Текст книги "Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Дин Лейпек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Три сущности всего

Весь вечер Джоан сидела за столом, положив голову на сложенные руки, и молчала. Сагр не обращал на нее внимания, занимаясь своими обычными делами, – накормил и подоил козу, занес в дом из сарая охапку дров, чтобы те успели просохнуть за ночь, приготовил нехитрый ужин. Сел есть за тот же стол, где сидела она, благо другого в домишке и не было, но Джоан ничего не предложил. Задумчиво смотрел в окно, вытирая миску куском лепешки. Наконец сложил руки перед лицом, оперев подбородок на большие пальцы, так что губы и нос касались ладоней.

Теперь Сагр, наоборот, смотрел на Джоан, долго и внимательно.

– Он вернется? – она подняла глаза.

– А он обещал тебе, что вернется?

– Да, но...

– Значит, вернется. Генри никогда не умел нарушать обещания.

***

Первые несколько дней Сагр рассказывал Джоан о своей жизни. Мысленно он порадовался, что принцессе пришлось совершить пусть небольшое, но достаточно сложное путешествие, а до того – жить в башне в полном одиночестве, без привычной свиты и горничных. Принцесса, конечно, для жизни в домике годилась не лучше, чем Сагр – для жизни при королевском дворе, но она по крайней мере представляла себе, что еда и вода берутся не из воздуха, что кровать может быть настолько узкой, что на ней нельзя лежать поперек, а одежда придумана в первую очередь для тепла и удобства. Джоан старательно запоминала все его наставления, и даже выразила желание научиться топить печь. Первый опыт окончился неудачно, и они долго выгоняли дым на улицу через открытые окна и двери. Однако на следующее утро Джоан уже справилась сама, и в дальнейшем это стало ее негласной обязанностью.

Постепенно между ними установились если и не доверительные, то, во всяком случае, уважительные отношения. Джоан явно видела в нем Учителя, обладавшим тайным Знанием. Сагр же сочувствовал ей и ценил внутреннюю сосредоточенность, которую порой замечал в Джоан. Именно это качество давало надежду, что у них может что-нибудь получиться.

Когда ветер сорвал последние листья с деревьев в ущелье, Сагр впервые заговорил с ней о драконах.

***

– Ты знаешь, откуда они появились?

– Драконы?

– Да.

– Я слышала легенду, когда была маленькой. Что драконов придумала и сотворила Тьма, потому что завидовала Свету, создавшему целый мир. И тогда она задумала существо, которое было бы лучше, чем человек, вершина Творения. Поэтому Тьма сотворила драконов и сделал их сильными, мудрыми и вечными. Это правильно?

– Почти. Наверняка ты слышала также, что у Тьмы ничего не получилось.

– Да. Там было что-то про выбор... Но этого я уже не поняла.

– Дракон действительно во многом лучше человека. Он не умирает от старости, он сильнее любого другого существа на земле. Дракон не знает страстей и может мыслить одновременно на множестве уровней сознания, постигая творение в совокупности всех его явлений. Его знание бесконечно, как бесконечно само Творение, он видит мир от его начала и до конца. Но дракон не может выбрать свой путь. В отличие от человека. Мы все, от рождения и до смерти, на протяжении всей своей жизни, постоянно делаем выбор. И этот выбор делает нас такими, какие мы есть. Дракон же не может выбирать. Его путь известен ему от начала и до конца. Поэтому я думаю, что драконов нельзя назвать злыми. Они не могут выбрать добро, они не могут любить, жертвовать, страдать. Они вечны – и неизменны в своей вечности.

– Как же они существуют?..

– Что ты имеешь в виду?

– Если что-то существует вечно – какой смысл в его существовании? Ведь мы начинаем по-настоящему ценить только то, что уже закончилось?

– Стюарт Айр? «Смерть и бессмертие?»

– Да.

– Сколько книг ты прочитала, сидя в башне, Джоан?

– Много. Иногда мне кажется – слишком много.

***

– Что значит «драконы мыслят на множестве...» Как ты это назвал?

– Множество уровней сознания. Это значит, что ты, Джоан, способна сознательно продумывать в своей голове только одну мысль в конкретную единицу времени. Дракон же любую мысль осознает со всех точек, видит ее со всех сторон, во всех ее смыслах, видит одновременно причину и следствие этой мысли. Это выгодно отличает его от человека, потому что именно неумение посмотреть на проблему с разных сторон обычно влечет за собой ошибки.

– Значит, драконы не могут ошибаться?

– Нет. И отчасти поэтому не могут выбирать. Людям приходится делать выбор, потому что они не знают наверняка последствий этого самого выбора. Если бы мы изначально знали, какое из двух решений окажется верным, нам не пришлось бы и выбирать между ними.

– Генри рассказывал мне, что для того, чтобы уметь разговаривать с драконами, нужно долго учиться. У них есть свой язык?

– Не совсем. Драконы вообще не совсем говорят, в прямом смысле этого слова. Когда дракон хочет «поговорить», что случается далеко не часто, он просто связывает свое сознание с твоим. По сути это означает, что его сознание становится настолько же открытым тебе, насколько и твое открыто ему. Но, поскольку сознание дракона многослойно, а человеческое – достаточно примитивно, дракон практически всегда оказывается в выигрышном положении.

– Практически? Но не всегда?

– Не всегда. В несовершенстве человеческой природы скрывается наше главное преимущество.

– Какое?

– Непредсказуемость. Человек всегда может изменить свое решение, поменять линию поведения. Это удивляет дракона, сбивает его с толку. Хуже всего драконы понимают шутки, поэтому человек с хорошим чувством юмора всегда может одержать над драконом верх.

– Так просто? Значит, надо просто пошутить, и все?

– Это совсем не так просто. Разговор с драконом – это огромное напряжение ума. Если ты не можешь мыслить хотя бы на двух-трех уровнях одновременно, он вряд ли вообще будет рассматривать тебя в качестве разумного существа. Следовательно, и шутка должна одновременно иметь несколько смыслов, что не всегда так уж и просто. Кроме того, ты постоянно слышишь все мысли дракона, а вслушиваться одновременно в десятки разных мыслей – задача совсем не легкая. Так что разговор с драконом, если ты хочешь, чтобы он окончился благополучно, требует колоссальной концентрации, внимательности и напряжения ума.

– И этому можно научиться?..

– Можно. Если очень захотеть, то можно научиться практически чему угодно.

– И если я научусь... Я смогу... Я смогу говорить со своим драконом, да?

– Сможешь.

– А я смогу?..

– Что?

– Сказать ему, чтобы он из меня вышел?

– Нет.

– Почему?

– Потому что, если дракон выйдет из тебя, он мгновенно умрет. А ни один дракон не способен умереть.

***

– Ты сказал, что драконы иногда хотят поговорить. С людьми?

– Да.

– А зачем им говорить с нами? Если мы для них такие... примитивные?

– Потому что им любопытно. Человек, в силу все той же непредсказуемости, представляет для дракона огромный интерес. Это единственное создание в мире, которое он не может постичь логически. Человек является для дракона своего рода бесконечной головоломкой. Поэтому, когда дракону становится скучно, он может захотеть поизучать кого-нибудь из смешных маленьких людишек, развлечения ради. Для большинства людей такой разговор оканчивается весьма печально, однако к тем, кто действительно может мало-мальски поддержать беседу, драконы невольно испытывают уважение и потому обычно не трогают их.

– Генри сказал как-то, что такие люди... ну, которые умеют говорить с драконами... что они могут приказывать драконам. Это правда?

– Правда.

– А как? Как можно приказать дракону, если он такой мудрый, и всезнающий, и вообще сильнее тебя?

– Это вопрос силы воли, а не силы мышц. Воля человека – практически единственное, в чем он равен дракону, а иногда и превосходит его. Но чтобы твоя воля была сильнее воли дракона, нужно, опять же, огромное напряжение, скорее даже душевное, чем умственное, а на это тоже способен далеко не каждый.

– Значит, если уметь говорить с драконом и быть сильнее его, то его можно подчинить себе?

– Подчинить себе – нет. Но можно заставить его уважать себя, считать за равного. Это все равно не значит, что дракону можно доверять, но можно более-менее сносно с ним существовать. Собственно, это именно то, чему я должен попробовать тебя научить, вернее, чему ты сама должна попробовать научиться. Ты же хочешь научиться?

– Очень!

– Хорошо. Но для этого нам заранее следует договориться с тобой о правилах, которые нужно будет неукоснительно соблюдать.

– Каких правилах?

– Правило первое – во всем, абсолютно во всем слушаться меня. Если ты с чем-то не согласна, ты можешь мне возразить, можешь постараться объяснить мне свою точку зрения, но главное – не спорить, не обижаться и не злиться. Это очень важно. Ясно?

– Да.

– Правило второе – ты должна быть со мной абсолютно честной. Обо всем, что с тобой происходит, что ты чувствуешь, ты должна обязательно рассказывать мне. Это необходимо, чтобы я мог помочь. Я понимаю, что ты – юная и деликатная девушка, а я – дикий странноватый старик, поэтому предлагаю тебе относиться к этому, как к общению с врачом. Ты больна, я пытаюсь помочь тебе, и для этого мне нужно знать все симптомы. Понятно?

– Да. Наверное. Прямо все-все рассказывать?

– Все, что тебя беспокоит. Поверь мне, это очень, очень важно.

– Хорошо. Какие еще правила?

– По-настоящему важные – эти два. С завтрашнего дня мы начнем с тобой непосредственно заниматься твоей проблемой.

– Учиться говорить с драконом?

– Не сразу. Перед этим тебе нужно подготовиться.

– Как?

– Увидишь. Для начала – выпей вот это.

– Что это?

– Ничего страшного. Леонурус.

– Что?!

– Пустырник. Успокоительный чай. Полезный вообще, а в твоем случае – просто необходимый.

– Ну хорошо... Агхх! Как его вообще можно пить?!

– Осторожно, мелкими глотками.

– Я не буду!

– Джоан.

– Что?

– Помнишь первое правило?

– Второе тоже.

– Что ты имеешь в виду?

– Я честно-честно не хочу его пить.

– Я знаю. Искренне сочувствую тебе. Могу составить компанию, чтобы ты не страдала в одиночку.

– Ладно уж... Можно, я заем сухариком?

– Можно.

***

– Что мы будем сегодня делать?

– Тренировать твою силу воли. Собственно говоря, с силой воли у тебя и так все в порядке, мы просто будем учиться направлять ее в нужное русло. Правда, для этого мне придется тебя немного помучить. Вернее, тебе самой придется себя немного помучить.

– Выпить два стакана пустырника?..

– Нет. Хотя и его тоже, но потом, перед обедом. Ты как переносишь боль?

– Смотря какую...

– Небольшую. Я дам тебе сейчас эту иголку, и тебе нужно будет уколоть себе палец.

– Всего-то?

– Не боишься?

– Нет. Когда я сидела в башне, то решила научиться шить. Но поначалу никто не рассказал мне про наперсток... А зачем мне сейчас колоть себе палец? Чтобы выдавить каплю крови?

– Нет. Тебе нужно научиться контролировать свою реакцию на боль. Потому что это именно то, что в первую очередь заставляет тебя превращаться в дракона. Поскольку дракон кровно заинтересован в том, чтобы ты была жива и здорова, он рефлекторно реагирует на любую опасность. Беда в том, что дракон не способен отличить душевную боль от телесной, да и не только боль. Поскольку самому дракону сильные переживания недоступны, он любое сильное чувство принимает за боль и, следовательно, угрозу. И сразу воплощается в своей истинной форме, чтобы защитить вас обоих.

– То есть ты хочешь сказать, что мне нужно научиться перестать чувствовать?

– Нет. Совсем наоборот. Тебе нужно научиться чувствовать по-настоящему.

– В смысле?

– Тебе нужно научиться осознавать свои чувства. Как только ты сможешь понять, что с тобой происходит, дракон получит возможность правильно воспринимать твои чувства, и, как следствие, не реагировать каждый раз на уровне инстинкта самосохранения.

– И как мне в этом поможет иголка?

– Очень просто. Смотри. Я беру иголку, подношу к своему пальцу и...

– И?

– И ничего. Я уколол себе палец, но при этом никак не отреагировал на это. Это не значит, что я не почувствовал укола. Просто я был готов к нему. Ты должна для начала научиться именно этому. Предвидеть боль и уметь осознавать ее причины и возможные последствия. Понимаешь, о чем я?

– Примерно. Значит, я должна уколоть себе палец, но никак не отреагировать на укол?

– Именно.

– Ну хорошо. Я беру иголку, подношу ее к своему пальцу и... Ай!

– Да ты прямо всадила ее в себя.

– Ну, если я буду колоть тихонько, я в любом случае ничего не почувствую, и безо всякой тренировки. Ай. Ай-яй-яй.

– Подожди, я перевяжу его.

– Пустяки. Я учусь не замечать боль. Дай я еще раз попробую.

– Попробуй. Но все-таки не протыкая палец насквозь.

– Хорошо. Я беру иголку и... Ай! Сагр, я не могу не чувствовать укол. Иголка колется, как бы я не пыталась думать иначе.

– А ты не пытайся думать иначе. Ты просто старайся думать, что в этом нет ничего страшного.

– Я и так знаю, что в этом нет ничего страшного.

– Тогда в чем проблема? Продолжай. Только без лишнего... энтузиазма.

***

– Сегодня опять будем пальцы колоть?

– Нет. А то ты останешься без пальцев.

– А что тогда?

– Сегодня будем читать. Начнешь вот с этой книги.

– А что это?

– Учебник по драконьему языку.

– Ты же сказал, что у них нет языка.

– Нет. А учебник есть. Открывай.

– Ого! Это что за белиберда?

– Это не белиберда. Это зашифрованный текст. И к концу дня ты должна научиться легко и быстро его читать.

– А как?

– А как – это ты должна сама догадаться. В этом, собственно, вся задача и состоит.

***

– Сагр, это нечестно!

– Что нечестно?

– Здесь каждая следующая страница зашифрована по-другому!

– Конечно. А ты думаешь, дракон все время думает одинаково?

***

– Сагр, а когда Генри снова приедет?

– Когда-нибудь.

– А почему он не может приехать сейчас?

– Вероятнее всего, потому что он занят?

– Чем?

– Понятия не имею. Чем обычно занимаются молодые лорды?

– Насколько я знаю, ничем.

– Значит, он занят ничем.

– Значит, он может приехать?

– Джоан, есть разница между «занят ничем» и «ничем не занят».

– Какая?

– Большая. Я бы даже сказал, онтологическая.

***

– Как можно думать сразу о нескольких вещах одновременно? Я пыталась, но у меня вообще не получается. Я могу очень быстро думать подряд разные мысли, но одновременно – нет.

– Потому что о нескольких вещах одновременно думать и не получится. Можно только думать об одной и той же вещи с разных точек зрения.

– В смысле?

– Ну, например, перед нами стоит кувшин с водой. Когда ты видишь его, или думаешь о том, чтобы взять его со стола, ты воспринимаешь кувшин в его истинном виде, существующем действительно, здесь и сейчас. Понимаешь, о чем я?

– Примерно.

– У всего в нашем мире есть три сущности. Есть действительная сущность, то есть то, что существует прямо сейчас. Есть сущность изначальная, то есть причина, начальная точка существования, идея о вещи, или действии, или любом другом явлении действительного или недействительного мира. И есть сущность будущая, то есть то, какой будет конечная точка существования данного предмета и каковы будут последствия его существования. Все эти сущности связаны между собой – например, сущность изначальная в момент своего возникновения была действительной, а сущность будущая является изначальной сущностью для того, что стало последствием этой сущности. Понятно?

– Теперь нет.

– Хорошо. Возьмем все тот же кувшин. Сейчас он стоит целый на нашем столе. У него есть изначальная сущность, тот момент, когда он был задуман и создан из глины. И у него есть будущая сущность, например, тот момент, когда он будет разбит. Это если рассматривать его как просто кувшин. Если же думать о нем, как именно о кувшине с водой, то у него есть изначальная сущность, когда в него налили воду, и сущность будущая, когда ты выльешь воду из кувшина в кружку. Для кружки с водой при этом момент наливания воды будет изначальной сущностью, а для самого наливания воды – сущностью действительной. Теперь понятно?

– Почти. А как все эти сущности помогают думать одновременно?

– Очень легко. Обычно, когда ты думаешь о кувшине, ты воспринимаешь его лишь в его действительной сущности. А надо научиться одновременно принимать во внимание его изначальную сущность и сущность будущую, т.е. воспринимать не отдельный момент бытия кувшина, а все его бытие целиком. Чему ты улыбаешься?

– Бытию кувшина. Он сильно вырос в моих глазах.

– Хорошо. Это вообще крайне полезное упражнение, и не только для того, чтобы говорить с драконами. Заставляет на многие вещи посмотреть по-другому.

– Я уже поняла.

***

– Ты давно знаешь Генри?

– Давно.

– Как давно?

– Очень давно.

– Сагр! Он же учился у тебя, правильно?

– Учился.

– И сколько ему тогда было, когда он начал?

– Примерно столько же, сколько и тебе. Джоан, не беги, сломя голову, я за тобой не успеваю.

– И чему ты его учил?

– Тому же, чему и тебя. Только в его случае драконов приходилось искать на стороне.

– И он стал Мастером драконов?

– Нет. Он не доучился.

– Почему?

– Началась война, а это более подходящее занятие для юноши из знатного рода.

– Значит, Генри был на войне? Как настоящий рыцарь?

– Был. Только как оруженосец. Его посвятили уже после. Как нового лорда Теннесси.

– Его отец погиб на войне?

– Да.

– И после этого Генри стал рыцарем, и участвовал в турнирах. Он сам мне рассказал. А почему он больше в них не участвует?

– А он не рассказывал?

– Нет.

– Значит, и мне не стоит.

– Но, Сагр!..

– Идем, Джоан. Солнце уже садится.

***

– Ты сказал, что у всего есть три сущности. Как же тогда драконы могут думать одновременно на десяти, или двадцати, или скольки там уровнях?

– Каждая сущность инвариантна.

– Ин... что?

– Инвариантна. Сущность, даже действительная, всегда переменчива. Вернее, на нее можно смотреть с разных точек зрения. Бытие одного и того же предмета может быть, в зависимости от того, кто его воспринимает, положительным или отрицательным, а это уже дает не три, а шесть сущностей. Кроме того, начало и конец бытия могут быть разными, и иметь разные причины и следствия.

– Но тогда это получается бесконечное количество вариантов!

– Конечно.

– И дракон видит их все?

– Не могу ручаться, что все, но очень много, значительно больше, чем способен видеть человек.

– А сколько способен видеть человек?

– Обычно люди видят одну. Но способны без больших усилий воспринимать до трех, примерно. После определенной тренировки можно научиться видеть четыре, пять, даже шесть. Зависит еще и от того, какое бытие и в каком контексте мы рассматриваем.

– Хотела бы я научиться видеть их все...

– Научись видеть хотя бы три, для начала. Это уже будет очень неплохо.

***

– А какая начальная сущность у неба?

– Никакой.

– Ты же сказал, что у всего есть три сущности!

– Не совсем. Есть несколько исключений. Небо – одно из них. У него только одна сущность – действительная.

– А у чего еще только одна сущность?

– У любви.

– Как это? Всякая любовь с чего-то начинается, и она всегда рано или поздно закончится.

– Ты путаешь понятия. Начаться и закончиться может привязанность, влюбленность, страсть. А у настоящей любви нет начала и конца. Она или есть, или ее нет.

– Ясно... А еще есть что-то, что просто есть?

– Есть. Свет и Тьма. Они тоже просто существуют. А еще есть одна вещь, у которой вообще нет сущности.

– Какая?

– Смерть.

***

– Холодает.

– Да что ты говоришь. А я-то думал, что это лужи стали к утру замерзать.

– А что мы будем делать, когда ударят морозы?

– Одеваться потеплее. И печку топить.

– Мы и так ее топим.

– Значит, будем больше топить.

– А если дрова закончатся?

– Заготовим новых.

– Сагр, а сколько лет ты тут живешь?

– Много. С тех пор, как умер старый мастер.

– И ты нигде больше не был?

– Гостил в Тенгейле несколько раз.

– И тебе не скучно так жить?

– Скука, Джоан, удел тех, кто не умеет думать.

***

– Сагр, а как драконы думают про то, у чего есть только одна сущность, или вообще ее нет?

– Никак. Они очень стараются об этих вещах не думать. Потому что здесь они теряют возможность играть значениями, соприкасаются с самой сокровенной истиной мира, а этого драконы очень не любят делать. Лучше не говорить с ними о таких вещах.

– То есть с драконом нельзя говорить о смерти?

– Нет.

– А как они думают о небе? Они же летают по небу, они должны как-то о нем думать.

– Они не думают о нем. Они думают о восходящих и нисходящих потоках воздуха, направлении ветра, отражении и преломлении солнечного света – словом, о чисто практических вещах. В общем-то, о небе им думать совершенно необязательно. Вот ты часто думаешь о земле, по которой ходишь? Не о том, ровная она или нет, сухая или мокрая, а просто о земле как таковой?

– Нет.

– А зря.

***

– Сагр, а когда я начну учиться говорить со своим драконом?

– А тебе так не терпится?

– Конечно!

– Во-первых, не раньше, чем ты научишься не вертеться на месте, когда я тебе что-нибудь объясняю, и не кусать губы, когда нервничаешь. Вот так, молодец. А во-вторых, я хочу дождаться Генри.

– Почему?

– Потому что это будет очень сложно, и к тому же очень опасно.

– Ох. Спасибо. Я прямо-таки почувствовала прилив уверенности.

– Боишься?

– Теперь да.

– Хорошо. Тебе это полезно.

***

– Если снег так и продолжит идти, нас завалит по самую крышу.

– Вполне возможно.

– И что же мы тогда будем делать?

– Будем зимовать.

– И сколько нам придется зимовать?

– Пока снег не растает.

– И скоро это случится?

– Не знаю. Но когда-нибудь это случится обязательно. Я живу здесь очень давно, Джоан, но еще ни разу зима не продолжалась весь год.

***

– Сагр?

– Да?

– А ведь Генри не сможет прийти к нам, пока снег не растает? Он не пройдет по перевалу.

– Не пройдет.

– Значит, он еще очень не скоро придет.

– Скорее всего. А ты скучаешь по нему?

– Нет.

– Джоан! Как насчет второго правила?

– Да.

– Что да?

– Да, я скучаю.