Текст книги "Свет надежды"

Автор книги: Диана Першинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Диана Першинг
Свет надежды

Пролог

«Господи! Мои дети останутся сиротами!» – мелькнуло в голове Крис Макконнел, когда юнец с очумевшими глазами приставил к ее виску револьвер. Не то чтобы у нее перед глазами «в мгновение ока пронеслась вся ее жизнь», как пишут в романах. И на помощь она звать не стала. В тот момент она думала только о том, что у нее двое детей, а отца у них нет, и если ее сейчас убьют, то…

Сработал примитивнейший материнский инстинкт.

Именно поэтому после нескольких часов всего этого ужаса: налета на супермаркет, захвата заложников, среди которых была одна старушка с приступом диабета, воплей недоросля, накачавшегося наркотиками и требующего немыслимый выкуп, самолет и журналистов с телекамерами, после того, как этот кретин отвел ее в сторону и принялся оскорблять, угрожая изнасиловать, Крис – думая прежде всего о детях – принялась заговаривать ему зубы. Она была учительницей и умела говорить с детьми.

Ей таки удалось заболтать его. Юнец расслабился и утратил бдительность – настолько, что Крис сумела ударить его по руке, и револьвер улетел куда-то в глубь супермаркета.

В торговый зал тут же ворвалась поджидавшая у дверей группа захвата с автоматами наперевес. Парня сбили с ног, трех других заложников, которые связанными лежали в подсобном помещении с кляпами во рту, освободили, старушку увезли в больницу – и Крис вздохнула с облегчением.

И тут на нее налетели журналисты.

Крис пыталась заслониться рукой, когда вокруг защелкали фотоаппараты, но это не помогло. Ее немедленно объявили героиней. Крис позднее утверждала, что ей попросту не повезло – день выдался скучный, новостей было мало: ни тебе ураганов, ни землетрясений, ни встреч на высшем уровне, ни перемещений в правительстве. Даже ни единой сколько-нибудь скандальной светской сенсации! И, разумеется, весть о том, что «матери двоих детей удалось обезоружить опасного преступника и спасти троих заложников», стала гвоздем шестичасового выпуска новостей денверской радиостанции.

Ее история разлетелась по всей Америке. Репортеры осаждали ее дом несколько дней подряд. Ее просили дать интервью для «Салли-Джесси-Рафаэль», для «Геральда» и, уж конечно, для «Преступлений девяностых годов» – издания «Ночной линии».

Крис отказывалась говорить с репортерами, выставляла за дверь ведущих популярных телешоу, но прошла неделя с того ужасного вечера, а они по-прежнему подстерегали ее. За эти семь дней она получила вдесятеро больше телеграмм и писем, чем другие люди получают за всю жизнь. Она старалась не выходить из дома, потому что стоило перешагнуть порог – и на нее набрасывалось с полдюжины сотрудников бульварных газетенок.

Ей всю неделю звонила Марла Симон, знаменитая голливудская киноактриса, которая настойчиво просила согласия Крис «хотя бы на один обстоятельный разговор». Марла хотела приобрести у Крис права на ее историю и написать на ее основе киносценарий – разумеется, с самой Марлой в главной роли. Крис несколько раз весьма резко послала ее подальше, но Марла оказалась липучей, как репей. Она соглашалась оставить Крис в покое лишь при условии, что Крис согласится встретиться и поговорить с ней.

Вот так и вышло, что в один прекрасный день Крис увидела в окно Марлу Симон, направляющуюся к ее дому.

1

Крис пригладила волосы и, ожидая звонка, придирчиво осмотрела свою небольшую, но опрятную гостиную. Честно говоря, ей было не по себе. Во-первых, она еще не вполне пришла в себя после того происшествия, а во-вторых, в городе Лоуман штата Колорадо не так часто бывает, чтобы к кому-то в гости вот так запросто завернула знаменитая актриса.

Крис ждала звонка и все же вздрогнула, услышав пронзительный звон колокольчика. Она нервно сглотнула и дождалась второго звонка, чтобы гостья не подумала, будто Крис только и делала, что сидела и поджидала ее. Потом встала, вытерла вспотевшие ладони о юбку и открыла дверь.

Да. На крыльце ее дома действительно стояла та самая Марла Симон. Собственной персоной: знаменитые изумрудные глаза, копна черных кудрей, лебединая шея.

Однако она была меньше ростом, чем думала Крис. Даже в своих красных туфлях на высоких каблуках она была на полголовы ниже Крис – а Крис вообще-то среднего роста. Красная шелковая блузка и бледно-коралловый костюм придавали актрисе вид деловой, но привлекательной женщины – этакая очаровательная стальная пружинка.

Марла приехала не одна. Позади нее стоял какой-то мужчина. Поначалу Крис заметила только, что он очень высокий и что его длинные ноги обтянуты светло-голубыми джинсами. Потом она разглядела, что на нем уютного вида спортивная куртка, а под курткой – черная тенниска. Мужчине, видимо, было хорошо за тридцать, и выглядел он довольно суровым. В длинных темных волосах поблескивали золотистые пряди. Он щеголял густым загаром, а глаза его были скрыты зеркальными «пилотскими» очками.

Руки засунуты в задние карманы джинсов, из угла полного, чувственного рта свисает сигарета… Наверно, так выглядел бы сейчас Джеймс Дин, будь он жив. Разве что этот повыше.

Сногсшибательный мужчина, одним словом.

Крис едва успела перевести дух и подумать, кто бы это мог быть, как на нее обрушилась Марла.

– Крис? Крис Макконнел? – Ей протянули тонкую, изящную ручку с ярко наманикюренными ногтями. – Будем знакомы – Марла Симон.

Крис поспешно вытерла еще раз руку о юбку и вежливо улыбнулась знаменитой гостье.

– Здравствуйте, мисс Симон.

– Зовите меня просто Марла! – сказала актриса своим «фирменным» не то тихим голосом, не то громким шепотом – ласковым и одновременно интимным.

Крис собиралась пригласить ее в дом, но не успела: Марла без всякого приглашения порхнула за дверь, оставляя за собой аромат дорогих духов.

А мужчина остался стоять на крыльце. Он чему-то слегка усмехался, и на лице у него появились лукавые морщинки. Ленивым движением он вынул руку из кармана и стряхнул пепел с сигареты. Потом выдохнул облачко дыма, растворившееся в прозрачном осеннем воздухе, зажал сигарету в пальцах и кивнул:

– Привет.

– Извините, – сказала Крис, – не имею чести…

– Это Ивен, – сообщила Марла из гостиной. Обернувшись, Крис обнаружила, что Марла разглядывает семейные фото на камине. – Ивен Стоун. Он сценарист. Мой партнер.

– А, понятно, – пробормотала Крис и снова обернулась. Только его здесь и не хватало. – Что ж, мистер Стоун…

– Зовите его Ивеном! – Марла подошла к двери, цокая каблучками по полу, и снова улыбнулась Крис, озаряя ее своим голливудским обаянием. – Отбросим все формальности и будем называть друг друга по имени, ладно?

Крис невольно улыбнулась в ответ. Она вдруг осознала, что cама Марла Симоннаходится у нее в гостиной и болтает с ней так, словно они соседки или близкие подруги. Просто невероятно!

– Ивен, что ж ты стоишь! – воскликнула актриса голосом, в котором угадывалось раздражение. – Входи!

– Знаешь, Марла, есть такая штука – вежливость называется, – сообщил Ивен ленивым голосом, слегка растягивая слова, – сипловатым голосом человека, который слишком много курит. – Нельзя вваливаться в чужой дом без приглашения. Неужели тебе об этом не сообщили родители в детстве?

– Да что вы, все в порядке! – смутилась Крис. – Заходите, пожалуйста!

Ивен слегка повернул голову – видимо, посмотрел на нее. Точно сказать было невозможно: стекла очков надежно скрывали его глаза. Он еще раз затянулся и подошел к Крис – свободной легкой походкой, исполненной уверенной мужской грации. Нет, она ошиблась, и на Джеймса Дина он не очень похож. Он гораздо выше. И не такой мрачный. Скорее напоминает Клинта Иствуда в молодости.

Его разношенные ботинки из светлой кожи громко затопали по ступенькам. Когда он поднялся и остановился перед Крис, ей поневоле пришлось задрать голову: Ивен был на несколько дюймов выше нее. Тонкий прямой нос, точеные скулы, слегка запавшие щеки…

Крис почувствовала, что под сдержанными манерами Ивена скрывается раздражение, даже негодование. Но что бы ни происходило у него в душе, на Крис он произвел неотразимое впечатление. У нее прямо дух захватило, когда он приблизился.

Она никогда не реагировала подобным образом на посторонних мужчин. Крис решила, что ей необходимо срочно чем-нибудь заняться, а не то она того и гляди бросится на шею этому голливудскому писаке.

– Извините, – сказала она, взмолившись, чтобы голос ее не дрожал. – Извините, но с этим сюда входить не стоит.

– С чем – с этим? – Ивен вопросительно шевельнул бровями.

– С сигаретой.

Ивен опустил глаза, посмотрел на сигарету, улыбнулся уголками губ.

– А, борьба с курением!

Он пожал плечами.

– Нет проблем. Я как раз собирался бросить.

Он прислонился к косяку и раздавил окурок о подошву. Крис не сводила с него глаз, словно перед ней разворачивалось какое-то захватывающее действо. Ивен был мускулистый, угловатый, и руки у него были большие и сильные – такие скорее пригодились бы рабочему, а не голливудскому продюсеру или сценаристу.

Ивен выпрямился и показал Крис потушенный окурок.

– Можно зарыть его в вашем палисаднике? – все так же лениво протянул он.

– Нет, давайте сюда.

Крис взяла сигарету за фильтр двумя пальцами, точно это была дохлая мышь. Ивен наконец перешагнул порог и вошел в гостиную. Когда он проходил мимо, Крис уловила запах табака, смешанный с ароматом одеколона – довольно приятное сочетание.

Закрывая дверь, Крис заметила, что старая миссис Крейн, живущая напротив, раздвинула занавески и во все глаза уставилась на то, что происходит на крыльце. Чудесно! Еще до вечера весь город будет знать, какие гости были у Крис Макконнел.

– Ну вот, опять пойдут разговоры, – вздохнула Крис, затворив дверь и удостоверившись, что занавески плотно задернуты. – Темновато, конечно, – ну да ничего. А то вся Кенмор-стрит столпится под окнами и будет заглядывать в щелочки. А я только-только избавилась от репортеров… Ну ладно, тут уж ничего не поделаешь. Садитесь, пожалуйста. Я только что сварила кофе. Хотите?

Марла включила свет и с энтузиазмом оглядела комнату.

– Великолепно, правда, Ивен? – сказала она, словно не услышав слов Крис. – Какие славненькие картинки на стене! Пейзажики… А стул с этой миленькой вышитой подушкой! То, что надо. И скамеечка для ног. Очаровательно! Надо воспроизвести это все как есть, слышишь?

Славненькие. Миленькая. Очаровательно. Крис еле удержалась от ядовитой реплики. Неужели Марла сама не замечает, каким снисходительным тоном она говорит? И на все клеит ярлыки. «Может, это у них там в Голливуде так принято? – подумала Крис, изо всех сил пытаясь найти оправдание актрисе. – «Очаровательно», «мило» – короче, «старомодно». Типичная «одноэтажная Америка». Ну да, конечно, так оно и есть. По крайней мере, с виду».

– Вам кофе черный или со сливками? – спросила Крис.

– А нет ли чего-нибудь покре-епче? – протянул Ивен таким тоном, словно спрашивал о чем-то неприличном.

Крис едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Господи, что это с ней? Надо следить за собой!

– У нас, кажется, осталось немного вина еще с Рождества. Может быть, пиво найдется. И, наверно, больше ничего. Моя свекровь такая трезвенница…

– Хм, свекровь… – перебила ее Марла, разглядывая бордовые портьеры. – Вы ведь вдова, правильно? Муж, наверно, погиб в катастрофе… Вы не подумываете о новом замужестве? – спросила она, как будто это ее не устраивало.

– Мне пока хорошо и одной. Свекровь – это мать моего покойного мужа. Мы живем в ее доме. Мы – это я и мои дети.

– У вас двое детей, верно? – В глазах Марлы отражался свет лампы. – Мальчик и девочка, так?

– Я вижу, вы выучили все наизусть.

Марла кивнула.

– И вы живете все вместе, да? И свекор ваш тоже?

– Нет. – Крис снова ощутила печаль, как всегда, когда она думала о покойном Джозефе Макконнеле. – Свекор скончался несколько лет назад.

– Та-ак…

И актриса принялась расхаживать взад-вперед по гостиной, совершенно не заботясь о том, что может чувствовать Крис. Она прижала палец к губам и размышляла вслух:

– Так… Три поколения в одном доме. Споры – наверно, о воспитании детей… Старая и новая мораль…

Она поглядела на Крис, задумчиво щурясь.

– Нет. Наша героиня, кажется, не из тех, кто любит грызться. Но, возможно, удастся сделать что-нибудь из ситуации «две хозяйки в одном доме»… Две женщины с характером… Как ты думаешь, Ивен?

Стоит ли объяснять этой дамочке, что «грызутся» вообще-то собаки, а люди… Но тут заговорил Ивен. Он стоял, прислонясь к камину и сложа руки на груди.

– Ты знаешь, – заметил он, – я на твоем месте не стал бы говорить о миссис Макконнел так, словно ее здесь нет. Лично я бы с удовольствием выпил пива, – обратился он к Крис.

Крис была благодарна Ивену за то, что он заступился за нее. И только теперь заметила, что по-прежнему стоит посреди гостиной, держа двумя пальцами окурок. Интересно, она действительно выглядит так глупо, или ей это только кажется?

– Сейчас принесу, – радушно ответила она. – А вам кофе, мисс Симон… То есть Марла?

– Да, конечно, – рассеянно ответила Марла, продолжая расхаживать по комнате. – Черного, пожалуйста.

– Я тут напекла кексов, так что если хотите…

Марла остановилась и снова одарила Крис ослепительной улыбкой.

– Как здорово! Вы печете кексы!

Крис стиснула зубы. Ну да, Марла ее именно так и представляла: мирная домохозяйка, которая воспитывает детей, вышивает подушки и печет кексы. Такая же допотопная, как и ее гостиная. Короче, ей уже тоже прилепили ярлык.

– Да, пеку! – сухо сказала она, подбоченившись и в упор глядя на Марлу. – Я слышала, что и в Лос-Анджелесе люди тоже иногда пекут кексы. Конечно, в перерывах между оргиями и деловыми обедами…

Наступило молчание. Потом Ивен тихо рассмеялся. Крис обернулась в его сторону. Он смотрел на нее, и на лице у него снова играла легкая усмешка.

– Здорово вы ее отбрили!

– Слушайте, у вас глаза есть? – поинтересовалась она вместо ответа.

– То есть?

– Я вас не вижу за этими очками. Неприятно, знаете ли, беседовать с зеркальными стеклами.

Ивен присвистнул.

– Да, – сказал он Марле. – Это сюрприз. Похоже, миссис Макконнел более крепкий орешек, чем ты думала. Я прав? – спросил он у Крис, снимая очки.

Крис чуть не ахнула во весь голос. Глаза у Ивена были невероятного, какого-то бирюзового цвета и лучились смехом и солнцем. Вид у Ивена был слегка усталый, но его глаза были такими яркими, чудными, привлекательными, завораживающими, что сердце у нее упало. Нет, лучше бы он не снимал очков!

– Да, я крепкий орешек, – машинально сказала она. – Мне говорили, что слова «упрямица» и «ослиная башка» изобрели специально для меня. Впрочем, все зависит от обстоятельств…

Она обернулась к Марле.

– Значит, кофе и кексы. И бутылку пива. Сейчас принесу.

Черт. Сейчас она, похоже, наоборот, чересчур любезна. Ну, ничего.

Она почти бегом бросилась на кухню, боясь, что гости заметят, как у нее вспыхнули щеки. Конечно, в гостиной царит полумрак, но все-таки… На кухне она прислонилась к стене и перевела дух. О Гос-споди! Ну как она могла? Так неприлично пялиться на чужого мужчину только потому, что у него глаза, как у Пола Ньюмена… Что она, школьница, что ли? Да еще при этой заносчивой Марле!

Марла на протяжении нескольких лет играла маленькую Дебби в телесериале «Семья Финч» и выросла буквально на глазах у публики. Крис росла вместе с ней и помнила ее первый лифчик и первое свидание так же ясно, как свои.

Детство самой Крис – годы тяжелой, отчаянной борьбы за существование – было диаметрально противоположно уютному, беззаботному мирку семейства Финч из «мыльной оперы». Возможно, именно поэтому Крис так нравилась история этого семейства, а особенно Дебби, которую играла Марла. К тому же актрисе было двадцать восемь, как и самой Крис. Трудно было не испытывать к ней расположения, почти что родственных чувств.

«Нет, надо быть осторожнее, – сказала себе Крис. – Эта Марла тебе никакая не подруга». Актрисе просто нужно было добиться от Крис того, чего Крис ей позволять вовсе не собиралась. Она не даст Марле выставить ее жизнь на всеобщее обозрение. Мало ли почему она хочет хранить свое прошлое в тайне! Это ее дело, и ни Марлы, никого другого оно не касается.

Но на самом деле беспокоится-то она вовсе не из-за Марлы, думала Крис, ставя на поднос чашки, кофейник, бутылку пива и блюдо с ореховыми кексами, застеленное салфеточкой. Что с ней такое творится? И кто такой этот Ивен? Неужели действительно продюсер и сценарист вроде тех, о которых она читала в «Пипл» и у Лиз Смит? Длинные волосы, костюмы «от кутюр«, роскошные рестораны… Нет, длинноногому, сухопарому Ивену с его суровым, обветренным лицом скорее подошло бы быть ковбоем на одном из ранчо в окрестностях Лоумана.

Хотя, разумеется, ни один ковбой не производил на нее такого впечатления, как Ивен. Крис перестала улыбаться и нахмурилась. Это непонятное очарование, это чувство, такое… такое сильное, неподвластное рассудку – совершенно не в ее духе! Почему этот Ивен Стоун, совершенно чужой человек, почти инопланетянин, едва появившись на пороге дома, так взволновал ее? Это было неприлично, как смех во время заупокойной службы. И совершенно неуместно. Тем более в Лоумане. Хорошо, что он еще до вечера умчится в сторону заката.

Как только Крис ответит Марле свое решительное «нет».

– Ну что, Ивен? Согласится она, как ты думаешь?

Ивен опустился в уютное кресло и вытянул ноги. У него болела голова. Он вчера лег довольно поздно – до глубокой ночи просматривал кадры из фильма, сотворенного режиссером, которому было всего двадцать два года. Перед Ивеном стояла задача указать мальчику на его ошибки, не уязвив при этом его юношеского самолюбия. Задача нелегкая, особенно если учесть, что Ивен по натуре отнюдь не был дипломатом.

А утром пришлось вылезти из постели в безбожно ранний час, чтобы успеть на самолет в Денвер, и всю дорогу слушать болтовню Марлы – а болтала она непрерывно и с большим энтузиазмом. Потом он брал машину напрокат. Потом они два часа ехали в этот городишко, похожий на декорацию для съемок фильма из времен Великой депрессии. Городишко напомнил ему детство. Короче, от всего этого вместе взятого настроение у Ивена отнюдь не улучшилось.

– Согласится или нет? – настаивала Марла.

– А черт ее знает.

– Обрати внимание на прическу! – восхищалась Марла, разглядывая моментальный снимок Крис с малышами. – Зачесаны назад на французский манер. Мне это нравится: так скромно, так женственно!

Ивен отключился от монолога Марлы. Он рассматривал комнату, подмечая маленькие столики на изогнутых ножках, плетеный коврик у камина… Мебель старая, но недостаточно старая, чтобы быть старинной. Впрочем, это ведь комната ее свекрови – в ней не было ничего от ощущения жизни, света, которое исходило от миссис Макконнел.

Марла взбила свои роскошные кудри.

– Наверно, придется играть в парике. Или, может быть, перекраситься и выпрямить волосы… Марла Симон решила стать блондинкой! Как ты думаешь?

Ивен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Да, конечно. Как хочешь.

Марла все равно никогда не будет такой, как Крис. Такой естественной. Такой милой. Он употребил это слово впервые за много лет. Марла – она актриса. Она может притвориться милой, но быть такой на самом деле… В ней слишком много спеси и амбиций. Что поделаешь – истинное дитя шоу-бизнеса…

Марла оперлась на ручку его кресла и небрежно облокотилась о плечо Ивена, так что ему поневоле пришлось отклониться в сторону. Что за манера – нависать над людьми!

– Я действительно хочу этого, Ивен, – тихо произнесла она. – Слышишь – хочу!

– Слышу, слышу.

Марла продолжала трепаться, а Ивен мысленно представлял себе лицо Крис. Очень приятное лицо, без всяких следов косметики. Как давно он не встречал женщин, которые не были бы намазаны, накрашены и разрисованы, как пустоголовые куклы! И у нее есть чувство юмора. Юмор у нее своеобразный и весьма ядовитый. Нет, Крис куда сложнее и интереснее, чем он ожидал. Чувствуется, что голова у нее работает.

– Хотела бы я знать, где другие члены семьи? – сказала Марла.

– В парке, – ответила Крис. – Дети гуляют в парке.

Ивен открыл глаза и увидел, что Крис ставит поднос на исцарапанный деревянный стол. Интересно, знает ли Крис, какой у нее удивительный голос: низкий, хрипловатый, какого-то необыкновенного тембра, что ласкает и согревает, как глоток бренди в холодный вечер.

– А свекровь ваша где? – спросила Марла нежным голоском.

– У Элксов, – Крис по-прежнему коротко отвечала на вопросы.

Передвигая поднос по низкому столику, Крис случайно коснулась кончиками пальцев колена Ивена. Ее мимолетное прикосновение неожиданно вызвало в нем очень приятное, давно забытое ощущение. Ивен удивился. С чего бы это? Он сел прямее и наклонился вперед: ему хотелось быть поближе к Крис. Марла спрыгнула с подлокотника его кресла и уселась на кушетку.

– Сегодня они играют в бридж, – объяснила Крис. – А удержать Дору Макконнел от ее еженедельного бриджа способен разве что конец света.

Ивен чувствовал, как его душа и тело словно бы просыпаются от летаргического сна, оживают. Усталость куда-то делась. Запах у кофе был просто потрясающий. У Крис тоже был потрясающий запах: от нее пахло ванилью и лимоном, и еще чуть-чуть чем-то терпким. Он рассматривал ее профиль все время, пока она разливала кофе в расписные тоненькие чашечки китайского фарфора, скорее всего из парадного сервиза, подаренного к свадьбе, и открывала пиво для него, Ивена.

У Крис были широко расставленные серые глаза и короткий вздернутый нос. Прическа – толстая коса до лопаток – подчеркивала высокие скулы. Волосы у Крис были пепельные – Ивен был готов поклясться, что не крашеные. Одета она была действительно как типичная мать семейства со Среднего Запада – по крайней мере, такими их представляют себе костюмеры на телевидении: хлопчатобумажная блузка в мелкий рисунок, юбка из сурового полотна, мягкие домашние туфли. Но Ивен заметил, что у нее высокие, крепкие груди, тонкая талия и длинные ноги.

Чувствовалось в ней какое-то напряжение. Неужто она всегда такая? Да нет, наверно, она стесняется вездесущей настырной Марлы. Или скорее всего еще не отошла после пережитого потрясения…

Но за этой легкой скованностью Ивен чутьем угадывал в ней тонкую чувственность, тем более будоражащую воображение, что ее тела почти не было видно под скромной просторной одеждой. Ивен почувствовал, как и сам напрягся оттого, что она рядом.

– Как жаль, что остальных членов вашего семейства нет дома, – сказала Марла, когда Крис передала ей чашку с блюдцем. – Я так хотела бы повидать вас всех вместе! Надо же мне почувствовать атмосферу, в которой вы живете.

Крис натянуто улыбнулась в ответ. Она передала Ивену пиво, он отхлебнул, потом поставил кружку на столик с настольной лампой под ярким абажуром, что стоял у кресла, и снова принялся созерцать Крис.

– Наверно, нам стоит зайти еще раз, когда все семейство будет в сборе… – настаивала Марла.

– Пожалуй, не выйдет. – Крис села на другой конец кушетки, держа чашечку в руке. – Наверно, вы не захотите снова тащиться в Лоуман.

– Нет, что вы! Раз мы снимаем фильм о вас…

– Вы не будете снимать фильма обо мне, – вежливо возразила Крис, прихлебывая кофе. – По-моему, я вполне определенно сказала это вам по телефону.

– Ну и что? – улыбнулась Марла, надкусив кекс. – Это же был только первый дубль! Да, кстати, кексы у вас чудные.

«Что за неприкрытая лесть!» – усмехнулась про себя Крис.

– Спасибо. Первый дубль, говорите? Как в Голливуде, да? «Дубль первый!» «Дубль второй!» У вас ведь так говорят?

– Именно так! Первый дубль никто всерьез не принимает.

– Понятно. Ну что ж, Марла, – сказала Крис, попытавшись придать голосу металлические нотки, – я, конечно, рискую показаться невежливой, но давайте считать, что это был дубль второй – и последний. Я совершенно не заинтересована в том, чтобы вы вынесли мою личную жизнь на всеобщее обозрение. Вы можете говорить что угодно и как угодно, я все равно не соглашусь. Советую вам не тратить зря силы и время.

Ивен склонился вперед, положив локти на колени.

– Почему? – спросил он.

Крис вздрогнула: она не ожидала вопроса от Ивена, до сих пор он лишь смотрел и молчал, а за двоих говорила Марла. Она отхлебнула еще кофе, поставила чашку, разгладила несуществующие морщинки на юбке.

– В моей жизни, – начала Крис, тщательно подбирая слова, – ничего интересного нет. Я родилась, выросла, вышла замуж, родила детей. Мой муж умер несколько лет назад. Я работаю учительницей. Иногда помогаю в библиотеке. Я самый рядовой человек, ничего необыкновенного во мне нет.

Она подняла глаза на Ивена, и ей вдруг показалось, что он видит ее насквозь. А, чепуха: просто совесть у нее нечиста, вот и все. Она, конечно, сказала правду – но не всю правду, далеко не всю… Было, было в ее жизни кое-что необыкновенное… Но какое дело до всего этого двум совершенно посторонним людям?

Крис сделала печальное лицо.

– И ничего замечательного во мне тоже нет. Я такая, как все. Болтаю больше, чем надо, играю в лотерею и ужасно злюсь, когда пропускаю любимый сериал. О чем тут кино-то снимать?

Ивен вскинул бровь.

– Видите ли, миссис Макконнел…

– Крис, пожалуйста.

– Хорошо, Крис. Так вот, неужели вам самой не очевидно, что это и есть замечательный сюжет? История молодой вдовы, которая в минуту опасности не растерялась и сумела в одиночку обезоружить опасного преступника и спасти жизнь по крайней мере трем невинным людям…

– Однажды, – Крис смотрела на него в упор, и теперь она была серьезна, даже сурова, – однажды я ужасно испугалась, что меня сейчас убьют и мои дети останутся на свете круглыми сиротами, – и сделала все, чтобы этого не случилось.

У нее тряслись руки, Крис с трудом владела собой.

– Мне повезло – я выжила. А могла и погибнуть, – тихо добавила она.

– Но вы все-таки живы, – заметил Ивен. Черт возьми, как хорошо, что она и в самом деле жива! – И теперь вы можете рассказать об этом.

– Да-да! – энергично закивала Марла. – Фильм получится замечательный!

Крис зажмурилась, потом снова открыла глаза.

– Ну, если у вас такие сложности с сюжетами, напишите сценарий о женщине вроде меня. Только моего имени не упоминайте. По-моему, это называется художественный вымысел.

– Нет! – Марла покачала головой. – Это совсем не одно и то же! – Актриса была полна необыкновенного энтузиазма. – Разве вы не знаете, как сейчас ценятся фильмы, в основе которых лежат именно реальные события? Они идут вне конкурса! Они в два, в три раза популярнее обычных придуманных историй!

И она засыпала Крис сведениями о рейтинге нескольких новых телефильмов, посвященных самым злободневным сенсациям: брошенным детям, мужеству больного СПИДом перед лицом недуга, женам, которых истязают мужья, члену организации сопротивления во Вьетнаме, который двенадцать лет провел в подполье… Она перечисляла количество зрительских отзывов, полученные призы… С каждой новой цифрой лицо Крис все больше вытягивалось.

Когда Марла наконец остановилась, чтобы перевести дух, Ивен подмигнул Крис:

– Потрясающе, не правда ли?

– Что самое потрясающее, – ответила Крис, в недоумении покачав головой, – так это то, что кто-то принимает всю эту чушь всерьез.

– Телевидение принимает ее всерьез, – возразил Ивен. – А стало быть, и спонсоры тоже.

– А стало быть, и Уолл-стрит! – снова вмешалась Марла. – А все, что происходит на Уолл-стрит, отражается на всей стране.

Крис внимательно посмотрела на актрису, потом снова уселась поудобнее, положив ногу на ногу. На лице у нее отражался насмешливый скептицизм.

– Интересное дело получается, – медленно произнесла она. – Вы сидите у меня в гостиной, пьете мой кофе, едите мои кексы и пытаетесь доказать мне, что я непременно должна позволить вам экранизировать мою жизнь, что это чуть ли не мой гражданский долг. Я вас правильно поняла?

Марла закусила губку.

– Если я скажу «да», вы согласитесь?

– Нет, конечно!

Ивен расхохотался. Крис вздрогнула от неожиданности, посмотрела в его сторону – и лицо ее озарилось такой открытой, простодушной, заразительной улыбкой, словно солнышко проглянуло сквозь тучи в ненастный день, – и она тоже расхохоталась. На миг между ними возникла связь – та, что бывает, когда двое незнакомых людей вдруг поймут, что они настроены на одну волну. Их смех показал им обоим, что они прекрасно понимают, какой это дурацкий разговор и как абсурдна сама ситуация.

Улыбка оставила лицо Ивена в тот самый миг, когда Крис тоже перестала улыбаться, но они продолжали смотреть в глаза друг другу. Нечто неуловимое пролетело между ними – то ли от нее к нему, то ли наоборот. То, что произошло между ними, не нуждалось в словах и объяснениях.

Ивен скорее почувствовал, чем увидел, что Марла уставилась на него неодобрительно.

– Послушай, Ивен, на кого ты работаешь, в конце концов? – поинтересовалась она.

– Марла, – сказал он тихо, но твердо, голосом, не допускающим возражений, не отводя глаз от лица Крис. – Иди, подожди меня в машине.

– Что?!

– Подожди меня в машине! Понятно?

Актриса озадаченно посмотрела на Ивена, на Крис, снова перевела взгляд на Ивена. Наконец понимающе улыбнулась уголком коралловых губок.

– А, догадываюсь! Хочешь испытать на миссис Макконнел свои неотразимые «методы убеждения»? – промурлыкала она. – Ну что ж, я не возражаю, только бы сработало!

Марла поднялась с кушетки, одернула юбку. Потом направилась к двери и широко распахнула ее, улыбаясь солнышку.

– О, там, кажется, уже стоит парочка поклонников, – жизнерадостно сообщила она, взбивая кудряшки. – Надо пойти поболтать с ними. Я тебя жду, Ивен. И положительных результатов тоже! – добавила кинозвезда, закрывая за собой дверь.

Крис встряхнула головой, пытаясь преодолеть странное, похожее на оцепенение состояние, которое охватило ее, когда она смотрела в глаза Ивену. Теперь, когда Марла закрыла за собой дверь, комната погрузилась в привычную тишину снова. В углу громко тикали старые дедовские часы. С улицы доносились веселые детские голоса.

А Ивен сидел напротив и смотрел на нее пронзительным взглядом своих необыкновенных глаз.

Господи, это уж слишком! Крис опустила взгляд, переменила позу, одернула юбку на коленях. Казалось, в комнате только что случилось что-то неожиданное и немного пугающее. А может, это только показалось? Нет, не показалось. Ивен смотрел на нее так, что Крис чувствовала себя открытой, как на ладони, и совершенно беззащитной. Но нельзя забывать… Что именно? Ах да. Нельзя забывать, почему он здесь. Ему что-то нужно от нее.

– Вы слышали? – громко сказала Крис, пытаясь развеять остатки этой странной близости, все еще витающие в воздухе. – Леди ждет результатов. А что будет, если вы ничего не добьетесь?

Ивен ответил не сразу. Лишь через несколько мгновений напряжение оставило его. Он откинулся на спинку кресла и отхлебнул пива.