
Текст книги "Кольцо и радуга"
Автор книги: Дианна Тэлкот
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Клер появилась на пороге кухни, Хантер как раз вынырнул из кладовой, с видом победителя потрясая над головой щипцами.
– Нашел! – радостно возвестил он вместо приветствия. – Представляешь, они оказались именно там, где ты и предполагала.
– Замечательно. Значит, в моих услугах ты больше не нуждаешься?
– Ну уж нет. Теперь тебе не улизнуть. Если честно, – он вдруг сменил тон и помедлил, – это первый вечер в мамином доме, который мне предстоит провести в полном одиночестве. Понимаешь, о чем я?
Внутри у Клер всколыхнулась горячая волна. Она с трудом сдержала порыв обнять его и прижать голову к своей груди. Это было бы неуместно.
– Понимаю. Щемящее чувство тоски и страшного одиночества после смерти матери. Со временем оно отступит. Тебе станет легче. Но только со временем.
На Хантера тяжело было смотреть. Клер повернулась к полкам и, чтобы хоть чем-то заняться, начала доставать приборы на две персоны. Спиной она чувствовала его неотступный взгляд. Неожиданно его руки легли ей на плечи.
– Так было с твоей мамой?
– Да, – не оборачиваясь, ответила она. Дрожь в голосе выдала охватившее ее волнение.
– Знаешь, а ведь я тогда собирался приехать. – Клер напряженно молчала, и пальцы Хантера начали выстукивать легкую нервную дробь. – Я даже купил билет.
– И что?
– Сдал обратно. Побоялся, вдруг наша встреча будет тягостной. У тебя горе. Я не мог предположить, насколько сильной ты стала.
Клер на мгновение прикрыла глаза, радуясь, что в эту минуту он не видит выражение ее лица.
– Не знаю, что ты подразумеваешь под словом «тягостная». У меня с мамой сложились такие отношения, что чувство, которое я испытала с ее уходом, скорее можно назвать, – она помедлила, но потом решила быть откровенной до конца, – назвать облегчением. Она любила и меня, и братьев и всегда желала нам только добра, но… Ты шокирован? – Она вполоборота взглянула ему в глаза.
– Нет. Я понимаю. – Пальцы Хантера перестали дрожать и сильнее сжали ее плечи. – Твоя мама не хотела прощать, поэтому не могла расстаться с прошлым.
– Дело не только в этом. Мама слишком боялась, что кто-то из детей повторит ошибки, которые допустили они с отцом. Поэтому не давала нам покоя, требуя стать лучше, еще лучше, невозможно лучше, пока братья не сбежали, не в силах больше выносить такого давления. Последние годы я оставалась единственным объектом воспитания. – Она почувствовала, как руки Хантера медленно соскользнули с плеч и крепко обняли ее поверх локтей. Клер откинула голову и прижалась затылком к широкой груди. – После маминой смерти в моей душе перемешались боль, раскаяние и облегчение. Несмотря на то что внешне мы выглядели как обычная семья, на самом деле мы всегда были очень далеки друг от друга.
– Тебе тоже следовало уехать. – Объятия Хантера стали чуть крепче. Клер сделала шаг вперед. Кольцо сильных рук разомкнулось.
– Как я могла? – Печальная улыбка тронула уголки губ. – У нее больше никого не осталось.
Они стояли рядом, накрытые общей волной прошлых воспоминаний.
– Наша мама придерживалась других взглядов. – Хантер отошел на два шага и присел на край обеденного стола. Его глаза следили за выражением лица Клер. – Она никогда не ограничивала свободу выбора детей. Мы сами принимали решение, сами выбирали свою судьбу, встречая только понимание и поддержку с ее стороны. Как бы тяжело ни переживала она наш отъезд, никто не слышал ни слова упрека. Зато сейчас, когда ее не стало, мы со всей очевидностью поняли, что такое настоящая семья. Мы так нужны друг другу и, как в детстве, будем собираться под крышей этого дома, но теперь во главе стола будет сидеть Бет. Так, как всегда мечтали мать с отцом.
– Ох уж эта Бет, – улыбнулась Клер. – Она всегда очень серьезно относилась к роли старшей сестры и, конечно, лучше всякого другого справится с ролью матроны, обремененной полусотней чад и домочадцев.
– Да уж, иногда возникает чувство, что от ее всевидящего ока никуда не скроешься. – Хантер поежился.
– Так вы решили не продавать дом? – спросила Клер.
– Пока не знаем. А что, – лукавая улыбка зажглась в его глазах, – имеешь профессиональный интерес?
– Да нет, – Клер с готовностью откликнулась на шутку, – скорее заинтересована в приличных соседях.
Хантер хмыкнул.
– В ближайшее время тебе придется довольствоваться мной. Сейчас я подыскиваю кого-нибудь, кто сможет приглядывать за домом в наше отсутствие. Честно говоря, у мамы с отцом оказалось очень много ценных бумаг. Гораздо больше, чем мы даже могли предположить. И еще машины, которые надо продать. Потребуется время, чтобы привести все в порядок. Поэтому мы оставляем дом как минимум до осени. Кроме того, он может служить временным убежищем для того, кому это вдруг понадобится. Ты согласна?
– Наверное, это правильное решение.
– Сегодня я предпринял попытку его реализовать в наивной надежде, что сумею быстро во всем разобраться. Не тут-то было.
– Почему?
– Я не мог сосредоточиться. В голову постоянно лезли вопросы. Чего хотела бы мама? Как будет лучше для сестер? Что сказал бы отец? Как сделать так, чтобы все остались довольны?
– Хантер, – в голосе Клер зазвучало искреннее сочувствие, – это может отнять очень много времени.
– Во всяком случае, больше, чем я рассчитывал, – согласился он. – Придется задержаться на более длительный срок. Но мысль, что ты будешь рядом, очень радует.
Надежда, мелькнувшая было в глубине души, погасла, сменившись разочарованием. Хантер останется, но лишь на время. А потом снова уедет, теперь навсегда.
– Хантер…
– Подожди, дай мне сказать. Когда вчера мы прощались, я сказал «спасибо» и думал на этом закрыть вопрос. Не получается. Мне нечем расплатиться. Ты всегда оказывалась рядом в трудную минуту. Видишь, и сегодня я не сумел обойтись без тебя.
Клер опустила голову. Как он не понимает, что слова благодарности только причиняют ей боль.
– Прости, не хочу задеть твоих чувств, но почему ты решил, что я нуждаюсь именно в твоей благодарности? То, что я делала, я делала для Эллы. По-соседски, по-родственному, просто по-человечески. Не ради тебя, не ради девочек, как хорошо бы я к вам ни относилась. Так что лично ты мне ничего не должен. Уже не должен.
Он бросил на нее быстрый взгляд исподлобья.
– Наверное, ты права.
Его голос прозвучал так печально, что Клер почувствовала раскаяние за излишнюю резкость. Она попыталась объяснить:
– У нас есть общее прошлое, Хантер, с этим никто не спорит. Но с возрастом, став старше и умнее, я еще острее поняла, как нуждаюсь в том, что не сложилось у нас двенадцать лет назад. – Клер заколебалась. Хантер напряженно ждал продолжения. – Я хочу устроить свою личную жизнь. Завести семью, детей. Именно здесь, в маленьком провинциальном городишке под названием Лост-Фолз, и нигде больше.
– Есть кто-нибудь на примете?
Неожиданно для себя Клер вспыхнула. Со времени его отъезда она несколько раз принимала приглашения на романтические ужины и даже пару раз пыталась вести себя как полагается девушке во время любовного свидания. Ничего не вышло. Чья вина, что только Хантеру была дана та магическая власть, заставляющая сердце биться учащенно, под воздействием которой желание горячими змейками растекалась в крови?
– Еще нет, – коротко ответила она, понимая, как глупо будет выглядеть попытка объяснить причину своего затянувшегося девичества. Не объяснять же, в самом деле, что ни один кандидат не выдержал конкуренции с Хантером Стернсом.
– Так с кем же ты собираешься строить семью, если до сих пор не удосужилась с ног до головы запутаться в сетях любви?
– Именно это меня и беспокоит. Я не знаю. Годы и месяцы бегут. Время не знает жалости. А в этом вопросе я стою на месте, как и много лет назад.
– Я думаю о том же все последние дни. – Взгляд Хантера скользнул вниз и остановился на глубоком треугольном вырезе ее декольте. – Но Клер, ты будешь великолепной матерью.
– Спасибо, конечно, но, говоря по правде, мне все чаще кажется, что материнский инстинкт я растратила на братьев. – Она потянулась за кухонным полотенцем и принялась в задумчивости протирать столешницу. – Полгода назад у меня был день рождения…
– Двадцать девятого января, – автоматически вставил Хантер.
– И мой доктор тактично напомнил, что с каждым годом я не становлюсь моложе. А с возрастом увеличивается риск. Возможно, вскоре я вообще не смогу забеременеть. – Ее глаза испуганно округлились, сжатые ладони взметнулись к губам. – Господи, что-то я так разоткровенничалась?! Прости, это очень личное, и я не должна была… Но мне не с кем больше поделиться. Просто я так боюсь, что… что у меня не будет ребенка…
Он смотрел на нее глубоким теплым взглядом. Внезапно нахлынувшая нежность смягчила и расправила черты его лица. Минуту-другую они молчали.
– Знаешь, а я ведь тоже… – наконец сказал Хантер.
– Что «тоже»? – не поняла Клер.
– Тоже никого не нашел за эти годы.
– Вот уж верится с трудом.
– Однако это так. Видишь ли, работа отнимает почти все свободное время. Да и женщины в больших городах – как бы это сказать помягче – с особенностями. Слишком деловые, слишком продвинутые. Они постигли законы и правила бизнеса, но безвозвратно утратили секрет приготовления жареной картошки с хрустящей корочкой. Кстати, а давай уже начнем готовить ужин. Предлагаю отправиться в сад жарить стейки на барбекю.
Пока Хантер занимался жаркой мяса, Клер нарвала букет весенних цветов и поставила на стол.
– Настоящий романтический ужин, – обрадовался Хантер. – Но чего-то не хватает… – Он быстро сбегал в дом и вернулся с тонкой высокой свечой в подсвечнике. – Ну, посмотри, как здорово получилось!
Сердце Клер сжалось от щемящей грусти. Все было слишком, просто сказочно красиво. Как в самых заветных мечтах.
Они сидели за столом, наслаждаясь неторопливой беседой и великолепным ужином. Хантер превзошел самого себя. Если уж говорить о кулинарных секретах, то его умение пожарить мясо так, чтобы нежнейшая сочная мякоть стейка покрылась восхитительной хрустящей корочкой, с годами только усовершенствовалось. Разговор плавно перетекал с предмета на предмет. Клер смеялась, слушая короткие истории из жизни в Калифорнии, и поражалась меткости характеристик тех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться.
Казалось, последние остатки былых обид развеялись. Стена непонимания рухнула, и удивительная духовная близость, с самого раннего детства соединяющая сердца, снова восстановилась.
Они вышли из-за стола и долго бродили по росистой траве. Небо стало совсем темным, миллиарды звезд усыпали небосклон. Клер и Хантер уселись в шезлонги и, подняв головы, молча смотрели вверх.
Понемногу глаза Клер начали слипаться. Она не удержалась и зевнула.
– Мы засиделись далеко за полночь. – Голос Хантера вернул ее в реальность. – Тебе, наверное, рано вставать завтра.
Волшебный вечер завершился. Сказка закончилась, не успев толком начаться. В ее возрасте глупо верить в чудеса. Клер попыталась иронично улыбнуться, но сама почувствовала, какой жалкой вышла улыбка. Оставалось надеяться, что в темноте Хантер не сумел этого разглядеть. Как бы то ни было, сегодняшний вечер уже в прошлом. Отныне он займет место в череде других счастливых и не очень воспоминаний.
– Пожалуй, я пойду. – Клер поднялась с низкого шезлонга и, как в детстве, сладко потянулась всем телом. Голова слегка закружилась. Она сделала шаг в сторону и покачнулась.
– Эй, – сильная рука Хантера обвила ее талию, – слишком много вина за ужином?
– Чтобы напиться вдрызг, мне всегда было достаточно наперстка, – засмеялась Клер. – С той поры немногое изменилось. Зато сегодня я буду очень крепко спать. – Она сделала попытку освободиться, но снова покачнулась. – Прошу прощения, какая-то предательская слабость в коленях…
Он ласково коснулся губами ее виска. Они стояли, почти обнявшись. Лицом к лицу, рука к руке. Клер вдруг остро поняла, что перед ней совсем не тот юноша, с которым она рассталась много лет назад. Ее обнимали уверенные руки взрослого мужчины.
Реальность начала уплывать куда-то, мысли исчезли. Все не важно: ни прошлое с его обидами, ни будущее с его ставшим уже привычным одиночеством. По всем законам жанра сейчас должен последовать поцелуй…
Руки Хантера гладили ее обнаженные плечи. Ладони скользнули вверх, под теплую шелковую волну волос, нежно сжали затылок. Большим пальцем он осторожно коснулся того места, куда минуту назад поцеловал ее, словно стараясь стереть невидимый след своих губ. Потом осторожно и ласково убрал за уши пушистые локоны.
– Давай я провожу тебя домой.
Клер открыла глаза. Поцелуя не будет. Закон жанра нарушен. Сказка оборвалась, так и не позволив принцессе стать счастливой.
– Раньше ты никогда так не утруждался. – Что ж, сама Клер не собиралась отказываться от роли сильной и независимой женщины, как бы страстно и мучительно ни хотелось ей хоть на мгновение почувствовать себя слабой и беззащитной. – Мы всегда прощались на середине общей дорожки. Восемь шагов до твоей двери. Восемь до моей. Все по-честному. Полное равноправие.
– Клер?
– Что? – она обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Черт, до чего же он красив! В ярком лунном свете бледное лицо, обрамленное почти черными волосами, казалось выточенным из мрамора.
– Спасибо за чудесный вечер! Все было просто великолепно. Но… видишь ли, в ближайшие несколько дней я буду очень занят, так что если не сумею зайти… В общем, не волнуйся. Мы не увидимся некоторое время.
Его голос звучал так серьезно, что Клер испугалась. Хантер, видимо, почувствовал удивительную связь, которая установилась между ними этим вечером, и теперь спешит разорвать ее, пока она не успела превратиться во что-то более серьезное. Даже находясь в соседнем доме, он пытается держать ее на расстоянии.
– Я понимаю, – быстро сказала она. Слишком быстро, чтобы он не заметил.
– Столько всего навалилось… Банкиры, адвокаты, агенты по продаже автомобилей…
– Я понимаю, – повторила она громче. – Я ничего от тебя не жду. Сегодня мы подвели прощальную черту под нашим прошлым. Слава богу, оно не имеет никакого отношения к настоящему.
Время вернуться в реальную жизнь к насущным проблемам. У каждого из нас они свои. Спасибо за все и… до свиданья.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Прошло три дня. Хантер не появлялся. Видимо, дела полностью поглотили его. Он уходил из дома рано утром и возвращался затемно. Пару раз днем Клер заметила, как его тень мелькает за занавесками. Но ни разу им не пришлось столкнуться лицом к лицу.
Поздними вечерами Клер смотрела на его окна из темных недр своей неосвещенной кухни. Он, склонив голову, сосредоточенно изучал документы, горой наваленные на столе. Или, обхватив локти руками, задумчиво мерил шагами маленький кабинет. Во всех случаях у него был вид человека, неуклонно продвигающегося к намеченной цели.
Если он и заметил слабые попытки Клер привлечь его внимание, то не подал вида. Не принес забытую в тот вечер на шезлонге шаль и лишь молча отодвинул в сторону оставленную посреди общей дорожки газонокосилку. Хотя кажется, что стоило спросить перед утренней пробежкой, не нужно ли ей чего-нибудь в булочной? Или по-соседски угостить Зою баночкой тунца в собственном соку?
Кошка взяла в привычку сидеть на подоконнике во время полуночных бдений Клер, темным силуэтом выделяясь на фоне освещенных окон Хантера. Мерцающие желтые глаза изредка обращались к Клер, и она чувствовала себя неуютно под этим спокойным, все понимающим взглядом.
Клер ждала хоть какого-нибудь знака внимания со стороны Хантера. Просто приветственного взмаха руки. Любого подтверждения того, что он помнит о ее существовании. Напрасно.
Ее не оставляли воспоминания об их последнем вечере. В памяти снова и снова всплывало удивительное чувство покоя и умиротворения. Ощущение, что не было прошедших двенадцати лет, которые они прожили порознь, вдали друг от друга, в разных мирах. Их души по-прежнему принадлежали друг другу.
Может, она проявила слабость, отступив тогда так быстро? Может, еще одно движение, еще слово, и они с Хантером навсегда остались бы вместе? Или изменения настолько необратимы, что им будет плохо рядом?
Она измучилась от вопросов, на которые не могла найти ответы. О себе. О нем. Об их возможном будущем.
На работе все валилось из рук. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о Хантере Стернсе и его магической власти над ее судьбой. Что же делать? Иногда Клер хотелось в отчаянии заламывать руки. Столько труда ушло, чтобы научиться жить без него, а сейчас ситуация опять достигла критической черты, за которой неотвратимо маячила пропасть. Пропасть, из которой уже не будет сил выбраться.
Они не виделись целых три дня. И за это время ни одной попытки встретиться! Ни одного телефонного звонка! Ни единого взгляда в ее сторону!
В середине четвертого дня Клер твердо решила взять ситуацию в свои руки. Надо последний раз поговорить с Хантером и попытаться понять, что происходит в его душе.
Вечером того же дня судьба предоставила ей прекрасный повод. Уже стемнело, когда Клер подъехала к дому. Машина Хантера стояла на общей парковке, перегородив въезд в гараж. Очень хорошо. Будем решать вопрос по-соседски, без претензий и упреков. Она подогнала свой автомобиль вплотную, выключила зажигание, погасила фары и устало откинулась на сиденье. Теперь он будет просто вынужден выйти из дома, чтобы забрать у нее ключи или хотя бы переставить машины. Клер так и видела его извиняющуюся улыбку. Она поднялась по ступенькам и вошла в дом.
Не прошло и десяти минут, как раздался стук в дверь. Пообещав себе быть максимально краткой и говорить только по делу, Клер бросилась вниз по лестнице, на бегу застегивая пижаму, в которую едва успела переодеться.
Это действительно оказался Хантер. И, как правильно догадалась Клер, на его губах действительно играла вежливая улыбка. Взгляд скользнул по ее одежде.
– Я не зашел к тебе сразу, чтобы дать время переодеться, но на такое, честно говоря, даже не рассчитывал.
Клер вспыхнула, но быстро взяла себя в руки. Она одета вполне пристойно, а если Хантеру и удалось рассмотреть что-то сквозь тонкую ткань, то это лишь результат излишнего любопытства и нездорового воображения.
– Если ты ходишь по дому в брезентовом комбинезоне, то это вовсе не означает, что так делают все, – парировала она. В ответ Хантер с безразличным видом пожал плечами и привалился к дверному косяку:
– Тебе идет. Я просто хотел сделать комплимент. – Он махнул рукой в сторону двора. – Мне переставить машину, чтобы ты могла заехать в гараж?
– Пятнадцать минут назад – да. Сейчас уже не актуально. Я, как видишь, выходить больше не собираюсь. А завтра ты можешь лишь надеяться, что я встану в добром расположении духа.
Неожиданный порыв прохладного вечернего ветра заставил тонкий шелк пижамы прилипнуть к груди. Обнаженные до локтя руки покрылись гусиной кожей. Скользкая ткань уже ничего не скрывала, под ней рельефно обрисовалась высокая грудь с твердыми бусинами сосков.
– Пригласишь меня зайти? – протянул Хантер.
– С какой стати?
– Ну же, Клер, не будем усложнять. Зачем обычно мужчина стучится в дом к женщине поздно вечером в пятницу?
– Не знаю. Зачем?
– Затем, чтобы… – рука Хантера нырнула в задний карман джинсов. Секунду он возился, потом наконец извлек на свет белый конверт, – вручить ей нечто важное.
Клер испытала острый приступ любопытства. Она всегда была чуточку сентиментальна и с детства обожала сюрпризы. Наверное, Хантер разыскал в куче старых бумаг какое-нибудь трогательное напоминание о давно минувших днях.
– Так и быть, заходи. – За то мгновение, пока он осторожно протискивался мимо, Клер успела почувствовать едва уловимый мускусный запах мужского тела. Она непроизвольно откинула голову, словно боялась задохнуться, и прижалась затылком к дверному косяку.
– Ты не поверишь, но я явился с предложением.
– Я не принимаю предложений от мужчин после наступления темноты.
– Что ж, – хмыкнул он и добавил после краткого раздумья: – Пожалуй, это даже хорошо.
– Думаешь, – она бросила быстрый настороженный взгляд через плечо, – я скучно живу?
– Нет, – честно ответил Хантер.
– Где предпочитаешь расположиться, за столом или на диване? – Клер с видимым безразличием побарабанила пальцами по столешнице, в тайной надежде, что он выберет последнее. Так уютно будет сидеть рядышком, чувствуя плечом тепло его руки.
Хантер заколебался. Цепкий взгляд обежал ярко освещенную кухню, широкий проход в гостиную, где в интимном полумраке расположился глубокий мягкий диван, и задержался на ступеньках лестницы, ведущей в спальни.
– Наверное, на кухне будет удобнее, – наконец сказал он и медленно выдвинул стул.
Зоя, заслышав голос Хантера, моментально появилась в кухне и с громким урчанием заходила кругами, стала тереться о его ноги. Клер испытала уже знакомый укол ревности. Кошка, которая пользовалась у нее всеми мыслимыми и немыслимыми привилегиями, могла бы не выказывать так явно своих предпочтений. Клер уже знала, что в следующий момент Зоя бесцеремонно влезет к Хантеру на руки и начнет урчать прямо в ухо. Или он оказывает такое воздействие на всех особ женского пола?
– Выпьешь что-нибудь?
– Спасибо, я уже. – Как она и предполагала, Хантер наклонился и подхватил кошку на руки. Зоя начала усиленно тереться ухом о его подбородок. Мурлыканье усилилось. Клер не смогла сдержать раздражение:
– Она по тебе просто с ума сходит.
– Мне доводилось видеть различные способы, которыми женщины выражают свою привязанность. Как эксперт, могу сказать: данный эффект – результат подкупа дамы рыбными консервами. – Словно в подтверждение его слов Зоя встряхнула головой и фыркнула. Клер и Хантер переглянулись и, не сговариваясь, рассмеялись.
Хантер выложил на стол конверт. Клер уселась напротив. Ее разбирало любопытство.
– Так вот. Насчет этого. – Хантер накрыл конверт ладонью и зачем-то набрал в грудь побольше воздуха. – Ты в курсе, что мы с сестрами еще окончательно не решили, как поступить с маминым наследством. Девчонки в полной растерянности, они совершенно не разбираются в юридических и финансовых вопросах, но каждая имеет собственное мнение, которое готова отстаивать с пеной у рта. Честно говоря, это ничуть не облегчает мои обязанности душеприказчика. Но есть одно решение, к которому мы пришли сразу и безоговорочно. Ты должна получить в память о маме что-то очень значительное.
Удивление, близкое к возмущению, заставило Клер откинуться на стуле.
– Ваша мама сделала для меня гораздо больше, чем я для нее.
– Конечно, ты имеешь полное право так думать, но…
– Я не думаю, я – знаю! – выпалила Клер.
– И все же. Ты была рядом каждую минуту. Она всегда могла положиться на тебя. Ты представляешь, как важно детям знать, что за тысячу миль от них есть человек, который никогда не оставит их пожилую мать в одиночестве? Это очень дорогого стоит, Клер. Мы все в долгу перед тобой.
– Просто нас связывали очень теплые человеческие отношения, – тихо сказала Клер. – Она всегда была готова подставить плечо в трудную минуту. Ты не представляешь, сколько раз я обращалась к ней за советом. У меня не было более близкой и преданной подруги.
– Ты все равно должна иметь память об Элле. И о девочках. И обо мне. – Он протянул конверт. – Загляни внутрь.
– Хорошо… Спасибо… Только я никак не ожидала… – Со смешанным чувством Клер принялась открывать конверт. – Здесь так много бумаг… Я ничего не понимаю… – От волнения строчки прыгали перед глазами. Она разложила листы и некоторое время честно пыталась вникнуть в написанное. Потом виновато посмотрела на Хантера. – Что это?
– Читай, читай, – подбодрил он. – Ты же риэлтер. Господи, да не на меня, смотри в документы, – рассмеялся он в ответ на ее беспомощный взгляд.
Клер хотела сказать, что готова целую вечность сидеть напротив и, не отрываясь, смотреть, как он улыбается. Или хмурится. Не важно. Лишь бы он был рядом. День за днем. Год за годом. Всю жизнь. Она тряхнула головой, сгоняя оцепенение, и взяла в руки какой-то документ, заверенный нотариусом. Дарственная. Из горла вырвался сдавленный звук. Клер не могла поверить. Она посмотрела на Хантера, потом на бумагу, потом опять на Хантера.
– Это наш загородный домик, – тихо сказал он. – Кажется, он всегда нравился тебе? Я хочу, чтобы теперь он был твой. В память о маме и о нашем детстве. – Он неестественно рассмеялся. – У нас ведь было чудесное детство, правда?
Клер молчала. Спазм железными клещами сжал грудь. Трудно стало даже дышать. У нас было чудесное детство. Но ты оказалась недостаточно хороша, чтобы сделать чудесной нашу взрослую жизнь. Забирай на память домик. На большее можешь не рассчитывать. А она-то наивно думала, что самую страшную боль уже пережила.
Она опустила глаза и начала дрожащими руками запихивать бумаги обратно в конверт.
– Извини, я не смогу это принять. – Только бы Хантер не заметил охватившего ее отчаяния… – Я не вправе владеть собственностью вашей семьи.
– Но, Клер, мы провели там столько счастливых часов. Там мы дружили, там мы… – он накрыл ее руку ладонью и сильно сжал, – целовали друг друга. Все правильно, не смущайся. Я хочу, чтобы домик принадлежал тебе. Это самое удачное решение. И потом, я уже сказал сестрам, как ловко справился с проблемой. Они в восторге и передают тебе привет.
Повисла тишина. Было слышно, как в ванной из крана капает вода. Ценой героических усилий Клер удалось наконец взять себя в руки.
– Хантер, послушай. Я не могу это принять.
– Я понимаю, все так неожиданно…
– Дело не в этом. Если бы это была банка маринованных огурцов, приготовленных Эллой, в крайнем случае подарочный сертификат на небольшую сумму – это куда ни шло. Но ваш загородный дом?! С ним связано слишком много воспоминаний. Детские радости, детские горести, купание в ручье и… много, много чего еще. Нет. Я не имею права. Это слишком серьезно. – Сложенные пополам листы никак не хотели влезать обратно. Клер нервничала и сердилась. С трудом запихнув их до половины, она резким движением оттолкнула от себя конверт. Хантер дернулся, как от пощечины. На лице отразились удивление и обида.
– Но это тебе. Потому что ты всегда любила это место. Клер, так нельзя. Мужчина от всей души хочет сделать подарок, а ты…
– Это не подарок. Это попытка откупиться.
– О чем ты говоришь?! – Он подался вперед и налег грудью на стол.
– Ты хочешь заплатить мне. Но я никогда не делала ничего в расчете на вознаграждение.
– Но оформление бумаг заняло три дня!
Подумать только! Он потратил на нее целых три дня! Семьдесят два часа жизни такого занятого человека пошли насмарку! А она еще ломается! Ничего, пусть знает, не все так просто. Взрослый мужчина должен хотя бы предполагать, какой отклик могут вызвать его поступки в душе другого человека.
– Мне очень жаль. Не знаю, смогу ли когда-нибудь компенсировать затраченное тобой время. Но вопрос с подарком будем считать закрытым.
– Ничего не понимаю! Почему?
Клер в бессилии уронила руки на стол. Он действительно так ничего и не понял. Или просто не хочет понять. Зачем одинокой женщине домик за городом? С кем она будет туда уезжать? С кем станет бродить по жаркому душистому лугу? С кем спустится к речке, увязая по щиколотку в мокрой земле, чтобы с наслаждением опустить уставшие ноги в быструю холодную воду? С кем войдет в прохладную тишину заповедного леса? Как она сможет открыть дверь, зная, что уже никогда Хантер не окажется там рядом с ней?
Хантер искренне недоумевал и так же искренне ждал объяснений.
– Потому что, – тусклым голосом сказала Клер, – тебя заставило сделать это чувство вины передо мной.
Глаза Хантера странно блеснули.
– Мне больно думать, – продолжала Клер, – что ты надеешься таким образом расплатиться за те обязательства, которые вольно или невольно взял на себя много лет назад и не смог выполнить. За то, что не женился на мне. Эта мысль заставляет сходить с ума. Поэтому я отказываюсь от подарка.
Секунду Хантер продолжал сидеть, молча уставясь на Клер.
– Клер, ты ошибаешься.
Она закусила губу и отвела взгляд в сторону. Он хочет правды – что ж, он ее получит. Но не всю. Самого главного ему не узнать никогда. И никогда не понять. А именно – как сильно она любит его.
– Да, я люблю этот домик. С ним связаны прекрасные воспоминания. Но только они давно похоронены в отдаленных уголках души, вместе с сожалением о том, как мы могли бы жить, останься ты тогда в Лост-Фолзе. Вместе с мечтами о том, что могло случиться, но не случилось. Я не хочу беспокоить призраков из прошлого. Теперь ты понял?
– Господи, Клер, да я совсем другое имел в виду! Мне даже в голову не приходило… – Голос Хантера сорвался на высокой ноте. Она продолжала говорить ровно и спокойно, но Хантеру казалось, каждое слово – это удар молота по крышке ящика, в котором она пыталась спрятать их прошлое.
– Ты думаешь, я смогу открывать дверь дома и не вспоминать о тебе? Этот дом – колыбель, где переплелись наши судьбы. Помнишь, как мы бежали за радугой, чтобы сделать всех людей на свете счастливыми? Там мы играли детьми, там любили друг друга, став взрослыми. Этот дом – свидетель долгого пути из детства в юность, от невинности к зрелости.
Взгляд Хантера неуловимо изменился. Он смотрел на Клер, но вновь видел перед собой прекрасную восемнадцатилетнюю девушку, которая много лет назад так доверчиво позволила ему впервые приподнять завесу тайны, скрывающую отношения мужчины и женщины.
– Перед тобой невозможно было устоять. Ты была такой притягательной, такой страстной. – Клер услышала, как дрогнул его низкий голос.
– Я отдала тебе все, – печально сказала она. – Все, что у меня было. С тех пор многое изменилось, но в одном я осталась прежней. Меня все так же не волнует, насколько ты богат, и я меньше всего рассчитываю на экстравагантные подарки миллионера.
Хантер молчал, наклонив голову. Губы плотно сжаты. У виска тонкой ниточкой пульсировала жилка. Неожиданно он резко поднялся, почти вскочил, и горячо заговорил, для большей убедительности потрясая перед лицом Клер раскрытыми ладонями.
– О каких экстравагантных подарках ты говоришь?! Да если бы я захотел произвести на тебя впечатление своими деньгами, поверь, я выбрал бы другой способ! Речь идет о старом полуразвалившемся доме, который уже по крышу врос в землю и единственным достоинством которого является красивый вид из окна! Я хочу, чтобы он принадлежал тебе именно по тем причинам, о которых ты только что говорила. Дом ни для кого, кроме нас, не представляет никакой ценности. Это наше детство. – Он осекся. – И наша юность. Я прошу принять дом, потому что это позволит хоть как-то продлить наши отношения. Я не хочу, чтобы ты перестала чувствовать себя членом нашей семьи, Клер. У тебя единственной хватит сил вдохнуть вторую жизнь в старую развалюху.