Текст книги "Измена. Право на ошибку (СИ)"

Автор книги: Диана Ярина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6. Она

После моего вопроса в палате повисла тишина.

Врач морщит лоб, его светлые брови почти сливаются с линией волос от изумления.

– Венеричкой?! Почему вы сразу так решили?

– Потому... потому что мой связался с одной... прости, Господи... – я закусываю губу, чтобы не выкрикнуть имя этой твари. – А вы тут с анализами по женской части...

Да, я успела разглядеть, что он там пролистывал: один лист бумаги свесился, и я разглядела строчки анализов, знакомые каждой женщине.

Но показания не разглядела, да и не хватило бы у меня ума и сноровки точно определить, о чем идет речь.

О чем я еще могла подумать?

Мой муж связался с девицей, которая не гнушалась перескочить с одного члена на другой. Это показывает ее саму суть: вряд ли она из тех, кто щепетилен в выборе половых партнеров!

Та еще паскуда, на которую, неизвестно, где и как, напоролся наш сын.

Если муж спал с ней, подцепил заразу, то мог передать ее и мне, вот в чем дело.

Доктор внезапно смеется. У него, при всей ничем не выдающейся внешности, оказывается теплый, бархатный смех. Он рассмеялся так искренне, будто только что услышал один из лучших анекдотов в своей жизни.

– Нет-нет, Юлия Сергеевна, вы не больны. Тем более, не больны ничем таким… кхм… Ни о какой венеричке и речи быть не может!

Теперь я оказалась обескуражена.

Должна быть счастлива, верно: муж не принес заразу, но…

Я в недоумении.

– Тогда что?!

– Вы беременны.

– Я, что?

– Вы беременны, – довольно четко, уверенно произносит мужчина.

Воздух вырывается из легких с тихим свистом.

Этого не может быть!

В палате воцарилась тишина.

В шоке не только я, но и сын, который тоже застыл без движения.

Раздается только монотонный писк прибора, отслеживающего пульс, который внезапно участился.

– Это шутка, что ли?!

Саша приходит в себя. Его лицо искажено эмоциями, они колеблются между ужасом и недоумением.

– Не время для подобных шуточек, знаете ли.

– Никаких шуток.

Врач качает головой.

– Подобными вещами я никогда не шучу. Ваша… – он делает паузу, точно не зная, кем ему прихожусь я.

– МАМА, – четко произносит Саша. – Это моя мама.

– Что ж, значит, ваша мама еще раз станет мамой.

Я медленно опускаю взгляд на свой плоский живот, где, по словам врача, уже зародилась новая жизнь.

Машыл.

Мой и… малыш моего мужа.

Рожать ребенка.

В сорок четыре года…

От этого кобеля?!

***

Доктор вышел: я попросила его оставить нас с сыном наедине.

Мне нужно время, чтобы переварить эту новость!

Поверить в услышанное.

У меня была задержка, которой я не придала значения, потому что гинеколог предупредил, что я приближаюсь к тому периоду, во время которого цикл может становиться нестабильным. Неизбежная часть женской природы – та, что говорит об увядании, замедлении процессов.

Непростое время, которое, увы, проходит каждая из женщин. С разными последствиями, но все-таки этого периода не удалось избежать еще ни одной!

Я лежу под капельницей, пока в голове проносятся мысли, а грудную клетку стискивает самыми разнообразными эмоциями – от радости до липкого, холодного страха.

Капли жидкости падают в прозрачную трубку, словно отсчитывая последние секунды моей прежней жизни.

Теперь все изменится.

Ничего не будет, как раньше.

Глава 7. Она

Саша сидит на кресле, возле моей кровати, беспокойно постукивает пальцами по корпусу телефона. Он смотрит на меня – в его глазах смесь недоумения и какой-то дикой жалости, от которой становится еще больнее.

Он слышал мои слова про то, что отец связался с какой-то девицей, но он и понятия не имеет, что эта девица – его невеста!

А я пока в таком шоке от стремительно разворачивающихся событий, что не могу подобрать правильных слов для подобных известий.

– Ну, старики, вы прям разошлись не на шутку... – произносит он наконец, и в его голосе слышится нервная усмешка.

Старики?!

Наверное, для того, кому исполнилось всего двадцать три года, совсем недавно, все, кому за сорок, кажутся стариками.

Тем более невероятным кажется то, что у нас с его отцом могут появиться еще дети, кроме него.

Он рос один.

Так распорядилась судьба: у меня была еще одна беременность, которая закончилась выкидышем. После этого мы как-то не решались попробовать еще завести ребенка, но я всегда хотела, чтобы у нас было двое или трое детишек.

Почему не раньше?

Почему именно сейчас, в такой сложный период?!

Мне уже сорок четыре года.

Все подруги шутят, мол, климакс на носу.

А тут – две полоски, как пощечина в момент, когд я узнала о его похождениях налево.

Его ребенок и мой.

Боже, этому кобелю мало было развлекаться на стороне, он еще и со мной в постели был активным, жадным.

Просто половой гигант какой-то! Я и подумать не могла, что после всех наших жарких, постельных этюдов он мог кувыркаться с другой.

Мне казалось, в сексе у нас все хорошо, как и в других областях нашей жизни.

Неужели я ошибалась?

Он залезал в нашу постель после того, как был с ней?

Или до того?

Я и понятия не имею.

Или... это голый расчет с его стороны – заделать мне еще одного ребенка, чтобы я была вынуждена вынашивать его. Чтобы я не смогла никуда уйти, чтобы каждый день напоминать: ты больше не хозяйка здесь.

Муж еще не знает о ребенке.

Как мне поступить сейчас?!

Оставить малыша?

Чтобы потом видеть в его глазах отражение глаз неверного мужа?

Чтобы черты лица ребенка каждый день напоминали об его отце?

Избавиться?

А если это... последний шанс стать матерью еще раз?

Но вдруг – осложнения, отклонения, бог знает, что может быть.

Годы ведь уже не те…

Все только и говорят о рисках поздней беременности.

– Что делать будешь, мам? Говоришь, у отца другая женщина появилась? – уточняет он. – Вот, как появилась, так и исчезнет. С такими-то новостями!

– Саш... – голос предательски дрожит. – Пожалуйста, оставь меня одну. Мне нужно...

Но он уже достает телефон, губы растягиваются улыбкой – той самой, как у отца, когда он доволен собой.

– Ну что ж, значит, папулю можно поздравить!

Его пальцы быстро стучат по экрану.

– НЕТ!

Мой отчаянный крик вырывается из глубины грудной клетки. Он царапает горло, эхом отражаясь от белых стен.

Я вскакиваю, хватаю Сашку за руку.

Капельница летит на пол, игла вырывается из вены, капли крови растекаются по моей руке.

– Нет!

– Что?

Сын удивлен.

– Кажется, ты не понимаешь. Вы столько лет не могли родить еще одного ребенка, и сейчас-то он точно постарается, чтобы…

– Ты слышишь? НИ СЛОВА! – твержу в панике. – Он не должен узнать. Не говори ему!

Наш разговор с сыном прерывается внезапным появлением.

Евгений!

Да что такое.

Он всегда приходит в неподходящий момент.

Словно поджидает его.

Муж, которого я сейчас не хочу и не готова видеть, стоит на пороге.

Его лицо – словно каменная маска, ни один мускул не дрогнул.

Но глаза... В них что-то мелькнуло – какой-то болезненный интерес и страх.

– Не говорить о чем?

Он говорит не спеша и медленно делает шаг вперед.

Уверенный в себе, полный силы.

Такой, что становится понятно – наш разговор с сыном в секрете не удержать.

Он слышал.

Вопрос только в том, как много он услышал, и успел ли обсудить с врачом мои анализы?

– Вы, двое, что-то от меня скрываете, а?

Саша замирает, телефон зажат в его ладони. Взгляд мечется между мной и отцом.

Он не знает, как поступить: рассказать отцу или не стоит. После моего отчаянного рывка у него появились сомнения.

Я цепенею.

Где-то за спиной пищит монитор, учащая ритм – сто десять, сто двадцать, сто тридцать ударов в минуту...

Темные пятна плывут перед глазами.

Последнее, что я вижу – это как Евгений тянет руку, чтобы вырвать телефон у сына...

Глава 8. Она

Я прихожу в себя медленно, словно всплываю со дна темного омута. Голова тяжелая, во рту неприятный привкус металла – то ли от крови, то ли от страха.

Мне сразу становится ясно, что я все еще нахожусь в больнице и никуда из нее не выбралась.

Типичная больничная кровать, катетер на руке, медицинские приборы.

В палате царит полумрак.

Я пытаюсь перевернуться на другой бок, и понимаю, что нахожусь в палате не одна.

Замираю

Темный силуэт в кресле знаком мне до мелочей.

Этому мужчине я посвятила двадцать три года своей жизни, вышла замуж сразу после универа.

Помню, как одновременно и обрадовались, и огорчились мои родители.

Они обрадовались, потому что Евгений им понравился – серьезный, статный, немного старше меня, уже подающий большие надежды, амбициозный, но не пустой. Его немногословность и аргументированность в любой из тем покорила родителей. Он не бросал слов на ветер, и они это оценили.

С другой стороны, когда мы остались наедине, они выразили сожаления, что я по специальности так и не поработала. Мол, куда они столько лет деньги тратили? Все впустую…

Тогда мне даже спорить с ними не хотелось, я не желала тратить ни одной минутки своего времени на то, чтобы спорить.

Мне казалось: мое счастье – в том, чтобы быть рядом с этим мужчиной, и я следовала за ним.

Все эти годы я была за ним, как за каменной стеной, ни разу не пожалев о своем решении.

Но теперь я задумываюсь, а вдруг родители были правы?

Может быть, мне стоило подстелить соломку? Обеспечить себе пути отхода…

Раньше в этом не было необходимости: когда любишь человека, доверяешь ему всем сердцем и душой, не ждешь подвоха.

А потом горе обрушивается, как снег на голову, и лишает тебе опоры под ногами.

Я не успела отвести взгляд в сторону, как Евгений медленно повернулся и посмотрел прямо мне в глаза.

Он не спит.

Я вздрогнула от его взгляда.

В полутьме его глаза кажутся холодными, а взгляд – пристальным, следящим за мной.

– Значит, ты беременна, – произносит он ровно.

Такое чувство, будто он уже знал, будто ждал этого.

Я не отвечаю, сжимаюсь под одеялом, стараясь не дышать, чтобы не выдать дрожь, которая бежит по спине.

Он встает, кресло скрипит под его весом. Тень нависает надо мной, заслоняя свет.

– Ты даже не представляешь, как я... – его рука тянется к моему лицу, пальцы почти касаются щеки...

– Не трогай меня, чудовище!

Я резко отворачиваюсь, губы дрожат.

– Только не после нее. Я вообще не решила, хочу ли сохранить этого ребенка...

После моих слов его рука замирает в воздухе.

– Даже не вздумай! Аборт я тебе делать не позволю! Ты родишь. Ясно?!

Его голос становится жестким и холодным, полным угрозы.

– Или что? – я резко привстаю, насколько мне хватило сил.

Больничная простыня сползает.

– Запрешь меня под замком, приставишь ко мне слежку?! Так, как уже делал это?!

Он сжимает кулаки, глаза сужаются.

Его лицо медленно приближается к моему, горячее дыхание опаляет кожу.

– Я тебя ненавижу! – шепчу. – Слышишь?! Ненавижу тебя, кобель. Предатель!

Он молчит. А я продолжаю:

– Презираю. Ты измазался в таком дерьме… Ты так низко пал, я просто не представляю теперь, что ты за человек, если полез в трусы к невесте родного сына!

В ответ – ни слова с его стороны, между нами – только густая, липкая тишина.

Он не двигается, только в глазах мелькнуло такое выражение, будто ему было больно слышать мои слова.

– Ты ненавидишь меня, – повторяет он тихо. – Пусть так, но нашего ребенка оставишь. И родишь его.

Глава 9. Она

Спустя неделю

Я неделю провела под наблюдением врачей и пристальным вниманием Евгения.

Он приходил ко мне каждый день!

Теперь он решил устроить из моей выписки праздник какой-то, продолжая отыгрывать на публику роль любящего и внимательного, верного супруга.

Больничные двери распахиваются, передо мной разворачивается абсурдный спектакль.

Меня встречают роскошным букетом из белых роз, тго же редкого сорта, что муж дарил на годовщину нашей свадьбы. Они, источают нежный и сладкий аромат, который меня совсем не радует.

Зачем-то он собрал целую кучу народа: наши родственники, друзья, знакомые.

Растрезвонил на весь свет, что мы ждем ребенка!

Иначе как объяснить эти шары и плакаты с изображением беременной девушки или маленького карапуза.

Цветы, подарки, увеличенное внимание…

В довершении этого спектакля нас встречает кабриолет с откидным верхом, ярко-красный, сверкающий, словно сошедший в реальность с картинки.

Евгений даже запускает салюты, фейерверк в небе расцветает золотисто-красными вспышками.

Все кругом смеются и улыбаются, поздравляют нас с Евгением, желают стать счастливыми родителями.

Но ничто из этого меня не радует.

У меня на сердце – лед. Он сковывает все эмоции, душу, не оставляя места для тепла. Я смотрю на Евгения, он крепко держит меня за локоть, обнимает.

Он широко улыбается собравшимся и требует от меня того же.

– Улыбнись, ты же не на похоронах! Я такой праздник тебе устроил.

– Хочешь сказать, что все это ради меня, а не для того, чтобы замазать всем глаза?!

Он крепко сжимает челюсти, с трудом сдерживаясь. Евгений не привык, что я так открыто перечу ему.

Откровенно говоря, у нас за все время брака почти не было разногласий.

Так серьезно мы ссоримся впервые.

– Ради нашего ребенка, – произносит муж. – Улыбнись хотя бы ради него.

Я шепчу, глядя на улыбку Евгений:

– Как ты можешь быть таким? Самому не противно? Крутился с этой шалавой, а теперь играешь заботливого супруга.

Евгений наклоняется, словно для поцелуя, но его губы касаются только моего уха:

– Об этой девке ты больше не услышишь. Думай о ребенке. Все остальное... предоставь мне.

– А как же сын? – мой голос дрожит от негодования. – Ты и его предал!

Он отводит взгляд, впервые за все эти дни. В его глазах мелькает что-то, что я не могу понять.

Миг слабости, которую он тут же скрывает за маской равнодушия и всесилия. Я понимаю: спорить бесполезно.

Я опускаю глаза, притворяясь уставшей. Позволяю ему вести меня к машине, как марионетку на нитках.

Силой и открытым противостоянием здесь ничего не решить.

Нужно действовать иначе

***

Кабриолет мягко трогается с места.

Как же я ненавижу его ложь, предательство и весь этот показушный фарс!

Мы едем по узким улочкам, и я замечаю, как Евгений бросает на меня внимательные взгляды. Его напряжение ощутимо, но он старается это скрыть. Я сижу, прижав руки к груди, и пытаюсь успокоить дыхание.

План вырисовывается в моей голове, как карта на ладони.

Выждать, убежать и начать новую жизнь.

Внутри меня растет зреет решимость поступить именно так: ударить исподтишка.

Иначе ничего не выйдет.

– Ты не сможешь от меня скрыться, – наконец говорит он.

Что?

Я аж вздрогнула: он будто прочитал мои мысли!

Его голос звучит спокойно, но в нем слышится угроза.

Я отвечаю, не поднимая глаз:

– Я и не собираюсь. Я просто хочу тишины и спокойствия.

Он молчит, и я чувствую, как между нами нарастает напряжение.

Дорога тянется целую вечность!

Мы подъезжаем к дому, Евгений открывает дверцу машины, чтобы помочь мне выйти.

Я выхожу из машины, поддерживая крепкой рукой мужа. Внутри меня все кипит, но я стараюсь сохранять спокойствие.

Поднимаюсь по лестнице, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Дом, в котором я не была так долго, теперь кажется чужим и незнакомым. Кое-что изменилось.

– В твое отсутствие я решил обновить некоторые предметы интерьера. Тебе нравится?

Я молча киваю. Евгений тяжело вздыхает и задерживает дыхание:

– Хотя бы сделай вид, что тебе интересно! – просит он.

– Кое-что мне действительно интересно, не рассчитываешь ли ты, что я лягу с тобой в одну постель? В ту самую постель, в которой ты кувыркался с этой шалавой! – произношу я голосом, дрожащим от гнева. – Я не переступлю порог этой спальни. Тебе придется заставить меня силой! Но не забывай…

Я опускаю руку на живот со словами:

– Стресс вредит малышу.

Муж выругался сквозь стиснутые зубы:

– Спальня обновлена. Если бы ты захотела увидеть, как там все изменилось…

– Мне это неинтересно. Для меня та комната теперь будто заражена проказой, – произношу упрямо. – Навсегда.

Евгений сжимает пальцами переносицу и произносит:

– Иди, выбери себе любую другую комнату, если так хочешь! – говорит он, отпуская мою руку. – Но помни: если ты попытаешься что-то предпринять и твоя глупость навредит нашему ребенку, это будет на твоей совести.

Подлец!

Как ловко он перекинул на меня ответственность за все!

Глава 10. Она

Прошло две недели.

Две недели, проведенные в напряжении: Евгений находился дома, не отходил от меня ни на шаг, не оставлял ни на минуту.

Встану на завтрак пораньше – он уже на кухне, готовлю ужин – сидит рядом и даже заботливо интересуется, не нужна ли мне его помощь.

Дичь какая-то, он никогда кухней не интересовался, никогда не предлагал помощь, а здесь его стало просто не узнать: мегазаботливый, внимательный, постоянно интересуется, не хочется ли мне чего-то необычного.

– Только скажи, Юль, я все достану. В лепешку разобьюсь, но достану! – постоянно твердит.

– Спасибо, мне ничего не хочется.

– Ничего? – острый, внимательный взгляд. – Уверена? Я помню прошлую твою беременность. Ты как-то плакала, потому что тебе соленых арбузов в три часа ночи хотелось, а еще копченую кильку, – улыбается с какой-то трогательной ностальгией.

А меня его улыбочки только расстраивают. Они словно нож по живому: напоминания о том, что мы были влюблены и счастливы, причиняют боль.

Потому что ни следа не осталось ни от этой былой любви, ни от верности!

– Если мне чего-то захочется, я дам тебе знать.

Он ловит мою руку, задерживает в своей.

В глаза заглядывает. Я с трудом выдерживаю его взгляд.

– Точно?

– Точно. Ты еще взвоешь и будешь прятаться от моих беременных капризов. Устанешь от меня.

– Не будет такого.

– Да брось, однажды от меня ты уже устал. Иначе бы не полез на эту… – не договариваю.

Лицо мужа мгновенно меняется:

– Я обещал, что ты о ней не услышишь. Разве она тебя беспокоит?

– Да, – вру нагло. – Было дело. Говорить не хотела, но… – развожу руками.

Он мрачнеет:

– Почему сразу не сказала? Я бы эту… – сжимает пальцы в кулак. – Разберусь с ней.

– Ты говоришь о невесте нашего сына. С которой ты…

– Не было ничего! – говорит резко. – Ты ведь меня даже слушать не захотела. И да, теперь Валерия уже не невеста нашему сыну, – добавляет он и выходит.

Я оторопело смотрю ему вслед: вот это новости!

Он, что, заставил Валерию расстаться с нашим сыном?

Не хочет делиться своей сладкой девочкой с другим мужчиной? Внутри меня бушует ураган, но я научилась прятать его за маской спокойствия.

Я притворяюсь спящей, когда он входит в спальню. Его шаги мягкие, но я слышу их, чувствую, как они отзываются эхом где-то внутри меня.

Евгений целует меня в щеку и тихо выходит.

Я жду немного, потом тихо выскальзываю из дома.

Я готовилась к этому: в моей сумке всегда наготове кошелек с деньгами, вещи на первое время: сменное белье, самая простая одежда.

Я двигаюсь, как тень, растворяясь в ночной темноте.

Вызываю такси, назвав адрес Валерии.

Я должна поговорить с мерзавкой тет-а-тет и выяснить все подробности.

Машина останавливается в темноте, не доехав до дома совсем немного.

Последние метры я иду пешком и застываю, увидев рядом с домом Леры припаркованный внедорожник мужа.

Сердце кольнуло: в какой-то момент часть меня поверила, что он с ней больше не водится!

Но, кажется, это было зря!

Вот же его машина…

Я тихо проскользнула во двор, калитка была не заперта до конца.

Обхожу дом, заглядывая в окно, светящееся светом.

Оно словно витрина, и там – Лера.

Она сидит на стуле кухни, словно актриса в театральной постановке. В кружевном белье, с бокалом вина в руке. Я не слышу, о чем она говорит, но на ее лице – торжествующая, вызывающая улыбка.

Рядом с ней стоит Евгений. Его лицо непроницаемо, кулаки сжаты. Он говорит ей что-то, потом дергает за плечо. Она падает к нему на грудь, прижавшись гибким, змеиным телом.

Я держала телефон наготове.

Быстро делаю фотографию.

В какой-то миг муж, будто что-то подозревает, разворачивается лицом к окну.

Я мигом отпрянула в сторону, а потом принялась бежать.

Выбегаю из двора дома так быстро, будто за мной черти гонятся.

Притаилась на улице, за раскидистым кустом сирени.

Слышу, как хлопает дверь: муж вышел на улицу, заподозрив что-то.

Потом он резко бросает:

– А ты куда? В дом вернись, я с тобой еще не закончил!

Вот и все.

Больше не о чем говорить!

Он сразу помчался к ней.

Я больше не могу молчать о том, что знаю, и отправляю фото сыну, подписав его:

«Отец спит с твоей невестой. Теперь ты знаешь правду»

Сын мгновенно перезвонил.

Глава 11. Она

Я сначала отбила его звонок, написав, что перезвоню сама.

Нужно было уехать подальше, я прошла до перекрестка, свернула туда и вызвала такси на тот адрес.

Лишь оказавшись в машине, я перезвонила сыну.

– Саш? Саш, ты меня слышишь?

Я прижимаю телефон к уху так сильно, что начинаю слышать собственное сердцебиение.

Гулкое, неровное.

Как будто кто-то колотит кулаком по пустой бочке.

– Слышу, мам. Как ты? Где ты сейчас?

Я хохотнула нервно:

– Как я? Саш, главное, как ты… Как ты перенес эту новость?

– Ну, – вздыхает. – В общем, мам... я не знал, как тебе сказать... – голос Саши звучит глухим, будто он говорит сквозь воду. – Но я расстался с Лерой.

– Расстался или отец тебя заставил?

– Что?

Его голос звучит неподдельно удивленно.

– Мам, что ты такое говоришь?

– Ты же видел фото, которое я тебе отправила? Это не первый раз, когда я застукала их вместе. Поэтому и спрашиваю: ты сам расстался с этой… или отец тебя заставил.

Мои пальцы сами сжимаются в кулак. Меня трясет от эмоций.

– Мам, я сам с ней расстался. Вернее, – хмыкает сын. – Она сама меня бросила. В общем, не телефонный это разговор.

– Я должна знать подробности! Почему ты мне ничего не сказал?

– Сначала не знал, как сказать, разбирался с собственными проблемами. Потом ты лежала на сохранении, мам, и отец потребовал тебя не беспокоить.

– Ясно. Он и здесь прикрыл свои грешки.

– Давай мы увидимся, я тебе все расскажу. Я за тебя боюсь, мам… Ну, куда тебе такие стрессы? – ласково пожурил он меня. – Давай ко мне, я тебя встречу.

Я изменила адрес, и таксист повез меня к сыну.

***

При встрече я едва не рухнула в объятия Саши, но приказала себе быть сильной и держаться, не раскисать.

Саша провел меня внутрь квартиры, которую мы дарили ему на двадцатилетие. Сразу стало понятно, что Лера здесь больше не живет: раньше всюду лежали ее вещи, косметика, духи, свечи ароматические, какие-то женские безделушки. Теперь квартира сына снова выглядела, как берлога холостяка.

– Чай будешь, мам?

Я согласилась. Только для того, чтобы разогнать немного свою нервозность.

Подождала, пока заварится чай, отпила совсем немного.

– Когда ты... расстался с Лерой? – я слышу, как дрожит мой собственный голос.

– Давно, мам. Еще до того, как ты в больницу попала.

– Но вы к свадьбе готовились! – тихо произношу я. – Как? Что случилось? Ты узнал, что она с твоим отцом…

– Нет, – отрицает сын. – О том, что Лерка с отцом крутит, я узнал от тебя. Сегодня! А до этого… Не знал. Не подозревал даже. Она при расставании сказала, что найдет себе мужчину состоятельнее и солиднее, чем я. Но я и не подозревал, что она намекала на отца, мда…

Сын молчит некоторое время.

У меня в голове крутятся шестеренки: как, когда, почему.

Наконец, сын выдыхает:

– Это не все, мам. Я еще кое в чем виноват.

– Что еще? – сердце дрогнуло.

– Я прогорел, мам. Из-за этого крупно с отцом поссорился.

– Ты… что…

– Прогорел! – разводит руками. – Я брал у отца деньги на свой стартап.

– Я думала, ты работаешь на его фирме!

– Так и было. В начале, а потом мне в голову пришла идея, и я принялся за ее реализацию. Почти все время работал над своим проектом. Отец понял, что я отлыниваю от основной работы и вызвал меня на разговор. Я рассказал, как есть, и попросил у него деньги. Для старта нужен был стартовый капитал. Он дал. И все пошло как по маслу. Отец предлагал помощь, специалиста своего для контроля. Но я отказался, не хотел, чтобы меня контролировали или чтобы у меня была нянька. Я отказался, через три месяца после старта я просто в ноль прогорел. Еще и в долги залез. Отец... он был в ярости. Говорил, что я порчу все планы. Тебе мы не говорили, потому что ты все мои проколы близко к сердцу принимаешь, и ты бы выгораживала меня перед отцом до последнего, а я хотел быть самостоятельным. Мы тогда с отцом крупно поругались. Он зацепил тему свадьбы и начал орать, что он еще и туда тратится, мол, доделывай сам и с долгами тоже сам разбирайся. Лера слышала этот разговор. Слышала, что я прогорел и что теперь я сам по себе. Доходы, расходы – все на мне. Режим экономии… Она выдержала примерно неделю, а потом, поняв, что мы реально начинаем экономить, что я даже подумываю продать квартиру, чтобы рассчитаться с долгами, психанула. Она сказала, что планировала выйти замуж за успешного и состоятельного мужчину, а не за голозадого стартапера.

Сын делает паузу:

– Мы крупно поссорились. Она сказал, что найдет себе вариант получше. И после этого мы расстались.