Текст книги "Книга 2 Рассвет империи"

Автор книги: Дмитрий Жидков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Дмитрий Жидков

Книга 2

Рассвет империи

Часть 1

Крестоносец по необходимости

Анатация: Монгольским ордам не удалось пройтись огнем и мечом по Северо-западной Руси. Потерпев неудачу под Рязань, Батый увел свои тумены в степь. Теперь в его планах было покорение Европы. Кажется, что Руси больше ничто не угрожает. Но в игру вступает еще один могущественный противник. Католическая церковь хочет перевести южную Русь в свое вероисповедание. При помощи интриг им удается отсрочить вторжение в Европу и направить орду на Киев. Перед началом сражения из столицы выехал и пропал митрополит Киевский Кирилл. Следы заговора ведут в Австрию. Теперь попаданцу из нашего времени Дмитрию Гордееву, предстоит путешествие в Европу.

Глава 1 (вместо пролога) Папский нунций.

Папский нунция Джакомо Барбиери, стоял у подоконника, в своем кабинете. Витражное окно из разноцветного стекла, пропускало мало тепла и света. Нунций немного приоткрыл фрамугу, разглядывая шумевший внизу город. С высоты , на которой располагалась его резиденция, Джакомо видел, что город велик. Шпицы гигантских соборов, многоэтажные дома, сдавливающие узкие грязные улицы. Город занимал все видимое пространство, нигде не прерываясь. Город давил, поглощал любую сущность, попавшую в эти каменные джунгли, высасывая все соки. Несмотря на это город был заполнен жизнью. Шумные улицы были переполнены экипажами, каретами, повозками, всадниками. Грохотали колеса повозок по мостовым, вымощенным камнем, перекрывая неразборчивый гомон толпы. Невдалеке слышался колокольный перезвон, и доносились звуки затянувшийся церковной службы.

Почему-то Джакомо Барбиери вспомнилось то, чему в былую молодость, когда он еще был послушником, его учили наставники: « у настоящего католика,– говорили они,– есть три способа проводить ночь. Или вы молитесь с вечера до полночи и затем спите до утра; или вы спите до полуночи и молитесь до утра; или вы наконец молитесь немного и затем немного спите, и делаете так с вечера до утра».

Джакомо считал первый способ предпочтительнее, но на самом деле старался спать всю ночь.

Нунций родился в убогом горном селении на севере Италии, в многодетной семье бедного крестьянина, влачившего полуголодное существование. Его предки поселились в этих землях несколько веков назад и постоянно гнули спину на местного графа.

В одиннадцать лет Джакомо решил посвятить себя духовной карьере. Другого способа вырваться из прозябания он не видел. Упорным трудом, юный Джакомо, пробивал себе дорогу в высшие сферы католической церкви.

Окончив семинарию, Джакомо стал священником. Воспользовавшись подвернувшимся счастливым случаем, он стал секретарем епископа. На новой службе он обзавелся нужными связями и вступил в зарождающийся орден Доминиканцев.

Орден быстро получил широкое распространение и стал теснить Францисканцев. Многие значимые посты перешли к Доминиканцам. Вскоре Джакомо Бербиери стан папским нунцием в Вене, столицы Австрии.

Эта должность сулила ему кардинальское звание. Но для этого ему было необходимо переманить хотя бы часть Руси в католическую веру.

Вначале казалось, что исполнить волю, папы Римского, не составит труда. Через своих людей в Галиче, ему удалось убедить князя Мстислава Мстиславовича, после смерти, оставить княжеский престол Австрийскому царевичу Андрею. После подписание необходимых бумаг князь Галицкий как-то кстати скончался. Но Андрей оказался слаб, и при первой же опасности сбежал к своему отцу, прихватив с собой казну. Тогда нунций сделал ставку на князя Изяслава. Ему было абсолютно наплевать какую веру исповедовать. Он просто любил власть и деньги. И вновь Джакомо удалось посадить его на Киевский престол. Но и Изяслав не оправдал возложенных на него надежд. После первой же неудачи он бежал к своим друзьям половцам. Но сбрасывать его со счетов Бербиери не собирался. От своих шпионов он узнал, что монгольский хан, намерен вторгнуться в Европу, и нунций надеялся, через Изяслава направит его намерения на Киевское княжество. Если Изяслав, с помощью монголов, сядет в Киеве, то Джакомо не составит труда убедить его сотрудничать с католической церковью.

Еще одним козырем в колоде нунция был князь Даниил. Несколько попыток поставить его на княжеский престол Галича, с помощью интервенции, не увенчались успехом.

Джакомо Барбиери прикрыл створку окна, и зябко поежившись, отошел к своему креслу, которое услужливые монахи пододвинули почти к самому камину. Опустившись в удобное кресло нунций вытянул ноги к огню, и откинувшись на спинку, расслабился, закрыв глаза.

Он отдавал себе отчет, что русичей будет трудно обратить в католичество. Православные были уверены, что их вероисповедание самое лучшее в мире, и не любят, если иногда, кто-нибудь из них переходил в латинское вероисповедание. Не подается описанию, насколько русичи ненавидят римских католиков. Эта ненависть порой доходила до такой степени, что они, при виде католического монаха, плевали на землю. Этим объяснилось то, что мало русинов переходило в католичество. Видя, что последние, так вознеслись над их вероисповеданием, они жили опасениями, как бы их совсем не уничтожили. И вышибить им из головы это опасение, можно было, только приостановив на некоторое время обращение из греческого вероисповедания в латинское, поступая с ними искренне и мягко, убедить их этим, что никто не думает их насильственно обращать. Но сперва нужно было договориться с нынешними князьями или поставить на их место своего человека.

Первое оказалось невыполнимым. Многие посольства, князья отослали восвояси, даже не выслушав. И хотя католических священников пропускали через русские земли, но им строго настрого была запрещена проповедь.

Тогда Джакомо Бербиери пришла в голову отличная мысль. Он предложил папе Римскому сделать князя Даниила королем, и под знаменем святой церкви возвести его на престол. Иннокентий четвертый пообещал Даниилу объявить крестовый поход и возложить на него королевскую корону, при условии, что тот распространит на Руси католичество. К удовлетворению Джакомо, Даниил дал свое согласие. Оставалось только оформить все официально…

– Отец Джакомо…

Мягкий тихий голос служки, вывел нунция из размышлений.

– Да сын мой?– произнес он, открывая глаза и внимательно смотря на монаха, прекрасная зная, что он не будет беспокоить по пустякам. За долгие годы службы наперсник доказал свою преданность, и нунций полностью ему доверял.

– Прибыли святые братья из ставки Бату хана. Они передали тебе послание от нашего посольства.

Монах передал нунцию пергамент, и отошел в сторону, замерев в ожидании.

Джакомо сломал печать и развернул письмо. Быстро пробежав глазами текст, он свернул пергамент и положил его в шкатулку. Все складывалось как нельзя лучше. При поддержки святой церкви Изяславу удалось уговорить повелителя варваров. Бату хан задерживал поход на Европу, и направил часть своего войска на Киев.

– Готовь наших людей,– распорядился нунций, вставая с кресла,– наш план вступает в действие.

Глава 2 Батый принимает решение.

Потерпев неудачу в Северо-восточный Руси, Бату хан ушел в степь. С собой он увел менее половины воинов выступивших вместе с ни в поход. Полгода Орда стояла в устье Дона, собираясь с силами. Его верный полководец Тугай багатур советовал ему выступить походом на европейские государства, минуя Русские земли. Слишком упорно сопротивлялись русичи. А терять время и силы в долгих боях было нельзя. Многочисленные шпионы доносили, что глава католической церкви Иннокентий четвертый собирает силы, чтобы не допустить монгольское войско в Европу.

Первым делом нужно было наказать венгерского короля Беллу четвертого, который принял у себя заклятых врагов монголов половцев, во главе с ханом Катяном, принявшим за его покровительство католическое вероисповедание.

Батый во всем соглашался с Тугаем. Ему и самому не хотелось больше встречаться с русским войском. Слишком непонятен был этот народ. Никогда было невозможно предугадать их действия. И это пугало Великого хана.

Собрав к осени новую сто пятьдесят тысячную армию, Батый был уже готов выступить к границам Валахии.

Над Юртой нависли тяжелые тучи. Порывистый ветер расшвыривал водяные брызги вперемешку с ледяными крупицами. Ни то снег, ни то дождь не поймешь. Батый сидел возле жаровни, сложив ноги и изредка постукивая рукоятью плети по колену, слушая своего нового полководца. Его старый советник Субэдэ сгинул в Рязанской земле со своими воинами. Но новый военачальник был не хуже старого хромого лиса. Он был моложе и удачливее его. Потому Бату хан прислушивался к его советам.

– Перед тобой лежит огромная и богатая земля,– Тугай знал, о чем говорит. Недаром его шпионы проникли в самые отдаленные уголки европейских государств.– Ты можешь ее захватить.

– Завоюю,– усмехнулся Батый,– с таким полководцем, почему же не завоевать…

– Завоевать мало,– сказал Тугай,– нужно сделать так, чтобы они и после платили дань.

– Что же для этого нужно сделать?– подался вперед хан.

– Мы должны показать могущество нашего воинства. Мы вырежем всех, кто окажет сопротивление. И тогда страх, перед новым нашествием, заставить их платить.

Батый согласно кивнул.

В этот момент полог откинулся и в шатер проскользнул китайский летописец Рашид ад Дин.

– Великий хан, дозволь говорить– согнулся в поклоне китаец.

– Говори,– дозволил джахангир.

– К тебе пришел уруский коназ. Он хочет говорить с тобой.

– О чем?– с интересом спросил Батый.

– Он готов провести твое войско к богатому городу Киеву.

– Он готов предать?– поморщился хан.

– Да,– просто ответил слуга,– он хочет править на Руси и будет верно служить тебе светлейший.

– Разве можно доверять тому, кто ползает на коленях?– обратился Батый к своему советнику.

– Я не люблю таких,– немного помолчав, сказал Тугай,– единожды предав, он может предать вновь. Он не достоин твоего внимания.

Бату хан задумался. Он молчал довольно долго, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Хорошо,– наконец молвил он,– я выслушаю его.

В юрту, в сопровождении охраны, вошел князь Изяслав. Окинув всех испуганным взглядом, под суровым взглядом Батыя, он согнулся, упал на колени и подполз к его ногам, оставшись ожидать дозволения говорить.

– Что ты хочешь, коназ Изяслав?– через некоторое время, наконец, спросил Батый, слегка поморщившись от вида унижения предателя.

– Ослепительный,– льстиво заговорил князь,– я готов предано служить тебе. Мои враги, ставшие врагами тебе, прогнали меня, захватив киевский престол.

– О чем же ты меня просишь?

– Назначь меня в киевском княжестве твоим баскаком. И не будет у тебя преданней слуги.

Бату хан посмотрел на Тугая. Тот сидел неподвижно, с суровым лицом, глядя в пол.

– Что скажешь, мой верный советник?

– У тебя впереди много битв,– произнес Тугай,– стоит ли распылять силы?

– я знаю все дороги и переправы,– чувствуя нерешительность хана, уже смелее заговорил Изяслав,– мне известны все слабые места в обороне. Князья не ждут нападения Твои воины не встретят трудностей.

– Хорошо,– решил Батый, покосившись на посеревшее лицо Изяслава,– я отправлю с тобой четыре тумэна.

– Дозволь мне возглавить войско,– подал голос Тугай.

– Нет,– отрезал Бату хан,– ты мне нужен в новом походе. Войско возглавит Мункэ.– он вновь повернулся в сторону князя,– Ты проведешь их к Киеву. Если мои воины возьмут город, то я сделаю тебя баскаком. Но если,– голос хана стал жестким,– ты заведешь мое войско в ловушку, с тебя живьем сдерут кожу.

– Ты не разочаруешься во мне,– князь предатель бросился целовать красные сапоги Бату хана.

– Иди!– резко сказал джихангир, брезгливо отдернув ногу,– Джаргал!– крикнул он начальнику своей стражи,– прикажи установить для нашего союзника шатер, и пусть нукеры проводят туда коназа.

Два нукера подхватили под руки Изяслава и вытащили его из шатра. Джаргал с непроницаемым лицом, опустил за ним тяжелый дверной полог.

Глава 3 Пограничный рубеж

Издавна южная граница Руси подвергалась набегам кочевников. Как только киевским князьям удалось покончить с хазарской угрозой, они начали строить линию обороны между Русью и Великой степью. Она начиналась от долины реки Россь с Змиевых валов.

Строители рубили четырехстенные срубы из дуба. Реже материалом служила сосна. Срубы плотно стояли один подле другого длинным рядом. Внутренность сруба заполнялась глиной, песком или камнем. Внешняя сторона сруба присыпалась глиной. За Змиевым валом линия обороны продолжалась, на левом берегу Днепра в переславских землях, на правом берегу ее продолжала паросская, состоящие из городов– крепостей: Васильев, Канев, Витичев, Михайлов, Хайлов, Заруб, Треполь, Белгород. Их стены также как и Змиевые валы, состояли из нескольких рядов параллельно идущих срубов. Внутренние линии срубов не засыпались грунтом, а использовались как склады.

Управление огромным государством требовало хороших коммуникаций. Между крепостями были проложены проезжие дороги.

Рубеж обороны дополнительно оборудовался системой глубоких рвов. Они пресекали свободу маневра и выход в киевские земли степной коннице, сжимая конную лаву в узких проходах и загоняя их в лобовую мясорубку.

Змиевые валы охранялись разъездами, заставами и секретами. Вдоль всего протяжения между городами на холмах или специально насыпанных курганах, стояли сторожевые посты с вышками, на которых, в случаи опасности зажигались сигнальные костры.

Служба на границе требовала мужественности, а потому в города-крепости привлекали самых сильных и смелых бойцов. В постоянных битвах с кочевниками здесь формировалась элита русских войск– богатыри.

Сотни лет созданная оборонительная линия исправно выполняла свою задачу, но она не была рассчитана на одно– предательство.

Князь Изяслав когда то возглавлял пограничные земли, а потому хорошо знал расположение засек, секретов, сигнальных вышек и маршруты патрулей.

Первым делом малочисленные отряды врага, просочились между секретами и перебили русичей на заставах. Затем тысячи конных кочевников хлынули в долину. Нападение было настолько неожиданным, что приграничные крепости пали практически без боя. Монгольские тумэны уверенно двигались в сторону Киева…

Осень в южных широтах еще не уступила права зиме. Еще были теплыми дни, только, только ночные заморозки стали прихватывать верхушки травы. На берегу реки, возле небольшого костра, укрытого от посторонних глаз в ложбине, тихо переговариваясь, сидели десять воинов ночного дозора, охраняющего брод. Десятник Радок ждал вестей от дозорных, направленных их на другой берег реки.

Молодой воин Тур, недавно прибывший служить на границу, завел своего коня в уже прохладную воду. Радок послал его глянуть, не видно ли дозорных. Тихо плескалась речная вода. Сотни беспорядочно разбросанных по ясному небу звезд, тускло поблескивали, уступая яркостью полной луне. Ожидая дозорных, Тур зачерпнул в обе ладони воду и, плеснув ею на крутые бока своего коня, принялся растирать его.

Внезапно конь перестал пить воду и подняв голову зафыркал, шумно втягивая ноздрями воздух.

– Никак волка учуял?– Тур любя погладил, подрагивающий бок боевого друга,– не беспокойся, я тебя в обиду не дам.

Он взглянул на другой берег реки. Его взгляд скользнул от зарослей кустарника вверх по пологому склону и увидел, как из редеющего тумана возникли расплывчатые фигуры всадников. Тур было дернулся к ним, пологая, что это возвращаются из дозора их товарища, но в то же мгновение замер. Он с удивлением разглядывал облаченных в кожаные доспехи, узкоглазых воинов на низкорослых рыжих лошадках. Раньше, от бывалых ратников, он слышал о жестоком враге, но видел их впервые. Тур на мгновение оцепенел, видя как несколько кочевников, натянули луки. Черноусый монгол улыбнулся и прижал палец к губам. Не зная почему, но Тур кивнул. Он вдруг ощутил ледяное спокойствие. Мозг работал удивительно спокойно, просчитывая варианты. Тур медленно поднял руки и тут же отпрыгнул за лежащий у берега камень. Сразу несколько стрел ударившись о камень, переломились, упав в воду.

– Тревога!– закричал Тур, отползая к прибрежным кустам,– Степняки идут!

Его услышали. Из ложбины выскочили пограничники. Командир заставы Радок был старым и опытным воином. Он мгновенно оценил ситуацию. Монголов было около сотни. Они уже начали спускаться к реке, уверенно направляя своих коней к броду. Кочевники не торопились, видимо зная, что нет тут у русичей значительных сил.

– Пожаловали,– скрипнул зубами Радок, вынимая из ножен свой меч.

– Откуда они знают про брод?– взволнованно спросил, подбежавший к своим товарищам Тур.

– Не иначе как предательство,– спокойно проговорил десятник,– но они еще не знают о наших гостинцах.

От реки неслись низкие гортанные крики, ржание коней и плеск воды. Несколько коней наткнулись на вбитые в дно колья. Эту ловушку установили недавно. Только командиры застав знали проходы. Раненые кони встали на дыбы, сбросив всадников. Упавшие кипчаки больше не поднялись проткнутые кольями.

– А ну-ка беги к вышке,– обратился Радок к Туру,– зажигай сигнальный костер, а опосля скачи в Белгород к воеводе. Скажи, что предал нас кто-то. Слишком близко подошли степняки к столице. Долго ли им покрыть на конях это расстояние.

Молодой воин бросился исполнять приказ. До сигнальной башни было не более ста метров. Тур подбежал к костру, схватил пылающую головню и высоко подняв ее над голой, побежал к вышке.

– Врагов более чем нас,– нарочно громко сказал Радок,– но у нас преимущество первого удара. Попотчуем досыта незваных гостей.

Он в последний раз взглянул в сторону чернеющей невдалеке на холме башни. Над ней взметнулись в небо языки пламени. И помчались по цепочки от башни к башне сигнальные огни. Теперь у воеводы будет немного времени, что бы собрать силы.

Крики степняков заставили Радока вновь повернуться в сторону врага. Это русичи выпустили свои стрелы по выбравшимся на берег кочевникам. Упали на мокрую траву первые монголы. Предсмертные крики огласили окрестности.

Степняки увидели русичей. В лунном свете сверкнули обнаженные кривые сабли, склонились для удара длинные копья.

Пограничники уже сидели в седлах. Радок привстал на стременах, подняв над головой меч. Взмах меча и новые стрелы полетели в гущу наступающего врага. Но и степняки не остались в долгу. От их стрел рухнули в траву двое дружинников. Радок вложил меч в ножны и взялся за копье. Повинуясь хозяину, его конь помчался по склону. Тяжелое копье слегка раскачивалось в полусогнутой руке. Щит прикрывал тело от случайной стрелы. Встречный ветер трепал, выбившиеся из под шлема, русые с сединой волосы.

Первый же попавшийся на пути кочевник не успел прикрыться щитом, и повис на проткнувшим его копье. Его конь от удара попятился, присев на задние ноги. Радок бросил копье и выхватив меч, продолжил битву. Его дружинники бились зло. Знали, что не выжить им в этой сечи, но старались подороже продать свою жизнь. Вот уже трое остались русичей. Ожесточенно сопротивляясь, они пятились в сторону холма, где стояла сторожевая башня. Еще один пограничник пал под ударами басурманских сабель. Радок рубанул ближайшего кипчака. Шлем не спас вражеского воина. Дико взвыв, степняк рухнул под ноги коня. Но другие уже напирали со всех сторон.

Радок приготовился к смерти, но в этот момент он увидел, как из тумана вылетели русские конники. Они выросли, словно из воздуха и на полном скаку врубились в ряды врага. Впереди, на высоком скакуне, возвышался командир соседней заставы Михайло. Он размахивал своей палицей, круша щиты, шлемы и головы степняков…

Копыта русских коней коснулись воды. Не выдержав, натиска, степняки спасались, спешно переправляясь на другой берег. Вслед им неслись стрелы. Их кони спотыкались об невидимые под водой колья, падали в воду, сбрасывая седоков. Упавших, затаптывали те кому повезло больше.

Еще не остыв от сечи, у леса, там, куда не достигает талая вода, русичи принялись копать мечами могилы для павших товарищей. Другие собирали оружие и ловили разбежавшихся монгольских коней.

Сквозь молочную пелену тумана проникли первые лучи солнца. Подул порывистый ветер. Солнце, вырвавшись из его объятий, всплыло над горизонтом. Два командира соседствующих застав, стояли на холме возле сигнальной башни, всматриваясь вдаль.

– Что же это,– начал разговор Михайло, поигрывая любимой булавой,– как они смогли дойти до самого Белгорода. Неужто южные крепости пропустили их?

Радок угрюмо молчал.

– Думаешь, что предал нас кто?– вновь спросил Михайло.

– Без этого не обошлось,– промолвил Радок,– думаю, что все крепости уже пали. За этими степняками скоро придут остальные. Враг идет великой силою. Не сдержать их нам. Будем отступать к Белгороду. Там воевода решит, что нам далее делать.

Глава 4 На левом берегу Днепра

Чигисит Мункэ был доволен коназом Изяславом. Его экспедиционный корпус в составе тридцати тысячи воинов, почти без потерь прошел южный оборонительный рубеж русичей. Тайными тропами небольшие отряды обходили заставы и неожиданно нападали на них, не давая возможности подать сигнал тревоги. Ни о чем не подозревающие крепости, парой даже не успевали закрыть ворота перед стремительным броском конницы. Города, гарнизоны которых успевали укрыться за стенами, окружали и брали приступом за считанные часы.

Только перед последним рубежом урусов Белгородом, возникли непредвиденные трудности. Передовой отряд нарвался на засаду и был практически весь истреблен. Русичи зажгли сигнальный костер. Но это уже не могло ничего изменить. Больше не таясь орда выплеснулась на широкое левобережье. Мункэ готовился к ожесточенному сопротивлению перед последней русской крепостью, но его не последовало. Белгород оказался пуст. Все воины и население ушли в сторону Киева. Опасаясь засад, монгольский полководец дал команду не преследовать их. Пусть пополнят и так переполненный город и принесут в него панику.

Подождав подхода основных сил, Мункэ не спеша двинулся к Киеву.

В начале ноября во главе гвардии Тургаудов, Мункэ выехал на левый берег Днепра. Перед его взором лежал Киев. У монгольского полководца захватило дыхание. Многочисленные луковки церквей и монастырей сияли золотом в лучах осеннего солнца. Венчал всех громадный купол Софийского собора.

Мункэ даже крякнул от удовольствия, проведя ладонью по тонким усам, и предвкушая богатую добычу. Тот кто мог позволить себе покрывать домов своих богов золотом, обладал огромным богатством.

Но внук Чингисхана был кроме того и опытным полководцем и понимал, что свое добро русичи не отдадут просто так. Он с содроганием рассматривал городские оборонительные линии. На высоких холмах уходили к горизонту дубовые стены в несколько рядов. Огромные валы были испещрены башнями и погостами. Город был разделен на несколько крепостей. Вдалеке, на холме в центре Киева виднелись мощные белокаменные стены кремля.

Вокруг города мухами кружили конные разъезды. Берег был укреплен стругами и шнеками. По еще не замерзшей воде плавно передвигались боевые ладьи, на которых за закрепленными на бортах щитами, притаились лучники.

– Нет,– сам себе сказал Мункэ,– Киев с наскока не взять…

Он в задумчивости продолжал разглядывать мощные городские укрепления. К своему удивлению Мункэ не увидел возле столицы крупных воинских сил. К городским воротам вереницами шли гражданские обозы. На стенах виднелись обычные патрули.

– Нэргуй!– крикнул он командиру Тургаудов. Моментально возле хана возник высокий воин, богатырского телосложения,– лагерь буем развертывать здесь.

Он указал рукой на широкое прибрежное поле, на котором в различных местах были расставлены столбики с красными флажками.

– Что это?– удивленно спросил Нэргуй, указывая на флажки.

– Кто разберет этих урусов,– махнул рукой Мункэ,– может так они размечают наделы, может, ограждаются от злых духов, а может, отдают дань своим богам. В любом случаи они нам не помеха. Вели не трогать их, пусть знают, что я не боюсь гнева их богов и уважаю их.

Тургауд поклонился и повернув коня отправился давать необходимые распоряжения.

Мункэ продолжил изучать оборонительные сооружения города. Киев имел трое ворот. По словам Изяслава, Золотые ворота были совершенно не преступны. Северные, Жидовские, были защищены дополнительным рубежом стен. Коназ рекомендовал атаковать со стороны Лядских ворот. Мункэ перевел свой взгляд в сторону, где они располагались. Эти ворота располагались на низкой южной стороне города. Здесь к самому городу подходили «дебри»– обрывистые, поросшие лесом, склоны Киевских высот. Возле ворот и близлежащих стен, не было рва. Глупые урусы, что бы затруднить подходы к воротам, вырыли напротив них пруд, который в настоящее время заболотился.

– Скоро наступят морозы, река и болото замерзнут,– проговорил сам себе Мункэ, – и тогда ничто не спасет урусов…

К месту лагеря медленно подтягивался обоз. Тягловые животные тянули к берегу кибитки, установленные на повозки с огромными колесами. Следом двигались покрытые рогожей пороки и катапульты. Замыкали шествие штурмовых орудий громады штурмовых башен. Словно громадные исполины они медленно выплывали из низин на береговую возвышенность.

К моменту прибытия обоза все поле левобережья пестрело от сотен разноцветных шатров. По приказу военачальника их устанавливали гораздо больше необходимого. Повсеместно разжигалось множество костров. Даже за пределами видимости в небо подымались дымы, около которых не было воинов. Пусть урусы думают, что против них стоит несметное войско.

Шатер предводителя верные нукеры установили на возвышении недалеко от берега, с которого был великолепный вид на город. В том месте где установили шатер, был вбит самый высокий колышек с красным флажком. Мункэ велел укрепить этот флажок над куполом юрты, чтобы урусы видели, как он относится к их суевериям. Вокруг юрты полководца раскинулись шатры его верной гвардии– Тургаудов.

С каждым днем становилось все холоднее. По ночам, возле берега, речная вода покрывалась тонкой коркой льда.

Облачившись в теплый халат и надвинув поглубже шапку, отороченную лисьем мехом, монгольский полководец прохаживался вдоль берега, бросая плотоядные взгляды на город. За ним, в окружении телохранителей, как верный пес семенил Изяслав.

– Большинство недееспособного населения,– льстиво говорил предатель,– князь скорее всего отправит в пещеры «Лысой горы», что находится на правом берегу реки Лыбедь. Там не будет много воинов, только старики и дети. Прикажи светлейший хан пленить их. Тогда у тебя будет много заложников. Ты сможешь их послать впереди своих воинов. Киевляне не будут стрелять в них.

– Ты хитер коназ Изяслав,– широко улыбнулся Мункэ,– неужели тебе не жаль их. Ведь это твои соплеменники.

– А разве они меня пожалели?!– обижено воскликнул Изяслав, но тут же, под суровым взглядом хана, понизил свой голос,– вместо того, чтобы защищать город от Черниговского князя, Киевляне чуть не линчевали меня. Мне повезло, что я успел сбежать.

– Твоя ненависть ласкает мой слух,– проговорил чингисит, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, после чего перевел разговор на другую тему,– а есть ли в городе метательные машины?

– Не много мой повелитель,– противно захихикал Изяслав. Когда я правил не стал тратить большие деньги на закупку. Слишком дороги они. Еще действующие машины, я продал. Возможно, где то и остались нерабочие пороки и стрелометы, но их не больше десятка. Я уверен, что новый князь не стал закупать новые машины. У него и без этого много других дел. А сами, их производить киевляне не умеют.

Мункэ благожилательно кивал с удовольствием, рассматривая свою осадную технику.

Против такой силы урусам не устоять, думал полководец, нашим китайским инженерам, не составит труда подавить все очаги сопротивления. Если враг и сумеет повредить несколько осадных орудий, не беда. Китайцы либо починят их, либо построят новые. Благо материала и рабов вокруг хватает.

– Если все будет как ты говоришь, – пообещал Мункэ,– то ты будешь щедро вознагражден.

– Благодарю,– низко склонился Изяслав,– я счастлив, служить тебе и Бату хану.

Жестом руки Мункэ дал понять Изяславу, что разговор окончен. Подождав пока тот отойдет, он повернулся к командиру телохранителей.

– Нэруй, вели собирать в Киев посольство. Я не боюсь урусов, но каждая жизнь моих воинов ценна для меня. Пусть передадут урусскому князю, что если они сдадуться, то я сохраню всем жизнь.

– Будет исполнено, повелитель,– кивнул Нэруй,– завтра же послы будут в Киеве…

Глава 5 Посольство

Ноябрьская стужа загнала под крышу всех, кто такую имел. Зима еще не началась, а метели заметали за ночь все дороги, так что их поутру не найти. Вдалеке в лесу волки выли на луну голодными голосами. Даже вездесущие воробьи появлялись только в середине дня. Схватив крошку, они мчались обратно в тепло под крыши домов. Ночная вьюга противно завывала в трубах, засыпала снегом дворы и улицы, норовила забраться в любую щель, проникнуть под одежду. Предрассветное время самое сложное для воинов. Городские стражи мерзли на ветру, кутались в тулупы, окликая друг друга. Добрые люди не ездят по ночам. Если какой путник приблудится, так пусть ждет до утра. А если гонец прибудет, так от него и так шуму будет на всю округу.

Вслушиваясь в завывание вьюги, стражники прохаживались по стенам, изредка вглядываясь в противоположный берег Днепра. Там горели тысячи костров. Не счесть темной силы, которая подобралась к Киеву. Лед на реке крепчал. Уже скоро степняки двинуться на город.

Только робкие лучи солнца появились над горизонтом, как один из стражников с башни заметил двигающихся к городу всадников. Гуськом, друг за другом, они медленно ехали по заснеженной дороге. Вот они уже подошли вплотную к Золотым воротам. С высоты городских стен стражники разглядывали прибывших степняков. Впереди на высоком жеребце черной масти важно восседал в седле толстый монгол небольшого роста. На нем был одет длинный распашной халат с длинными рукавами. Халат до талии был застегнут на большие круглые пуговицы с вставками из драгоценных камней. Поверх халата был нашит меховой воротник. На голове у него была надета высокая шапка, с острым верхом отороченная мехом горностая. Халат был перехвачен поясом украшенным бляхами из серебра и золота. К поясу крепились ножны с кинжалом, сверкающие от украшавших их драгоценных камней.

Рядом с знатным вельможей на степных лошадках ехали двое степняков, рангом ниже.

Их сопровождал отряд из двадцати воинов. На всех были одеты простые простеганные куртки, поверх которых воинов защищал доходящий до колен панцирь, украшенный металлическими бляхами. Верхнюю часть рук защищали наплечники, прикрепленные к панцирю, а кисти рук– железные перчатки. Голову закрывал круглый шлем с наносником, а затылок и щеки защищала кольчужная сетка. Острие шлема было украшено пучками волос. Все воины были вооружены кривыми саблями и кинжалами. С боку к седлу крепились лук и колчан со стрелами.