Текст книги "Гололед (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Социолог-аналитик, я должен знать среду в которой буду работать.

– Криминалист, сыщик, следак, юрист, я должен уметь работать с криминалом и госаппаратом.

– Психоаналитик, я должен выбрать из «плевел здоровое семя», а не спасать падшие души.

– Учитель. Базы базами, а нужно уметь определять склонность к роду деятельности, заинтересовать в постоянном и неуклонном росте возможностей, приучить к кропотливой работе над собой. В конце концов научить, «что такое хорошо и что такое плохо». Воспитать качества бойцов, да еще много чего. Для этого, кроме моих личных качеств педагога (в первой жизни они наличествовали), нужны обширные знания. Необходимо много практических баз. Что-то есть и у меня, но все это нужно систематизировать. Думаю лучше Тора с этим никто не справится.

– Выходит нужны фундаментальные знания ученого энциклопедиста. Не слабо выходит.

Это внутреннее содержание. А внешний вид выберу обыденный. Рост немного выше среднего в Содружестве, комплекция средняя, лицо обыкновенное. Не будет горы мускулов, со скоростью и реакцией пантеры. Такой биотип был создан чтимыми для цифровиков. Разные функции – разная обертка. На варварских планетах цифровики не на всякий стул могли сесть. Ломались стулья под интеллектуальными гориллами в 300 кг весом.

– Тор, я готов к обсуждению. Ты как?

– Я уже знаю твои пожелания. Могу предложить тебе комплексное решение проблем. Впервые, технология нейросетей была создана для разведчиков ближнего, а затем и дальнего космоса. Она развивалась параллельно технологиям подпространственного перемещения – вариантов гиперпривода.

Первые базы знаний были составлены для разведчиков и было два основных комплекта баз: Планетарный Разведчик, Звездный Разведчик. Первые действовали на планетах, другие в космосе. По мере распространения Древних по галактике появилась еще один комплект баз – Социум Разведчик. Это был внедренец в инопланентные цивилизации – разведчик общественно-политических формаций разумных. Он работал, как в примитивных цивилизациях, так и в вышедших в космос.

Древние сами пришли в эту Галактику и эволюционировали в ее главную силу. По крайней мере так они думали. Далее процесс создания профессиональных и научно-технических баз нарастал лавинообразно. Однако почти все включались в первые три комплекта баз, образую объемные пакеты баз. Этот, вполне естественный процесс привел к делению баз по уровням, а вот в этом логика отсутствовала. Ведь Разведчик или есть, или он не Разведчик. К тому же они одиночки, как по сути, так и по обстоятельствам. Максимум возможного – это равная пара разведчиков, так как объектов исследований много, а разведчиков всегда мало. Критерии отбора в разведку были очень высоки и через определенный, достаточно большой, период времени они стали кланом. Который распространил свое влияние на значительную часть Галактики, со всеми вытекающими последствиями. Вскоре Разведчики вышли на новый уровень, Галактические Разведчики, который были способны к метаморфированию в… в очень многое, вплоть до знергосгустков. Их стали называть Старшими, а их руководителей (выдающихся ученых) – Отцами.

Фактически, это были уже не люди, как таковые – их геном претерпел очень серьезные изменения. Способности у Разведчиков стали определять в единицах сродства, отражающих количественное изменение генома. Количество единиц сродства отражало только потенциал к совершенствованию. Его реализации в новые качества разумного, предшествовала трудоемкая и кропотливая работа. Обычно длящаяся всю жизнь. Часто Старшие реализовывали лишь часть своего потенциала, ведь мало иметь – нужно владеть. Наивысший потенциал возможностей, определялся в тысячу единиц сродства. Отцы имели реализованный потенциал близкий к максимуму.

Среди сообществ разумных не бывает единства, по определению – это ведь не стадо животных. Поэтому у них было разделение на условные группы: Природники и Сверхи (Сверхсозидатели). Первые считали, что они не должны выходить за природные рамки определенные Вседержателем. Другие считали, что наши знания о Вселенной настолько незначительны, насколько Вседержатель могущественнее людей. Поэтому ничего нового они придумать не могут и рамок возможного вообще не существует.

Главой первого сообщества – клана Природников, был Вотан. Второй клан возглавлял мой создатель – Дексем. Который разработал научную теорию вневременных порталов перемещения материи, венцом которой стало создание Галактического портала. На базе которого ты находишься.

Для пользования порталами был создан ряд искусственных интеллектов с колоссальной емкостью хранения массивов информации и огромной скоростью ее преобразования. Программное обеспечение этих искинов было строго индивидуальным и обеспечивало их развитие, как вида разумных.

А ключи – активаторы порталов были фактически живыми созданиями, или квазиживыми. Создателем ключ-активатора портала, квазиживого зародыша высшего симбиота Разведчиков – был Вотан. Одной из вариаций ключа, был имплант жизни Отцов.

– Тор, тебе не кажется, что Вотан не последователен в своих выводах о Вселенной и нашем месте в ней? И… о Вседержатель. Ну скажи, что я не прав.

– У вас его звали Один и в твоем ментослепке (полная ментальная копия сознания сжатая в закодированный импульс) уже находится ключ-активатор портала. Предупреждая твой вопрос скажу: да, это твой артефакт. Теперь главное, я и Старший считаем тебя своим родственником и это не просто слова. Мы готовы подтвердить это делами.

Вот у меня и здесь появилась семья. Это согрело.

– Насколько я понимаю, Старшие ушли из этой Галактики, – спросил я Тора.

– Да, ушли и открыли сюда путь архам. По крайней мере их части. Экспансия архов не состоялась, но и люди не уничтожили их полностью. Поэтому в Галактике возникло динамическое равновесие противоборствующих сил. Архов и гуманоидов. Империя Древних прекратила свое существование. А оставшиеся без своего интеллектуального ядра кланы встали на путь постепенной деградации. А далее еще и передрались друг с другом, пытаясь возродить империю в нашей части Галактики. Причем каждая, более менее сильная группировка Выродивших считала, что во главе империи должны быть только они. А Орден чтимых (агрессивная часть Хранителей Родства) посчитал, что они могут занять в новой империи место Отцов. И теперь, несмотря на огромные энергетические возможности и природные ресурсы Галактики, в ней полыхают локальные войны между гуманоидами – Выродившимися. В это время в другой части Галактики у архов идет процесс наращивания военной мощи. Природное единство инсектоидов – архов, живущих ульями и является их огромным преимущество над гуманоидами.

– Тор, я думаю, что ушедшие через портал Старшие не дали возможности архам победить. Так как ослабили их сообщество, воюя уже на той стороне. Они были истинные Воины, но никто не застрахован от ошибок… даже Галактические Титаны. А Один-Вотан ушел с ними?

– Нет.

– Уж не скажешь ли ты, что он приложил свою руку к возникновению разумных на Земле?

– Да и не только людей.

– Значит все мифы Земли о троллях, гномах, вампирах, драконах… и даже единорогах, могут быть реальностью.

– А также мифы о колдунах, магах, ведьмах. Типичные менталисты.

– И куда они все делись?

– Кто знает? Во-первых, планеты находящиеся на биоконструкции являлись и являются закрытыми мирами. А во-вторых, в истории вашей планеты было четыре Возрождения. Три пика максимального развития цивилизации и три дна падений. Возможно на каждом пике был свой Исход, а на каждом дне – деградация разумных.

– Так выходит была не одна такая планета, как Земля?

– Конечно, клан Природников это не кучка спятивших исследователей. Это – Мощь. Под их контролем были десятки звездных систем.

– Ну и где теперь все они?

– Кто-то ввязался в битвы за власть и ассимилировал до Выродившихся. А большая часть ушла вслед за Сверхами. Разногласия – разногласиями, а родство выше всего. Очень вероятно, что именно благодаря Вотану и его части клана Природников архи нас не сожрали.

– Так тобой подавишься, – заметил я.

Тор захихикал (ментально) – с чувством юмора у него порядок. А вот мне интересно – сколько во меня осталось от землянина? Похоже очень мало. Капсулированный ментослепок, затем клон-цифровик, опять ментослепок и далее информационно-энергетическая матрица с квазиразумным симбиотом. Самое интересное, что я отношусь к этому пофигически. Абсолютно не тянет меня назад – к своим землянам соотечественникам. Так, стоп!

– Тор, Старшие ушли в каком виде? Опять хихикаешь! Ясно, как энергосгустки. А возврат знергосгустка в физическое тело человека – всегда возможен?

– Нет.

– … …, -а этот… …, хихикает. Черный юморист.

– Только в том случае если зародыш высшего симбиота (ключ-активатор портала) эволюционирует в имплант жизни. Ключ-активатор, это привязка метаморфированного до энергосгустка Старшего к нашей Галактике.

– Значит и Старшие могут вернуться в гуманоидный вид.

– Если, во-первых, могут вернутся вообще. А во-вторых, если найдутся их симбиоты, которые пропали вместе с Вотаном.

– Так… а где находятся планеты на которых осуществлялась биоконструкция? Ты случайно не знаешь?

– Точно знал только Вотан и его ученики, я знаю лишь их приблизительное расположение. По галактическим масштабам.

– Мне будет позволено обладать этой информацией?

– Да и советую поставить себе полный комплект баз «Разведчик».

– Ну я вряд ли потяну и сотую часть.

– Цифровиком, ты бы не усвоил и миллионной, а сейчас воспримешь 2.3 %. Остальное доверишь симбиоту. Ты как его назвал?

– Назвал… да я и не знал о его существовании, пока ты не сказал.

– Ну, а какой образ у тебя вызывал твой артефакт?

А ведь верно, вспомнил я, он вызывал у меня определенные ассоциации. Но цифровиком я не мог их идентифицировать. А теперь, как видел эту наглую усатую рожу существа, всегда себе на уме. Весом килограммов под двенадцать и всеобщего любимца семьи.

– Кешка! – ну котяра и здесь влез.

Цирк: один заурчал, а другой защекотал. Вот теперь мне стало интересно, а кто же здесь клоун?

Глава 3. Юность

«Москва бьет с носка», я оказался слишком самонадеянным провинциалом и поплатился за это.

После окраины Южно-Сахалинска, столица меня морально подавила. Я неделю не мог попасть в ритм бегущих москвичей в метрополитене, бабушек штурмующих многочисленные автобусы, троллейбусы, трамваи.

Когда пришел забирать свои документы женщина, работавшая в приемной комиссии, попросила меня подождать ее в коридоре.

– Меня зовут Валентина Ивановна Борельская, я работаю на кафедре «Строительство ядерных установок» в должности старшего преподавателя. Алексей, я просмотрела твои документы и у меня к тебе несколько вопросов. Ответь на них правдиво и серьезно, это в твоих интересах.

– Я слушаю Валентина Ивановна.

– Ты слесарь ремонтник 4-го разряда, работал в механическом цеху 3-и года, на каких станках можешь работать и на каком уровне?

– Токарный, фрезерные, строгальный, шлифовальные – на уровне 3-го разряда, но план не дам. Деревообрабатывающие 2-ой.

– Силовой электромонтаж знаешь?

– Практики не было, а так электромеханик 2-го разряда с дипломом.

– Сварка?

– Знаком и с газо и электросваркой. Но ни потолок, ни трубы высокого давления варить на качество не сумею.

– Радиотехника, электроника.

– Простую плату, по схеме, спаяю и знаю компонентную базу на уровне новичка-любителя, но это все.

– Хорошо. Я предлагаю тебе должность слесаря механосборочных работ 3-го разряда, с испытательным сроком в месяц. Прописку в Подмосковье, жилье в нашем общежитие и учебу на первом курсе вечернего отделения нашего факультета. Твои документы передам в деканат на зачисление. Справишься, сразу оформим на 4-ый разряд. Ну как?

– От таких предложений не отказываются, приложу все усилия.

– Говоришь по-мужски. Пойдем оформляться.

Следующий месяц я спал не более пяти часов в сутки и то на диванчике в лаборатории. В помощники мне дали вновь поступивших пятерых студентов и двух студенток, для отработки практики. Так как штат мастерской лаборатории нашей кафедры был девственно чист. Станки устанавливать со студентками, смех.

В помещении выделенном для мастерской проходил ремонт помещения, параллельно с установкой и подключением станков, Бедлам жуткий. Все, что касается станков, оказалось на мне – главу мастерской пока не нашли. Руководила всеми работами Борельская, со знанием дела и по существу, отдавая распоряжения более похожие на приказы.

Заведующий нашей кафедры, генерал-лейтенант инженерно-технической службы Помаровский А.Н был заместителем Министра обороны СССР по строительству и расквартированию войск. Он работал еще с Л.П. Берия на строительстве атомных объектов и в свое время руководил зеками-строителями на стройках НКВД.

Работал успешно, так как за Бомбу стал Героем Социалистического Труда. Валентина Ивановна была с ним знакома еще до МИСИ и именно он перевел уроженку Красноярска в столицу. То есть была у него если не в близком кругу, то где то рядом. Не имея на лимитов на станки, мы получили новые токарные 1К62 с «Красного пролетария» и фрезерные с завода Орджоникидзе. Но вот пусконаладку нам запланировали лишь через 2-месяца, что для Генерала было категорически неприемлемо. В наследство от мехмастерских воинских частей, нам досталось еще пять изношенных и требующих среднего ремонта металлообрабатывающих станков.

Очень повезло с двумя студентами отработчиками. Коренные москвичи, прекрасно знавшие столицу, колесили по всей Москве и Подмосковью на военном Урал ЗИСе с водителем срочником и начальником машины целым лейтенантом. Покупали в организациях (разной ведомственной принадлежности) детали и комплектующие для ремонта станков. А так же, согласно списка, необходимый инструмент и оборудование для нашей мастерской.

А какая подпись на гарантийных письмах была… песня, печати не нужно. На эту подпись, в канцелярии ректора, ставили гербовую печать института без всяких вопросов и согласований.

Старые станки установили на фундаменты и подключили. Затем отключили, разобрали и началась моя работа.

К этому времени у нас появился заведующий мастерской. Бывший станочник виртуоз, бывший начальник цеха – нынешний персональный пенсионер. Светлая голова, золотые руки и очень порядочный человек, но здоровье… Зато, как консультант по всему касающемуся станков и механизмов и обеспечивающий фронт работ – он был неподражаем. Мэтр. Гигант.

Вот и новые станки мы с ним запустили личными усилиями и до сентября. Под его гарантию. Подписав заводу выполнение работ по пуску наладке, Михалыч показал себя человеком «большого риска» и конкретно отвечающим «за базар».

Зато Генералу Борельская показывала нормальный участок металлобработки. И мы все получили его благодарность, вплоть до занесения в личное дело и даже вполне достойную премию.

Так, что в конце сентября мне дали на ознакомление приказ переводе на должность слесаря 4-го разряда. Прописали в общаге, как лимиту и зачислили на первый курс вечернего отделения института. Пока с Москвой у нас была ничья – 1:1. А учитывая прописку по лимиту, так я еще и вел в счете.

Однако жизнь в комнате общаги вместе с тремя лимитчиками в комнате, мне не понравилась. Постоянная гульба, комната в клубах дыма от папирос «Беломорканал», запущенность временного пристанища и такие тараканы… Денежные сбережения у меня наличествовали, зарплату я получал нормальную (оформили меня еще и как слесаря-механика электронного оборудования по научно-исследовательской теме Валентины Ивановны), Генерал не обижал.

По роду работ, Валентина Ивановна пробивала мне талоны на трехразовое спецпитание в нашей столовке. Денег хватало и я решил снять жилье, что и сделал.

Комната в коммунальной квартире на три семьи, которая находилась в капитальном доме сталинской постройки. Коммуналка была с огромной кухней и прихожей, вот только «удобства» были на всех одни. Зато не на дворе и не с постоянно промерзающей колонкой, как на Сахалине. Где в обиходе были горшки и ведра, а так же канистры заполненные водой и навесные умывальники промерзающие в прихожей. Цивилизация в полный рост, а еще и до работы всего 20 минут пешком.

Комнату сына сдавали его родители, Анна Ивановна и Петр Леонидович, проживающих в этой же коммуналке. Сын с семьей уехал по пятилетнему контракту (с сохранением жилплощади) в Тюмень, на нефть. В третьей комнате проживала еще молодая женщина лет тридцати, разведенка, работавшая в министерстве. Как многозначительно она говорила заинтересованным лицам.

Таким образом моя жизнь «вошла в меридиан», как говорят штурмàна. Что удостоверили приехавший на контроль батя, а затем и тетушка с Семенычем. Батя привез черноморскую камбалу с колесо газона размером, копчушку ставридку, канистру сухого вина типа Каберне и за общим застольем стал душою общества коммуналки. Я боялся, что обзаведусь мачехой, но отец был как кремень. Галантен и тверд… духом. Уважаю.

Ну, а сахалинцы с дарами путины, были восприняты посланцами богов обрушившими свою щедрость на верующих. Нужно ли говорить, что теперь их каждый год ожидали с радостью и нетерпением. В общем, я стал своим человеком в коммуналке. Со всеми хорошими и не очень сторонами почти семейных отношений. Соседи совали свой нос во все мои дела, правда по доброму.

В отпуск приезжала и семья владельца комнаты из Тюмени (из троих человек, вместе с шестилетней Натой) и меня тут же спроваживали в комнату к тете Ане и дяде Пете. По семейному, так сказать. Одним словом, на хороших людей мне везло.

Кстати стрелялки я так и оставил в захоронке на Сахалине, проведя полную консервацию. А вот подаренные корешами барачниками, финку и гладкие кастеты на обе руки зековской выделки, привез с собой. Все-таки был пацан, пацаном. «Вооружен и очень опасен», блин. Смешно. А тем не менее как-то пригодилось.

Кроме радости от приезда родных, последовал и вообще королевский подарок от Семеныча. Он отправил малой скоростью контейнер с цундапиком, вместе с оформленными на меня документами. Мотоцикл я и получил в конце сентября, вместе с мотоциклетным шлемом «Каска», черной курткой с капюшоном для пилотов палубной авиации США – «Аляска» и самопальными широкими брюками на ватине из брезентухи. Были в наличии и хитро упрятанные дары моря, в очень приличном количестве. На Сахалине нет такой тары – баночка. Есть литровые банки или трехлитровые бутыли. С помощью командира товарища Борельской, я достаточно быстро получил права и зарегистрировал мотоцикл. Она же разрешила держать его в теплом гараже института, где размещал свой служебный ЗИС-111 сам Генерал. Места там хватало, но я понимал, что теперь любое поручение Валентины Ивановны будет для меня законом.

Поэтому когда, в середине октября, она попросила меня съездить узнать почему ее лаборантка Аня третий день не выходит на работу. Я сразу прихватил москвича Серегу из студентов полставочников и рванул по выданному адресу в Кузьминки. Правда я заметил, что Серега погрустнел, когда я сказал ему куда мы едем. Но я тогда не обратил на это внимания. А его гонор героя-пограничника самых южных рубежей нашей Родины, не позволил ему рассказать мне об этом очень криминогенном районе Москвы.

С работой штурмана Серега справился на отлично. Я оставил его охранять мотоцикл и поднялся на второй этаж двухэтажного восьмиквартирного дома. И совершенно не обратил внимания на трех парней, куривших на лестничной площадке. В коммунальной квартире гуляли, дым стоял коромыслом и чувствовалось, что скоро заспивают или подерутся. Однако до «мордой в салат» было далеко. Аня была на недельном больничном листе по уходу за ребенком и как сказал ее муж, обреталась у тещи вместе с детьми. Я знал, что ей девятнадцать, но не знал, что у нее двое детей погодков. Вопрос был прояснен и я вышел во двор, а там начиналась драчка. Серега отбивался от троих парней, оттеснявших его от цундапика. «Картина маслом» – пограничник на посту. В куртке «Аляска» имелась впереди парочка высоких карманов и в одном укромно находился один из даренных кастетов. Одел я его в секунду, прямо на перчатку. Все таки десять лет жизни через пустырь от жилых бараков настоящих каторжников, из расформированного в 1954 году Сахалинлага, оставляет след. Шустряк который рванул ко мне на перехват, получил сапогом в голень, кастетом по голове и ушел в аут. Самый малый, ну а кто бы еще, достал нож. Ну да и ладненько, мне пришлось взять шлем в левую руку и из правосторонней стойки сбить его удар ножом, а кастетом пробить в скулу, этого хватило. Серега, с оставшимся третьим участником сшибки, следили друг за другом. Ожидая дальнейшего развития событий. Обстоятельства сложились не в пользу третьего урки. Поэтому и руки он из кармана не вытащил, а отступил к выбывшим из строя приятелям. Не обращая внимания на угрозы типа, да ты знаешь на кого…, быстренько моторизовано слиняли с места происшествия. И тут меня достал отходняк, ведь та мелкая падаль, пытался ткнуть меня ножом в печень. И этот гад, был очень быстр и уверен в своем умении владеть финкой. Ведь эта тварь била на поражение.

Я остановился у обочины, переждать заколотившую меня дрожь. Серега был не в лучшем состоянии. Почти попали.

Через пару дней вместе с Аней, закрывшей больничный, пришел ее муж, позвавший меня переговорить. В курилке он доходчиво разъяснил мне сложившуюся ситуацию. Мол те бакланы, в общем сущая мелкота. А вот главарем у них был серьезный дядя, имеющий авторитет в преступном мире Москвы. Поэтому мне нужно оглядываться. То, что я работаю вместе с Аней, известно уже многим.

Аня уже доложила обо всем произошедшем своей начальнице и та меня вызвала для разговора. Я пробовал прикинуться фуфайкой, но это не прошло, пришлось «признаться», что бил гаечным ключом. Как оказалось это недостойно комсомольца. Женщины…

Меня срочно «вступили» в комсомол перед отъездом с Сахалина, для повышения рейтинга абитуриента. И вот сейчас это аукнулось у Валентины Ивановны.

Ситуацию с уголовниками нужно было разруливать и поэтому в воскресный день я напросился в гости к Ане, точнее к ее мужу. Ее муж в свое время отбывал срок и не один, по малолетке. Но резко завязал с уголовным прошлым, женившись на Ане. А в своих сыновьях души не чаял, но… иногда срывался в загул с бывшими дружками.

Дома Аня накрыла стол на общей кухне и не успели мы поднести ко рту вилку, после первой (я вообще то почти пил и не курил, но мог), как народец и заявился. Страдальцы остались во дворе. А на кухню вошли двое мужчин, один лет тридцати пяти с волчьим взглядом, другой седой и морщинистый с полным ртом нержавейки. Типичный Акела. Они вдвоем по хозяйски прошли к столу. На столе стояло три бутылки на пятерых, пришедшим налили по три четверти стакана, нам по сто грамм и на третьем заходе водка закончилась. Я залез в сумку и достал еще три бутылки и сахалинскую закусочку. Народ повеселел. Закончив и эту троицу бутылок, меня попросили выйти перекурить. Вышел под тревожным взглядом Ани и виноватым взглядом ее мужа.

– Мужичок, ты каковских и чего такой отмороженный, что валишь людей в их доме? – спросил Акела.

Пришлось излагать свою биографию с Сахалина и упоминание о месте жительства в городе Южно-Сахалинск. Вызвало не поддельный интерес старика. Он сам оказывается жил в тех бараках на ул. Рабочей и вполне возможно мы с ним там пересекались. Хотя бы взглядами. Нашли много общих знакомых. Он уехал на материк лет пять назад, поэтому спрашивал с интересом о барачниках и изменениях на районе. Оказывается он многих знал и в корейском поселке. А когда я упомянул Семеныча, то старик сразу насторожился.

– Семеныч – кореец, который работал в депо бригадиром? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Он тебе кто?

– Муж маминой сестры.

– Ну и как он живет-может?

– Нормально, приезжали ко мне полтора месяца назад.

– Так, значит… ну у тебя там еще есть чего?

– Найдется, – я старался быть немногословным и всем своим организмом чувствовал, что старик очень опасный человек.

– Иди позови этих…, -сказал он младшему.

Дождавшись страдальцев, бросающих на меня злобные взгляды, мы вернулись за стол. На котором все осталось, как и до нашего ухода. Я достал оставшиеся шесть бутылок «Московской», а дед налил молодым по стакану. Остальным разлили по сто и женщинам по пятьдесят.

– Будем, – сказал старик и все выпили.

Было видно, как малому ноженосцу очень больно разевать пасть. Челюсть я ему таки выбил.

– А теперь иди и впредь не гадь в чужом доме. – разрешил мне дед.

Я взял сумку, выложил остаток закуски и пошел на выход.

– Корейцу привет передавай от Сивого, – сказал он мне в спину.

А она у меня была мокрая. Ну и где же они пересекались, подумал я.

После этих событий Аня стала поглядывать на меня с опаской, а я не озабочивался этим. Я вообще считал, что придя на «стрелку» в Кузьминках я совершил самый отчаянный поступок в своей жизни. И это была правда, наверное. А вот привет Семенычу передавать не стал. Прочувствовав подсознанием, что это не нужно ни Семенычу, ни Сивому. Это было сказано для молодых волчат стаи.