Текст книги "Июнь 1941. Разгром Западного фронта"

Автор книги: Дмитрий Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Вот такая получается интересная картина. 1 июня новое штатное расписание официально вступило в силу, но нумерация частей не была изменена, новые номера баз просто не успели запомнить. Номера же батальонов оставались прежними. Так, 157-й батальон согласно дислокации находился в Бельске (основной аэродром 126-го полка), реально же он находился на полевом аэродроме Долубово того же полка. 160-й же и 171-й БАО, показанные в Долубово и Новом Дворе, к 22 июня еще не были сформированы.

19 июня 1941 г. нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник ГШ Г. К. Жуков подписали важный, но, увы, навсегда опоздавший приказ. Суть его можно выразить двумя словами: «О маскировке». Все пункты приказа были разумными и жизненно необходимыми, но сроки их исполнения устанавливались с 1 по 15 июля 1941 г. Предписывалось засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, соответственно окрасить взлетные полосы и все постройки, зарыть в землю и особенно тщательно замаскировать хранилища ГСМ. Категорически запрещалось линейно и скученно располагать самолеты. Каждому району авиационного базирования в 500-километровой приграничной полосе надлежало соорудить по 8–10 ложных аэродромов с 40–50 макетами самолетов. Что тут можно сказать? Молодцы! С одной только оговоркой – дорога ложка к обеду. Историю вспять не повернешь, она состоялась так, как состоялась. Практически ничего из упомянутого приказа командование ВВС Западного округа не выполнило, за исключением перебазирования частей на полевые аэродромы, которое, вообще-то говоря, было произведено еще в мае. Когда И. И. Копец под утро 22 июня доложил командующему округом, что приказ НКО полностью выполнен и авиация готова к бою, он покривил душой. И разыгравшаяся спустя час-два трагедия показала, насколько действительное положение дел во вверенных ему частях не соответствовало заявленному. А потому я начну повествование о тех подразделениях ВВС, которые первыми встретили врага, пришедшего на белорусскую землю, и судьба которых не оказалась за семью печатями.

2.2.2. 11-я смешанная авиадивизия

В ночь на 22 июня управление 11-й смешанной авиадивизии находилось на аэродроме в Лиде – проводились командно-штабные учения. Связи с полевой площадкой Новый Двор, где стоял 122-й истребительный полк, не было. В пятом часу утра из Нового Двора прилетел И-16: командир звена лейтенант П. Огоньков доложил командиру дивизии полковнику П. И. Ганичеву, что аэродром атакован самолетами противника[124]124
  Из записи беседы с С. Ф. Долгушиным, форум сайта «Солдат. ру».


[Закрыть]. В это время в Новом Дворе находилась прилетевшая на «дугласе» инспекционная группа Генштаба. В ее составе были не то начальник, не то зам. начальника оперативного управления ГУ ВВС в звании полковника и инспектор Главной Инспекции ВВС майор М. Н. Якушин, учившийся вместе с С. А. Черных и с ним же вместе воевавший в Испании. 122-й ИАП имел 71 пушечный И-16 на 50 летчиков. Едва забрезжил рассвет, над аэродромом пролетел одиночный Ме-110, штурман которого обстрелял стоянки самолетов и зажег две машины. Примерно в 04:10 последовал второй налет шестеркой «стодесятых», но на перехват никто не поднялся, так как со всех самолетов было снято вооружение. Единственная счетверенная ЗПУ типа ПБ-4 на автомашине была сразу же уничтожена. Последствия атаки, которая окончилась в 04:17–04:20, были серьезнее: сильно пострадала 3-я эскадрилья, незначительно – 2-я[125]125
  Щеглов В. В. А потом пришла победа… М., 1980, с. 10.


[Закрыть]. Сгорел и «дуглас» москвичей. Немцы снова ушли безнаказанно. Н. А. Буньков, бывший рядовой радиовзвода роты связи 286-й авиабазы, вспоминал: «Фашистские самолеты беспрерывно бомбили наш аэродром, наши самолеты, стоявшие, как солдаты в строю, ровными рядами по всему аэродрому (вот так был „выполнен“ пункт приказа НКО о запрете линейного расположения матчасти. – Д. Е.). Летчики к 4:00 22 июня были уже в кабинах самолетов, готовы к бою. Но ни один самолет не взлетел навстречу врагу, а фашисты без помех в упор расстреливали, бомбили и поджигали все самолеты, ангары, все аэродромное хозяйство. Представьте себе наше горе, отчаяние, недоумение… На вопросы нам отвечали: „Нет приказа на взлет и борьбу с врагом. Это провокация, местный инцидент“. И так продолжалось до 6 часов утра! Но вот оставшиеся целыми самолеты в 6 утра вылетели навстречу врагу, в бой. И как дрались! Мы не напрасно гордились „своими“ летчиками»[126]126
  Личный архив Д. Н. Егорова – И. И. Шапиро, письмо.


[Закрыть]. Когда последовал третий налет, навстречу врагу взлетело звено 2-й эскадрильи и зам. командира полка капитан В. М. Уханев. Но его И-16 был подбит на взлете, летчику с громадным трудом удалось выполнить разворот и посадить дымящийся самолет на край летного поля. Атака строилась стандартно. Одна группа самолетов связала боем дежурное звено, вторая начала штурмовку. На помощь комэск-2 капитан Емельяненко приказал поднять звено старшего лейтенанта Волкова. Но в воздух сумел подняться только истребитель С. Ф. Долгушина. Самолет Волкова, пораженный снарядом, вспыхнул прямо на стоянке, двигатель машины лейтенанта Макарова не запустился. В небе закрутилась ожесточенная карусель. Четыре И-16 самоотверженно защищали аэродром, дав возможность взлететь другим подразделениям. Полк выдержал свой первый бой. Нацисты потеряли четыре бомбардировщика и несколько истребителей. Два неприятельских самолета сбили сосредоточенным огнем командир 3-й эскадрильи капитан Тиньков, политрук П. А. Дранко и адъютант эскадрильи старший лейтенант Апанасенко. Но и немцы не зевали. Апанасенко не смог выпустить шасси у своего «ишака» и сел на фюзеляж, на истребителе политрука был перебит трос управления рулем поворота[127]127
  Коммунисты, вперед! М., 1984. С. 173.


[Закрыть]. По совету Якушина командир полка А. П. Николаев отправил десять истребителей в Лиду. Еще дважды поредевший полк поднимался в воздух с изрытого воронками, выгоревшего, изувеченного аэродрома. Прикрывали Гродно и мосты через Неман. Но, несмотря на противодействие советских истребителей, самолеты Люфтваффе прорывались сквозь их заслоны и сбрасывали свой груз. К полудню в районе Гродно остался только один целый шоссейно-дорожный мост (согласно боевому донесению штаба фронта за № 005 по состоянию на 13 часов). Дорогостоящие железнодорожные мосты немцы не разрушали, хотя, как писал в отчете начальник штаба 58-го ЖДП НКВД капитан Грицаев, между 4 и 5 часами утра самолеты противника бомбили четыре ж.-д. моста (через Неман, Лососьну, Супрасль и Нарев), но не попали. Видимо, ошиблись или сгоряча. Один склад боеприпасов на окраине Гродно (их было два: 856-й окружной и 1498-й головной) был частично разбомблен и подожжен, снаряды взрывались или разлетались во все стороны. Но, как вспоминали участники боев, артснабженцы с риском для жизни все же проникали к уцелевшим штабелям и загружались боеприпасами.

Для прояснения обстановки командир 122-го полка решил провести воздушную разведку. Во время вылета младший лейтенант С. Ф. Долгушин сбил «Костыль», который развлекался тем, что обстреливал на бреющем полете колонну беженцев. Немец увлекся и пропустил атаку тупоносого советского истребителя. Но радость молодого летчика омрачила моторизованная колонна противника, обнаруженная им на подлете к аэродрому. Автомашины с солдатами и несколько единиц бронетехники, прорвавшись через пограничный рубеж, быстро продвигались на северо-восток. Угроза была более чем реальной, и после доклада Долгушина полк немедленно начал перебазирование. Поврежденные самолеты, равно как и самолеты, требующие ремонта, бросили на поле; исправные взлетели и под командой полковника А. П. Николаева взяли курс на Скидель (там был основной аэродром 127-го истребительного полка, но сейчас он пустовал, 127-й ИАП в начале июня был переведен на полевую площадку Лесище). Организовать экстренную эвакуацию «безлошадных» пилотов и техсостава Николаев поручил политруку П. А. Дранко. Во время всеобщей неразберихи, когда одна за одной с аэродрома выезжали автомашины, а люди в суматохе бегали по городку, с чердака одного из домов по ним был открыт пулеметный огонь. Едва исправные «ишаки» покинули аэродром, к нему прорвался передовой отряд немецкой пехоты, видимо, тот самый, что засек Долгушин. Прямой наводкой «штуги» стали расстреливать бензозаправщики и машины техобслуживания 165-го БАО. На опустевшем летном поле С. Ф. Долгушин начал разбег и был обстрелян самолетом противника; мотор не выдал полной мощности, младший лейтенант притормозил, а немец, решив, что его задача выполнена, улетел восвояси. Развернув машину, Долгушин начал разбег в другую сторону и взлетел. В Скиделе в плоскостях его И -16 насчитали 16 пулевых пробоин. П. А. Дранко с летчиком Ворониным взлетели на двухместной машине, вероятно, учебной спарке УТИ-4 (по архивным данным, в полку их имелось четыре штуки); атаковав одну из самоходок, они подожгли ее пулеметным огнем (видимо, очередь попала в бензобак или в не защищенный сверху двигатель), два грузовика подбил гранатами оружейный мастер Величко. Автомашина со столичной комиссией уехала еще раньше; инспекторы благополучно добрались до Минска и на поезде убыли в Москву. Лейтенант Макаров сумел все-таки запустить двигатель своего истребителя и также покинул Новый Двор. По немецким данным, Новый Двор был взят в 13:15 силами 486-го пехотного полка 256-й пехотной дивизии. В истории полка написано, что его передовой отряд с тяжелой артиллерией и «штугами» прорвался через Скеблево и Курьянку глубоко на юг, вышел к аэродрому, где разбил и расстрелял 39 (по другим данным, также немецким, – 19) советских самолетов.

На подходе к аэродрому в Скиделе истребители 122-го полка снова встретились с самолетами Люфтваффе, снова завязался ожесточенный бой. Горючее было на исходе – садились под бомбежкой; на летное поле падали горящие самолеты. Вскоре множество воронок вывело из строя взлетно-посадочную полосу, на ней выложили крест – запрет на посадку. Оставшиеся в воздухе пилоты ушли на Лиду, где находились зимние квартиры 122-го полка. На лидском аэродроме комдив 11-й провел краткий разбор итогов боев, уточнил обстановку и поставил частям задачу на завтра. Когда летчики расходились к местам стоянок, последовала внезапная атака десятки Ме-110 на бреющем полете. Только что севшие машины по сигналу зелеными ракетами вновь взлетели на остатках топлива. «Мессеры» разделились на две группы: одна начала бомбежку летного поля и самолетов на стоянках, другая «прочесывала» аэродром пушечно-пулеметным огнем. Одна из очередей насмерть поразила командира дивизии Ганичева, оказавшегося на открытом месте. Налет обошелся дорого: горели разбитые на земле самолеты, три истребителя были потеряны в воздушном бою, погиб полковник П. И. Ганичев, был ранен его заместитель полковник Михайлов. В кабине своего истребителя был убит П. Огоньков. Все же и не приятель потерял два «мессершмитта», один из них был сбит С. Ф. Долгушиным. А. М. Лункевич, работавший на реконструкции аэродрома вольнонаемным водителем автомашины, был очевидцем этого налета. Он вспоминал: «22 июня с утра я уехал на аэродром работать в первую смену, в то время фашистские самолеты сбросили несколько бомб на город, работа приостановилась, шофера с более чем 200 автомашин собрались около начальника транспорта, чтобы узнать причину бомбежки. В метрах двухстах от нас стояли два десятка истребителей, в которых видны были летчики. В этот момент послышался шум в воздухе. Я повернул голову в ту сторону и увидел около сотни „мессершмиттов“… Наши „ястребки“ начали взлетать в воздух. Три из них загорелись. „Мессершмитты“ ушли. Я вылез из-под кузова и побежал спасать раненых летчиков. Одного раненого вытащил из горящего самолета…»[128]128
  Личный архив Д. Н. Егорова – И. И. Шапиро, копия.


[Закрыть]. Погибшего комдива с почестями похоронили, провели траурный митинг. Выступили многие авиаторы, в том числе замполит 122-го полка батальонный комиссар Шведов.

Справка. Сообщение об этом воздушном бое содержится в книге В. В. Щеглова (№ 123 списка источников), являющейся вольным пересказом ранних воспоминаний С. Ф. Долгушина. Поныне здравствующий Сергей Федорович категорически отрицает приписываемую ему победу в Лиде, утверждая, что при этом воздушном налете у советских пилотов не было никаких шансов взлететь.

Ближе к вечеру 122-й воссоединился, так как полосу в Скиделе привели в порядок. Техники и оружейники из Нового Двора еще не прибыли, поэтому летчикам приходилось все делать в основном самим (несколько техников 127-го полка помогали чем могли). Но в Скиделе не было патронов к ШВАКам, а пулеметные патроны находились в густейшей консервационной смазке. Приходилось на кострах кипятить в ведрах воду, размягчать в ней смазку и только потом протирать боеприпасы ветошью. До темноты дрались за Гродно. В составе своей эскадрильи Сергей Долгушин встретил над западной окраиной города «Юнкерс-88». Атака – и еще одна победа! Еще один бомбардировщик сбил ведущий группы. В ночь на 23 июня полк Николаева (вернее, то, что от него осталось) вернулся в Лиду: без техсостава, с пустыми баками и боекомплектами, с разряженными аккумуляторами. Бензин в Лиде был, в подземных емкостях, но не было средств перекачки, не было и ни одного автозаправщика. Патроны были, но тоже в смазке. За день было сбито пятнадцать самолетов противника, но это никак не компенсировало собственные тяжелые потери. Измученные летчики повалились спать в подвале летной гостиницы, а едва забрезжил рассвет, над Лидой снова появились Ме-110… Противостоять им не было уже никакой возможности.

Единственным истребительным полком армейской авиации, не понесшим потерь на земле при первом воздушном ударе, был 127-й ИАП, которым командовал подполковник А. В. Гордиенко. В нем на 22 июня служило 53 летчика, общее число самолетов И-153 и И-16 было 73. На полевом аэродроме Лесище все боевые машины располагались в отдельных «карманах», вырубленных на опушке леса, были замаскированы сетями и свежесрубленными ветками. 21 июня на дежурство заступила эскадрилья, политруком которой был старший политрук А. С. Данилов. В ночь на 22-е в готовности № 1 находилось звено А. Данилова, его ведомыми были младшие лейтенанты К. М. Трешев (впоследствии генерал, Герой Советского Союза) и Комаров. Как записано в хранящемся в ЦАМО «Дневнике работы 127-го иап», боевая тревога была объявлена в 03:25 утра. Было еще темно, но тревога никого не удивила, в последние недели это было частым явлением. Но то, что было дальше, совсем не походила на учебную тревогу. Данилов рассказывал: «Командир полка подполковник Гордиенко поставил мне задачу: в составе пятерки истребителей немедленно подняться в воздух и преградить путь у Гродно трем нарушившим границу „юнкерсам“. При этом предупредил, чтобы мы огня по ним не открывали, а „эволюциями“ своих машин в воздухе принудили нарушителей сесть на нашей территории. Я тут же приказал взлетать командирам звеньев Дерюгину и Петренко со своими напарниками Гариным и Шустровым вслед за мной»[129]129
  Личный архив Д. Н. Егорова – И. И. Шапиро, копия.


[Закрыть]. Когда пятерка подлетала к Гродно, вся приграничная полоса на «той» стороне осветилась вспышками орудийных залпов. Иллюзии летчиков рассеялись: летевшие бомбардировщики «Юнкерс-88» были не нарушителями, а агрессорами. Один самолет врага политрук сбил лично, на оставшихся набросились его товарищи.

Командир полка был явно расстроен и недоволен самоуправными действиями своих подчиненных (ведь он еще не видел того, что происходило на границе). Но тут стали подходить командиры других подразделений полка. Доклад комэска старшего лейтенанта Дроздова о гибели в бою командира звена лейтенанта Ерашина вернул А. В. Гордиенко в состояние реальности. Последовал приказ: во главе семерки прикрывать Гродно тремя ярусами, сбивать все чужое, что попадется в небе. К. М. Трещев вспоминал: «По сигналу боевой тревоги мы набрали высоту 1000 метров над аэродромом и стали его прикрывать… Севернее Гродно на горизонте отчетливо стал виден тяжелый и зловещий строй вражеских бомбардировщиков Ю-87 под прикрытием истребителей МЕ-109». С аэродрома поднялась еще одна группа самолетов. Немцы немедленно были атакованы и, несмотря на прикрытие, три бомбардировщика потеряли. «Чайки», несмотря на то что по своей конструкции (деревянные бипланы) морально устарели, имели убирающееся шасси, крылья довольно тонкого профиля без расчалок, были очень маневренны и хорошо вооружены – четырьмя крупнокалиберными пулеметами БС.

Новая встреча с противником произошла тотчас же после того, как истребители выстроили над Гродно свой боевой порядок. Три «мессершмитта» атаковали сверху пару Данилова, но почти в тот же МиГ пара «чаек», которая была выше, в свою очередь прижала вражеские истребители. Тут прямо по курсу появился еще один самолет, который, заметив «чайки», нырнул вниз. Это была необычная с виду двухфюзеляжная машина, не похожая на другие, – «Фокке-Вульф-189», или, как ее стали потом у нас называть, «рама». Это был разведчик и корректировщик артиллерийского огня. «Даю ручку от себя, жму на газ, иду за „рамой“ с крутым снижением при полных оборотах мотора. Скорость сумасшедшая, от завихрения в кабине смерч, и пыль с мусором из-под ног летит прямо в лицо. У земли вражеский летчик выравнивает машину, то же делаю и я. Он тянет к границе, я тоже вслед за ним тяну. Нервы на пределе, сердце колотится. Глаз не свожу с черных крестов и даю пару коротких очередей для пристрелки, не рассчитывая на поражение. И вдруг „рама“ теряет скорость, и я едва успеваю отвернуть, чтобы не врезаться ей в хвост. Оборачиваюсь и вижу, как она рассыпалась на куски у хорошо знакомой мне деревни Крапивна, на самой дороге»[130]130
  22 июня в районе Гродно были сбиты два ФВ-189, зав. № 0057 и 0158.


[Закрыть].

Выработав за 45 минут полета большую часть горючего, Данилов с его ведомым С. С. Дерюгиным повернул на родной аэродром. Но, пролетая мимо аэродрома Черлена, где стояли Пе-2 и СБ 16-го полка (командир – подполковник А. А. Скворцов), они увидели, что их боевых друзей – «бомберов» отчаянно атакуют. Черлена была вся в огне: горели бочки с бензином, разбитые самолеты, вверх вздымались столбы земли все новых и новых разрывов бомб. «Чайки» наткнулись на уже отбомбившуюся группу в составе трех «юнкерсов» и одного «Ме-110». Не выдержав лобовой атаки старшего политрука, «мессер» отвернул и сразу получил в борт длинную очередь. Но на подходе уже была свежая девятка «Дорнье». Пока Данилов одолевал «мессера», С. С. Дерюгин в одиночку кинулся в атаку на нее. Он свалил две вражеских машины, А. С. Данилов – одну. Но тут на нашу пару накинулись истребители прикрытия. В кутерьме отчаянного неравного боя, который многие наблюдали с земли, и потому он запомнился, старший политрук, расстреляв все патроны, совершил один из первых воздушных таранов в этой войне, сбив еще один Ме-110. К. М. Трещев вспоминал: «Андрей Степанович Данилов не вернулся на свой аэродром, и поэтому мы считали, что боевой комиссар погиб смертью храбрых. О подробностях его подвига мы узнали впоследствии от очевидцев – офицеров понтонного батальона и от самого Данилова».

А. С. Данилов: «Навалились со всех сторон. Даю веером очередь, почти наугад. Хотел дать вторую, жму гашетки, а пулеметы молчат. Понял: кончились патроны. Видать, это поняли и немцы: встали в круг да и взяли меня, голубчика, в оборот. Вижу: левая плоскость ободрана, перкаль болтается, ребра наружу. Машина слушается плохо. А гитлеровцы лупят по очереди, кругом огонь, дым, следами от трассирующих пуль все, как сеткой, затянуло. „Вот теперь, – думаю, – погиб“. Эрликоновский снаряд нижнюю плоскость пробил, пуля в сухожилье левой руки угодила, лицо в мелких осколках, реглан искромсан… Верчусь, как куропатка, а поделать ничего не могу. Гляжу: один так красиво на меня заходит. И вижу свою смерть. Теперь уже все равно – таран так таран! Он – в пике, а я задираю нос к нему. Успел отчетливо увидеть горбоносое лицо и злорадную на нем ухмылку гитлеровца: знает, гад, что я безоружен, торжествует победу. „Ну нет, – думаю, – рано: ни мне, ни тебе!“ Не помню уже, как довернул свою „чайку“ и винтом рубанул „мессершмитт“ по крылу. Он и посыпался. Падает, струя дыма от него все толще и толще, – и я рядом, в нескольких метрах от него падаю. „Мессер“ стукнулся об землю и сгорел, а моя „чайка“, хоть и подбитая, полегче, перед самой землей как-то вывернулась. Сел на брюхо, огляделся. Своих не вижу никого, а фашистов кругом полно, бьют по мне, лежачему. Чувствую удар в живот, не знаю, чем: пулей, осколком снаряда? В глазах сразу потемнело, какие-то круги пошли. Решаю: теперь-то уж наверняка убит. Рука натыкается на что-то мокрое у пояса… Лежу во ржи, надо мной „мессер“ проходит, и я ему кулак показываю. Он возвращается и нацеливается на меня. Сбрасываю лямки парашюта, хочу отбежать, а нога не действует. Падаю. И тут вдруг слышу голос: „Давай сюда, родной! Сюда.“»

^{Поврежденные на земле И-153}

Невдалеке от подбитого И-153 прятались от бомбежки несколько женщин с детьми. Одна из них, Степанида Гурбик, отвела летчика к себе домой в Черлену, перевязала, покормила. И помогла добраться до Немана, где в санчасти 4-го понтонно-мостового батальона недалеко от Лунны военфельдшер Нина Горюнова оказала раненому квалифицированную помощь. Там Данилов увидел того, которого протаранил: также раненого румяного горбоносого майора Люфтваффе с двумя Крестами (как оказалось, за Бельгию и Грецию). «[Немец] сказал, что воевал во Франции, Бельгии, на Балканах, в Польше и сбил больше тридцати самолетов противника. В России надеялся увеличить счет, но не думал, что придется иметь здесь дело с фанатиками. „Мы, немцы, ценим настоящее мужество, и я понял, что имел дело с храбрым пилотом, но такого поступка я от него не ожидал. Это же варварство!“ Я попросил перевести ему, что у наших людей несколько иное понятие о подлинном мужестве и оно не имеет ничего общего с коварным нападением на спящие мирные города и беззащитные аэродромы, на женщин и детей». А в разведсводке штаба фронта № 1 отразился только нанесенный врагу урон, да и то не весь: «В воздушном бою 11 часов 20 минут в районе Черлена сбито 4 самолета ДО-215». В тот день таранили неприятельские машины еще два летчика 127-го полка: заместитель командира эскадрильи старший лейтенант П. Д. Кузьмин и лейтенант А. И. Пачин. Оба они при таранах погибли.

Справка. При осмотре машины А. С. Данилова было зафиксировано 136 попаданий пулеметных пуль и 6 попаданий снарядов 20-мм пушки «Эрликон». После шести ранений сбивший в 136 боевых вылетах 9 самолетов противника А. С. Данилов вынужден был по состоянию здоровья покинуть истребительную авиацию; командовал 15-м полком ночных бомбардировщиков. Война для гвардии подполковника Данилова закончилась на Дальнем Востоке. До звания ас (10 сбитых) он не дотянул, но кто оценит значимость побед, одержанных им 22 июня?

Основным аэродромом 16-го СБАП был Желудок. В конце апреля туда из Калуги прибыл этап из двухсот заключенных, начались работы по бетонированию полосы – и полк 2–3 мая передислоцировался на полевую площадку. В октябре 1940 г. в нем имелось 47 машин СБ и 1 ТБ-3. К утру 22 июня 1941 г. в Черлене было 24 СБ и 37 Пе-2. Для СБ было 46 экипажей, «пешки» экипажей не имели и, возможно, даже не были заправлены горючим. О действиях 16-го полка не известно практически ничего, кроме невнятного упоминания В. А. Анфиловым о поддержке им контрудара 11-го мехкорпуса 3-й армии (вероятно, на основании неверного истолкования боевого донесения штарма № 004 в 35-м сборнике). Есть также несколько сообщений о таране, совершенном экипажем бомбардировщика СБ. Все они дают разные описания и трактовки этого события, и разобраться в них весьма непросто. Но в целом картина будет примерно такой. Задача полку командованием 11-й САД поставлена не была, возможно, из-за отсутствия указаний «свыше». Оставалось ждать. Самолеты заправили топливом и загрузили бомбами. Затем в Черлену из Гродно прибыл представитель штаба ВВС 3-й армии. Он сообщил, что над Гродно уже идут воздушные бои, и подтвердил прежнее указание: ждать боевого приказа. В 06:50 командир полка А. А. Скворцов для проведения разведки решил поднять в воздух звено СБ под командованием капитана А. С. Протасова. Едва сделав над летным полем круг, наше звено буквально влетело в боевой порядок Ме-110 – они на бреющем полете скрытно подошли к аэродрому. Немцы летели шестью девятками (54 машины). Ведущий СБ, который пилотировал капитан Протасов, врезался в самолет противника и погиб вместе с ним. Сразу же были сбиты ведомые Протасова, после чего последовала атака на аэродром. Расстрел продолжался 32 минуты. «Мессеры» засыпали аэродром мелкими бомбами и вели непрерывный обстрел зажигательными пулями. Никакого противодействия с земли не было. Самолеты горели, взрывались подвешенные под ними бомбы. В воздухе погибло девять человек, на земле было убито шесть и ранено пятнадцать человек. Личный состав скрылся за толстыми соснами и в значительной степени сумел спастись[131]131
  ЦAMO, ф. 35, оп. 11321, д. 50, л. 156 – из материалов сайта «Арсенал»: http://ipclub.ru/arsenal.


[Закрыть]. К сожалению, на сайте не указано, кто написал это донесение, но сам 35-й фонд ЦАМО, откуда оно взято, содержит документы ГУ ВВС РККА, так что, скорее всего, писал авиатор – не исключено, что начальник штаба полка или сам Скворцов. Таким образом, констатируется факт: СБ капитана Протасова столкнулся с Ме-110, сбил его и упал сам; никаких оценок не дано.

Все остальные источники трактуют данное происшествие не просто как столкновение, но именно как сознательный ТАРАН. Из утверждений маршала авиации Н. С. Скрипко и неизвестного очевидца можно предположить, что таран произошел не при первом налете на аэродром и бомбардировщики взлетали уже под бомбежкой. Три СБ, не успев набрать высоту, встретились с повторно заходившими на цель вражескими самолетами, которые надеялись безнаказанно довершить разгром аэродрома. Но экипаж капитана Протасова не дал возможности им это сделать. Огнем носовой спарки «шкасов» стрелок-бомбардир (штурман) срезал «мессершмитт», после чего СБ, не прекращая стрельбы, в крутом развороте ринулся к ближайшему «юнкерсу». Тот едва успел свернуть в сторону, открыв этим маневром путь советскому пилоту к машине ведущего. Маневрировать в сутолоке десятков машин было невозможно. Бомбардировщик, не прекращая огня и не сворачивая в сторону, врезался в брюхо Ю-88. Оба самолета рассыпались на куски. Вместе с Протасовым погибли стрелок-бомбардир старший лейтенант А. Яруллин и стрелок-радист сержант А. Бессарабов. Это был один из двух установленных таранов, совершенных 22 июня экипажем бомбардировщика на советско-германском фронте.

Неподалеку от головного Ю-88 упали еще две машины: «юнкерс» и второй СБ из звена Протасова, пилотируемый старшим лейтенантом Синолобовым. Некоторые утверждают, что Синолобов тоже таранил неприятельский самолет, но полной ясности об этом нет.

И вот еще одно свидетельство. Н. Попонин, бывший старший авиамеханик 16-го СБАП, пишет, что таран действительно был, причем у него на глазах. И не просто таран, а групповой. Он называет время первого налета (06:30, близко к документу) и утверждает, что на таран пошли все три экипажа СБ. Он называет фамилию второго пилота – не Синолобов, а Свинолобов Виктор Иванович, 1918 г.р., старший лейтенант, – фамилию третьего забыл[132]132
  Известия, 22 июня 1985 г.


[Закрыть].

Джунгли какие-то! Обстоятельства разные, время не совпадает, марки машин тоже разные (Ме-109, Ме-110, Ю-88).

А. С. Данилов написал, что Черлену бомбили еще и «Дорнье». А что, если таранов было не один и не три, а больше, и в разное время? Потому и возникли разночтения, что фактов тарана было больше: один (групповой) – при первом налете, еще один – позже.

Весь день 22 июня воздушные бои 11-й дивизии проходили над Неманом, на большом участке от Гродно до Лиды. Советские истребители группами по 8–10 самолетов непрерывно отражали налеты авиации противника. Иногда в небе сходились до 70–100 машин. За первый день в 127-м полку было сбито 20 вражеских самолетов. Житель Скиделя С. А. Мозолевский рассказывал: «В воскресенье, 22 июня, собирался с дружками, еще на рассвете, пойти на рыбалку. Совсем было непонятно, почему друзья не пришли. К тому же на дворе был уже день: ярко светило солнце, как обычно, в небе слышались пулеметные очереди. Мама с соседями была на улице. Я с претензиями обратился к матери: почему не разбудила, как договорились вчера перед сном. „Какая тебе рыбалка! Война началась! Посмотри на небо, наш самолет с немецким сражается“. Действительно в небе далеко от Скиделя, между деревнями Пузовичи (сейчас Партизанская) и Хваты крутили карусель в воздухе самолеты. Один наш И-153 и два немецких. Сколько было радости и счастья, когда один из немецких самолетов задымил и потянул на запад. Но тут же мгновенно задымил и штопором пошел вниз и наш „ястребок“. Потом жители деревни Черлена рассказывали, что наш летчик остался жив – использовал парашют».

Противник беспрерывно атаковал аэродромы дивизии, которых теперь осталось всего четыре: Лида, Черлена, Скидель и Лесише. Вскоре был тяжело ранен и выбыл из строя заменивший погибшего П. И. Ганичева подполковник Л. Н. Юзеев. Тогда командование дивизией принял командир 127-го ИАП подполковник А. В. Гордиенко[133]133
  Скрипка Н. С. По целям ближним и дальним. М., 1981, с. 67–68.


[Закрыть]. Сам Гордиенко вспоминал: «На рассвете, неожиданно для нас, налетела немецкая авиация, на все аэродромы почти одновременно, и начала бомбить всеми способами и с горизонтального полета и с пикирования. Все было поднято по тревоге. Мчались кто на чем мог на аэродром, за город. А аэродром горел, горели боевые машины, бензозаправщики, склады. Прибывающий летный состав бросался к уцелевшим самолетам, но большинство из них было законсервировано – экономили моторесурсы. Но и те, которые были готовы к взлету, не могли подняться из-за глубоких воронок на взлетной полосе. Все же нескольким машинам удалось подняться, но на какие аэродромы они ушли, не знаю. Много погибло людей. Погиб командир авиадивизии (полковник П. И. Ганичев), его заместитель по политической части и начальник штаба»[134]134
  Личный архив Д. Н. Егорова – И. И. Шапиро, копия.


[Закрыть].

Из политдонесения 11-й САД о боях с 4:00 до 10:30 22 июня (передано по телеграфу):

«Из г. Лиды… 22/6. 14/50. Минск. Нач. УПП ЗапОВО дивкомиссару Лестеву

22.6.41 с 4.15 до 5.50 четыре бомбардировщика противника произвели налет на г. Лиду. Разбит поезд Белосток – Ленинград…

5.05 противник произвел налет на аэродром Новый Двур.

Сгорело 2 самолета. Количество выбывших самолетов не установлено. 10 самолетов И-16 перебазированы в г. Лиду.

9.50 до… 37 самолетов Ю-88 произвели налет на аэродром Черлены. Самолеты СБ полка горят. Подробности и потери неизвестны. 127 иап с 3.30 до 12.00 произвели 8 боевых вылетов в р-не Черлена – Гродно… Сбито 2 До-215. Потери – один ст. политрук. 6.20–11.00 2 АЭ 127 ИАП 15 самолето-вылетов.

10.45 вели возд. бой в районе Черлены-Гродно с 27–30 самолетами До-215. Сбитых нет…

5.20 до 10.50 третья АЭ 127 ИАП 8 вылетов. До 10.30 воздушный бой с ДО-215 в р-не Черлена… /потерь/ нет.

6.45 до 10.50 4-я АЭ 127 ИАП 11 самолето-вылетов. 10.20 до 10.30 воздушный бой с группой… районе Черлены. Сбит один До-215. Потерь нет.

12.30…» (остальная часть телеграфной ленты утрачена)[135]135
  Личный архив Д. Н. Егорова – И. И. Шапиро, копия.


[Закрыть].

Истребители дивизии продолжали прикрывать дерущиеся у Немана войска 3-й армии, свои аэродромы, а также собратьев из 16-го бомбардировочного. Когда Гордиенко получил сведения о том, что большая группа самолетов противника снова держит путь на Черлену, он поднял на перехват единственное, что в данный момент имелось у него под рукой: пару истребителей 122-го полка. Однако это не спасло положения. Группа вражеских самолетов первой достигла нашего аэродрома. Летчики не успели даже добежать до своих машин, как на стоянки, где стояли уцелевшие самолеты, обрушился град бомб. За короткое время гитлеровцы уничтожили оставшуюся матчасть полка (14 СБ и 12 Пе-2). Через некоторое время над аэродромом со стороны Лиды появились истребители 122-го авиаполка. Первую машину пилотировал капитан В. М. Уханев. Он с ходу свалил один «мессер» и завязал вместе с подоспевшим на помощь капитаном Константином Орловым бой с целой группой вражеских истребителей. Вдвоем они сбили еще один Ме-110. Но это была, конечно, слишком маленькая месть. На испятнанном воронками зеленом поле Черлены (там и сейчас видны какие-то столбики – следы бывшего аэродрома) догорали остовы бомбардировщиков, среди тех, что не горели, не осталось ни одного исправного.