Текст книги "Где-то рядом. Всегда (СИ)"

Автор книги: Dietrich Vogel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Vogel Dietrich

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Vogel Dietrich

Где-то рядом. Всегда

Dietrich Vogel

Где-то рядом. Всегда.

Схематичная повесть

Глава 1

Вал резко обернулся – нет, все тихо, показалось. Уже полтора часа он пробирался через залитую тусклым лунным светом чащу. Тропа давно оставила его, под ногами хлюпало, с корявых голых ветвей то и дело срывались крупные капли, и вдобавок откуда-то справа потянулись тяжелые пряди волглого густого тумана. Сзади опять хрустнуло. От неожиданности Вал вздрогнул, быстро глянул через плечо, и ему показалось, что там, далеко позади, во влажной, капающей темноте что-то движется. Вал сбился с шага, остановился и, прижавшись спиной к мокрому замшелому стволу, стал, напрягая глаза, вглядываться в черноту ночи. Сердце бешено колотилось в груди, животный ужас вскипал темной волной, грозя затопить сознание... Только не паниковать... Без паники! Это лось или еще какой-нибудь зверь, нет ему никакого дела до него, Вала, нету и быть не может. Тишина. Ни движения, только где-то высоко по верхушкам сосен просвистел порыв холодного ветра. Померещилось? А Бог его знает, главное идти, идти не останавливаясь. Ужас медленно отпустил, сразу стало холодно. Вал заставил себя повернуться спиной к жуткой неизвестности; так, левой, теперь правой... пошел, пошел...

Лес внезапно кончился. Перед Валом отлого опускался склон большого холма, заросший спутанной, мокрой после недавнего дождя травой, она казалась совсем седой в ярком свете почти полной, взобравшейся уже довольно высоко луны. "Около полуночи..." – подумалось Валу; его часы, безотказно служившие ему уже пару лет, остановились, едва он вошел в этот чертов лес, и время он определял на глаз. Далеко внизу, у самого подножия холма темнела вроде бы деревенька: невысокие плетни, черные срубы – ни огонька. Вал надеялся, что туда ему и надо. Еще раз непроизвольно оглянулся через плечо и споро зашагал напрямки путаясь ногами в высокой траве. Полчаса спустя он уже шел по единственной улице как-будто вымершей деревни. Так, последний дом слева, с резным флюгером на крыше. Уже взявшись за шаткую калитку, Вал вдруг замешкался – все сомнения последних дней нахлынули на него с новой силой. Он повернулся, посмотрел вдоль улицы на деревню, на белесый склон холма, на темнеющую вдалеке наверху стену векового леса. Там, в густой тени высоченных сосен Валу опять почудилось какое-то движение, отзвук минувшего ужаса сжал ему сердце. Все, пути назад нет. Вал провел рукой по глазам и решительно толкнул калитку. Он прошел уже половину небольшого дворика и вдруг подумал о собаке, о сторожевой собаке – есть ли она здесь? Вал невольно напрягся, ожидая рычания, но все было тихо, и он успокоился. Подойдя к самому дому, он увидел, что окна не так темны, как ему показалось с улицы – где-то в глубине дома горела свеча или, скорее, керосиновая лампа. Вал поднялся на крыльцо и осторожно постучал в дверь. Довольно долго было тихо, и он постучал более решительно – в могильной тишине ночи стук по сухому дереву массивной двери показался Валу очень громким и каким-то неуместным. Но в ответ уже послышались легкие шаги и, тихий женский голос встревожено окликнул: "Кто там?" Господи, это был тот самый голос, который Вал так жаждал услышать, но даже сейчас ему почти не верилось в реальность всего происходящего. В висках застучало, пересохло во рту, и каким-то чужим хриплым голосом он произнес:

– Маша?.. Это Вал...лерий Алексеев... мы учились в одном классе...

– Валерка? Господи... Ты? Входи... быстрей.

Послышался скрежет отодвигаемого засова, дверь скрипнув отворилась. Вал чуть замешкался на пороге, зачем-то оглянулся и успел краем глаза заметить как совсем близко, не дальше околицы, по залитой лунным светом улице метнулась куда-то наискосок, в густую тень домов приземистая крупная и какая-то размытая фигура. Нахлынул давешний ужас и Вал, не разбирая дороги не вошел, а скорее ввалился в освещенные сени, пробежал по инерции еще несколько шагов и только тогда смог остановиться и обернуться на звук запираемой двери. Страх мгновенно отпустил. Было довольно светло от громоздкой керосиновой лампы стоявшей на лавке у входа, и Вал стоял, и смотрел во все глаза на хрупкую женскую фигурку, замершую у двери. Да это была Маша, она была совершенно такая же, как и двенадцать лет назад, когда они виделись последний раз. Все та же фигура девочки-подростка, миниатюрная изящная и стройная с едва обозначавшейся грудью и необычайно красивыми гибкими руками; золотистые волосы – недлинное каре; открытый взгляд огромных серо-голубых глаз, слишком умных и печальных; прямой изящно очерченный носик; светлые, чуть удивленные брови и слева над бровью – маленький белый шрамик. Ее нельзя было назвать красивой в шаблонном понимании этого слова, она была очень милой и хорошенькой, но не надо было быть великим прозорливцем, чтобы разглядеть за трогательной внешностью железную волю и несгибаемый характер. Все это Вал помнил отчетливо и даже поза была знакома – Маша была небольшого роста и стояла чуть откинувшись назад, с так знакомо скрещенными на груди руками и смотрела на Вала чуть снизу вверх, молча и серьезно. Она была одета в простую короткую ночную рубашку, доходившую до стройных коленок; на плечи была накинута теплая коричневая шаль.

– Привет, – Вал справился с обуревавшим его волнением, – я все-таки тебя нашел.

– Глазам своим не верю, столько времени прошло... ты здесь... Как?

– Как? – машинально повторил Вал. Затем нервно улыбнулся, – Что как? Доехал? На электричке... Мне дали твой адрес... Мне нужно многое тебе сказать... я... – Вал смешался и замолчал.

– Адрес? – Маша недоверчиво нахмурилась. – То есть ты сам сюда доехал? Вот так просто?

– Сам, но не очень-то и просто... Мне кажется эта штука там, – он кивнул на дверь. – Меня чуть не сожрала.

Маша задумалась, в ее глазах явственно читалось удивление.

– Ладно, проходи, раз уж ты смог сюда добраться – не гнать же тебя на улицу.

От этой мысли Вал поежился: разом вспомнился и лес, и тень у околицы. Маша проверила засов и, подхватив со скамьи лампу, прошла мимо Вала в распахнутую боковую дверь. Вал последовал за ней и оказался в просторной, в три окна, комнате с бревенчатыми стенами и не по-деревенски высоким потолком. Хозяйка поставила лампу на стол и села, пододвинув громоздкий стул с высокой спинкой. Вал бросил на пол сумку и огляделся: по-видимому, весь дом состоял из одной комнаты. Слева от двери в углу стоял добротный дубовый стол и несколько стульев, у противоположной стены возвышалась монументальная печь, справа от входа находилась широкая расстеленная кровать и то ли сундук, то ли комод над которым висело большое зеркало в бронзовой раме. На полу лежал большой круглый половик, окна закрывали плотные шторы. На стенах и даже в простенках между окон висели небольшие картины; изображение в мягком, колеблющемся свете лампы было не разобрать, выделялись лишь светлые деревянные рамки. Никакой люстры не было, и электричества, по-видимому, тоже.

– Садись, – Маша кивнула на соседний стул, – есть будешь? Правда, сейчас могу предложить немного: свежий хлеб, да молоко.

– Нет, спасибо, – Вал даже думать не мог о еде, – ты видела эту жуть на улице? Черт, что это за хреновина?

– Не думай сейчас об этом, здесь совершенно безопасно... Так, все таки, зачем ты здесь? – она прямо и, казалось спокойно, смотрела ему в глаза, но тонкие пальцы, теребившие уголок шали, выдавали сильное волнение.

Вал нервно сглотнул, собираясь с мыслями. В голове все путалось, он не знал, с чего начать, хотя сотни раз представлял себе их встречу, подбирал проникновенные, трогательные слова, самые нужные и понятные. И вот, когда все так невероятно сбылось, он сидел краснея, кровь молотом стучала в висках, руки стали ватными и даже язык, казалось, перестал ему повиноваться. И Вал сказал может быть не так, как задумал, но то что чувствовал в этот момент:

– Я... Я люблю тебя.

– Я знаю...– ее губы дрогнули в какой-то горькой полуулыбке, – иначе, наверное, ты бы сюда не прошел. И, знаешь, я тоже тебя люблю, и всегда любила.

Вал окончательно смешался и молча уставился на свои руки. В его душе был полнейший сумбур. Но... Но это вдруг стало как-то неважно, потому что где-то глубоко в душе сладко затрепетало: "Любит, любит!"

– А ведь, наверное, должна бы ненавидеть, – как-то очень серьезно продолжала Маша, – ты же бросил меня ни с того ни с сего, когда я больше всего нуждалась в твоей поддержке, а не в эгоистичном нытье влюбленного мальчишки. Мама... – ее голос дрогнул, – тогда совсем сума сошла с этой ее сектой, пропадала там днями и ночами, ничего больше не хотела знать. Отчим страшно переживал, стал приходить домой пьяный, они страшно ругались. Я чувствовала себя ужасно, а ты... Ты просто исчез!

Неужели все было именно так?! Ведь Валу казалось, что его просто не воспринимают всерьез – они даже ни разу не поцеловались! А что за любовь без нежностей, объятий и поцелуев? И теперь ему хотелось кричать, кричать от обиды, что все так несправедливо и глупо получилось. Он взял ее руки в свои, нежно сжал ее теплые ладошки; ему так хотелось сказать ей что-нибудь хорошее, утешить, чтобы навсегда высохли эти блестящие слезинки в ее милых глазах, чтобы она, наконец, улыбнулась – ведь он и раньше толком не видел, как она улыбается...

Какой-то странный звук вдруг привлек их внимание – как будто кто-то там, снаружи на крыльце, осторожно пробует входную дверь на прочность. Маша вздрогнула, Вал почувствовал, как напряглись в его руках ее ладони. Дверные доски снова заскрипели: снаружи что-то мягкое и тяжелое навалилось на неподатливое дерево. Маша мягко высвободила руки и произнесла свистящим шепотом:

– Тс-с! Ничего не бойся! – и затушила лампу.

Они остались в кромешной тьме. Скоро глаза понемногу привыкли, контуры предметов постепенно выступали из темноты. Внезапно стало еще светлей – луна вышла из облаков, и теперь заглядывала в среднее окошко, прямо в щелку между неплотно задернутыми шторами. Было очень тихо, потом за окном пронесся порыв ледяного ветра, жалобно скрипнул, повернувшись, флюгер, и стало слышно, как кто-то тяжело и мягко спускается с крыльца. Затем тихие шаги послышались во дворе, огибая дом. Ближе, еще ближе... Вот уже шуршит растущая под окном трава, и вдруг в комнате стало темней – незваный гость пытался заглянуть в щель между занавесками, приникнув к окну.

– Тихо, не шевелись! – Маша схватила руки Вала и крепко сжала.

Вал молчал, он был разбит и практически парализован, волна ужаса накрыла его с головой, он не отрываясь смотрел на окно. Густой мрак мешал разглядеть черты пришельца, но было видно, что в них нет ничего человеческого. Стекло покрылось капельками влаги, как испариной, снаружи что-то клубилось чернее ночи, а потом к самому стеклу прижался красный, горящий холодным огнем драконий глаз с вертикальным зрачком. И тут разум отказался воспринимать страшную действительность, и Вал потерял сознание.

Глава 2

Когда он очнулся, почти рассвело. Вал лежал в постели, укрытый мягким теплым одеялом, рядом на стуле была аккуратно сложена его одежда. Ему было хорошо и спокойно, от пережитого ужаса не осталось и следа, не хотелось ни вспоминать, ни думать об этом. На какой-то миг ему вдруг показалось, что все события минувшей ночи оказались просто сном, что стоит ему окончательно проснуться – как исчезнут эти бревенчатые стены, дощатый потолок, пропадет запах смолистого дерева и он окажется в своей квартире на седьмом этаже панельной многоэтажки, разочарованный и опустошенный. Вал крепко зажмурился, снова открыл глаза. Все осталось по прежнему. Он повернул голову и увидел, что рядом, поверх одеяла, свернувшись калачиком и укрывшись шалью спит Маша. Вал осторожно повернулся и нежно обнял ее за плечи. Маша шевельнулась, устраиваясь поудобней, чему-то улыбнулась во сне и снова задышала тихонько и ровно. « А ведь мы еще никогда не были так близки,» – подумал Вал и внезапно провалился в глубокий сон без сновидений.

Маша проснулась, когда солнце уже встало, и за окном вовсю пели птицы. Ей было тепло и уютно, и как-то необыкновенно хорошо, даже весело на душе. Она лежала, просто прикрыв глаза, и чувствовала, как сомнения и горечь прошлого вечера постепенно тают, исчезая без следа; главное – он пришел, скорее всего ненадолго, но он здесь! А ведь раньше она боялась даже думать об этом, считая подобное стечение обстоятельств невозможным, несбыточным, нереальным. Теперь же у них было время, она правда еще точно не знала сколько, для совершенно невозможного счастья. Но пора было вставать, день уже давно начался, а впереди было много неотложных дел, которые необходимо было обязательно выполнить до наступления ночи, иначе... Впрочем, никакого "иначе" не будет. Все будет хорошо, это Маша знала точно. Она осторожно высвободилась из объятий спящего Вала, села, ее взгляд на минуту задержался на его бледном спокойном лице, и она подумала о том, как же все-таки соскучилась за эти двенадцать лет. Маша тихо встала с кровати, взяла с комода свою аккуратно свернутую одежду и на цыпочках выскользнула в сени – одеваться и умываться.

Вал открыл глаза, Маши рядом не было, да и комната оказалась пустой, но из-за приоткрытой двери было слышно, как кто-то возится с посудой, тихонько напевая, как шумит чайник, что-то жарится на плите. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак, но упрямое солнце находило щелочки и лазейки, чтобы бросить на пол сноп ярких, искрящихся лучей, в которых так любят танцевать пылинки. Вставать не хотелось. Вал сладко потянулся, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Скоро он услышал скрип открываемой двери и притворился спящим. Маша что-то поставила на стол, а затем ее шаги приблизились, и она села на краешек постели.

– Пора вставать, – она наклонилась и нежно погладила его щеку, – просыпайся.

Вал резко приподнялся, обхватил ее за плечи и попытался поцеловать, но Маша легко выскользнула из его объятий, вскочила на ноги и смеясь погрозила ему пальцем.

– Какой быстрый, всему свое время! Давай-ка быстренько умывайся и – за стол. Я сейчас приду. – Она вышла из комнаты, затем хлопнула входная дверь.

Вал быстро вскочил, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в кроссовки и направился к двери, на ходу приглаживая волосы. У зеркала он задержался – что-то в его отражении показалось Валу странным, вроде все как обычно: довольно короткие светлые волосы, прямой породистый нос, выразительные серые глаза под темными прямыми бровями, твердо очерченный рот, в меру волевой подбородок, явно требующий бритвы...Но...Нет, что-то не так. Вдруг Валу показалось, что он стал выглядеть немного моложе своих двадцати восьми лет, нет, конечно не на восемнадцать, слава Богу, но несколько ранних морщин на лбу и вокруг глаз бесследно исчезли и в глазах появился какой-то незнакомый веселый отблеск. Вал провел рукой по подбородку. "Побриться просто необходимо" – подумал он , улыбнулся и открыл дверь.

При дневном свете сени оказались скорее кухней, большой, довольно благоустроенной и очень светлой, благодаря широким окнам с частым переплетом. Здесь была большая раковина с краном, по виду которого можно было предположить наличие горячей воды, необычного вида плита, множество шкафов и шкафчиков с посудой, кастрюлями и прочей кухонной утварью, и простой деревянный стол. Справа в торце была входная дверь, а на противоположной стороне находилась незаметная дверка, как оказалось, скрывавшая ванну и прочие сантехнические "удобства". Но нигде Вал не заметил ни одной розетки. Что ж хорошо, что у него аккумуляторная бритва – бритье пока оставалось самой актуальной темой этого утра.

Он тщательно побрился и уже заканчивал умываться, когда Маша вернулась, держа в руках большую жестяную банку.

– Вот, – она кивнула на банку, – позаимствовала немного кофе у соседей. Нам не помешает сейчас немного взбодриться!

Сейчас, при ярком свете солнечного утра Маша показалась Валу совсем юной и просто восхитительной, и ей так шли узкие голубые джинсы и обтягивающая футболка с ярким подмигивающим "смайликом" на груди.

Какое – то время он откровенно любовался ею, потом достал из заднего кармана видавшую виды аудиокассету, с полустершейся надписью "Чайф" на наклейке, и протянул Маше.

– Вот, возвращаю. Немного поздновато, правда... – Вал смущенно отвел глаза.

– ‎ Та самая? – она поставила банку на стол, взяла кассету и теперь задумчиво вертела ее в руках, – ты мне так и не сказал тогда... Понравилось?

Вместо ответа он крепко обнял Машу, она приподнялась на цыпочках и уткнулась ему в шею. Так они стояли какое-то время, чувствуя, как все плохое и недосказанное растворяется, как прядь тумана под порывом свежего весеннего ветра.

А потом они завтракали: ели яичницу с беконом и пили невообразимо ароматный, обжигающий кофе с каким-то пряным печеньем. Они много смеялись, вспоминали школу, учителей и одноклассников, "последний звонок" и выпускной вечер, и их первый танец: он обнимал ее за талию и старался максимально к ней приблизиться, а она смущалась и все время отстранялась... Им совершенно не хотелось говорить ни о чем печальном или тревожном, но наконец, Вал все-таки спросил:

– Объясни мне, пожалуйста, что это была за гадость ночью. И, вообще, я точно помню, как сидел за столом, а дальше... Не могло же мне все это присниться!

– Тебе, может, и могло, а мне было очень нелегко дотащить тебя, еле живого, до кровати! – улыбнулась Маша – А что касается этой, как ты выразился "гадости", то хочешь ты этого или не хочешь, но сегодня вечером тебе придется узнать о ней, а точнее о них очень много всего... Ладно, – она решительно отодвинула стул и встала – мне нужно ненадолго отлучиться, а ты побудь здесь. Проголодаешься – найдешь что-нибудь в холодильнике, такой большой шкаф слева... И вот что еще: я тебя, на всякий случай, запру, но все равно, ни в коем случае не пытайся выйти из дома и не открывай двери и окна! Помни, это очень важно. Ну все, пока! А то я страшно опаздываю!

Маша на ходу быстро чмокнула Вала в уголок рта и упорхнула, не дожидаясь, пока он ее проводит. Вал услышал, как она тщательно заперла дверь и спустилась с крыльца. Он бросился к окну и увидел, как ее ладная фигурка торопливо направляется к выходу из деревни. Вот она обернулась, на минутку остановилась и помахала ему рукой, а затем окончательно скрылась из виду. Какое-то время Вал разглядывал противоположную сторону улицы. Деревня состояла, в основном, из добротных аккуратных срубов, крытых то ли дранкой то ли еще каким-то похожим природным материалом. Ухоженные цветники, невысокие заборчики, мощеная камнем дорога – деревня как будто сошла с картины какого-то сельского художника-идеалиста. Вал проследил взглядом до противоположного конца улицы, там неожиданно оказалось несколько домов построенных скорее в южно-немецком стиле – балки темного дерева, образовывавшие четкий геометрический узор по фасадам, побеленные стены, черепичные крыши... Эти домики резко контрастировали с остальными постройками. "Интересно", – подумалось Валу, -"надо будет разузнать, как так получилось". Наконец Вал отвернулся от окна и оглядел комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, были картины, развешанные по стенам. Они поражали свежестью красок и филигранной точностью, тщательной прорисовкой деталей. На всех маслом были изображены пейзажи, но пейзажи странные, явно не земные. Может это были другие планеты или же, например, другие измерения, но у зрителя они вызывали чувство абсолютной реальности, не было даже сомнения: эти места действительно существуют. Валу особенно запомнились восход двух красноватых солнц над коричнево-рыжей каменистой пустыней, и каскад водопадов под совершенно чужим фиолетовым небом. Какое-то время Вал бесцельно слонялся по комнате. Часов в комнате не было, а его собственные так и не пошли. Минуты тянулись страшно медленно. Вал лег на кровать и решил все обстоятельно обдумать. Результатом было то, что вместо того, чтобы "разложить все по полочкам", он внезапно заснул.

Глава 3

Вал проснулся от звука открывающейся двери. Вошла Маша, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.

– Спишь?

– Ага...– Вал никак не мог разлепить тяжелые со сна веки.

Маша присела на краешек кровати и нежно его поцеловала. Вал наконец-то достаточно проснулся и сел, и только тут заметил у нее в руках какую-то странную блестящую железку.

– Что это? – заинтересованно спросил он.

– Держи, это тебе понадобится. Это твой пропуск.

– Пропуск? – Вал ничего не понимал, но машинально взял протянутый ему бронзовый цилиндр, похожий на толстый не заточенный карандаш, весь покрытый затейливой резьбой, по виду напоминающей переплетение каких-то сложных рун. Казалось, цилиндр слабо вибрирует и гудит, но едва-едва, почти на грани восприятия. Вал повертел "карандаш" в руках, не зная, что с ним делать.

– Убери его куда-нибудь, но смотри, не потеряй! мэтр Ха́йнкоа другого может и не дать. И давай-ка собираться, нам пора идти.

– Подожди, как ты сказала? Хайн... коа?

– Да, дядюшка Ха́йнкоа, а что?

– Мне кажется, я уже слышал что-то похожее...

– Интересно где? – Маша удивленно приподняла брови. – Вряд ли... Давай, нам нужно спешить, если ты не хочешь пережить еще одну веселую ночь! По пути я все тебе объясню.

Они вышли на улицу. Было тепло, ласковый ветерок приятно освежал лицо, солнце понемногу катилось к закату. Деревня по-прежнему казалась вымершей.

– Слушай, здесь всегда так пусто? – Вал нервно огляделся.

– Нет, что ты, просто сейчас все уехали в соседний город на праздник середины лета. Одна я осталась. Почему? Сама не знаю. Наверное, тебя ждала.

Скоро они миновали последний дом и направились к недружелюбному лесу, темневшему на вершине холма.

– Нам туда? – Вал крепко сжал машину руку.

– Именно. Ты забыл? У тебя же пропуск.

– Ты обещала мне кое-что разъяснить...

– Да... Так. Я не знаю, догадался ты или нет, но ты сейчас совсем не в той географической точке, где должен бы быть. И на карте этого места нет, и быть не может.

– Но это... невозможно...

– Не перебивай! Ты должен мне верить...Так вот, тот лес – она махнула рукой в сторону приблизившегося холма – это не только лес, но и проход между Реальностями. Хотя никто не помнит, чтобы кто-нибудь ими пользовался: уходил туда, или приходил оттуда. Ты – первый. И этот вход очень строго охраняется. То существо, которое приходило ночью, это – Страж. Стражи живут там, глубоко в лесу, они разумны, хотя их разум не просто отличен, он абсолютно чужд нашему. Мэтр Ха́йнкоа притащил их сюда из какого-то гибнущего мира и приставил к делу. Они совсем по другому воспринимают действительность, неважно видят и слышат, обоняние у них не развито. Но человек для Стража – открытая книга. Они чувствуют мысли, распознают эмоции и остро на них реагируют. То, что тебя пропустили, скорее всего на совести мэтра Ха́йнкоа, но так или иначе, когда ты оказался у меня, когда я впустила тебя по доброй воле, Страж не смог войти без моего разрешения, хотя все-таки пытался сделать это позже, ведь воспоминания, а стало быть и эмоции, были сильными и не особо приятными... Потом ты очень кстати отключился, и он согласился уйти. Временно. А теперь у тебя есть пропуск, и ты должен лично его представить старейшине стражей.

– А что было бы если бы он меня все таки достал? – Внешне Вал, казалось успокоился, но голос все же выдавал некоторое волнение.

– Честно говоря, не знаю. Говорят, Стражи умеют насылать на человека смертельный ужас, стараются испугать и отогнать непрошеных гостей подальше. Но это там, в лесу. Что было бы здесь – кто знает? Но мне кажется, что ничего хорошего. Давай лучше не будем об этом... А так, они довольно дружелюбны, на свой манер, конечно, хотя не очень-то любят, когда к ним лезут без особой надобности.

– Хорошо, но кто такой этот мэтр Ха́йнкоа? Я только и слышу: мэтр Ха́йнкоа то, мэтр Ха́йнкоа се... Имя-то какое странное...

– О, мэтр Ха́йнкоа – это мэтр Ха́йнкоа. Он тот, кто создал все это – Маша повела рукой – не спрашивай зачем. Он отшучивается, что сам не ведает. А имя... Тут неподалеку есть городок, который основали баски, народ с севера Испании, знаешь? Люди говорят, они первые тут все осваивали. Так вот баски его так всегда, оказывается, называли на своем языке, а мэтру понравилось. Он смеется, что это красиво звучит и загадочно...

Меж тем они вошли под сень первых сосен, и Маша, взяв чуть левее, решительно зашагала по широкой утоптанной тропе вглубь леса. Они шли уже довольно долго, лес вокруг становился все темней, птицы смолкли, стали появляться совершенно неизвестные Валу растения, в воздухе разлился слабый, необъяснимо чуждый, но довольно приятный запах, напоминающий аромат каких-то экзотических пряностей. Он, как будто, исходил от странных лиан с блеклыми, полупрозрачными листьями. Эти лианы попадались все чаще, опутывая ставшие редкими сосны, и попадающиеся теперь все чаще непонятные деревья с гладкими белесыми стволами и редкими толстыми ветвями вовсе без листьев, отходящими под прямым углом от ствола и загибающимися на концах книзу.

– Видишь – Маша говорила вполголоса, показывая на необычные растения, – это все Стражи привезли с собой. Мы уже почти пришли.

Быстро темнело, но вокруг, все ярче разгораясь с каждой минутой, каким-то янтарным мерцающим светом затеплились прозрачные лианы. И скоро лес уже искрился и переливался всеми оттенками желто-оранжевого. Никто пока путников не беспокоил, вокруг все было тихо и спокойно. Внезапно деревья расступились, и Вал с Машей, все еще крепко держась за руки, вышли на огромную, размером с аэродром, поляну, окруженную со всех сторон мерцающим лесом. Над ними раскинулся бархатно-черный шатер ночного неба. Звезды показались Валу неправдоподобно крупными, яркими и нездешними. Он так и не смог найти ни одного знакомого созвездия, да и луна, показавшаяся над кромкой леса, была неправильно большая, вся в мелких и частых пятнах кратеров и никак не была похожа на привычное "лицо". На всем лежащем впереди открытом пространстве не было никакого искусственного освещения, но яркий свет луны и свечение леса позволяли хорошо разглядеть обиталище Стражей. Это был высокий, метров тридцати в высоту и много больше в диаметре, холм, похоже не природного происхождения, состоящий, как показалось Валу, из очень крупного блестящего песка, причем отдельные песчинки были как бы сплавлены между собой и поэтому не осыпались. Странный холм казался верхушкой почти полностью засыпанного землей, идеально ровного гигантского шара. На блестящей и переливающейся под луной поверхности не было заметно ни одного изъяна или трещины, никакого подобия двери или люка. Вокруг, по прежнему, было тихо и пусто. Путники приблизились почти к самому подножию холма.

– Где же хозяева? – спросил Вал шепотом. Ему было очень неуютно торчать здесь на виду у этого творения инопланетного разума.

– Они не любят суеты и редко показываются, но не беспокойся, нас уже давно заметили и, думаю, к нам скоро кто-нибудь выйдет.

И действительно, через несколько минут справа показался темный силуэт Стража, неспешно направляющийся к ним какой-то странной плавно-скользящей походкой. При росте около двух метров чувствовалось, что он очень массивен и тяжел, однако двигался Страж с легкостью и грацией, которой позавидовала бы и кошка. Силуэт его по общим очертаниям отдаленно напоминал человеческий – две руки, две ноги, голова на привычном месте. Но на этом сходство заканчивалось: фигура Стража была, казалось, соткана из плотного и непрозрачного, текуче-клубящегося, беспокойного черного тумана. Из-за этого непрестанного движения контуры пришельца казались размытыми и неясными. И только глаза, тускло-красные с вертикальным змеиным зрачком, совершенно разумные, но отстраненно-холодные были неподвижны и пристально рассматривали людей. Страж подошел практически вплотную к Валу и молча протянул руку. От пришельца веяло пряной тягучей сыростью, воздух вблизи его тела был значительно холоднее.

– Пропуск! – шепнула Маша.

Вал вложил в растопыренные анаморфные пальцы цилиндр и невольно вздрогнул, коснувшись холодной, маслянистой ладони Стража. Пришелец не спеша принял пропуск, повернулся спиной и заскользил прочь. Вал повернулся к Маше.

– И все?

– Я думаю, да. Мы можем идти.

Вал взял Машу за руку и они пошли той же дорогой обратно через лес. Стояла великолепная теплая летняя ночь, все страхи остались позади, рядом шла Маша такая желанная и очень красивая в свете мерцающих лиан, но где-то глубоко в сознании возникла и затаилась мысль, просто какое-то горькое знание: это не насовсем, скоро ему придется уйти. Точно. Через пять дней. Он посмотрел на свою спутницу. Маша ответила ему долгим взглядом и вдруг тихо спросила:

– Пять?

– Откуда ты знаешь? – Вал даже остановился от неожиданности, и вдруг сам все понял. – Так это Страж... "сказал"...

– Да...Они так разговаривают. Не грусти, пять дней иногда могут быть важней целой жизни.

Она улыбнулась, поднялась на цыпочки и, обхватив его шею руками, прижавшись к нему всем телом, принялась целовать его, причем самым обольстительным образом, ее мягкие губы моментально отвлекли Вала от грустных мыслей, и ему пришлось постараться, чтобы не ударить в грязь лицом перед своей возлюбленной. А потом, смеясь, как дети, пустились бегом через лес, затем миновали луг, прошли через деревню. Вал было остановился напротив Машиного дома, но она потянула его дальше.

– Пойдем, речку посмотришь, там сейчас, должно быть, классно...

– Какую речку? – притворно возмутился Вал – Пойдем лучше баиньки, ну, во всяком случае, в кроватку!

– Вот засоня! – Маша сделала вид, будто поверила, что Вал собирается самым бессовестным образом завалиться спать, – такая ночь, а он "баиньки"...Спорим, я первая до того дерева добегу!

Маша неожиданно повернулась и бросилась бегом по улице, дальше по тропинке, через небольшой лужок, к одинокому дереву, темневшему на фоне неба. Валу ничего не оставалось, как бежать следом. Он догнал ее у самого дерева, попытался поймать, но Маша ловко увернулась и, коснувшись огромного замшелого ствола ладошкой, торжествующе закричала:

– Я первая, я первая... – а потом замолчала, увидев, что Вал во все глаза смотрит на внезапно открывшийся перед ними вид, – что, проняло? Это наша Река.

Она встала бок о бок с Валом, он обнял ее одной рукой, и они молча стояли, наслаждаясь красотой нетронутой природы. А посмотреть было на что: дерево, у которого они стояли, росло на самом краю обрывистого высокого берега, вниз, к неширокому песчаному пляжу, сбегала узенькая тропка, а дальше неторопливо и величаво несла свои спокойные воды Река, блестя и переливаясь под огромной полной луной. Река была так широка, что противоположный берег был почти неразличим во мраке. И нигде – ни огонька, ни души. Лишь луна и тишина, нарушаемая плеском реки, да изредка вскрикивала какая-то ночная птица, тоненько и жалобно. Маша взяла Вала за руку и они стали не спеша спускаться по тропинке к воде. Там Маша отошла в тень берега, спокойно, не смущаясь, разделась, а потом вышла на самую середину пляжа, по-кошачьи потянулась. В лучах яркого лунного света ее нежная кожа казалась серебристой, вся ее нагая фигурка ярко выделялась на фоне неспешной темной воды. Она поманила Вала: