Текст книги "Измена. Право на ошибку (СИ)"

Автор книги: Диана Ярина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Измена. Право на ошибку
Диана Ярина

Глава 1. Она

«Твой муж развлекается с молодой и сексуальной девушкой. Прямо сейчас, у вас дома. Он развлекается с ней на вашей кровати! Не веришь? Ха-ха! Так носи рога, лохушка!»

Получив такое сообщение, я не смогла остаться на месте.

Тем более, встреча одноклассников проходила скучно. С этими людьми меня ровным счетом ничего больше не связывало, пути-дорожки разошлись давным-давно.

Я попрощалась со всеми и полетела домой.

По дороге торопила таксиста, а он, как назло, тащился с медленной скоростью и будто управлял усталой клячей, а не новеньким седаном.

Все мои мысли были лишь об одном.

Я снова и снова перечитывала сообщение.

Неужели это правда?!

Мой муж изменяет?

Он, конечно, сложный мужчина, себе на уме…

Отношения у нас сейчас не такие бурные, как раньше.

Но чтобы у него появилась молоденькая любовница?!

Не верю!

Однако, добравшись до дома, я почему-то крадусь.

Как воришка.

Мое сердце пропускает удар, когда я вижу в гостиной… кружевной женский бюстгальтер, который игриво свисает с дивана.

Я иду вверх по лестнице, а там… между первым и вторым этажом валяются женские трусики.

Они валяются так, словно их срывали!

В порыве страсти.

На втором этаже у меня перехватывает дыхание, сердце вот-вот вырвется из груди.

Я слышу голоса.

Они доносятся из спальни.

Голос мужа… и… еще чей-то голос.

Тонкий, звонкий.

Женский.

Я, не думая, быстро лечу туда.

Распахиваю дверь.

– Подлец! Значит, это правда! Ты трахаешься с другой!

Муж, вздрагивает, смотрит на меня: у него чужой, немного замыленный взгляд.

– Юля?! Что ты здесь делаешь! Ты же должна быть на встрече одноклассников.

– А ты, значит, и рад! Притащил в нашу постель дрянь какую-то. Сколько ей лет? Двадцать? Меньше?

– Хватит кричать. Дверь закрой! С той стороны! – разъяренно командует муж.

Я делаю шаг назад, будто послушала его злой приказ, но потом…

Резко ныряю ему под руку и бросаюсь к кровати.

Там, под тонкой простыней прячется его любовница.

Я сдергиваю простынь и немею, увидев, с кем муж только что кувыркался.

– Ты?! Боже… Как ты могла?

Я застываю, будто мне в грудь вонзили нож.

Такого я не ожидала.

Двойное предательство.

Муж и… она.

Почти член нашей семьи!

Под смятой персиковой простыней, на которой теперь проступают влажные пятна, лежит Валерия – невеста нашего сына. Голая, с волосами, растрепанными по подушке.

Выглядит как сирена – холодная и красивая, а в глазах светится торжество.

– Ты?! – вырывается у меня хрипло. – Лера… А как же Саша?!

Валерия лениво потягивается, ее голое тело блестит от пота, а на тумбочке стоят два пустых бокала.

Шампанское – то самое, что я берегла на годовщину – теперь выпито этими двумя, а на ковре валяется вскрытая упаковка презерватива.

– Не стесняйтесь, Евгений, – мурлыкает эта стерва сквозь сладкую улыбку, – расскажите, как нам было хорошо.

Мой муж, Евгений, стоит бледный, с перекошенным лицом.

Его рубашка кое-как наброшена на плечи, брюки расстегнуты. Он не спешит оправдываться – просто смотрит на меня глазами разъяренного зверя.

– Юля… – начинает он хрипло, в голосе звучит раздражение. – Все не так, как ты думаешь!

О боже, почти анекдотичная отмазка!

Я резко поднимаю руку.

– Прекрати! Не делай из меня дуру, мне давно не пятнадцать.

Мне не нужны его слова. Все уже ясно.

Без слов.

Валерия приподнимается, ее гладкие ноги скользят по простыне, она будто нарочно демонстрирует следы на своем теле.

Следы царапин щетины на ее шее, отпечатки пальцев на бедрах.

– Да вы совсем стыд потеряли! Женя! – повышаю голос. – Она же… У меня слов нет, а Сашка-то знает?!

Валерия делает глупенькое лицо.

– Не стоит расстраивать Сашу, – произносит муж. – Это недоразумение, ясно?

Он бросает сердитый взгляд на Валерию, а та хмыкает:

– Я кончала без остановки, а вы… про недоразумение какое-то!

Саша.

Наш сын.

Ее жених.

Кровь бьет в виски так сильно, что в глазах темнеет. Как она смеет?!

– Вали отсюда, – шиплю я так тихо, что даже воздух замирает.

– Что? – она притворно хмурится.

Как будто возмущена!

– ВЫЛЕЗАЙ ИЗ МОЕЙ КРОВАТИ, ДЕШЕВКА!

Мой крик пронизывает воздух спальни.

Валерия, наконец, понимает, что я не шучу.

Она бросает взгляд на Евгения, моего мужа. Тот сердито чиркает ширинкой:

– Ты слышала мою жену. Убирайся, – рыкает он.

– Как скажешь, милый.

Нерв на лице муж дергается.

Валерия сползает с кровати, хватает свое платье – то самое, кремовое, которое я помогала ей выбрать для ужина с Сашей.

Оно куплено на деньги нашей семьи.

Мы не скупились на подарки, я старалась уделить ей внимание, несмотря на то, что она сразу мне не очень понравилась.

И вот, чем она отплатила: залезла в трусы к моему мужу, дрянь.

Перед тем как выйти из спальни, она оборачивается:

– Буду рада повторить, Женечка.

– Пошла, – рычит он.

Дверь хлопает.

Тишина.

Только тяжелое дыхание и запах – спертый, тяжелый запах комнаты, в которой стоит душок шампанского, пота и сладких, женских духов.

Евгений делает шаг ко мне.

– Не подходи.

Он замирает.

– Юля, я…

– Молчи.

Я поднимаю на него глаза. На того, с кем делила жизнь двадцать три года…

– Ты – подлец.

Глава 2. Она

Я выбегаю из спальни и выхватываю из сумочки свой телефон. От эмоций пальцы дрожат так сильно, что едва попадают по кнопкам.

Саша. Надо позвонить Саше.

Он должен знать, на какой паскуде собирается жениться!

Такую дрянь женой делать нельзя…

Господи, какая грязная измена, почти инцест… Легла под сына, а потом под его отца.

А он сам? Не противно было подбирать объедки за сыном?!

– Я расскажу сыну правду.

Голос звучит чужой, сдавленный.

В голове уже складываются слова: «Сынок, твоя невеста и твой отец...»

Евгений бросается ко мне, хватает за запястье. Его пальцы впиваются в кожу, как клещи.

– Не смей! – шипит он, и в его глазах мелькает что-то дикое, почти нечеловеческое. – Давай не будем пороть горячку! Не стоит портить сыну...

– Ты хотел сказать: не стоит портить ему свадьбу?! – вырывается у меня горький, истеричный смех.

Мы готовились, кучу денег потратили, а ведь она мне сразу не понравилась!

Я вырываю руку, но муж снова хватает меня, сильнее.

– Хватит истерить. Ты ведь меня даже не выслушала.

– И не выслушаю! Твои слова – это пустой звук, я видела все своими глазами.

Евгений дергает меня на себя, его дыхание хриплое, горячее, а мое – рваное, как после пробежки.

Я не хочу поддаваться его грубой силе, но что я могу противопоставить ему?!

Телефон выскальзывает из пальцев, падает на пол. Экран трескается.

– К несчастью, – шепчу я. – Ты мне изменил. Ты уничтожил нашу семью!

Евгений тянется к телефону, но я резко бросаюсь вперед, выскальзываю из его хватки.

Надо бежать.

Не могу здесь оставаться.

– Успокойся! Ты взрослая, в конце концов… БАБА! – гремит мне вслед. – Еще за чемодан схватись!

– Спасибо за идею, так и сделаю.

Я выбегаю в коридор, распахиваю дверцу большого шкафа.

Чемодан лежит на верхней полке, я хватаюсь за ручку, тяну его на себя.

Сердце колотится в горле, я вся на нервах. Меня аж трясет и вдруг…

Резкий рывок назад.

Ноги отрываются от пола.

– Это была ирония! Что ты затеяла, глупая женщина! Посмотри на себя. Ты в истерике!

Евгений дергает меня на себя, желая оттащить от шкафа.

Но я упрямо тяну чемодан на себя.

Пальцы соскальзывают с ручки.

Однако чемодан уже тронулся с места и грохнулся прямо на меня.

Я успела лишь немного отвернуть лицо в сторону.

Евгений, матерясь, как сапожник, дернул меня на себя, уводя от удара.

Но все-таки один из углов чемодана задевает меня по лицу.

Боль.

В ушах – звенящая тишина.

За спиной – тяжелое дыхание.

Я вижу нас обоих в отражении большого зеркала:

Мое лицо раскраснелось, прическа растрепана, а на лице красным наливается место удара.

– Ты едва не лишилась глаз, дурная. Успокойся! – встряхивает меня Евгений.

Муж возвышается надо мной, глаза горят, лицо искажено.

– Ты никуда не пойдешь, – говорит он тихо. – Поняла?!

Запоздало накатывает боль от удара.

Боль и страх: я ведь могла лишиться глаз!

– Никуда не пойду? А ты решил мне, можешь указывать, что мне делать?!

Эмоции спазмом перехватывают горло.

Голос от них превращается в хриплый шепот.

– И давно ты трахаешь невестку?!

Евгений молчит. Стоит, как каменный идол, сжав кулаки. Его взгляд прожигает меня насквозь, но в нем нет ни капли раскаяния – только ярость, густая, как смола.

Он всегда был тяжелым на характер, немногословным. Но сейчас... Сейчас он будто не человек, а холодный и незнакомый мужчина.

Чужак.

Себе на уме.

– Где телефон? – внезапно рычит он.

Я машинально прижимаю сумку к груди, но он вырывает ее одним движением.

– Отдай!

Я бросаюсь вперед, но он выставляет вперед плечо, и я врезаюсь в него, как маленькая моська – в большого и сильного слона.

– Это… – он издевательски поднимает мой телефон повыше. – Тебе не нужно!

– Что ты творишь? Не смей!

– Ты не в себе! Остыть тебе не помешает, иначе натворишь херни! – цедит он сквозь зубы и удаляется прочь размашистым шагом в сторону кабинета.

Я бегу следом, но едва переставляю ногами: они словно деревянные стали, совсем не сгибаются в коленях.

Через минуту я слышу, как щелкает замок – он запирает мой телефон в сейфе.

– Дежуришь под дверью? – хмыкает он, увидев меня.

Евгений обхватывает мой подбородок пальцами, тянет лицо вверх, будто поцеловать хочет.

– Меня сейчас на тебя стошнит. Не смей прикасаться ко мне после этой дешевой шалавы, – шиплю я, как змея.

– И не думал, – звучит возле моих губ. – За мной!

Раскомандовался!

Он тащит меня за собой, заталкивает в нашу спальню и… закрывает дверь снаружи.

На замок.

– Посиди здесь! Остынь!

Он запер меня?

Запер! Как узницу.

– Я сейчас все решу! – бросает он перед уходом.

Его шаги затихают вдалеке.

Я остаюсь одна.

В комнате, в которой противно находиться.

Остаюсь одна, с разбитым сердцем.

С вопросами, от которых тошнит.

Что он задумал?

Откупится от шалавы? Или... или что-то хуже?

Глава 3. Она

Проходит неимоверное количество часов, прежде чем тишину разрывает звонок в дверь.

Я замираю в кресле, которое я развернула к стене, чтобы не видеть кровать со следами чужих развлечений.

Кто пришел?

Вскакиваю и сразу же падаю обратно: да, какая, в целом, разница?!

Ведь я заперта.

Не прыгать же со второго этажа. Я не хочу переломать себе ноги.

То есть, кто-то, кто пришел, так же и уйдет.

У меня нет возможности связаться со внешним миром. Ни одной!

Я совсем отчаялась, когда по коридору раздались чьи-то шаги.

Довольно легкие, как будто женские.

Меня осенило.

– Юлька, какая же ты забывчивая! – шепчу себе под нос.

Это же Алина, наша домработница.

Я сама вызвала ее вне привычного расписания, чтобы она помогла перестирать шторы и перемыть люстры перед семейным ужином, за которым соберутся все наши родственники.

У Алины есть ключи.

Она сперва позвонила, а потом, когда поняла, что никто не открывает, открыла своим экземпляром.

– Алина, это ты? – громко спрашиваю я.

Шаги.

– Юлия Сергеевна, здравствуйте. Да, это я! – за дверью раздается знакомый голос. – Вы отдыхаете? Мне приступать или будут другие распоряжение.

Алина. Домработница. Она.

Слава Богу.

Я резко вскакиваю, спотыкаюсь о край ковра, но все равно мчусь к двери. Пальцы дрожат, когда поворачиваю замок. Разумеется, он не поддается.

– Алина, как хорошо, что ты пришла. Я прилегла отдохнуть и что-то дверь заклинило, – лгу. – Попробуй открыть ключом запасным. Он там, в кладовой, в ящике со всеми ключами…

– Хорошо, я сейчас посмотрю, – отзывается домработница и уходит.

Мне пришлось подождать несколько минут, молясь, чтобы моя хитрость сработала.

И вот… наконец… долгожданный звук ключа, поворачивающегося в замке.

Я вызволена!

– Ой, что-то у вас... – Алина замирает на пороге, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Все в порядке?

Я не могу говорить. Не могу объяснить. Просто стою, сжав зубы, чтобы не разрыдаться.

– Заходи, – наконец выдавливаю.

Алина переступает порог, останавливается, увидев разбитый бокал на полу, смятые простыни, следы на ковре.

– Убираться будем? – осторожно спрашивает она.

Да. Убираться.

Убирать этот кошмар.

– Да, – киваю я. – Особенно спальню. Начни с нее.

Алина удаляется, возвращается с совком, метелкой и небольшим пылесосом. Она молча начинает собирать осколки. Я смотрю, как она аккуратно поднимает каждый кусочек, и вдруг меня осенила мысль.

– Алина... – голос звучит взволнованно. – Дай мне свой телефон. Позвонить. Пожалуйста.

Она поднимает на меня глаза. Умные, понимающие.

Она слишком долго у нас работает, поэтому сразу же поняла, что у нас в доме случилось что-то нехорошее, из ряда вон выходящее.

То, чего никогда не было.

Я бы никогда не стала просить позвонить, если бы у меня самой была такая возможность.

– Вам позвонить надо? – тихо спрашивает она.

Я киваю.

– Сыну.

Алина медленно достает телефон из кармана, проводит пальцем по экрану, протягивает мне.

– Только... быстро, – шепчет она.

Я хватаю телефон.

– Спасибо, Алин. Ты меня спасла… Я отойду поговорить, хорошо?

– Да-да, конечно, а я пока здесь приберу все.

Спустившись в гостиную, я смотрю на время и ужасаюсь: уже вечер!

То есть, я два с половиной-три часа здесь сижу, в каком-то забытье, как в кошмаре.

Неожиданно быстро пролетели эти три часа.

Но с другой стороны эти часы казались мне пыткой.

Я набираю номер.

По памяти.

Вот так, на память я знаю всего несколько номеров: свой, номер мужа, сына и нашего семейного врача – но лишь потому, что у него красивый номер, одни тройки.

Один гудок.

Два.

Третий гудок.

Все остаются без ответа.

Неужели он не поднимет?!

– Алло? – раздается в динамике голос Саши после череды каких-то шумов и шорохов.

– Сынок, – задыхаюсь. – Это я, мама.

– Мама? Почему ты звонишь с чужого номера? Что случилось?

– Кое-что… произошло. Саш, нам срочно надо поговорить.

Неожиданно за моей спиной очень громко хлопает дверь.

– Юля?! – рев Евгения.

Алина вскрикивает. Ее голос почему-то звучит где-то рядом. Неужели подслушивала?!

От неожиданности я роняю телефон.

Евгений уже здесь.

Глава 4. Она

Дверь с грохотом распахивается.

Евгений стоит на пороге.

– Алина, забери свой телефон, – приказывает он.

Что?

Я оглядываюсь на домработницу, в ее глазах мелькает чувство вины, но еще есть какой-то странный блеск.

Перевожу свой взгляд с мужа на домработницу и, кажется, понимаю, в чем причина такого быстрого появления Евгения.

Очевидно, Алина позвонила ему и обо всем доложила!

Муж лезет в портмоне, отсчитывает несколько купюр.

– Бери и помалкивай, – бросает он Алине, протянув ей деньги.

Домработница прячет купюры в карман, не поднимая глаз. Ее виноватый взгляд говорит сам за себя – она давно на его стороне.

– Ты еще не поняла, Юля, что я здесь хозяин? – муж шагает ко мне, его взгляд давит. – А теперь хватит бездельничать и приготовь нам ужин! Сейчас же.

Он стоит напротив – высокий, широкоплечий, полный дурной силы мужчины.

Перечить ему сейчас – все равно, что пинать скалу.

В доме у него везде свои глаза и уши, значит, кричать и злиться бесполезно.

Я сжимаю зубы, ногти впиваются в ладони. Спорить сейчас – значит проиграть.

– Ужин тебе приготовить, значит? – усмехаюсь, но голос звучит бесцветно.

Муж молчит несколько секунд, оценивающе разглядывает меня, будто сканирует: стану ли я скандалить дальше или нет.

Кажется, решил, что не стану.

– Да, ужин. Целый день пролетел. Я проголодался.

– Есть какие-то предпочтения?

– У тебя отлично получается цыпленок. С каким-нибудь вкусным соусом.

– Хорошо.

Я удаляюсь, слушая, как Евгений дает распоряжение Алине сменить постельное белье в нашей спальне, еще что-то говорит.

Про гостевую комнату, где обычно останавливалась Валерия, когда они с сыном оставались у нас с ночевкой.

Отдельно спали!

Надо же, такую скромницу передо мной разыгрывала! Но все это оказалось лишь ложью!

Я приказываю себе действовать и даже про себя повторяю порядок действий, предметов…

Кухня. Нож. Разделочная доска. Мясо.

Я рублю цыпленка так яростно, будто это голова моего неверного мужа.

***

Позднее Евгений смакует ужин с таким видом, будто ничего не произошло.

Цыпленок под апельсиновым соусом, молодой горошек. Теплый салат с карамелизированной грушей и голубым сыром. Евгений любит вкусно и интересно покушать, и я много времени оттачивала некоторые рецепты до совершенства, чтобы его удивить и порадовать.

Сегодня я готовила все механически, на автомате, но муж доволен: все получилось, как надо.

– Ты ничего не ешь, – замечает он, подхватывая соус кусочком хлеба.

– Аппетита нет, – отвечаю я, отпивая лишь гранатовый сок.

За столом – тишина, только постукивают столовые приборы: Евгений ужинает не спеша и не отпускает меня из-за стола, потребовав, чтобы я составила ему компанию.

Звонок в дверь.

Сердце замирает.

– Кого черт принес? – спрашивает Евгений, откладывая вилку. – Открой и возвращайся за стол.

Когда дверь открывается, на пороге появляется наш сын Саша.

У него встревоженный вид, глаза при виде меня распахиваются от удивления.

– Что у вас случилось? – в его голосе звучит потрясение. – Что с лицом, мама?!

Евгений застывает.

Я чувствую всем телом, что он недоволен: появление взрослого сына не входило в его планы.

Еще бы! Ведь он развлекался с его невестой!

Вот и все в сборе, может быть, сейчас – самый подходящий момент, чтобы рассказать ему все?

Глава 5. Она

Сын проходит в гостиную и садится за стол.

– Что у вас здесь произошло? – интересуется он.

Евгений обхватывает меня за руку и тянет вниз, чтобы я села рядом с ним.

– Твоя мама просто перенервничала, – мгновенно отвечает Евгений, сжимая мою руку крепко.

– У мамы что, голоса нет? – Саша бросает взгляд, полный искр. – Пусть сама ответит.

– Ты меня в чем-то подозреваешь?

Я открываю рот, но слова застревают в горле.

– Мама бледная, с синяком на скуле...

Сын впивается взглядом в мое лицо.

Евгений вскакивает, стул с противным звуком отодвигается назад по полу.

– Намекаешь, что я ее бью, что ли?!

Муж поднимается с грозным видом.

Сын тоже встает, замерев напротив отца.

Они сходятся нос к носу, как два разъяренных быка.

Воздух становится тяжелым и наэлектризованным.

– Я пока ни на что не намекаю, но мама позвонила мне в панике, и ее звонок оборвался. Домработница уходит от ответов, а у мамы на лице… – сын чеканит слова. – Огромный синяк. И ты не даешь ей сказать ни слова. Тебе не кажется, папа, что это все выглядит подозрительно?

– Давай уже, скажи, в чем именно ты меня подозреваешь! – предлагает Евгений. – Или кишка тонка?

Господи, они как два забияки!

Отец и сын.

Стоят друг напротив друга, безумно похожие, но такие разные. Между ними пропасть длиной в двадцать два года.

Саша выглядит как мой муж, когда-то в молодости. Тогда он был задирой, не лез в карман за словом…

Я пытаюсь встать, но мир плывет перед глазами.

Неожиданно накатывает сильная тошнота.

Появляется головокружение.

Я пытаюсь ухватиться пальцами за край стола, но он ускользает от меня в сторону, а в голове звучат лишь злые слова, которыми муж обменивается с сыном, не замечая ничего вокруг.

Чувствую боль удара, и перед глазами разливается чернильная темнота.

***

В себя прихожу от типичного, резкого больничного запаха. Едва открыв глаза, различаю над собой потолок, разделенный на ровные секционные квадраты. Яркий белый свет.

Где-то рядом едва слышно шумит медицинская аппаратура. Я поворачиваю голову и замечаю монитор, на котором отражается пульс, давление...

– Мама? Мама! Наконец, ты пришла в себя.

Слышится топот ног. От двери к моей кровати быстрым шагом подходит сын, Саша.

Он наклоняется надо мной, стискивает руку:

– Ты здорово меня напугала, когда рухнула, как подкошенная. Просто рухнула вниз – и все!

Я с трудом шевелю языком во рту. Слова даются мне с трудом:

– Саша, сынок…

Разглядываю его лицо. Оно уставшее, с тенями под глазами и легкой небритостью.

Но нет ни синяков, ни следов ударов, из чего я могу сделать вывод, что драка так и не состоялась.

Или били не по лицу, следом приходит другая мысль.

– Как ты?

– Неплохо, кажется, – отвечаю едва слышно. – Голова болит. Но…

– Ты все помнишь? Как тебя зовут, сколько лет…

– Прекрати, Саш. У меня нет амнезии.

– Точно?

Я вспоминаю все события. Горечь разливается на языке.

– К сожалению, – добавляю.

Некоторые вещи точно помнить не хочется. Но это правда, горькая и неприглядная правда: после двадцати трех лет брака мужа потянуло на молодую, которая ему в дочери годится!

– Где... он? – шепчу.

Не называю его по имени, но сын и так понимает, о ком речь.

– Ушел.

– Он был… здесь? – спрашиваю я.

– Был, – кивает сын. – Сидел, не отходил от тебя ни на шаг. На него даже врач ругался, что он мешает им работать.

Довольно неожиданно.

Похоже на сильную заботу или просто тревогу, чтобы я не очнулась раньше времени и не сказала ничего лишнего, по его мнению.

– Отец был здесь до недавнего времени. Сказал, что «у него дела», – сын сжимает кулаки.

Я закрываю глаза.

Дела?

Конечно.

Я знаю, какие у него дела.

Между ног молодой шалавы, невесты его родного сына.

Боже, куда катится этот мир?

Может быть, я чего-то не понимаю? Может быть, это мои моральные устои безумно устарели?

– Мама, что происходит? – голос сын дрожит. – Отец так ничего мне и не рассказал, но я же знаю, я чувствую, между вами что-то произошло. Случилось что-то.

Я открываю рот, но дверь палаты распахивается.

Входит врач.

Наш разговор с сыном откладывается.

– Ну-с, Юлия Сергеевна, как ваши дела? – интересуется врач.

Он записывает показатели приборов себе в журнал, потом начинает расспрашивать меня обо всем – дотошно и придирчиво. Будто подозревает, что я могла удариться головой и потерять память. Но это не так, и после череды вопросов врач засиял улыбкой:

– Амнезии нет, это замечательно. Сознание не спутанное, это еще лучше, но…

Делает паузу.

– Я все-таки рекомендую вам постельный режим, вам нужно остаться под наблюдением врачей. Потому что у вас сотрясение, – говорит он. – И кое-что еще…

В его словах чудится нехороший намек.

Саша бледнеет.

Наш сын никогда не любил больницы. С детства, когда ему ставили прививки, попалась довольно грубая и голосистая медсестра. С тех пор он не переносит иголки, уколы и с трудом переносит присутствие в больнице.

То, что он сейчас сидит со мной рядом, на протяжении столького времени, говорит о его выдержке.

– Что-то еще? – уточняю я.

– Видите ли, когда вы поступили, мы взяли у вас кровь на анализы и кое-что обнаружили.

– Что еще?! – вырывается у меня хриплый шепот. – Неужели меня заразили венеричкой?!