Текст книги "Просто выжить (СИ)"

Автор книги: Диванный Маленький

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Маленький Диванный Тигр
Просто выжить (рабочее название)

Панфилов Василий Сергеевич

Просто выжить (рабочее название)

Глава первая

Снова и снова заходил Алексей в грязный, пропахший мочой и экскрементами переулок. Зажмурившись, вприпрыжку, на одной ноге... Переулок не менялся, оставаясь всё тем же загаженным и вонючим. Образца девятнадцатого века.

Обитатели местных трущоб, виденные им, были одеты в нечто, прямо-таки кричавшее о Викторианской Англии. Грязные обноски, сменившие не одно поколение хозяев, ухмыляющиеся лица оборванцев, со смешками и гоготом наблюдавших за явно спятившим чудиком. По спине студента потекли тонкие ручейки ледяного пота...

Лица были из тех, о которых классики писали 'Испещрены пороком'. Раньше Алексей не понимал этого выражения, но сейчас... такие физиономии даже у напрочь опустившихся бомжей не часто встречаются. Парень был готов поклясться, что по меньшей мере у двоих из трёх десятков зевак на лицах явственные следы сифилиса.

Тихонечко подвывая от ужаса и не замечая этого, он молился про себя все богам сразу, смешав в кучу всех. Обрывки молитв и виденных в фильмах ритуалов, придуманных сценаристами, слились воедино.

– Боже, пусть сейчас санитар придёт с уколом, – шептал Алексей, – пусть я шизиком окажусь. Пусть дурка, чем такое... За что...

Но реальность не отвечала его мольбам, а собравшие обитатели трущоб веселились, глядя на будущего обитателя Бедлама .

– Слышь, дурак, – хрипло заорал здоровенный оборванец, – пойдём с нами в паб, – народ повеселишь!

Алексей затравленно взглянул на толпу, ссутулился и пошёл. А что ещё оставалось делать?

Реальность вне переулка оказалась всё такой же, Викторианской. Точнее, трущоб времён Викторианской Англии, разница с милыми особняками состоятельных людей была разительной.

Дома в три-четыре этажа, стоящие вплотную друг к другу – настолько, что некоторые переулочки были шириной меньше метра. Архитектура самая убогая, 'эконом-класса', да и построено было из откровенного мусора, в котором каменный фундамент мог сочетаться с фасадом из битых кирпичей и вторым этажом из старых досок.

Особой мусора Алексей на улице не заметил, но его преследовал всё тот же стойкий запах мочи и экскрементов. Казалось, всё пропиталось вонью – дома, грязь под ногами, сопровождающие его оборванцы.

Случайный ветерок, заблудившийся в трущобах, подул на студента, донеся запах толпы.

' – Бомжи как есть' – подумал он, впадая в апатию.

Короткая прогулка и компания с гоготом ввалилась в вонючий трущобный паб с крепкой дверью, обитой жестью.

– Джонни, – заорал всё тот же здоровяк бармену, рыжеватому мужчине с залысиной, видневшейся из под сдвинутого на затылок засаленного котелка, – смотри, кого я тебе привёл! Настоящий псих, он у Вонючего переулка танцевал. То на одной ноге туда скакать начнёт, то зажмурится, то на корточках.

Толпа радостно загомонила, оборванцы начали рассказывать бармену и сидевшим в пабе выпивохам, эпопею с сумасшедшим, расписывая всё очень смачно и не слишком-то правдоподобно. При этом они обступили Алексея и вовремя рассказов то хлопали его по плечам и спине, то награждая пинком.

– Эй, псих! – Гаркнул Джонни, ковыряясь в ухе, – ты чего эт в переулке танцевал?

– Не знаю, – нервно ответил парень, постукивая зубами, – просто я себя здесь не помню.

– Как это? – Заинтересовался бармен.

– Не знаю, – повторил с тоской Алексей, прекрасно понимающий, что правду говорить нельзя и нужно сейчас валить всё на амнезию.

– Очнулся, голова болит. А кто я, где... Страшно от этого до жути. Просто показалось, что в переулок войду, и снова окажусь в привычном месте.

– Погодь, – один из оборванцев пощупал ему голову грязной рукой, – есть шишак. Не самый свежий, но башка дело такое...

– А... так значит не псих, просто память потерял? – Со скукой сказал кто-то в толпе. Интерес к Алексею поутих – подумаешь, память потерял... Почти каждый из местных после хорошей драки или попойки мог 'похвастаться' временной потерей памяти, а у некоторых такие провалы длились неделями и месяцами. Подумаешь...

Из-за травмы местные прониклись к нему... не то чтобы расположением, но лёгким сочувствием. Как потом понял Алексей, случай в трущобах скорее редкий, тем более к чужаку.

Компания оборванцев, усевшись за дощатыми столами, начала пить что-то вонючее, пахнущее дрянной сивухой. Впрочем, некоторые пили пиво, судя по запаху, подкисшее. Ели немногие и такое... в общем, тухлинкой и прогорклым жиром пахло очень отчётливо.

Студент растерянно потоптался и... сел на лавку. Куда идти, зачем... здесь, по крайней мере, хоть какие-то контакты налажены. Нервно оглядываясь по сторонам, он поймал равнодушный взгляд бармена и пересиливая себя, встал.

– Вам нужны работники?

Джонни смерил его взглядом и отрицательно мотнул головой.

– Да я бы только за ночлег и кормёжку, освоиться надо, – жалко сказал парень, сам себя презирая в это время. Джонни собрал губы в куриную гузку и пристально оглядел Алексея.

– Ладно, – хрипло сказал он, – спать будешь в подсобке на тряпках. Еда... ну, что останется.

Алексей закивал, ещё не зная, на что подписывается.

Работа началась сразу же...

– Повозку иди разгрузи, – буркнула стряпуха Марта, по совместительству жена Джонни, оказавшегося не только барменом, но и владельцем 'Золотого Клевера'.

Выскочив на улицу, парень помог разгрузить бочонки с виски неопрятному пожилому вознице, пахнущему потом и почему-то лошадиным навозом.

– Новенький? – Спросил тот и начал разгружать бочонки, не дожидаясь ответа. Вместе закатили их в подсобку за стойкой Джонни, после чего Марту тут же окликнула попаданца и поручила ему почистить ледник – очень холодное помещение в подвале, пропахшее застарелой кровью.

Вопреки названию, льда в нём не было, только висели куски мяса не первой свежести, вперемешку с колбасами и окороками. Пока он работал в леднике, Марта регулярно устраивала ему проверки, подозрительным взглядом проверяя окорока.

Разогнуться Алексей смог только поздно ночью, когда публика разошлась. Всё это время он помогал то на кухне, то в зале, крепко умаявшись от неопытности – там, где можно было обойтись одним движением, делал десять, да ещё и нервничал. На интересного новичка пялились все, а самому Алексею то и дело приходилось рассказывать выдуманную историю своей амнезии.

Так же местные не могли определить его акцент. Лондонцы говорили на 'Кокни' , а у студента был пусть и не слишком поставленный, но явственно выделяющийся оксфордский акцент, которым говорили британцы высшего класса и те, кто желал на них походить.

По мнению местных, на 'джентльмена' Алексей никак не тянул, повадки не те – всевозможные мелкие несоответствия аборигены высмотрели очень быстро. А вот на лакея вполне...

Достаточно унизительная версия по мнению попаданца, но для местных профессия лакея была вполне престижной и уважаемой. А как же, кормят регулярно, спишь в доме, а не на улице, одевают, платят что-то...

Ночью он упал на тряпки в кладовой, постеленные на что-то вроде нар. Устал Алексей настолько, что заснул сразу, голова даже не успела коснуться тряпок. Не помешало даже неприятное сочетании духоты и сырости в маленьком помещении.

Проснулся он от того, что зачесалось тело. Вытянув спросонья руку, Алексей почесался и... что-то лопнуло у него под пальцами. Сон сразу пропал, парень вскочил и разразился тихими ругательствами – клопы. С омерзением стряхнув их с себя, некоторое время тихо, но очень выразительно ругался. Потом сами собой потекли слёзы, и стыдно попаданцу не было.

Это в книжках интересно читать о таких вещах... наверное, сам Алексей художественной литературой не увлекался. Возможно, неплохо было бы попасть с тело какого-нибудь знатного и богатого человека, да чтоб память предыдущего хозяина тела сохранилась. Да желательно, чтоб старик в молодое тело. А так... в реале...

К худу это или к добру, но ему ещё повезло – на фоне оборванцев Алексей не слишком выделялся. Будущий переводчик, закончивший второй курс областного ВУЗа, поехал в Лондон подзаработать, по одной из студенческих программ.

Работа была не самая престижная – помощник на кухне в одной из дешёвых забегаловок – для начала и такая ничего, это потом уже можно 'харчами перебирать'.Так что одет парень был соответственно, да и пах не слишком вкусно... Если бы попадание произошло в его нормальной одежде, то если не первый, так второй встречный тюкнул бы по затылку ради грабежа.

А сейчас... Алексей криво ухмыльнулся, его даже не ограбишь толком. Что взять-то? Старые, вытертые до дыр джинсы с лямками через плечи и такую же старую куртку? Фланелевую рубаху? Башмаки-говнодавы, потрескавшиеся от времени? Да и в карманах не густо – работал-то он 'принеси-подай', так что кошелёк, мобильник и прочие ценности могли пострадать, в шкафчике держал. Там...

Какая-то апатия окутала попаданца, захотелось взять валяющийся под ногами осколочек стекла и перерезать себе вены, чтоб не мучиться. Пусть и не слишком хорошо, но про Викторианскую Англию он знал, в ВУЗе были лекции на эту тему.

Высшие классы, низшие... и множество промежуточных. А ещё национализм, переходящий в нацизм, именно здесь очень любили повторять 'За Каналом людей нет'. Англичане не считали за людей чужаков, а для британского истеблишмента и свои низшие классы людьми не были. Не отставали от истеблишмента и более 'низкие' сословия.

Алексея пробил озноб... как же хорошо, что его считают пусть не 'своим', но хотя бы англичанином. Приняли бы за ирландца, остался бы лежать в том переулке, и не факт, что живым. Русским... тоже не стоит представляться, выражение 'англичанка гадит' появилось не вчера, отношение к русским становилось приемлемым только тогда, когда они таскали каштаны из огня для Англии.

Скинув с себя апатию, парень вскочил и сделал короткую физкультуру 'через не могу'. Сидя на грязных тряпках и тяжело дыша, он заставил себя размышлять и происходящем. Какие у него есть сильные стороны? Что поможет выжить?

Обычный парень из маленького провинциального городка, не дотянувшего даже до звания райцентра. Мать – учительница английского и немецкого по специальности, работает завучем. Школа... без троек, но не блестяще, разве что знание языков добротное, что не удивительно при такой матери. Отца не помнит.

Три года занимался в хоре при Дворце Культуры, пока его не прикрыли, потом разве что под гитару подвывал или певцу какому по радио. Баскетбол в школьной секции. Бокс на втором курсе, но скорее за компанию... минус сессии, подработки, общественная жизнь вроде КВНа, пьянки. Даже разряда не заработал.

– Кулачным бойцом быть не светит, – подытожил Алексей вслух, – разве что от одного-двух гопников отбиться получиться... если у тех ножей не будет.

Несмотря на то, что рост у парня был повыше, чем у большинства местных, телосложение было весьма худощавым – шестьдесят семь килограмм при росте в сто семьдесят девять, это маловато. Да и драки... пусть он имел некоторый опыт по этой части, как почти каждый, выросший в глухой и безденежной провинции, состязаться с местными... увольте. Проблема как раз в том, что они местные – знают, кого нужно обходить, когда хвататься за нож, а когда бежать или падать на колени. Как вести себя с 'авторитетами' и полицейскими, как в тюрьме...

Дома Алексей прошёл эти 'университеты', пусть и заочно. Здесь же он был чужаком, за спиной у которого нет никого и ничего. Такого можно убить и спихнуть тело в коллектор, можно продать на флот ... что угодно можно сделать. Искать не будут.

– Завалить хлебало и молчать в тряпочку, – снова вслух сказал он как можно более внушительно. Дескать, это не он такой, это план... Хотя признаться по совести, где-то в глубине души попаданец прекрасно понимал – выступить против обращения 'дурак' или ответить на пинок ему было просто страшно.

– Вставай, дармоед! – Раздался голос Марты, – жрать иди!

К ужасу парня, это было именно 'жрать', нормальной едой эти помои назвать было сложно. Это был суп в его классическом понимании , Алексей понял это, когда выудил из котелка плохо обглоданную баранью кость.

Сглотнув, он с трудом подавил тошноту и заставил себя есть – благо, это было хотя бы варёным... Тем более, что другой еды не предвиделось, если уж местные несвежее мясо и подгнившие овощи ели, то и такие вот... супы им явно не в новинку.

Как ни странно, на вкус блюдо было терпимым, даже с поправкой на... вторичность продуктов. Парень с мрачной решимостью сожрал весь котелок, в котором было чуть ли не два литра. При этом он представлял себя на тренировке по выживанию, как это показывают по телевизору – дождевые черви, лягушачьи лапки на веточке. Фантазии на тему выживания оказались более аппетитными, чем суровая реальность...

Глава вторая

После еды Марта запрягла его чистить полы. Вручив странного вида скребок, оплывшая бабища буркнула:

– Чтоб до блеска.

Алексей приступил к работе, пытаясь доскрестись до пола, спрятанного под слоем липкой грязи. Утоптанная, смешанная с прогорклым жиром, табачными плевками и прочей дрянью, консистенция её была на удивление плотной и липкой.

Ломать себе голову, почему такой работой никто не занимался много лет, он не стал, взяв на вооружение принцип 'Чтобы ни делать, лишь бы упахаться'. Скорее всего, хозяева трущобного трактира просто не знали, что же поручить работнику. Польстились на халяву, теперь вот придумывают работу...

Паб был маленький, не более сорока квадратных метров вместе со стойкой бармена. Такая же маленькая кухня, парочка кладовок и подвал, большая часть которого была занята всяким старьём – судя по всему, хозяева подрабатывали старьёвщиками, и пожалуй, скупкой краденого.

За три дня попаданец очистил помещения от многолетних наслоений грязи, попутно помогая обслуживать посетителей и рассказывая историю выдуманной амнезии. Отношение хозяев к работнику было странным – вроде бы полезный, паб стал заметно чище... И в тоже время это каким-то образом задевало их самолюбие: они-то столько лет в грязи жили...

Студента начали 'сдавать в аренду' соседям – то старьёвщику помочь перетащить барахло, то ещё что в том же духе. Он понимал, что это выходит за рамки договора с хозяевами, но не возмущался.

Алексей жадно слушал и вертел головой, присматриваясь. По всему выходило, что его положение бесплатного работника ещё не из худших. По крайней мере, есть крыша над головой и сытная еда, пусть и из объедков. Далеко не все обитатели трущоб могли этим похвастаться...

– ... и чтоб не меньше двух пенни принесла, мерзавка!

Женщина лет сорока на вид, в сальном чепце и с явственным отсутствием большей части зубов, хлёстко ударила по лицу девочку лет шести.

– Для чего я тебя рожала, тварюку?! Матери на выпивку набрать не можешь!

Алексей отвернулся, сценка по местным меркам была рядовой. Не то чтобы привык... но когда зеваки одобрительно кивают словам мамаши, это напрягает.

Дети здесь начинали работать лет с пяти, видел уже, как собирают экскременты, щепки, занимаются попрошайничеством. Да чем угодно, лишь бы доход приносило!

Единственное – власти держали жёсткое ограничение по возрасту на проституцию, так что встретить проституток младше пятнадцати было сложно. Да и то, девки обычно прибавляли возраст в документах, чтобы проскочить возрастные ограничения.

– Чё уставился? – вызверилась на него кроха, смачно харкнула на землю и пошла на работу, попрошайничать. Вздохнув, парень остервенело почесался... вши! Противно, но деться некуда, местные в принципе не моются, антисанитария абсолютная. Если бы не тот факт, что здесь в дело шло буквально всё, трущобы бы очень быстро утонули в грязи.

Аборигены жили в такой тесноте, что пресловутые коммуналки показались бы им если не раем, то чем-то близко. Подумать только, отдельная комната у каждой семьи... здесь такой роскошью могли похвастаться только 'зажиточные' люди, многие вон даже не в комнате койку снимали, а место в коридоре, причём занять его можно было исключительно поздно вечером, чтоб не мешать остальным постояльцам.

А уж две-три комнатушки, пусть даже общей площадью с десяток квадратных метров и продуваемые насквозь... богачи, однозначно. Владельцы домов, имеющие документы на право собственности, котировались как небожители.

***

Неделю спустя Алексей немного освоился с местными реалиями... ну как немного... научился отличать фартинг от полупенни, выяснил жаргонные прозвища полицейских... В общем, очень немного, специально его обучением никто не занимался, вся информация была по большей части случайной. Выяснил заодно и дату 1862 год, сентябрь – на обрывке газеты дата была.

Но толку от обрывочных знаний было мало, для местных он так и остался чужаком. Дело даже не акценте или чем-то подобном, хотя определённая чуждость в попаданце ощущалась очень явственно и он сам это понимал. Аборигены по большей части жили тут много поколений, и такой же трущобный обитатель, но из другой части Лондона, был здесь чужаком и добычей.

А тут... чужак вдвойне... Пока его история развлекала посетителей паба, отношение было терпимым, пусть и с оттенком пренебрежения. Теперь же он 'приелся', стал привычной, но при этом раздражающей деталью пейзажа.

– Деррик, айда подерёмся с низовыми! – Заорал внезапно тощий оборванец лет семнадцати, с раздувшимся от какой-то болезни багровым лицом, подняв голову вверх. Из окна мансарды высунулся симпатичный парень примерно такого же возраста и широко зевнул, показав гнилые зубы.

– Чего тебе?

– Да скука! Давай парней соберём, да помашемся как следует!

– Давайте, парни! – одобрительно завопила сгорбленная карга миссис Уэсли, которой не так давно стукнуло сорок, – давненько вы кровь не разгоняли по жилам! Я сейчас моего Айзека позову, он завсегда махаловке рад! Сынооок!

Аборигены начали живо обсуждать предстоящее развлечение, как какой-нибудь спортивный матч. Впрочем, отношение к массовым дракам 'толпа на толпу' здесь было именно таким. Что с того, что после такой драки почти неизбежно появлялись если не трупы, то калеки?

Зато 'те' потом 'знали наших', а участники таких баталий считались 'молодцами' и 'славными парнями'. Мелочь? Кому как... таким проще найти работу, да и какой-никакой авторитет. В общем, всё как дома, мда... с карикатурными поправками на реальность Викторианской Эпохи.

Попаданец осторожно отступил назад, едва не провалившись на подгнившей доске ступенек чужого дома. Чутьё подсказывало ему, что сейчас 'спортсмены' могут ввалить ему 'для разминки'. Увернувшись от содержимого ночного горшка, прицельно вылитого на него Старой Доэрти, парень сказал негромко:

– Пора валить, – и двинулся к выходу из трущоб. Это был настоящий лабиринт, но он более-менее представлял куда идёт, так что всего-то через час оказался на одной из центральных улиц.

Покидать опасные, но уже немного привычные трущобы было откровенно страшно. Парень прекрасно понимал, что если бы не реальная возможность попасть в Английский флот, он бы скорее всего так и прижился в трущобах. Если бы его приняли как 'своего', то высунуть нос из вонючей и убогой, но зато все более и более привычной обстановки он бы решился не скоро, если бы вообще решился.

Но флот... Британский Флот был воплощением Империи, только вот порядки там были такими, что забить человека не стоило ничего. Плети и зуботычины были нормой, как и болезни от скверной еды. Количество 'бытовых' смертей в Британском Флоте зашкаливало за любые мыслимые пределы.

Так что вербовались на флот по большей части от полной безнадёги, в качестве альтернативы каторги. Иногда вполне официально, по решению суда ... Были и завербованные насильно, иногда с этой целью в бедных районах проводили настоящие облавы.

А сейчас стало окончательно ясно, что в трущобах Ист-Энда он не прижился. Так что флот, армия, шахта или работный дом замаячили отчётливо.

Примыкающие к Ист-Энду районы не были чем-то выдающимся, так что явные бедняки, вроде Лёхи, попадались частенько. Благо, пусть его одежда была и старой, но состояла не из лохмотьев, так что выглядел парень как нормальный работяга из поденщиков.

Судорожно вспоминая все невеликие познания по Старому Лондону, полученные в институте и позже, уже в Лондоне двадцать первого века, Алексей медленно, но верно шёл... к неприятностям. Излишне 'деревянная' походка и потерянный, дикий взгляд, выдавали чужака.

– Парень, подь ка сюды! – Поманил его полицейский. Затравленно оглянувшись, попаданец пошёл к суровому 'бобби', как заворожённый.

– Кто таков?

– Алекс... Смит, – перевёл свою фамилию Кузнецов. Врал он самозабвенно и казалось бы, грамотно – всё-таки недаром потратил столько времени на придумывание легенды!

Бац! Деревянная дубинка 'бобби' воткнулась в солнечное сплетение парня.

– Хватит врать-то! – Полицейский приподнял за шиворот силящегося вдохнуть бывшего студента и оттащил в ближайший переулок. Ничего не соображая, парень шёл за ним на подгибающихся ногах, задыхаясь от боли и нехватки воздуха.

В переулке, без лишних глаз, 'бобби' устроил ему 'экстренное потрошение' . Увы и ах, но полицейский оказался пусть и не Шерлоком Холмсом, но вполне опытным служакой, не обременённым вдобавок моральными принципами. Легко поймав Алекса на нестыковках наводящими вопросами, он определил парня как 'подозрительного бродягу'. Тащить такого в тюрьму – много чести, а вот работный дом самое оно...

Шли пешком, неторопливо – Алекс хромал на обе ноги, поскольку предусмотрительный полицейский умело отбил ему голени. Благо... или не благо, но работный дом был сравнительно неподалёку – район-то небогатый, клиентура с доставкой...

Попаданец клял себя, что не решился бежать. Пусть шанс затеряться в трущобах у новичка был невелик, да и отношение полицейского при побеге наверняка было бы иным... Но если обитатели трущоб настолько бояться работных домов, то есть чего бояться.

Кирпичная ограда высотой метра в три, тяжёлые, окованные металлом ворота и калитка неподалёку, в которую и позвонил 'бобби', дёрнув за шнур.

– Сейчас, сейчас! – Отозвался голос и послышались шаркающие шаги.

– Констебль Болдуин, – расплылся в льстивой улыбке неприятного вида крепкий мужчина в некоем подобии сюртука, лоснящегося от грязи, – всегда рады вас видеть.

– Джим, – снисходительно кивнул ему полицейский, – постоялец вам новый. С придурью малый, так что вы с ним построже, он на голову слаб, похоже. И давай, мисс Гортензию позови.

Привратник закивал и весьма бодро зашаркал к одному из зданий. Алекс с тоской огляделся и понял, что попал... трёхэтажные здания крепко напомнили ему зону, в которой он был один раз, навещая двоюродного брата. Схожесть была не столько в архитектуре, сколько в некоей общей идее. А ещё – лицах людей. Парень сглотнул нервно... пожалуй, такой безнадёги он и на зоне не встречал.

– Двигай! – Болдуин подтолкнул его в спину дубинкой, навстречу вышедшей из главного здания высокой, дородной женщины сильно за тридцать. Рядом с ней семенил привратник, который пальцем тыкал в Алекса и что-то быстро говорил, угодливо хихикая и зачем-то пригнувшись.

Мисс Гортензия, оказавшаяся бесцветной дамой с лошадиной оплывшей физиономией, мельком оглядела бывшего студента и тот почувствовал себя лежащим на анатомическом столе. В этом мимолётном взгляде была Власть почти абсолютная, а ещё – нотки садизма и фанатичности.

Трое крепких надзирателей с дубинками в руках, отвели Алекса мыться. Холодный душ в бетонированном помещении окончательно выморозил парня, но возможности вымыться он тем не менее обрадовался. Пусть даже мыться пришлось под взглядами надзирателей...

– Двигай, – невысокий, но крепкий надзиратель, дивным образом похожий на орангутанга, ударом дубинки прервал попытку парня одеться, – там.

Оказалось, что в предбаннике его ждала новая одежда – полосатая, как в старых американских фильмах о преступниках. К ней прилагалась разбитая обувь.

Парень окончательно затосковал, побег (как только заживут ноги) становился всё более проблематичным, в такой одежде далеко не уйдёшь.

Дав ему одеть штаны и обуться, 'орангутанг' ловко вывернул ему руку, заставляя нагнуться. Алекс принялся бешено лягаться...

– Содомиты! Лучше сдохнуть!

... но реальность была несколько другой, его просто... высекли.

– Для профилактика, дурачок, – сказал ему один из развеселившихся сопротивлением надзирателей, – чтоб понял, куда попал.

А потом был карцер – обычная каменная комната с деревянными нарами, маленьким зарешеченным окошком и вонючим ведром с крышкой. Сырые стены покрыты плесенью, но это не удивило Алекса, плесень в трущобах была повсюду. А вот то, что одна из стен была явственно холоднее других... Это скверно, очень похоже на то, что за стеной ледник.

– Прохладненько, – вслух сказал парень, всё ещё озябший после холодного душа. Недолго думая, он начал отжиматься от топчана, но не до пота, а ровно настолько, чтоб согреться. Пяток отжиманий... перерыв... потом приседания... Делать упражнения было не так-то легко, болела спина, исполосованная ударами хлыста. Крови на ней не выступило, но рубцы ощутимо опухли и прямо-таки горели.

Согревшись, он погрузился в апатию, вспоминая прошлое. Как он себя сейчас корил.. за всё! За поездку в Англию, за поступление в этот чёртов ВУЗ...

– Работал бы слесарем где, горя не знал, – подвывал попаданец, – медицина... Пусть даже частично платная, но есть. Отопление, канализация, водопровод... с голоду захочешь, не помрёшь...

Окончательно погрузиться в пучины отчаяния ему не дал холод. Необходимость время от времени заниматься физическими упражнениями спасала от депрессии.

Несколько часов спустя появился ещё один повод для волнения – ему так и не принесли еды. И воды... Не то чтобы сильно хотелось пить, в сырой камере это проблема не стояла остро... Но сам факт настораживал.

Осторожно постучавшись в массивную дверь, Алекс начал осторожно звать надзирателей.

– Парни... парни... как вас там... воды бы мне...

Отклика не было и он отошёл. Несколько часов спустя стемнело, но воды так и не было. Долбиться в дверь... нет, учёный уже, если тут для профилактики секут... что тогда будет, если он долбиться начнёт?

Ночь была почти бессонной – холод, жажда и болевшая спина вместе с волнениями мешали забыться. Только-только он проваливался тяжёлый сон... как либо неловко поворачивался и просыпался от боли в спине, либо снился кошмар с надзирателем-орангутангом, приближающемся то с хлыстом, то с расстёгнутыми штанами...

Наступило утро, но никаких изменений не было, Алекса будто забыли в карцере. Есть особо не хотелось, а вот жажда мучила всё сильней, да и спина болела сильно. Парня лихорадило, но он сам этого не замечал, проваливаясь в различные планы побегов, выстраиваемых мысленно. Планы были в большинстве своём совершенно идиотские, начиная от 'кальки' с боевиков, где он прорывался с боем, ломая всем хребты, либо излишне 'долгоиграющие', со сложной интригой.

***

– Меня зовут мистер Салливан, – говорил стоящий перед Алексом мужчина лет сорока, в одежде, претендующей на 'почти средний класс', с хлыстом в руках, – и для тебя, тупой бродяга, главный. Понял?

– Да, мистер Салливан, – пробормотал Алекс пересохшими губами, не поднимая глаз.

Затем попаданца отвели в церковь, где он присоединился к группе мужчин. Пастор упоённо вещал о вечных муках и грехе. По его словам выходило, что находящиеся здесь бродяги, калеки и старики прямо-таки исчадия ада. А работный дом – это Божья милость, незаслуженно посланная им через благочестивых прихожан.

Мужчины послушно произносили слова молитвы, не пытаясь переговариваться или переглядываться с соседями с соседями. И эта покорность необыкновенно напугала парня.

Глава третья

– Шевелись, Смит, – дребезжащим тенорком сказал Джонас, и парень сцепил зубы. Слова были сказаны не для него, а для приближающегося надзирателя. Дескать, я вот работаю, мистер... Алекс всех тормозит.

Такие вот мелкие подлости были в работном доме нормой, народ здесь собрался в большинстве своём трущобный, да ещё и крепко побитый жизнью. 'Умри ты сегодня, а я завтра' было прямо-таки жизненным кредо аборигенов. Ну а у кого подлости не было, те быстро её приобретали.

Были и исключения, но нечастые, да и... религиозные фанатики, постоянно шепчущие или выкрикивающие молитвы, тоже не подарок. К нескольким товарищам по несчастью, казавшимися относительно порядочными Алекс присматривался, но с дружбой лезть не спешил.

– Ленишься? – Прошипел голос надзирателя, обдав парня смрадным дыханием, – смотри...

Привычная уже волна страха прошла по спине и он начал быстрее перекидывать кости в барабан. Более-менее крепкие мужчины в работном доме занимались именно этим, перемалывая кости крупного рогатого скота в костную муку.

Работа не слишком тяжёлая физически, но очень травматичная, многие кости были сколоты и порезаться или уколоться слишком легко. А поскольку кости не свежие... в общем, бывший студент уже мог 'похвастаться' руками, покрытыми многочисленными подгнившими ранками.

Зазвонил колокол и все потянулись в столовую, большой зал, провонявший тухлятиной. Как уже было известно Алексу, содержащийся за счёт прихода работный дом и без того был небогатым, так ещё и сотрудники его воровали совершенно безбожно.

Хлебая жидкую похлёбку из подгнивших овощей и порченой крупы с жучками, попаданец старался не поднимать глаза, дабы не нарваться на неприятности. Быстро, но очень тщательно пережёвывая еду, он судорожно думал, как ему нейтрализовать Джонаса. Поганый старикашка 'выезжал' за счёт новичка, не ориентирующегося пока в обстановки. Два раза уже пороли, мда...

Мыслей особых не было, кроме как поднять бунт – дело заведомо гиблое. Трёхэтажное здание стояло 'крестом', деля территорию за забором на четыре части – для мужчин, женщин, мальчиков и девочек. Помимо надзирателей, были ещё и добровольные помощники, готовые на любую подлость ради мельчайшей привилегии. Спальное место чуть получше, менее потрёпанная одежда, похлёбка чуть погуще...

Народ здесь был в основном 'потухший', смирившийся с судьбой и просто доживавший свои дни. Немногочисленных бунтарей вычисляли очень быстро, решительно отправляя на каторгу по малейшему поводу. Британский суд и так-то милосердием не славился, а уж к низшим слоям населения относился как к опасным преступникам, которые ПОКА не попались.

Всё это накладывалось на протестантскую этику, в которой богатство было внешним проявлениям благочестия и угодности богу. Ну а нищета – главным критерием греховности...

Оставалась только надежда, что через какое-то время его сочтут благонадёжным и начнут выпускать на работы за пределами работного дома. Тоже не фонтан, да ещё и под надзором... но хоть какие-то возможности появятся.