Текст книги "Фантомы"

Автор книги: Дин Рей Кунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

18
Англия, Лондон

Когда в Калифорнии наступила воскресная полночь, в Лондоне был уже понедельник, восемь часов утра.

День был унылый. Над всем городом висели низкие серые облака. Еще с ночи непрерывно шел гнетущий и противный мелкий дождь. Намокшие ветви и листья деревьев вяло обвисли, мрачно блестел темный асфальт улиц, почти каждый прохожий держал над головой черный зонтик.

Дождь стучал в окна, сплошным потоком стекая по стеклам, и потому вид, открывавшийся из зала ресторана гостиницы «Черчилль», что на Портмэн-сквер, казался размытым. Время от времени сверкавшие за окнами молнии бросали в зал яркие отсветы, которые, проникая через пелену дождя и залитое водой стекло, на мгновение кидали причудливые тени дождевых капель на столы, покрытые чистыми белыми скатертями.

За одним из таких столов, около окна, сидел Берт Сандлер, прилетевший в Лондон по делам из Нью-Йорка, и с ужасом думал, как он сумеет по возвращении обосновать ту сумму, что будет указана в счете за сегодняшний завтрак. Гость его начал с того, что заказал бутылку хорошего шампанского: особо сухого «Мумм», которое стоило очень недешево. К шампанскому он попросил икру – подумать только, шампанское с икрой на завтрак! – и два вида свежих фруктов. Причем было очевидно, что старик заказал еще далеко не все, что намеревался.

Доктор Тимоти Флайт, сидевший напротив Сандлера и являвший собой предмет изумления последнего, изучал меню с поистине детским восторгом. Обращаясь к официанту, он произнес:

– И пожалуйста, порцию слоеных булочек.

– Да, сэр, – записал официант.

– Они у вас сегодня свежие?

– Да, сэр. Очень.

– Отлично. И яйца, – продолжал Флайт. – Яичницу из двух хороших яиц, слегка непрожаренную. И тосты с маслом.

– Тосты? – переспросил официант. – Это в дополнение к двум булочкам, сэр?

– Да, да, – подтвердил Флайт, теребя слегка обтрепавшийся воротник белой рубашки. – И с яичницей тоненький ломтик бекона.

– Да, сэр, – официант начал моргать.

Флайт наконец взглянул на Берта Сандлера:

– Что такое завтрак без бекона? Верно я говорю?

– Я сам считаю обязательным съесть на завтрак яичницу с беконом, – согласился Берт Сандлер, выдавливая из себя улыбку.

– И правильно делаете, – рассудительно произнес Флайт. Его очки в тонкой металлической оправе постепенно сползали все ниже и ниже и сейчас держались на самом кончике носа, кругленьком и красном. Длинным тонким пальцем Флайт вернул их на место.

Сандлер обратил внимание, что в середине, на переносице, очки, видимо, были сломаны, а потом спаяны. Причем ремонт был выполнен настолько непрофессионально, что напрашивался вывод: ради экономии Флайт спаял очки сам.

– Свиные сосиски у вас хорошие? – спросил Флайт официанта. – Только честно. Если они окажутся не самого высшего качества, я отошлю их назад.

– Сосиски у нас превосходные, – заверил его официант. – Я сам к ним неравнодушен.

– Тогда сосиски.

– Это вместо бекона, сэр?

– Нет, нет, нет. Вдобавок, – проговорил Флайт таким тоном, словно заданный официантом вопрос был не только странен, но и свидетельствовал о его тугодумии.

Флайту было пятьдесят восемь, но выглядел он по крайней мере лет на десять старше. Его редкие жесткие волосы слегка завивались надо лбом и на затылке, но на висках и за большими оттопыренными ушами торчали дыбом, будто заряженные током. Шейка у него была тощая, вся в морщинах, плечи узкие и хрупкие, а в телосложении кости и хрящи явно преобладали над мясом.

Трудно было поверить, что он физически сможет съесть все то, что заказал.

– Картофель, – сказал Флайт.

– Обязательно, сэр, – ответил официант, записывая очередной заказ на бланке, на котором уже почти не оставалось места.

– Кондитерские изделия у вас съедобные? – спросил Флайт.

Официант, которого в этой ситуации можно было назвать образцом хороших манер, не выказал ни малейшего намека на удивление необычайной ненасытностью Флайта, а только взглянул на Берта Сандлера, как бы спрашивая: «Ваш дедушка окончательно выжги из ума, сэр, или он бегун-марафонец, которому нужно много калорий?»

Сандлер лишь слегка улыбнулся ему в ответ.

Обращаясь к Флайту, официант сказал:

– Да, сэр. У нас хороший выбор пирожных и тортов. Есть прекрасный...

– Принесите всего понемножку, – перебил его Флайт. – Разумеется, под конец завтрака.

– Не беспокойтесь, сэр, все будет исполнено как надо.

– Хорошо. Очень хорошо. Отлично! – ответил сияющий Флайт. Наконец-то он с видимой неохотой закрыл меню и отдал его официанту.

Сандлер чуть не застонал от облегчения. Себе он заказал апельсиновый сок, яичницу с беконом и тосты. Пока он этим занимался, профессор Флайт поправлял уже увядшую красную гвоздику, приколотую к лацкану его довольно залоснившегося синего костюма.

Когда Сандлер сделал заказ, Флайт с заговорщицким видом наклонился к нему:

– А вы, мистер Сандлер, не откажетесь от шампанского?

– Пожалуй, выпью бокал-другой, – ответил Сандлер, надеясь, что шипучее вино пробудит его фантазию и поможет ему сочинить какое-нибудь внушающее доверие объяснение, которое убедило бы даже тех скупых клерков из бухгалтерии, что будут изучать представленный им счет под электронным микроскопом.

Флайт посмотрел на официанта:

– Тогда, пожалуй, принесите лучше две бутылки.

Сандлер, отпивавший в этот момент глоток воды со льдом, чуть не поперхнулся.

Официант ушел, и Флайт взглянул на улицу через залитое дождем окно:

– Отвратительная погода. В Нью-Йорке осенью тоже так?

– У нас бывают дождливые дни. Но осень в Нью-Йорке может быть и изумительной.

– У нас иногда тоже, – сказал Флайт. – Хотя, как мне кажется, у нас дождливых дней должно быть больше, чем в Нью-Йорке. Недаром за Лондоном закрепилась слава города, где преобладает влажная погода.

Профессор говорил исключительно о пустяках до тех самых пор, пока не подали икру и шампанское. Он словно боялся, что если они сразу обговорят деловые вопросы, то Сандлер немедленно отменит всю оставшуюся часть заказа, которую им не успеют принести к тому времени.

Просто-таки диккенсовский персонаж, подумал Сандлер.

Они произнесли первый тост, пожелав друг другу всяческой удачи, пригубили шампанское, и Флайт спросил:

– Так, значит, вы прилетели из самого Нью-Йорка, только чтобы встретиться со мной, да? – Глаза его весело блестели.

– Чтобы встретиться с несколькими авторами, – ответил Сандлер. – Я каждый год приезжаю сюда с этой целью. Я ищу новые книги, те, над которыми авторы еще только работают. Английские писатели сейчас популярны в Штатах, особенно те, что пишут триллеры.

– Маклейн, Фоллет, Форсайт, Бэгли, такого рода, да?

– Да. Некоторые из них очень популярны.

Икра была превосходной. По настоянию профессора Сандлер попробовал ее, положив немножко на кружочек лука. Сам Флайт накладывал ее горками на кусочки сухого тоста и ел без каких-либо приправ.

– Но я ищу не только триллеры, – сказал Сандлер. – Меня многое интересует. В том числе и неизвестные авторы. А иногда я сам предлагаю какому-либо автору тему и ее возможный поворот.

– Как я понимаю, у вас есть какое-то предложение подобного рода ко мне.

– Прежде всего позвольте мне сказать, что я прочитал «Вековечного врага» сразу же, как только он вышел, и книга мне очень понравилась.

– Она многим нравится, – сказал Флайт. – Но большинство приходит от нее в ярость.

– Насколько я слышал, у вас из-за этой книги возникли трудности.

– Ничего, кроме трудностей, она мне фактически не принесла.

– А какие?

– В сорок три года, в том возрасте, когда большинство профессоров получает уже пожизненное место, меня выставили из университета.

– Выставили из университета за то, что вы написали «Вековечного врага»?!

– Ну, так прямо никто не говорил, – ответил Флайт, отправляя в рот очередную порцию икры. – Если бы они так поставили вопрос, то тем самым продемонстрировали бы собственную ограниченность. Руководство колледжа, в котором я тогда преподавал, декан факультета и мои высокочтимые коллеги предпочли все обставить по-другому. Косвенно. Мистер Сандлер, дорогой вы мой, грызня за власть между оголтелыми политиканами или иезуитская неразборчивость в средствах молодых карьеристов, рвущихся к продвижению в крупной корпорации по недоброжелательству, злобности и жестокости, не идут ни в какое сравнение с тем, как ведут себя те представители ученого мира, которые внезапно узрели для себя возможность подняться вверх по университетской лестнице за счет кого-то из своих коллег, Обо мне распространяли самые бессовестные сплетни, скандальную чушь о моих сексуальных наклонностях, слухи насчет того, что я якобы вступаю в интимные отношения со своими студентками, да и со студентами тоже. Ни одно из этих лживых, оскорбительных обвинений не выдвигалось открыто, на каком-нибудь собрании, где я мог бы его опровергнуть. Слухи, одни только слухи. Перешептывания за спиной. Ядовитые сплетни. А в более открытых формах делались вежливые намеки на мою недостаточную компетентность, на перегрузку, на умственное утомление от чрезмерно напряженной работы. Понимаете ли, меня освободили: мое увольнение было представлено именно таким образом, хотя, с моей точки зрения, никакого освобождения ни от чего я во всем происшедшем не усматриваю. Но через полтора года после выхода «Вековечного врага» меня в университете не стало. И нн один другой университет меня не брал – якобы потому, что у меня была сомнительная репутация. А настоящая причина, конечно же, заключалась в том, что мои теории оказались, по академическим понятиям, слишком странными, эксцентричными. Меня обвинили в том, что я погнался за деньгами и ради этого стал спекулировать на склонности простого человека ко всякого рода псевдонауке и дешевым сенсациям, что тем самым я подорвал доверие и себе как специалисту.

Флайт замолчал, отпил немного шампанского, посмаковал его.

Сандлер искренне ужаснулся услышанному:

– Но это же возмутительно! Ваша книга – научный трактат. И она писалась не для того, чтобы оказаться в списке бестселлеров. Обычному человеку продраться через «Вековечного врага» было бы невероятно трудно. На работах такого рода делать деньги практически невозможно!

– Что и подтвердили размеры моего гонорара, – согласился Флайт, доедая икру.

– Но вы же были уважаемым и признанным археологом, – сказал Сандлер.

– Ну, как выяснилось, не таким уж признанным и уважаемым, – ответил Флайт с оттенком самоуничижения. – Хотя профессию свою я никогда не позорил, как утверждали некоторые впоследствии. Если поведение моих коллег представляется вам невероятным, мистер Сандлер, так только потому, что вы не знаете природу этого зверя. Я имею в виду такого зверя, как ученый. Ученые обучены считать, что всякое новое знание добывается по крупицам, по песчинкам. Основная часть знаний и в самом деле добывается именно так: песчинка слагается с песчинкой и постепенно из них вырастает гора. И потому ученый мир вечно оказывается не готов принять провидцев, предлагающих новый взгляд на вещи, который сразу и в корне меняет все представления в их сфере деятельности. Коперника его современники высмеивали за мысль о том, что планеты вращаются вокруг солнца. Но в конечном счете прав-то оказался Коперник. И подобного рода примеров в истории науки великое множество. – Флайт раскраснелся и смолк, чтобы снова отпить еще немного шампанского. – Конечно, я не сравниваю себя ни с Коперником, ни с другими великими людьми. Я просто пытаюсь объяснить вам, почему мои коллеги непременно должны были на меня ополчиться. И я должен был это предвидеть.

Подошедший официант убрал пустое блюдо из-под икры и поставил на стол апельсиновый сок для Сандлера и фрукты для Флайта.

Когда они снова остались с Флайтом вдвоем, Сандлер спросил:

– А вы все еще продолжаете считать, что сформулированная вами тогда теория имеет под собой основания?

– Безусловно! – ответил Флайт. – Я прав. Или, по крайней мере, есть очень хорошие шансы на то, что я окажусь прав. История знает массу случаев таинственного исчезновения сразу большого числа людей, а у историков и археологов нет никаких мало-мальски правдоподобных объяснений таким случаям.

Слезящиеся глаза профессора оживились и смотрели теперь из-под густых седых бровей пристально и изучающе. Наклонившись через стол в сторону собеседника, Флайт словно гипнотизировал Берта Сандлера своим взглядом.

– 10 декабря 1939 года, – говорил Флайт, – в горах неподалеку от Нанкина бесследно исчезла китайская армия, шедшая на фронт сражаться против японцев. Три тысячи солдат. Они так и не дошли до поля боя. Ни одно тело так никогда и не было найдено. Не осталось ни одной могилы. Ни одного свидетеля. Японские военные историки не нашли ни одного документа, который бы свидетельствовал, что какие-либо части японской армии вступали в бой с этим отрядом китайцев. В той местности, через которую проходили солдаты перед исчезновением, никто из местных жителей не слышал стрельбы, не видел и не слышал вообще ничего, что бы указывало на признаки боя. Целая армия как будто просто испарилась! А в 1711 году, в Испании, во время войны за престолонаследие, четырехтысячная армия отправилась в поход в Пиренеи. И в самый первый день похода, еще даже ни разу не разбив лагерь на ночлег, все они исчезли. До последнего человека! На хорошо им знакомой и притом не вражеской территорий!

Флайт был захвачен этой темой все так же глубоко и сильно, как и семнадцать лет назад, когда писал свою книгу. Шампанское и фрукты оказались мгновенно позабыты. Он уставился на Сандлера, словно призывал его попытаться бросить вызов непризнанным теориям профессора Флайта.

– А если расширить хронологические рамки, – продолжал профессор, – можно вспомнить о крупнейших городах народа майя: Колане, Педрас-Неграсе, Паленке, Менче, Сейбале и некоторых других. Все они оказались внезапно покинуты жителями. Примерно в 610 году десятки, сотни тысяч майя бросили свои дома, и все это произошло на протяжении не более чем недели, возможно даже, всего лишь одного дня. Некоторые из этих людей ушли на север и там, по-видимому, основали новые города; но есть достаточно причин утверждать, что многие тысячи человек просто-напросто исчезли. Притом за невероятно короткий промежуток времени. Почему-то они не взяли с собой кухонную утварь, инструменты и орудия труда, глиняные кувшины, в которых хранились припасы... Мои ученые коллеги говорят, что земля вокруг этих городов утратила плодородие и майя вынуждены были двинуться на север, туда, где земля была более богатой. Но если этот великий поход был задуман и запланирован заранее, то почему же все имущество людей оказалось брошенным? Почему они не взяли с собой такую огромную ценность в хозяйстве, как семена кукурузы? Почему никто из них никогда не вернулся назад, чтобы помародерствовать в этих брошенных городах, забрать те ценности, которые там оставались? – Говоря все это, Флайт слегка пристукивал кулаком по столу. – Это же иррационально! Переселенцы не отправляются в дальний, долгий и опасный путь без предварительной тщательной подготовки, они стараются захватить с собой все, что сможет им пригодиться. А кроме того, в Педрас-Неграсе и Сейбале в некоторых домах семьи явно готовились к обеду: сварили еду, накрыли столы – но потом куда-то исчезли, так и не притронувшись к приготовленному! Это определенно указывает, что их уход был внезапным, Никакое из ныне существующих объяснений не отвечает должным образом на все эти вопросы. На них отвечает только моя теория, какой бы странной, эксцентричной и невозможной она ни казалась.

– И пугающей, – добавил Сандлер.

– Совершенно верно, – согласился Флайт.

Выговорившись, профессор откинулся на стуле и замолчал. Он вспомнил о бокале с шампанским, схватил его, жадно выпил и облизал губы.

Подошел официант и снова наполнил их бокалы. Флайт быстро поглощал тепличную клубнику, словно опасаясь, что ее вот-вот унесут.

Сандлер ощутил приступ жалости к старику. Профессор явно очень давно не получал приглашений позавтракать в элегантной атмосфере дорогого ресторана.

– Меня обвиняли в том, что я пытаюсь одним махом объяснить все случаи таинственных исчезновений со времен майя и до современности. Но это же абсолютно нечестно! Я никогда не пытался объяснять исчезновения отдельных людей, кораблей и самолетов в наше время. Меня интересуют только не получившие объяснения случаи массового исчезновения людей и животных. А таких случаев в истории – сотни, в самом прямом смысле этого слова.

Официант принес слоеные булочки.

За окном небо прорезала яркая молния, ударившая в землю где-то в отдаленной части города, и тут же раздался могучий удар грома, многократно повторенный эхом среди зданий и улиц.

– Если бы после выхода вашей книги случилось какое-то новое необъяснимое массовое исчезновение, – проговорил Сандлер, – это могло бы прибавить весомости вашим аргументам...

– Да, – перебил его Флайт, выразительно постучав пальцем по столу, – но такие случаи были!

– Тогда об этом должны были бы сообщать на первых страницах под крупными заголовками...

– Я знаю о двух таких случаях, – убежденно заговорил Флайт. – Возможно, были и другие. Один из них – исчезновение огромного числа низших форм жизни, особенно рыб. В прессе об этом писали, но большого интереса тот случай не вызвал. Газеты вообще интересуют только политика, убийства, секс да еще рождение двухголовых телят. Чтобы знать, что на самом деле происходит в мире важного, надо читать научные журналы. Именно из них я и узнал, что восемь лет назад специалисты, занимающиеся биологией моря, отметили резкое сокращение количества рыбы в одном из районов Тихого океана. У некоторых рыб численность популяции сократилась вдвое. Среди части ученых возникла поначалу даже паника: они опасались, что, возможно, происходит резкое охлаждение океана, в результате которого в морях выживут только самые закаленные виды. Но оказалось, что дело не в этом. Постепенно различные виды в данной части океана – а она занимает сотни квадратных миль – восстановили свою численность. И никто так в итоге и не смог объяснить, что же произошло с миллионами внезапно исчезнувших живых существ.

– Может быть, виновато загрязнение воды, – высказал предположение Сандлер, поочередно отпивая маленькими глотками то из стакана с апельсиновым соком, то из бокала с шампанским.

– Нет, нет и нет. Нет, сэр, – проговорил Флайт, намазывая мармеладом булочку. – Чтобы вызвать столь сильное сокращение численности живых существ в таком большом районе, понадобилось бы крупнейшее в истории загрязнение водной среды. Такая катастрофа не могла бы пройти незамеченной. Но не было ни каких-либо катастроф, ни разливов нефти, – ничего подобного. Кстати, разлив нефти и не смог бы вызвать таких последствий: для этого слишком велики те объемы воды и площадь акватории, которые должны были бы подвергнуться загрязнению. Между прочим, мертвую рыбу не выбрасывало на побережья. Она просто бесследно исчезла.

Берту Сандлеру передалось возбуждение профессора. Он почувствовал, что здесь пахнет деньгами. Сандлер обладал чутьем на необычные книги, и это чутье еще никогда его не подводило. За исключением, пожалуй, той книжки о диете, которую написала одна кинозвезда, за неделю до выхода книги в свет умершая от недоедания, а до этого полгода просидевшая на грейпфрутовом соке, папайе, тостах из хлеба с изюмом и морковке. Но книга Флайта определенно обещала стать бестселлером. Можно будет спокойно печатать не меньше чем двести-триста тысяч экземпляров в твердой обложке и пару миллионов в мягкой. Если только ему удастся убедить Флайта осовременить и изложить в популярной форме тот сухой научный материал, что содержится в «Вековечном враге», то профессор обеспечит себе возможность пить шампанское на многие годы вперед.

– Вы сказали, что знаете о двух случаях массовых исчезновений за то время, что прошло после выхода вашей книги, – напомнил Сандлер, поощряя профессора продолжать его рассказ.

– Другой произошел в 1980 году, в относительно глухом районе Центральной Африки. Там бесследно исчезло целое племя, три или четыре тысячи человек: мужчины, женщины, дети. Их деревни были обнаружены опустевшими. Жители побросали в домах все, включая большие запасы продовольствия. Внешне это выглядело так, будто они внезапно убежали в лес. Единственным, что указывало на возможность насилия, было несколько разбитых горшков. Конечно, в этой части мира массовые исчезновения стали сейчас гораздо более частыми, чем прежде, в основном по политическим причинам. Кубинские наемники, оснащенные советским оружием, помогают уничтожать целые племена, не желающие жертвовать своей этнической самобытностью и самостоятельностью во имя революции. Но при этом дома всегда подвергались разграблению, потом их сжигали, а тела хоронили в общих могилах. В том же случае, о котором я говорю, не было ни мародерства, ни пожарищ, ни трупов. Несколько недель спустя егеря и лесничие сообщили из тех же районов о необъяснимом сокращении там численности всех видов живых существ. Никто не связал эти сообщение с исчезновением жителей деревень: о нем говорилось как о самостоятельном явлении.

– Вы же убеждены, что эти явления взаимосвязаны?

– Я полагаю, что они взаимосвязаны, – ответил Флайт, намазывая клубничным джемом остаток булочки.

– Почему-то такие исчезновения происходят главным образом в глухих местах, – сказал Сандлер. – А это сильно затрудняет проверку.

– Да. Меня пытались сразить и этим аргументом. По-видимому, самое большое число таких исчезновений происходит на море просто потому, что оно занимает основную часть земной поверхности. Море во многих отношениях изучено не лучше луны, а то, что происходит под его волнами, вообще остается вне нашего поля зрения. Но не забывайте о тех двух армиях – китайской и испанской, – о которых я упомянул. Они исчезли уже в условиях современной цивилизации. И если десятки тысяч майя действительно пали тогда жертвами вековечного врага, существование которого я предположил, то это означает, что объектом нападения – пугающе дерзкого нападения! – могут стать целые города, центры цивилизации.

– Вы считаете, что и сегодня может произойти нечто подобное?

– Несомненно!

– В таком месте, как Нью-Йорк, или даже здесь, в Лондоне?

– Конечно! Это может произойти практически в любом месте, где есть те геологические условия, которые я описал в своей книге.

Они сидели, молча потягивая шампанское, погруженные в свои мысли.

Дождь стучал в оконное стекло с еще большим остервенением, чем раньше.

Сандлер ее был уверен в том, что до конца поверил в гипотезу, выдвинутую Флайтом в его «Вековечном враге». Он понимал, что взгляды профессора могли лечь в основу научно-популярной книжки, которая бы пользовалась сумасшедшим спросом, но сам он вовсе не обязан был разделять эти взгляды. Ему даже очень не хотелось их разделять. Поверить в них значило бы приоткрыть дверь в Ад.

Он взглянул на Флайта, который в очередной раз поправлял свою увядшую гвоздику, и проговорил:

– Меня от всего этого просто в дрожь бросает.

– И правильно, – кивнул, соглашаясь с ним, Флайт. – Так в должно быть.

Подошедший официант принес яичницу с беконом, сосиски и тосты.