Текст книги "Чёрный менестрель (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

На возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на городские стены Тапии, прямо на траве сидели двое.

– ...Ну вот скажи, Алак, чем я здесь занимаюсь? – уже который раз вопрошал Голушко. – Это я, творческая личность, которая со временем стала бы солистом Большого театра. Я вынужден, чтобы не умереть с голоду, держать ватагу бандитов, по недоразумению называемую вольной ротой, и убивать, грабить, насиловать... Всё потому, что других способов прокормиться я здесь не знаю. А то, что я умею, здесь не ценят, и за людей актёров не считают. Унас певец или танцор, если он звезда, может иметь доход не меньше, чем у ваших герцогов и графов, про рыцарей я вообще молчу. И вот я, кто до того, как попал в ваш мир, мухи не обидел, вынужден сжигать целый город, где женщины и дети. Я не хочу причинять никому зла, но вынужден, так как суровые законы выживания гласят: умри ты сегодня, а я – завтра. И не я в этом виноват, не я этот мир придумал, а вынужден жить по его законам...

– Господин капитан, – обратился к Степану подъехавший на коне наёмник, – засеки установлены, люди на позициях, ждём Вашего приказа.

– Действуйте по плану, – ответил Голушко, – до ночи, да и ночью, возможны вылазки. Тех, кто выйдет за стены с оружием – убивать, безоружных – грабить и отпускать. Если не сможете ограбить всех, грабьте наиболее богатых.

Наёмник слегка склонил голову, и поскакал к своим, чтобы довести до них приказ. А Степан вновь повернулся к Диргиниусу и продолжил жаловаться на свою горькую судьбинушку. Через пять минут Алаку это надоело, и он сказал:

– Наливай.

Маг огня и иномирянин-танцор выпили, закусили, и Голушко продолжил свой монолог...

***

– Эх, жаль я не увижу, как оно разгорится, – сказал Шпикерс поджигая свечу.

– Главное – чтобы разгорелось, – глубокомысленно ответил Билко, поджигая вторую свечу. – Кстати, почему мы должны поджечь три свечи? – уточнил сержант вольной роты, поджигая третью.

– Третья нужна для того, чтобы всё сработало, если потухнут две первые, – ответил изобретатель, складывая в мешок остатки ужина.

– Ты считаешь, что двух не хватит? – спросил Билко.

– На мой взгляд, хватит и одной, – ответил Шпикерс, завязывая мешок с продуктами, – но приказы капитана, пока он платит деньги, я не обсуждаю.

– Ладно, читай ту писанину, что тебе дал капитан, – приказал сержант.

Шпикерс достал из-за пазухи конверт, вскрыл его, и начал читать, водя пальцем вдоль строчек, при этом постоянно сбиваясь. Наконец Билко не выдержал, отобрал у изобретателя лист бумаги и начал бодро читать вслух:

– Дорогой племянник Фунтик[1], прошу тебя срочно отдать за меня долг в десять шкелов, которые я задолжал госпоже Беладонне[2], живущей в большом двухэтажном доме у крепостной стены слева от северо-восточной угловой башни, белая дверь с двумя красными петухами. С уважением, твой любящий дядюшка Мокус[3].

***

– Это что за письмо?! – возмутился лошадник, – явно не от нашего капитана. И вообще, почему я должен отдавать какой-то Белладонне десять шкелов?

– Дярёвня, – фыркнул бывший взломщик и пояснил:

– Мы должны пойти по этому адресу, а про долг написано для того, чтобы стражники, коли к ним попадёт это письмо, ничего не поняли. Да вот только боюсь, что стражников с мозгами, как у твоего Лоурика, во всей Тапии не сыщешь. Чудит наш капитан, где не надо. Ладно уж, пошли, тут у меня есть ещё одно дельце, я как раз присмотрел дом по дороге...

***

– Вот, теперь остаётся только ждать, – сказала Ребана, присаживаясь на труп стражника.

– Ты уверена, что на этом можно сидеть?! – изумился Глакер.

– Кольчуга немного колется, а так он упитанный был дядька, мягко, особенно на пузе. Могу подвинуться, если что.

– Да нет, лучше я постою.

– Тогда присядь на хозяйку дома, – предложила бывшая воровка, – нам ещё здесь пару часов куковать.

– А ты уверена, что первыми сюда придут те, кого мы ждём, а не друзья твоего кресла? – спросил маг-криомант.

– Это вряд ли, – ответила Ребана, и пояснила:

– Часть этого дома была снята людьми нашего капитана, а в подвале они прорыли подземный ход, чтобы мы могли спокойно покинуть Тапию. Затем, когда подземный ход был готов, его заделали, а "квартиранты" съехали. Скажу честно, я не знала, что хозяйка крутила шашни со стражником. Она вообще здесь не должна была находиться, так как срок аренды истекает послезавтра. Как любит говорить наш капитан, и хозяйка этого дома, и стражник – её любовник, это неизбежный сопутствующий ущерб.

– Какой ущерб? – не понял Глакер.

– Неизбежный и сопутствующий.

– То есть?

– Если бы здесь никого из местных не оказалось, то мы бы никого не убили...

– Вообще-то это ты убила обоих, – перебил бывшую воровку маг.

– Ну извини, что я так выразилась, – ехидно ответила Ребана на эту тираду, – просто я подумала, тебе будет неприятно, если я напомню, что девушка сделала всё за тебя. Вообще как маг и как мужчина ты должен защищать меня, такую кроткую и невинную...

– А что же это ты подразумеваешь под невинностью? – издевательски уточнил Глакер.

– То же, что и всё честные девушки.

– Ну да, с формальной, так сказать, точки зрения ты, без сомнения, девушка, а вот насчёт того, что ты не знала мужских объятий...

– Заткнись! – завизжала Ребана, – А не то я вспомню, кто хотел заработать на моих похоронах.

Ответить на это маг-криомант не успел, так как в дверь настойчиво постучали.

– Кого ещё Сну принесла, – пробормотала себе под нос бывшая воровка, мгновенно вскочив с трупа и доставая из рукава нож, – Для наших рановато.

Как выяснилось через пару минут, Сну принесла Билко вместе со Шпикерсом. Сержант "Гвардии Валинора", поговорив с изобретателем, лучше других осознал, что произойдёт, когда догорят свечи. Поэтому он небезосновательно решил, что оставаться в Тапии слишком опасно, и чем скорее он сделает отсюда ноги, тем лучше.

– Слава всем Семи Богам, успел, – отдышавшись и утирая выступивший на лбу пот, сказал Билко.

– Так вы, сержант, пришли даже раньше срока, – удивилась Ребана.

– Да я не про это, – отмахнулся сержант и пояснил:

– Я боялся, что ты с Глакером перецапаешься. Рад, что ошибся. Кстати, трупы обобрали?

***

– Самаль Будал, объясните мне, что за зелёный фонарь горит над тем домом?! – прорычал Ульдин.

– Не могу знать, господин алам! – бодро отрапортовал старый воин.

– Так узнайте!

– Есть! – вытянулся по стойке смирно Будал и, свесившись со стены, прокричал:

– Рабат Ноб, узнать, что там за зелёный фонарь!

– Ну что уставились – команды не слышали? – прорычал рабат Ноб своему десятку ополченцев. – Зажечь фонари и за мной, бегом, марш!

Алам Ульдин только слегка усмехнулся себе в усы. Что бы там ни говорили, все армии похожи друг на друга – никто не хочет ничего делать, только пинают нижестоящих и получают пинки от вышестоящих.

Как только крепостная стена скрылась за поворотом улицы, рабат Ноб сразу же приказал:

– Шагом.

– Господин рабат, разрешите вопрос? – спросил своего непосредственного командира один из молодых ополченцев.

– Давай.

– А почему мы сейчас идём, вместо того чтоб бежать?

– Сынок, если ты хочешь побегать, то это я тебе могу запросто устроить в гарнизоне, когда всё закончится, а ополчение ещё не распустят по домам, – раздражённо ответил Ноб.

– А всё же, рабат, почему? – спросил ополченец явно постарше и побогаче Ноба. В его голосе слышалось превосходство, а выражение лица говорило: сейчас мы тебе подчиняемся, но как только ополчение распустят, то... произойти может всякое.

– Потому что если наш алам прав, и этот фонарь горит неспроста, то в доме могут оказаться враги. А они никуда не бежали, следовательно, полны сил, – пояснил свои действия рабат и, не выдержав, добавил:

– А ты обязательно хочешь измотаться перед боем, чтобы я и твои товарищи смогли потом утешить твою вдовушку?

– И не дождётесь, – прошипел ополченец в летах под хохот своих товарищей.

Весь оставшийся путь до дома с башенкой десятка выясняла у незадачливого бойца особенности натуры будущей вдовы.

– Ладно, хватит смеяться, – приказал рабат, доставая меч, повернулся к самому крепкому в десятке с молотом в качестве оружия и приказал:

– Ломай дверь, да поаккуратней. Вдруг здесь живёт какая-нибудь дура, которая этим огоньком подаёт сигнал любовнику, что муж ушёл. А вы двое встанете с фонарями по бокам от двери...

Ополченцу, который в мирное время был молотобойцем, пришлось вышибить три двери прежде, чем рабат со своими подчинёнными добрался до башенки, наверху которой горел масляный фонарь с зелёными стёклами. Несколько ополченцев, которым Ноб поручил обыскать дом, спустя пару минут также поднялись в башенку весьма недовольные тем, что им не удалось ничегостащить, и доложили, что дом пуст, даже мебели в нём нет...

Тем временем на крепостной стене алам Ульдин вглядывался сквозь предрассветные сумерки. Он был уверен, что если нападение на Тапию и произойдёт, то со стороны реки. "Шума наступления не слышно, поэтому похоже, что противник высадится на берег на рассвете – ведь ночью к пристани не подойти. Нужно ещё немного подождать" думал Ульдин. "О Великий Куст, как же я не люблю неизвестность, ведь я даже не знаю, какой город их нанял. Хотя что это меняет, по большому счёту? Блокада, штурм города, после чего переговоры о сумме контрибуции, дабы наёмники ушли. Стандартная тактика".

– Господин алам! – подбежал к Ульдину самаль Будал и вытянулся в струнку.

– Что у тебя? – не оборачиваясь, раздражённо спросил Ульдин.

– Какой-то маг заморозил колодцы!

– Зачем?

– Не могу знать, – ответил Будал, – но разморозить их мы не можем, все наши маги исчезли.

– То есть, как исчезли?! – разворачиваясь, зарычал Ульдин. – Что говорят бойцы, которых по моему приказу отправили охранять наших магов?

– Ни одного из магов не оказалось дома, их слуги говорят, что хозяева ушли в гости к Ребелу ещё до начала осады и с тех пор не возращались.

– Так значит было нужно пойти к Ребелу! – рявкнул алам, кляня в своей душе идиотизм подчинённых.

– Охранники так и сделали, – тоном верного, но недалёкого служаки, ещё больше вытягиваясь во фрунт, ответил Будал. – Но дом Ребела пуст, соседи сказали, что он ещё днём, до начала осады, уехал из города.

– Куда?!

– Не могу знать!

– Почему сразу не доложили?!

– Так во время прошлой осады, господин алам, – тут Будал доверительно понизил голос, – магов нашли уже после того, как всё закончилось, – они устроили грандиозную пьянку в заведении мадам Пимп, и я не хотел беспокоить начальство из-за такой мелочи...

Ульдин, набрав в лёгкие побольше воздуха, собрался было высказать Будалу всё, что он о нём думает, но тут за спиной алама взошло солнце, и первые его лучи отразились в доспехах самаля.

Алам тапийского войска любил смотреть на рассвет. В юности, когда Ульдин ещё не был даже сэгеном, он всегда старался обернуться в сторону восхода и посмотреть, как солнечный диск медленно встаёт над горизонтом. Уже позже, став самым молодым росаном в истории тапийского войска, он перестал каждый раз оборачиваться, но всегда с интересом наблюдал, как первые солнечные лучи прогоняют мрак, освещая великое творение Великого Куста...

Но сегодня аламу тапийского войска по имени Ульдин не удалось получить эстетическое удовольствие от первых солнечных лучей, потому что свет, разогнавший тьму, показал не только красоту творений лучших тапийских зодчих в золотом квартале, но и десяток поднимающихся столбов дыма в квартале деревянном. Не успели эти колонны дыма подняться на пару сотен метров, как неожиданно прилетевший от реки ветерок прибил их к земле. Там, где белые клубы дыма соприкоснулись с поверхностью земли, началось непонятное. Патрульные заметили дымы, побежали к ним, но, попав в белые клубы, побросали свою тяжелую амуницию и оружие, развернулись на сто восемьдесят градусов и понеслись прочь...

Спустя пару минут из лачуг, куда опустились клубы белого дыма, начали появляться полуодетые тапийцы обоего пола, которые, натыкаясь на различные препятствия, выбирались на улицы. До алама донеслись испуганные вопли и женские крики, а ещё не проснувшиеся до конца жители деревянного квартала, пометавшись по брусчатке мостовых, бросились по направлению к золотому кварталу вслед за воинами...

Тем временем с башни магистрата, служившей по совместительству пожарной каланчой, раздался тревожный звук большого медного гонга, оповещающий о пожаре. Что бы ни говорили тапийцы про свою городскую стражу, бороться с пожарами она умела, и поэтому уже спустя пять минут из казарм при магистрате выступила колонна огнеборцев. Стражники шли, как на параде, – уверенные в себе, чеканным шагом, успевая при этом подшучивать над полуодетыми тапийцами из деревянного квартала. Но стоило только городской страже дойти до клубов белого дыма, как они тут же потеряли всю свою важность, и, побросав багры, топоры и лопаты бросились с криками ужаса назад...

А клубы белого дыма тем временем всё больше и больше заполняли Тапию, и уже в золотом квартале испуганные люди начали выпрыгивать из окон и выбегать из домов, при этом не забывая захватить с собой самое ценное. Город с испугом просыпался. Те жители Тапии, до чьих кварталов ещё не добрался колдовской дым, весьма резво подхватив свой скарб направились к городским воротам. Там, куда клубы чародейского дыма проникали, тут же начиналась паника, и с быстрой ходьбы люди переходили на бег...

"Вот тебе и раз" подумал алам Ульдин, наблюдая за происходящим с безопасного возвышения городской стены.

***

"А вот тебе два" подумал Голушко, глядя, как вслед за клубами белого дыма из домов, находящихся поблизости от восточной стены, появились языки пламени.

– А неплохо Уинди работает, я от мага воздуха второй ступени такого не ожидал, – заметил Диргиниус, оторвавшись от примитивной подзорной трубы, – дым медленно стелется по земле, как и задумано. Кстати, – тут Алак бросил взгляд на трубу в своей руке, – неплохую штуку изобрёл наш дорогой Шпикерс.

– Ага, изобрёл, – мрачно ответил на это Степан, – три часа ему объяснял, как подзорная труба устроена, и всё равно наш "гений" исхитрился сделать штуковину, которая всё искажает.

– Это ты так думаешь, – усмехнувшись, ответил Диргиниус, – а Снурия, если эта труба попадёт в её загребущие ручки, оценит её весьма высоко и закажет ещё десяток, если, конечно, не продаст самого Шпикерса кому-нибудь.

– Не знаю, как Снурии, а мне неприятно видеть даже идиотскую Тапию вверх ногами, – проворчал Голушко и сменил тему:

– Слушай, Алак, а чего это Уинди так руками машет, когда колдует?

– Во-первых, не колдует, а творит магию, – с железными нотками в голосе ответил Диргиниус. – Во-вторых, махать руками необязательно, но маги воздуха, особенно женщины, почти все это делают. Дело в том, что работу воздушного мага можно отследить только по результату, а результат может и не быть следствием чар. Например, ветер может сам по себе дуть в нужную сторону, вот им и приходиться заниматься рукомашеством, – тут Алак прервался, чтобы взглянуть на особенно соблазнительно изогнувшеюся в этот момент Уинди, сглотнул слюну и продолжил, – вот почему почти все воздушницы учатся танцам.

***

– Хоть ты и старшая в этом деле, но я настаиваю на том, чтобы подождать ещё! – твёрдо сказал Билко.

– Сколько же мы должны ещё ждать, господин ротный сержант? – ехидно прошептала Ребана.

– Пока не появится Прауд или местная стража, – спокойно ответил Билко.

– Я не собираюсь ждать стражу! – фыркнула Ребана.

– Хорошо, – сержант улыбнулся самой гадкой из своих улыбок, – но тогда завтра с утра ты чистишь походный котёл.

– А почему ты считаешь, что я буду чистить котёл? – изумилась Ребана.

– Потому что как только закончится это дело, ты станешь обычным бойцом, а я так и останусь сержантом, – добрым-добрым голосом, которому позавидовала бы сама Смерть, произнёс Билко.

Ребана невинно похлопала глазами, посмотрела на потолок и перевела взгляд на бледного до синевы Глакера. Затем она лениво произнесла:

– Хорошо, сержант, пусть остальные спускаются в подвал и ждут нас на том конце подземного хода, а мы с тобой подождём Прауда с Лоуриком здесь, – тут бывшая воровка проверила, как вынимается её нож, – или дождёмся местную стражу, а затем... – тут Ребана улыбнулась нежной улыбкой крокодила, – затем мы уйдём.

– Ну, мы пошли, – даже не спросил, а утвердительно произнёс Шпикерс, спускаясь в подвал. – Сержант, госпожа, надеюсь, вы прирежете, то есть я хотел сказать, не прирежете, друг друга до того, как здесь появится стража.

Вслед за Шпикерсом в подвал потянулись остальные бойцы "Гвардии Валинора". Вольные роты по большому счёту мало чем отличались от бандитских шаек, и когда среди командиров вольников начиналась борьба за власть, все, кто не был лично заинтересован в её исходе, моментально занимали позицию "наше дело – сторона".

В отличие от остальных, у Бетура был личный интерес – под командованием Билко ему позволялось многое, чего не позволил бы любой другой сержант, так как Бетур входил во внутренний круг бывшего главаря бандитской шайки, промышляющей гоп-стопом на тёмных улицах Рахи. Поэтому он не спустился в подвал к подземному ходу, а проверил, как выходит из ножен его кинжал и постарался зайти к Ребане со спины, так как прекрасно был знаком с её умением метать ножи...

Бывшая ученица воровской гильдии в Рахе никогда не была, но тёмные улицы Тулевотида давали закалку не хуже, так что подпускать врага со спины Ребана не собиралась. Она аккуратно передвинулась таким образом, чтобы держать обоих своих "оппонентов" в поле зрения. Ей было не по себе – справиться с одним вооружённым мужчиной она ещё могла, особенно если ударит первой, но вот с двумя...

Хотя внешне Билко и выглядел расслабленно, сердце его бешено колотилось. Как хорошо Ребана мечет ножи, знал не только Бетур, к тому же сержант догадывался, в кого полетит первая "железяка". Поэтому он очень хотел разрешить дело миром, но терять лицо в глазах своего подельника он не мог – кто же будет доверять главарю, который боится какую-то девчонку...

Хотя Бетуру не раз приходилось смотреть в глаза смерти, свою жизнь он ценил. К тому же он понимал, что второй нож чёртова девка швырнёт именно в него, а он, в отличие от Билко, не носил под камзолом кольчуги – у него её просто не было. Если бы не Билко, Бетур сбежал бы вслед за остальными вольниками, но статус одного из друзей сержанта ко многому обязывал.

"Так, первый бросок Ребана сделает в главаря" лихорадочно размышлял Бетур. Попадёт ли она в кольчугу, и пробьет ли её нож? А если пробьет, то насколько серьёзной будет рана, дело десятое, поскольку в него-то она никак не промахнётся. Другой разговор, что у Ребаны не получится швырнуть больше двух ножей. Значит нужно дождаться того момента, когда она бросит первый нож, и встать так, чтобы между ними оказался Билко в своей кольчуге. А уж там, если Семь Богов от него не отвернутся, он бросится вперёд и её прирежет.

Ребана знала, что сержант носит под камзолом кольчугу. Поэтому нужно попасть Билко в шею или в глаз, но этому не способствуют ни освещение, ни место, ни настороженность противника. Значит, размышляла бывшая воровка, первый нож она пошлёт Билко в корпус, а второй... Нет, не правильно. Все думают, что я нападу на Билко, а я их переиграю. Первый нож достанется его шестёрке, а вот потом можно будет заниматься и "дорогим сержантом". Вот только Бетур очень неудачно стоит, как будто хочет прикрыться своим хозяином. Точно, хочет. Умный, гад. Так, попробуем его вывести из себя, заодно и Билко отвлечём.

– А ты, Бетур, всё ещё хочешь пустить меня по кругу? – приторно-сладким голосом спросила Ребана. – Ну, ну, смелей, те семикустники в Сунии тоже хотели со мной позабавиться. Правда, они были похрабрее, – здесь голос девушки наполнился желчью, – и, в отличие от тебя, не прятались за чужую спину.

– В отличие от тех идиотов-семикустников, – улыбнулся Бетур, – я умею учиться на чужих ошибках. Так что не надейся, душенька, мы тебя не по кругу пустим, а не очень больно зарежем. Чик – и ты уже на небесах.

– Не нужно, девочка, раздражать Бетура – он у нас вспыльчивый, кинжал может в ход пустить, – лениво заметил Билко. – Если считаешь, что нужно что-то обсудить, то со мной говори, а не плюйся ядом. И вообще, единственное, чего я хочу здесь и сейчас – это встретить Лоурика с Праудом и свалить из этого проклятого Сну города, желательно без свидания с местной стражей.

– Сержант, – произнёс Бетур, втянув носом воздух, – город-то уже горит, пора утекать...

– Я сказал, что мы будем ждать Лоурика с Праудом до конца, значит – будем ждать! – жёстко перебил своего подчинённого Билко.

– Ну, если Бетур боится, то может проваливать.

– Змеюка подколодная, – прошептал в сторону Бетур.

– Мастер Бетур, может, вам действительно лучше уйти, тем более, что вы уже получили разрешение старшего командира. – Сидевший в углу тихо, как мышь, Глакер внезапно начал краснеть, и голос у него зазвенел. В глубине души он очень боялся столкновения с городской стражей, но поскольку маги считались чем-то вроде тяжёлой артиллерии, уйти без разрешения командира он не мог. Раздор же в рядах соратников мог привести к тому, что возможный визит стражи будет чреват весьма печальными последствиями.

Услышав такое "лестное" определение своей персоны, Ребана скользнула к Глакеру, закрыла ему рот рукой и, повернувшись к Бетуру, грозно спросила:

– Это я, что ли, змеюка?

Бетур уже собрался произнести фразу, которая стала бы последней в его жизни, но тут со стороны двери раздался громкий стук и вопль Лоурика:

– Госпожа Беладонна, открывайте, это ваш племянник Фунтик принёс долг от дядюшки Мокуса!

***

На мародёров рабат Ноб со своим десятком наткнулся случайно. И хотя задержание преступников не входило в обязанности городского ополчения, но увидав людей, вылезающих с большим мешком из окна дома, где, по слухам, хранились капиталы ночных хозяев города, ополченцы решили сделать исключение. Разрешения у Ноба никто не спрашивал, так что рабату пришлось поспешать за своими людьми. Единственный, кому Нобу пришлось отдавать приказ присоединиться к погоне, был молотобоец из медного квартала, который и не знал, что могло находиться в этом мешке. Впрочем, услышав волшебное слово "общак", молотобоец вырвался вперёд...

Это его и сгубило. Сперва молотобойцу повезло – ему удалось нагнать одного из мародеров и стукнуть его молотом по ноге. Нога мародёра такого издевательства не выдержала и сломалась, но другой злоумышленник вместо того, чтобы героически спасать свою шкуру, вернулся и так огрел молотобойца мешком чуть ниже живота, что незадачливый ополченец сложился пополам и засипел.

Тем временем воришка с мешком подхватил кустохульствуещего мародёра, перевалил его через плечо и так припустил, что преследователи с трудом держались за ним, и то только потому, что бегун так и не выпустил из рук столь вожделенный всеми мешок.

Страсть к золоту творит истинные чудеса, куда там Семи Богам вместе с Великим Кустом – молотобоец, несмотря на травму, смог встать на ноги и, шипя от боли, хромая на обе ноги, заковылял вслед за своими товарищами. Направление движения ему подсказывали не только проклятия раненого мародёра, но и не менее сочные выражения его товарищей...

Спустя минуту злоумышленник с мародёром на плече и с мешком в левой руке уже дубасил ногой в белую дверь с нарисованными на ней двумя красными петухами и кричал:

– Госпожа Беладонна, открывайте, это Ваш племянник Фунтик, принёс долг от дядюшки Мокуса!

***

Будучи человеком опытным, рабат Ноб притормозил первым. Точнее было бы сказать – последним, так как вслед за ним ковылял только молотобоец, а правильнее – единственным. Все остальные его подчинённые в азарте погони даже не подумали, что если беглецы ломятся в какую-то дверь, то вполне возможно, что за ней находятся превосходящие силы.

Остановившись на почтительном расстоянии от белой двери с двумя красными петухами, рабат попытался перевести дух. Сердце Ноба бешено колотилось. Не успел он простоять так и пары секунд, как дверь открылась, и мародёры скрылись за ней, а стоявший ближе всех к открытой двери ополченец уже валился на землю с куском металла в шее.

Кто-то внутри дома отлично мечет ножи, подумал рабат и был прав, так как в этот момент ещё один ополченец последовал за предыдущим. Регуляры бросились бы на штурм с мечами, прикрываясь щитами, подумал Ноб, а ополченцы сейчас быстро сообразят, что из дверного проёма вылетает смерть, и разбегутся по сторонам под прикрытие стен. Окружить дом они, конечно, не додумаются, и мародёры могут сбежать. Рабат уже открыл рот, чтобы отдать приказ, но не успел – мимо него с криком: "У-убью!" пронёсся оклемавшийся молотобоец. Молотобойцу снова, на этот раз уже фатально, не повезло. Как раз когда он пробегал мимо десятника, все ополченцы отхлынули от двери, а в её проёме сверкнула голубая колдовская вспышка.

Вылетевшая двухметровая сосулька прошила молотобойца насквозь, несмотря на то, что он был в кольчуге. Остальные ополченцы с криками: "Там маг!" и "Бежим!" бросились врассыпную. Впереди всех бежал рабат Ноб, в голове у которого крутилась одна только мысль: "Как же я об этом буду докладывать?!".

[1] По-видимому, Степан в своё время смотрел мультфильм «Приключения Фунтика» вот имя неожиданно и всплыло в сознании Голушко (прим. автора).

[2] Аналогично предыдущей ссылке (прим. автора).

[3] Аналогично предыдущей ссылке (прим. автора).