Текст книги "Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!"

Автор книги: Дмитрий Винтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

О «подлых провокациях Финляндии и Прибалтики»

Выше говорилось о снисходительности Берия (по крайней мере, еще весной и летом 1940 г.) к нарушениям немецкими летчиками советского воздушного пространства. Однако такая снисходительность проявляется только в отношении немцев, которых как раз если не в тот момент, то в перспективе были основания опасаться. А вот поляки… Но о них уже сказано, поговорим о других. Хотя бы о финнах…

Как известно, 12 октября 1939 г. Сталин предложил Финляндии обменять Карельский перешеек (вместе, понятно, с мошной линией Маннергейма, что делало страну практически беззащитной) на карельские болота. Ну, понятно, Кремлев выражает опасения, что крошечная Финляндия (население которой в тот момент было меньше населения одного Ленинграда) может обстрелять с границы нашу «вторую столицу» своей дальнобойной артиллерией. Финляндия отказалась, тем самым, по мнению С. Кремлева, «сделав для СССР военный путь разрешения конфликта практически неизбежным» (1. С. 144).

Вот так! Не хотите «меняться» – силой отберем! На всякий случай, правда, Кремлев «отмазывает» своего кумира и таким образом СССР вообще от провокации в Майниле (когда произошел обстрел советской погранзаставы, в котором тут же, через час с небольшим, безо всякого разбирательства обвинили финнов): мол, обстрел произошел 25 ноября 1939 г. в 15.45, а Берия с 20.50 до 24.00 24-го и с 17.35 до 20.00 25 ноября сидел у Сталина, а поскольку, мол, вряд ли Берия мог передоверить столь деликатную операцию кому-то другому, то из этого и следует, что обстреляли действительно финны.

Добавляется при этом (голословно, разумеется), что «они (финны. – Д. В.)вели себя осенью 1939 г. крайне безрассудно и нагло. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться с записями и фактологией московских переговоров Сталина с Паасикиви и Таннером в октябре – ноябре 1939 года» (1. С. 148).

Ну так познакомьте, г-н Кремлев, читателя «с записями и фактологией московских переговоров», какие проблемы? Места в книжке мало? Ну хоть пару страничек посвятите, сразу все вопросы отпадут! Нет, чего-то стесняются! Такую стеснительность сталинистов при разговоре о чем-то для них неблагоприятном (если это неблагоприятное подтверждается документами, а подтверждать ох как не хочется) мы еще не раз будем наблюдать.

Впрочем, насчет «наглости и безрассудства» Кремлев по-своему прав. Нет, ну в самом деле наглецы: линию Маннергейма, которую 20 лет строили, за карельские болота не отдали! И «безрассудство» налицо: встретив в темном переулке громилу, отказались обменять полтинник на пятак, вот и пострадали – лишились полтинника вообще даром, да еще и по морде получили!

Это, добавим, не последний случай, когда Кремлев с вызывающей наглостью обвиняет самого пострадавшего в его избиении и ограблении: мол, предлагали же «по-хорошему»!

И не первый. Вот о вступлении Польши во Вторую мировую войну: «Англия и Франция спровоцировали Польшу на войну с немцами (так!  – Д. В.)вместо достижения с ними разумного компромисса». Однако «конфликт между Германией и Польшей был потенциально локальным», и его «глобализировала Британия…, а также… Франция» (очевидно, тем, что в ответ на германское нападение на Польшу 3 сентября 1939 г. объявили Германии войну. – Д. В.)(1. С. 142–143).

Опа! Это уже прямо уголовная философия: «Тебя не бьют – не заступайся за тех, кого бьют, жди своей очереди» (литературный перевод матерного уголовного афоризма)!

А теперь – более подробно об инциденте в Майниле. Собственно, если, как сообщает нам Кремлев, «отказ Финляндии от переговоров с СССР сделал войну неизбежной», то дальнейшее можно не обсуждать. Обстреляли финны там что-то, не обстреляли, судьба их все равно уже была решена. Это не я сказал, это Кремлев сказал.

А все-таки – кто обстрелял? Начнем с того, что обстрел произошел не 25 ноября в 15:45, а 26 ноябряв 15:45. Так что Берия, если уж действительно никому не мог передоверить «столь деликатную операцию», вполне мог успеть. Отметим, кстати, что с 3 по 27 ноября 1939 г. в дневнике Берия тоже имеется большая лакуна, причем она продолжительнее, чем упоминавшиеся лакуны в апреле 1940-го и июне 1941 г. и даже чем лакуна в последние предвоенные дни и после начала войны (последняя длится с 20 июня по 4 июля 1941 г.).

Отметим также, что совещания у Сталина с участием Берия в конце ноября 1939 г. имели место, кроме 24-го и 25-го, также и 27–29 ноября, а вот 26-го – нет! Все дело в том, что это было воскресенье! Но 31 (!) декабря 1939 г. тоже было воскресенье, да еще и предновогоднее, а Берия на совещании у Сталина присутствовал. А еще присутствовал он на совещании 15 ноября с участием Жданова, Ворошилова и других, а также деятеля Финской компартии, Коминтерна и ВКП(б) О. В. Куусинена. «Последнее, – пишет Кремлев, – говорит само за себя: подготовка к войне с финнами вступила в завершающую фазу» (1. С. 148–149).

Стоп! Какая еще подготовка к войне с финнами – если принять советскую точку зрения об «отражении финского нападения» – за полторы недели до этого самого «нападения» (если считать таковым инцидент в Майниле)?

Добавим еще свидетельство журналиста Анцеловича, который до войны работал руководителем Ленинградского ТАСС: «В ТАССе часто получали закрытые пакеты с надписью: «Вскрыть тогда-то». Вскрываем и в указанный в конверте день помещаем сообщение ТАСС в прессе. Получил я пакет осенью 1939 г. с распоряжением – вскрыть через две недели. Настало нужное число, вскрываю, читаю: «Вчера белофинны обстреляли пограничный участок территории нашей страны. Убито столько-то, ранено столько-то. СССР объявил финнам войну. Я поехал на место, проверил факты. Но объясните, как наши могли за две недели до событий узнать, как и когда финны нас обстреляют?» [35]35
  Цит. по: Никонов А. Бей первым! М. – СПб., 2010. С. 236.


[Закрыть]

Нужны комментарии? Это не говоря уже о том, что за четыре дня (26–30 ноября 1939 г.), необходимые для штурма линии Маннергейма, войска к границе не подтянешь!

А теперь – снова насчет личного участия Берия в Майнильском инциденте… Вернее, о том, могли он кому-то «передоверить столь деликатную операцию». Так вот, командир полка, который красит заборы и чистит сортиры за своих подчиненных, – плохой командир. Нарком внутренних дел, который «никому не может передоверить столь деликатную операцию», – плохой нарком. Добавим, что Лаврентий Павлович имел подчиненных, которым и не такие операции можно было доверить. Скажем, его присутствие в Мексике в момент убийства Троцкого никем не зафиксировано.

Нет и никаких сведений о присутствии кого-либо из руководителей германских спецслужб в Глейвице 31 августа 1939 г. (кто забыл: вечером этого дня немцы, переодев заключенных соседнего концлагеря в польскую форму, инсценировали нападение на немецкую радиостанцию в Глейвице, что и послужило предлогом для нападения Германии на Польшу) – ни Гиммлера, ни Гейдриха, ни Кальтенбруннера, ни Шелленберга… кто там у них еще был?

Или на Глейвиц тоже «сами поляки напали», как г-н Кремлев? Судя по общему отношению автора и комментатора дневников к немцам и полякам («Англия и Франция спровоцировали Польшу на войну с немцами вместо достижения с ними разумного компромисса»), почему бы (в интерпретации Берия – Кремлева) и нет!

И потом, какие-то глупые у советской пропаганды получаются враги: всегда выбирают для провокаций против СССР самый неподходящий момент. Вот и финны дождались, пока Германия подпишет пакт с СССР и ввяжется в войну на Западе, чтобы уж наверняка никто помочь не мог! А заодно дождались, пока СССР рекогносцировку пограничных территорий завершит (командование Ленинградского округа занималось этим с января 1939 г.) и войска подтянет.

А в мае 1940 г. «литовцы ведут себя недружественно» (1. С. 173) – нашли время! Франция рушится под ударами Вермахта, англичане получили на орехи под Дюнкерком и рады были, что удалось добраться до другого берега Ла-Манша, а у Гитлера почти все войска на Западе. В Восточной Европе (да и в Центральной), кроме Красной Армии, мощных вооруженных сил нет. И в это время Литва ведет себя недружественно?

В циркуляре Молотова от 14 июня 1940 г. (без ссылок на архивы, естественно) и комментариях Кремлева также говорится о «недружественном поведении» руководителей Прибалтики по отношению к СССР. Оказывается, прибалты хотели… расторгнуть пакт с СССР и перейти под протекторат Германии (это когда все силы Германии были на Западе, а на Востоке оставалось 10 пехотных дивизий!) [36]36
  Суворов В. День-М. С. 305.


[Закрыть]. На 15 июня 1940 г. прибалтийские власти намечали проведение «балтийской недели» с явной антисоветской направленностью. Полиция начала аресты лояльных СССР граждан (это в условиях советской оккупации! Самому-то не смешно?).

Понятно, «подлым провокаторам» дали отпор, и 14-го же июня 1940 г. они согласились на создание «дружественных СССР» правительств. О последнем требовании СССР Кремлев без тени стыда пишет:

«14 июня 1940 г. Молотов беседовал с министром иностранных дел Литвы Урбшисом. Нынешним обитателям официального Кремля не мешало бы прочесть запись этой беседы, да и остальным их согражданам тоже – это (запись беседы. – Д. В.)хороший документ по русской геополитике. «Гордый» (кавычки Кремлева. – Д. В.)прибалт юлил как ошпаренный и на все соглашался». В общем, бандиты хвалятся тем, что до полусмерти напугали человека, приставив к его виску пистолет и заставив на все согласиться.

Примерно так же пятнадцатью месяцами ранее Гитлер вел себя по отношению к главе Чехословакии Гахе, когда в нарушение Мюнхенского соглашения заставлял его согласиться на полную оккупацию Чехии Рейхом. Правда, там было еще хуже: Геринг и Риббентроп чуть не гоняли Гаху с кулаками вокруг стола, на котором лежали готовые на подпись документы о капитуляции, угрожая, что в случае неподписания через полчаса Прага будет обращена в руины немецкой авиацией… [37]37
  Мельников Д.E., Черная Л. Б. Преступник номер 1. М., 1982. С. 305.


[Закрыть]

Впрочем, кое-какие уроки из всего этого «нынешние обитатели Кремля», судя по пятидневной Кавказской войне в августе 2008 г., извлекли. И Саакашвили, который вел себя как маленький Сталин (и загонял в свою мини-империю всех, кто когда-либо имел несчастье к ней принадлежать, желания не спрашивая), на место поставили. Жаль, что в 1940 г. не нашлось сверхдержавы настолько же сильнее СССР, насколько Россия сильнее саакашвиливской Грузии, которая бы заставила «отца народов»… ну, галстуков он не носил… скажем, сгрызть от страха любимую самшитовую трубку!

Но вернемся в Прибалтику 1940 г. Сразу для контроля за созданием этих новых правительств (кстати, применительно к старым слово «правительства» Кремлев берет в кавычки) выехали: Вышинский в Литву, Деканозов в Латвию и Жданов в Эстонию. Ну, натурально, тут же начались «демонстрации трудящихся» (а это уже кавычки мои. – Д. В.)с требованиями отставки старых правительств… (1. С. 180–181).

Между прочим, Берия честнее Кремлева. У него этой лабуды про «демонстрации трудящихся» нет. Лаврентий Павлович, правда, считает, что «поддержку населения мы получили хорошую, это не Финляндия», однако сквозь такие заявления просвечивает реальная причина успеха в Прибалтике: «Вячеслав (Молотов. – Д. В.)провел большую подготовку (мы уже видели, какую. – Д. В.),литовцы сдрейфили и остальные тоже» (1. С. 178).

А вот ранее, в феврале 1940 г., применительно к Финляндии Берия признает, что больше рассчитывает «на свои диверсионные группы» (а не на «народное восстание». – Д. В.)(1. С. 158). Кому-то что-то еще непонятно после этого насчет главной движущей силы «демонстраций трудящихся в Прибалтике»?

Добавим, что Берия и раньше проговаривался. Например, о том, что в Грузии «антисоветские и антисоциалистические силы были традиционно сильны. Скажем, партия меньшевиков (антисоциалистическая сила? – Д. В.)в этой республике насчитывала до 1921 г. 80 тыс., а большевиков было всего 2 тыс. (1. С. 46). Казалось бы, если так, то уважайте выбор народа, и пусть правят меньшевики! Но нет, меньшевики у него – «самая вонючая публика» наряду с поляками (2. С. 111–112). И вообще, логика, как у Шигалева в «Бесах»: народ не согласен – так уничтожить народ! А в России в 1918 г. разве было иначе? Вспомните итоги выборов в Учредительное собрание и судьбу последнего.

ВОЙНА

Так для чего же потребовался пакт?

А все-таки – с кем будет война?

Дружба с Германией дружбой, а намеки на истинные цели пакта с Гитлером прослеживаются уже в феврале 1940 г., когда Берия пишет: «Коба… говорит, пусть капиталисты морду друг другу бьют, а мы посмотрим и армию укрепим» (1. С. 160). Примерно в том же духе Лаврентий Павлович высказывается и менее чем три недели спустя: «Снова началась эпоха империалистических конфликтов, и надо использовать в свою пользу все противоречия. Вот они уже воюют друг против друга… А мы будем укрепляться. А там посмотрим» (15 марта 1940 г.)(1. С. 165).

Само по себе это еще ни о чем не говорит? Согласен. Но вот Берия касается работы железных дорог, Кремлев приводит его записку от 17 января 1941 г. Сталину, Молотову и Кагановичу, но почему-то не всю, а только «извлечения» (на полстраницы), хотя «хотелось бы привести полностью» (1. С. 214–215). Почему только полстраницы? Почему не хотя бы несколько страниц, если уж действительно объем книги не позволяет привести целиком?

Кстати, «извлечение» касается только того, что погрузку предполагается (по Львовской, Ковельской и Брестской железным дорогам) провести на 75 % в вагоны узкой колеи, а ведь железные дороги во вновь присоединенных областях (по крайней мере, в обслуживаемых этими железными дорогами) перешиты уже на широкую. И Кремлев делает вывод: бюрократы (или вредители?) из Наркомата путей сообщения игнорировали факт переоснащения путевого хозяйства, а бюрократы (или вредители?) из Генштаба проглотили это.

Ну, Кремлеву простительно, что он умнее «вредительства» ничего не придумал («Столетиями народ строил, создавал и всегда честно, даже на бар. Ни о каком вредительстве не слышно было от самых Рюриков. И вот, когда впервые достояние стало народным, сотни тысяч лучших сынов народа необъяснимо кинулись вредить», – иронизирует Солженицын) [38]38
  Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Ч. 1. Гл. 2.


[Закрыть], а мы спросим: а может быть, это делалось с учетом будущего театра военных действий? Европейские-то железные дороги остаются узкоколейными!

И еще: там же (1. С. 215) говорится, что план перевозок «не предусматривает перевозки по Литовский, Латвийской и Кишиневской дорогам», что Кремлев тоже расценивает как «вредительство». А мы спросим: а зачем массовые перевозки к самой границе, если собирались обороняться? Например, в Молдавию, за Днестр? Когда немцы напали, возникла проблема – как эвакуировать все обратно через Днестр.

А как так получилось, что у самой границы оказалось 7 (семь) миллионов винтовок, которые перед войной были складированы (почти весь стратегический запас!) в западных округах и там были «благополучно» захвачены врагом (1. С. 271)? Зачем их туда свезли?

У Кремлева все просто: «Принять такое решение мог или кретин, или сознательный враг. Сталин о нем не знал, Берия этот факт не успел выявить». Ну, понятно, Кремлев прав, говоря, что «ни у Сталина, ни у Берия не могли дойти руки до всего» (1. С. 271). Но чтобы Сталин, вникавший самостоятельно в куда меньшие детали, не знал, что почти весь стратегический запас винтовок вывезен в западные округа? Не верю!

И не только то, где были размещены винтовки, говорит о многом. А тот факт, что окружной (в военное время – фронтовой) госпиталь Западного особого округа к 22 июня 1941 г. оказался в Бресте, у самой границы – он о чем свидетельствует? Причем до сентября 1939 г. он находился в Бресте – городе, где находился штаб округа. А как Брест стал советским – был перебазирован туда. Зачем?

Представим, продолжает В. Суворов, ситуацию: у рядового Иванова из 100-й стрелковой дивизии, расположенной под Минском, – аппендицит. И что же, прикажете доставлять его в госпиталь в приграничную полосу? И в самом деле, в госпиталь в Бресте возили солдат из Витебска, Могилева, Смоленска (запад Смоленской области тоже относился тогда к Западному особому округу). И Суворов делает вывод: расчет, очевидно, был на то, что после вторжения в Европу госпиталь окажется в тылу наступающих войск. Другое объяснение дать трудно [39]39
  Суворов В. Беру свои слова обратно. Донецк, 2005. С. 193–194


[Закрыть].

А сосредоточение авиации у самых границ? Этого Сталин тоже не знал?! Может, не зря и Кремлев поминает В. Суворова-Резуна, попутно пиная ГРУ (до февраля 1942 г. – Разведуправление Генерального штаба) – «заведение вообще-то перманентно не очень надежное» – за то, что этот последний и Пеньковский вышли из его рядов (1. С. 239), как будто из НКВД – КГБ на Запад никто не перебегал! Да гораздо чаще!

Кстати, Пеньковский действовал не по собственной инициативе, а по заданию своего шефа – начальника ГРУ И. А. Серова. Но хрущевское время – отдельная тема, вернемся все же в 1941 год.

Так, может быть, автор «Ледокола» прав? И полные (или хотя бы частичные, но обширные) сведения о работе железных дорог СССР в первой половине 1941 г. эту правоту подтверждают? Потому и приводит Кремлев всего полстраницы? Типичный, кстати, прием «антирезунистов» – приводить «частично» неугодные им материалы.

Возьмем, например, вышедший в 1998 г. сборник документов «1941 год». Он напичкан сообщениями агентов разведки, в том числе не имеющими никакого отношения к теме, при этом многие из них повторяются снова и снова. А вот на полный текст «Плана Генерального Штаба Красной Армии о стратегическом развертывании Вооруженных Сил Советского Союза на западе и востоке» (от 11 марта 1941 г.) места не хватило. Из 16 страниц опубликовано всего четыре. И каких четыре? Подробно сообщается, сколько войск нужно для защиты северного побережья страны (От кого его защищать? От белых медведей? – Д. В.),закавказских, среднеазиатских, дальневосточных рубежей. А вот самое главное – развертывание войск против Германии и планы действий – опущено [40]40
  Суворов В. Беру свои слова обратно. С. 111–113.


[Закрыть]. Почему?

Идем дальше. Выше Кремлев, как мы видели, сетовал, что Сталин не решился на «крутой разворот» в сторону Германии. Однако при этом уже 2 ноября 1940 г., накануне визита Молотова в Берлин (и за полтора месяца до того, как Гитлер утвердил план «Барбаросса»), Сталин задумался о том, чтобы начать формировать из пленных поляков (и чехов – а кстати, откуда в СССР в ноябре 1940 г. чехословацкие военнопленные? – Д. В.)войска для войны с немцами («отдельные военные части до дивизии») (1. С. 203). Таким образом, и тут косвенно подтверждается правота В. Суворова-Резуна.

И тут самое время снова вернуться к вопросу о том, кто же расстрелял поляков. Как мы видели, в апреле 1940 г. – лакуны в дневниках Берия, а четыре года спустя – запись: правильно, мол, их немцышлепнули. Так кто же поляков расстрелял? И если это сделал СССР, то почему весной 1944 г. в дневниках Берия появилась запись о немцах?

Выскажу свое мнение, и можете спорить. Весной 1944 г., через год после скандала с расстрелом поляков, а самое главное, в ситуации, когда СССР «светило» после войны в лучшем случае овладеть всей Центральной и Восточной Европой, а с остальным капиталистическим миром до поры приходилось по-прежнему сосуществовать, Берия не рискнул даже личному дневнику доверить правду.

Ну, а весной 1940 г., в предвкушении «освободительного похода» до Ла-Манша, Тихого и Индийского океанов и установления «Земшарной Республики Советов», Лаврентий Павлович вполне мог пооткровенничать хотя бы в личном дневнике. Пока – только в личном дневнике. А после завершения «Великого Похода» можно будет и совсем не скрываться – победителей ведь не судят! Понятно, что в наши дни «Павел Лаврентьевич» или кто-то другой вымарал все это из дневников, отчего апрельские (1940) лакуны и возникли.

Подтверждается правота В. Суворова-Резуна и другими фактами. Вот приводятся данные о советских десантниках, переделанных с началом войны в пехоту. Кремлев упоминает о 13-й гвардейской дивизии прославленного А. И. Родимцева, но добавляет, что немногие знают, что в начале своего боевого пути эта дивизия была частью ВДВ. И сам приводит длинный список десантных частей, переделанных в пехотные. Так, например, 1-й воздушно-десантный корпус (ВДК) в июле 1942 г. был переделан в 37-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 3-й ВДК в феврале 1942 г. – в 33-ю, 5-й в начале августа – в 35-ю и т. д., причем гвардейские звания они получали авансом, еще до первого боя.

Кремлев полагает, что десантное прошлое этих стрелковых дивизий, получивших звание гвардейских авансом, еще до всяких боевых заслуг, в официальной советской истории войны замалчивается потому, что в их формировании, возможно, сыграл большую роль Берия (2. С. 77–83).

Что же, может быть, и сыграл (хотя Кремлев и тут никаких доказательств, кроме «возможно» и «может быть», не приводит), но зачем было сначала создавать части как десантные (т. е. явно наступательные), а потом переделывать в пехоту? А Суворов-Резун в «Последней Республике», тоже перечисляя факты переделки ВДК в пехотные дивизии, объясняет, зачем это делалось. Если бы РККА успела ударить первой, то ее ВДК были бы использованы по прямому назначению. Задавить Германию – и после того вся наша авиация была бы брошена на обеспечение высадки десантов… Вторая (после разгрома Германии) возможность: для захвата территорий, которые германской авиацией слабо контролируются (Румыния, Болгария, Югославия и т. д.). Третья возможность: в условиях развала Германской империи для захвата… никем не контролируемых территорий Франции, Бельгии, Голландии и т. д. Четвертая возможность: захват никем не управляемых колоний разгромленных европейских метрополий и дружественной Британии [41]41
  Cм.: Суворов В. Последняя республика. М., 1995. С. 326–386, особ. С. 379, 384.


[Закрыть].

Кстати, Берия в конце декабря 1941 г. пишет: «Сколько труда на ветер ушло! Сколько самолетов делаем, а их собьют!» (2. С. 9). Но почему их столько посбивали? Потому что столько самолетов оказалось летом 1941 г. у самой границы и их подавили на аэродромах? А почему они там оказались?

Почему несметные танковые и авиационные армады к концу года были потеряны из-за того, что склады с запчастями оказались у самой границы, или из-за того, что танки без поддержки авиации остались? Далее, и это самое главное, почему 85 % мощностей военно-промышленного комплекса находилось к июню 1941 г. на территориях, которые к концу года займет противник, и далеко не все предприятия успели эвакуировать? О 7 млн винтовок сам же Берия пишет выше. Но возникает вопрос: как так получилось? Зачем все это строили у самых границ или гнали к самым границам, если собирались обороняться?

Но вернемся в 1940 год. Никаких признаков «разворота» в сторону Германии во второй половине 1940 г. мы не заметим. Более того, во время визита Молотова в Берлин СССР предъявил Германии такие требования (например, признание сферой влияния СССР Финляндии, Болгарии, Турции) [42]42
  Документы внешней политики. 1940–22 июня 1941. М., 1998. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 1. С. 61–62, 136–137; АВП РФ. Ф. 059. Он. 1. Д. 2314. Л. 32–33; Д. 2315. Л. 35.


[Закрыть], выполнение которых ставило Третий рейх в полную зависимость от СССР, поскольку отдавало в распоряжение Сталина Скандинавию с шведской рудой и финским никелем и Румынию с ее нефтью, без чего Германия воевать не могла.

Берия еще в мае 1939 г. констатирует: «Если мы с ними (с немцами. – Д. В.)договоримся, то воевать с ними не придется». И далее: «Рано нам с ними воевать. А лучше вообще не воевать» (1. С. 121–122).

Что это – доказательство мирных намерений? Но применительно к маю 1939 г. второе высказывание можно было бы интерпретировать и иначе: рано с немцами воевать, пусть сначала они в Европе побольше захватят, чтобы было от кого «освобождать». «А лучше вообще не воевать» – а может быть, уже тогда намечалась комбинация: «занимаем Румынию, оставляем Германию без нефти – и воевать не понадобится»?

Интересно, что Кремлев пишет (1. С. 235): мол, если бы Англия заняла Балканы, она получила бы возможность бомбить нефтепромыслы Плоешти… Так и хочется заменить «Англию» некой другой страной! Кстати, «для Гитлера была жизненно важной румынская нефть – единственный надежный(выделено мною. – Д. В.)источник поставок в Германию» (Там же). Получается, что СССР – источник ненадежный?Интересное признание!

Тем более что и сам Кремлев несколько ниже признает и другое: что «негибкая политика СССР (в качестве конкретного примера приводится заключение «Договора о дружбе и ненападении с Югославией», только что, 27 марта, свергнувшей прогерманское правительство Цветковича, что и привело к нападению на эту страну Германии на другой день после подписания советско-югославского договора, 6 апреля 1941 г.) привела к тому, что Тройственный пакт (заключенный Германией, Италией и Японией 27 сентября 1940 г.; Кремлев почему-то пишет «1939» – вероятно, описка. – Д. В.)…стал приобретать не очень-то дружественный по отношению к СССР характер», хотя поначалу был направлен на нейтрализацию США и противодействие Англии. То, что этот пакт не имел антирусского (правильнее: антисоветского. – Д. В.)характера, лучше всего доказывается тем, что в ноябре 1940 г. Гитлер в беседе с Молотовым предлагал нам присоединиться к Тройственному пакту».

Причем «приобретать не очень-то дружественный по отношению к СССР характер» Тройственный пакт начал именно после визита Молотова в Берлин (1. С. 235–236), где вышеупомянутые советские требования и были предъявлены. Вскоре после того – 20–24 ноября 1940 г. – к Тройственному пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия, 1 марта 1941 г. – Болгария, а 25 марта – Югославия. С чего бы вдруг?

Далее, а с чего бы вдруг СССР 5 апреля 1941 г. подписал пакт «О дружбе и ненападении» с Югославией? Сам же Кремлев признает, что Югославия была «одним из наиболее антисоветских государств в Европе», дала приют множеству белоэмигрантов (а что в этом враждебного – дать приют людям, вынужденным уехать из своей страны? Или она должна была выдать их большевикам на бессудную расправу? Хорошо известно, что стало с теми врангелевскими офицерами, которые поверили Беле Куну и Р. Землячке и не уехали из Крыма! – Д. В.),а дипломатические отношения с СССР установила «последней в Европе, если не считать Ватикана» – 25 июня 1940 г. (1. С. 236–238). Да, но зато она была важным плацдармом для давления на Германию. Кстати, дата установления дипломатических отношений в свете общей обстановки в Европе на тот момент тоже о многом говорит.

Ну и чем все это принципиально отличается от того, о чем писал Суворов-Резун? И не он один. И это не первый случай, когда вроде бы ярые критики автора «Ледокола» на самом деле повторяют его же слова.