Текст книги "Проклятый код (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шмокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Мы переплетали свои ноги, наслаждаясь друг другом, мы занимались любовью, как делают это люди. Но мы были кумвитаи, поэтому пульсация фона от наших нейромодов нарастала, ежесекундно увеличиваясь подобно невероятной снежной лавине. Жар, шел по нашим телам, он распространялся от центра головы до кончиков пальцев, рук и ног, свет пробивался сквозь нашу кожу, мы начали светиться, сперва распространяя неуверенный, мерцающий фантомный свет, затем ярко вспыхнули, добавив в игру света Солнца и воды свою лепту.

Я стоял напротив Мюриэл.

– Давай сделаем это, – прошептала она.

Мы, протянув навстречу друг другу руки, соединившись ладонями. Миллиарды наших синапсов вторив нам, соединились вместе. Это Сияние отличалось от того что было с нами ранее на нашей свадьбе. Здесь мы были словно одни во всем мире, с нашими вторыми сущностями. Мне казалось, наши две сущности в этот момент отделились от нас, чтобы тоже слиться друг с другом, освободившись от нашего человеческого сознания. И с нами не было незримого ока Осгара. Здесь мы открыли для себя самые настоящие моменты любви, когда каждый отдается другому без остатка, так страстно, искренне, что наполняет собой часть близкого для себя живого существа.

Я благодарен Балу за то, что он подарил нам эту невероятную возможность.

После мы лежали на прохладном мягком мху, застилавшем большую часть грота. Голова Мюриэл лежал на моей груди – потрясающие минуты моей жизни.

– Как ты думаешь, что нас ждет там за пределами Земли? Будет ли еще так же хорошо, как сейчас?

– Мы отправляемся с тобой создавать новый мир, и отчасти это будет наш мир. Ведь в наших силах сотворить его таким, каким мы его захотим сделать, – ответил я.

Мюриэл затихла, ожидая продолжение моих фантазий. Лишь широко открыв глаза, легкими кивками подбадривала меня «давай, давай, продолжай дальше».

– Когда-нибудь на Марсе мы найдем такой же водопад.

Она не выдержала и засмеялась.

– Ну откуда, ну откуда же на этом сухом камне будет такой водопад?

Но я не сдавался.

– И мы также будем лежать на мхе, но это уже будет созданный тобой мох. Интересно он будет таким же мягким? Или он будет сухим, как пустынная колючка. Больно колоть кожу. Знаешь на таком особо не полежишь.

Она шлепнула меня ладонью по лбу, как сделал это много лет назад, и резко сменив тему загадочно спросила.

– Ты знаешь, Юнифь была готова создать яйцеклетку с фотонным шрамом в полярной зоне. Ты видел ее?

– Да.

Во время нашего сияния я видел квантовую матрицу, пульсирующую яркой точкой между нашими сросшимися синапсами.

Мюриэл подняла голову, волосы невосприимчивые к воде рассыпались по моей груди, плечам, искрясь и переливаясь. Она серьезно посмотрела на меня своими синими с перламутровым оттенком глазами.

– Если бы мы не летели к Марсу, ты был бы готов к этому?

Я понимал ее вопрос. Компания «Спэйс Икс» сразу же разорвала бы с нами контракт на полет к Красной Планете, как только им стало бы известно о беременности Мюриэл. Таков был контракт, и нарушить его условия означало бы распрощаться с мечтой Мюриэл.

– Да, – не задумываясь, ответил я и попытался собрать в пучок ее волосы.

Но она тряхнула волосами, они выскользнули из моих рук и упрямо рассыпались по моей груди, Мюриэл благодарно поцеловала меня в губы долгим, затяжным поцелуем. Оторвавшись от меня, закрыла глаза, блаженно покачала головой и вскочила.

– Ну же, лежебока, вставай!

Потянув меня за руку, повела к потоку воды.

– Все растения любят воду. Я люблю воду. Иди за мной, когда нам еще представится возможность еще раз побывать здесь. Но ты мне обещал, – она погрозила указательным пальцем, – найти на Марсе такой же водопад.

– Ну пусть не такой же, – смилостивилась она, – просто небольшой водопад.

Она стояла в потоках воды, держа руки на уровне груди, повернув ладони к верху, к струям теплой воды. Капли брызгами летели от них в разные стороны, своеобразно символизируя исходящие от нее приливы счастья.

Я смотрел на нее и будучи самым бесконечно счастливым существом на свете.

Но, увы, несколько часов пролетели мгновенно. В темном проходе послышалось знакомое сопение, кряхтение и досадливая ругань Балу. Мюриэл смеясь, сказала.

– Давай одеваться, а то наш друг увидит двух голых кумвитаев возлежащих на мокром мхе. Та еще картина! А еще вот возьмет и проснется в нем инстинкт его второй генетической половины и-и-и он как съест нас.

Но Балу предупредительно крикнул.

– Ребята ваш медведь идет, чтобы отвести домой и накормить превосходным ужином. Овощное рагу с ароматными грибами, свежий дикий лосось с орехами в сливках – все по моему собственному рецепту для моих друзей. И еще, ребята, люди, наблюдавшие за водопадом, с моста, рассказывают о каком-то странном, мистическом свечении, идущем из недр водопада.

Он, пыхтя, вывалился их тесного прохода, как плотный ком войлочного мяча из пневматического детского ружья.

– Вы случайно не знаете, что это было? – с усмешкой спросил он.

Балу потряс головой и отдувался от капель воды стекающих с его косматой головы. Осмотрев нас и не дождавшись ответа, сказал, видя сияющие глаза Мюриэл и мою улыбку.

– Вижу время, вы провели очень не плохо. Рад за вас.

Мюриэл легко подбежала к нему, ступая босыми ногами по мокрому мху, утопая в нем по щиколотку.

– Мы превосходно провели время! Благодарю тебя наш милый мишка! Это были наши самые чудные мгновения. На сухом и чёрством, как забытый хлеб в тостере, там, – она показала пальцем вверх, – на Марсе, я буду вспоминать это с особым чувством. Наклонись ко мне, я тебе что-то скажу.

Балу опустил к ней свою косматую голову, Мюриэл погладила его по волосам и громко чмокнула его в нос.

Он смущенно потер его.

– Я всегда готов для своих друзей, – проревел он.

Вечером мы сидели на веранде его огромного, сложенного из толстых сосновых бревен дома. Солнце зашло за горизонт все стало вокруг сизо-синим, потеряв свои четкие очертания, лишь пик Маунт-Худ алел ярко-красным треугольником, отсвечивая на градиентном небе, где синий цвет постепенно переходил в киноварь, как на картине художника импрессиониста. Сначала веселый и словоохотливый Балу, стал вдруг задумчивым и грустным. Мы заметили это. После настойчивых попыток Мюриэл удалось выведать причину его грусти.

– Я очень одинок, – печально сказал Балу, – все говорят, что я огромен, как скала, но я чувствую себя маленькой одинокой песчинкой в бесконечной Вселенной. Я видел сегодня ваши счастливые лица. Вы наслаждались друг другом. Вы любите, потому что есть друг у друга. Это большое счастье, а одиночество так грустно, это тоскливо. Долгими вечерами я сижу здесь один и мне даже некому рассказать том, что я видел, некому показать всю красоту, что вы видели сегодня. Никто не прижмется ко мне… Мне некому это передать.

Мне было очень жаль Балу. Я вспомнил друга Кларка тотемита Гетса и его жену Джусс. Кларк рассказывал, как Гетс был несчастен и одинок, живя в африканской саванне, пока он не создал для него пару.

– Но почему компания не создаст тебе пару. Ведь это логично.

Балу вздохнул.

– Я всего лишь инструмент, живой агрегат обслуживающий весь этот национальный парк. Ни кто не заинтересован создавать новых существ, способных заполнить жизненное пространство здесь. Ведь ты же знаешь это Георг. Я пытался встречаться с женщинами из людей, но я всегда чувствовал, что я для них лишь странная забава, уродец, интересное приключение.

– Может ты просто не встретил ту, которая тебя полюбит по-настоящему? – спросила Мюриэл.

– Нет, – покачал головой Балу, – это не возможно, потому что я другой, и я сам не чувствую к ним желания быть вместе. Мю, посмотри на меня! Я слишком огромен для людей. Это должна быть женщина похожая на меня, моей крови, моего вида, моего роста.

Я рассказал ему про работу Кларка для Гетса. Балу с надеждой посмотрел на меня.

– А ты бы смог создать для меня мою женщину? Такую же, как я?

Он смотрел на меня, своими тёмно-коричневыми глазами ожидая, что я скажу. Я же растерялся.

– Я ни разу ничего подобного не делал, – неуверенно начал я, – у меня нет опыта и даже нет лицензии на такую деятельность.

– К черту лицензию! Попробуй. Ты принесешь в мою жизнь смысл, – вздохнул Балу.

«Помоги ему!», – передала мне свои мысли Мюриэл.

«Я ни разу этим не занимался, любая ошибка может привести к плачевным результатам», – ответил я.

«Ты самый одаренный из нас. Ты кумвитай, который может все. Мой отец тебе поможет. Он всегда говорил, что ты сможешь «все», для тебя нет преград. Сделай это для него. Сделай это для меня», – просила Мюриэл.

– Хорошо Балу, я попытаюсь.

Балу радостно вскочил, и выдернув меня из плетеного кресла, словно травинку из рыхлой земли, обнял. Я почувствовал, как затрещали мои кости, так громко будто попали под многотонный каток, а нейромод мгновенно активировался и принял защитные меры, посылая импульсы, в мышцы сделав их твердыми, как камень.

Я впервые брался за такой сложный проект. Кларк с большой тревогой принял нашу просьбу. Его, прежде всего, пугала ситуация которая разворачивалась вокруг спаунов и любое неверное решение могло привести к ее усугублению.

– Георг! – взволновано воскликнул он, – у тебя нет ни опыта, ни лицензии для такой сложной работы. Да у тебя есть очень хорошие знания, и ты одарен больше чем кто-либо из нас, но это риск. Очень большой риск. Если это выйдет наружу, общественность людей, узнав о незаконных работах в области синтетической биологии, – он сбивался от волнения и перескакивал от одной мысли к другой, – которая и так уже напоминает улей, наполненный раздраженными осами, пойми, последствия будут еще тяжелее.

Но уступив уговорам Мюриэл, все же обещал помочь.

Главные сложности были не в получении биоматериалов, а в дальнейшем выращивании химерического эмбриона человека с генами медведя. Для этого нужно было специфическое оборудование – эмбриональная искусственная камера или проще искусственная утроба, управляемая нейросетью с комплексом сложных программ. Этого оборудования не было. Оно находилось в университетах, в лабораториях биологических компаний. Ближайшее находилось в Хоторне в распоряжении «Спэйс Икс», но не могло быть речи об его использовании. Кроме этого из биоматериалов была нужна специально подготовленная в лаборатории женская яйцеклетка и специфические биоматериалы, содержащие ДНК североамериканского медведя. С геномом медведя все было проще, их могли прислать по личной просьбе Кларка из университета в Торонто, не задавая лишних вопросов. Но остальное было не совсем легально с нашей стороны. По закону манипуляции с уже оплодотворенной человеческой яйцеклеткой зиготой могли производить учреждения, имеющие специальную лицензию. Отсутствие могло привести нас всех в тюрьму. Кларк предлагал отправиться на судно Альберто Гирландайо «Горизонты Бигль», на нейтральную территорию и провести все работы там, используя самое передовое оборудование для синтетической биологии. Но мы с Мюриэл не могли покинуть предгорья Маунт-Худ без разрешения «Спэйс Икс», это могло повлечь разрыв контракта, а ставить в известность руководство компании было тоже неприемлемым шагом.

В поиске решения мы зашли в тупик.

Балу был расстроен. Но как-то в один из вечеров, когда мы сидели на веранде его дома, вдруг неожиданно спросил.

– Женщина… Человек, может выносить этого ребенка?

– Теоретически да, – неуверенно ответил я, – ни кто не проводил такого эксперимента. По крайней мере, я не слышал, чтобы это делалось открыто, легально. Потому что есть законы, категорически запрещающие человеку вынашивать плод, полученный химерическим путем. Он был принят по соображениям этики и рисков, получить новые межвидовые патогенные микроорганизмы, к которым человек был ранее невосприимчив, а также из-за некоторых условий физиологического характера.

– Но это возможно? – настаивал Балу.

– Да это возможно, – развел я руками, не понимая, куда он клонит.

Я активировал нейромод, сделав попытку узнать, о чем он думает, но этого не понадобилось, он высказал свои мысли вслух.

– У меня есть один очень близкий друг вождь племени Нук из народности Оджибе. Их тотем медведь. Даже его имя Матхотопа переводится на английский, как три стоящих медведя.

Я, кажется, начал понимать, что хотел сказать нам Балу и, подозревая суть его предложений, готовился к отпору.

– Его жена, Кими. Она всегда хотела иметь дочь, но у них рождались лишь сыновья. Матхотопа всегда мне говорил, что если бы у него была дочь, то для него было бы счастьем породниться со мной, полумедведем. Они видят во мне воплощение медведя в человеческой сущности, который для них священное животное, их тотем. Это тебе и яйцеклетка зигота и женщина, я думаю, та которая сможет и захочет выносить в себе такого ребенка.

Помню я так и застыл с открытым от удивления ртом, нейромод сам деактивировался и молчал. Удивительно, но Мюриэл поддержала его. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Когда я сообщил о наших планах Кларку, он был в панике.

– Представь себе последствия, если ты допустишь хоть малейшую ошибку, – Кларк, обычно говоривший спокойным голосом, не мог сдержать эмоций, – тебе тогда не избежать тюрьмы. Человеческое общество усиливает негативное давление на нас с каждым днем. Если ты ошибешься, будет повод к принятию драконовских законов в отношении спаунов.

Но…

Через четыре дня из Британской Колумбии Канады приехал индейский вождь Матхотопа и его жена Кими. О серьезности их намерений говорило то, что они привезли с собой племенного шамана. Я понял, что у меня больше нет выбора, но я еще пытался сопротивляться.

Шаман, указывая на меня на английском языке сказал, обращаясь к Балу.

– Это тот колдун, о котором ты говорил?

Балу подмигнул мне и пожал своими огромными плечами, одновременно с этим отвечая шаману.

– Да это он.

– Aaniin odoodemaayan? – спросил шаман.

Я активировал нейромод, чтобы перевести фразу с языка оджибе. Обычное приветствие, принятое в народе оджибе, спрашивалось какой у меня тотем.

– Я не принадлежу ни какому тотему? – ответил я.

Шаман, что-то бормоча нечленораздельное, достал из кожаной сумки, висящей на плече сушеную медвежью лапу, к которой на кожаных тесемках были привязаны несколько покоричневевших от времени маленьких косточек – фаланги человеческих пальцев, с серьезным видом подпалил пучок птичьих перьев, окурил меня их дымом и тут же начал трясти сухой медвежьей лапой с костяшками. Так он обошел меня несколько раз, стоная и подвывая на разные лады. Сдувал едкий дым с перьев в мою сторону. С треском потряхивал перед моим лицом медвежьей лапой. Я глядя на дикарские ритуалы стоял с улыбкой, но неожиданно к своему удивлению почувствовал, как по всему моему телу побежали мурашки, и прошла несколько раз от кончиков пальцев ног до макушки теплая волна. Я услышал зов нейромода. Это было так неожиданно, что я растерялся, не понимая, как реагировать на происходящие со мной метаморфозы.

«Что в имени моем тебе Атрайе?»

«Что ты видишь?»

«Большая птица в огне, вместо пера у нее многочисленные электрические разряды»

Мое тело окутала странная аура похожая на эффект Кирлиана. Я тут же вспомнил цыганку Мару, точно такие ощущения я испытал, когда познакомился с ней. Сосредоточившись, я активировал биочип, чтобы проанализировать воздействие, что оказал на меня шаман.

Ничего сверхъестественного. Обычное взаимодействие объектов при повышенном электрическом поле с достаточно высокой частотой. Вокруг меня была область, наполненная ионизированными частицами азота. И больше ничего. Удивительно именно ионизированные частицы азота мы используем для работы азотистыми компонентами ДНК.

Как этому человеку, трясущему передо мной сухой лапой медведя, удалось получить информацию из ионизированного воздуха, и которую он озвучил после ритуала? Непонятно. Я не видел ничего в себе, что могло бы помочь ему идентифицировать мою тотемную принадлежность. Кроме «огненной птицы», образ которой передал Атрайе. Мы кумвитаи можем управлять процессами жизни, управлять клетками, информацией зашифрованной в ДНК, РНК, мы можем менять ее, мы можем читать и предавать мысли. Но не можем управлять невидимыми метафизическими процессами, предшествующими возникновению материи сознания. Возможно, Сознание стало тем камнем преткновения, загадочной причиной, изменившей мировоззрение Альберто Гирландайо и ставшей причиной его затворничества.

– У тебя есть тотем, но ты не знаешь о нем, – наконец сказал шаман, перестав трясти лапой и завывать, – потому что этот тотем должен был появиться, но не появился. Когда наши люди жили на острове Черепахи, к ним из черных бездонных глубин моря поднялись семь сверкающих ракушек миигис. Одна из них была очень сильной и смертельной для людей, поэтому верховные духи погрузили ее обратно под воду. Спрятав ее от мира людей. Шесть же ракушек, которые остались с людьми, основали наши тотемы. Это были Быкоголов, Эхороб, Утка, Шилохвостка, Медведь и Хвост лося. Если бы та седьмая раковина осталась, то она должна была бы учредить самый главный тотем – тотем Громовой птицы.

Шаман глядя мне прямо в глаза кивнул.

– Это и есть твой тотем. Тотем Громовой Птицы.

Потом он с довольным видом, от добросовестно выполненной работы, отошел от меня к вождю и его жене и о чем-то начал с ними говорить. Шаман, разговаривая с вождем, изредка кивал в мою сторону, и вождь искоса посматривал на меня. Я не стал вторгаться в их мысли и не знал, о чем они думают. Делать это было не этично.

В эти минуты, я думал о Кларке и Гетсе. Так ли комично начиналась их работа? Работа, позволившая Гетсу обрести свою Джусс. Пока я пребывал в растерянности, на помощь пришла Мюриэл. Она подошла ко мне и тихо сказала.

– Тебе нужно поговорить с женой вождя, а не с самим вождем. Предоставь выбирать ей, а не мужчинам, так будет справедливо и честно. Запомни навсегда это наш женский выбор.

Я согласился с ней. Подошел к Кими. Жена вождя была довольно крупной женщиной высокого роста под стать самому вождю, но это отнюдь никак не влияло на ее привлекательность. Две толстые черные косы спадали на ее плечи, заплетенные по индейскому обычаю. Лицо округлое, чистое, в нем была самая малость европейских черт, но в целом ее внешность содержала характерные черты индианки. Глаза немного больше чем обычно для индейцев, были добрыми, приветливыми. Она сразу поняла, что я хочу с ней поговорить, поэтому оставив шамана, вождя, Балу отошла со мной в сторону. Но не успел я ей что-либо сказать, как она, улыбаясь, произнесла.

– Не подумайте что мы оторванные от цивилизации дикари. Это не так. Матхотопа и я из разных племен, но мы принадлежим одному народу. Мы познакомились с Матхотопа, когда я училась на медицинском факультете в Торонто, а мой муж осваивал агротехнологии в соседнем здании. Присутствие здесь нашего шамана это просто дань традиции, нашим обычаям, которые мы бережем и передаем нашим детям, чтобы окончательно не исчезнуть. Мы стремимся сохранить свою самобытность, – она посмотрела мне в глаза, и посмотрела на Мюриэл, ища поддержки, – думаю, вы, как никто другие понимаете меня. Оджибе вымирают, ассимилируются под влиянием глобальной цивилизации. Этот ребенок даст нам возможность остаться со своими древними корнями, не важно, какая основа у этих событий – наука или религия. Она остановит исчезновение оджибе. Я верю в это.

Ее слова повлияли на принятие мной решения, но нужно было еще кое-что.

– Я помогу вам, но есть достаточно серьезные трудности. Нужно специфическое оборудование для работы с биологическими объектами. А в последствие, вам понадобится медицинский персонал, который бы смог принять роды и не распространяться о том, что они видели. Потому что мы серьезно нарушаем закон.

Кими кивнула.

– Я понимаю, на какой риск вы идете. Но к счастью я возглавляю медицинскую клинику на территории резервации в Британской Колумбии. А резервация, как административная единица достаточно закрытая для посторонних. Во многих вещах мы не подчиняемся федеральным нормам, руководствуемся отчасти своими. Поверьте ни один индеец, из нашей резервации, не сделает ничего, чтобы противоречило интересам народа оджибе. Тем более в вопросе сохранения своей самобытности.

– Хорошо Кими.

Я был восхищен ее самоотверженностью, жертвенной решительностью и решил, что е ей стоит знать о рисках.

– Я лишь хочу вас предупредить о том, что нам предстоит очень не простое дело. Кларк создал Джусс на корабле Гирландайо. Где у него был доступ к самому передовому оборудованию экстракорпоральных манипуляций. Там же была и искусственная утроба, где можно без проблем вырастить эмбрион, плод под управлением развитых нейроситем. Даже если бы речь шла о человеческом ДНК, но и тут все очень просто… Я с помощью квантового пинцета могу произвести любые изменения генома вашего эмбриона. Но нам предстоит использовать геном человека и медведя, что бы создать химерического спауна. И более того химерического спауна, тотемита, будет вынашивать женщина человек. Насколько я знаю, никто еще не делал такого. Не смотря на то, что мы научились легко управлять, перестаивая гены, в ДНК изменяя принципы деятельности РНК, человеческий организм очень сложный и трудно предсказуемый мир, в отличие от эмбриональной искусственной камеры.

– Вас беспокоит возникновение обширного аутоиммунного ответа организма, на присутствие биологических материалов из организма другого вида.

– Да и это тоже, Кими, ваша иммунная система может принять эмбрион спауна за чужеродный и враждебный элемент и начать его атаковать. Мне придется существенно понизить в вашем организме количество плазматических клеток, что бы снизить выработку антител, которые буду рассматривать изменённые клетки эмбриона, как потенциально опасные. Полностью отключить выработку антител я не могу, в противном случае вы останетесь полностью без иммунитета, полностью беззащитной. Тем более они будут необходимы для того чтобы «зачистить» ваш организм от остатков биоматериалов ДНК медведя, которые будут уже не нужны после всех манипуляций. На корабле Гирландайо, в искусственной утробе плод вырастет не испытывая никаких рисков на себе. И там вы могли бы каждый день смотреть на то, как растет ваш ребенок, не рискуя жизнью. Здесь же вы можете выносить и родить ребенка, но сами рискуете умереть.

Кими посмотрела на своего мужа. Матхотопа стоял в нескольких шагах и озабочено смотрел на свою жену, казалось, он понимает, о чем мы сейчас только что говорили. Потом она перевела взгляд на меня.

– Насколько быстро может развиться аутоиммунный ответ моего организма?

Я, будучи кумвитаем способный работать с ДНК как Бог…. Пожал плечами.

– Возможно сутки, может быть двое. Ясно будет после того, как я проведу несколько тестов.

– Прошу вас, не говорите мужу ничего из того что только что сказали мне. Для оджибе важно чтобы я родила этого ребенка, и очень важно, чтобы я всегда, во время беременности была на виду у всего народа. Каждый оджибе должен видеть то, как растет мой живот. Даже если мне придется умереть. Я знаю, моя жертва будет не напрасной, тем самым я спасу свой народ от исчезновения, – сказала Кими.

Мюриэл молча слушая нас, прервала разговор, положив руку мне на плечо.

– Думаю, тебе придется уехать вместе с ними на некоторое время в резервацию. Ты будешь каждый день вести мониторинг антител и при необходимости оперативно вносить изменение в их структуру пока они не начали разрушительную деятельность против эмбриона.

Предчувствуя мои возражения, она положила мне обе руки на грудь и сказала.

– Всего несколько месяцев, а может и недель, Георг. Это совсем мало. Тем более ты приобретешь, навыки очень нужные для колонистов Марса, – Мюриэл весело в шутку побарабанила меня кулаками по груди, – но ты должен это сделать ради меня, то счастье, что есть у нас с тобой, мы сделаем только больше, если поможем испытать его другим. Мы с тобой будем на расстоянии всего лишь пятнадцати часов неспешной езды на машине. А при хорошей погоде на мультикоптере всего десять часов и ты снова в моих объятьях. Я буду всегда с тобой рядом.

Окончательно преодолевая мое сопротивление, она прижалась ко мне и, обняв одной рукой за шею поцеловала. Мне стало грустно от того что мы будем видеться редко урывками и это будет продолжаться несколько месяцев.

Кими прониклась моими чувствами. Ей было неловко осознавать, что она стала невольной причиной нашей разлуки.

– Георг мне очень жаль, что я разлучаю вас, обещаю, что я буду приезжать сюда вместе с вами на несколько дней, чтобы вы могли побыть с женой, – смущенно проговорила она.

– Все в порядке Кими, – ответила за меня Мюриэл.

Кими повернулась к Матхотопа, кивнула ему. Вождь подошел ко мне и пожимая руку сказал.

– Нам не дали с вами по-настоящему познакомиться. Наш шаман Вуий сказал что ты потомок великой Громовой Птицы, что пронеслась над землей и сыпля молниями родила из земли жизнь. Он сказал, что только ты сможешь помочь нам обрести символ нашего великого предка медведя, дух, которого соединится в потомках нашей дочери и мужчины Макхк,[14]14
  В память о Филипе Дике и Рутгере Хауре.


[Закрыть] – он указал оставшегося стоять рядом с шаманом Балу, – ты потомок Громовой Птицы.

– Да это я, – сказал я, смиренно понимая, что уже все предрешено, и я не смогу больше найти причин отказать ни вождю, ни Кими, ни Балу и уж точно не смогу отказать моей Мюриэл.

На следующий день мы отправились в индейскую резервацию в Канаде. Прощаясь, я держал Мюриэл в своих объятьях не в силах оставить ее. Наши две сущности окликались нам, предчувствуя расставание. Их фоны переплетались между собой, как две неровные синусоиды, наполняя пространство вокруг хаотичными приливами волн. Я надеялся, что мои способности помогут мне сделать работу настолько хорошо и точно, что я покину резервацию быстрее на несколько месяцев. Я готовил себя и свою сущность к работе, которая осчастливит Балу и вернет меня к моей жене.

Мои ожидания и надежды оправдались.

На первый взгляд, сама по себе работа по созданию химерического спауна несложная. Кажется что это обычная задача для спаун-дизайнера, напоминающая работу рядового селекционера по созданию некого гибрида. Следуя этой логике, может показаться, чтопросто нужно просто знать, где и какие участки в бесконечной цепочке ДНК заменить и главное правильно подобрать нужные гены. Но это на самом деле не так. В человеке более трех миллиардов генов. Не все из них используются для передачи важной наследственной информации, часть из них являются не кодируемой частью, ошибочно названной мусорными генами. Но, на самом деле, все гены важны для генома. Люди издревле занимались генетическим скрещиванием различающихся форм. Делали они это подчас, достаточно примитивными способами, и только мы, кумвитаи, довели этот процесс до совершенства. Например, люди, чтобы получить гибридную ДНК, нагревали двухцепочечную спираль ДНК в специальных буферных растворах, что заставляло цепочки расходиться, утрачивая на время водородные связи между азотистыми основаниями. Далее ДНК смешивали с такой же другой ДНК также подвергнутой обработке буферном растворе. И раствор препарата медленно охлаждали. Понижение температуры возвращало цепи ДНК в комфортные условия существования, водородные связи между азотистыми основаниями начинали восстанавливаться, а так как в растворе находились несколько одноцепочечных ДНК, происходило, то, что древние римляне называли «смешивание», «создание помеси» или гибридизация. То есть водородные связи восстанавливались между всеми азотистыми основаниями аденином (A), гуанином (G), цитозином (C), тимином (Т) и если речь шла об РНК то и урацилом (U). Нужно ли говорить о том, каков был прогноз относительно запланированных свойств объекта и конечным результатом. Конечный объект наследовал все свойства обоих прародителей, исключая четкий контроль над этими свойствами в процессе создания.

Но люди шли дальше в поисках возможности менять ДНК. Появились разные способы, начиная от так называемых «цинковых пальцев» где использовались специальные белковые цепи, стабилизированные и укрепленные цинком и далее до технологии CRISPR. Все они были настоящим порывом в редактировании генома, открывали невероятные возможности и перспективы в борьбе с наследственными генетическими заболеваниями, онкологией, вирусными инфекциями.

Но у всех у них было много минусов. Технология CRISPR предполагала разрезание ДНК специализированным белком Cas9-нуклеаза, который доставляется заданное место особой липидной наночастицей. После того как ДНК была разрезана в нужном месте происходит так называемое негомологичное соединение концов ДНК, другими словами, клетка просто пытается соединить концы разрывов. Иногда вследствие ошибки это не происходит и тогда клетка погибает, не способная больше делится, так как содержит в себе разрушенную цепь ДНК. Часто исследователи вносят свои коррективы в образовавшийся разрыв, производят установку гомологичной репарации, это часть материала из второй хромосомы или же доставленный особым вектором экспериментальный материал. Несмотря на очень высокую эффективность технологии CRISPR, все же в ней очень велика доля ошибочных действий, которые могут вызвать гибель клетки или же появление нежелательных мутаций. Процент ошибок и побочных действий может доходить до сорока процентов. Не говоря о том, что присутствие инородных белков может вызвать иммунный ответ организма. Потому что одно дело проводить эксперимент вне организма в стерильных лабораторных условиях и совсем другое дело в живом организме, который готов себя защищать от вторжения.

Наиболее продвинутой и перспективной была технология, построенная на методе праймированного редактирования. В основе метода лежит вирусная обратная транскриптаза. Гениальная находка людей. Метод найденный, как говорится «от противного». Все процессы транскрипции в живых организмах происходят в одном направлении, а именно, они начинаются с молекул ДНК и далее синтезируется РНК-транскрипт. Это позволяло вписать в ДНК нужный фрагмент, дальше молекула ДНК реплицировалась с уже нужным кодом. Но и здесь был минус, так, как был высок уровень ошибок при трансляции на больших участках ДНК, что может вызвать большое количество мутаций.

Не следует забывать также, что в основном доставкой к участку ДНК, где идет необходимое изменение материалов, занимались векторы, основанные на паразитической способности вирусов из семейства фагов встраивать часть своей ДНК в ДНК хозяина. Мало кто из обывателей знает, что именно вирусы за всю историю человечества внесли наибольший процент изменений в человеческий геном, встраивая в его цепь ДНК свои последовательности.