Текст книги "Нос королевы"

Автор книги: Дик Кинг-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дик Кинг-Смит
НОС КОРОЛЕВЫ

Сказочная повесть

Перевод с английского

Маргариты Арсеньевой

Художник

Вадим Челак

Dick King-Smith
THE QUEEN'S NOSE

ГЛАВА 1
Дядя Джинджер

Хармони и Рэкс Раф Монти сидели рядышком в старом курятнике в глубине сада.

Уже много лет там не держали кур – мистер и миссис Паркер не любили животных, – но от птиц ещё сохранился едва уловимый кисловатый запах. Осталось немного прелой соломы в ящиках для высиживания цыплят, на насестах налип старый засохший помёт.

Курятник был маленьким и тёмным, с одним окошечком из проволочной сетки и с деревянной ставенкой, которую можно было опустить, если ветром задувало дождь. Дверка была слишком низкой, взрослому пройти в неё было трудновато; и, кроме как на насесте, не на чем было сидеть, разве что на перевёрнутом ящике из-под чая.

Для Хармони всё это не имело значения, курятник стал её убежищем. Она приходила сюда посидеть в одиночестве. Ей нравилось быть одной. Правда, не совсем одной. Компанию ей всегда составлял Рэкс Раф Монти.

Хармони Паркер исполнилось десять лет. У неё были большие карие глаза и такой вид, будто она и курице «Кыш!» не скажет. В определённом смысле это действительно так, потому что Хармони мечтала иметь хоть какое-нибудь животное, пусть бы и курицу.

– Мне так хочется, – сказала она Рэксу Рафу Монти, – чтобы у меня появилось ещё какое-нибудь животное, настоящее, понимаешь?

Рэкс Раф Монти был собакой пятидесяти девяти лет. У него остался только один глаз, другой выпал. С ним играла ещё бабушка Хармони, в те времена он был весь мохнатый, тёмно-шоколадного цвета. Теперь же стал облезлым и белесоватым. Похоже, он был из породы терьеров, скорее всего, эрдельтерьеров. Три лапы у него были ещё довольно крепкие, но четвёртая, правая передняя, стала совсем мягкой, тряпичной, длиннее других и больше всего облезла. Именно за эту лапу Хармони всегда его таскала.

– Почему они такие злые? – спросила она и подняла Рэкса Рафа Монти.

Он неуклюже стоял на ящике, завалившись на мягкую лапу, обращённый к Хармони своим «слепым» глазом. Она повернула его другой стороной.

– Скажи, – продолжила Хармони, со всею серьёзностью заглядывая ему в единственный глаз, – почему они такие глупые? Можно подумать, мне нужен слон. Или полдюжины шимпанзе. Или табун диких лошадей. Конечно, я бы от них не отказалась, но я согласна и на пару мышек или на хомячка. Но они не позволяют, и ты знаешь почему, да?

Подождав секунд десять, как это бывает, когда говорят по телефону, она сказала:

– Вот именно, ты абсолютно прав, Рэкс Раф Монти. Мама считает животных грязными и заразными.

Опять пауза.

– Кто? А, папа. Ну, его это просто не интересует. Не любит животных – и всё. Я даже не уверена, любит ли он людей.

Пауза.

– Ты прав. Её он, конечно, любит, о Сиси-дурочке [1]1
  От англ. sissie – сестричка. Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]я и забыла.

Сиси-дурочке Мелоди, старшей сестре Хармони, исполнилось четырнадцать лет, и, как считала Хармони, она была отцовской любимицей. Мелоди уделяла чересчур много внимания своей причёске и одежде. Рэкса Рафа Монти она презрительно называла «этот чумазый зверь», а его хозяйку – Харм [2]2
  От англ. harm – зловредина.


[Закрыть].

– Итак, что же мне делать?.. Говоришь, продолжай мечтать? Если сильно желать, то сбудется, говоришь? О Рэкс Раф Монти, если бы так! – Хармони подняла его за тряпичную лапу и открыла дверку курятника.

Она медленно шла по саду, легонько раскачивая Рэкса Рафа Монти из стороны в сторону. Высокая трава была мокрой после дождя. Приятно идти босиком, как будто шлёпать по воде. Вдруг Хармони нырнула за яблоню и легла ничком, зажав одной рукой чёрную облезлую пасть своей старой собаке, потому что на веранду вышла сестра и крикнула, как обычно, командирским голосом:

– Харм! Где ты? Мама зовёт!

Хармони пригнулась ещё ниже.

– Ни звука, Рэкс Раф Монти, – прошептала она. – Жди, пока не увидишь белки её глаз.

Она слышала, как её позвали ещё раз, а потом донёсся другой голос, матери:

– Спустись и приведи её, Мелоди, дорогая. Я уверена, она где-нибудь в саду.

– Ну, мамочка, трава мокрая, а я в новых туфлях.

– Побыстрее, дорогая!

– О мама!

Высоко поднимая ноги, Мелоди неохотно вошла в мокрые джунгли сада. А в его глубине затаилась тигрица, оскалившись и предвкушая добычу.

– Харм! – опять крикнула Мелоди. – Где ты? Иди же, зверёныш!

Вот тут-то тигрица и бросилась на неё.

Два совершенно разных вопля донеслись до сидевших в комнате за французскими окнами.

Сначала ужасный, хриплый, булькающий, надрывный рёв, не сказать чтобы очень низкий, но леденящий душу своей свирепостью. И сразу же оглушительный визг.

– О, это не для моих нервов! – воскликнула миссис Паркер, неохотно высвобождаясь из кресла. – Что же это такое!

Её муж соединил кончики пальцев обеих рук и внимательно смотрел на них поверх очков.

– Боюсь, – язвительно сказал он, – что ты послала бедную Мелоди в засаду. Столь яркое подражание звериному рёву может устроить только твоя младшая дочь. – (Мистер Паркер всегда так называл Хармони.) Он посмотрел поверх соединённых кончиков пальцев на человека, сидящего напротив. – Вероятно, ты, Джинджер, с твоим знанием мира животных, можешь определить, кто издаёт такой звук?

– Бенгальский тигр, – не колеблясь ответил тот. – Всего месяц назад слышал его под Бад-Бадом, как раз перед отъездом. Не подозревал, что они водятся в Уимблдоне.

В этот момент из сада выскочили две девочки. Человек, которого звали Джинджером, увидел, что одна была светловолосая, с большими карими глазами и выражением ангельской невинности на лице. Другая, покрупнее и потемнее, очевидно, только что здорово шлёпнулась – её летнее платье в оборочках было мокрым, измятым и в травяных пятнах.

– Мелоди, дорогая! – всплеснула руками миссис Паркер. – Что случилось?

Жертву засады раздирало между желанием от злости расплакаться и кинуться на младшую сестру. Отказавшись от первого как от слишком детского и от второго как от слишком опасного (потому что Хармони дралась беспощадно, без всяких правил), она, так ничего и не объяснив, убежала, а её мать, обеспокоенная, поспешила за ней.

– Хармони, – сказал мистер Паркер устало, – это мой брат и, следовательно, твой дядя. Приехал в отпуск из Индии. Кажется, он тебя никогда ещё не видел. В данный момент я бы добавил – к его счастью. Теперь, если позволите… – Он поднялся и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

– Я Хармони, – робко произнесла Хармони и протянула довольно грязную ладошку.

Мужчина поднялся и пожал её своей большой рукой.

– Моё имя Генри, но все зовут меня Джинджер [3]3
  От англ. ginger – рыжий.


[Закрыть].

Они с интересом смотрели друг на друга.

Один видел перед собой маленькую девочку, босоногую, в старых джинсах, откромсанных по колено, и выцветшей футболке, которая призывала его: «Береги китов». Её ноги нельзя было назвать чистыми, и от неё слегка пахло курами.

А девочка, без сомнения, увидела симпатичное животное.

Давно уже Хармони пришла к выводу, что, за немногим исключением, животные приятнее, чем люди. Поэтому людей, которых знала или встречала, она в своём воображении легко (в результате долгой практики) представляла как млекопитающих, птиц, рыб и даже насекомых (её учительница была, например, Жуком-богомолом).

Хармони хорошо рисовала и воплощала свои фантазии в портретах, на которых голова того или иного человека венчала туловище избранного ею животного. В своей спальне она прятала большой альбом, на первой странице которого красовалась Зобастая Голубка, держащая на своей пышной гордой шейке хорошенькую головку её матери с довольно беспечным выражением лица. На следующем листе был изображён отец Хармони, Морской Лев: лысая голова, большое гладкое, с усами лицо, выпуклые глаза.

Напротив – Мелоди с голубыми, чуть раскосыми глазами, любующаяся своим отражением в высоком зеркале: волосок к волоску, блестящая шерсть Сиамской Кошечки, длинный хвост элегантно обвивает чистенькие лапки.

Теперь, глядя на дядю Джинджера, Хармони сразу же признала в нём медведя: грузный, мохнатый (в костюме из твида), длиннорукий, с большими ладонями. И не просто медведя. Хотя борода и усы ещё хорошо сохраняли цвет, из-за которого он получил своё прозвище, в густой шевелюре уже была заметна ранняя седина. Серебристый Гризли!

Они заговорили разом.

– Вы с папой мало похожи, – сказала Хармони.

– Вы с сестрой мало похожи, – сказал Серебристый Гризли, и они рассмеялись, сразу почувствовав симпатию друг к другу.

– Хочешь посмотреть сад? – спросила Хармони. – Я покажу тебе моё логово.

– Логово тигра?

– О, ты догадался, кого я изображала? Конечно, ты ведь долго жил в Индии. Хотя, я думаю, их там уже немного осталось.

– Немного, – кивнул Серебристый Гризли.

– Ты видел когда-нибудь тигра? В джунглях видел?

– Да, доводилось. Кстати, а ты здорово подражаешь. Откуда ты знаешь, как рычит разъярённый тигр?

– Из фильмов по телику. Ещё я слышала их в зоопарке. Не злых, а голодных. И, думаю, тоскующих по родине.

– Ты не любишь зоопарков?

– Ну, как сказать… Я знаю, что они нужны. Но я также знаю, что животные не могут быть счастливы в неволе.

Они пришли к курятнику. Серебристый Гризли еле протиснулся в дверь, согнувшись пополам. Ему вежливо был предложен ящик из-под чая, на который он и сел, пригнув голову под низким потолком и свесив длинные руки. Он посмотрел на Хармони, балансирующую на насесте.

– Ты очень любишь животных? – спросил Серебристый Гризли.

– Да. Я люблю животных больше, чем… – Хармони запнулась.

– Больше чего?

– Больше всего остального.

– А кто у тебя есть?

– Ты имеешь в виду животных?

– Да.

Последовала пауза. Затем Хармони со вздохом ответила:

– Никого.

Дядя Джинджер резко поднял голову и стукнулся о крышу курятника.

– Ни собаки? – удивился он. – Ни кошки? Ни кроликов, морских свинок, мышей, попугайчиков? Никого?!

Хармони покачала головой. Она водила большим пальцем голой ступни по полу, рисуя буквы в пыли старых опилок. Дядя Джинджер, сидевший напротив, прочёл слово в перевёрнутом виде:

ГРЯЗЬ

– Вот что говорят мама и папа о животных, – сказала Хармони уныло. – Чтобы у меня появилось животное, хоть какое-нибудь животное, должно произойти чудо. Ты веришь в чудеса, дядя Джинджер?

– Верю.

– В Индии много чудес, да? Ходят по канату и заклинают змей, лежат на кроватях с гвоздями, и всё такое?

– Да.

– А ты сам умеешь что-нибудь?

– Немного, – уклончиво ответил дядя Джинджер.

– Ух! – встрепенулась Хармони. – Вот бы увидеть, пока ты здесь! Кстати, сколько ты у нас пробудешь?

– Пару недель.

Они посмотрели друг на друга, и дядя Джинджер сказал, улыбаясь в бороду:

– Нет, я не собираюсь сразу идти к твоим родителям и заявлять: «Хармони нужен щенок, или кролик, или ещё кто». Это ваше семейное дело. Но я постараюсь помочь.

– О, хоть бы получилось!

Они выбрались из курятника, и дядя Джинджер со вздохом облегчения распрямился. Он посмотрел вверх, на голубое небо, потом вниз, в карие глаза, которые следили за ним.

– У тебя много желаний, Хармони? – спросил он.

– Да, – ответила Хармони, слегка потягивая Рэкса Рафа Монти за потрёпанные уши.

Из дома послышались голоса.

– Джинджер! – рявкнул Морской Лев. – Чай готов!

– Хармони! – проворковала Голубка. – Иди и приведи себя в порядок.

Сиамская Кошка всё ещё дулась и голоса не подавала.

– Мечты сбываются, так ведь? – с надеждой в голосе тихо спросила Хармони. – Ну хоть иногда?

Серебристый Гризли положил большую лапу ей на плечо и, кивнув, так же тихо ответил:

– Иногда сбываются…

ГЛАВА 2
Охота за сокровищем

Первые две недели летних каникул промелькнули незаметно. Как-то утром Хармони проснулась с ощущением, что в этот день должно произойти что-то неприятное. Ну да! Дядя Джинджер уезжает – сначала в Девоншир повидаться с друзьями, а потом опять в Индию.

Было чудесное солнечное утро. Обычно Хармони поспешила бы выскочить из дома, пока Морской Лев и Зобастая Голубка ещё похрапывали на разные лады и Сиамская Кошка нежилась в своей постельке. Но сегодня Хармони не торопилась вставать. Она вспоминала обо всём, что произошло за эти две недели. Как много было развлечений! Дядя Джинджер водил их в различные места, иногда всю семью, но чаще только девочек. Однажды он и она пошли в Музей естествознания вдвоём, потому что Сиси-дурочка заявила, что у неё болит голова. Хармони всю дорогу ждала, что разговор опять зайдёт о чудесах. «Я постараюсь помочь», – ведь так сказал ей Гризли. Но больше он об этом не упоминал, и ничего такого не произошло. А теперь уезжает.

– И вот ещё что, – сказала Хармони Рэксу Рафу Монти, который лежал рядышком. – Он купил подарки всем, кроме меня. Цветы и шоколад маме, сигары папе, платье Сиси-дурочке… В чём дело? Завидую? Ты говоришь, я завидую? Да что ты, Рэкс Раф Монти, конечно нет!

Но Хармони завидовала.

Потом она вдруг подумала не о том, что не получила подарка, а о том, что пока ещёне получила его!

Она решила воздать должное Рэксу Рафу Монти.

– Конечно, конечно, ты, как всегда, абсолютно прав. Он приберёг мой подарок напоследок и вручит его перед самым отъездом. Потому что это что-то совсем особенное! Ну конечно!

Хармони вдруг почувствовала себя по-дурацки счастливой. Она лежала в кровати, строя гримасы своему одноглазому зрителю. Сначала состроила Завистливуюгримасу (оттянув уголки рта книзу, стиснув зубы, раздув ноздри, сведя брови). Потом она постепенно меняла её через До Меня Дошло!гримасу (поднятые брови, глаза и рот медленно открываются) на Глуповато-Счастливую,расплывшись в улыбке.

Конечно! Это что-то особенное! Но что? Нет, не домашнее животное – дядя Джинджер сказал, что не будет вмешиваться. Но это может быть книжка о животных. Или игрушечные животные для фермы, которую она устроила на полу у себя в спальной. Ферма весьма разношёрстная: зебра и олень с коровами, гиппопотам с поросятами, страус среди кур, а на блестящей стеклянной поверхности пруда для уток – навсегда широко разинувший пасть крокодил.

Или, возможно, – тут она отвлеклась от птиц и животных – это футбольный мяч; он знает, ей очень хочется такой мяч. Это не могут быть сногсшибательные футбольные гетры в красно-жёлтую полоску, о которых она всегда мечтала; о них она ему не говорила.

А вдруг… а вдруг это будет велосипед, новый велик?!

«Не будь такой глупой, Хармони», – сказала она себе, надела Не Будь Такой Глупой, Хармонигримасу (словно почувствовала очень неприятный запах) и соскочила с кровати.

Физиономия Рэкса Рафа Монти, как всегда, ничего не выражала.

После завтрака мистер Паркер, по обыкновению, уехал в свой офис, в город. Глядя на прощающихся братьев, Хармони снова подумала о том, как они непохожи – Морской Лев и Серебристый Гризли. Одного она опять увидит вечером, другого… неизвестно когда. Возможно, что и никогда. Она вдруг почувствовала, как у неё сжалось сердце.

– Я хочу,чтобы дядя Джинджер не уезжал, – тихо сказала она Рэксу Рафу Монти, лежащему кверху лапами у неё на коленях, – я хочу,я хочу,я хочу.

Должно быть, губы у неё шевелились, потому что Гризли усмехнулся и сказал:

– Опять желания, Хармони?

Хармони почувствовала, что краснеет, и была рада, что Голубка упорхнула чистить свои пёрышки, а Сиамка выскользнула, чтобы поглядеться в ближайшее зеркало.

Джинджер, увидев её румянец, сменил тему:

– О, кстати, я приготовил для тебя небольшой подарок! Не бог весть что, но может помочь. Схожу наверх, возьму. Так или иначе, я должен собрать вещи и отправляться, мне предстоит довольно долгий путь.

И он вышел своей медвежьей, вразвалку, походкой.

Хармони замерла, скрестив пальцы на обеих руках. Кто не любит получать подарки! Но она всё больше и больше чувствовала, что этот подарок будет каким-то особенным. «Небольшой», – сказал он, значит, не велосипед. Может быть, часы – электронные, на толстом кожаном ремне, а не пустячное маленькое украшеньице, как у Сиси-дурочки. Или, может, это такая ручка, которая пишет шестью разными цветами.

Дядя Джинджер спустился вниз. В каждой руке он нёс по чемодану, которые погрузил в ожидавшее его такси. Затем позвал:

– Хармони!

Хармони выбежала на улицу, раскачивая за мягкую лапу Рэкса Рафа Монти.

– Да, дядя Джинджер?

– Вот, это для тебя. Ну, теперь пойду разыщу твою маму и Мелоди, чтобы попрощаться, и поеду.

Хармони посмотрела на тонкий невзрачный конвертик. «Деньги», – подумала она, и волна разочарования нахлынула на неё. Хармони не была корыстной, и ей не пришло в голову, что в маленьком конверте может оказаться крупная банкнота. Она просто чувствовала, что деньги – это безличный подарок, а ей хотелось какую-нибудь вещь, любую, пусть самую простую (забудем о часах и велосипедах, бог с ними), лишь бы эта вещь напоминала ей о большом человеке, который в эту минуту выходил из дома с мамой и сестрой. А тут деньги!

– Большое спасибо, – сказала она, стараясь скрыть разочарование.

– Что ты получила, Харм? – спросила Мелоди и покрутилась перед сестрой, чтобы продемонстрировать своё новое платье.

– Открой конверт, Хармони, дорогая, – проворковала мать. – Как же ты благодаришь дядю Джинджера и не знаешь за что?

– О, это не важно, – быстро сказал дядя Джинджер и подмигнул Хармони так, чтобы другие не видели. – А вот я должен вас благодарить за приём, за заботу. Вы были так добры, и мне очень понравилось у вас. – Он сгрёб Голубку и Сиамку в свои медвежьи объятия.

Потом повернулся к Хармони, но девочка только протянула ему ладошку. Серебристый Гризли нежно взял её в свою большую лапу. Он смотрел с высоты своего роста в карие глаза, которые сейчас казались ещё больше, чем обычно, на бледное личико, застывшее в напряжённой улыбке.

– До свидания, Хармони, – сказал он. – И помни, в маленьких конвертиках бывает немало хорошего.

Серебристый Гризли забрался в машину и поехал, помахивая им рукой, пока не скрылся за поворотом.

– Что он этим хотел сказать? – недоуменно спросила миссис Паркер.

– Думаю, – хихикнув, промурлыкала Мелоди, – он имел в виду, что твоя младшая дочь коротышка, чтобы не сказать карлик.

Обычно такое высказывание вызвало бы немедленное нападение или по меньшей мере Хармони Терпеть не Может Свою Сестругримасу – устрашающе злые глаза и высунутый почти до подбородка язык; но Хармони, к удивлению Мелоди, казалось, не слышала её. Она медленно вернулась в дом.

– Обиделась глупышка, – промяукала Мелоди.

Миссис Паркер нахохлилась:

– Просто не понимаю её. Ты заметила, Хармони даже не поцеловала дядю на прощание. Кажется, она не слишком расположена к людям.

Запершись в туалете, Хармони открыла конверт. Внутри оказался только клочок бумаги. На нём было написано заглавными буквами:

ЭТО ВЫРАЩИВАЮТ В ИНДИИ

Хармони соскочила с сиденья.

– Как же я сразу не догадалась, Рэкс Раф Монти! – воскликнула она жарким шёпотом. – Конечно, не мог он мне дать какие-то скучные деньги! Это первый ключ для поиска сокровищ!.. Что ты говоришь? Подождать, пока мы останемся одни? Ты, как всегда, абсолютно прав.

Она открыла дверь и пошла искать Голубку.

– Ты куда-нибудь собираешься сегодня утром, мамочка?

– Да, дорогая. Мы с Мелоди отправляемся за покупками через полчаса. Почему бы тебе не пойти с нами?

– Нет, спасибо, к тому же у меня нет денег.

– О, значит, в конверте даже денег не было? – ехидно поинтересовалась Мелоди. – Тогда что же в нём?

– Не суй нос не в своё дело! – огрызнулась Хармони.

– Хармони! Что это? Нельзя так разговаривать с сестрой, – укоризненно покачала головой миссис Паркер.

Хармони побежала наверх и, когда её никто уже не мог видеть, состроила Моя Мать Сведёт Меня с Умагримасу, прижав большие пальцы к ушам и растопырив остальные, скривив при этом и обслюнявив нижнюю губу, – совсем как дурочка.

Она с нетерпением ждала, когда мама с сестрой отправятся в магазин, и, как только услышала, что машина отъехала, сразу же бросилась в гостиную, к книжному шкафу, в котором стояла энциклопедия.

– Ну, Рэкс Раф Монти, вот «И – М»…

Где же Индия? А, вот! «…климат преимущественно тропический, муссонный; с/х экономика (гл. обр. рис, хлопок, древесина, чай)…» Теперь давай будем последовательными. Вспомни, что всегда твердит Богомол: «Хармони Паркер, ты всё делаешь тяп-ляп, ты должна учиться быть более последовательной». Итак, сначала рис.

На кухне рис хранился в большой банке с завинчивающейся крышкой. Хармони открыла её и не увидела ничего, кроме риса. Она высыпала всё содержимое на бумагу в надежде обнаружить что-нибудь, но тщетно. Был ещё в кладовке неоткрытый пакет риса.

Хармони внимательно осмотрела и его, но ничего интересного не заметила.

– Теперь хлопок.

Она тщательно просмотрела все ящики маминого швейного стола. Там было полно катушек с разноцветными хлопковыми нитками, но – никакой разгадки. Что ещё делают из хлопка? Наверное, простыни. Она перебрала всё постельное бельё – ничего.

– О’кей, теперь древесина!

Положим, в доме полно вещей, сделанных из дерева, но скорее тут речь идёт о растущих деревьях. Она выбежала в сад, посадила Рэкса Рафа Монти в траву и вскарабкалась по очереди на все три старые узловатые яблони. Но опять никакого толку.

– Тогда это должен быть чай.

В доме было несколько коробок с чаем. Две жестянки в кухне – одна с индийским, другая с китайским («хотя было бы нечестно, если бы он положил подсказку в неё»). Имелась ещё красивая рифлёная чайница в серебряном чайном сервизе, которым мама пользовалась в особенных случаях, а также оцинкованная внутри коробка, в виде миниатюрного матросского сундучка, сделанная из светлого полированного дерева и окантованная медью. Везде было полно чая, но никакой информации.

Машинально Хармони направилась туда, где ей лучше всего думалось, – в курятник. Она села на ящик, приложила ладонь ко лбу, плотно закрыла глаза – ну просто олицетворение мучительного раздумья. Это была Сосредоточенно Думаюгримаса, которую Хармони всегда использовала на уроках, когда не знала ответа.

Рэкс Раф Монти повис в другой её руке, и Хармони, погружённая в свои мысли, рассеянно покачивала его туда-сюда, отчего пёс слегка ударялся – пум, пум, пум – о ящик из-под чая, на котором она сидела. «Пум-ти, пум-ти, пум-ти! – звучало у неё в голове. – Пум-ти, пум-ти, пум– тии! [4]4
  От англ. tea – чай.


[Закрыть]»

Конечно! Она быстро спрыгнула с ящика и перевернула его. На самом дне нашёлся ещё клочок бумаги. На нём было написано:

СВОЙ КРЕСТ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ЧУШЬ.

КАКОЕ СЛОВО К НИМ ПОДХОДИТ?

ИЩИ ТАМ.

– Нести свой крест, – медленно произнесла Хармони, – нести ответственность, нести чушь… Что ещё? Ну конечно! Яйца!

Опустившись на колени, она принялась лихорадочно рыться в пыльной старой соломе, которая была в четырёх ящиках для высиживания яиц. В первых трёх – ничего. В четвёртом ящике она что-то нащупала. Конверт! И на нём написано:

ХАРМОНИ ПАРКЕР.

ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО!

Внутри прощупывалось нечто маленькое и твёрдое. Она надорвала конверт. В нём оказалось что-то, завёрнутое в бумажку. Хармони торопливо её развернула, и на пыльный пол курятника упала одна-единственная монетка в пятьдесят пенсов.