Текст книги "Наследник пепла. Книга VIII (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дубов

Соавторы: М. Борзых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Так, – спросил Креслав, – а скольких магов может прикрыть один менталист?

– Ну, это от опыта зависит, – ответил Скородум.

Он не то чтобы растерялся от вопроса, но, судя по всему, просто не задавался им.

«А зря, – подумал Рарогов. – Потому что это основной вопрос».

– Так, – произнёс Креслав, – нам нужно сюда от двадцати до тридцати магов в ранге от воина до ярого для эксперимента, – он покосился на Светозарова.

– Понял, – кивнул тот. – Сейчас всё будет.

Через полчаса опытным путём определили и огласили на Совете, что менталист уровня гридня может прикрыть от чужого ментального влияния порядка десяти магов.

И арифметика эта была неутешительной, так как оказалось, что на войну против полчищ демонов и пяти тысяч подконтрольных демонам магов оборона сможет выставить всего лишь три тысячи магически одарённых воинов.

– В таком случае, – Светозаров посмотрел на всех присутствующих, – как бы мне не было трудно это говорить, но на эту битву нам нужно отбирать только магов рангом не ниже Ярого. Чтобы наши три тысячи хотя бы могли показать зубы. КПД у нашей обороны должно быть максимально возможным.

По залу прокатились тяжёлые вздохи.

– Да, я всё прекрасно понимаю, – продолжил он, – что чем выше ранг, тем сложнее решиться на то, чтобы потерять подобного мага. Но у нас с вами нет выбора. Я думаю, что другой битвы не будет. Будет только эта, и всё зависит от того, выстоим мы, как под Горным, или нет.

– И каков будет отбор? – поинтересовался Вулкан.

– А какой отбор? – посмотрел на него Светозаров. – Оголить Стену мы не можем. Нельзя исключать, что пользуясь этим сражением, демоны не попробуют нас продавить в других местах. Перекинуть оттуда можно не больше одной пятой. Кто это будет, решат либо командиры, либо если будут добровольцы, то потянут жребий. Остальное – представители родовых дружин, пропрционально живым капищам кланов. Вот и всё.

И тут в разговор вмешался Вулканов, в голосе его проскальзывали истерические нотки:

– Откуда мы возьмём свои три сотни в ранге от Ярого и выше? Вы думаете, что это так просто? У нас демоны уже гребёнкой прошли!

– Я понимаю, что это может быть непросто, – ответил Светозаров, – но клич мы кинули уже во все концы империи. Мы должны это сделать. Потому что, если мы не наберём людей, то проиграем. Проиграем мы не битву, как вам сейчас кажется. Проиграем мы империю. А вы знаете, что будет, если это произойдёт?

Все безмолвно обратили свои глаза к нему – к измождённому, уставшему старику. Да, Иосиф Дмитриевич за последние несколько недель постарел лет на двадцать, а то и на тридцать.

– Все слышали про Тохарскую империю? – спросил он. – Вот и от нашей тоже останется только пыль.

Светозаров покосился на Бутурлина, которого спешно вызвали сюда. Ну, действительно, а кого ещё? Не Чернышова же тащить? Скоро ещё должен был прибыть Паскевич. Эти двое командиров добровольцами вызвались сразу, не желая пропустить битву за Байкал. Когда предложили кандидатуры этих двоих, все главы кланов единогласно согласились с тем, что их присутствие на совете необходимо.

Бутурлин нахмурился, когда вошёл, метая неприязненные взгляды на Полуночника и Вулканова. Он так и не сказал ни слова, только слушал доклады. С другой стороны, его пока и не спрашивали.

– В таком случае мы можем предположить, что наши боевые маги могут выбывать в большей степени, чем прикрывающие их менталисты, – продолжил Иосиф Дмитриевич свою мысль. – Менталистам надо дать приказ, чтобы берегли себя, насколько это возможно. И тогда нам нужно будет собрать ещё резерв.

С этим все были согласны.

– Иван Васильевич, – Светозаров обратился к Бутурлину, – а вы что скажете?

– Нахер ваш резерв, – коротко отрезал тот. – Вы формируете ударный кулак на Ольхоне и должны понимать, что его будут пытаться взять в кольцо со всех сторон и штурмовать нахрапом, не прерываясь на сон и еду. Это будет именно штурм, а не осада. Мы знаем, как действует демоны. Так вот если резерв будет на Ольхоне, то его могут подчинить и заставить ударить нам в спину в силу того, что защиты менталистов не хватит на всех. А если их оставить где-то не берегу, то не факт, что они не станут резервом тех же демонов.

– Можем держать их в воздухе на дирижабле на сверхвысоте, – неуверенно предложил Ветран, – а по команде спустить. Заодно оттуда и отбомбиться можем, если нужно.

Бутурлин задумался над предложением.

– Идея не лишена недостатков, но с отбомбиться – это вы хорошо придумали. Нужно проломить лёд у них под ногами! – пробасил Бутурлин. – Чтобы эти твари шли на дно! Умоем Байкал кровью, но ничего. Вода обновится. Зато империя останется жива. Но это когда они подберутся к нам близко, а пока можно наделать ловушек. Как вы понимаете, магия льда и воды нам сейчас нужны в первую очередь.

– Отлично, – сказал Светозаров и обратился к помощнику: – Соберите магов льда и воды, они нам потребуется. Затем передайте их в распоряжение Ивана Васильевича Бутурлина.

– Слушаюсь, – ответил помощник и исчез.

– М-да… Как не хватает Морозова, – проговорил на это Креслав. – В этих вопросах им равных нет. Как же не вовремя это всё…

* * *

Прошло несколько часов. Креслав, успевший на телеграфе отдать распоряжения в клан, вернулся в заполненный людьми штаб. Воздух был густым от дыма чадящих трав и напряженного молчания. Кроме глав кланов и военных, он сразу отметил новоприбывших: генерала Паскевича, скупого на слова, рядом с Бутурлиным, и – что куда интереснее – пару необычных делегаций.

У стола, в стороне от прочих, сидели маги-погодники в сине-серебряных мантиях с вышитыми символами вьюг и северного сияния. Их лица были суровы и сосредоточенны; они уже направляли свою волю на озеро, и от них веяло леденящей душу стужей. А напротив, словно в противовес их упорядоченной мощи, расположились шаманы. Одетые в потрёпанные, выцветшие от времени одежды из шкур и кожи, украшенные костяными подвесками, они казались частью дикой, древней силы. Их лица, испещрённые глубокими морщинами, не имели возраста.

Совет открыл Светозаров, отложив в сторону свежее донесение.

– Погодники начали работу. Мороз сковывает Байкал. Это наш союзник, – его голос был жёсток и деловит. – Демоны презирают холод. Мы превратим лёд перед нашими позициями в подобие ада для них.

– Верно, – кивнул Бутурлин. – Холод снизит их ярость и подвижность. Тактическое преимущество на нашей стороне.

– Также к нам прибыли те, кто говорит с самой землёй, – Светозаров повернулся к шаманам. – Что говорят духи?

Поднялся старейший из них. Его движения были плавными, словно у подводного течения.

– Ждать, – голос шамана был глух, похож на скрежет льдин.

– Сколько? – резко спросил Бутурлин, всем видом показывая нетерпение.

– Столько, сколько нужно.

Бутурлин встал, его лицо исказила гримаса раздражения.

– Прекрасные советы! Пока духи размышляют, враг копит силы. У нас есть чёткий план: ударить по Усть-Баргузину, когда мороз достигнет пика, и раздавить их логово! Ждать – значит упустить инициативу!

– Нельзя, – покачал головой шаман, и с ним, словно по незримому приказу, поднялись остальные. – Не иди на их землю. Жди. Максимально долго жди.

– Объясните! – потребовал Светозаров, и в его голосе впервые прорвалось напряжение.

– Вы должны принять бой на своей земле. Морозьте их, жгите, но не идите к ним, – стоял на своём старик.

Бутурлин ударил кулаком по столу.

– Почему⁈

Ответ пришёл хором, голоса шаманов слились в единое, неумолимое предупреждение:

– Не все силы ещё здесь. Ждите.

– Какие силы? – не понял Светозаров. – Основная армия уже здесь или на подступах!

– Вы не понимаете, – просто повторил главный шаман.

Поднялся такой гвалт, будто заговорили все и разом. Военные доказывали тактическое преимущество удара, родовичи уверяли, что шаманы не из прихоти просят ждать, менталисты разнимали тех и других.

А вдруг посреди этого крика послышался тихий гул. Звук был вибрирующий, опасный и напомнил Креславу огонь, набирающий температуру… Все здесь собравшиеся имели боевой опыт, а потому на подобные звуки отреагировали мгновенно установившейся тишиной. Озираясь по сторонам, они уставились на совсем юную магичку, едва сдерживающую ревущие внутри неё пламя. Протуберанцы силы выплёскивались из неё, но усилиями её же воли исчезали, не успев никому причинить вреда.

– Пока вы пытаетесь решить как биться с демонами, у нас скоро капищ не останется. Их уничтожают.

Слова, сказанные тихим голосом, возымели эффект бомбы.

Креслав спешно поднялся и подошёл к внучке. Та была бледна, словно мел, и еле держалась на ногах – её всю трясло. Крупная дрожь пробивала её тело с ног до шеи.

И только после того, как он попытался обнять её, чтобы успокоить, до него дошёл смысл слов, которые она сказала.

– Адочка, внучка, успокойся. У тебя инициация прошла повторно?

– У меня? – девушка обернулась к нему, и он понял, что после того, как она пришла и добилась своей цели, на какое-то время просто отключилась, не зная, что делать дальше. – Нет у меня никакой инициации, – произнесла она, и голос её окреп. – Я установила связь с капищем. Проводником стала.

– Ада, но ты же не можешь быть проводником, – непонимающе проговорил Рарогов. – У тебя же огонь тохарский в жилах…

– А ты это капищу скажи, которое умерло, а потом едва ожило за счёт крупиц моей силы по матери.

Только тут Креслав понял, что руки у его внучки обмотаны каким-то тряпьём, сквозь которое проступает кровь.

– Да что случилось-то? – проговорил он, стараясь добавить в голос, как можно больше участия. – Ты можешь толком объяснить?

В этот момент Ада нашла глазами Мирославу и помахала ей.

– Пусть Мирослава посмотрит и покажет всем вам, – прошептала она.

Мирослава приложила ладони к вискам Ады, закрыла глаза и считала воспоминания Ады о последних событиях. Демонстрация не заставила себя ждать.

Понятно, что данная информация вызвала в зале оторопь. От Бутурлина и вовсе слышалась цветастая солдатская брань. Сам Креслав был в курсе, что существует технология по уничтожению капищ, и что знание об этом имела императрица, но вот о том, что эта технология вышла куда-то за пределы её кабинета, он, конечно, не догадывался. И не знал, кто мог добраться до неё.

По сути, вариантов было только два: либо Болотовы на пару с Морозовыми, либо какая-то третья сила – вообще неизвестно кто. Всё это он тут же выдал во всеуслышание. После чего добавил:

– Я лично поговорю с Морозовым.

– И что это даст? – взглянул на него Бутурлин. – Так он тебе и признался во всём!

Тут же кивнул Светозаров.

– Если он предатель, то…

Креслав покачал головой.

– Я так скажу: мало ли, чью он сторону принимает, но Морозов – в первую очередь родович, и родович он стопроцентный. Сам себе и своей родной земле он гадить не будет. Да, он ведёт свои политические игры. Но в принципиальном вопросе он – родович. Он никогда своих не предаст. Он не будет уничтожать основу своего могущества.

Креслав видел, что с ним согласны далеко не все, но имел своё мнение насчёт нутра Ледобора.

– Хорошо, – кивнул Светозаров. – Поговори с ним, но сам понимаешь… Времени почти не осталось.

Креслав отвёл внучку в сторону, намереваясь отправить ту домой первым же телепортом, когда к нему подошёл один из шаманов:

– Иди… И возвращайся с помощью.

Вот и всё, что Креслав получил в напутствие. Но в этот миг его осенило. А ведь ждать можно было не только резервы и основные войска…

«Надеюсь, они говорят о Вите. Он должен вернуться».

Рядом Мирослава, поймав его взгляд, чуть кивнула – её надежды были шире: Витя, Тагай, Радмила, Зара…

* * *

Когда я пришёл в себя в храме, то понял, что само по себе выражение «пришёл в себя» не очень-то ко мне подходит. Я как будто был вне себя, вне своего тела. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Точнее, нет, чувствовал, но не так, как привычно. Я даже не знал, как это объяснить.

Я встал и сделал несколько шагов. Ноги не слушались, хотя я и пытался заставить их это делать. Нет, они ходили, но мне было непривычно ими управлять. Как будто меня одели в костюм космонавта.

Я осмотрел своё тело. Да, вроде бы всё было на месте. Татуировки, конечно, изменились, теперь это было что-то иное. А так мышцы подросли. Кажется, ладони стали массивнее. То есть, по идее, я должен был стать ещё сильнее, а чувствовал пока только что-то непонятное. Как будто мою душу упаковали в новое тело. Или как будто костюм был не по размеру. Всё неудобно. Всё не так. Всё непривычно. Всё – не на своих местах.

Я вдруг подумал, что, наверное, очень долго находился без движения – и поэтому такие ощущения. Но всё же я понимал, что и смотреть, и лежать, и ходить, и дышать – мне теперь не так.

Тут я на автомате прикоснулся рукой к поясу и понял, что яйца там больше нет. И сразу же принялся озираться.

Вдруг над моей головой раздались хлопки крыльев, и из-под купола храма спустился в огненном вихре очень необычный, переливающийся различными оттенками пламени, симпатичный – я бы даже сказал, красивый – дракон примерно с меня размером.

– Ты меня что ли ищешь? – спросил он. – А я думаю, когда заметишь, что друга потерял? Может, вообще никогда? Стоит ли к тебе слетать? Ну вот, посмотри, теперь я вот такой. Как тебе? – он махал крыльями и вертелся, чтобы я увидел его со всех сторон. Ну прям модница перед зеркалом, честное слово.

– Классно, – ответил я. – Ничего себе, ты вымахал. Только саламандры-то вроде бы без крыльев были.

– Ну, – Агнос немного замялся, – это, скажем так, временная опция. Потому что тебе в ближайшее время без авиации вообще труба. И на место мы тебя будем доставлять долго и нудно, а у нас, извини, времени нет. Поэтому давай-ка быстренько приходи в себя. И нам с тобой пора лететь.

Затем он оглядел себя, поднял крылья и проворчал:

– Крылья ему мои не нравятся. Я, в конце концов, бог. Что хочу, то себе и отращиваю. И такого размера, какого хочу.

Я рассмеялся, и смех мой тоже прозвучал непривычно под куполом башни.

– Да уж, – сказал я, – очень удобная опция. Особенно, наверное, с дамами.

– Вот ты охальник, – посмотрел на меня Агнос.

– От охальника слышу, – хмыкнул я. – Но на самом деле я рад тебя видеть, дружище. Да ещё в таком прекрасном облике.

– Ну что ж, добрые слова, – он расплылся улыбке, чем-то похожей на оскал, – они, знаешь ли, и богу приятны. Ты как, можешь идти? Потому что нам действительно надо спешить. Я не шучу сейчас.

– Да, вроде как, но всё равно всё как будто чужое, – ответил я.

Агнос хохотнул в крыло, думая, что я не замечу.

– Ты прямо говори, – сказал я ему, – если что-то вдруг не так.

– Ну а что? А как ты думал? – спросил он. – Если тебя сначала разобрали составные части, а потом собрали заново? Естественно, ты будешь себя так чувствовать. Но не переживай. Буквально несколько часов – и ты освоишься.

– Ну хорошо, если так, – кивнул я.

А когда я вышел из храма под расцвеченное красным небо, в густую атмосферу демонического мира, то сразу понял, что что-то изменилось. Во-первых, я стал видеть иначе. Мне этот мир уже не казался погрузившимся в марево. Я ощущал его вполне привычным, как в том видении, где Кем сращивал скалы.

При том, что повсюду я чувствовал бурление силы, причём силы родственной мне. И её было очень много. Вот прям – действительно очень и очень много. И она была везде.

Она, как звуковая волна, в стенах ущелья откатывалась и возвращалась ко мне снова и снова. Затем откатывалась дальше, но возвращалась уже сильнее. Я почувствовал постоянную подпитку. Это было невероятное ощущение.

Я уже не просто прикасался к магии, я сам был магией. И она была вокруг меня. Я мог зачерпнуть её сколько угодно. Но я не сразу понял, что происходит. Лишь потом начал акцентировать на этом внимание.

Пока я шёл к замку Азарета, то заметил, что у многих встреченных демонов в одежде, оружии и доспехах появились вкрапления прозрачного минерала. Муас тут был повсюду.

Он был у демонов-воинов, а также у всех высших.

«Ого, – подумал я. – Оказывается, муас-то уже доставили».

– Агнос, – спросил я спутника, – сколько я пробыл в храме, если муас уже доставили?

Нет, я помнил, как Зара говорила, что с помощью Кема это будет достаточно быстро. Но ведь не настолько быстро, чтобы его уже успели приладить в оружие и доспехи, причём повсеместно.

Я понял, что мне нужен Азарет.

Я попытался обратиться к одному из проходящих демонов, но тот лишь покачал головой. Через минуту я понял, что демон-то этот ощутимо меньше, чем те, к каким я привык. Да и все демоны, находящиеся внутри замка, как-то сильно измельчали.

Они же были здоровые, высокие, смотрели на меня сверху вниз, как на низшего, практически. А теперь они на меня смотрели с опаской.

Затем, кажется, кто-то из них понял, что мне нужно, и молча указал в сторону замка. Я пошёл туда, совершенно не понимая, что вообще происходит. Какого хрена, простите?

Когда я подходил к замку, мне встретился ещё один демон. Увидев меня, тот вдруг развернулся и опрометью ринулся прочь, будто призрака увидел. Как оказалось, он отправился за Азаретом. Тот спикировал с парапета одной из башен прямо и встретил меня на пороге.

И вот тут я вообще перестал понимать что-либо. Просто потому что передо мной, совершенно точно, стоял Азарет. Только вот он тоже стал меньше.

Раньше он был чуть ли не на метр выше меня. Или чуть меньше. А сейчас он был совсем немного повыше, и мы смотрели друг другу в глаза нормально. Мне даже особо поднимать голову не требовалось.

Всё это время Агнос, судя по всему, нагло хихикал в крыло. Ну что ж – он, конечно, бог. Ему можно. Но я ему это ещё припомню.

Я поздоровался с Азаретом. И первый вопрос, который я ему задал, был самым животрепещущим:

– Сколько меня не было? Сколько времени я провёл в храме?

– Чуть больше месяца, – ответил Азарет.

«Больше месяца? – подумал я про себя. – Ничего себе».

Теперь понятно, почему Агнос говорит, что время поджимает. Ещё бы оно не поджимало.

– А то я и смотрю, – сказал я вслух, – что уже и муас пошёл в ход.

– Так и есть, – кивнул Азарет. – За это огромное спасибо. Усиливаем, как можем, свою армию. И вашим, естественно, помогаем по мере сил.

– В смысле, помогаем? – переспросил я.

Я вообще перестал что-либо понимать.

– Это разговор долгий, – ответил Азарет, – но сейчас на него времени нет абсолютно. Тебе срочно нужно к своим.

– А что случилось?

– У вас Стена пала, – ответил Азарет. – Низшие с селекционерами внутри империи.

Глава 11

Сбор в военном штабе Стены Горного.

Всех магов ранга Ярого и выше собрал Паскевич. К нему все в последнее время относились с огромным уважением, особенно после обороны Горного. Он великолепно проявил себя как краевой командир. Можно сказать, вышел за грань своих возможностей. И едва магический пупок себе не развязал, чтобы всё сделать.

Ещё одним поводом для уважения было то, что он всегда честно раздавал награды, звания и так далее, ничего никогда не утаивал. Никого не обходил. Всё, что было заслужено, честно выдал.

И когда Паскевич сказал, что собирают людей на Байкал и нужно набрать три тысячи магов рангом не ниже Ярого, чтобы дать решительный отпор прорвавшимся в империю, все сразу поняли: всё очень серьёзно.

– Также могу сказать, – Паскевич был собран и крайне серьёзен, – что противник набрал очень немалые силы. Нам будут противостоять пять тысяч наших человеческих магов, оказавшихся подвержены ментальному воздействию демонов. И самих демонов ещё, хер знает сколько. Наших плюсов, на самом деле, не так уж и много, но они есть. Во-первых, нам на руку то, что там холодно. В минус – то, что под защиту менталистов берут только самых сильных. Как вы понимаете, бой будет невероятно кровавым. Для многих, возможно, последним.

Паскевич развёл руками, показывая, мол, но мы военные, и нам это не должно быть в новинку.

– Если удастся выдавить и перебить вражеских менталистов, то можно будет рассчитывать на выдавливание всех остальных демонов с территории империи. Плюс те маги, которые сейчас подчинены демонам, вернутся на нашу сторону. Пока же всё, что делается, – это работа летучих отрядов, которые срывают расползающуюся дрянь: накопитель энергии со стел телепортов, чтобы не было бесконтрольного и беспрерывного пополнения демонических ресурсов. У них сейчас есть только одна опорная база. Расположена она в Усть-Баргузине – практически напротив Ольхона.

Борис фон Аден и его сын Дмитрий сидели и слушали Паскевича, понимая, что бой у Горного, возможно, был всего лишь разминкой. Теперь им предстояла настоящая битва с превосходящими силами противника.

– Ну и самое главное, – Паскевич хлопнул ладонью по крышке стола перед собой. – Поскольку я – краевой командир, а значит, фактически ни к одной заставе не приписан, я уже пошёл добровольцем. После собрания я ухожу сразу на Ольхон. У всех остальных – разнарядка: двадцать процентов от личного состава на каждой заставе. То есть – два человека из десяти. Оголять Стену никто не собирается. Все прекрасно понимают, чем это может закончиться: пока в одном месте бьют, в других проломят оставшихся. Поэтому восемьдесят процентов всей боевой силы остаются на Стене. Естественно, все отпуска отменены. Все, кто может драться, вызваны на свои боевые места.

Тут командир окинул всех присутствующих взглядом.

– Вы должны сами решить, кто пойдёт. Хотите, вызывайтесь добровольцами, хотите – тяните жребий. Мы будем воевать плечом к плечу. На этом наше собрание закончено. Я отбываю на Ольхон. Буду рад видеть там кого-то из вас.

С этими словами он ушёл. В зале остался десяток Ярых. И все понимали, они, конечно, серьёзная сила. Но нужно отдать пятую часть на защиту Байкала.

И тут на деле резервы были. Дело в том, что у некоторых из присутствующих ранг повысился до Ярого как раз после обороны в Горном. Из-за перенапряжения некоторые совершили прорыв до следующего уровня. До этого у них было семь Ярых, теперь стало десять.

Одним из тех, кто достиг этого ранга, стал сын Бориса фон Адена – Дмитрий.

– Ну что, господа, – проговорил Борис фон Аден, – жребий?

По сути, никакого другого выхода у них и не было. И дело не в отсутствии добровольцев, напротив, каждый был готов ехать на Байкал. Но при всём том они понимали: кто-то должен остаться на Стене.

И жребий решили тянуть лишь для того, чтобы решение было принято беспристрастно.

Борис фон Аден взял десять спичек и две из них обломал. Затем пошёл раздавать. Первую обломанную спичку вытащил Кемизов. Борис и Артур переглянулись, после чего фон Аден пошёл дальше.

Вторую обломанную спичку Борис планировал оставить себе. Потому что надеялся, что хотя бы так сможет послужить своей семье. Его младший сын, Виктор фон Аден, пропал после ухода к демонам.

И хотя пока они находились в Горячем Ключе, Азарет успокаивал: мол, это нормально, Храм ничего с ним не сделает, аудиенция у богини – непредсказуемая вещь, и переживать не нужно.

Но при всём том, конечно, Борису фон Адену было не по себе. Он прекрасно понимал, чем это может закончиться или не закончиться вовсе. Может быть, когда Виктор выйдет из Храмовой аудиенции, здесь, в империи, уже не останется ничего – ни демонов, ни людей, вообще ничего. Только пустыня. Потому что для богов время? Величина относительная.

С другой стороны, он абсолютно точно поверил, что его сын Виктор действительно прожил одну жизнь и пришёл во вторую. Иначе так легко его в божественные храмы не допускали бы, и с демонами он бы не общался.

Вот поэтому Борис очень сильно надеялся оставить вторую короткую спичку себе. Но старший сын, Дмитрий, словно прочитав всё это по его глазам, сам выдернул эту спичку. Все остальные, естественно, были длинными.

Все, кто вытянул длинные спички, вышли. А Борис фон Аден подошёл к сыну и сказал:

– Я пойду. Ты должен остаться.

– Да почему я должен остаться-то⁈ – возмутился Дмитрий. – Мы же, если ты помнишь, жребий тянули. Я совершенно честно его вытянул. И по силе я прохожу. Почему именно ты должен пойти?

– Сын, – проговорил Борис фон Аден, – я это должен сделать, потому что безмерно люблю свою семью и свою жену. Но ты пойми: для женщины гораздо проще потерять мужа в бою, чем детей. А одного ребёнка она уже потеряла. Виктор, как ты знаешь, до сих пор не вернулся. А если и ты погибнёшь, у неё останется только Ада. Тогда мать просто сломается.

– Почему же? – начал было Дмитрий. – Мы же тут на Стене служим. В такой же опасности. Каждый из нас может погибнуть в любой момент.

– Это я знаю, – ответил ему отец. – Но всё равно для женщины потерять мужа легче, чем потерять ребёнка. Плоть от плоти своей. Я очень люблю свою жену – твою мать. Я люблю своих детей. Поэтому ты останешься здесь, защищать мать и сестру. И защищать ты их будешь так, как будто весь мир против них обернулся. А ты перегрызёшь всем горло, чтобы их защитить. А я буду защищать нашу землю на том рубеже. И это – не обсуждается.

Борис фон Аден посмотрел на сына и понял, что тот несколько обижен словами отца. Поэтому решил добавить:

– И это не потому, что я прожил больше, чем ты. И не потому, что у меня больше опыта. А потому что у меня больше опыта взаимодействия с тем же Кемизовым. Мы друг другу спину прикроем в любой ситуации, даже не глядя друг на друга. Мы понимаем друг друга с полуслова. И если со мной что-то случится, если демоны действительно прорвутся в империю, ты знаешь: в Горячем Ключе есть опорная база. Там тебя встретит наш предок – Даррен Аден. И там вы будете жить. Да, может быть, в окружении демонов, но вы будете жить. И там есть муас, усиливающий способности, там есть разлом, там – остатки Тохарской империи. Что самое главное – там можно жить. Жить. Всё запомнил?

– Запомнил, – тихо ответил Дмитрий. По сути, он пребывал в полном шоке от слов отца. – Так вот что вы там делали… Подготавливали плацдарм.

– Совершенно верно, – кивнул Борис фон Аден. – Мы обустраивали базу и возвращали свои родовые земли.

В этот момент дверь открылась. В проёме показалась голова Артура Кемизова.

– Договорились? – спросил он.

– Всё в порядке, – ответил Борис, – на Байкал мы едем с тобой.

– Отлично! – Артур подошёл к Борису фон Адену и хлопнул его по плечу. – Ещё одна хорошая драка нам не повредит!

– Как у тебя сейчас с магией-то? – спросил его Борис.

– Я, конечно, не знаю, что я там со своей землёй сделать смогу. Туда, понимаешь ли, лучше бы было лёдников, водников. Даже у вас с огнём, и то получше будет сражаться в тех условиях, чем у меня с землёй.

– Это ты брось, – сказал ему Борис. – Ты что, забыл, что Байкал идёт ровно по разлому? Там так фонит, что тебе даже банально тряхнуть его хватит, чтобы все льды на поверхности потрескались.

– Слушай, – Кемизов кивнул, – а это идея. К тому же там горы вокруг.

– Вот именно, – сказал фон Аден, – притянешь себе всё, что нужно.

– Ну, значит, зададим жару, – согласился Артур. – В путь?

– В путь, – ответил Борис фон Аден и на прощание обнял сына.

* * *

Мирослава наблюдала за эвакуацией с острова Ольхон. В конце концов, на нём должны были остаться только те, кто обладает даром, для прикрытия магов империи. И постепенно начавшие прибывать силы обороны – по два, по три человека. Это были высокоранговые маги с разных оборонительных фортов на границе. Помимо них прибывали родовые клановые дружины, чтобы вступить в этот бой.

Но самое главное, Мирослава знала, что вот-вот должны были эвакуировать спецбольницу, при которой находилась её мать.

Она была здесь уже давно. В связи с тем, что помутилась рассудком. Но оставлять её в одиночестве не было никакой возможности, пришлось передать на поруки под специальный уход.

«Наверное, – думала Мирослава, – только у менталистов могло появиться подобное заведение». А всё потому, что многие из клана Молчащих, даже в юности, после инициации не выдерживали подобного дара и могли сойти с ума.

К этому относились терпимо. То есть выбросить такого человека из дома или умертвить – никто бы и не взялся. Тем более что всегда оставалась надежда: особо сильный менталист сможет «вправить» потерявшемуся мозги.

Говорили, что в древности среди клана Молчащих существовали специальные магии такого уровня, которые были в состоянии вернуть личность и исправить эту проблему. Поэтому так сложилось издревле: за подобными, как говорили, «выгоревшими» магами присматривали. И да, их считали такими же членами общества, ведь понимали, что из-за этого побочного эффекта их работы подобное могло случиться с каждым. Просто не повезло конкретно этим. За ними нужно было присматривать и ухаживать. И с этим ничего не поделаешь, это была профессиональная болезнь менталистов.

Поэтому перед эвакуацией спецбольницы Мирослава явилась к матери. Почему-то ей показалось очень важным сделать это: прийти и увидеть мать.

В этот момент у той проходила так называемая арт-терапия. Она размягчала глину, капала в неё воду, делала её пластичной, чтобы вылепить что-то. До этого она уже вылепила всевозможные кувшинчики, тарелочки, чашечки – вся её комната была ими украшена.

После того как изделия высыхали, она разрисовывала их вручную. Это успокаивало мать Мирославы, как утверждали лекари.

Поэтому Мира села напротив матери и принялась в деревянной тарелочке смешивать точно такую же глину, размягчать её, разминать. Она начала что-то лепить – бездумно, наблюдая за тем, как мать улыбается, занимаясь творчеством. В такие моменты она очень напоминала дочери себя прежнюю. Хотя, как это может быть, Мира не совсем могла объяснить, это было очень странное понимание.

Потому что с самого своего рождения она знала мать как сумасшедшую. Но при этом в её воспоминаниях она могла увидеть её прежнюю: весёлую, юную, спокойную и очень красивую девушку. И Мирославе очень хотелось когда-нибудь снова увидеть мать именно такой, какой она видела её в воспоминаниях.

И она лепила из глины, сидя напротив матери. И она разговаривала с это, погружённой в свои творения женщиной.

– Ты знаешь, мам, – говорила она, не глядя на неё, – мне кажется, я нашла человека. Очень необычного. Он, ты знаешь, настолько похож на меня, – Мира усмехнулась. – Настолько похож, что и человеком-то его тоже назвать сложно. Его зовут Костя, – продолжала она. – И демоны доставили ему проблем не меньше, чем мне. Но при этом, как ни странно, мы оказались очень близки. Да, в том числе и на этой почве тоже.

Девушка посмотрела на мать и проследила за безразличными движениями той.

– Ты знаешь, мам, так просто и, оказывается, невероятно встретить кого-то, кто не считает недостатком моё происхождение. Да и достоинством тоже. Это просто есть, как факт. На нём никто не зацикливается. Мы оба принимаем наше происхождение как данность.

И в своём собственном сознании Мирослава отвечала за мать: