Текст книги "Свет надежды"

Автор книги: Диана Першинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

13

Она услышала эти слова, поняла их, но они почему-то не вызвали у нее ожидаемой радости.

– И тебя это мучает, – сказала она.

– С чего ты взяла? – У тебя голос совсем похоронный. Ах, Ивен, Ивен, что ж мне с тобой делать?

– Пристрелить, чтоб не мучился, – мрачно предложил Ивен. – Давно мне не было так хреново. Вся жизнь наперекосяк.

– Отчего? – Она почувствовала, что в один миг протрезвела.

Ивен снова прижал ее к себе, потом встал, подошел к краю галереи. Некоторое время смотрел в ночь, потом обернулся, облокотившись на перила.

– Я думал, что у меня все уже четко определено. Я знал, кто я такой, зачем живу и чего хочу в этой жизни. А потом появилась ты, и вдруг оказалось, что я на самом деле ничего о себе не знаю. Раньше у меня внутри был какой-то стержень. Я жил, руководствуясь тем, что связи не тянутся долго и на любовь рассчитывать не стоит, потому что это чувство – лишь необходимый элемент голливудских фильмов.

Он уставился в землю и покачал головой.

– А теперь? – спросила Крис.

– А теперь я чувствую, что меняюсь. И не уверен, что к лучшему. Стержень выпал. И я теперь себя чувствую каким-то… беззащитным и растерянным.

Ивен вскинул голову и уставился на нее, стиснув кулаки:

– Вот что ты со мной сделала!

– И ты не знаешь: то ли обнять меня в знак благодарности, то ли свернуть шею за то, что я разрушила твой привычный мир.

– Вот-вот, что-то в этом духе, – кивнул он, не улыбнувшись.

Он снова сел рядом с Крис и стиснул ее руки.

– Крис, – сказал Ивен дрожащим голосом. – Я ведь занудный, надменный, ревнивый тип. Я себялюбец и собственник. Я старый распутник и циник. Какого черта ты в меня влюбилась?

– Из мазохизма, наверное, – хмыкнула она.

– Слушай, я серьезно!

– Я понимаю, но ты слишком уж суров к себе. Да, конечно, может быть, все, что ты перечислил, есть в тебе, но ведь ты к тому же умный, талантливый, нежный и страстный, и еще – ты заставляешь меня чувствовать себя красивой и желанной. Наверно, это все тоже кое-чего стоит?

Он пожал плечами.

– Я еще не сказал тебе главного. Понимаешь, я не знаю, смогу ли я довериться женщине.

К тому времени Крис была трезва как стеклышко. Она кивнула.

– Это верно. Но это понять нетрудно. Твоя мать ушла из дому, жена тебя бросила, большинство женщин, которые у тебя были, сходились с тобой лишь потому, что им было что-то нужно от тебя, – насколько я понимаю, таких, как Марла, куда больше, чем таких, как Гарриет Нельсон. Неудивительно, что ты от женщин ничего хорошего не ждешь. Твоей вины здесь нет. Я…

И тут где-то рядом послышался голос Марлы:

– Крис! Ивен! Куда вы подевались? Крис!

– Вечно она не вовремя! – проворчал Ивен.

Крис зажала ему рот.

– Спрячемся от злой колдуньи? – шепотом спросила она. – Или выйдем ей навстречу?

Ивен пожал плечами.

– Это твой вечер. Поступай как хочешь.

– Крис! – голос Марлы послышался совсем рядом. – Ты где? Приехал Син Питерс и хочет с тобой познакомиться.

– Син Питерс? – Крис буквально расцвела, прижала руку к сердцу. – Син Питерс! Всю жизнь мечтала его увидеть.

– Он обрюзг, – хмуро сообщил Ивен. – Волосы красит. Мускулатуру поддерживает таблетками. Я слышал, что он импотент.

– Ивен, пожалуйста, пощади его! Нелегко ведь быть человеком-легендой.

– Да, верно. Ладно, ты иди, а я, пожалуй, поеду.

– Как?! – Крис вцепилась в его руку. Вся ее радость мгновенно растаяла.

– Терпеть не могу Сина Питерса. По крайней мере, в данный момент.

– Но…

– Слушай, Крис, настроение у меня поганое. Еще, того гляди, ляпну что-нибудь такое, что испортит тебе все удовольствие. Пиджак возьми себе, а то замерзнешь.

Он стряхнул с себя ее руку и встал.

– До свидания. Увидимся в отеле.

– Ивен…

– Я заеду к тебе. Обещаю.

Он скользнул куда-то в темноту, и вовремя: мгновение спустя раздался радостный возглас Марлы:

– Ах, вот вы где прячетесь!

Крис посмотрела вслед удаляющемуся Ивену, подавила внезапно охвативший ее страх и отправилась знакомиться с одним из кумиров всей своей жизни.

В три часа ночи раздался громкий стук в дверь. Крис не спала. Она выпила пару чашек кофе на кухне у Марлы, несколько стаканов воды в отеле, приняла две таблетки аспирина, и все равно голова у нее болела и настроение было тревожное. Она набросила халат и, хватаясь за гудящую голову, выбралась из спальни в гостиную, включила свет и открыла дверь.

Ивен стоял в своей обычной позе, облокотившись на косяк. Его светлая рубашка была измята, лицо мрачное. И все же он по-прежнему лучился уверенностью и мужским обаянием. Удивительно, как ему удается сохранять всю свою привлекательность даже тогда, когда ему плохо!

– Ты где был? – спросила она.

– Сидел в машине. Думал.

– Ну входи.

Она плотнее закуталась в халат и уселась в кресло, растирая виски кончиками пальцев.

Ивен закрыл дверь и подошел к Крис.

– Что, голова болит?

– Жутко. Можешь не говорить, что пить меньше надо. Я это и так знаю.

– Я и не собирался.

– Ладно. – Она откинулась на спинку кресла, подобрала ноги, прикрыла их халатом. – На приеме я чувствовала себя блестящей и остроумной, а теперь…

– Я не жду, что ты сейчас будешь блестящей и остроумной. Ну, как тебе Син Питерс?

– Знаешь, раньше он мне нравился больше. Ну ничего: я буду помнить Сина Питерса, который в кино побеждал всех негодяев и целовал красавиц, а того, с кем я встретилась сегодня, я лучше забуду. У него руки потные, и он все время приглаживает волосы – они у него действительно крашеные, – чтобы они прикрывали лысину.

Несмотря на усталость и раздражение, Ивен не мог не оценить острой наблюдательности Крис. Он улыбнулся ей, она тоже улыбнулась. Нет, Голливуд ее не съест. Зря он этого боялся.

– Я так понимаю, – спросил он, присев на подлокотник дивана, стоявшего рядом с креслом, – ты не собираешься сбежать с ним?

– Еще чего!

– И все-таки ты уезжаешь. Утром, насколько я помню.

– Да.

– А если я попрошу тебя остаться?

Вопрос его несколько ошарашил Крис.

– То есть?

– Если я предложу тебе взять детей, приехать сюда и поселиться со мной?

Крис стиснула подлокотники роскошного кресла и уставилась на Ивена. Она не верила своим ушам.

– Ты что, проверяешь, все ли у меня в порядке с головой? Или это серьезно?

– Куда уж серьезнее! Я все обдумал и решил, что у меня нет другого выхода. – Ивен смущенно взъерошил волосы, пробормотал себе под нос пару ругательств и потряс головой. – Ну скажи, есть ли более нелепый способ делать женщине предложение? Олух я, правда?

Крис покачала головой. Какие же сомнения терзают его! И как он злится, что она, Крис, это видит! Да, Ивен – человек старого закала. Типичный ковбой. Сильный мужчина, который страдает молча. И в одиночестве.

– Ивен… – произнесла она. – Я даже не знаю, что сказать…

– Ах, это ты не знаешь, что сказать? А мне-то каково? Я словами себе на хлеб зарабатываю, а теперь у меня нет слов! Совсем! Все, что я могу сказать, – если ты уедешь, я этого не вынесу.

В его удивительных бирюзовых глазах отражалось смятение.

– Я хочу попробовать, Крис. Серьезно. Поезжай в Лоуман, бери детей и возвращайся. Ты согласна?

Крис чувствовала себя опустошенной. Эти дни и ночи, проведенные с Ивеном, необходимость рассказывать о себе, прием, взлеты и падения этого дня… У нее голова шла кругом. Некоторое время она молча смотрела на него.

– Ты знаешь… Несколько часов назад я готова была дать руку на отсечение, лишь бы услышать от тебя эти слова. Но теперь… – она потрясла головой, – теперь все как-то не так. Нелепый какой-то разговор получается. Понимаешь, мне мало просто «попробовать». Мне нужно что-то большее, Ивен.

– Тебе нужны гарантии? Не знаю, смогу ли я тебе их дать…

– Да нет, не гарантии. – Она устало прикрыла глаза, потом снова посмотрела на Ивена. Его тело было так напряжено, словно он вот-вот вскочит с дивана. – Давай рассудим с практической точки зрения. Не будь у меня детей, я бы, конечно, сразу согласилась. Но у меня дети. Детям нужен отец.

Ивен кивнул.

– Да, конечно.

– Мне не хотелось бы отрывать их от дома, друзей, родного города, чтобы пожить с тобой пару месяцев, надоесть тебе и ждать того дня, когда ты решишь отправить нас обратно. Может быть, тебе стоит получше познакомиться с ними и понять, нужно ли тебе связываться со всем этим. Выдержишь ли ты такую обузу? Но речь пока не об этом. Мы с тобой провели вместе – сколько? – четыре дня. Может, стоит немного подождать для верности?

Он нахмурился и опустил глаза.

– Ивен, – устало сказала Крис, – я почти всю жизнь искала место, где я буду нужна. Место, которое станет моим домом. Я очень хочу, чтобы твой дом стал моим. Но сейчас ты предлагаешь мне сумасшедшую сделку, и не потому, что я тебе нужна, а потому, что ты боишься меня потерять.

Она задумчиво покачала головой.

– Боюсь, этого мало. Прости, Ивен, но это так.

– А что тебе нужно?

Крис жадно вглядывалась в его лицо, словно хотела запомнить его навсегда.

– Я… я не знаю. Доверие, наверно. Нет, я-то тебе верю, а вот ты… Ты мне пока не веришь. Ты все боишься, что я брошу тебя, как другие женщины.

Лицо его стало суровым.

– Это правда. Вот ты завтра уезжаешь – и откуда мне знать, вернешься ты или нет?

– Ты знаешь, многое приходится принимать на веру. А если ты никому не веришь – ни мне, ни даже самому себе, насколько я понимаю, – то никакими словами тебя не убедишь.

Она развела руками и снова уронила их на колени.

Ивен вглядывался в ее лицо, словно искал чего-то. Чего? Знака? Доказательств? Чуда?

Наконец он нарушил молчание.

– Знаешь, Крис, – печально улыбнулся он, – похоже, мы поменялись местами.

– Ты о чем?

– Когда мы встретились, ты была такая запуганная… Угнетенная тайнами прошлого. И задавленная грузом ответственности. А теперь ты освободилась от своих тайн, и от этого у тебя такой вид, словно ты помолодела лет на десять. Ты ведь теперь больше не боишься, верно? Ты теперь такая уверенная… я бы сказал, свободная. Совсем другой человек.

Да, в самом деле! Крис и сама заметила это, когда смотрелась в зеркало. Ивен прав, она действительно очень переменилась.

– И этим я обязана тебе.

– Ничего подобного. Просто я тебе вовремя подвернулся.

– Ивен, ты не прав. Это могло быть только с тобой. Ты меня спас.

– Ты думаешь? – он вяло пожал плечами. – Ну хорошо. Но в какой-то момент мы поменялись местами. Я раньше был свободным и уверенным в себе. Я ничего не боялся – по крайней мере, думал, что ничего не боюсь. А теперь, – тихо сказал он, – я боюсь. Смертельно боюсь…

Крис затаила дыхание, до глубины души взволнованная признанием Ивена. Как же трудно ему было произнести это!

– Ивен!

– Да?

– Ивен, я-то знаю, что такое страх.

– Да, ты это знаешь. А знаешь ли ты, как преодолеть его, как надеяться, как… Что ты тогда сказала? Как верить в то, что невозможное – возможно? Я еще не научился этому. Этому можно научиться, как ты думаешь?

– Можно. Конечно, можно. Посмотри на меня.

– Хотел бы я быть таким, как ты. Может, когда-нибудь и стану.

Он легко поднялся и встал перед Крис. Она подняла голову в тот же миг, как Ивен наклонился. Они улыбнулись друг другу, и губы их встретились. Это был нежный, мягкий поцелуй. Он не сулил ответа на вопросы и не решал будущих проблем, но Крис стало от него очень хорошо.

Ивен взял ее лицо в ладони и долго смотрел на нее. В глазах его было столько грусти и боли, что ей захотелось немедленно обнять и утешить его. Но Крис осталась сидеть – она знала, что иначе нельзя. Он должен пройти этот путь сам.

– Я лучше пойду, – сказал Ивен. – У тебя завтра самолет рано утром. Я не стану просить, чтобы ты меня ждала, – я не знаю, когда смогу приехать. Но я постараюсь быть таким человеком, какой тебе нужен. Чтобы мы могли быть вместе.

– Ивен, все, что мне от тебя нужно, это ты сам. И чтобы ты любил меня.

Он кивнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся. На лице у него играла знакомая насмешливая улыбочка.

– Мне будет ужасно не хватать тебя. Счастливого пути, Крис.

Ивен стоял на горе и смотрел вниз. Он не был здесь уже несколько недель. Моросил назойливый осенний дождь. Вставало солнце, но его не было видно за облаками. Все было серое. Море, небо, машины на дороге. Даже фар не было видно – все тонуло в серой мгле.

В голове крутились слова, реплики и куски диалога из сценария. Перед глазами вставали картинки – словно стоп-кадры из фильма:

Крис восемнадцать – она смотрит в лобовое стекло машины, одна рука бессознательно прикрывает округлившийся живот;

Крис в холодной белой больничной палате плачет над телом мужа;

Крис смотрит в глаза беспомощной женщине, которая лежит связанная на полу магазина, и взглядом ободряет ее, хотя к ее виску приставлено дуло револьвера;

выражение ее глаз в тот момент, когда он уходил – и взгляд у нее был такой же холодный, как тоска у него на сердце.

И вот так почти месяц. Ивен работал как проклятый, торопясь закончить сценарий. Он почти не спал, никого не принимал, никуда не выезжал – он писал. Сцены и реплики лились из него потоком. Он знал, что это, возможно, лучшее из того, что он когда-либо писал, но не это было важно.

Он сказал Крис, что ему будет не хватать ее, и не ошибся.

Ивен даже не подозревал, насколько Крис завладела его душой. Вот и эта вершина, которая раньше безраздельно принадлежала ему, теперь навсегда стала для него местом, где Крис рассказывала ему о себе, откуда они вместе любовались закатом, где они целовались. Теперь вершина принадлежала им обоим.

Как он тосковал по ней! У него было такое чувство, словно он потерял часть самого себя. Будто ему отрубили руку.

Ивен стоял, не обращая внимания на дождь. Капли дрожали у него на ресницах, словно слезы.

– Крис! – сказал он вслух. – Крис…

И, едва он произнес это имя, ему почудилось, что она здесь, рядом. И ее присутствие грело его даже в это холодное осеннее утро.

И еще один кусок льда растаял в его сердце, как таяла его ледяная броня с тех незабываемых четырех дней, что они провели вместе с Крис. Казалось, он всю жизнь носил в себе этот лед. Но теперь лед таял, уступая место чему-то живому и горячему, какому-то новому чувству, такому реальному и жизнеутверждающему, какого Ивен не испытывал за всю свою жизнь.

Теперь он знал точно: Крис – часть его, и сам он – часть ее.

Борьба с самим собой завершилась.

– Здрасьте, миссис Макконнел.

– Здравствуй, Леон.

Крис затворила дверь кабинета директора и пошла через холл, машинально отвечая на приветствия детей и других учителей. Но думала она о другом.

Она приняла решение. Она сообщила директору, что в ближайшее время собирается уйти из школы. А утром сказала Доре, что к лету уедет вместе с детьми. Когда Дора спросила, куда это она собралась, Крис сказала, что не знает. Может быть, куда-нибудь к морю.

Дора сперва недоумевала, потом долго сердилась, потом плакала. Крис тоже плакала и говорила пожилой свекрови, что, куда бы они ни переехали, они всегда будут ей рады. Дора говорила, что Крис вернулась из Лос-Анджелеса другим человеком, и Крис признала, что так оно и есть. Месяц тому назад она свалила со своих плеч груз мучивших ее долгие годы тайн и посмотрела на окружающий мир другими глазами.

И еще она влюбилась, но это пока на ее жизнь не влияло.

От Ивена не было ни слуху ни духу. По ночам Крис плакала в подушку. Как он там? Что с ним? И увидит ли она его?

Она вышла во двор. Повсюду бегали, играли, смеялись ребятишки. Она любила детей, ей нравилось учить их – и она была хорошей учительницей. Куда бы она ни поехала, она и там будет учительницей.

Зазвенел звонок, возвещая конец утренней перемены. Ребята бросились к школе – небольшому кирпичному зданию.

– Хэлло, миссис Макконнел!

– Хэлло, Билли.

– Здрасьте, миссис Макконнел.

– Здравствуйте, девочки.

Через пару минут двор опустел. У Крис сейчас не было урока, и она решила не возвращаться в учительскую, а побыть в опустевшем школьном дворе.

Она села на качели. Ветер гонял по двору опавшие листья. Крис поддала лист ногой. День был ветреный и пасмурный. Хорошо, что она надела сегодня пальто! Крис прикрыла глаза и стала раскачиваться, подняв лицо к небу. Пахло яблоками. Это напомнило ей, что скоро День Благодарения. Где-то она будет его встречать на будущий год?

– Хэлло, миссис Макконнел.

Сердце подскочило, потом забилось быстро-быстро. Она подняла голову – и увидела знакомые глаза цвета морской воды. Морщинки у глаз и на лбу как будто слегка разгладились – наверное, от холода. И выражение лица у Ивена было теперь другое. Не такое замкнутое.

Одет он был как обычно: линялые джинсы, высокие ботинки. Поверх тенниски была наброшена ветровка нараспашку – единственная уступка погоде. Волосы, как всегда, нестриженые, еще более длинные и лохматые, чем обычно. И, разумеется, он был все так же великолепен и привлекателен.

Сердце неистово колотилось, ей показалось, что его удары слышны далеко вокруг, как набат. Крис попыталась унять возбуждение, охватившее ее при виде Ивена.

– Нельзя же так пугать человека! – улыбнулась она. – А если бы я свалилась?

– Ничего, дети каждый день падают с качелей. Большинство остаются в живых.

– У них упругие кости.

– Давай проверим, какие они у тебя!

И она надеялась забыть этого человека? Какая же она дура!

– Чур, не пищать! – лукаво усмехнулся Ивен и зашел сзади. – Держись!

Он отвел качели назад и толкнул. Крис взвизгнула. Ивен снова толкнул ее и раскачал высоко-высоко, как в детстве.

– Марла в фильме снимается, – рассказывал Ивен, раскачивая качели. – В кино, а не на телевидении. Она играет Гвен во «Втором порыве».

Крис раскачивалась все выше и выше, охваченная ощущением свободы и восторга.

– Я читала эту книгу. Книга так себе, но роль для нее вполне подходит.

– Она тоже так думает. – Ивен говорил громко, а то бы она его не расслышала: в ушах свистел ветер. – Она прямо стонет от счастья!

– Ага, даже здесь слышно!

Ивен подошел к качелям сбоку, оперся рукой на металлическую опору и смотрел, как Крис качается.

– Я закончил сценарий.

– Как быстро! – Крис громко рассмеялась, пролетая мимо него. «Еще чуть повыше – и я взлечу!» – подумала она.

– Но снимать его не будут.

– Это почему? – Крис перестала раскачиваться, и движение качелей замедлилось.

– Понимаешь, для большинства актеров работа на телевидении – это что-то второстепенное. Они все стараются прорваться в настоящий кинематограф. Марла прорвалась, так что теперь ей не до твоей истории. А к тому времени, когда закончатся съемки этого фильма, пройдет уже год и твоя история устареет.

Крис остановила качели. Странно, но новости Ивена почему-то вызвали в ней противоречивые чувства.

Ивен присел на качели рядом с ней.

– Я думал, ты обрадуешься.

– Да нет, я рада, конечно. Я с самого начала не хотела, чтобы обо мне снимали фильм. А деньги я все равно уже получила. Но ведь на это потрачено столько времени… Ты писал, старался, а теперь все это коту под хвост.

– В первый раз, что ли! – пожал плечами Ивен. – А сценарий вышел хороший. Я тебе как-нибудь дам почитать.

– Спасибо.

– Я думал, ты вздохнешь с облегчением. Ты ведь так боялась, что кто-нибудь докопается до твоего прошлого…

– Ты знаешь, я уже не боюсь. Я, конечно, натворила много глупостей, ну и что? Я ведь тогда была еще девчонкой. – Она улыбнулась. – Ты знаешь, я наконец успокоилась.

– Ну и слава Богу. А Брайану с Лизой ты рассказывала?

– Кое-что. То, что они могут понять. Подрастут – расскажу остальное.

Она прислонилась головой к цепи, на которой были подвешены качели, и посмотрела на Ивена. Господи, как же хорошо, что он приехал!

– Ну ладно, что это мы все обо мне да обо мне, – сказала она. – Та сам-то как?

– Одиноко мне.

– Да, я понимаю.

Он улыбнулся ей – не как обычно, словно нехотя, а открыто, почти по-детски. Раньше с ним такого не бывало.

– Здравствуй, – тихо сказал он.

– Здравствуй.

Ивен протянул руку и погладил Крис по щеке, потом снова уронил руку на колени. Кожа у нее была нежная, как персик.

– Ты знаешь, пока я писал сценарий, со мной начали твориться странные вещи.

– Какие?

– Что-то вроде… Преображения, что ли. Понимаешь, я писал историю запуганной, одинокой женщины, которая при этом была невероятно храброй. Я имею в виду не тот вечер, когда ей приставили дуло к виску, – это началось раньше. У нее не было ничего – совсем ничего: ни имени, ни семьи, ни помощи, ни любви, – и ей все же удалось стать замечательным человеком. Она окончила колледж, нашла хорошую работу, родила двоих детей. У нее есть свои принципы и ценности, чувство чести и собственного достоинства и неугасимая жизнерадостность. Вот эта женщина и стала моим героем.

Крис покраснела, замахала руками.

– Ивен, замолчи, не надо!

Но Ивен молчать не собирался. Это было слишком важно, чтобы заботиться о ложной скромности.

– И я тогда подумал: черт возьми, если она смогла выбраться из всего этого, почему я не могу? И когда я подумал об этом, со мной начало твориться нечто. Это было что-то вроде мысленной связи с тобой. Ты делилась со мной своим мужеством, своим оптимизмом. Не очень щедро, – усмехнулся он, – но достаточно, чтобы мир выглядел не таким мрачным. Мой герой… Кстати, это ничего, что я говорю «герой», а не «героиня»?

– Да нет, но…

Он взялся за цепь и принялся легонько раскачивать качели.

– На самом деле для меня ты действительно герой, но это ничего не меняет в наших отношениях.

– Знаешь, я всегда считала героем тебя, – сказала Крис, устремив на него большие серые глаза. – Ты спас меня от Марлы и от толпы на ярмарке. Ты выслушал меня, когда мне было плохо. Теперь у меня есть кому рассказать все тайны. Рядом с тобой я могу быть честной. Господи, Ивен, если кто из нас герой, так это ты!

Ивен пристально посмотрел на нее, потом кивнул.

– Мы с тобой оба люди незаурядные, не так ли?

– Видимо, да.

Они еще некоторое время смотрели в глаза друг другу, и Крис почувствовала, что тяжесть в груди – свинцовая тяжесть, которая мучила ее целый месяц, – растаяла. Она даже не заметила, как это произошло. Порыв ветра принес запах горящих листьев.

Ивен нарушил молчание первым.

– Кстати, привет тебе от Бастера.

– Да, как там Бастер? Как твой дом? Как Лос-Анджелес?

– Да все по-старому.

– Испорченный и развращенный?

– В Лос-Анджелесе живут люди. И плохие, и хорошие – как некогда убеждал меня некий философ в юбке.

– Понятно. Рада это слышать.

Ивен сунул руку в задний карман и достал оттуда помявшийся сверточек.

– Держи, это тебе.

Сердце у Крис снова забилось. Она развернула тоненькую бумажку. Внутри оказалось великолепное старинное кольцо, золотое, с бриллиантами и жемчугом. Она принялась разглядывать его сквозь набежавшие слезы.

– Какая красота!

– Я надеюсь, ты будешь его носить. У меня тут появились кое-какие планы. Тебе интересно их выслушать?

– Расскажи.

– Я, пожалуй, немного поживу здесь.

– В Лоумане?

– Ну да. Познакомлюсь с детьми, приручу их, приручу тебя, женюсь на тебе…

Крис только ахнула – сказать она ничего не могла.

– Медовый месяц мы проведем там, где ты захочешь – хоть на Северном полюсе! Потом ты соберешься и переедешь ко мне. Места там всем хватит.

– И Доре тоже?

Лицо у Ивена вытянулось.

– А без нее нельзя?

Крис фыркнула.

– Да нет, я шучу. Она отсюда никуда не поедет. Но она ведь захочет нас навещать.

– Да? Ну ладно, когда она приедет, будешь держать меня в кабинете привязанным к стулу.

И они оба рассмеялись. Ивен стиснул ее руку, и у Крис вдруг закружилась голова. Она посмотрела на кольцо, покачала головой.

– Да, планы у тебя, конечно, грандиозные…

– Подожди, это еще не все.

Она вскинула голову.

– Еще что-то? Слушай, парень, для сурового ковбоя ты сегодня на диво разговорчив.

Ивен опустился перед ней на одно колено и прижал к сердцу ее руку.

– Крис!

– Что?

– Ты согласна стать моей женой?

– Да.

– Вот и славно. Как ты думаешь, не стоит ли нам завести еще одного ребенка? А может, даже двоих…

Крис ненадолго задумалась.

– Ну что ж, может, я и соглашусь. Если хорошенько попросишь.

– В этом можешь не сомневаться. Потому что я хочу, чтобы у меня была своя семья. Это будет центром моей жизни: семья – и ты.

– Надо же, как я на тебя повлияла!

Он усмехнулся.

– Сильнее, чем ты думаешь.

Его лицо вновь стало серьезным, и, если бы Крис хуже знала его, она подумала бы, что глаза его увлажнились. – Все дело в том, – тихо сказал Ивен, – что я люблю тебя. Я люблю тебя каждой своей частицей.

И тут Крис наконец не выдержала и расплакалась. Она была невыносимо счастлива.

– Я верю тебе, Ивен Стоун, – сказала она. – Я верю, что ты любишь меня. И это очень кстати, потому что я люблю тебя не меньше.

– До сих пор?

– Конечно! Я всегда буду любить тебя.

– Ловлю на слове!

– Сколько угодно! Я твоя навеки!

И Ивен крепко обнял ее, прямо посреди школьного двора, у качелей. Свистел ветер, было пасмурно, кружили опавшие листья, но Крис впервые в жизни было так хорошо, тепло и уютно.