Текст книги "Чтобы не причинить боль"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Сюзи подскочила к Си Джей, ее глаза сияли, лицо пылало от гордости.

– Вы видели, как хорошо я сегодня занималась, Си Джей?

– Да, я видела, моя милая. Ты много работала, не так ли?

Сюзи счастливо улыбнулась.

– Папа сделал в моей комнате станок и поставил там большое длинное зеркало, так что я могу все время тренироваться!

– Это очень хорошо… – Си Джей отступила назад, когда Лиза втиснулась между ними.

– Я тоже хорошо занималась, – заявила она тоном, не допускающим возражений. Когда удивленная Си Джей согласилась, Лиза радостно улыбнулась и бросила недовольный взгляд на подругу. – Печенья уже почти нет.

Глаза Сюзи расширились в ужасе, и она бросилась к столику.

В тот же момент Лиза подняла голову и настойчиво посмотрела на Си Джей:

– Моя спина была очень прямая.

– Да, действительно.

– И я держала свои носочки врозь.

– Я заметила.

Си Джей также заметила, как нижняя губа девочки недовольно оттопырилась. Лиза была явно раздражена, что в течение занятия внимание было сосредоточено не на ней, а к этому она не привыкла.

– Ты очень хорошо занималась, Лиза, и я очень-очень горжусь тобой.

Эти слова успокоили девочку, но только на мгновение. Лиза надула губы, серьезно посмотрев на Си Джей.

– Я занималась лучше, чем Сюзи, правда?

– Вы обе занимались очень хорошо.

– Но тебе я понравилась больше, правда?

У Си Джей защемило сердце. Она присела на корточки и отвела влажную прядь каштановых волос со лба девочки.

– Для меня ты особенная, Лиза! Но это должно оставаться нашей тайной, – сказала Си Джей шепотом. – Мы ведь не хотим, чтобы другие дети обиделись.

Лиза угрюмо кивнула.

– Ты собираешься выйти замуж за моего папу?

Си Джей вцепилась в плечи девочки, чтобы не упасть.

– Почему ты спрашиваешь?

– Дедуля сказал, что ты притворяешься, как будто тебе нужна я, а на самом деле ты хочешь моего папу.

– О, милая, – она не смогла удержаться и отчаянно обняла девочку, – это неправда. Я…

– Я принесла тебе печенье, Лиза, – перебила ее Сюзи. – Это последнее.

Лиза отвернулась, вытерла кулаком глаза, всхлипнула и, взяв печенье, разочарованно посмотрела на него:

– Оно с шоколадом.

– Ага. – Сюзи откусила кусочек и стала с наслаждением жевать. – Обожаю шоколадное печенье.

Си Джей облизала губы.

– Сюзи, ты не могла бы оставить нас с Лизой на минутку?

Девочка удивилась, но ничего не сказала и, пожав плечами, побежала к столу за соком. Си Джей наклонилась к Лизе, все еще сжимавшей в руках печенье.

– Милая, послушай меня. Ты должна понять, как сильно твой папа любит тебя. Никто его у тебя не отнимет…

Взгляд девочки упал на печенье, и она быстро спрятала его за спиной.

– Привет.

Еще не видя, Си Джей ощутила присутствие Ричарда. Ее как будто окутало теплой волной, тело почувствовало на себе его нежный взгляд. Знакомый аромат донесся до нее, сладко-острый, с привкусом мускуса.

– Привет, ягодка. Как прошло занятие?

– Хорошо.

Его смех проник прямо в трепещущее сердце Си Джей.

– И это все? Неужели я разговариваю с той же девочкой, которая сказала мне утром, что она собирается стать «самой лучшей балериной во всем мире»?

Все еще держа руки за спиной, Лиза слегка пожала плечами:

– Это было здорово.

Краем глаза Си Джей заметила, что в глазах Ричарда появилась тревога, но его улыбка не дрогнула.

Лиза отступила на шаг.

– Я пойду соберу свои вещи.

Си Джей хотела рассказать ему об их разговоре с Лизой, но в эту минуту их глаза встретились, ее дыхание замерло, и она не могла вымолвить ни слова.

– Ты прекрасно выглядишь, – прошептал он, убирая влажную прядь волос с ее лба. – До нашей встречи я даже не предполагал, что вспотевшая женщина может быть так сексуальна.

Почувствовав легкое головокружение от его прикосновения, она облизала губы и постаралась овладеть своим голосом:

– Это мужчины потеют. А женщины блестят.

– Да, я что-то такое слышал. – Он нагнулся к ней, и на мгновение ей показалось, что он поцелует ее. Но Ричард лишь прошептал: – В твоем случае это действительно так. В тебе есть что-то светящееся.

– Ричард, я должна с тобой поговорить.

– Я тоже должен с тобой поговорить.

– Меня очень беспокоит… – Она заметила блеск в его глазах. – Поговорить о чем?

– Сегодня пятница. – Он погладил ее по щеке кончиками пальцев, коснулся уголков ее рта. – Лиза проводит пятницы с бабушкой и дедушкой, помнишь?

– О! – Ее сердце затрепетало от нетерпения. – Действительно.

– Я заеду за тобой в семь. Это не слишком рано?..

– А, нет! В семь будет замечательно. – Она решила отложить разговор с Ричардом на вечер, когда в их распоряжении будет больше времени.

– Поторопись, ягодка, – позвал Ричард дочь, – время идет.

На другом конце комнаты Лиза запихнула балетные туфли в рюкзак, перекинула ремень через плечо и пробежала мимо Си Джей к двери, даже не оглянувшись.

Ричард пожал руку Си Джей.

– Сегодня вечером, – прошептал он.

Через мгновение его уже не было в комнате, и Си Джей закрутилась в обычном вихре поиска потерянных вещей, вытирания пролитого сока, прощания с одним классом и приветствия прибывающих на очередное занятие.

Следующие два часа пролетели под аккомпанемент музыки и смеха, отсчета ритма и взмахов ног.

Только когда последнее занятие закончилось и вокруг стало странно тихо, Си Джей вспомнила решительное, твердое выражение лица Лизы. Оно показалось невероятно знакомым Си Джей, будто явился призрак из ее прошлого, смутное воспоминание, пугавшее ее.

Она пыталась вспомнить, но ее мысли были заняты совсем другим образом. Ричард. Блеск глаз, взгляд, еще более эротичный, чем прикосновение; игривая улыбка, от которой ее ноги становились ватными; сильные мускулы, играющие под тонким шелком.

Ричард. Нежный, чувственный, искушенный. Неуклюжий, нерешительный, смешной. Мягкая сила, смелая осторожность, человек одновременно дерзкий и изысканный. Он совмещал в себе несовместимое. И он был ей очень дорог. Он был всем, чем Си Джей восхищалась, всем, чего она боялась.

Ослепительный блеск хрусталя. Мерцание огромной люстры – словно тысячи алмазов-капелек повисли под лепным потолком. Все это было так прекрасно, что захватывало дух. Зал был больше похож на гостиную дворца, чем на дорогой французский ресторан.

Ричард по-хозяйски взял ее под руку и, наклонившись, прошептал:

– Ты выглядишь великолепно. Даже метрдотель не может оторвать от тебя глаз.

– Он просто удивляется, почему мы плетемся за ним, как черепахи, и вот уже полвечера не можем добраться до своего столика.

В тот самый момент вышеупомянутый накрахмаленный метрдотель, стоящий около уединенного столика, искрящегося хрусталем и позолоченным фарфором, удостоил их очередным мученическим взглядом.

Ричард, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжал неторопливо вести свою даму через сверкающий зал.

– Он будет вознагражден за терпение. Я хочу, чтобы здесь все хорошенько рассмотрели самую красивую женщину на земле.

Си Джей вспыхнула от удовольствия, благодаря Бога, что надела изящное длинное платье из черного атласа, а не свой любимый красный шифоновый сарафанчик с кокетливой юбочкой в складку. Контраст с шелковым смокингом Ричарда был бы слишком резким, если не сказать – безвкусным.

В конечном счете, они добрались до столика, где были встречены метрдотелем, вручившим Ричарду меню. Два официанта незаметно отделились от стен, чтобы расстелить салфетки из ирландского льна на их коленях и пододвинуть им под ноги гобеленовые скамеечки. В зале звучала музыка, такая же изысканная, как аромат бутонов роз, плавающих в глубоком золотом блюде.

Си Джей была восхищена.

– Это самое потрясающее место, в котором я когда-либо была, – прошептала она, когда они наконец остались одни. – Ты часто здесь бываешь?

Он пожал плечами, пытаясь скрыть шаловливую улыбку.

– Сегодня – первый раз, но никому не говори. Я стараюсь произвести здесь впечатление.

– Ну, похоже, у тебя получается. Я могла бы поклясться, что ты не новичок в этом деле.

– Я читал книгу.

Она засмеялась.

– Ну да, конечно.

– Нет, действительно. – Он пытался быть серьезным, но блеск глаз выдавал его. – «Как не выставить себя на посмешище в дорогом французском ресторане». Очень хорошо написано, и целая глава посвящена тому, как случайно не заказать – как бы поточнее выразиться? – блюда, слишком экзотические для среднего американского вкуса.

Она приложила все силы, чтобы не передернуться от отвращения.

– Эти блюда, которых надо избегать, случайно не похожи… э-э-э… на садовых обитателей?

– Возможно, я не должен вдаваться в подробности: вдруг я неправильно истолковал инструкции?

Его самодовольная улыбка дразнила ее.

– Хорошо, – предупредила Си Джей, смеясь, – но, если мне на тарелке принесут что-нибудь, оснащенное усами или раковиной, ни тебе, ни мне моя реакция не понравится.

– Понятно, – ответил он и сказал бы больше, если бы в этот момент не появился метрдотель, неся серебряное ведерко со льдом, в котором охлаждалась большая бутылка шампанского.

Только когда бутылка была открыта и Си Джей взглянула на этикетку, она поняла, что Ричард заказал минеральную воду, которую метрдотель с каменным лицом разлил в хрустальные бокалы и украсил малиной и кусочками лимона.

Ричард поднял бокал для тоста. Его пальцы слегка дрожали. И ее тоже.

– За нас, – прошептал он, чокаясь с ней.

Его сердце билось так отчаянно, что ей казалось, будто она слышит его стук. Внезапно она поняла, почему он так нервничал и почему этот вечер был особенным.

Ты собираешься выйти замуж за моего папу?

Вопрос Лизы прозвучал в памяти Си Джей так отчетливо, что она вздрогнула.

Ричард осторожно отставил бокал в сторону, но его содержимое все равно расплескалось. Капельки пота выступили на его верхней губе.

– Лиза сказала мне, о чем вы говорили сегодня днем.

Си Джей почувствовала слабость.

– Правда?

– Да. – Он улыбнулся и рассеянно коснулся воротника, как будто хотел ослабить его. – Она не должна была ничего говорить, но ты знаешь этих детей.

– Да, – у нее перед глазами все пошло кругом, – я знаю этих детей.

– Она плохо к этому отнеслась сначала. Понимаешь, это серьезный шаг для любой семьи. – Он схватил бокал, отпил большой глоток и стал нервно крутить его пальцами. – Но мы с Лизой обсудили и решили – то есть я решил, и она согласилась… – Он кашлянул, допил воду и налил еще. – Здесь действительно так жарко?

– Ужасно душно. – Она взяла бы свой бокал, если бы могла это сделать.

Внезапно Ричард перегнулся через стол и крепко схватил ее за руку.

– Си Джей, я знаю, что я не слишком выгодная партия, но бывают и хуже.

Она глупо моргнула.

– Хуже чего?

– Хуже меня. Я неплохо зарабатываю, я не терроризирую животных, я поддерживаю форму, и я обещаю больше не загромождать часами обеденный стол.

– Часами?..

– Если они тебя раздражают, я избавлюсь от них.

– Избавишься от них? – Си Джей понимала, что похожа на попугая, но не могла ничего с собой поделать. Она смотрела, не отрываясь, на красивое лицо Ричарда, окаменевшее от напряжения.

– Они все бьют и бьют каждый час. Это меня тоже раздражает. Я их все выкину, все-все, только скажи «да», Си Джей. – Он перевел дыхание и сжал ее руку так сильно, что та онемела. – Я хочу жениться на тебе, Си Джей. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

«Жениться на тебе». Эти слова не переставали звучать в ее закружившейся голове. «Жениться на… – ее разум медленно прояснялся, наполняясь радостью, – …тебе».

– Ты сделала бы меня самым счастливым человеком на…

– Извините, мистер Мэттьюс. – Метрдотель положил телефон около тарелки Ричарда. – Пожалуйста, простите. Мне сказали, что это очень срочно.

Поклонившись, человек осторожно скользнул обратно в тень.

Ричард удивленно нахмурился, поднося телефон к уху.

– Да? – На его лице отразился ужас, глаза затуманились. – Когда… где?.. Да, да, конечно.

Он отложил телефон и посмотрел на Си Джей невидящими глазами.

Она тут же поняла: что-то случилось с Лизой. Что-то ужасное.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

От ресторана до больницы было двадцать минут езды. Ричард преодолел этот путь за десять минут.

Вихрем они промчались через коридор в комнату ожидания, где Томпсон Маккейд отчаянно шагал из стороны в сторону. Его жена сидела в кресле, прямая как палка, ее красивое стареющее лицо было бледным и серьезным.

– Где она? Где моя дочь? – Первый вопрос Ричарда относился к Маккейду, второй – к дежурному в форме, виднеющемуся в открытом окошке регистрационного отдела.

Пораженный бесцеремонным вторжением, дежурный вскочил и бросил быстрый взгляд на стол, где лежала анкета, заполненная разборчивым почерком Сары Маккейд.

– Мистер Мэттьюс? – После того как Ричард кивнул, молодой человек ободряюще улыбнулся. – Доктор поговорит с вами через минуту.

– С Лизой все в порядке? Я могу ее видеть? Я ее отец, черт возьми!

Но дежурный просто пожал плечами, как будто оправдываясь, и ушел, а Ричард резко повернулся к своему тестю, чье лицо приняло пепельный оттенок.

– Что случилось, черт возьми?

– А как ты думаешь? – огрызнулся Маккейд. – Пока ты развлекался и флиртовал, у твоей дочери случился приступ.

Его взгляд скользнул мимо Ричарда и остановился на дрожащей женщине, стоявшей около него.

– Что она здесь делает?

Надо отдать Си Джей должное – она проигнорировала ядовитый вопрос Маккейда, присела около Сары, взяла ее за руку и заговорила голосом, полным сострадания:

– Я могу что-нибудь для вас сделать?

Мужественная женщина благодарно улыбнулась.

– Нет, спасибо, дорогая. Такое случается уже не в первый раз. С Лизой все будет в порядке. Доктора все сделают как надо. Они всегда делают… – Окончательно потеряв самообладание, Сара закусила губу и отвела глаза, опухшие от слез. – Папочка после обеда пошел в кабинет, – пробормотала она, – Лиза пошла смотреть телевизор. Показывали ее любимую передачу, ту, где маленькую собачку одевают в разные костюмы. Я обещала присоединиться к ней, когда закончу мыть посуду. Это заняло всего несколько минут, но, когда я вошла в комнату, она задыхалась и была вся синяя. Ее глаза закатились и лицо опухло… – Голос Сары прервался, она опустила глаза и стала теребить сумочку. – Ей раньше никогда не становилось так плохо. Я не должна была оставлять ее одну.

– Это не ваша вина. – Си Джей хотела еще что-то добавить, но в этот момент дверь в комнату открылась, и появился врач с медицинской картой в руке. Он озабоченно хмурился.

Ричард кинулся к нему:

– Моя дочь… я могу ее видеть?

– Пока нет. У нее еще проблемы с дыханием. – Доктор продолжал хмуриться, глядя на записи в карте. – В придачу к ее астме что-то дало сильную аллергическую реакцию. Мне хотелось бы знать, с чем мы имеем дело. Контактировала ли она с каким-либо известным вам веществом, которое могло дать такую реакцию, или, может быть, были отклонения от ее диеты? Мы должны выяснить, что могло спровоцировать приступ.

Ошеломленный Ричард отступил на шаг и бросил недоуменный взгляд сначала на Маккейда, потом на Сару, поднявшую руку будто бы в свою защиту.

– Я приготовила цыпленка и картофельное пюре. Без соуса, конечно. Папочке надо следить за уровнем потребления жиров. – Глаза несчастной женщины были похожи на озера, полные горя. – Зеленые бобы, по-моему… да, зеленые бобы, и печенье, и яблочный пирог на десерт.

Врач пролистал страницы карты, которых было не один десяток. Лиза уже столько раз попадала сюда! Слишком часто, печально подумал Ричард.

– У вашей дочери раньше бывала неблагоприятная реакция на эти продукты?

Ричард недоуменно пожал плечами:

– Нет, ни на один из них.

– Она принимала какие-нибудь лекарства, анальгетики, средства от кашля, от простуды?

– Нет, – ответил Ричард.

– Могла ли она контактировать с косметикой, мазями, чистящими средствами или любыми другими…

– Шоколад. – Шепот Си Джей произвел эффект разорвавшейся бомбы. Она медленно встала, ее юбка двигалась, как будто колени дрожали под блестящим черным атласом. С ее лица исчезли все краски. – Это был шоколад.

Если Си Джей побледнела как смерть, то Маккейд стал багровым от ярости.

– Это смешно, – прорычал он, вскакивая на ноги. – Вы действительно полагаете, что мы могли бы дать нашей внучке что-то, от чего ей стало так плохо?

Доктор захлопнул карту и сосредоточил внимание на Си Джей.

– Шоколад? Вы уверены?

– Да, – горько ответила она. – Я уверена.

Доктор моментально исчез в палате.

Си Джей судорожно вздохнула и встретилась глазами, полными отчаяния, с недоверчивым взглядом Ричарда.

– Сегодня я принесла в класс шоколадное печенье. Лизе дали одну штучку. Я, естественно, думала, что она вернула его…

– Вы! – взревел Маккейд, ткнув пальцем прямо в лицо Си Джей. – Вы это сделали! Я должен был знать. Вы приносите нашей семье одни неприятности. Ну что, вы счастливы теперь, или вы будете удовлетворены, только когда уничтожите всю семью?

Си Джей вздрогнула, как будто ее ударили, но даже не попыталась защититься, а Маккейд продолжал изрыгать гневные слова. Ричард был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он был совершенно сбит с толку. Все вокруг стало бессмысленно, казалось, что это сон.

Сара наконец прекратила гневный монолог мужа, схватив его за руку и повернув к себе с удивительной силой.

– Хватит! – отрезала она. Ее глаза горели решимостью, которой Ричард никогда прежде не замечал в этой робкой женщине. – В случившемся нет ни капли вины Си Джей, и я не позволю тебе ее мучить, как ты мучил нашу несчастную дочь.

Гнев Маккейда рассеялся как дым. Его рот раскрылся от удивления.

– Как ты смеешь говорить такие вещи?

– Это правда, – спокойно ответила Сара. – И если бы я сказала это несколько лет назад, Мелинда, возможно, была бы жива.

Если не считать сдавленного вздоха Си Джей, в комнате было тихо, как в могиле. Ричард видел, что глаза Маккейда стали стеклянными, его губы зашевелились в беззвучном протесте. На мгновение он почти пожалел этого человека.

Отступив, Маккейд резко сел, бросив через плечо взгляд загнанного животного.

– Я любил свою дочь. Она была всем для меня.

Сара нерешительно подошла к мужу и нежно коснулась его плеча.

– Я знаю, дорогой, но, боюсь, Мелинда этого не знала. Да она и не могла знать: ты был так строг с ней. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, это никогда не было правильно, никогда не было достаточно хорошо. Год за годом я следила за происходящим, наблюдала, как она гаснет на моих глазах, и не сделала ничего, чтобы защитить ее. Если бы я предприняла что-нибудь, возможно, она не была бы вынуждена выйти за первого человека, кто был добр к ней. – В тот момент, как эти слова были произнесены, Сара судорожно вздохнула и резко повернулась к Ричарду с глазами, полными ужаса. – О, дорогой, я не хотела сказать, что… То есть я уверена, что Мелинда очень тебя любила…

– Все в порядке, Сара. Я понимаю. – Самое плохое было в том, что он действительно понимал. Его теща просто подтвердила то, что подозревал Ричард. От отчаяния, в попытке убежать от несчастливой жизни Мелинда добровольно обрекла себя на другую, не менее несчастливую.

Не говоря ни слова, Си Джей подошла к Ричарду и осторожно коснулась его руки. Он не мог даже посмотреть на нее. Что должна была она думать о нем, человеке настолько слепом, настолько бессердечном, что он женился на женщине, никогда его не любившей? Нежное пожатие ее руки ответило, что все это не важно.

Но это было важно. Это было важно для Ричарда.

Маккейд молча повернулся ко всем спиной. Сара печально возвратилась на свое место, села, положив руки на колени, и отрешенно уставилась куда-то в угол. В воздухе повисло напряжение.

Медленно ползли минуты. Все молчали, никто не двигался. За открытым окошком ходил дежурный, отвечая на звонки, просматривая бумаги, потом вдруг исчезая из виду.

У них было только время. Время, чтобы подумать, осознать смысл раскрытых истин и их влияние на будущее. А в том, что это влияние будет, не сомневался никто. Ричард знал о напряженных отношениях Мелинды с ее отцом, но никогда не задумывался о них. Если бы он это сделал, то понял бы, что чрезмерная любовь Томпсона Маккейда к его внучке была лишь отчаянной попыткой исправить прошлые ошибки.

Ричард должен был вмешаться более решительно и настойчиво. Теперь он понимал, что не сделал этого, потому что на подсознательном уровне сочувствовал отчаянию Маккейда и позволял ему компенсировать недостаточную заботу о дочери так, как тот мог. В результате его собственная дочь становилась все более избалованной и испорченной. Девочку словно приносили в жертву человеку, загубившему детство ее матери.

Глупо. Опасно. Возможно, даже смертельно.

Если с Лизой что-нибудь случится… Ричард не знал, как он будет жить дальше с этой болью. Или виной.

А минуты все шли. Ричард стоял в центре комнаты ожидания, не двигаясь, не разговаривая, забыв про время. Почувствовав тупую боль в спине, он изменил положение и обнаружил, что Си Джей около него уже нет. Быстро осмотревшись вокруг, он увидел ее на узком диванчике около открытой двери, ведущей в коридор.

Щеки ее были бледны, глаза затуманились, она смотрела в пустоту невидящим взглядом. Вот она словно очнулась, порылась в маленькой черной сумочке и достала небольшую пластинку, в которой он узнал одну из глюкозных вафель.

Тревога закралась в его сердце, но, прежде чем он успел как следует подумать об этом, дверь в комнату открылась, и к ним заглянул дежурный.

– Мистер Мэттьюс, ваша дочь хорошо отреагировала на лечение и чувствует себя намного лучше. Вы можете увидеть ее сейчас, если хотите.

Пробегая мимо, Ричард чуть было не сбил его с ног.

Через двадцать минут Ричард вернулся в комнату ожидания.

Сара отложила журнал и встала.

– Как она, дорогой?

– Немного слаба от лекарств, но ей гораздо лучше. Она пробудет здесь еще несколько дней. Врачи хотят сделать какие-то анализы.

Странно притихший Томпсон Маккейд ссутулился на стуле, теребя незажженную трубку. Он взглянул на зятя и быстро отвернулся, но Ричард успел заметить печаль в его глазах. Пожилой человек заговорил спокойным, почти извиняющимся тоном:

– Нам можно ее увидеть?

– Они скоро перевезут ее в другую палату. Тогда вы сможете зайти к ней.

Маккейд кивнул, не глядя на него, и ничего больше не сказал.

– Лиза не объяснила тебе, что случилось? – спросила Сара.

Ричард не хотел отвечать на этот вопрос. Лиза что-то бормотала про шоколадное печенье, которое она спрятала в рюкзаке и съела после ужина. Когда Ричард спросил, почему она сделала это, девочка просто пожала плечами и спряталась под одеяло. И вообще она лишь слегка пожимала плечами в ответ практически на каждый его вопрос.

Сама Лиза задала только один вопрос, и он показался Ричарду очень странным. Она хотела знать, злилась ли Си Джей на Сюзи за то, что та дала ей печенье. Когда Ричард ответил, что Си Джей вряд ли способна разозлиться на кого бы то ни было, Лиза показалась ему разочарованной, даже раздраженной.

– Ричард… дорогой?

– Ммм? – Он моргнул, понимая, что это Сара говорила с ним. – А, ну, в общем, кажется, Си Джей была права. Лиза съела печенье, которое взяла после занятий.

Сара в шоке опустилась на стул.

– Это так не похоже на Лизу.

– Да, действительно. – Ричард огляделся. – Кстати, где Си Джей?

– Наверно, в кафетерии. – Сара тяжело вздохнула, нахмурив аккуратно подведенные брови. – Кажется, она не очень хорошо себя чувствовала.

Эти слова подействовали на Ричарда как удар кулаком. Они ушли из ресторана, не съев ни кусочка. Это было несколько часов назад. Прежде чем войти в палату к Лизе, он заметил, что Си Джей была бледна, а ее руки дрожали, когда она доставала глюкозу. Скорее всего, уровень сахара в ее крови стал настолько низок, что реакция ускорилась.

– Ричард, куда ты? Ричард?..

Но он был уже за дверью и бежал по коридору больницы.

* * *

В кафетерии было тихо и почти пусто, если не считать нескольких людей, сидящих за пластмассовыми столиками. Торговля горячими блюдами прекратилась несколько часов назад, но торговые автоматы предоставляли посетителям напитки, закуски и несколько видов бутербродов весьма сомнительного качества.

Си Джей как раз запивала один из таких бутербродов глотком несладкого чая со льдом. Ее желудок не был от этого в восторге, но что делать? Ее тело требовало необходимого количества питательных веществ вне зависимости от того, хотелось ей есть или нет.

Такой была ее жизнь. Она уже давно перестала сетовать на эту несправедливость. Ничего нельзя изменить, и ей надо было либо принять действительность, либо оплакивать ее.

Она скомкала пустой пакет из-под чипсов, осмотрелась и увидела у дверей знакомую фигуру. Ричард тоже ее заметил и, быстро пробравшись к ней между столиками, спросил тревожным голосом:

– Ты в порядке?

Вопрос, казалось, поразил ее.

– Конечно.

– Прости меня. Я сразу не сообразил… – Что он должен был сообразить, осталось для нее тайной, потому что он внезапно перебил сам себя: – Ты, наверно, думаешь, что я ужасно тупой.

– Тупой? О чем ты говоришь?

Ричард протянул руку, но тут же опустил ее на стол.

Ужасное сомнение сжало сердце Си Джей.

– Лиза в порядке, не так ли? Я не ушла бы оттуда, если бы дежурный не заверил меня, что ей лучше.

– Лиза в порядке. Она вернется домой через несколько дней.

– Несколько дней?

– Они хотят сделать какие-то анализы и проследить, не случится ли новый приступ – как остаточная реакция. Ей было очень плохо. Ты была права относительно печенья. Я только не понимаю, почему, – пробормотал он. – Она знала, что ей будет плохо.

Си Джей почувствовала себя нехорошо.

– Да, она знала.

– Тогда почему? – Он ударил кулаком по столу. – О чем она думала? Лиза – моя дочь, моя собственная плоть и кровь; но иногда я смотрю на нее и мне кажется, что мы почти чужие. Я не понимаю своего собственного ребенка. И какой же я отец?

– Это не твоя вина, Ричард. Ты не можешь понять то, чего сам никогда не испытывал. Тебя нельзя за это винить.

– Чего я никогда не испытывал? – На его лице читалось недоумение. – Я ведь сам был когда-то ребенком. Неужели девочки так сильно отличаются от мальчиков? – Он так серьезно задал этот вопрос, что при обычных обстоятельствах Си Джей не удержалась бы от улыбки. Но сейчас она была окружена призраками своего прошлого, преследовавшими ее подобно стервятникам.

– Да, наверно, мальчики и девочки развиваются по-разному, но я имела в виду другое.

Нахмурившись, Ричард опустил подбородок на сложенные руки и посмотрел на нее:

– Я слушаю.

Си Джей сделала глоток чая, чтобы успокоиться. Жидкость капнула с края чашки прямо на лиф ее атласного платья. Она отставила чашку в сторону и промокнула пятно салфеткой.

– Больные дети, – наконец заговорила она, – не такие, как все, живут с тайным страхом, что они недостойны любви. Это мучает их, подрывает чувство уверенности в себе. Большинство таких детей рано или поздно создают ситуации, которые могут доказать им, что их любят. Иногда эти ситуации опасны для их жизни.

Краем глаза она заметила, что Ричард покачал головой, но не сказал ни слова.

Она смяла бумажную салфетку и бросила ее на стол.

– Когда я была маленькой, я ужасно ревновала родителей к своим братьям и сестрам. Они гуляли на улице и играли, ели, что хотели, им не надо было делать уколы дважды в день. Но что для меня было больнее всего, так это то, что им принадлежало все внимание нашего отца.

Ее глазам стало больно от слез. Она моргнула, чтобы отогнать их, и раскрыла наконец кладовые своей памяти, хранящие в себе тайну, которой она никогда ни с кем не делилась. До сих пор.

Си Джей глубоко вздохнула и решительно посмотрела на Ричарда.

– Каждое воскресенье в полдень я наблюдала из окна своей комнаты, как мой отец, братья и сестры играют на лужайке во дворе. Это было что-то вроде традиции, но я ужасно ее не любила. Однажды я попросила, чтобы отец остался со мной вместо этой игры. Мы могли бы посмотреть телевизор, или поиграть в настольную игру, или поделать что-нибудь еще. – Она облизала губы и с мольбой посмотрела на Ричарда. – Я просто хотела побыть с ним вместе.

В глазах Ричарда мелькнуло сочувствие.

– Ну конечно, это естественно.

Дрожа, Си Джей порывисто вздохнула и отвела взгляд.

– Папа рассердился на меня за эту просьбу. Он сказал, что я эгоистка, что другим детям не хватает внимания, потому что мама все время заботится обо мне, и велел мне прекратить вести себя как испорченный нытик. – Она пожала плечами и промокнула влажные глаза. – Потом я поняла, что он был прав. Я была испорчена, избалована. Из-за болезни я привыкла быть в центре внимания своих родителей. Просто это было не то внимание, которого мне хотелось.

Ричард поежился, неприятно удивленный ее откровенностью. Си Джей подумала, что его беспокойство объяснялось очевидной параллелью между тем, о чем она только что рассказала, и поведением его дочери.

– Наверно, эта было нелегко для тебя, – пробормотал он, изучая поцарапанную поверхность стола. – Но ведь ты не винила своих родителей за свою болезнь? Я имею в виду, что, наверно, им тоже было тяжело.

– Вообще-то я обвиняла именно их.

Ричард резко поднял голову.

– Что?

– Я была ребенком, Ричард. Ребенком. – Она попыталась улыбнуться. – Дети смотрят на вещи иначе, чем взрослые. Они смотрят на тебя блестящими умными глазами и с энтузиазмом кивают головой, но они не понимают логики, которой руководствуются взрослые. Все, что они понимают, – это то, что с ними что-то не так и мама с папой не могут им помочь.

Ошеломленный Ричард попытался возразить:

– Но родители не боги…

– Для детей они боги, – прошептала Си Джей, коснувшись его руки. – Я знаю, что это не то, что ты хотел бы услышать, но я так чувствовала, когда была в Лизином возрасте, и, если не ошибаюсь, именно так и она сейчас чувствует. Ты бессилен это изменить, погасить ее беспричинный гнев, но важно, чтобы ты по крайней мере все понял и дал ей посердиться, чтобы она могла выплеснуть свои эмоции. Болезнь запутывает ребенка, особенно скрытая, хроническая болезнь, которая не позволяет вести нормальный образ жизни даже тогда, когда ребенок прекрасно себя чувствует.

Ричард устало потер глаза и покачал головой.

– Это невероятно. – Он растерянно посмотрел на нее: – Что мне делать?

– Защити ее.

– От чего?

– От нее самой. – Си Джей отвела взгляд и сжала в кулаки руки, лежащие на коленях. – Наверно, мне следует закончить свою историю.

Он откинулся назад и резко взглянул на нее.

– Да, наверно.

Си Джей вздрогнула и судорожно сглотнула.

– Так или иначе, мне было очень обидно. Отец назвал меня эгоистичной и капризной, и я, конечно, именно такой и была, но все же я решила – отомстить. Я хотела, чтобы он пожалел о том, что обидел меня, о своих словах. Я хотела снова быть в центре внимания; и я знала, что для этого надо было сделать. – Она мельком взглянула на него и вздрогнула от суровости его взгляда. – К сожалению, я просчиталась и вогнала саму себя в кому. Я умерла бы, если бы брат не нашел меня на полу в ванной через несколько минут после того, как я ввела себе почти смертельную дозу инсулина.