Текст книги "Книга 2 Рассвет империи"

Автор книги: Дмитрий Жидков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Но как не был прекрасен его город, Батыя все равно тянуло в степь. Он любил эти бескрайние просторы с запахом полыни и свежестью родников. Ему был милее другой город, состоящий из походных юрт и шатров.

Совсем недавно он вернулся из своего последнего похода в Европу. Эти спесивые рыцари пали под копытами его непобедимой конницы.

Но пришлось вернуться. Слишком не спокойно стало в его империи. Полностью разоренная Булгария, восстала из пепла, присоединившись к урусам. Этот северный народ ему так и не удалось покорить.

Из некогда покорного Хорезма его войска были выкинуты.

Да и завистники внутри Орды, не дремали. Воспользовавшись его отсутствием, они уже были готовы захватить власть. Но не зря имя внука Чингисхана, наводило ужас. Вернувшись, Батый безжалостно подавил мятеж. Тысячи нойонов и даже царевичей были казнены. Они молили его о пощаде, прося дать возможность умереть за хана. Но Батый остался глух к мольбам. Предавший единожды, предаст снова. Теперь он наслаждался своим триумфом и думал о новом походе. Он вновь желал ощутить торжество побед. Его взор пал на богатый юг. Там находились земли Богдатского халифата, Сирии, Палестины и Египта.

Хищная улыбка тронула губы великого хана. Новая искра зажглась в глазах.

Бросив последний взгляд на простирающийся внизу город, Батый развернулся и вошел в свой кабинет. Там на мягком диване терпеливо ждал его верный советник и полководец Тугай.

– Что тебе дорого?– сам не понимая почему, спросил Батый.

– Жизнь,– не задумываясь, ответил тот.

– Почему?– прищурил глаза великий хан.

– Я еще не все успел сделать для величия своего господина. Еще много богатств необходимо бросить к твоим ногам. Еще сотни народов необходимо покорить, расширив границы твоих земель. На все это нужно время, больше чем одна жизнь. Но пока я дышу, каждое мгновение моего существования принадлежит тебе.

– Верно, говоришь,– усмехнулся Батый. Много народов покорил ты для меня. Твои советы постоянно сбываются. Еще ни разу ты не ошибся. Когда я отправился в поход на Европу, ты советовал мне не верить предателю Изяславу, но я не послушал. Ты предостерегал меня от нападения на Киев. И вновь я не внял тебе. Тридцать тысяч моих лучших воинов полегли под стенами столицы урусов.

Батый сел напротив своего его соратника.

– И теперь я хочу услышать твой совет. Что мне делать дальше. Идти в Азию, или вначале наказать непокорных? Скажи, мой верный слуга, даже если твои слова мне не понравятся.

Тугай задумался. Он молча смотрел мимо своего господина, беззвучно шевеля губами, будто, что-то просчитывая. Батый не торопил его. Терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.

– Я бы не пошел на Булгар,– наконец произнес Тугай, прямо взглянув в глаза хана,– их земли разорены, города разрушены. Мы вывезли от туда все что было можно, вплоть до строительных материалов и рабов. С них больше нечего брать. Этот поход имел бы смысл для кары. Но сейчас там находятся войска киевского князя. Я не сомневаюсь в победе. Но какой ценой? Ради чего нам губить тысячи своих воинов, которые могут еще понадобиться?

Тугай немного помолчал, изучая реакцию своего господина. Но Бату хан молчал, внимательно слушая, прикрыв глаза.

– Потеря Хорезма,– продолжил Тугай, видя, что хан не сердиться,– несомненно, подрывает твой авторитет. Но в сущности и эта потеря не велика. Мы конечно можем покарать неверных. Но стоит ли нам отвлекаться от главной цели? Тем более, что наместник эмира Махмуд Табари, принял наших послов и согласился выплачивать дань на наших условиях. Взамен он бросит не вводить наши войска. Я полагаю, что Хорезм можно оставить на время в покое.

Тугай вновь взглянул в лицо повелителя, стараясь угадать его настроение. Но хан по-прежнему был спокоен.

– Теперь о новом походе,– продолжил полководец,– у нас достаточно сил, чтобы покорить все страны вплоть до Египта. Но прежде, чем атаковать Богдад, необходимо усыпит бдительность халифа. Мы вступим с ним в дипломатическую переписку. Вначале мы потребуем от Мустансура изъявить полную покорность. Затем смягчим требования. А пока халиф будет раздумывать, мы уничтожим его потенциальных союзников. Первым необходимо атаковать Сельджуков. Их султан Геясиддин Кей-Хюсрева, перестал платить дань. Наши послы пропали. Мне стало известно, что он вступил в переписку с халифом о взаимной военной помощи. Думая, что трех туменов будет достаточно, чтобы привести султана к покорности. Таким образом, халиф окажется в изоляции, и помощи ему будет ждать неоткуда. Тогда мы и нанесем сокрушительный удар. Когда Багдад падет, путь нам будет открыт в Сирию, Палестину, Египет. Но это только мысли недостойного слуги. Все зависит от твоего высочайшего решения.

Тугай встал и низко склонился перед великим ханом.

Батый поднялся, и как бы ни заметив подобострастный поклон слуги, прошелся по кабинету. Остановившись напротив окна, он взглянул в безоблачное синее небо. Так он стоял около получаса, наблюдая, как вдали парит орел. Расправив свои огромные крылья, хищная птица терпеливо высматривала внизу свою добычу.

« Тугай прав,– подумал Батый,– нужно уподобиться орлу. Только терпение и хладнокровный расчет ведет к победе».

Оторвав свой взор от окна, Батый повернулся к своему советнику, застывшему в поклоне.

– Хорошо,– наконец сказал великий хан,– твой план не лишен смысла. Готовь войско…

Глава 2 Вторжение в Анатолию

На приведение к покорности Сельджуков, Батый отправил своего нойона Байджу. Его войско численностью в тридцать пять тысяч всадников, должно было с ходу преодолеть горные перевалы и вторгнуться в долины султаната. Самым удобным для многочисленной армии был перевал, где стояла крепость Эрзурум.

Город располагался на пересечении древних торговых путей из Персии на Балканы и из долины Евфрата к Черному морю. Эрзурум занимал обширное плато, находящееся на высоте двух километров и окружен труднопроходимыми горами.

В окружении своих военачальников, Байджу издалека разглядывал высокие крепостные стены. Они были сложены как пирог четырьмя разными кладками. Над массивными воротами и по периметру грозно возвышались сторожевые башни. Не широкая горная дорога хорошо простреливалась со стен. Атаковать крепость сразу в нескольких направлениях не представлялась возможном, также как и подтащить метательные машины.

Обладая стратегическим мышлением, Байджу понимал, что задерживаться на долгое время под Эрзурумом нельзя. Многочисленные шпионы сообщили, что султан Кей-Хюсрева уже объявил мобилизацию войск, а также выделил значительную сумму на вербовку наемников из числа арабов и франков. Нельзя было дать сельджукскому правителю усилиться. Необходимо было немедленно атаковать.

Дождавшись подхода обоза и изготовив длинные лестницы, монголы перешли в наступление, бросив в бой полторы тысячи спешившихся воинов. Больше не давала возможность местность. Однако первые несколько штурмов гарнизон крепости под командованием субаши Синанэдина, были отбиты. В разгар битвы, ворота крепости неожиданно открылись и от туда появилась тяжеловооруженная конница. Закованные в броню всадники рассеяли степняков, а пехота очистила от них подходы к стенам, переломав все лестницы, таран и несколько метательных машин. Когда монголы пришли в себя, защитники уже скрылись в крепости.

Байджу был взбешен. Он приказал бросить в бой новые тысячи. Монголам даже удалось захватить часть стены. Но новая вылазка обороняющихся свела на нет все усилия. Степнякам вновь пришлось отступить. Их численное превосходство на узкой дороге не имело значения.

Над ордынцами нависла угроза долгой осады.

Но помощь пришла, откуда не ждали.

Шел пятый день осады. Байджу сидел у себя в шатре, обдумывая возможность обхода крепости по труднодоступным перевалам. Неожиданно полог откинулся и в шатер вошел начальник его охраны.

– Господин,– поклонился он,– разведчики перехватили перебежчика. Он хочет говорить с тобой.

– Приведи,– велел Байджу, отложив в сторону карту, составленную шпионами.

Двое воинов ввели в шатер тщедушного вида мужчину в потрепанном халате, поставив его на колени перед своим повелителем..

– Как тебя зовут?– спросил командующий войском.

– Аким,– ответил тот.

– Что ты хочешь от меня?

Перебежчик опасливо оглянулся на присутствующих воинов. Байджу проследил его взгляд и дал знак охране удалиться.

– Мой господин, губернатор Эрзурума,– вкрадчивым голосом проговорил Аким,– достопочтенный Дувани, может помочь тебе взять город. Этой ночью его люди откроют ворота. Взамен он просит лишь безопасность для него и его семьи.

Радость от неожиданного разрешения проблемы переполнила Байджу. Но он взял себя в руки, оставаясь внешне спокойным.

– Передай своему господину,– грозно глядя на испуганного перебежчика,– что я принимаю его условие. Но если он обманет, то я живьем сдеру с него кожу.

После того как предателя увели, Байджу велел прекратить штурм и сосредоточить пять тысяч всадников недалеко от крепости. В назначенное время ворота открылись. Монгольская конница ворвалась в город. Но гарнизон крепости и тут оказал ожесточенное сопротивление. Битва на улицах города продолжался до утра. Степнякам приходилось брать каждый дом с боем. Но силы были не равны. Все, кто оказывал сопротивление, были уничтожены. Субаши Сунанэддина и его сына повесели на центральной площади. Тысячи молодых мужчин и женщин были закованы в цепи и уведены в рабство.

Путь в земли Сельджуков, был открыт…

Правитель сельджуков Кей-Хюсрева был мягкотелым и нерешительным человеком. Как только он взошел на престол, сразу же попал под влияние хитрого визиря Кёпека. Султан, конечно знал, что его первый министр по собственному произволу, казнит всех, кто осмелился встать у него на пути. Не только политических противников, но и даже тех, чьи богатства ему приглянулись. Никто не мог вырваться из его цепких лап, даже если это были видные государственные деятели. Их имущество визирь присваивал себе. Казнокрадство и получение взяток процветало. Кей-Хюсрев, ничего не предпринимал. Ведь Кёпек возвел его на престол.

Получив сведения о том, что монголы осадили Эрзурум, султан все же принял меры к сбору войск, который был назначен возле Сиваса. Когда Кей-Хюсрев, в сопровождении своей свиты прибыл к месту сбору, основная часть войск уже прибыла. На его призыв откликнулись союзники сельджуков из Халеба и Трабзона. Прибыли отряды наемников из Фракии и Сирии. Возле стен Сиваса султан устроил смотр своих войск. Их численность достигла семидесяти тысяч человек.

Несмотря на огромную армию, Кей-Хюсрев был в нерешительности. Среди его военачальников не было единства. Старые полководцы остерегали его от поспешных действий, предлагая остаться возле Сиваса. Молодые же командиры, желали покрыть себя славой и продвинуться по служебной лестнице. Они требовали немедленно выступить навстречу врагу.

Кей-Хюсрев долго колебался. Но вскоре на его решение повлиял случай. Разведчики привели в лагерь несколько сотен человек, сумевших вырваться из Эрзурума. Султан велел привести к нему кого-нибудь из беглецов.

В огромный зал, где собрались военачальники, ввели рослого воина. С высоты помоста, где был установлено резное кресло, Кей-Хюсрев брезгливо смотрел на пыльные, пробитые в нескольких местах доспехи. В прорехах виднелись раны с запекшейся на них кровью.

Увидев султана, воин повалился на колени, не смея поднять голову и взглянуть на повелителя.

– Почему ты не защищаешь Эрзурум?– скривив в презрении губы, поинтересовался Кей-Хюсрев.

– Прости, солнце подобный,– проговорил воин,– мы не смогли удержать город. Предатели открыли ворота, впустив врага. Теперь монголы уже вошли в долину и беспрепятственно движутся к ущелью Кёседага.

– Ты трус!– воскликнул Джимри. Не смотря на свои молодые годы он стал командиров пехотинцев. Но это была не его личная заслуга, а протекция визиря, получившего огромную взятку.– Ты бежал с поля боя! А должен был умереть, сражаясь с врагом!

Воин виновато опустил голову, готовый принять любое наказание.

– Их войско больше нашего?– не обращая внимания на своего командира, спросил Кей-Хюсрев.

– Монголов много,– ответил беглец,– все они опытные воины…

– У страха глаза велики,– усмехнулся Джимри,– наши шпионы доносят, что войско варваров вдвое меньше нашего. Нужно немедленно наступать и опрокинуть врага, не допуская их в наши земли.

Кей-Хюсрев думал еще сутки и наконец, решился. Во главе армии он выступил в направлении ущелья Кёседага…

Ночью перед битвой Кей-Хюсрев, спал плохо. Его мучили постоянные кошмары. Военачальники так и не пришли к общему мнению. Собравшиеся в шатре главнокомандующего командиры спорили долго. Оскорбления сыпались со всех сторон. Чуть не дошло до драки.

– Что нам бояться, каких-то варваров!– кричал, брызгая слюной, молодой командир конницы Музафереддин, прибывший на совещание в нетрезвом виде,– наши разведчики сообщают, что степняков чуть ли не вдвое меньше нас! Мы должны незамедлительно выступить им навстречу. Мы сомнем их, чтобы другим было неповадно!

– Оставлять занимаемые позиции, авантюра,– ответил ему на повышенных тонах, старый военачальник Шемседдин Исфахани.,– ущелье впереди коварно. Там много мест, чтобы устроить засаду. Здесь же мы в полной безопасности. Обойти нас враг не сможет. Горные проходы заняты нашими отрядами. В тылу у нас долина богатая кормом для лошадей и скота. Там много питьевой воды. За спиной степняков око скалы. У них нет другого выхода, как идти на штурм. Но наши позиции не преступны. Мы легко отобьем их атаки и сможем их уничтожить.

– Так говорить может только трус!– перебил его Джимри,– мои воины рвутся в бой! Мы разобьем варваров в открытом бою!

Так и не решив, что нужно делать, военачальники разошлись.

Утром, как только первые лучи солнца позолотили вершины гор, Кей-Хюсрева разбудил звук труб. Он спешно оделся и вышел из шатра. К своему изумлению султан узнал, что Музафереддин и Джимри, самовольно оставили занимаемые позиции и выдвинулись навстречу противнику.

Кей-Хюсрев с помощью слуги тяжело взобрался на подведенного ему коня и в сопровождении охраны поехал по горной тропе на изолированную каменную площадку, с которой открывался хороший обзор на ущелье. От туда он видел, как конница Музафереддина опрокинула авангард монголов и, развивая успех, бросилась в погоню за отступающим в панике врагом. Следом, ломая строй, поспешили пехотинцы Джимри.

Будучи человеком невежественном в военных вопросах, Кей-Хюсрев уже уверовал в победу и приказал вывести из укреплений и другие части. Но скоро султан увидел, что победа превратилась в разгром. Отступление врага было только уловкой. Сломав строй, конница и пехота сельджуков наткнулось на основные силы врага. Монгольская тяжелая конница вклинилась в ряды противника, сметая все на своем пути. С ближайших склонов фланги седжуков осыпали стрелами, прятавшиеся за камнями лучники. Порядки армии султана смешались, и стали беспорядочно отступать. Монголы рубили бегущих воинов, усеяв все ущелье тысячами тел.

Командир одного из отрядов монгольской конницы пробился почти к самым укреплениям. Взглянув вверх, он увидел на каменном выступе султана, в окружении немногочисленной охраны. Еще немного и степняки могли отрезать его от тропы. Предвкушая большую награду за пленение султана, монгол повел своих воинов в решительную атаку. Опрокинув попытавшийся их остановить заслон, они уже почти достигли тропы, но тут дорогу им преградили наемники из Фракии. Выстроившись в линию, они закрылись щитами, ощетинившись копьями. За спинами пехотинцев появились арбалетчики. Наемники полностью уничтожили отряд монголов, пытавшихся захватить султана. А после еще долго держали укрепления, отбивая атаки превосходящих сил противника. Дав тем самым возможность султану, с остатками войск уйти к Сивасу. Но скоро монголы прорвались в других местах и окружив наемников, уничтожили их.

Не встречая больше ни какого сопротивления, Байджу двинулся к Сивасу.

Но не успел он достичь города, к нему, в сопровождении знатных горожан, вышел кадий Кышехирли. Передав монгольскому военачальнику богатые дары, Кышехирли показал Байджу ярлык, полученный им от Батыя, когда он был еще комендантом Бухары во время оккупации Хорезма. После восстания он бежал в Сивас. Теперь ярлык ему пригодился. Увидев его, Байджу сохранил жизнь всем жителям города и не тронул имущество.

Обойдя Сивас, монголы устремились к Кайсери. Жители этого города решили обороняться до конца. Несколько штурмов защитники отбили. Тогда Байджу приказал разрушить город. К стенам подтянули катапульты. В течении пятнадцати дней город подвергался массированному обстрелу. Но его жители быстро заделывали образовавшиеся трещины и бреши. Время от времени гарнизон делал вылазки, в ходе которых им удалось повредить метательные машины.

Осада затянулась. Но и на этот раз Байджу помогло предательство. Из города бежал игдишбаши Хюсам. Он сообщил монголам о слабом месте крепости. Скора стена в том месте была разрушена. Монголы ворвались в город, жестоко перебив всех без разбора. Кайсери был полностью сожжен.

После показательной казни в ставку Байджу прибыл кадий Амасьи Фехреддин. Он просил у монгольского военачальника прекратить наступление. От имени султана Фехреддин заключил мир, полностью признав власть Батыя. По этому соглашению сельджуки обязались платить ежегодную дань вдвое больше прежней.

Узнав о мире, Кей-Хюсрев был настолько рад, что подтвердил договор, одарил подарками и землями Фехреддина, а также сделал его новым визирем, взамен Кёпека, который бежал в Сирию.

Оставив в завоеванных землях небольшой отряд, Байджу отправился на соединение с войском Батыя, двигающимся на Багдад.

Глава 3 Халиф и его визирь

Дворец халифа Багдада занимал огромное пространство в центре города. Он поражал богатством отделки и надежностью фортификационных сооружений. Его окружали толстые белые стены высотой более пяти метров. Массивные ворота из крепкого дуба, окованные железом, были всегда заперты. У ворот, на башнях, располагающихся по бокам входа и на всем протяжении стены, постоянно дежурила хорошо обученная стража.

АиФ Багдада и официальный правитель всех мусульманских земель Аль-Мустасим, не спеша прогуливался по аллеям сада мимо стройных кипарисов, пышных финиковых пальм, роскошных клумб, на которых произрастали цветы со всех уголков земли.

Чуть позади повелителя, семенил его личный секретарь и летописец Абдул ибн Басит. На его поясе болталась небольшая чернильница, из-за уха торчали несколько гусиных перьев. Секретарь держал в руках папку с чистыми листами бумаги, готовый незамедлительно записывать светлые мысли господина.

Уже несколько месяцев над Багдадом стояла нестерпимая жара. Но здесь, в тени деревьев легкий ветерок обдувал халифа, разнося вокруг аромат цветов, щебет птиц и брызги фонтана.

До слуха Аль-Мустасима донеся женский смех. Халиф остановился, взглянув на стрельчатые минареты своего дворца. Там, за высокой стеной виднелись плоские крыши зданий, где в многочисленных комнатах, под неусыпным присмотром евнухов, обитали его жены.

Повелитель прикрыл глаза, явственно представив, как под серебристый блеск прозрачных струй, бегут к мраморному бассейну голые девушки, не опасаясь внимания мужчин. Ни слуги мужского пола, ни даже дворцовая стража, под угрозой смерти, не могли войти на женскую половину. Только евнухи имели туда доступ. Но их никто и не думал воспринимать как мужчин.

Образ обнаженных красавиц тронул уже забытые нотки души халифа. Давно он не удостаивал жен своим вниманием.

– Все зло несут в мир женщины,– с грустью произнес Аль-Мустасим, подняв веки. Услышав его голос, летописец тут же выхватил из-за уха перо, окунул его кончик в чернильницу, и открыв папку приготовился писать.

– Женщины забыли предписания Корана, скромность и добрые нравы.

Халиф поморщился. Скрип пера отвлекал его от мысли. Он мельком взглянул на секретаря, который быстро писал, стараясь не пропустить слова повелителя. Собравшись с мыслями, Аль-Мустасим продолжил.

– Женщины обвешивают себя драгоценностями. Носят чадры, прозрачные как дым. Даже если они надевают на себя наряды, то только для того, чтобы лучше выставить прелести своего тела. Женщины совсем забыли, что плоть им дана аллахом для вынашивания потомства. Они превратили свое тело в орудие соблазна и греха. Влюбляясь воины теряют храбрость, купцы– богатства, ремесленники и земледельцы перестают трудиться. Из-за женщин начинаются воины, гибнут царства, народы превращаются в прах…

– Во истину!– воскликнул Абдул ибн Басит, когда халиф замолчал,– твоими устами говорит сам пророк!

Аль-Мустасим ухмыльнулся, такой неприкрытой лести и продолжил свой путь. Дойдя до дворца, не заходя в здание, он поднялся по винтовой лестнице на плоскую крышу. Тут тоже был разбит небольшой сад с фонтаном. По ковровой дорожке халиф проследовал к невысокой тахте и опустился на груду мягких подушек. Стоящие по обоим сторонам как изваяния, полуголые чернокожие рабы тут же замахали опахалами, освежая своего хозяина. Тщедушный секретарь устроился за невысоким столиком, разложив на нем письменные принадлежности.

– О мудрый и благородный владыка!

Аль-Мустасим с огорчением оторвался от своих мыслей и поднял голову, взглянув на склонившегося перед ним главным визирем.

– С чем ты пришел, Ибн-Аль-Альками?– уставшим голосом молвил халиф, знаком дав разрешение говорить.

– Вновь прибыли послы от хана Батыя,– с поклоном сообщил визирь.

Халиф насупился. Вот уже полгода шла переписка между ним и монгольским ханом. Первые послания от Батыя, содержали такие угрозы, от которых у халифа все холодело внутри. Царь варваров требовал незамедлительного подчинения, признания его власти иначе угрожал вторжением. Но время шло, а монголы не предпринимали ни каких активных действий. Постепенно Аль-Мустасим успокоился, настолько, что и сам осмелился угрожать монгольскому правителю.

– Передай послам,– сказал халиф, потягиваясь на своем ложе,– что я не склонен принять их. Если они желают, то пускай передадут послание своего хана через моего секретаря.

– Но, повелитель,– попытался возразить Альками,– послы требуют вашей личной аудиенции.

Халиф сдвинул брови.

– Ты кажется намерен перечить нам?!– грозно спросил он.

– Ни в коем случаи,– испуганно замахал руками визирь,– да хранит Аллах нашего великого повелителя. Да продлит он его годы. Ваша милость ко мне ничтожному, безгранична. Великое счастье служить вашей царственной особе!

Альками не разгибая спины, вышел, пятясь задом.

Уже на лестнице он выпрямился, и безмолвно извергая проклятия, стал спускаться вниз. Там, возле дверей ожидал посол, одетый в богатый парчовый халат и два воина в кожаных доспехах, грозно сжимавших рукояти своих сабель. Из под шлемов с обветренных смуглых лиц на визиря взирали их раскосые глаза, в которых читалась лишь решимость и не было ни капли страха. От этого взгляда по спине визиря побежали мурашки.

– Великий владыка,– проговорил Альками, стараясь скрыть нахлынувший на него страх,– не сможет принять посла хана Батыя. Его послание я с превеликим удовольствием передам халифу позже.

Воины сделали шаг вперед, но посол остановил их жестом руки.

– Мы понимаем, что у халифа имеются более важные дела,– с улыбкой сказал он, сощурив и без того узкие глаза,– поэтому я передаю послание великого хана тебе и будим ждать ответа.

Он вынул свиток, стянутый веревкой с печатью Батыя, и с поклоном протянул его визирю. Альками принял послание и собрался удалиться, но почувствовал, как в его другую руку посол вложил клочок бумаги. Визирь удивленно вскинул брови, но монголы уже вышли.

Позабыв о свитке, Альками прошел по коридору. Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, он спрятался в нишу и развернул записку. В тусклом свете факела, он прочел несколько строк, и тут же сжег послание…

В Багдаде короткие вечера, и длинные, темные ночи. На сапфировом небе алмазным светом сияли мириады звезд. Глубоко за полночь, из скрытой в зарослях калитке вышла темная фигура. Попавшаяся по пути стража не осмелилась остановить человека, закутавшегося в темный плащ, узнав в нем главного визиря. Припадая для конспирации на левую ногу, Альками пересек базарную площадь и исчез в темных переулках. Стараясь держаться в тени домов, он прошел несколько кварталов. Около одного из домов визирь остановился. Оглядевшись по сторонам, он несколько раз постучал. Через несколько мгновений дверь приоткрылась. Альками проскользнул в узкую щель. Охранник провел его через двор, открыв дверь в дом. Визирь шагнул в темное помещение. Там где он стоял, небольшое пространство освещалось несколькими свечами. В глубине комнаты угадывался силуэт человека. Но как не старался Альками, рассмотреть его он не смог.

– Стой там,– велел темный человек.

Альками покорно застыл на месте.

– Как может человек,– заговорил шпион, по-прежнему скрывая лицо в темноте,– ненавидящий аббаситов, служить им верой и правдой?

От этого спокойного голоса, привыкшего повелевать, Альками поежился.

– От куда вам это известно?– прошептал он.

– Ты ведь шиит?– послышался вопрос,– все шииты ненавидят правящую династию халифата.

– Да,– процедил сквозь зубы визирь, сжимая кулаки. Он действительно ненавидел аббаситов.

– И ты, конечно, желаешь сместить халифа и возвести на престол потомков Мухаммеда?

– Вам и это известно?– изумился Альками.

– Мой владыка,– усмехнулся собеседник,– великий Бату хан обладает волшебным свойством, отгадывать самые тайные и сокровенные желания человека. Он благосклонно предлагает всем шиитам гарантию полной безопасности в обмен на их помощь. Когда Багдад падет, ты возглавишь совет нового правительства. Кроме этого вас ждет щедрая награда. Ты согласен оказать нам помощь?

– Да,– с готовностью согласился Альками,– я сделаю все, что мне прикажут.

Глава 4 Предатель

Халиф Аль-Мустасим сидел на своем троне, прикрыв лицо ладонями. Взоры собравшихся по его требованию военачальников, советников и других чиновников, были устремлены на повелителя.

Только что пришли тревожные вести. Монгольское войско перешло границу халифата в районе реки Амударьи и движется в сторону Багдада с севера. Мусульманские города сдаются завоевателем без боя.

С запада, навстречу основной армии продвигается корпус нойона Байджу. Угроза окружения столицы становилась реальностью.

– Как такое могло произойти?– спросил халиф, устремил взгляд на собравшихся.

Придворные в смущении молчали.

– Я спрашиваю,– начал сердиться Аль-Мустасим,– как случилось, что кони варваров топчут нашу землю?

– О, великий повелитель,– решился первым заговорить Альками, опасливо поглядывая на халифа,– Аллах шлет нам испытание. Мы не могли предвидеть, что царь варваров, решиться бросить нам вызов. Но раз такое случилось, необходимо незамедлительно начать с монголами переговоры. Их сила велика. Их полчища бесчисленны. Нам нечего противопоставить такой силе.

Аль-Мустасим угрюмо буравил взглядом своего визиря.

– Все считают так?– наконец произнес он, обводя взглядом военачальников.

– Светлейший халиф,– вышел вперед старый полководец Маджахид Айбек,– волей Аллаха, ты являешься правителем всего мусульманского мира. Ты единственная надежда и опора государства. Все подданные взирают на тебя с надеждой. Мы не можем обмануть их ожидания. Мы обязаны защитить Багдад и все государство.

– Я согласен с многоуважаемым Айбеком,– поддержал военачальника советник Сулейманшах,– у нас достаточно войска. Только в Багдаде находится около ста тысяч. Мы объявим священный джихад, и скоро все твои подданные встанут под знамена Аллаха.

От этой пылкой речи у халифа зажегся в глазах фанатичный огонек.

– С перемирием обождем,– сказал он уже уверенным голосом,– мы решили дать бой варварам. Готовьте войско.

Когда все разошлись, Альками задержался. Он плотно прикрыл дверь и подошел к Аль-Мустасиму.

– Да преклонит мудрый халиф свой слух, к ничтожным моим словам,– торопливо сказал он, не давая повелителю возможности рассердиться,– я не сомневаюсь, что наши победоносные войска разобьют полчища варваров. Но необходимо принять меры на непредвиденный случай. Поверь мне недостойному, но бегство в случаи поражения, не самое плохое решение. На свободе, вы вновь сможете объединить под священными знаменами джихада всех мусульман. Но для этого необходимо принять срочные меры.

– Что же ты хочешь?– в нетерпении спросил Аль-Мустасим.

– Необходимо скрытно вывести из города казну и спрятать ее в надежном месте.

Халиф задумался. Он отдавал должное опыту и мудрости своего главного визиря, служившего ему верой и правдой долгие годы, а потому дал свое согласие, после чего немедленно удалился в свои покои.

Альками не спеша вошел в свои покои. Его хитроумный план по сдачи столицы монголам, был приведен в действие. Найти среди ста тысячного гарнизона нескольких верных офицеров из числа шиитов, не составило труда. Каждый из них ненавидел правящую верхушку аббасидов и были готовы сделать все, чтобы свергнуть халифа и его приспешников. Тем более Альками, кроме щедрого вознаграждения, обещал им высшие должности в будущей армии.

Каждому из четырех офицеров было поручено взять по пятнадцать тысяч воинов. Официальной версией было спасение государственной казны. Ее визирь разделил на четыре части. Отобранные отряды должны были по очереди покинуть город, взяв с собой свою часть денег, и спрятать их в условленном месте. Но истинным намерением Альками , было обескровить защиту города. Хитрость плана заключалась в том, что визирь велел командирам отрядов, после выполнения поставленной задачи, назад не возвращаться, а отправиться в отдаленные области, якобы для поддержания порядка. Списки личного состава покинувшего столицу, Альками просто уничтожил. В течении недели он вывел из Багдада сорок пять тысяч воинов. Сейчас его ждал последний офицер, готовый покинуть город.

Зайдя в свой кабинет, Альками увидел ожидающего его молодого офицера. Тот стоял возле двери, даже не решившись присесть. Увидев визиря, офицер с достоинством поклонился.

Альками прошел за письменный стол и устроившись на мягких подушках, поманил молодого человека пальцем.

– Подойди Вахб Гияс…

Офицер безмолвно повиновался. Сделав несколько шагов, он остановился напротив стола вытянувшись по стойке «смирно», ожидая приказаний.

– Наша вера,– начал Альками обычную проповедь, которой он напутствовал каждого офицера, отправленного им из города,– говорит, что посланником Аллаха на земле, является пророк Мухаммед. После его смерти право на наследование верховной власти переходит к его потомкам от зятя его Али и дочери Фатимы, род которых образует династию имамов. Аббасиды узурпировали власть, уничтожив многих наших духовных лидеров. И вот настал час расплаты. Мы свергнем узурпаторскую власть халифа и возродим истинную власть, данную нам создателем.