Текст книги "Рыцарь на золотом коне"
Автор книги: Диана Уинн Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
3
Через потоки в темноте
Несется конь то вплавь, то вброд.
Ни звезд, ни солнца в высоте,
И только слышен рокот вод.
Томас Рифмач
Терзаясь совестью по тысяче причин, Полли купила мистеру Линну на Рождество экземпляр «Трех мушкетеров» и попросила бабушку упаковать подарок. Бабушкины свертки были настоящими произведениями искусства из оберточной бумаги и плетеной бечевки.
– К сроку посылка не поспеет, да и староват он, признаться, для этой книжки, но недаром говорят: дорог не подарок, дорого внимание, – заметила бабушка, когда они возвращались с почты.
– Почему ты всегда так про мистера Линна? – спросила Полли.
– Как? – уточнила бабушка.
– Ну, язвишь, – пояснила Полли. – За что ты его невзлюбила?
Бабушка пожала плечами.
– Сам по себе он вполне ничего. Видишь ли, я не одобряю тех, с кем он водит компанию.
Поскольку Полли точно знала, кого бабушка имеет в виду – Лероев-Перри, – то больше ничего говорить не стала. И тихонько вернулась к бумажным гирляндам, которые как раз клеила.
На Рождество у них гостил папа – к восторгу Полли.
– Имей в виду, – сказала бабушка, – я предупреждала, что я ни на чьей стороне, и слово свое держу. Думаю, это по-честному.
– По-честному! – взвился папа. – Да я на нее в суд подам!
Он мрачно сообщил Полли, что мама с Дэвидом Брэггом уехали на Рождество вдвоем. Однако по большей части он был таким же, каким Полли помнила его год назад: смеялся, шутил и дурачился с Полли и с бабушкой. Полли забыла, что вокруг глаз у него прибавилось морщинок, а в кудрях проступила седина, и бесилась с ним, словно ей было пять лет. Только от одной затеи для пятилетних малышей она отказалась.
– Давай играть, будто мы… – несколько раз умоляющим голосом начинал папа.
– Нет, – отвечала Полли. – Я в это больше не играю.
– Почему? – удивлялся папа, но Полли сама не знала, что ответить.
– Не приставай к ней, Редж, – посоветовала бабушка.
Полли не отваживалась показать украденную фотографию ни папе, ни бабушке – особенно бабушке. Зато тайком смотрела на нее каждый вечер перед сном, под «Болиголовом в огне». Теперь, когда Полли вспоминала то Рождество, она никак не могла понять, почему так много думала тогда о двух этих фотографиях и так мало – о подслушанном разговоре между мистером Линном и мистером Лероем. Разговор был до жути непонятный, вот Полли взяла и задвинула мысль о нем куда-то на задворки сознания. И стала вместо этого разглядывать пожар и загадочные фигуры за кустом болиголова. До сих пор Полли считала, что они хотят потушить пожар. Однако в то Рождество ей стало казаться, что на самом деле они пытаются поддержать огонь, яростно раздуть его, опередить время. По клубам дыма было ясно, что трава совсем сырая. Может, если бы фигуры хоть на миг перестали раздувать огонь, он бы зашипел и погас и они остались бы в темноте.
У украденной фотографии вид был куда скучнее. Она немного выцвела от времени. Полли долго разглядывала ее так и этак и пришла к выводу, что кусочек дома за спиной у мальчика – это Хансдон-хаус. Но мальчик был не Себ. Под некоторыми углами его задорное лицо напоминало Лесли из лавки Томаса Пайпера. Однако по прическе было ясно, что он не мог быть ни Лесли, ни Себом: для Себа волосы были слишком светлые, длинные и растрепанные, а для Лесли – недостаточно кудрявые. И вообще он был старше обоих. Полли решила, что они просто еще не встречались. Перед сном она тщательно прятала фотографию в школьный рюкзак, поскольку папа спал в ее комнате, на раскладушке.
Шли дни.
– Ну вот, – сказал папа. – Пора, пожалуй, назад к Джоанне.
Он поцеловал Полли и уехал. Полли вернулась домой к Айви и Дэвиду Брэггу и забрала фотографию с собой. Однако дома она спрятала фотографию в папку к солдатикам, а папку – за дверцу, где урчал водогрей. А то Айви, чего доброго, возьмет и выбросит ее.
– Ты забыла подарить Дэвиду подарок на Рождество, – сказала Айви и вручила Полли посылку от мистера Линна.
Полли и не собиралась ничего дарить Дэвиду, поэтому притворилась, будто поглощена распаковыванием посылки. Там была книга про короля Артура и еще одна – сборник волшебных сказок, а также записка от мистера Линна, накорябанная в ужасной спешке. Полли подумала, что король Артур – это еще ничего, но волшебные сказки – ну мистер Линн дает! Правда, она понимала (хотя и не желала думать о мистере Лерое), что у мистера Линна полно своих забот, и постаралась на него не обижаться.
Школа началась на следующий день, а вместе с ней зарядили дожди. Месяца полтора Полли приходила в школу мокрая до нитки и обнаруживала, что физкультуру на улице опять отменили и все ходят хмурые и кашляют. «Клуб суеверий» исчез, как не бывало. Дома были Дэвид Брэгг со своими надоедливыми шуточками и мама, которая преданно хлопотала вокруг него и просила у него совета по поводу и без повода: «А ты как считаешь, Дэвид?» Айви спрашивала это так часто, что Полли украдкой едко передразнивала ее перед зеркалом в своей комнатушке-коробочке: «А ты как считаешь, Дэвид?» За этим следовала томная глуповатая улыбочка.
С Полли Дэвид почти не разговаривал. Похоже, оба понимали, что у них мало общего.
Потом – незадолго до середины полугодия – пришло самое настоящее письмо от мистера Линна с благодарностью за книгу. Наверное, посылка затерялась в потоке рождественской почты, писал мистер Линн: она дошла только сейчас. Машинопись, как всегда, была скверной:
«У тебя буддут канкиулы в середине полгодия? А если нет, несобираетсяли твоя мама еще расз к авдокату? Столет тебя не видел. Если рпиедешь в Лондон, я обязательно встречу тебя на возакле».
Айви и в самом деле довольно часто ездила к адвокату, но считала, что Полли с собой брать незачем.
– У меня и так много расходов, нечего тратить деньги на ненужные увеселительные прогулки, – сказала она. – Ты опять из всего выросла.
Это была правда. Они целую субботу провели в утомительных хождениях по магазинам.
– Ну вот, вся разнаряженная, а пойти некуда, – горько протянула Полли и оставила всякую надежду увидеться с мистером Линном.
Как ни странно, поездку в Лондон оплатил не кто-нибудь, а Дэвид Брэгг. Полли до конца не понимала, зачем ему это. Похоже, все произошло лишь потому, что она случайно натолкнулась на него в центре города в последний день перед каникулами, когда шла домой в компании шести подружек. Дэвид стоял на другой стороне улицы и разговаривал с какой-то женщиной. Полли посмотрела на них, потому что ей показалось, будто эта женщина – Мэри Филдс. Оказалось, не она. Полли сразу стало неинтересно, она хотела отвернуться, но тут Дэвид вдруг замахал рукой и зашлепал к ней по лужам на своих коротковатых ногах (само собой, шел дождь).
– Привет, Полли! – крикнул он.
Пришлось остановиться и поговорить с ним, а подружки нетерпеливо мялись и мокли в сторонке.
– Полли, – серьезно сказал Дэвид, – я уже давно думаю, что ты заслужила несметные богатства своей кротостью и долготерпением и прочим тра-ля-ля. Может, тебе чего-нибудь хочется, чего у тебя нет? Говори. Раскрепости воображение и все такое.
Полли пристально вгляделась в его лицо и поняла: он не шутит.
– Мне нужен билет до Лондона и обратно, – ответила она. – Ну и деньги на расходы, пока я буду там, – добавила она, поскольку чудеса бывают редко, а уж если случаются, надо выжимать из них все, что можно.
– Заметано! – закричал Дэвид. – Чемоданчик с деньгами получишь вечером в условленном месте!
И затопал, подпрыгивая, обратно к той женщине, с которой говорил.
Слово он сдержал. Вечером, перед сном, он вручил Полли конверт, набитый фунтовыми бумажками. У девочки возникла мимолетная мысль, что Дэвид ждет чего-то взамен, только совершенно непонятно, чего именно, но она решила, что незнание не помешает ей взять конверт. Она поспешно написала мистеру Линну открытку и утром в тот день, который там указала, вскочила в скорый поезд на станции Майлс-Кросс и с ветерком доехала до Лондона – как потом выяснилось, это был единственный солнечный день за все каникулы. При этом Полли чувствовала себя очень храброй и взрослой и ужасно волновалась: вдруг мистер Линн не получил ее открытку или в этот день у него другие дела?
Вот радость: он ждал ее на платформе, и солнце поблескивало на очках, и знакомая огромная ладонь протянулась пожать ей руку. Не успели они спуститься с платформы, как уже болтали, словно не виделись пять лет – или расстались на пять минут.
– Тан-Кулу нужны новые приключения, – с ходу заявил мистер Линн.
Полли ответила, будто это был пароль:
– А еще нам обязательно надо поскорее выяснить, кто такой Тан-Аудель. Просто безобразие, что мы про него до сих пор ничего не знаем!
Железный конь «ТК-123» поджидал снаружи, и они забрались туда, не переставая болтать. Однако болтовня ненадолго прервалась, когда машина тронулась и Полли обнаружила, что манера вождения у мистера Линна по-прежнему супергеройская. Видимо, это у него было врожденное. Они с визгом ворвались в поток автомобилей на одних левых колесах, подрезали автобус, едва не спихнули в кювет велосипедиста и влезли между двумя такси в зазор, который и велосипедисту был маловат. Таксисты были люди опытные и сразу поняли, что имеют дело с супергероем, – разъехались в стороны, отчаянно гудя. Гудки потонули в целой лавине сигналов, когда железный конь проскочил перед встречными машинами и с визгом выехал в боковую улочку на одних правых колесах, чуть не сбив двух старушек.
– Промахнулся! – заметил мистер Линн. Полли не поняла, с облегчением он это сказал или с сожалением.
– Конь нынче лютует, – пояснил он, заметив, что Полли притихла.
– Вы… вы часто попадаете в аварии? – спросила она.
– Настоящие герои никогда не разбиваются насмерть, – заявил мистер Линн. – Однако я и правда с завидной регулярностью езжу не в ту сторону по улицам с односторонним движением. Вот и сейчас, по-моему…
И правда. Они чудом увернулись от автофургона, мчавшегося им лоб в лоб. Чтобы отвлечься от геройской гонки, Полли с деланой непринужденностью спросила:
– Вы приезжали в Мидлтон перед Рождеством?
– Нет, – удивленно отозвался мистер Линн. – Сидел здесь как прикованный, сплошные концерты. Если бы приехал, повидался бы с тобой. А что?
– Я жила у бабушки, и мне показалось, что я вас видела, – осторожно сказала Полли.
Машинка выскочила из боковой улочки и супергеройски нырнула в поток автомобилей, огибавших большую площадь.
– Нет, не может быть, – сказал мистер Линн, выруливая под колеса грузовика и с визгом вписываясь в следующий поворот. – Меня там правда не было.
– А с мистером Лероем вы встречались? – спросила Полли. – Мне показалось, я и его видела.
Машина, дернувшись и взвизгнув в знак протеста, остановилась на красный свет.
– Мы и в самом деле случайно встретились перед самым Рождеством. Да, – сказал мистер Линн, тоже осторожно и с нотой мрачности.
Полли сразу вспомнилось, как папа говорил про Дэвида Брэгга. А мистер Линн тут же сменил тему и спросил, хорошо ли Полли жилось у бабушки.
Полли только-только начала рассказывать мистеру Линну про папу и Дэвида Брэгга, когда зажегся зеленый. Железный конь с оглушительным ревом рванулся вперед, прежде чем остальные машины успели тронуться с места. По всей длине улицы через равные промежутки горели красные светофоры. К каждому из них мистер Линн относился как к стартовой полосе стометровки и с воем мчался впереди остальных машин – лишь затем, чтобы натянуть удила и поднять коня на дыбы у следующего красного сигнала. Было здорово. Супергеройский стиль вождения начал Полли нравиться. И она совсем привыкла к нему, когда они с ревом вырулили на улицу, где жил мистер Линн, и мистер Линн припарковался простым приемом – сбив задний бампер с машины, стоявшей перед единственным свободным местом.
– Мне кажется, моя машина не любит другие автомобили, – объяснил он, стоя на коленях на мостовой и на скорую руку прилаживая чужой бампер на место. – Такое с ней бывает довольно часто.
– Ей, наверное, хочется быть конем, – предположила Полли.
– Должно быть, – согласился мистер Линн. Не успели они подняться на крыльцо, как дверь им открыла Карла, домохозяйка мистера Линна. С тех пор как Полли видела ее в последний раз, младенец успел вырасти в крупного карапуза, который цеплялся за руку матери и вопил, но в остальном Карла не изменилась.
– А я сразу догадалась, что это вы! – весело воскликнула она. – Слышала грохот. Когда вы наконец научитесь нормально ездить?
Они двинулись наверх, и Карла крикнула им вслед, перекрывая вопли мальчишки:
– Попроси его, пусть покажет тебе свою коллекцию штрафных квитанций за неправильную парковку! Сдается мне, она у него самая большая в мире!
Когда они наконец оказались одни в квартире мистера Линна, Полли спросила, чувствуя себя ужасно взрослой:
– Карла – мать-одиночка?
– Не совсем, – ответил мистер Линн. – По-моему, у нее несколько мистеров Карлов. Все это очень сложно.
– А, – вздохнула Полли и снова почувствовала себя совсем маленькой.
Мистер Линн посмотрел на нее своим изучающим взглядом:
– Люди – странные существа, – сказал он. – Как правило, они гораздо страннее, чем ты думаешь. Отталкивайся от этого, и у тебя никогда не будет неприятных сюрпризов. Хочешь пончиков?
Пончики были великолепные: мягкие, сахарные, свежие. Но ела Полли рассеянно – она изучала мистера Линна в ответ. Держался он вполне бодро, но счастлив не был. Признаки несчастья Полли знала хорошо – по Айви. Бодрые замечания давались мистеру Линну с некоторым усилием. Полли прямо-таки чувствовала, как он напрягается. Она решила ничего об этом не говорить. Знала, что это бессмысленно, точь-в-точь как с Айви во время приступов хандры. Однако мистер Линн был не Айви. Неожиданно для себя Полли спросила:
– Что с вами? Вам очень худо, да?
– Да, – честно ответил мистер Линн. – Понимаешь, я страшно нервничаю и не могу принять одно решение. Я тебе все расскажу, хотя это и неинтересно, только хочу, чтобы сначала ты кое-что сделала. Я стал немного суеверным…
– И я тоже! – перебила его Полли.
И рассказала мистеру Линну про «Клуб суеверий». Когда она дошла до лица завуча в зеркале, мистер Линн громко ойкнул и расхохотался по-настоящему. Тогда Полли смолкла, поскольку едва не проболталась ему и об украденной фотографии.
– Так что я должна сделать? – спросила она. – Развеселить меня, – признался мистер Линн. – С моей стороны, конечно, ужасно эгоистично притащить тебя в Лондон только ради этого, хотя, похоже, у тебя все получилось. А как ты считаешь, ты бы узнала других супергероев, если бы их увидела? По крайней мере, Тан-Таре и Тан-Ганивара?
Полли кивнула:
– Узнала бы. Точно.
Она представляла их себе так же ясно, как Айви, Нину или Дэвида Брэгга.
– Тогда, – сказал мистер Линн, – посмотрим, найдешь ли ты кого-нибудь из них прямо здесь. Или Тан-Ауделя, если получится.
Он бросился к каминной полке и снял оттуда рулон бумаги. Когда он раскатал рулон на коврике, а тот свернулся обратно и мистер Линн раскатал его еще раз и придавил углы двумя книгами и солонкой, Полли увидела, что это групповая фотография Британского филармонического оркестра. Фотография вышла очень неестественная. Все были в вечерних туалетах, смотрели прямо перед собой и окостенело держали сбоку свои скрипки, кларнеты и флейты.
– Да-да, сам знаю, – покивал мистер Линн. – Британский филармонический позирует для музея восковых фигур мадам Тюссо. Строй пингвиньих чучел. Приходит дирижер с большим-большим ключом, скорее всего басовым, и всех заводит. Ну, видишь кого-нибудь?
Тан-Таре тут же бросился Полли в глаза. У него была борода, клочковатая, неухоженная и, пожалуй, слегка разбойничья, и Полли этого не ожидала, но лицо его в первом ряду скрипок она увидела сразу. Она ткнула в него пальцем, не сдержав изумленного возгласа:
– Тан-Таре! Он, точно он! Только борода ему не идет.
– Большинство его друзей тоже так сочли, – ответил мистер Линн. – Под Новый год его скрутили, повалили и побрили. А еще кто-нибудь?
Говорил он небрежно, но Полли почувствовала, как это для него важно. Она снова вгляделась в фотографию. На ней проступил и сам мистер Линн среди прочих виолончелей, хотя найти его было непросто. Словно бы он слился с остальными виолончелистами, кирпичиком встроился в оркестр. Длинный нос и унылое лицо Тан-Ганивара найти, наверное, гораздо проще… Да, вот он! Он тоже стоял среди скрипок, правее, за спиной у Тан-Таре. Над унылым лицом обнаружилась копна черных волос, гораздо длиннее и гуще, чем представляла себе Полли, но это определенно был бедняга Тан-Ганивар, постоянно меняющий обличье. Полли показала:
– Тан-Ганивар. Как его зовут по-настоящему? – Сэмюэль Ренски. А Тан-Таре известен под именем Эдвард Дэвис. А Тан-Аудель? Не получается?
Нет, Полли по-прежнему не представляла себе, как выглядит Тан-Аудель. Она вгляделась в россыпь лиц и наконец произнесла:
– Извините. Я его не знаю, и все.
– Его? – уточнил мистер Линн. – Э-э-э… а ты не думаешь, помощница супергероя, что Тан-Аудель может оказаться женщиной, как и ты?
Похоже, его это всерьез волновало.
Только он это сказал, как Полли поняла: да, точно!
– Ну надо же! – ахнула она. – Мне и в голову не приходило!
Конечно, Тан-Аудель – женщина, теперь Полли в этом не сомневалась. И даже смутно представляла себе, чем та знаменита. Пристыженная, Полли снова склонилась над фотографией, изучая дам в элегантных темных платьях, которых раньше пропускала. Там-то и нашлась Тан-Аудель. Она была среди больших скрипок – они называются альтами.
– Вот, – сказала Полли, ткнув пальцем в волевое квадратное лицо под волевой квадратной черной прической.
Тан-Аудель была совсем некрасивая. Но на вид очень славная.
Мистер Линн вскочил с криком:
– Анна Эйбрахам! Полли, ты их нашла! Взяла и нашла! Глазам своим не верю!
Он страшно разволновался, и Полли пришлось встряхнуть его за свитер, иначе она нипочем не добилась бы от него объяснений. Мистер Линн почему-то вбил себе в голову, что объяснение покажется ей скучным.
– Дело было так, – сказал он, сложившись, словно телескоп, и с извиняющимся видом усаживаясь снова на коврик. – Когда я поступил в оркестр, мне сразу захотелось оттуда уволиться – оркестр тут ни при чем, просто я неважно схожусь с людьми, – и стать независимым музыкантом. Но денег у меня не было, и вообще виолончелист мало что может сделать в одиночку. Лучше всего создать ансамбль – трио или квартет, поскольку для четырех исполнителей написано очень много разных произведений. Однако, если хочешь зарабатывать деньги, надо сначала прославиться. Ты представить себе не можешь, сколько в оркестре отличных музыкантов, которым и в страшном сне не приснится такой рискованный шаг. Они считали, я сошел с ума. Честно говоря, я и сам так думал. И тут появляешься ты и рассказываешь мне про супергероев. Потом эта история с конем, из-за которой я продал картину… И тогда я решил: да гори все синим пламенем, у меня будет квартет! Посоветовался с приятелями, и, короче говоря, мы с Эдом Дэвисом, Сэмом Ренски и Анной Эйбрахам собрались и попробовали…
– А что у вас не получилось? – спросила Полли, поскольку мистер Линн умолк.
– Ничего супергеройского не произошло. – Мистер Линн снова застенчиво хмыкнул. – Струсили. Если мы хотим создать настоящий квартет, надо уволиться из оркестра и начать работать самостоятельно, но при этом всегда остается вероятность, что через год мы будем играть в подземном переходе за милостыню. Я решил продать еще одну картину.
Он ткнул куда-то назад. Полли повернулась и увидела прислоненную к стене розово-голубую картину с арлекинами. Щеки у нее заполыхали от стыда, и она даже не стала поворачиваться обратно, пока мистер Линн продолжал:
– Я-то думал, это репродукция или, по крайней мере, копия, а оказалось – подлинный Пикассо. – И он уныло пожал плечами. – Да и не в деньгах дело. Понимаешь… так ли мы хороши, чтобы навязываться публике?
Это заставило Полли повернуться.
– Бабушка говорит, не попробуешь – не узнаешь, – сказала она. – Я тоже так говорю, – подумав, добавила она.
– Знаю, – самым смиренным тоном на свете ответил мистер Линн. – Надеюсь, Полли, ты меня простишь. Поскольку все началось с тебя, я подумал, что ты и должна все решить. И дал себе слово: если ты найдешь на фотографии настоящих героев, мы продолжим начатое. Если нет – я из суеверия поставлю крест на всей этой затее.
– А вы рисковали! – протянула Полли. Она была страшно рада, что не знала заранее, сколько всего зависит от того, разыщет ли она Тан-Ганивара и прочих. – Вдруг я бы их не нашла? Или нашла, а они оказались бы не те, кого вы имели в виду?
Мистер Линн склонил голову, опершись подбородком на огромные ладони, и вид у него был сконфуженный.
– Думаю, я обратился бы к тем, кого бы ты выбрала. У тебя дар давать мне верные советы. – Он вскочил на ноги. – Ты заслужила награду. Что ты хочешь посмотреть в Лондоне? Куда поедем?
Остаток дня был подернут для Полли золотой дымкой восторга. В Лондоне она толком ничего не видела, и все казалось ей новым и чудесным – и когда она сидела в ревущем железном коне, нарезавшем круги на площади перед Букингемским дворцом, так как мистер Линн постоянно проскакивал мимо нужного поворота, и когда они супергеройски мчались по набережной Виктории, и когда разглядывали драгоценности короны в Тауэре, и когда ели кебаб где-то в переулках за Тауэром. Теперь мистер Линн снова был счастлив, и они болтали не умолкая целый день, но Полли из всех их разговоров запомнила только обрывки. Она помнила, как стояла перед Парламентом и ела хот-дог. Подняла голову, посмотрела на Биг-Бен и вдруг сказала:
– Тан-Кул с друзьями должны отправиться на поиски какой-то волшебной штуковины.
– Ты на этом настаиваешь? – спросил мистер Линн.
– Да, – ответила Полли. – Самые лучшие супергерои всегда ищут какие-то волшебные штуковины.
– Прекрасно, – кивнул мистер Линн. – Что же мы разыскиваем?
– Обайскую Кипту, – тут же ответила Полли. Однако, когда мистер Линн стал ее расспрашивать, оказалось, что она не имеет ни малейшего представления, что это за Обайская Кипта.
Потом они стояли и смотрели на Темзу откуда-то с набережной, а Полли ела эскимо в шоколаде – она почти весь тот день что-то ела, – и мистер Линн спросил ее, понравились ли ей книги, которые он прислал ей на Рождество.
Полли изо всех сил постаралась проявить деликатность. Это было непросто, поскольку именно в этот момент эскимо развалилось и она старалась удержать на языке пластинку шоколада и при этом не уронить подтаявшее мороженое.
– Король Артур очень даже ничего, – пробулькала она.
– А волшебные сказки тебе не нравятся. Ты их прочитала? – спросил мистер Линн.
Полли была вынуждена помотать головой.
– Прошу тебя, прочитай, – сказал мистер Линн. – Волшебными сказками пренебрегают лишь люди поверхностные, страдающие мысленной ленью. Понимаешь, в каждой из них заключен подлинный непостижимый факт, и надо присмотреться, чтобы увидеть его.
– Ха-а-о, – проговорила Полли и подхватила в ладонь белую липкую массу с шоколадными хлопьями.
А еще позже железный конь сломался – они как раз пробивались через пробки на вокзал, опаздывая на поезд Полли. Мистеру Линну такое было не в новинку. Крича, что проклятая кляча вечно показывает характер, когда надо спешить, мистер Линн выскочил на ближайший тротуар. Там он первым делом пнул колесо, а потом открыл капот и стал тыкать в нутро машины самой большой отверткой из купленных в Стоу-на-Излучине, обзывая коня разными занятными словами. Потом снова пнул машину – и она завелась.
– С ними по-хорошему нельзя, – сказал он, когда они с ревом сорвались с места.
Они даже ухитрились не опоздать на поезд и бежали по платформе вместе с тысячами других спешащих пассажиров. Перекрывая топот множества ног, Полли крикнула:
– Знаете, то, как вы завели машину, – единственный геройский подвиг за сегодняшний день!
– Поосторожней со словами! – пропыхтел мистер Линн. – Неправда. Вспомни, ты же нашла остальных героев!
Они подошли уже к самому турникету, и вдруг мистер Линн застыл на месте. Полли показалось, будто она расслышала его шепот:
– И в самом деле поосторожней.
Она повернулась спросить, о чем это он, и увидела, как к ним сквозь толпу широкими нетерпеливыми шагами приближается мистер Лерой.
Мистер Лерой был облачен в пальто с меховым воротником, отчего вид у него сделался богатый и значительный, а перед собой он держал сложенный зонтик, слегка наклонив его к платформе. «Отойдите с дороги, а не то наткнетесь на меня!» – говорил зонтик, и все его слушались. Рядом с мистером Лероем шел кто-то пониже рос том, в короткой дубленке. У Полли ушла секунда-другая, чтобы узнать в этом втором Себа: когда она видела его в последний раз, он был примерно на фут ниже. За эту секунду-другую зонтик мистера Лероя разогнал с дороги всех до одного, и теперь мистер Лерой стоял и смотрел на мистера Линна. «Попались!» – говорили его глаза, обведенные темными кругами, злобные, победные, обвиняющие. Когда Полли перехватила этот взгляд, все, что она слышала в Хансдонхаусе, вышло на свет с задворок сознания, и ей стало нехорошо.
– Надо же, какая встреча и в каком месте, Том! – сказал мистер Лерой.
Дружелюбное удивление в его голосе совсем не вязалось со взглядом.
– Здравствуй, Мортон, – сказал мистер Линн. Полли изумилась, что он отнесся к этой встрече так спокойно. – Собрался в Мидлтон?
– Нет. Вот сажаю Себа в поезд после каникул, – сказал мистер Лерой. – Полагаю, ты делаешь то же самое с… – Темные мешки под глазами шевельнулись, и он посмотрел на Полли. – С этой юной леди.
У Полли мелькнула мысль, будто Себ тоже на нее смотрит, причем изучающе, но, когда она с трудом оторвала взгляд от мистера Лероя, чтобы проверить эту мысль, Себ с презрительным видом таращился на книжный киоск.
– Верно, – кивнул мистер Линн. – Нам надо идти, а то она опоздает на поезд.
– Себ ее посадит, – проговорил мистер Лерой. – Билет на месте, Себ?
– Да, – ответил Себ.
– Ну так бегите, – сказал мистер Лерой. – Вижу, дежурный сейчас подаст сигнал. Скорее. Мистер Линн сказал:
– Пока, Полли. Беги, а то не успеешь, – и улыбнулся ей спокойной дружеской улыбкой.
Себ посмотрел куда-то в пространство над головой Полли, дернул подбородком – пошли, мол, – и потрусил к турникету. Полли ничего не оставалось, кроме как через плечо крикнуть «До свидания!» мистеру Линну и побежать следом за Себом. Поезд и вправду вот-вот должен был отъехать.
Они вскочили в последнюю дверь последнего вагона, когда поезд уже тронулся. Потом пришлось идти по вагонам и искать свободные места. Полли уповала на то, что тут-то Себ от нее и отстанет, ведь отцовское поручение он выполнил и в поезд ее посадил. Однако тот шел за ней по пятам через весь битком набитый состав. Полли чувствовала себя как в западне. И ужасно боялась за мистера Линна. Они нашли два места лицом друг к другу. Втиснувшись на свое сиденье и глядя, как Себ садится напротив, Полли думала о том, увидит ли она мистера Линна еще когда-нибудь.
И очень удивилась, когда Себ весело спросил: – Ну, хорошо было в Лондоне? Мне – да. Полли чуть не подпрыгнула. Не ожидала, что он с ней заговорит. Ей-то казалось, его с души воротит от одной мысли, что надо ее опекать. Но говорил он вполне дружелюбно, вот и пришлось Полли ответить так же весело:
– Да. Чудесно, спасибо.
Услышав собственный голос, она впала в тихую панику. Мало того что Себ ее конвоировал, она вообще не представляла себе, как разговаривать с мальчиками пятнадцати лет. В Мэнор-Роуд ни один мальчик этого возраста не заговорил бы с девочкой-младшеклассницей даже под страхом смертной казни.
– Я… э-э… я видела Лондонский Тауэр, – запинаясь, выдавила Полли.
– Я был там вчера, – ответил Себ. – Сигаретку?
– Не… нет, спасибо, – пролепетала Полли и с ужасом и восхищением увидела, как Себ достает пачку сигарет и серебряную зажигалку и закуривает.
Все становилось еще ужаснее и восхитительнее оттого, что сидел он рядом с надписью «Не курить» на окне поезда. Полли почувствовала, как глаза у нее становятся большие и круглые.
– Папе не нравится, что я курю, – сообщил Себ, извергая клубы дыма, словно дракон. – А ты не против?
– Нет-нет, – ответила Полли.
– Хорошее место Лондон, – сказал Себ. – Не то что школа.
– Да, – ответила Полли.
На этом разговор иссяк. Полли подумала: вот и отлично. Но сидеть и молчать было жутко неловко, и в конце концов Полли поняла, что надо обязательно сказать что-нибудь еще. Только вот что? На самом деле она хотела лишь одного – спросить про мистера Линна и почему мистер Лерой запрещает ей с ним встречаться. Себ наверняка все про это знал. Но спросить Полли не решалась. От этого впору было с ума сойти. Похоже, сейчас Полли боялась Себа гораздо сильнее, чем когда ей было десять. Может, если заставить его заговорить о чем-нибудь другом, удастся вырулить на это окольными путями. Но что говорят в таких случаях? Полли отчаянно шарила в голове, заглядывала в самые потаенные уголки – лишь бы сказать хоть что-нибудь! – и вдруг натолкнулась на свой визит в Хансдонхаус. Она сообразила, что немного знает Себа изнутри, хотя ради этого пошла на сделку с совестью.
– Тебе какие группы нравятся? – спросила она с величайшим облегчением.
– «Дорз». Жалко, солист у них умер, – сказал Себ. – Ты знаешь «Дорз»?
Полли не знала, но это было неважно. Себ ей рассказал. Он говорил всю дорогу до Мидлтона, а Полли только сидела и слушала. У нее не было никакой возможности что-либо спросить. Вскоре она обрадовалась, что так удачно сформулировала вопрос. На стенах в комнате Себа висели плакаты тех групп, которые нравились ему год назад, и он заявил, что сейчас его от них тошнит. Одного Майкла Муркока он любил по-прежнему, правда оказалось, что это писатель.
– Обалденные книжки, – сказал Себ. – Почитай.
К концу пути он даже начал немного нравиться Полли. Когда он улыбался, то сразу становился гораздо симпатичнее. Смеялся он похоже на мистера Лероя, только тише, суше и резче, а от этого, по мнению Полли, смех не казался жутким. Этакое низкое элегантное стрекотание, думала она. К тому же ей льстило, что Себ не прочь с ней поболтать.
Поезд въехал в Мидлтон. Когда они собрались выходить, Себ сказал:
– В конце полугодия у нас в школе бывает дискотека. Если интересно, приходи.
От этого у Полли помутилось в голове, и она ответила:
– С удовольствием!
И потом долго не могла понять, что заставило ее так сказать.
Себ пообещал дать ей знать, когда будет дискотека. Они вместе вышли на платформу и спустились на темную площадь перед станцией, где гулял ветер. Себ остановился у несуразного фонтана в центре.
– Послушай-ка, – сказал он беззлобно. – Я полтора года назад тебя предупреждал. А ты пропустила мимо ушей, да?
