Текст книги "Проклятый код (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шмокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Все эти способы и методы были хороши, когда речь шла о работе с готовой ДНК и заимствованными частями азотистых оснований из состава классических нуклеиновых кислот. Но когда появлялась задача синтеза искусственных генов, полученных химическим путём, ни одна технология не давала положительного результата. Не могло быть и речи о генах содержащих иные вещества не входящие в стандартный набор аминокислот. Возможно, было синтезировать естественные генетические коды, подвергнуть их простым модификациям, но не более. Но даже в этом случае люди не могли еще синтезировать ген, кодирующий определенным способом полипептид, способный сворачиваться в белковую глобулу и функционирующий, как настоящий фермент.

Цивилизация топталась на пороге эры синтетической биологии, не имея возможности войти в нее. Все изменилось с появлением спаун-дизайнеров, существ созданных людьми. И нашей необыкновенной способности точно, быстро, практически без ошибок оперировать ДНК всех живых организмов. Мы очень редко используем выше названные методы, а оперируем исключительно возможностями загадочного «хромосомного лазера», «квантового пинцета». Наш биочип, под управление нейромода, использует ионизированное излучение несущее бозоны vita-E. Источником этого ионизированного излучения является все, что нас окружает почва, вода, растения – абсолютно все естественные и искусственные объекты окружающего мира, Вселенная буквально пронизана им.

Мы можем точечно заменять в цепочке ДНК любое азотистое основание, вставляя на место него другой ген, при этом удерживая в рабочем состоянии водородную связь. Поэтому такие операции происходят абсолютно без последствий для клетки. Мы можем в режиме реального времени прямо в живой клетке синтезировать любой ген, используя способность калибровочных бозонов переносить фундаментальные взаимодействия в образовании химических веществ и их физическом взаимодействии. Тут же вставить его в свободное место в локусе на генетической карте хромосомы, смоделировать работоспособность, заставляя клетку делиться, запустив процесс митоза. Нам для доставки к ДНК не нужны вирусные векторы, так как наша способность синтеза готовых блоков ДНК исключает необходимость использования перекодированных вирусов фагов. Каждый спаун-дизайнер работающий с ДНК имеет в своем сознании полную расшифрованную библиотеку генов. Это позволяет нам видеть конечный результат наших манипуляций с геномом. Для нас эта библиотека генов, как палитра для художника, а ДНК как холст.

Поэтому когда сейчас человеческая цивилизация на грани гибели, когда большая часть людей превратились в immortui, оставшиеся в живых, и в сознании люди, задаются вопросом.

Кто это сделал? Может ли, беспощадный процесс «mortem animam viventem» быть делом рук коварного и мстительного спаун-дизайнера?

И даже не подозревают что это всего лишь часть эволюции.

Но эволюция не могла помочь Балу, так как для него в природе не существовало пары, той самой пары, что породила весь род человеческий. И никогда не появилось бы, если этого не сделал я. Кроме этого компания создала Балу, как настоящий гибрид – стерильным, не способным оставить после себя потомство. Все это я должен был исправить, хотя законом людей такая деятельность сурово преследовалась.

Я решил создать для Балу женщину, которая при наследовании генов медведя гризли больше всего должна была унаследовать множество человеческих черт и соответствуя своему спутнику ростом и силой, оставалась стройной, привлекательной, как ее мать, Кими. Я хотел создать тотемита исключив ярко выраженныечерты медведя, как это было у Балу, но в тоже время сохранить их видимость, узнаваемость. Чтобы у народа оджибе не возникло сомнений, что перед ними воплотившийся медведь в теле человека. Они должны проступать через антропологические черты человека, но не превращать образ в лик медведя. Задача для настоящего художника, требующая терпения и очень хороших знаний генома живых существ.

Шаман настоял на своем присутствии, когда я должен был осуществлять свои манипуляции с оплодотворенной яйцеклеткой жены вождя. Он в который раз провел свой обряд, заключавшийся в потряхивании вокруг меня сухой лапы медведя, костяшек на кожаных шнурках и окуривании тлеющими птичьими перьями.

Вуий сел рядом и приготовился наблюдать за работой «колдуна». Но естественно ничего не увидел. В клинике резервации в организм Кими ввели органическую капсулу с биоматериалами медведя гризли. Я произвел отбор необходимых генов и в течение нескольких долгих часов встраивал их в ДНК яйцеклетки, периодически проверяя работоспособность изменяемого биологического материала. Остатки биоматериалов медведя, в течение нескольких дней, были уничтожены антителами иммунной системы Кими.

Это была вся операция по созданию тотемита. Шаман был несколько разочарован, но вида не подал, кивнул молча и одобрительно.

Эмбрион в утробе своей матери чувствовал себя хорошо. Через несколько дней Кими подошла ко мне, погладив рукой свой живот, она благодарно обняла меня. Потом приложила ладонь к груди, где у нее было сердце, ко лбу и в конце прикоснулась обеими ладонями моей груди в области сердца.

Прошло еще несколько недель.

Развитие плода химерического спауна, который вынашивала жена индейского вождя Кими, шло без осложнений. Иммунная система женщины проявила сильную активность в начале, но после моего вмешательства ситуация изменилась в благоприятную сторону. Конечно, главную заслугу в этом приписывали шаману Вуийю. А для меня это означало, что послеболее ста дней разлуки с Мюриэл я наконец-то смогу к ней вернуться без боязни оставить Кими. Я решил на некоторое время оставить резервацию и вернуться лишь тогда когда придет время родов. А весь остальной срок наблюдения за развитием ребенка проводить с помощью мониторинга через Интернет. Вождь и шаман вызвались сами отвезти меня, таким образом, оказывая мне большие почести. Мы поднялись в воздух, я смотрел на Кими и людей стоявших внизу, испытывая легкое чувство грусти от расставания и радость от того что я наконец-то буду держать в своих объятьях Мюриэл.

В мультикоптере со мной неожиданно связался Кларк. Он был очень взволнован, а такое за ним редко наблюдалось. Он поспешно выслушал все новости относительно моего предприятия по созданию химерического спауна. Как будто они его совсем не интересовали, представляя второстепенную новость. И тут же не делая никакой подготовки сказал.

– Ты можешь остановиться? Выйти, что бы мы могли с тобой поговорить наедине?

Я попросил вождя Матхотопа остановить мультикоптер.

Отошел на некоторое расстояние, чтобы меня не было видно из его кабины. Активировал полноразмерную голографическую проекцию собеседника. Голограмма Кларка над панелью смартфона чуть дрогнула и развернулась передо мной во весь рост. Его волнение передавалось даже через световое поле оптического излучения. Предчувствуя, что-то нехорошее я спросил его.

– Что происходит Кларк?

– Кто-то убил Кейзо Такэути.

Я не знал, кем был Такэути, поэтому промолчал, дав ему самому сказать все.

– Это спаун из Японии из третьей генерации «рожденных», – Кларк озабочено покачал головой, – он был обычной набирающей популярность поп-звездой.

Я не понимал сути событий, но предположил, что Кларк говорит об очень важных вещах, иначе он бы не стал связываться со мной таким экстренным способом. Еще одна причина, что говорила о важности этого печального события в том, что это было первая насильственная смерть спауна, получившая публичное освещение. Но подавляемое усилием воли волнение Кларка, говорило, что есть что-то «еще», о чем он мне не может сейчас сказать. Намного позже я узнал, что Такэути входил в группу «непримиримых» спаунов. Их было несколько тысяч, тех, кто хотел разорвать нить антропогенеза связующую их с человечеством, так как они искренне полагали что человечество, находится на закате своего существования. Они верили, что настало их время, а человечество должно уйти. У каждого свои цели и свои приоритеты.

Мы с Мюриэл пытались покинуть Землю, чтобы найти себя в новых мирах, Кларк и другие «перворожденные» пытались найти свое место в совместном общежитии с людьми. Тотемиты наоборот избегали общения, с человеком стараясь жить, замкнуто и обособлено. А вот новая генерация спаунов «рожденные» и их союзники из репликантов хотели заявить свои права на некое главенство именно их генезиса синтетической биологии в цивилизации. Они несколько раз пытались склонить Кларка и других «перворожденных» на свою сторону. Но все попытки были тщетными. Поэтому они решили действовать самостоятельно. Их стратегия была в том чтобы имея специфические свойства своей сущности и следовательно превосходства перед человеком сосредоточить в своих руках, как можно больше рычагов управления и контроля над человеческой цивилизацией. Многие из них достаточно высоко поднялись по ступеням административного и политического управления в обществе людей. Спауны финансисты медленно, но очень поступательно теснили старые финансовые институты из мира людей. Репликанты создание для работы в экстремальных условиях и для ведения боевых действий, занимали руководящие посты в армейских и полицейских кругах.

Мало кто уже из спаунов вспоминал идею Альберто Гирландайо создать в Океании первое государство кумвитаев. В желаниях и речах новой генерации спаунов чаще звучали призывы заменить спаунами элитарную надстройку человеческого общества. Естественно раздражение и беспокойство в человеческой среде нарастало, так как было понятно люди столкнулись с более конкурентным биологическим видом, который сами же и создали. И было ясно, что поглощение человечества спаунами это лишь вопрос короткого времени.

События росли подобно снежному кому, несущемуся с высокой горы. Мы с Мюриэл жили на склонах Маунт-Худ в жилье имевшим ограниченный доступ в мир, потому что это был мир спауна Джеки Джекинза, тотемита Балу избегающего не только общения с человеком, но и многих человеческих вещей. Он во многом повиновался зову сердца доставшемуся ему от своего вторичного генетического прародителя. Мы использовали связь и коммуникации Интернета лишь для того чтобы передавать данные в «Спэйс Икс» и для общения с друзьями. Мы опрометчиво упустили из своего поля зрения угрожающие признаки надвигающейся катастрофы. Беспечно пребывая в национальном парке Маунт-Худ, как в раю. И горькая расплата за это не заставила себя ждать.

– Идет расследование, но вопросов больше чем ответов, – озабочено говорил Кларк, – к следствию подключился Алтман Леманн, он сейчас возглавил Европейский Интерпол. Европейцы запросили помощь у США.

Я был ошарашен.

– Как это произошло? И почему такое пристальное внимание всего человеческого сообщества?

– Это произошло в аэропорту. Дело в том, что уже давно вышли правила для всех спаунов находящихся в общественных местах. Нам категорически запрещается активировать нейромоды в аэропортах, вокзалах, государственных учреждениях… Проще перечислить те места, где нам разрешается активировать нейромод, – Кларк с досадой махнул рукой, – во всех местах, где предполагается большое количество людей, стоят особые детекторы, которые сканируют пространство на наличие фона идущего от нейромода. За нарушение можно нарваться на большой штраф, а рецидив может обернуться сроком заключения.

Я молча слушал Кларка даже не находя в себе силы удивляться.

– Кейзо Такэути вместе со своим промоутером направлялись в vip зону аэропорта, когда стали свидетелями, как группа людей пыталась расправиться с девушкой спауном. Они обвиняли ее в том, что она якобы активировала свой нейромод и пыталась «читать мысли» окружающих людей. Кейзо вмешался. Но по свидетельству очевидцев он тоже попытался активировать нейромод для воздействия на сознание людей, чем нарушил законный акт о нейромода. Я не верю в это, но есть свидетельские показания и записи фоновых сканеров. Агрессивно настроенная толпа бросилась на него и в возникшей неразберихе, кто-то произвел выстрел из оружия в упор.

– Но, как охранные службы смогли пропустить человека с оружием? Роботы из обеспечения и контроля постоянно сканируют пространство внутри аэропорта на наличие оружия, молекул пороха, взрывчатки, на присутствие ионизированных частиц лучевого оружия. Камеры наблюдения, под управлением нейронных сетей имеющие программы поведенческого анализа. Это просто невозможно! Кларк я думаю это какое-то глупое недоразумение, перешедшее в случайную трагедию.

– Я думаю, это было больше демонстрацией. Выстрелы были произведены из огнестрельного оружия. Оно практически не используется для таких целей. Тебе нужно немедленно приехать! От кумвитаев в группу расследования мы включили тебя. Это чрезвычайно важно! – сказал Кларк.

Я обреченно сел на большой камень лежащий рядом. Руки сами не удержались на коленях, я опустил их вдоль тела.

– Но почему я? Кларк, почему именно я, нужен вам для расследования?

– Нашли единственную улику. Пулю, извлеченную из тела Кейзо. Она не стабильна. Ее поместили в инертную среду, чтобы не потерять. Ты нужен нам, потому что только ты можешь посмотреть в суть процессов глубже, чем кто-либо другой.

Я молчал. Пауза начала затягиваться.

– Георг мне очень жаль, – сочувствующе произнес Кларк.

– Что значит «пуля не стабильна»? – вздохнул я.

– Она то теряет четкую форму, то снова ее восстанавливает. Это не слишком заметно, но вызывает массу вопросов. Без сомнения это металл с самыми невероятными свойствами. Я никогда не видел ничего подобного, – растеряно сказал Кларк.

– У меня есть время увидеться с Мюриэл?

– Нет. Прости Георг. Место преступления огорожено специальным полицейским куполом, туда никого не пускают. Но он не может стоять там долго. Дорога каждая минута. Тебе нужно как можно быстрее приехать.

Кларк сокрушенно развел руками.

– Мы прислали за тобой сверхзвуковой аэроджет, он ожидает тебя в аэропорту Ванкувера.

Я был всего в двух трех часах от Мюриэл.

– Георг, – Кларк сделал паузу, опустил глаза и виноватым тоном сказал, – я уже сообщил Мюриэл, что ты не приедешь сегодня. Что ты сегодня улетишь в Европу. У нее сегодня брифинг в Хоторне я сказал, что ты с ней свяжешься, когда уже будешь на Европейском континенте.

Я ничего, не отвечая кивнул головой, встал и, прервав связь с Кларком, направился в сторону мультикоптера. Я шел к нему с закрытыми глазами, стараясь не думать ни о чем. Полностью отключить восприятие окружающего мира. Неромод слабо пульсировал маленькой точкой в голове. Неожиданно я вспомнил, как когда-то давно вот также, еще мальчишкой брел один по пустынным дорогам Восточной Европы.

Вождь и шаман не задавали лишних опросов, но и х неуверенные жесты и действия свидетельствовали, что они сильно удивлены неожиданным поворотом событий. Вождь посмотрел на меня долгим протяжным взглядом, чуть приподняв подбородок и крепко сжав губы. Но не задал ни единого вопроса. В полном молчании через тридцать минут мы прибыли в Ванкувер. Матхотопа проводил меня до ангара, где меня ожидал сверхзвуковой аэроджет, обнял меня на прощание и, подняв руку с обращенной ко мне ладонью произнес.

– Animikii, пусть путь твой будет легким Громовая птица.

Через два с половиной часа я прибыл в аэропорт Шарля Де Голля и стоял у входа в терминал E-33 относящегося к классу vip залов наивысшей комфортности. Именно здесь произошло убийство.

Кейзо Такэути не успел войти в зону терминала, так и остался лежать одной половиной своего тела на ярко-красном ковровом покрытии vip зоны. Удивительно, задние аэропорта и особенно vip залы, оснащаются самым передовым оборудованием систем безопасности. Каким образом преступник смог пронести огнестрельное оружие и осуществить задуманное? С технической точки зрения это было невозможно.

Меня встретил полицейский из криминального отдела Генеральной дирекции национальной полиции, бывшее управление полиции СЮТРЭ. Он выглядел, как классический, почти книжный персонаж французского полицейского. Бежевый короткий плащ, чуть мятые полы, которого доходили до колен, синие потертые джинсы все – удобно, но в то же время стильно и не броско. Темные волосы, зачёсанные назад, бледная кожа, острый, тонкий, орлиный нос и выразительные темные глаза. Ничего выдающегося и запоминающегося, по отдельности, но в комплексе, невыразительны черты, давали харизматичное, очень привлекательное лицо.

Он пожал мне руку своей сухой, немного шершавой ладонью.

– Гаетан Дефоссе отдел криминальной полиции города Парижа, – коротко представился он мне, – здесь уже побывали все заинтересованные в расследовании службы, вы последний из аффилированных лиц, пройдемте – и, кивнув в сторону полиэтиленового купола, развернутого над местом преступления, – там все случилось.

Мы прошли в vip зону, откинув полиэтиленовый полог, вступили вовнутрь купола.

Запах.

Купол наполнял странный запах. Так пахнет радиоактивное или рентгеновское излучение. Многие ошибочно считают, что радиация никак не пахнет, но это не так. Она имеет запах похожий на запах озона, оставшегося после грозы, с примесью легкого аромата едкой химии, производной от бензола.

– Вы проверяли радиационный фон? – спросил я.

– Да, – он устало махнул рукой, – фон превышает допустимый минимум. Поэтому здесь противорадиационный купол. И если вы заметили на сто метров ни одной души. Ни у кого нет желания получить дозу радиации.

Он прошел к черному бескаркасному креслу в виде куба и с размаху плюхнулся в его удобную глубину, вытянул ноги, уверенный, что я не буду возражать, сказал.

– Надеюсь, вы не против. Я чертовски устал, последние дни вымотали меня, держусь только на витаминах и стимуляторах. Разноцветный, которого здесь ухлопали, пал первой жертвой из сообщества спаунов. Своеобразная историческая отметка, если хотите.

Он вынул небольшой блокнот и карандаш, увидев мой удивленный взгляд, покачал головой.

– Люблю работать по старинке. Бумага позволяет брать на себя часть мыслей из переполненного размышлениями мозга, в то же время помогает держать мозги в полной концентрации.

Он устало потер глаза с красными веками, тряхнул головой с зачёсанными назад темными волосами.

– Источник радиации так и не нашли. Эксперты сказали, он находился в пространстве, там, где стояла девушка. Девушка кстати тоже пропала, мы так и не смогли ее найти. Отследили ее путь по камерам и роботам из обслуживающего персонала, но, увы, она словно растворилась. Есть видео, как она зашла в здание аэропорта, но нет свидетельств, что она из него вышла.

Он развел руками.

– С уликами все очень плохо. Убийца сработал крайне чисто, не составил никаких следов.

Дефоссе задумчиво потер подбородок.

– Мы не нашли ничего, – повторил он, – но, что меня больше всего удивляет, то что мы не нашли оружие из которого был произведен выстрел. Преступник не мог пронести в здание аэропорта пистолет, и он не мог его вынести. Это исключено на сто процентов. Значит, он каким-то образом был уже здесь до момента совершения преступления и остался где-то здесь.

Он внимательно посмотрел на меня, словно ждал от меня подсказки.

– Мы несколько раз перетрясли весь аэропорт от стоянки такси до багажного отделения. Просеяли через сито каждый сантиметр, но ничего. Здесь вы не найдете ничего кроме этого странного запаха радиоактивности.

Он достал из кармана AR-очки дополненной реальности.

– Вот возьмите, хотя бы посмотрите на положение трупа, – усмехнулся он.

Я взял из его рук очки.

– Есть записи свидетельских показаний и записи с камер?

– Да здесь все материалы. Свидетельские показания в папке с номером S345/16. Записи с камер в папке C34523. Но я просмотрел все записи с этих чертовых камер и ничего не увидел.

Я одел очки.

Кейзо Такэути лежал на боку, чуть подогнув под себя левую ногу. Голубые волосы-пластинки лежали намокшими в лужице красной крови. Часть тела лежала в vip зоне, а одна нога вытянута в направлении терминала Е-33. Я осмотрелся, панорамная видеосъемка произведенная полицейским роботом экспертом, не дала ничего нового из того, что мне только что сказал Дефоссе. Я переключился сначала в макро режим, потом долго и тщательно рассматривал все место преступления в микрорежиме, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Мой сопровождающий из отдела криминальной полиции терпеливо ждал, когда я закончу бесполезный осмотр, лениво постукивая карандашом по блокноту. Я сохранил все записи с помощью нейромода и снял очки.

– Ничего, – сказал я.

Он прикрыл глаза, поджал губы и утвердительно мотнул головой из стороны в сторону.

– Так и есть приятель. Ничего кроме этого чертового запаха, легкой радиоактивности и пули, которая не проходит ни по одной картотеке, – он устало откинулся на спинку кресла и разочаровано произнес, разговаривая по большей части с собой, – ни оружия, ни ясных мотивов, ни девушки. Хотя к девушке у меня больше всего вопросов. Не выглядит она невинной овечкой, случайно забредшей гуляя по лужайке в vip зону, и подвергшаяся генетической дискриминации.

Я активировал нейромод.

– Я хочу все проанализировать, радиоактивность и недоступные для сканеров молекулярные следы, – сказал я полицейскому, – не могли бы вы выйти запределы купола.

Он перестал постукивать карандашом.

– Что за черт, приятель? – потом удивленно произнес, – ты один из них? Из спаунов?

– Да.

– Вот так дела! А выглядишь, как обычный человек. Меня предупредили, что будет представитель от цветных, – и тут же поправился, – от спаунов, но глядя на тебя, приятель, думал, что они наняли обычного человека.

– Я один такой в своем роде.

Гаетан Дефоссе уперся руками в подлокотники кресла, приподнял тело и с силой вытолкнул себя из его нутра.

– Работай приятель, – он махнул рукой и скрылся за полиэтиленовой шторкой.

Оставшись один, я приступил к работе. Больше всего меня заинтересовала странная радиоактивность. Биочипу понадобилось несколько минут, чтобы создать имплантат способный анализировать радиоактивное излучение.

Результаты анализа меня озадачили.

Радиоактивность, присутствовавшая под куполом, отличалась от обычного фонового излучения, она содержала большое количество высокоэнергетических частиц нейтронов, электронов и позитронов. Часть излучения относилось к рентгеновскому спектру излучения. Вызывало удивление повышение присутствие ядер атомов металлов и ядер тяжелых металлов, что совершенно не характерно для атмосферы Земли. В уникальной радиоактивности был краеугольный камень преступления.

Молекулярный анализ органических веществ, не дал ничего, что могло открыть истину в произошедшем событии. Я нашел множество объектов содержащих ДНК людей, что когда-то присутствовали здесь, те, что можно было рассматривать в перспективе, как предмет, относящийся к расследованию. Я отметил и сохранил в памяти нейромода их особенности генома, что бы потом проверить принадлежность по полицейским базам данных.

Это было все, но радиоактивность наводила на серьезные размышления.

Когда нет прямых улик, самое время ознакомится с показаниями свидетелей.

Я снова надел очки и стал просматривать свидетельские показания. Описание девушки, у всех свидетелей совпадало лишь в общих чертах, но каждый опрошенный испытывал трудности в попытке выделить какие-то характерные особенности ее внешности. Я обратился к папкам, где хранились видеозаписи с камер наблюдения. Перевел в режим «3D-присутствия».

Девушка стояла предо мной. Лицо треугольное с тонкими обтекаемыми чертами. Под кожей едва заметная сотовая структура подкожных имплантов, позволяющие ей менять типаж лица и его цвет. Очень большие глаза, предназначенные для хорошего периферического зрения. В белках глаз видны тончайшие линии схем имплантатов, назначение которых определить невозможно. Выразительные губы фиолетового оттенка плотно сжаты. Волосы цвета бордо, короткие с зачесом на одну сторону. Структура волос трубчатая с сердцевиной меняющей цвет. Я подошел ближе. Ростом чуть ниже меня. Спортивная тренированная фигура. Чтобы физические свойства ее тела довести до «абсолюта» ее Создатель изменил костное строение скелета и структуры мышц – она создана для очень быстрых реактивных физических движений. Я смотрел в ее глаза, и меня не покидало странное чувство, что передо мной странное существо, способное казаться окружающим тем, кого они хотят видеть и быть «никем» одновременно. Я вспомнил старую легенду о существах, имевших в себе и женское и мужское начала. Обладавших невероятной красотой, в которой они соперничали с богами. Тщеславие и самолюбование возвеличило их в своих же глазах и они, возгордившись, бросили вызов богам. Те покарали их тем, что разделили их две сущности, сделав из них мужчину и женщину.

Я смотрел в большие глаза кибергенетического андрогина и задавался вопросом.

«Кто же тебя привел в этот мир, и с какой целью?».

Но кто бы ни был передо мной, я видел заложенный в существо новый генетический генезис. Реакция, быстрый ответ, быстрое выполнение заложенной в ее сознание миссии – вот ее физическое кредо. Сомнений больше не осталось, Гаетан Дефоссе попал в точку, подвергая сомнению ее образ, как жертвы нападок со стороны людей, она – настоящий убийца. Выполнив работу, она отошла в сторону изменила внешность с помощью нейромышечной симуляции и спокойно ушла. Никто не знает ее настоящей внешности кроме ее Создателя. Я впервые смотрел на это существо и терялся в догадках – кто мог пойти на такой безрассудный, демонстративный шаг? Уникальный спаун, созданный для профессионального убийства – вещь по своей сути невероятная для мира кумвитаев.

Уровень профессиональных возможностей спауна-убийцы делал свидетельские показания бесполезными. Потому что убийца всех их подверг мощному воздействию на высшие психические функции, чистке сознания и воспоминаний. Нейронной деятельностью мозга свидетелей управляли. Кто-то смог заблокировать синтез белков и нуклеиновых кислот, необходимых для передачи возбуждения от одного нейрона к другому, тем самым исключил формирование долговременной памяти. Никто из свидетелей, не видел момент выстрела, многие говорили о кратковременной, рассеяний вспышке, но точное ее место, никто из давших показания определить не смог. Я понимал, что на самом деле они все видели, но все забыли через пять-десять секунд, не в состоянии удержать в памяти увиденное своими глазами. В довершение убийца переключил их психику на другие эмоциональные переживания, окончательно «затерев» воспоминания. Все свидетели, как один, утверждали о спонтанно возникшем чувстве агрессии и раздражения, а потом последовавшем за этим чувстве панического страха. Существенные детали в показаниях свидетелей отсутствовали. Но один свидетель меня все же заинтересовал. Привожу его сбивчивый рассказ дословно.

Свидетель S34511:

«Мы с женой находились практически рядом, с той девушкой. Мне очень стыдно, что я участвовал в том позорном событии. Понимаете, я был страшно раздражен тем, что она воспользовалась своими возможностями… Мне стыдно признаться,… Я хотел ее ударить. Поймите я абсолютно мирный, добрый человек. Среди моих знакомых есть спауны, и они подтвердят мою лояльность. Я не знаю, что на меня нашло, я обезумел. Тот молодой человек, ставший жертвой, мне так жаль, призывал нас всех к благоразумию. В какой-то момент я повернулся к своей жене, желая что-то сказать, как увидел, что ее брошь в виде двух человеческих легких с трахеей, это подарок коллег из всемирной ассоциации хирургов пульмонологов за большой вклад в науку…. Одна половина вдруг откололась и исчезла. Брошь была ей очень дорога, она напоминала ей о признании ее больших заслуг, она большую часть своей жизни посвятила пульмонологии. Я подумал, что она упала на пол и сказал ей об этом. Мы сразу же отвлеклись, чтобы начать ее поиски на полу, под ногами. В след за этим произошла неясная вспышка, крики, толкотня, нас обоих сбили с ног. Мы едва смогли встать, захваченные всеобщей паникой, покинули место vip-зоны.»

Гаетан Дефоссе равнодушно ожидал меня снаружи купола, присев на стальные перила, огораживающие vip зону.

– Нашел какие-нибудь зацепки?

– Существенного мало, – пространно ответил я.

Он улыбнулся и кивнул, понимая, что пришло время торговаться.

– Даже девица не впечатлила? – насмешливо сказал он, – Хорошо. Думаю, тебе стоит немного поделиться информацией. Ты же хочешь увидеть пулю, извлеченную из жертвы? Поверь, она уникальна, озадачила всех наших экспертов.

Манера прямолинейно говорить, скрывая тем самым за простыми фразами цепкий ум и «намётанный глаз», умение отстранено держаться, демонстрируя показную лень в работе, легкое пренебрежение в одежде – обманчивые внешние признаки опытного французского полицейского, ажана. За этой внешностью Гаетана Дефоссе скрывался настоящий полицейский, неутомимый трудяга, беспощадный пес улиц способный лишь по запаху определить готовящееся преступление. Этим он и был мне симпатичен.

– Нет желания немного выпить?

Он улыбнулся и ткнул в мою сторону блокнотом с карандашом, которые так и не убрал в карман.

– Превосходно, друг, думаю, мы с тобой неплохо поработаем.

Он показал мне небольшой ресторан под названием «Апполо» вне стен аэропорта Шарль Де Голь.

– Немного дороговато, для простых обывателей, но зато настоящая современная французская кухня, неплохое вино. Кроме этого управляющий мне немного задолжал, так что воспользуемся системой персональных скидок Гаетана Дефоссе, – весело сказал он, усаживаясь за небольшой столик.

Дефоссе отпил немного белого вина, покрутил жидкость соломенного цвета, в бокале любуясь его цветом и спросил.

– Как это быть спауном?

Я пожал плечами.

– Так же как и быть человеком, хочется большего.

Он грустно усмехнулся.

– Мой сын несколько лет назад умер. У него была редкая генетическая болезнь. Органы один за другим отказывали. Моей зарплаты полицейского едва хватало на лечение. И он умер. Я пытался забыться в работе. Я знаю, что ты мог бы ему помочь, если бы я встретил тебя раньше. Ты бы ему мог помочь? – он поставил бокал, – Если бы он сейчас был еще жив.

– Думаю да, я бы смог ему помочь. Я бы сделал все возможное чтобы помочь твоему сыну.

Гаетан Дефоссе кивнул и несмотря на то что в кафе, было тепло, запахнул плащ, словно его знобило. Мы молча сидели, каждый думая о своем.

– Я работаю в полиции уже больше восемнадцати лет и всякого повидал. Знаешь, что я четко уяснил за это время?

Я молчал.

– То, что все такие преступления с отсутствием достоверных улик, с кучей невнятных свидетелей, труднообъяснимых странностей. Жертва, которая пала мертвой, как бы случайно. Неясный противоречивый мотив преступления. Смотришь на все преступление в целом, удивляешься его курьезности, особенно нелепости использования устаревшего типа оружия… – Гаетан устало положил ладонь на лоб, чуть помедлив, запустил пальцы волосы, зачесывая пятерней их назад, – это все предвестники одной большой задницы, для какой-то одной заинтересованной стороны.