже стыдно признаться, было вообще преступное намерение разнести на куски эту чертову планету вместе со всеми её обитателями, но он об этом никому не сказал, а я его не выдам! Джон Хаггард был до того изничтожен происшедшими событиями, что был в полной прострации, и ему было совершенно все равно, сейчас ли убьют Ицека или потом, на планете карантина, куда отправят всех бывших хозяев этой планеты. Так что он бы не помешал Билли Бонсу выполнить свою угрозу, но остановил его старый Абрам:

– Не надо вам пачкаться об эту грязную свинью, лучше отдайте его мне – я сам его накажу!

Ицек что–то знал, чего не знали присутствующие, кроме его брата, и предвидя это, нечеловеческим голосом закричал:

– Только не это!

Что и решило его судьбу.

Капитан Блейк, получив немое согласие Джона Хаггарда, распорядился доставить Ицека, куда скажет его брат Абрам, и сделать с ним, то же что он скажет…

Все пятнадцать миллионов рабов, да пятьсот тысяч интернированных, да еще весь флот ХДК видел по стереовизору, как Ицека бросили на старт лабиринта смерти, и как он визжал, катаясь под стеклом, на котором стоял его ненавистный брат, а тот негромко, но почему–то его все прекрасно слышали, стал приговаривать, обращаясь к своему негодному брату:

– Когда ты его придумал – ты проговорился, что самое страшное, что может случиться с тобой, так это если тебя запустят в твой же лабиринт, и все твои рабы будут смотреть на твои мучения. Радуйся, Ицек, твоя мечта сбылась! И перестань кататься по полу, я вот сейчас нажму на кнопочку, и ты знаешь, что с тобой будет, если ты не успеешь побежать вперед!

Абрам и не думал ничего нажимать, да у него и ничего не было, чего можно было нажать, но Ицек, услыхав его слова, а лабиринт был так устроен, что стоявший сверху наблюдатель мог сказать даже шепотом, а внизу все будет слышно, вскочил как ужаленный и вприпрыжку побежал через полосу препятствий.

Старый Абрам неспешно шел сверху над ним, а Ицек изо всех сил карабкался на стены из колючей проволоки, раздирая себе руки, спотыкаясь, падал лицом в битое стекло, а Абрам сверху шел и приговаривал:

– Вот сейчас ты должен пулей пробежать эту площадку, не то попадешь под струи автоматических огнеметов, а теперь надо вовремя пригнуться, а потом подпрыгнуть, не то острое лезвие срежет тебе голову или ноги…

И весь окровавленный Ицек летел сломя голову, прыгал и нагибался, хотя вся автоматика лабиринта была заблокирована и огнеметы не жарили его, а острые лезвия не отрубали ноги и головы.

– Не останавливайся на берегу рва, не то в спину тебе вонзятся острые иглы, – продолжал подбадривать его верный братушка, – и ныряй быстрей и давай плыви, не то пираньи откусят тебе то, что тебе давно не нужно, и карабкайся по берегу, неважно что он утыкан бритвами, главное чтоб сверху не упал на тебя большой камень, и ты не покатился назад, а теперь беги по этой раскаленной сковороде, не то масло прожжет тебе кожу, а теперь ползи и не обращай внимания на ядовитых змей – над твоей задницей мелькают острые ножи, и постарайся не упасть с этого бревна, утыканного иголками – внизу кипящая смола…

Ицек видимо совершенно потерял голову от ужаса, его охватившего, как только он попал в свой же лабиринт смерти, и не видел очевидных вещей, что никаких пираний во рве нет, и что масло имеет комнатную температуру, что нет никаких змей, и ножи над ним не мелькают, и он продолжал лихорадочно бежать к финишу, не замечая ран на руках и ногах, и когда увидел заветную дверь – выход, он совершенно обезумел и попался в самим же придуманную ловушку!

Когда до финиша оставался какой–то там метр, пол под тяжестью тела Ицека провалился, и несчастный упал прямо в мелкий бассейн, наполненный концентрированной соляной кислотой…

Его смерть была ужасна, а каково было бедным рабам смотреть на это зрелище на протяжении всей своей жизни, зная, что завтра он может оказаться на его месте?!

Джон Хаггард отвернулся от экрана, на котором завывало то, что еще оставалось от Ицека Леви, и подумал, что вот и он отдал приказ казнить человека…

– Мой мальчик, не расстраивайся, это всего лишь несчастный случай! – успокоил его Билли Бонс, которому самому было не по себе. – Мы же не принуждали действием его бежать через этот лабиринт, тем более он был выключен, а уж зачем он полез в бассейн с кислотой, который сам наверное наливал, я и не знаю! Вообще, это можно даже квалифицировать, как публичное самоубийство! – но увидев, что Джон его почти не слушает, сказал вслух самому себе. – А если бы он добровольно не залез в бассейн с кислотой, то я наверняка его влёт грохнул бы и заработал бы себе на старости лет судимость, за нарушение дисциплины, за невыполнение приказа и за вмешательство во внутрисемейные разборки!

– Наша Галактика

– окрестности планеты № 00093295-ABCWLMCF‑00041945–00929867 «БОНЖУР»

– ударный крейсер «Энтерпрайз», замаскированный под торговый сухогруз «Неуловимый Джо»

– капитанский мостик

– 17 сентября … года

– пятница

– 21:07:56

Прежде чем закончить этот трудный, мягко говоря, день, было решено провести последнее совещание, на котором присутствовали: капитан Блейк, Билли Бонс, Джон, командор Вилли Бонс и м-р Хаггард (оба последних присутствовали визуально).

– Что будем делать с планетой БОНЖУР? – начал совещание м-р Хаггард. – А главное, как поступить с её «несчастными» рабами?

Обозначенная проблема была сизифова, и все основательно задумались.

Первым подал мысль командор Вилли:

– Я предлагаю всех детей с одного года до пяти лет, пока их не испортили, вывезти в специальные интернаты и по возможности окружить их заботой и лаской.

– Правильно, – согласился м-р Хаггард и посмотрел на сына. Тот в знак согласия кивнул, но поинтересовался:

– А что делать с грудничками?

– Им нужно быть при матерях, а с ними уже проблемы сложней, – ответил ему командор Вилли и развил свою мысль. – Я вообще считаю, что всех рабов надо изолировать на два поколения от внешнего мира, чтобы не разнести их заразу по Вселенной.

– Из тюрьмы в концлагерь? – уточнил Билли Бонс.

Все усиленно стали соображать, но тут подал голос Джон Хаггард:

– Я предлагаю отдать им в пользование всю планету БОНЖУР, они её строили – вот пусть и пользуются, – и добавил. – Это будет справедливо!

Народу на это нечего было возразить, но стали возникать щекотливые вопросы.