Текст книги "Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...» (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Колесов
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Он здесь?
– А где ему еще быть, завтра вас отвезут в аэропорт. Пока не закончим с этим делом, тебе дома появляться нельзя. Николай сказал, что ты бы согласился поехать на Урал с минералогической экспедицией. Что думаешь?
– Поеду, только меня дома ждут.
– Ничего, еще месяца три четыре подождут. Так будет лучше всем. Напишешь сейчас письмо и мы его через недельку отправим из Москвы. Пришедшие письма будут пересылать тебе по новому адресу, а ты будешь отвечать на наш московский адрес. И ситуация будет видеться такой: ты работаешь в Гохране, головы не поднять, но скоро приедешь. Правда, если не отошлют в срочную командировку. Это на случай, если кто-то к тебе заявится.
– Так я что, теперь тоже сексот? – Потрясенно спросил Димон.
– А тебе этого очень хочется?
– Нет, совсем не хочется, – с трудом промямлил тот.
– И не нужно парень, но вот если ты узнаешь о врагах страны и ворюгах обкрадывающих наш народ. Ты разве, не сообщишь об этом в органы?
– Не знаю, – честно ответил растерявшийся парень.
– А ты подумай над этим, Дима. На свободе и на досуге. Прощай. – И пожал ему руку.
А затем, у порога, повернулся и спросил, так как твои настоящие ФИО? – И заржал, скотина.
Понравился ему экслибрис, написанный Коляном на письме. Еще один псих. Московский.
В аэропорту Дмитрий долго силился выразить другу, всю свою благодарность и заверить его, что если нужно он…
– Ты это, Димон, не бери в голову, – заметил его метания Колян, – кто если не друг? Морской закон. Вот Псих, такой торжественный момент истины испортил. И Димка понял, что «здесь у самой кромки бортов друга прикроет друг…» для кого-то красивая песня, а для кого-то образ жизни. Не более и не менее.
Глава 5. «Если друг оказался вдруг и не друг и не враг…»
Веня Крученый. Вениамин Борисович Нудельман, заместитель директора рынка.
Колян ворвался в мою съемную однокомнатную квартиру, как ураган. «Может быть я забыл закрыть дверь по пьяни или он ее вышиб?» – с безразличием подумал я, с трудом выплывая из тяжелого похмельного сна.
А Псих вытряхнул меня из кровати и загнал пнями под холодный душ. Когда он посмотрел на меня, то я поразился взгляду обычно серых глаз друга, ставшими белесыми от бешенства, как и его словам:
– Ты, что творишь, сука, – сказанными холодным и спокойным тоном.
Вот тогда я всерьез испугался этого нового человека, про которого Федул, как-то сказал:
– А Псих уже убивал, поверь мне Крученный. Уж я, это могу определить – потому как, рыбак рыбака… вижу.
На мою недоверчивую усмешку, добавил:
– Нет, он не мочила и не мясник. Но груз на душе носит – рупь за сто.
Однако теперь, когда я смотрел в глаза Психа, то верил в это безоговорочно.
Аааа, – с пьяной лихостью протянул я, – теперь Псих заявился. Наставлять на путь истинный, а мне по и потому пошел на.
И тогда он меня избил жестоко и умело, не оставляя заметных следов на лице и не калеча. Я пытался защищаться, все-таки не раз участвовал в драках юности. Но это был явно не мой размер и в конечном итоге я сначала потерял сознание, а потом заснул на полу – в грязи, крови и блевотине.
Проснулся уже на чистой простыни, от запаха бульона и попытался рывком встать с постели, но тут же рухнул в нее назад. Все тело болело. На шум, из кухни выглянул Димон и помог мне дойти до стола, где меня ожидала кружка горячего куриного бульона. После недельной пьяной голодухи, это выглядело крайне аппетитно.
– Где этот, Псих? – вяло поинтересовался я.
– Решает проблемы. Поехал к Федулу, цыганам… у кого ты еще назанимал?
– Я сам разберусь со своими проблемами и…
– Разберешься. Своими. Проблемами? Ну ты и дрянь, Венечка. А твои родители, а твой брат, а мы твои друзья, нас это твое личное дерьмо не касается и не кусается? Ты бл… один живешь на свете – единственный и неповторимый гениальный комбинатор? – Тяжело выдавливал из себя фразы Димон. – Лучше заткнись, иначе я за тебя примусь и если Николай себя сдерживал – я не буду.
Это мне говорил самый младший из нас, тот самый Димка, который всегда был не от мира сего. Вечно погружен в себя, вечно о чем-то думает. Как сильно он изменился… Когда полгода назад, Дмитрий приехал из Москвы, то я его не узнал. Обветренное лицо, мозолистые руки, сухая поджарая фигура и главное – спокойный взгляд уверенного в себе человека.
– Дима, какая договоренность, о чем там говорить? Мне нужно отдать сорок три тысячи рублей. Понимаешь, – взвыл я, – сорок…
– Не ной, больше половины суммы уже собрали, осталось продать волжанку Иван Михалыча и вся сумма наберется.
У меня перехватило дыхание и я выталкивал из себя слова:
– И… Иван… Михалыч… согласился…
– Он сам предложил этот вариант, ведь мы ему не чужие. Это для тебя, мы никто. Но твой сучий образец для подражания – падла Федул, перекрыл все выходы на потенциальных покупателей. Ему ты нужен – твои мозги, деловая хватка и экономическое образование.
– Так это он подослал сучку Алисочку… – дошло наконец до меня. – Какой же я болван.
И от унизительного бессилия я застонал.
– Он в этом не признается никогда и никому, но Колян навел справки. Любимый у нее на зоне и там прокололся, вот она теперь и отрабатывает за него.
– А Колян, что может сделать? Ведь срок, назначенный Федулом, завтра заканчивается. – Уже на что-то надеясь забормотал я.
– Николай сделает ему предложение о переносе возврата долга, всего лишь. Это то, что я знаю.
– А если Федул откажется?
– Значит упаси Господи его душу и жизни его кодлы, – жестко и уверенно сказал Димон, – Костян уже отпилил стволы и приклад у тулки. До нужного размера. Если что, он прикроет Коляна. Федул промахнулся, гнида лагерная. Это не тебя он развел – это он нас всех опустить хочет.
И тогда я заплакал… и вспоминал все подробности случившегося, все то что загнало меня в глухой угол полной безнадеги.
Она зашла в мой кабинет, без оповещения секретарши директора. Двери наших кабинетов выходили в приемную, где сидели секретарша и помощник директора, совмещавший должности водителя, экспедитора и в случае необходимости мог выписать харчей любому посягнувшим на физическую целостность Нестора Абрамовича. Ленчик был в прошлом Мастером Спорта по боксу из Симферополя и хорошим приятелем Коляна. Вместе, эти два типа смотрелись, как матерые котяры уважающие друг друга и не посягающие на чужую территорию.
А девушка… Девушка выглядела великолепно – стройные длинные ноги в мини юбке и босоножках на толстой подошве, вкупе с высокой грудью и ярко-рыжим хвостом слегка вьющихся волос, обрамлявших кукольное личико… Все это производило сильное впечатление на любого мужчину. А ее глубокий грудной голос бархатистого тембра, чистый контральто, казалось проникал в душу собеседника:
– Мне сказали, что вы можете помочь устроиться на временную работу. Я приехала отдыхать из Воронежа, а у меня на пляже украли сумочку с документами и деньгами. И я теперь не знаю, что мне делать, – пролепетала она и заплакала горькими крупными слезами.
И я пропал, меня ни чему не научило то печальное событие, которое привело к моему увольнению на Красноярской ГЭС. Тогда я попался на удочку одной холенной московской мадам из главка, законченной шлюхи – которая в совместных постельных баталиях, выудила у меня информацию о нашем главном инженере. Ничего такого особенного, просто узнала о его гражданской супруге, но этого было достаточно для его понижения в должности и на его место министерство прислало нужного человечка, который стал подсиживать нашего генерального. Как и планировалось в верхах министерства. Очень уж неудобным человеком был наш генеральный – умный, жесткий и своенравный руководитель, именно про таких говорили: «Слуга царю, отец солдатам».
Я сам признался в своем промахе непосредственному начальнику, но веры мне уже не было. Меня перевели в кладовщики и потом предложили уволиться по собственному желанию.
Так же теперь, я как олень на гоне опустил рога и ринулся к Федулу с просьбой о помощи, а тот мне показал на сидящего рядом с ним седого крепыша кавказских кровей и сказал:
– Крученный. я могу разрулить с местными, ну крымскими еще. А здесь, в Ялте, столько деловых пасется в сезон, разве что… Марат, помоги парню – он хоть и фраер, но с понятием.
– Хорошо, я помогу твоей двоюродной сестре, но придется и тебе пойти мне навстречу.
Вот так, тривиально, я попал на крючок к вору в законе Марату. И пошло, поехало… Я начал покрывать левак приходивший с Кавказа и за который нужно было проплачивать авансом.
А Лисенок, мне пела своим контральто:
– Венечка, я присмотрела двухкомнатный кооперативчик, очень миленький… Дай
– Венечка, там такое колечко… Дай.
– Венечка… Дай… Дай… Дай…
И я давал ей деньги, а она мне… тоже давала. Через некоторое время, я ухитрился потратить большую часть суммы оборотного капитала и восполнил ее, взяв в долг у Федула. Так было не один раз, а заимствованная мною сумма, все росла и росла. Заглушая мысли о закономерно приближающейся развязке, я стал попивать и относиться спустя рукава к своей работе. Нестор Абрамович предупредил меня раз, другой… и я знал, что третьего раза не будет.
Первым заподозрил неладное Костян и пытался со мной поговорить, но я его послал. Затем пытались пробиться в мой разум родители и я от них ушел жить в купленный Лисенком кооператив. А потом не пришел груз с товаром – временная задержка, как уверял меня Марат. Груза с леваком все не было и не было… В один прекрасный момент, вместе с оставшимися деньгами испарился и мой любимый Лисенок. Кооперативная двушка оказалась снятой на год по договору и хозяева быстренько выставили меня за дверь. А далее все пошло враздрай, Федул потребовал возвращения долга и указал мне последний срок.
Возвращаться домой, я не стал, так как боялся подставить под удар своих родных. Снял комнату и запил, от безысходности. С работы меня уволили и опять по собственному желанию. Ленчик, передавший мне мою трудовую, смотрел на мою пьяную рожу брезгливо, но сочувственно. Приходили ребята, но я их посылал.
А потом появился Псих… и с ним надежда.
Сегодня он не ворвался в комнату, а спокойно зашел в нее вместе с Костей, открыв дверь моим ключом. И сразу приступил к делу:
– Объясняю ситуацию: главный в этом деле не Федул, а Марат. Федулу просто некуда деваться, ведь не будет он защищать фраера лопоухого – справедливую добычу вора в законе. Ему Марат говорит, что нужно сделать и он выполняет, если это не противоречит воровским понятиям. Откажется и его поставят на правило.
– Но Веня то, каким образом оказался в этой пляске с бубнами? – Спросил Димка.
– А то ты не знаешь, его таланты делавара оказались востребованы блатными. Ранее, он так… химичил помаленьку, однако те его приметили и оценили. А сейчас рассчитывают получить его с потрохами.
Марат недавно от хозяина, где сидел вместе с хахалем Лисы, такая у ней кликуха в блатном мире. Тот хмырь, Кештан, известный в уголовном мире кидала и они в паре с Лисой крупно облапошивали доверчивых граждан по всему Союзу. В лагере он здорово проигрался в карты, а Марат его выручил. Уверен и здесь была подстава, очень уж подлый человечишка – этот вор в законе. В отработку долга пошла подруга и напарница проигравшегося кидалы – Лиса. И теперь она выполняет поручения Марата за кусок хлеба, помогая милому дружку парящемуся на зоне.
– Это все хорошо, но что по долгу? – Не унимался Димон.
– Не торопись, поперед батьки в пекло, – притормозил его брат, – с деньгами считай разобрались.
– Точно, волжанку берет Барон. Цыгане решили сделать своему главному подарок на пятидесятилетие. Вал прислал пять штук – богато у них живут в Магадане, Санек и Миха по три, мы скинулись… Хватает.
Если бы можно было сейчас умереть, я бы это сделал без колебаний, но мне предстоял более сложный процесс – опять встать вровень с этими парнями, моими друзьями. Заслужить их уважение, так как простить, они меня уже простили.
И я впервые, за весь разговор, поднял глаза от пола. Не знаю, что пацаны в них увидели, но Костян одобрительно хмыкнул, Димка расцвел своей доброй улыбкой, а Колян подмигнул и продолжил:
– Дело обстоит таким образом, Федула заберут в лягавку по старому делу и задержат там суток на пятнадцать, минимум. На столько он там им наработает, с гарантией. Мы, на это время, залегаем на матрасы… В Крымских горах и пусть шакалы Марата нас поищут. Законник деньги взял из общака, вместе с тобой потратил на товар, а возврата с наваром все еще нет и на нем повис должок. Будет сейчас, как уж на сковородке вертеться, так ему деньги срочно будут нужны. Поэтому бабки, в счет долга, у тебя возьмут без задержки, товар отойдет Федулу. И после его реализации, он рассчитается с тобой. А Марату будет не до нас, ему придется делать лыжи и от законной власти, и от криминальной.
– И кто такой расклад оформил, – поинтересовался я.
– А ты как думаешь? Кто одним выстрелом убирает конкурента, учит зазнавшегося лопуха, делает должниками всех нас и существенно пополняет общак? – усмехнулся Колян.
– Неужели Федул… – и я замолчал.
– А кто же еще, – подтвердил Костян, – старый волк с крепкими зубами. Акела против Шерхана с шакалами Табаки.
«Никак, Костя стал читать новую книгу сынишке, – подумалось мне, вместе с нахлынувшим чувством облегчения, – все-таки Федул не сука. Гад хитро выделанный, но не подонок».
Уже рано утром, мы были далеко в горах. Подъемы и спуски, спуски и подъемы. Ай-Петри, Роман-Кош, Чатыр-Даг, Кара-Тау, наш поход проходил по самым высоким пикам Крымских гор. Пусть их высота едва превышала полторы тысячи метров и маршрут Димон выбирал оптимальный – мне было очень тяжело. Тяжелее остальных и после ужина я вырубался в своем спальнике, который бросал на любое более-менее подходящее место. Даже, незамеченные мною камни или ветки на месте ночлега, не могли пробудить мне от крепкого сна. А с рассветом опять в путь. Все тяжелые, суицидные мысли вытекали из меня с потом и жиром. Через неделю я стал замечать отстраненное величие окружающих нас древних скал, красоту заката и восхода солнца в горах, непередаваемый вкус воды из горного ключа… А когда мы спустились в поселок Малореченское, по долине одноименной горной речушки, то мне стало казаться, будто в мире нет ничего лучшего этого галечного пляжа, теплого моря, терпкого домашнего вина и конечно, верных друзей рядом.
Это подтвердил вывод Костяна:
– Вот вертимся, чего-то добиваемся, чтобы как у всех и даже лучше, а потом оглянемся вокруг и…
– Точно, что имеем не храним, – согласился Колян, – из нас только Димон возвратился к истокам, так сказать. И это было правдой.
Федул числился кочегаром городской теплосети. Он работал в кочегарке топящей углем и расположенной в подвале жилого дома. Вернее числился там, а подкидывать уголек в топку было кому – для этого хватало малолеток увлеченных уголовной романтикой. Здесь их Федул подкармливал, прилично одевал и забивал безнадзорным пацанам головы баснями о благородных ворах и жестоких судейских. Грел, одним словом, а малые были у него на посылках и для других мелких поручений. Готовые за него в огонь и в воду. Однако от уголовщины он их ограждал, наверное считал, что всему свой срок или каждому срок, в свое время. Работа сутки трое вполне устраивала, как его самого, так и надзирающую за ним милицию. Поэтому, почти все время, он проводил на рынке, где разруливал, по понятиям, множество уголовных дрязг и серьезных претензий возникающих у блатных друг к другу. Что и было ему положено, как смотрящему свободного города Ялты.
Все переговоры и расчеты Федул проводил в бытовке грузчиков, где кроме второго входа со стороны мясного отдела, было еще окно выходящее за пределы рынка. Прыгнули в окно жиганы и уже оказывались вне рынка или выскочили в мясной отдел и смешались с покупателями. Ищи свищи ветра в поле. Я подозревал, что у него была не одна такая переговорная точка.
Федул не наглел и на конфликт с администрацией рынка никогда не нарывался, а потому директор мирился с наименьшим из зол. Как он считал. Милицию такая дислокация смотрящего тоже устраивала, так как стукачей на рынке хватало и потому лягавые полагали, что держат все под контролем. Однако ситуации, где ты знаешь, что я знаю, что он знает… это вряд ли было возможно.
Когда пацанчик лет десяти, дернул меня за рукав и сказал, зыркая глазенками по сторонам:
– Крученный, Федул тебя ждет на рынке. Сейчас.
– Где он там будет?
– Если поторопишься, найдешь его у амбалов.
– Передай, что иду и на тебе на морожку, – и я дал малому монетку полтинника.
Которую тот с достоинством принял и я был уверен, что он не побежит покупать себе мороженное, а принесет все до копеечки в кочегарку, на справедливый дележ. Федул учил их крепко.
Все наши действия были заранее оговорены, поэтому войдя на рынок мы не тратили время зря. Костян пошел к окну выходящему на улицу, Димон и встретивший нас Ленчик отправились в мясной павильон, а мы с Коляном двинули ко входу в бытовку. Где нам преградили путь два быка, а третий остался стоять чуть в стороне.
– Че надо, – нагло прогундосил один из них, обращаясь к Коляну, – тебя сюда не звали.
И упал на землю судорожно пытаясь вдохнуть воздух, выбитый из дыхалки коротким и точным ударом Николая. Второй дернулся было к нему, но уже я с лета забил ему гол… между ног. Курс молодого бойца, преподанный мне в горном походе, дал свои плоды. А когда бугай начал подвывать переходя в крещендо, я наступил ему туристским башмаком «Цебо» на харю.
Весь ужас и стыд последнего месяца переплавился у меня в холодную ненависть и я знал, что именно эти твари довели меня до грани. До той черты, где человек перестает отличаться от скотины и я им этого не прощу. Никогда.
Засуетившегося третьего, остановил Колян, когда обратился к нему спокойным голосом:
– Земеля, тебе нужно было привести Крученного к Федулу? Так в чем дело, веди. Вот он. А эти… они просто посторонние. В Ялте пацаны сами решают свои проблемы. Не так ли?
Когда парень, не хотя, кивнул головой, Колян еще раз шепнул мне на ухо:
– Федул с Маратом будет не один, пусть пересчитает деньги и скажет: «Мы в расчете». Будут юлить – вступай в бой без раздумий и разговоров, мы с Костяном тебя прикроем.
Меня потряхивало, но в меру – поход устроенный мне, в Крымских горах, этими шкафами – Костяном и Коляном, оказывал свое положительное влияние. Мне казалось, что хуже тех испытаний, которые выпали мне в последний месяц, как моральных, так и физических – просто не может быть.
В бытовке было четыре человека. Двое, Федул и Марат, сидели у противоположных концов стола, а за каждым из них стоял свой человек.
Когда я подошел к столу и передал Федулу внушительный пакет с деньгами, разложенными в пачки по номиналам, поганая улыбка Марата превратилась в злобную гримасу.
– Пересчитай деньги, Федул, – обратился я к нему, игнорируя Марата.
– Зачем суетиться, Крученный, мы тебе верим, – влез в разговор законник.
– А я тебе, нет. – Сказал я и твердо посмотрел вору в глаза.
– Федул я жду, ты всегда жил по понятиям, – напомнил я тому о деле.
– Хорошо. – Он пролистал все пачки и посмотрел на сумму написанную на каждой пачке. – Здесь все деньги, сорок три тысячи.
– Теперь мы в расчете, Федул?
– Мы в расчете, Крученный.
Я повернулся и пошел из бытовки, не обращая внимания на молча исходящего злобой Марата.
– Федул… – угрожающе начал говорить Марат, но в это время в бытовку зашел Колян.
– Привет честной компании, как хорошо, что вы здесь и не нужно вас искать.
– Что тебе нужно, – сквозь зубы процедил Марат.
– Как что, деньги конечно. Эти красивенькие купюры, ведь я их так люблю. Я занял молодому человеку сорок три тысячи, а он перевел свой долг – на тебя. Говорит, что ты ему и больше должен, но он тебе его скостил. Парень считает, что ты, со своей проституткой Лисой, их заработал. – Холодно сказал Колян Марату.
– Ты, чучело, на эти деньги закуплен товар, – ответил Марат.
– Ты, сутенер, мне это без разницы. Где этот товар? – возвратил ему оскорбление Колян.
Бык Марата рванулся в сторону Николая, но получил стопой ноги в живот и вышел из игры надолго. Одновременно с этим раздался звон разбитого стекла, а затем в окне появился обрез двустволки и голос Костяна заявил:
– Федул, сиди на месте или твои мозги окажутся на стенке, а потом и чурек свое получит.
Я подошел к двери в мясной отдел, открыл ее и к нам зашли Ленчик с Димоном, вооруженные здоровенными мясницкими ножами. Каковые держали в руках, вполне уверенно и надежно.
Это был шах и мат. Выручил вора в законе Федул, который сказал, что отвечает за долг Марата и отдал мои деньги Коляну.
Тот их внимательно осмотрел, пересчитал выбранные наугад пачки и повторился ритуал – теперь все были в расчете, кроме Марата.
Когда вечером мы сидели у Костяна и отмечали удачное завершение нашего безнадежного предприятия. Я подумал вслух:
– Как я теперь Иван Михалычу в глаза глядеть буду. Такая чудная волжанка у него была. Игрушка. Я такую никогда не смогу ему купить.
– А кто тебе сказал, голова два уха, что он ее продал? – Удивился Колян.
– Как… – начал было я и все понял, – значит вместо денег были куклы?
– А як жеж, – глубокомысленно заявил Костян, – Федул сработал, как настоящий мастер.
Здесь я почувствовал, как с моей души скатился здоровенный камень, даже булыжник и заржал вместе со всей компанией. Психи. Натуральные психи.
Марат подался в бега, но его арестовали через месяц, осудили за попытку грабежа сберегательной кассы и дали восемь лет строгого режима. Срок он должен был отбывать на черной зоне. Однако до нее не добрался и на толковище в пересылке был зарезан Кештаном, который таким образом погасил свой долг и отомстил ему за Лису.
Трех шакалов Марата убили в пьяной драке, где-то в Ростове. Федул не прощал обид никому и руки у него были длинные. Судьба и на каждую хитрую… есть. Что-то.
Закупленный товар, вскоре, нашелся и я помог Федулу его реализовать. Сделал это в последний раз и он меня понял.
А я понял, кто я есть такой по существу и решил поменять свою жизнь, а не плыть по течению. Благо опора у меня была, а грабли я уже сломал до ручки.