Текст книги "Барин-попаданец. Завод и жена в придачу (СИ)"

Автор книги: Дия Семина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Я теперь барин? Муж восхитительной, но страшно обиженной красавицы, владелец стекольного завода, куда опасно заявиться без дробовика и святой воды? Ещё какие-то секреты есть?

Полно: песок, притворяющийся золотом, магические аномалии, и очень подозрительное семейство жены! Значит, остаюсь, но только ради Алёны. Кажется, это моё последнее и самое важное задание – сделать счастливой жену. Постойте, что значит, мы больше не женаты? Остался последний шанс вернуть её, не совсем законный, но…

Магия, мистика, очень сложные и трепетные романтические отношения, попаданец мужчина!

Барин-попаданец. Завод и жена в придачу

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Барин-попаданец. Завод и жена в придачу

Глава 1

У меня есть жена?

– Уходим! Бери бумаги, скорее…

– А этот? Так и оставим? Он же нас сдаст, приказано его того, ну, этого и в реку…

Хриплые голоса выдернули меня из тьмы и окунули в невыносимую боль. Что-то холодное уткнулось в макушку, лязгнул звук затвора и кажется, я снова могу попрощаться с жизнью, не помню в который раз.

– Сдурел, его жена нагнала сюда ищеек, вон выгляни в окно, выстрелишь и не сбежим. Сцапают! Да брось ты его!

– Начальник же сказал, нам нужна только его подпись на бумагах. Но этот гадёныш так и не расписался, – туповатые уроды не понимают, что им пора бежать, и продолжают рассуждать.

– Слушай, бумаги у нас, мой шурин художник, он такую красоту напишет, что ни один нотариус не отличит. Собирай всё, Ермакова после тихо уберём, а пока пусть ещё разок порадует свою жену, это надо какая стерва, весь город перевернула.

– Мне б такую бабу, плевал бы я на всё с третьей колокольни! Всё, пойдём. Может, и правда, нарисует твой шурин и завод у Ермакова тю-тю…

Мои глаза ничего не видят, во рту кляп, руки связаны за спиной, ноги, судя по всему, тоже. Хорошо они меня отметелили, чинно, но почему Ермаков?

И как я вообще оказался здесь?

Жена?

Не успеваю сообразить, как где-то за спиной раздался требовательный женский крик:

– Ломайте эту дверь! Да, скорее! Боже мой, вы как будто гвоздодёр впервые видите!

Бум! Дзинь!

– Ах! Я как знала, что он здесь, Егор Петрович, о мой Бог, совершенно голый и избитый, как вам не стыдно, сударь, в таком-то виде?

В потёмках едва различаю миниатюрный силуэт женщины, в месте в ней во тьму сарая проник приятный цветочный аромат духов.

– М-м-м-м! – пытаюсь ей сообщить, что она что-то напутала и у меня во рту кляп.

Она совершенно лишена сантиментов, и её реально заботит только то, что я голый?

Больше ничего?

А меня заботит, что они все принимают меня за какого-то Егора Петровича Ермакова, что вообще происходит? Стоило сердитой незнакомке выдернуть кляп из моего рта, как я тут же и задал самый провокационный вопрос в своей жизни. Не успев сообразить, что за него могу этой самой жизни лишиться гораздо быстрее, ведь успел заметить у неё в руке большой кривой нож:

– Спасибо, но я не тот, за кого вы меня напринимаете, Егор Ермаков – это кто? – хриплю, едва ворочая языком, и не узнаю свой голос.

– Вот тебе раз! Ну за что мне это? С дураком-то не разведут! – она вдруг всплеснула рукой и зло хлопнула себя по бедру, словно невозможность развода, для неё сейчас самая острая проблема, а ни вот это всё, и я голый, избитый, сидящий на хлипком стуле со связанными, онемевшими конечностями.

Она наклонилась, и осторожно тонкими пальчиками приподняла за подбородок мою голову, чтобы оценить «сумму ущерба». Смотрю на уставшую спасительницу единственным уцелевшим глазом, второй, кажется, заплыл от удара. Будь у меня силы, удивился бы сильнее, но сил нет…

Чёрные волнистые волосы, огромные светлые глаза и точёные черты лица, она показалась мне нереальной, не может быть у меня такой жены. Но даже в таком состоянии, начинаю осознавать, что если именно она решила, что я её муж, то лучше не перечить.

– Развяжи меня, пожалуйста! – шепчу и понимаю, что когда-нибудь, эту пошлую сценку я бы повторил, но только без избиения, и холодного, тёмного сарая.

Вздрагивает, за кажущейся бравадой и смелостью чую страх, она не спешит разрезать верёвки, смотрит слишком долго. И до меня доходит, она боится, что я выкину нечто такое, о чём мы все пожалеем, не верит?

– Меня избили, хотели заставить подписать какие-то бумаги, завод забрать для какого-то хозяина. Но я ничего не помню, голова болит. Последнее, что они сказали, что ты перевернула весь город, чтобы найти, – в этот момент с трудом сообразил, именно сейчас лучше не упорствовать, пытаясь доказать, что я не тот, кого она ищет. – Чтобы найти МЕНЯ, но эти бумаги, они, наверное, важны, и какой-то художник должен подделать подпись. Сжалься, голова болит ужасно…

Она всё ещё пристально изучает меня, кажется, важные слова про бумаги пропустила мимо ушей. Но её взгляд проскользил по моему голому телу и бесстыдно замер там, куда приличные девицы, если бы и взглянули, то украдкой.

«Жена» не спешит и что-то решает, кажется, мою участь. Может быть, она в сговоре с этими бандитами? Мысль обожгла сознание, я отшатнулся, и в этот момент она выдала:

– Всё это ужасно. Полагаю, что завод ты продал, и тебя избили, чтобы не отдавать деньги. На самом деле понятия не имею, кому понадобилась эта старая опасная рухлядь. Но это наша единственная собственность. Если бы не обстоятельства, я сама сейчас не знаю, что с тобой сделала бы. Но ты мне нужен, сам знаешь зачем. Потому сделка, несколько недель мы живём как фиктивная семья, а потом ты испаряешься, оставив мне всё, что ещё можно спасти. И я больше о тебе никогда не услышу!

– Это я настолько был мудаком?

– Был? – краткий вопрос, как приговор заставил улыбнуться. А зря она, наверное, потеряла остатки терпения и решилась. – Ты поклянёшься, что оставишь меня в покое тогда, я развяжу тебя.

– Клянусь, развязывай! – моё терпение закончилось в тот момент, когда я очнулся. Неужели у этой женщины вообще нет ни сердца, ни сострадания? – Если не ты, то меня кто-то другой может развязать.

– Не может, они все ждут во дворе, и это не та клятва, какую я жду.

– Кровью расписаться? А если я не захочу испаряться? Или ты сама не захочешь? Вдруг меня знатно проучили, и я стал паинькой, подумай, женщина. Ведь тебе жалко расставаться, с тем, куда ты так часто смотришь.

– Нет, ты нисколько не изменился! Повторяй за мной, и я тебя развяжу!

Она начала очень медленно произносить совершенно непонятные слова, и я зачем-то повторяю за ней. А в финале «клятвы» пришлось трижды повторить «Клянусь». В чём я поклялся? Зачем и почему?

Реальность неожиданно открылась мне, непонятное заклинание сорвало туман с сознания, смотрю одним глазом и вижу, что женщина одета слишком странно и театрально, она необычайно красивая, и в то же время словно восковая фигурка музея мадам Тюссо. Кружева, жакет, длинная юбка, бантик, наспех завязанный в волосах. И самое ужасное, она снова взглянула на мой пах, и я тоже.

– Чёрт побери, я же… Это не я… Это не мой! Твою ж… Кто ты вообще такая?

– Точно стал дураком! Эй, кто там, помогите моему мужу и захватите из кареты плед, он без одежды! – громко крикнула и уверенным движением резанула по верёвкам. Оказывается, именно они держали меня на стуле. Голова закружилась, и я рухнул к ногам спасительницы.

– Этого ещё не хватало, Егор Петрович, прекратите дурачиться, вы поклялись…

– Я не Егор… – мой стон, последнее, на что хватило сил, закрываю глаза и отключаюсь.

Добро пожаловать в новую историю очень загадочного попаданца. Герои с нетерпением ждут поддержку читателей, добавляйте в библиотеку и подписывайтесь на автора /u/diya/works

© 2025 Дия Сёмина. Author Today

Глава 2

Пора вводить мои правила

– Няня, и как наш ПАИНЬКА ведёт себя? – голос «жены» снова вернул меня в реальность. Она специально сделала ударение на слове «паинька».

– Болезный, стонет, того и гляди помрёт, может, за священником послать, пущай исповедуется, снимет грехи-то с души, да и преставится с миром?

Слышу долгий, протяжный вздох, «жена», кажется, не допускает такого варианта развития событий.

Знала бы она, насколько няня близка к истине.

Глаза не открываю, боюсь испытать очередной шок от метаморфоз в окружении. Сознание так и не примирилось с данностью, что я очнулся в совершенно ином теле и реальности. Инстинкты обострены, и я на грани помешательства, реально могу преставиться. Или ляпнуть нечто такое, что испортит и без того непонятную ситуацию и ещё более непонятные отношения с так называемой женой.

– Его нужно разбудить! К нам приехал следователь, всё же похищение и избиение кто-то совершил, Егора чуть не убили. Нам будто мало проблем, так ещё и это.

Она снова вздохнула, и осторожно несколько раз потрясла мою руку. Не знаю зачем, но я сжал её тоненькие пальчики, улыбнулся и открыл левый глаз, правому, видать, знатно досталось.

Незнакомка-жена всё такая же красивая и реальная, но теперь в лучах утреннего света, её чёрные волосы сияют, а глаза…

– Ты очень красивая, – решил зайти с комплимента, вчера стоны, что я не тот, за кого меня принимают, не сработали, сегодня тоже…

– Не пытайся меня одурманить, больше я на твои сладкие льстивые слова не куплюсь. Следователь приехал по твоему делу. Советую всё рассказать как есть. А я пойду искать документы на стекольный завод, если они, конечно, остались, с тебя станется всё спустить. Да лучше бы уж спустил…

Вздыхаю, чтобы не вспылить. И не назвать её красивой злюкой, должно быть, она так до сих пор и считает меня своим мужем. Только сейчас осторожно высвободила свои тонкие пальцы.

– Мне очень плохо, и ничего не помню. Ни своего имени, ни твоего, ни места, ни города, ни даты. Вместо следователя зови священника, так будет лучше для всех…

– Ну, нет! Ты поклялся! Рано священника тревожить, исповедуйся следователю. Постой, ты не помнишь, как меня зовут?

– Нет…

– Так, это уже совсем нехорошо. Алёна Олеговна Ермакова, сейчас приглашу следователя и отправлю за знахарем, пусть он прочистит твою мужскую силу и поставит на ноги.

Если бы не все обстоятельства, свалившиеся на меня снова, наверное, слову «знахарь» я бы удивился. Но я уже ничему не удивляюсь, просто жду, когда этот абсурд закончится.

Все вышли, а я так и лежу в мягкой постели с дурманящим ароматом свежести. Вокруг всё какое-то слишком женское. Обои, вазочки, цветочки, мебель, занавески. В этом доме как-то совершенно не пахнет «мужской силой». Может быть, это она меня похитила, решила, что в хозяйстве пригожусь?

Улыбаюсь, я бы пригодился.

Но кто я?

Японский городовой, кроме имени Егор, никакого другого не могу вспомнить. Ещё вчера было что-то, а теперь нудно, противно вертится на языке, но не даётся. Не подпускает. Николай, Никита, Дмитрий?

Нет, ни на одно из знакомых имён ничего в памяти и сознании не отзывается. Абсолютно ничего.

Я чистый лист.

Вместо воспоминаний надавила тошнота, а потом и тревога, словно загнанный зверь, чувствую свою силу, но совершенно ничего не могу с ней сделать, беспамятство, как смирительная рубаха, даже хуже, чем боль во всём теле от побоев.

Ещё одна попытка, допустим, я проснулся когда-то утром, до этих событий, встал, посмотрел на себя в зеркало…

– Вот же блин, я не помню своего лица. Ничего, кроме Алёны…

Мой голос тоже совершенно незнакомый, сильный, мужской, но я не узнаю себя вообще, ни в каком из моментов, даже бытовые дела стёрлись из памяти. Сознание полностью заполнено только этой женщиной. О чём бы ни пытался думать, как бы не старался вспомнить прошлое, все мысли ведут к ней. Это форменное сумасшествие.

Или амнезия, и после того, как все отёки спадут, возможно, я хоть что-то вспомню из своего прошлого, только вот какого. Единственная спасительная мысль, что память вернётся, должна вернуться, потому что…

Не успел я придумать, повод или обоснование для возвращения памяти. В спаленку вошёл пожилой, слегка потрёпанный жизнью мужчина и тоже в старинных одеждах. Быстро осмотрел меня и ничем не утешил, наоборот, заставил нервничать ещё больше.

– Добрый день, меня зовут Роман Евгеньевич Одинцов. Эк вас, сударь, оприходовали. Я уж посетовал вашей дражайшей супруге, что надо было бы в город за мной ещё позавчера послать. Да, теперь следует описать бы ваши побои. Уж дело выглядит куда как серьёзнее, чем кажется. Но кой-какие сведения я уж собрал. Вы теперь знаменитость…

Похоже на какой-то заговор, совершенно точно, похоже.

Может быть, я реально какой-то богач, и эта компания решила разыграть «сценку», довести меня до помешательства, потом сдать в психушку, а всё, что нажито непосильным трудом, отобрать, без шума и пыли. Именно эта версия сейчас показалась очень правдоподобной, и я решил её придерживаться.

– Я ничего не помню, очнулся избитым, голым, связанным. Двое каких-то бандитов хотели меня убить, но отложили это дело на потом. А сейчас где-то шурин одного из них пытается нарисовать мою подпись на бумагах, чтобы захватить какой-то там завод. Вот и всё. В темноте я не разглядел преступников, голоса тоже вряд ли узнаю.

– Да уж. Не хотел говорить вам, сударь. Но сие следствие исключительно вашей глупости!

– Вот как? – очень неприятно, когда вот так тебя же и обвиняют.

– Уже слухов-то под половик не замести. Вы же давеча в подпитии похвастались, что на вашем стекольном заводе есть песчаный карьер и нашлась, стало быть, там золотая жила. Тут и праведник бы задумался, о том, чтобы вас того…

– Того? – странные фразы «следователя» меня ещё больше убедили, что это всё часть какого-то плана по доведению меня до кондиции постояльца психоневрологического диспансера.

– Ну, да. Сделать с вами то, что, собственно, уже и сделали. Странно, что какие-то залётные, а не наши. Одежды ваши не нашли, видать они с собой забрали, или в реку скинули, да на лодке-то и уплыли. Но посмотрим, поищем. Раз решились на подлог подписи, когда к нотариусу заявятся, мы их и возьмём. Если вы утверждаете, что не подписывали бумаг, то вторая сторона «сделки» сразу объявятся соучастниками преступления против вас. Не волнуйтесь, а про золотой песок, уж думаю, старатели у вас там всё перерыли. Если бы нашли хоть что-то, то я бы узнал. Так что порадовать вас богатством тоже не могу. Язык бы вам, сударь, научиться держать за зубами, вот совершенно бы не помешало…

– Вы удивительно осведомлены, меня спасли-то всего ничего, вчера вечером, если не ошибаюсь?

– Вас похитили и три дня держали в старом сарае, городишко маленький, собака ощенится, и все знают от какого кобеля. Странно, что вас так долго искали. Но старая ферма на краю обрыва, опасное место, того и гляди сползёт в реку-то, видать, и не подумали там основательно проверить. Ну-с, Егор Петрович, поправляйтесь, думаю, ваши синяки ещё сойти не успеют, как мы поймаем банду. Помяните моё слово.

– Помяну, – вздыхаю и вдруг наш странный диалог прервался диким женским воплем, где-то в недрах дома.

– Алёна! Это всё ты виновата, моего брата похитили, избили до полусмерти, а ты и сообщить не удосужилась? Боже мой, где он?

– Ну-с, к вам, кажется, родственница приехала. Желаю удачи. Как бумаги составлю, так вернусь, расписаться вам следует. И напоследок вы точно не собирались свой завод продавать?

– Если бы собирался, то не стал бы терпеть три дня побоев. Тем более вы говорите золота там нет, а жена сказала, что этот завод уже в таком состоянии, что и заводом не назвать. Нет, так и напишите, что продавать не собирался.

– Конечно, конечно, так и запишу. Завтра приеду, отдыхайте…

Засуетился, и как только я закончил монолог потерпевшего, так сразу и откланялся. Не успел сбежать, как в открытые двери ворвалось нечто кружевное, пышное и страшно сердитое. Женщина подбежала, присела на стул у кровати и взяла мою руку, да так трепетно, словно я уже помер, а она главная плакальщица. Села неудобно, со стороны затёкшего глаза, с трудом уловил её миловидные черты, но не запомнил. Однако голос сестрицы теперь узнаю из тысячи. Низкий, грудной, но женственный, ей бы в опере петь партии:

– Миленький мой! Боже, боже мой, братик. Всё эта ведьма. Всё она виновата. Ты ведь был таким разумным, самым разумным из нас, и стоило связаться с этой… И всё, тебя как подменили. Я забираю тебя с собой. А она пусть сама выкручивается. Сейчас позову своего слугу, он тебя оденет и поможет пройти в карету. Милый, она не пускала меня, и тебя против нас настроила. Наконец-то её морок пал, и ты снова нормальный!

Я с трудом улавливаю суть её слов, это она сейчас обвинила мою жену в колдовстве против меня? Как там это называется, приворот?

– Я ничего не помню, сударыня, и даже вас…

Сестра набрала воздух, чтобы снова начать причитания, теперь уже по иному поводу, но не успела. В дверях появилась Алёна, мне даже одного глаза достаточно, чтобы понять, насколько она сердитая.

– Елена Петровна, вы себе что позволяете? Меня перед лицом мужа оклеветать? Не стыдно?

– Сударыни, выйдите обе, у меня страшно болит голова. И, кстати, Алёна Олеговна, вы же вчера сами трижды упоминали о разводе и потребовали у меня клятву, что я после некоторого времени совместного проживания, должен исчезнуть из вашей жизни. Так не мешайте сестре проявить заботу, раз я вам безразличен, будьте так любезны.

Зря я подлил масла в огонь их взаимной ненависти. Елена снова посмотрела на меня, потом на побледневшую Алёну, и заявила.

– Раз так, то я остаюсь здесь! Сейчас распоряжусь, чтобы занесли мой багаж! – сестра развернулась, махнула пышной юбкой и прошла между кроватью и моей женой на выход.

Алёна покраснела от злости, встала рядом и прошипела:

– Ты доволен? Сам взвоешь, когда она начнёт здесь распоряжаться.

– Нет, моя дорогая. Ты не на того напала, у тебя есть несколько минут, чтобы рассказать мне всю предысторию последних событий и признаться, в чём таком я тебе поклялся, и тогда Елена уедет. Или я превращу твою жизнь в очень непростой квест по выживанию, пока сам не докопаюсь до истины. Итак, я очень внимательно тебя слушаю, моя милая, прекрасная жена.

Ловлю её за руку и заставляю сесть на край кровати, держу, как трепетную лань. Трижды попыталась освободиться, нет, она не лань, а чёрная кошечка, но я уже тоже не её муж-пустышка и болтливый тюфяк, нет. Теперь мы начинаем играть по моим правилам, осталось только эти правила понять или придумать.

Глава 3

Без спойлеров

Пока где-то в комнатах настойчивая Елена пытается организовать свой переезд в нашу обитель, я продолжаю крепко держать за руку жену и жду от неё правду.

– Она не ради тебя приехала, неужели ты не понимаешь, что ты им не нужен…

Тихий шёпот Алёны, такой вкрадчивый и совершенно не в тему моего допроса.

– Я не спрашиваю, зачем она приехала, я спрашиваю, что произошло накануне моего исчезновения. И в чём ты вынудила меня поклясться?

Её грудь трепещет в глубоком декольте, специально она так нарядилась, или это случайный приём, к которому у женщин от рождения предрасположенность? Они всегда готовы в вот так дышать, дразня нежными округлыми формами, или покраснеть и потом несколько раз взмахнуть пышными ресницами, чтобы отключить в муже рассудок. Судя по всему, моя жена в этом мастерица. Если бы не слабость, то я бы сам вздохнуть не смог от желания, уже с трудом дышу.

Стою на своём из последних сил:

– Я жду признаний…

– Золотой песок – это правда. Уже весь город судачит по этому поводу. И твоя сестрица примчалась именно из-за него. На тебя лично и твоё телесное состояние ей плевать.

Резко сажусь в постели, притягиваю её к себе ближе и как одноглазый пират, смотрю, пытаясь уловить что-то подспудное, тайное. Что-то с этим песком не так.

– Хорошо, в чём подвох?

– Люди приходят на карьер, находят настоящее золото, забирают и стоит им перешагнуть границу твоих владений. Песок снова становится самым обычным. Некоторые уже приходили, совесть потеряли, нас же обворовывают, и нас же обвиняют в бесстыдном колдовстве.

– Это какой-то морок? – я пытаюсь не потерять самообладание, большего абсурда и представить невозможно.

Хотя, даже сейчас на вскидку, если это и какой-то обман, то вполне дельный. Действительно, если завод – развалюха, а покупателю наврать, что ценность в самом песке, стоит только официально купить участок. То в таком случае да, всё сходится. И даже избиение бывшего хозяина этого тела вполне оправдано, за золотой прииск могли и убить.

Единственное, не понимаю, как такое вообще возможно, но почему-то, глядя на жену, чувствую, она сама не знает ничего про этот проклятый песок.

– Ты у нас магией баловался, откуда мне знать? – ответила и её ресницы дрогнули. Врёт, сто процентов – врёт и не краснеет, меня же в колдовстве и обвинила.

– Вот те раз. Я? Ты что такое говоришь, женщина, будь я хоть немного знаком с магией, нашла бы ты меня в том ужасном состоянии? Сдаётся, что это твоих нежных рук дело. Требовала от меня произнести на каком-то тарабарском языке клятву. Похоже, что Елена остаётся у нас, пока ты не признаёшься.

– Ты первый взвоешь от её присутствия. Она со мной даже общаться не будет, а тебя изведёт вопросами про песок.

– Принеси мне одежду, сейчас же. И что-то перекусить, далеко этот завод?

– Полчаса трястись в карете, и кухарка заканчивает печь блины, твои любимые, между прочим, – она бесстрастно ответила и, наконец, выдернула свою руку, встала и достала из небольшого шкафа стопку мужского белья, и костюм с длинным пиджаком. – Одевайся, раз тебе так хочется, всё увидеть своими глазами, я не против. Там, наверное, и сейчас полно искателей сокровищ. Встретят тебя и побьют палками и лопатами, на нас все злые, тебе лучше спрятаться и не выходить из дома.

Она произнесла эти слова с таким видом, словно устала меня в чём-то убеждать и уговаривать и отпускает на все четыре стороны за новой порцией шишек и тумаков.

Меня изрядно пошатывает, однако лежать в постели не могу. Что-то происходит и почему-то кажется, если сам увижу всё в реальности, то это поможет вспомнить хоть какие-то события.

– Я поеду с Еленой, если ты, моя дорогая, не возражаешь. Но перед тем как нам уехать, прошу, ответь на второй вопрос, какую клятву ты с меня взяла? Я должен быть тебе верен? Я должен тебя содержать до конца дней, любить, страдать по тебе? Ты же понимаешь, что клятва, полученная в таких обстоятельствах, легко оспаривается…

Она улыбнулась, наблюдает, как я, не стесняясь наготы, стянул с себя длинную рубаху, осмотрел тело в ссадинах. Совершенно точно не узнаю себя, но то, что увидел, понравилось. Пропорциональное, крепкое и даже красивое мужское тело с неплохим таким достоинством, теперь понятно, почему жена не отвернулась. Наоборот, подала кальсоны, потом заботливо развернула, встряхнула рубашку и помогла её надеть, привычным движением разглаживая белую ткань по моим плечам.

Каждое прикосновение нежных женских пальчиков заставляет тело приятно вздрагивать, Алёна совершенно точно что-то делает со мной и снова улыбается, дразнит.

Она меня точно дразнит.

– Это я поклялась тебе, а в чём, не твоего мужского ума дело, ты повторил за мной клятву, а значит, принял, вот и всё.

– Ты? Значит, развода не будет? И ты дашь мне ещё один шанс?

– Если у нас останется твоя сестра, то ни о каком шансе речи быть не может!

Вывернула-таки, всё переиначила в свою пользу.

– Ты умная, хитрая и чрезвычайно красивая. Будь я круглым идиотом, то не женился бы на тебе. Ну что же. Ты загадала мне загадки, так и быть, я их разгадаю, но потом, если хоть в чём-то ты поступила нам во вред, я тебя…

– Высечешь? Сошлёшь в монастырь? – снова дразнит.

– Так поступают только моральные уроды, нет, найду способ получше, но пусть он останется моей тайной, гадай теперь, как я с тобой поступлю…

– Теряюсь в догадках и от страха дрожу, – съязвила, но в глазах появился тот самый блеск кокетства, какой мужчины чаще всего неправильно понимают. Она меня пытается отшить, разозлить или раззадорить?

В этот момент мы сами того не поняли, как ввязались в игру, которой не будет конца и края, потому что нам и не хочется её прекращать. Пока нет сил на настоящий флирт, потому делаю вид, что ничего не заметил.

Наконец, я оделся и очень медленно, слегка пошатываясь, вышел из спальни в гостиную.

– Братец, зачем ты встал? Мы уезжаем? Ты решил её бросить? – Елена быстро взглянула на Алёну и поморщилась, не скрывая неприязни.

– Сейчас выпьем чай с блинами и потом поедем на завод, нужно посмотреть, что там происходит. Пока из-за слухов ненормальные золотодобытчики не спалили наш дом. Буду признателен, если предоставишь свою карету для вояжа.

– В твоём состоянии только и осталось, что ездить. Может, всё же отлежишься, отдохнёшь. У меня есть неплохой управляющий, пошлю за ним, прикажу всё разведать. Он человек суровый, бывший военный. Всех выгонит с нашего завода, наведёт порядок. А ты поправишься, позволь мне позаботиться о тебе, милый братик, – и снова ревностный взгляд в сторону моей жены.

– Это предложение как нельзя кстати, и я рад, дорогая сестра, что тебя заботит моё состояние, только в беде познаются настоящие родственные отношения, но соглашусь на помощь только после того, как сам увижу всё, что там происходит, – отвечаю, а сам смотрю на жену, ведь она утверждала, что Елена примчалась не меня навестить, а как и всё, только ради секрета золотой жилы. Но слово «наш» завод, я услышал, оговорка или данность, тоже предстоит выяснить, но не сейчас.

На столе нас давно ждёт стопка тёплых, золотистых блинов и ароматный травяной чай. Словно ничего не произошло чинно садимся и приступаем к обычной семейной трапезе. Блины, надо сказать, отменные, или я просто очень давно не ел. Но самое поразительное, чем больше я шевелюсь и двигаюсь, тем лучше себя чувствую. Странно всё это, но теперь я утвердился в своём намерении проехать на завод и разобраться, что там происходит.

Хотел поцеловать жену, в знак примирения, но Алёна сама собрала пустые чашки и сбежала, даже удачи не пожелала.

– Вот видишь! У вас за два года даже детей не народилось, а ты продолжаешь упорствовать и не доверяешь нам, самым близким людям. Поедем скорее, мне тоже интересно посмотреть на этот чудо-песок! – Елена прошептала, как кобра и настойчиво ухватила меня под руку.

Два года? Мы с Алёной женаты два года?

Да уж, есть о чём подумать, жизнь как новая книга со склеенными страницами, вперёд не заглянуть, спойлеры не прочитать.

«Спойлеры?»

– Елена, ты знаешь, что такое спойлеры?

Сестра мельком взглянула на меня, покраснела и назвала пошлым извращенцем, и чтобы больше никогда при ней таких слов я не произносил!

Улыбаюсь: я реально не тот, за кого меня принимают.

Глава 4

Алена

«Сударыня, пока ваш муж под присмотром сестры, позвольте уточнить, у меня только один вопрос, почему вы почти два дня не беспокоились о его местонахождении? Неужели такой красивый, видный мужчина не волнует вас? Да он с некоторыми слабостями, а у кого их не бывает, но вас-то он определённо любит. Я не стану упоминать в протоколе сей факт, однако, если дело дойдёт до суда! То вашей репутации будет нанесён непоправимый ущерб, вы не проявили беспокойства, а могли бы не допустить до столь плачевного финала».

Слова старого следователя пронзили самообладание Алёны, как нож пронзает подтаявшее масло. Она вспыхнула, хотела по привычке сказать, что это дела личные, но вовремя осеклась. Есть способ всё уладить мирным путём, ведь Егор ничего не помнит, ни скандала накануне, ни жесткого обещания развестись с угрозами, что она останется ни с чем, если продолжит настаивать на своём…

Ответила лишь: «Муж подолгу пропадает на заводе, и в этот раз сказал, что поедет в столицу, собирался найти инженерную контору, он надеется восстановить производство, ведь город жил и процветал когда-то, только благодаря стеклу и стеклянной посуде, а теперь всё в упадке. Когда он не явился в назначенное время, я и подняла людей!»

Одинцов долго посмотрел на слишком красивую женщину, прикидывая в голове, может ли такая красотка лгать не моргнув глазом, но посчитал её ответ удовлетворительным, улыбнулся и заверил, что именно так и укажет в рапорте. Соберёт ещё данные и привезёт бумаги на подпись через сутки. Вернул небольшую шляпу на свою лысеющую голову, кивнул, прощаясь, и вышел.

Алёне не сразу удалось взять себя в руки. Несколько секунд остывала, потом опомнилась и поспешила в спальню, ведь Елена сейчас один на один с Егором, уж она та ещё змея. Теперь даже не стесняется, прямо при живой жене начинает вбивать клин в неустойчивые семейные отношения, по которым уже давно прошлась паутина трещин, как в стекле, осталось только щёлкнуть пальцами и всё со звоном рассыплется на миллион осколков, которые не собрать.

Но и Егор Петрович своего не упустил, тоже с расспросами пристал, да так, что пришлось изрядно подумать над каждым словом, чтобы не сболтнуть лишнего.

Единственное утешение – у неё теперь есть его долгожданная клятва. И, как ни странно, избитый, едва способный двигаться Егор внезапно проявил игривое мужское настроение, что весьма подозрительно, ведь он давно погрузился в свои тайные магические дела, от которых жизнь с каждым днём всё хуже и хуже.

Появилась мысль, что он и правда уже не тот, кем его считают. Вдруг что-то с магией перемудрил, но эту пугающую мысль женщина тут же прогнала от себя, чтобы окончательно не потеряться в бесконечно пугающих событиях последних дней.

– Присмотрюсь и подумаю об этом чуть позже, может и правда амнезия его так изменила. Ну, конечно, сейчас съездит на этот проклятый завод, и всё вернётся на круги своя, снова я плохая, он неудачник, жизнь кончена и…

Проворчала, поправляя у зеркала причёску, и увидела папку с документами, какую не донесла до кровати мужа из-за внезапного появления Елены. Пора проверить бумаги, пока не поздно, но тут же вспомнила про одну очень подозрительную нестыковку в поведении сестры.

– Няня, нянюшка, ты где, моя дорогая?

Старушка выглянула из небольшой столовой, где расставляла чистую посуду в буфете:

– Тута я, Алёнушка, барин-то уехал? Вот ведь дома ему не сидится. Но отпустило его, видать, как кот, девять жизней в запасе. Сейчас на свой завод съездит и снова как огурчик. Неладное это, ой неладное место.

Алёна прижала папку к груди и так взглянула на старую Федору, что та сразу замолчала.

– Я вот что хотела спросить, не кажется ли тебе странным, что Елена примчалась из своего города, почитай, сорок вёрст, а то и поболее, и так рано. Про пропажу Егора ей кто-то мог сообщить? Или он к ней ездил сразу, как дверью хлопнул после скандала? Успел он ей рассказать о наших проблемах или нет? Или она как-то замешена в этом деле? Ведь они с мужем к нам приезжали за все два года всего-то пару раз, и то проездом в столицу. Я это к тому, что всё, что между нами случилось до похищения, должно забыть, раз у него память отбили, то и к лучшему, вдруг жизнь наладится. Только бы Елена ему не напомнила…